Выжить любой ценой Трофимов Ерофей

— Счастлив, что ты оценила, — улыбнулся Роднин.

Он выглядел загорелым и мощным в обтягивающих плавках, которые отважился бы надеть далеко не каждый мужчина.

— Комфорта маловато, — обронила Юлия, взглянув на него одним глазом.

— А по-моему, здорово, что мы сюда приехали, — сказала Соня упрямо.

Один Данко молчал. Выйдя из воды, он сел прямо на песок, чуть в стороне от лежаков. На нем были большие, как паруса, красные трусы. Золотой медальон почти затерялся среди зарослей на груди.

Взглянув на него, Роднин сообщил женщинам:

— Такого пустынного пляжа в окрестностях Бангкока не найти. Сюда мало кто выбирается. В основном дайверы и просто любители одиночества. Тишина какая, слышите?

— На мой взгляд, тут слишком тихо, — заметила Юлия. — Тихо и скучно.

Белоснежный коралловый песок и кристально-чистая вода в лагуне не вызывали у нее восторга. За спиной зеленая стена джунглей, далеко слева какой-то рыбацкий поселок, на оборудованном пляже и трех десятков людей не наберется. В общем, нечем глаз порадовать. Стоило в такую даль тащиться, чтобы оказаться в подобной глуши?

Юлия зевнула. Сегодня они встали ни свет ни заря, чтобы совершить почти трехчасовое путешествие по шоссе номер три — одной из четырех главных автомобильных артерий Таиланда. Официально эта дорога значилась как улица — Сукхумвит-Роуд — самая длинная улица мира протяженностью более четырехсот километров. Перед выездом Роднин заявил, что, прокатившись по этой магистрали, Максимовы увидят практически всю страну. Если так оно и было в действительности, то Таиланд особого впечатления на Юлию не произвел. Сплошные рестораны, отели и магазины. С другой стороны, она осталась бы недовольной и в том случае, если бы всю дорогу видела морскую гладь залива, горы и джунгли. Все дело было в настроении, а оно у Юлии было не самым радужным.

Появление Евгения Роднина внесло в их семейную атмосферу какую-то тревогу. Не то чтобы он когда-нибудь сбивал Данко с пути истинного или плохо на него влиял. Нет, Роднин был хорошим другом и, главное, безопасным. Напоминал о своем существовании нечасто, излишним пристрастием к спиртному не отличался, любовными победами не хвастался, пошлых намеков Юлии не делал. В последнее время вообще исчез с горизонта, чему она, положа руку на сердце, была рада. Женам нравятся друзья мужей только в том случае, если… они действительно нравятся, в принципе. В противном случае они являются «персонами нон грата». Еще бы! Разве пресловутая мужская солидарность не представляет собой угрозы для семейного очага? Женатым мужчинам друзья ни к чему! Таково было твердое убеждение Юлии Максимовой, и многие, очень многие женщины разделяли его целиком и полностью.

Была и еще одна причина держать Роднина подальше и самой сторониться его всеми возможными способами. Секс. Измена. Чувство вины. Страх разоблачения. Иногда Юлии казалось, что Роднин возникает рядом только для того, чтобы напомнить ей о своем существовании и о том, что было. В его улыбке чудилось обещание рассказать обо всем Данко. Его глаза смотрели так, словно и теперь помнили Юлию — глупую, пьяную и голую, находящуюся в его безраздельной власти.

Вот и сегодня ей чудилось, что ткань купальника прикрывает тело от всех взглядов, кроме тех, что изредка бросает на нее Роднин.

Еще когда путешественники ждали моторной лодки, которая должна была переправить их с пирса деревушки Бан Пхе на островок Ко Самет, где они теперь загорали, Юлия улучила момент, когда осталась с Родниным наедине, и спросила напрямик:

— Женя, зачем ты здесь?

Он непонимающе сморщил лоб:

— Здесь? Как зачем? Я теперь живу в Таиланде, разве я вчера не говорил?

— Говорил, — сказала Юлия, стараясь не показывать своего напряжения. — Но я имею в виду: здесь, с нами. Тебе от нас что-то нужно?

— Мне? От вас? Нужно?

Переспрашивая, Роднин насмешливо смотрел ей в глаза. Мол, лично от вас, Юлия Максимова, я давно получил все, что хотел.

Она смутилась.

— Я хотела спросить, для чего ты разыскал Данко? У тебя к нему какое-то дело?

— Дело? — удивился он. — Какие могут быть дела в этом раю? И потом, я никого не искал. Встретил Соню случайно и подумал, что нужно непременно повидаться.

— Ну да, ну да, — покивала Юлия.

И улыбнулась такой же натянутой улыбкой, какой одарила Роднина накануне, когда он неожиданно появился в отеле.

— Юля, если тебя напрягает мое присутствие, то…

Тут он осекся, глядя на приближающегося к ним Данко. Юля досадливо прикусила губу. То ли случайно, то ли умышленно Роднин сделал паузу в самый неподходящий момент. Данко перевел подозрительный взгляд с друга на жену:

— О чем секретничаете?

Люди всегда чувствуют, когда разговор обрывается на полуслове при их появлении. Именно так произошло на причале.

— Уж не ревнуешь ли ты, Женька? — подмигнул Роднин. — Если да, то напрасно, поверь. Я не собираюсь мешать вашей семейной идиллии. Прокатил вас немного, поболтал — и хватит. Больше я вас не побеспокою, — он прижал ладонь к груди, — даю слово.

— Вздор, — отрезал Данко, бросив выразительный взгляд на супругу. — Никого ты не побеспокоил. Я чертовски рад, что ты объявился, дружище.

— Я тоже, — поспешила объявить Юлия.

Поскольку врать она умела плохо, голос ее прозвучал фальшиво.

Брови Данко сошлись на переносице, появилась глубокая вертикальная морщина — он терпеть не мог неискренности. И всегда пресекал любые посягательства на свою свободу.

— А потому, — продолжил он, покосившись на жену, — предлагаю сегодня посидеть где-нибудь всем вместе.

— Заметано, Дань, — откликнулся Роднин.

На этот раз настал черед Юлии проявить характер. Она тоже много чего не любила. Например, когда Данко принимал решения, не посоветовавшись с ней.

— В таком случае вам придется ужинать вдвоем, — сказала она. — У меня сегодня дела. Голову хочу помыть, массаж сделать. А Соне в вашей мужской компании делать нечего.

— Как хочешь, — сухо произнес Данко. — В таком случае мы пойдем вдвоем.

И он направился к Соне, которая кормила с причала громадных чаек, похожих на гусей с укороченными шеями.

Юлия закусила губу.

— Я могу отказаться, — быстро сказал Роднин, когда они опять остались вдвоем. — Придумаю предлог и…

— Зачем же такие жертвы? — перебила она. — Конечно, сходите, повеселитесь. Вы же друзья, вам необходимо общаться. А мы с Соней посидим в отеле. У нас отличный номер. Так бы и провела там все время отпуска.

Юлиной ошибкой было то, что она окрасила свою речь слишком тонкой иронией. Вместо того чтобы устыдиться, Роднин благодарно закивал и сказал:

— Спасибо, Юля. Не волнуйся, похищение будет недолгим. Не позже полуночи верну твоего супруга в целости и сохранности. Просто посидим немного.

Не позже полуночи? Ничего себе «посидим немного»! Гнать этого обнаглевшего Женю в три шеи! Нет, нельзя. Данко не простит. Назло дружка к себе приблизит. У него характер мужской, то есть дурацкий и ужасно упрямый. Стоит надавить, как он весь ощетинивается и все делает наоборот. Лучше не связываться и поберечь нервы. Ничего, потом Юлия найдет возможность поквитаться.

Поскольку мысли такого рода не покидали ее и на пляже Ко Самет, то совсем не удивительно, что отдых был испорчен. Как ни уговаривала себя Юлия забыть о небольшой размолвке и расслабиться, у нее ничего не получалось.

В Бангкок она возвращалась совершенно расстроенной. А когда, приняв душ, Данко стал собираться на встречу со старым дружком, Юлия вообще пожалела, что приехала сюда. И, надо сказать, дальнейшие события подтвердили, что она была совершенно права.

Подружились Максимов и Роднин при довольно необычных обстоятельствах. Данко тогда учился на втором курсе университета, так что был парнем довольно взрослым, особенно если вспомнить его габариты. Сейчас, через столько лет, уже было сложно вспомнить, почему он так надрался в тот вечер. То ли в общаге что-то отмечали, то ли в городе гуляли, не важно. А важно то, что, приближаясь к своему дому, Данко обнаружил, что сигареты у него закончились, а курить, как всегда в таких случаях, хотелось просто невыносимо. Тут ему и повстречался Женя Роднин — совсем зеленый еще пацанчик с дымящейся и искрящейся на ветру сигаретой в зубах.

Если бы не лихо закушенный сигаретный фильтр, Данко, вероятно, обратился бы к Роднину иначе. Но, заподозрив некий вызов в свой адрес, он потребовал грубо:

— Эй, закурить дай.

— Не курю, — был дерзкий ответ.

Такого хамства Данко стерпеть не мог. Врезал ему прямиком в насмешливые губы с торчащей сигаретой. Когда искры посыпались, он не сразу понял, что сыплются они из его собственных глаз. Оказалось, молокосос дал сдачи. Схватились не на шутку. Обменялись беспорядочными ударами, выдохлись, перешли в клинч, покатились по заснеженному газону. Их разняли взрослые мужики, потрясли за воротники, велели не драться больше и отпустили.

— А я тебя знаю, — заявил нахальный шкет, отряхивая куртку шапкой. — Ты Даниил Максимов, из этого дома. — Он кивнул на подъезд. — В нашей школе учился. Сейчас в институте, небось?

— Во-первых, никакой не Даниил, а Данко, — проворчал Данко, роясь в снегу в поисках связки ключей, выпавшей из кармана. — Во-вторых, какое тебе дело, кто я, где и что?

— А то, что теперь ходи и бойся, понял?

— Что, шоблу соберешь?

— Зачем мне шобла. — Паренек плюнул красным на истоптанный газон. — Я с тобой и сам справлюсь.

— Так справляйся, вот он я, — набычился Данко. — Чего откладывать?

Он был крайне недоволен собой. До сих пор ему удавалось уложить противников с трех-четырех ударов, а сегодня он кулаками махал бестолково, да еще и бороться начал, будто какой-то недомерок. Вот что алкоголь с людьми делает. Сначала тебя на подвиги тянет, а потом оказывается, что ведешь ты себя не как герой, а как клоун. Как бы хотелось Данко отмотать время назад и пройти путь к подъезду заново, ни к кому не цепляясь! Надо же, не сумел с малолеткой справиться.

— Ну, иди сюда! — зло позвал он, сжимая кулаки.

— Не, — сказал паренек. — Сейчас не могу. Я, кажись, палец сломал. Во!

В подтверждение своих слов он выставил средний палец, который действительно заметно распух.

В те времена это еще не считалось оскорбительным жестом, поэтому Данко просто плечами пожал.

— Ладно, иди лечись. Только сигаретой угости, — неожиданно для себя и довольно пасмурно попросил он. — Ведь куришь же. Хотя и рановато.

Закурили. Поболтали немного. И не заметили, как вражда испарилась, сменившись взаимной симпатией. Так что на следующий день они встретились — и вовсе не для того, чтобы выяснять отношения.

Через полгода паренек, оказавшийся Жекой Родниным, закончил школу, а потом и в институт поступил, так что разница в возрасте, которая поначалу коробила Данко, плавно сошла на нет.

Нельзя сказать, что они стали друзьями не разлей вода и проводили все свободное время вместе. Однако не были они и просто приятелями: это было нечто большее. Они всегда могли положиться друг на друга в трудную минуту. Приходили на помощь по первому зову, стояли один за другого горой, делились секретами и последними грошами в кармане. Когда Данко женился, их пути-дороги разошлись, но, время от времени встречаясь, они никогда не испытывали того чувства неловкости, которое непременно присутствует при встречах старых друзей, которые только назывались друзьями, путая дружеские отношения с обычными знакомствами.

Вот и теперь, свидевшись в Таиланде — за тысячи километров от дома, через несколько лет после того, как в последний раз обменялись прощальными рукопожатиями, — эти двое не напрягались в поиске общих тем для разговора. Выйдя из отеля «Сентр Пойнт Петчбьюри», мужчины почувствовали себя совсем молодыми и независимыми, как в прежние времена.

— Мы словно опять пацаны, — сказал Данко, прищуренные глаза которого сверкали весельем. — Молодец, что объявился. А то все дела, дела…

— Сегодня никаких дел, — заявил Роднин решительно. — Я покажу тебе весь Бангкок.

— Не слишком ли грандиозные планы, дружище? Я предпочел бы посидеть где-нибудь, вкусно поужинать, вспомнить наши похождения.

— Одно другому не помеха.

— Ох, сомневаюсь.

— А ты не сомневайся, Дан. Положись на меня.

Поймав такси, Роднин повез друга, рассказывая ему по пути всякие байки из тайской действительности. Когда же они вышли в районе Ратчатхеви, приобнял Данко за плечи и велел:

— А теперь подними голову. Мы у самого высокого здания Бангкока и вообще Таиланда. «Байок Скай» называется. Восемьдесят четыре этажа, триста девять метров. Наверху смотровая площадка. Именно ее я имел в виду, когда пообещал тебе показать город.

— Там и ресторан, наверное, имеется?

— И не один, Дан, не один. Расслабься и получай удовольствие.

Они засмеялись, вспомнив старый анекдот.

Скоростной лифт вознес их на семьдесят седьмой этаж, где размещалась крытая смотровая площадка с панорамными окнами, затянутыми стальной решеткой. Из-за нее, вполне понятно, и рождались ассоциации с тюремным двориком для прогулок. Оттуда открывался вид на беспорядочное нагромождение многоэтажек с сотами светящихся окон. Перейдя на другую сторону башни, Данко увидел довольно плоский городской пейзаж под ночным небом. В глаза бросались причудливо переплетшиеся линии, похожие на потоки полыхающей лавы. Это были дороги с узлами развязок, распутать которые без навигатора казалось просто невозможно. Обычное и весьма сомнительное украшение любого современного мегаполиса.

— Не очень впечатляет, — признался Данко. — Сколько ты заплатил за это удовольствие?

— По четыреста бат с носа, — ответил Роднин.

— Двадцать пять баксов. За такие деньги можно пару приличных стейков съесть.

— Я вижу, ты проголодался. Ничего, сейчас мы это исправим. Только дальше придется пешком подниматься. Выдержишь?

— Выдержу, — сказал Данко. — Но если наверху меня не покормят, то я там умру голодной смертью. Ты будешь виноват, Жека, учти.

— Я не дам умереть тебе так просто, — в тон ему ответил Роднин. — Если ты и погибнешь сегодня, то от обжорства.

Посмеиваясь, они стали подниматься по широкой, просторной лестнице, извивающейся подобно гигантскому змею.

— А помнишь, как мы помидорами объелись? — спросил Роднин. — Ни хлеба, ни соли, только эти чертовы помидоры. Мне они потом еще долго снились.

Эта история произошла с друзьями одной ненастной ночью, когда их ссадили с электрички за безбилетный проезд. Добираться пришлось пешком и очень-очень долго. Есть хотелось так, что, наткнувшись на поле с помидорами, оба с жадностью набросились на еду. У самой дороги стояли ящики с уже собранным урожаем, так что бродить по грядкам не пришлось. Протянул руку, выбрал помидор поспелее, отправил в рот.

— Да, такое не забывается, — поддакнул Данко. — Ох, и пронесло же нас тогда!

— Хорошо еще, что со мной конспекты были, — усмехнулся Роднин. — Потом переписывать пришлось.

— Зато почерк хороший выработал.

Болтая, они не заметили, как очутились наверху, где сквозь запахи духов и освежителей отчетливо проступали кулинарные ароматы.

— Нет, нам не сюда. — Роднин придержал друга за руку. — Тут банальный шведский стол… Там тоже. А нам туда.

Ловко лавируя среди туристов, он уверенно повлек Данко за собой. В холле, шумном, многолюдном и нарядном, царила та приподнятая, почти праздничная атмосфера, которая всегда присутствует там, где народ собирается хорошенько поесть и вкусно выпить. Настроение у всех было куда более приподнятое, чем в театре или музее.

Удачно разминувшись с группой очумелых китайских туристов, Роднин и Данко вошли в знаменитый ресторан «Bangkok Balcony», который, в соответствии со своим названием, частично состоял из обширного балкона, откуда открывался уже знакомый Данко вид на город.

— Сюда тоже вход платный? — поинтересовался он, понаблюдав за замешкавшимся другом.

— А как же иначе в мире капитала, — осклабился Роднин. — Ужин на двоих обойдется нам в 2600 бат. Плюс напитки, плюс чаевые. Итого набежит тысячи четыре.

— Двести пятьдесят долларов, — автоматически перевел Данко. — Я в доле, Жека.

— Не выдумывай. Для меня это не деньги. Зря я, что ли, бизнесом занимаюсь? Соня рассказывала каким?

— Ну… да. Кажется, ты крабов отлавливаешь?

На лице Роднина промелькнула досада.

— Не крабов, а креветок, — поправил он. — И не отлавливаю, а развожу.

— Как кроликов? — предположил Данко, усаживаясь на светлый мягкий стул и поправляя складки скатерти, оказавшейся на коленях.

— Примерно, — пробормотал Роднин и поднял руку, подзывая официанта.

Попросив две винные карты, он протянул одну через стол. Данко ее не только взял, но и раскрыл. И это было роковой ошибкой с его стороны.

— Как, ты сказал, это называется? — поинтересовался Данко, запихивая в рот чудовищные охапки лапши.

— Пад тай, — ответил Роднин. — Ее готовят не только с креветками, как у нас. Бывает с курятиной, со свининой, с тунцом…

— Но ты предпочел креветок, понимаю. Родная стихия.

Данко наклонил бутылку над бокалом, но она оказалась пустой. Он поманил официанта и заказал еще одну.

Роднин, наблюдавший за ним, улыбался, хотя глаза с опущенными уголками смотрели печально и как бы немного укоризненно.

— Соус потрясающий, — похвалил Данко, возвращаясь к прерванной трапезе.

— Здесь больше молотого арахиса и томата, чем красного перца, — поделился впечатлениями Роднин. — Вкуснее, когда наоборот.

— Да, я сейчас как раз в детективе читаю про таиландский перец. Там одну женщину раздели догола, всю исцарапали острием ножа, а потом натерли перцем. Жуть. Даже представить страшно. Скажи, тут у вас какой-то особо жгучий перец?

— Обычный чили. Его завезли в Таиланд века полтора назад, но он сразу пришелся ко двору. Тайцы обожают все острое.

— Это я уже заметил.

Данко залил огонь во рту потоком вина из бокала. Роднин последовал его примеру, сунул в рот порцию салата и, жуя, произнес:

— Я к местным блюдам привык, как будто всю жизнь тут прожил. Ну, вот хоть креветки. Не представляю, как раньше мог без них жить.

Он выжидательно посмотрел на друга, полагая, что тот продолжит тему, но Данко сказал только, что предпочитает кусок хорошо зажаренного мяса любым морепродуктам, и заговорил о чем-то другом. Терпеливо его выслушав, Роднин рассказал немного о местной кухне, а потом опять попытался перевести беседу в креветочное русло. На этот раз ему помешала стайка молоденьких азиаток, впорхнувших в зал, чтобы спеть посетителям несколько незатейливых куплетов и продать под шумок букетики цветов.

— Вечно тут поесть спокойно не дают, — произнес Роднин с досадой. — То какие-то дурацкие шарики разносят, то скрипача запустят, а то вообще клоуна. Терпеть не могу клоунов. Одеты и размалеваны, как гомики.

Данко испытующе посмотрел на него:

— А я подумал, что тебе этот ресторан нравится.

— Конечно нравится.

— Тогда почему нервничаешь?

Роднин не совсем естественно рассмеялся, тщательно промокнул губы салфеткой и признался:

— Есть немного. Ничего от тебя не скроешь.

— Да? Говори.

— Да ну, Дан. Зачем тебе чужая головная боль?

— Головная боль завтра будет. — Данко принял у официанта третью бутылку вина. — Выкладывай, Жека. Что там у тебя приключилось?

Роднин скривился, как будто ел не сладкое заливное из фруктов и ягод с орехами, а что-то очень горькое или кислое.

— Мы вроде договаривались о делах сегодня не говорить…

— Ну что ты кокетничаешь, как девочка?

— Ладно, Даня, я вижу, что от тебя не отвяжешься. — Роднин забросил одну руку за спинку стула, а другой поднес ко рту бокал. — Мне сегодня позвонили и сказали, что холодильная камера вышла из строя. А это пять тонн креветок.

— Сколько стоит такая камера? — поинтересовался Данко.

— Сущие пустяки в сравнении с товаром.

— Тогда почему не купишь новую? Денег нет?

— Почему нет? — Роднин поставил бокал, поднял, опять поставил и принялся вращать на столе перед собой. — Денег хватает. Но такие вещи всегда происходят неожиданно. Авария. Разве предусмотришь?

— Я бы предусмотрел, — сказал Данко. — Ты профилактику оборудования проводишь?

— Какая профилактика, ты что? Там и дорог-то нет нормальных. И контингент еще тот. Рабочая сила в стране дешевая, но паршивая, скажу я тебе, друг.

— Тут ты сам виноват, Жень. Что покупаешь, то имеешь. — Данко пожал плечами. — Если хочешь, могу немного деньжат подкинуть на развитие. Только чтобы Юлька ничего про это не знала.

Роднин сел прямо, хмурясь.

— Дан, я тебя пригласил не для того, чтобы попрошайничать. Может быть, у тебя сложилось превратное представление о моем бизнесе, но он перспективный и вполне хорошо развивается. Оборот, прибыль… Слушай, есть идея! — Роднин просиял, как будто только сейчас вспомнил что-то важное. — А давай капиталы объединим? Я как раз о расширении подумываю. Понимаешь, надоело по мелочи возиться. Вот если бы сложиться… Мы бы резко поднялись, всех конкурентов подвинули…

Данко поднял бутылку, сливая последние капли в бокал.

— Пусто, — объявил.

Роднин оставил свой бокал в покое, чтобы не раздавить его ненароком.

— Как тебе мое предложение, Дан?

— Ты не жених, я не невеста. Пусто, говорю.

Данко потряс бутылку, ясно давая понять, что закончившееся вино волнует его намного больше, чем бизнес приятеля.

Роднин посмотрел на свои пальцы, пошевелил ими и, не поднимая глаз, произнес:

— Забыл спросить. Зачем ты усы отрастил? Без них тебе лучше.

— У меня два недостроенных объекта пытались отжать, — пояснил Данко. — Пришлось повоевать немного. Здесь, — он провел пальцем по левому усу над губой, — шрам остался. Не такой, чтобы украшать мужчину, скорее даже наоборот. Вот и пришлось слегка преобразиться. — Он поднес к глазам руку с часами. — Ну что, дружище, продолжим банкет? Время-то детское. Все равно завтра Юлька пилить будет, так пусть уж за дело, не так обидно.

Роднин не долго обдумывал ответ.

— Пойдем, — сказал он после секундной паузы. — Есть одно местечко.

Этим местечком оказался виски-бар на улице, которая называлась почему-то Ковбойской.

— Это в честь шляпы одного негра, который открыл здесь первое питейное заведение, — пояснил Роднин, когда они вышли из такси. — Теперь здесь настоящий район красных фонарей.

— Погоди, погоди. — Рослый Данко положил тяжелую руку на плечо спутника, который смотрелся рядом с ним, как ребенок в сопровождении отца. — Если ты пытаешься меня потащить по таким местам, то я пас.

Он окинул подозрительным взглядом улицу, по которой бродило много народа. Пестрота нарядов, нестройный хор голосов, запах дыма, яркие огни и музыка, звучащая одновременно отовсюду, придавали происходящему сходство с карнавалом. В толпе было много девиц в вызывающих нарядах. На некоторых не было ничего, кроме купальников, они чуть ли не хватали проходящих мимо мужчин за руки, зазывая их на ломаном английском в гоу-гоу бары.

— Я что, похож на сексуально озабоченного придурка? — оскорбился Роднин. — Платишь за напиток сотни две бат, а к тебе тут же подсаживаются все новые подружки, требуя их угостить то пивом, то коктейлем. Их задача не только раскрутить клиента, но и напоить. Потом остается подсунуть ему трипперную шлюху, содрать с него тысячу и вышвырнуть на улицу. — Роднин презрительно посмотрел на кучку японцев, которых со смехом и шутками затаскивали в одно из таких заведений. — Уже шли бы прямо в бардак, там все дешевле и честнее.

— Говоришь со знанием дела, — подловил его Данко.

— Ну, я не святой, — не стал отпираться товарищ. — Как только приехал, все хотелось попробовать. Но это в прошлом.

— Так куда ты меня поведешь?

— А вот. — Роднин указал на светящуюся вывеску «Whiskgars», возле которой они остановились. — На мой вкус, лучший виски-бар Бангкока.

Они вошли внутрь и были препровождены в солидный зал, где запах дорогих сигар смешивался с запахом алкоголя и кожаной обивки.

— Очень по-американски, — оценил Данко, опускаясь на небольшой диван возле низкого массивного стола.

— Бывал в Штатах? — оживился Роднин.

— Один раз. Но скоро собираюсь опять.

— Бизнес?

— Видно будет, — уклончиво ответил Данко. — Пока присматриваюсь.

— Понятно.

В приглушенном свете глаза Роднина походили на два черных уголька неправильной формы. Они поблескивали, но не радостно.

Данко посмотрел на него и перевел взгляд на полки над барной стойкой, из-за которой ему приветливо улыбнулся бармен с лицом молодого Джеки Чана.

— Теперь моя очередь угощать, — предупредил он. — Ты какой виски предпочитаешь, шотландский или ирландский?

— Скотч, — ответил Роднин. — Я приверженец классического стиля.

Виски принесли выдержанный, мягкий, перебивающий дыхание не столько своей крепостью, сколько ароматом. После двух порций друзья взяли по хорошей сигаре и прикурили от массивной зажигалки, поданной официантом.

— Вот это совсем другое дело, — произнес Данко, пуская клубы дыма. — Теперь у нас настоящая мужская гулянка. А то сидели, кислое вино цедили, как барышни.

В зале было почти пусто, приглушенно сипел и хрипел саксофон, повсюду блестела бронза и полировка. Бесшумные кондиционеры высасывали дым, наполняя помещение свежестью. Роднин обожал подобные места. Ему нравился стиль Джеймса Бонда. Полностью соответствовать великому агенту 007 мешало лишь отсутствие свободных денег в нужном количестве.

— Как у тебя на родине дела продвигаются? — спросил он, вальяжно стряхивая столбик пепла в хрустальную пепельницу.

— Строим, — туманно ответил Данко.

— Это правильно, — качнул Роднин аккуратно уложенной прической. — У людей есть набор базовых потребностей. Крыша над головой, одежда, лекарства, питание. Но без кое-чего они обойтись могут, а без кое-чего нет. Без пищи, например. Я…

— Без креветок, — вставил Данко.

Роднин уставился на тлеющий кончик своей сигары.

— Креветки уже многие продукты с рынков вытеснили, — сказал он с некоторой обидой. — И это только начало. Сейчас все помешаны на здоровом питании. В креветках масса полезных веществ и протеина, а жиров почти нет. Плюс витамины, минералы всякие, аминокислоты. Хочешь находиться в прекрасной здоровой форме? Ешь креветки. Ни тебе аллергии, ни…

— Ты меня агитируешь, Женя? — опять перебил Данко. — Не надо, я все понял. Ты хочешь, чтобы я стал твоим инвестором, верно?

Он медленно опустошил свой низкий стакан и наполнил его снова.

— Партнером, — поправил Роднин, следя за руками друга.

— Я ни черта не смыслю в креветках и, признаться, не хочу. Мне достаточно видеть их на своей тарелке, и то далеко не всегда. — Данко медленно погасил толстый коричневый окурок. — Извини за откровенность, Жень, но ты знаешь, я не из тех, кто ходит вокруг да около.

— Тебе не придется ни во что вникать, Дан. Я все буду делать сам. Просто сейчас такой момент выдался, когда необходимо сделать рывок. Большие деньги поднимем.

— Я и так достаточно поднимаю. И не собираюсь надрываться, Женя. Понимаешь, без денег не проживешь нормально, но если все время посвятить деньгам, то и жизни никакой не будет. Короче, на меня не рассчитывай. Могу какую-то небольшую сумму подкинуть, типа, в долг, но это все.

Роднин посидел немного молча, а потом засмеялся и беспечно махнул рукой:

— Ладно, проехали. А то договаривались о делах не говорить, а сами… — Он опять махнул и, завершая жест, обхватил пальцами квадратную бутылку. — Будем просто пить.

И они стали пить. Лихо так. Не считая ни порций, ни денег.

День третий

Проснувшись на рассвете, Данко ощутил неприятное жжение где-то в районе солнечного сплетения и знакомую каждому мужчине сухость во рту. Голова не болела, но казалась заполненной ватой вместо того, чем должна быть заполнена. Вата соображала плохо. Каждую куцую мыслишку приходилось повторять про себя несколько раз, чтобы усвоить.

Итак, что мы имеем? Первое: не слишком здоровый сон на диване. Это означает, что Юля не пожелала делить супружеское ложе с пьяным мужем и его перегаром. Плохо. Но второе соображение еще хуже первого: дочка, которая, вероятно, спит с мамой, видела папу в непрезентабельном состоянии. И наконец третье, самое скверное: Данко Максимов помнил вчерашнее возвращение в отель весьма и весьма смутно. Это значит… Что это значит? Что все хреново. Взял и наклюкался ни с того ни с сего. Хорошо еще, что на совместный бизнес с Родниным не подписался. Или подписался?

Данко рывком сел на диване и попытался разодрать пальцами спутанную шевелюру. Нет, слава богу, до выхода из такси он себя полностью контролировал. Потом, наверное, глупо улыбался и нес всякую ахинею, но женщины могли и не определить, как сильно надрался глава их семейства. Это если он спать лег сразу, а так оно, похоже, и было, поскольку носки не сняты.

Щурясь в полумраке, Данко крадучись пробрался мимо кровати и заперся в ванной комнате. Контрастный душ, бритье и прочие утренние процедуры сделали свое дело: он почувствовал себя лучше. Не то чтобы заново родился, но зато и не восстал полумертвым из могилы, как это бывает с похмелья.

Ступая на цыпочках, Данко зашел в комнату, прихватил шорты и выскользнул на балкон. К счастью, женщины там вчера чаевничали, так что нашелся и кофе, и электрочайник, и даже одноразовые стаканчики. Пока вода закипала, Данко совершил десятка три отжиманий от пола, а потом облокотился на перила и, прихлебывая кофе, стал любоваться восходом.

За этим занятием и застала его Соня. Кутаясь в мамин халат, она зевнула и покачала головой, то ли осуждающе, то ли уважительно:

— Ну ты, папа, и дал вчера.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»