Посох Гурама Басов Николай

Глава 7

Чем ближе подходил Лотар к Чунду, тем сильнее становился запах жженой кости и незнакомого дыма, ощущение магии и боли. Когда Лотар совсем приблизился, присматриваясь к движениям противника, ему пришлось несколько раз присесть, пропуская над собой ногу Чунду. Это не были удары, нацеленные в него, но попади Лотар под такой замах – все закончилось бы сразу.

Прежде чем начать, Лотар посмотрел на рану, причиненную Чунду взрывом. Пара больших, главных глаз паука была лишь обожжена. Теперь их залила странная, изумрудная слизь, которая могла быть кровью, под которой глаза быстро восстанавливались. К тому же у паука осталось почти невредимым ожерелье маленьких глазок, которые находились гораздо выше основных и оказались прикрыты от взрыва изогнутыми отвратительными жвалами, состоящими из полудюжины подвижных, мощных роговых пластин.

Вот жвала взрыв разворотил довольно прилично, превратив нижнюю часть головогруди паука в трепещущую от боли, хлюпающую массу, в которой ничего невозможно было различить, кроме выступающего из всех ран желто-коричневого желе, которое показалось Лотару второй кровью этого существа. Пара небольших ног, вырастающих почти из-под челюстей, свисала без движения. Это было очень удачно, потому что именно этими ногами, заканчивающимися чем-то вроде небольших шипастых клешней, Чунду и должен был, по словам Сухмета, контролировать переднюю часть спины. Одна из больших правых ног тоже была практически оторвана и волочилась за Чунду на тонких полосках багровых мускулов, оставляя на камнях пятна белесой, мягкой, отвратительно пахнущей плоти.

Несмотря на глубокие раны, у Лотара почему-то складывалось впечатление, что через несколько часов Чунду и не вспомнит, что был ранен. Его жизненной силы хватит на то, чтобы не просто восстановить свое огромное тело, но сделать это фантастически быстро.

Лотару удалось оценить толщину хитиновой брони паука на изломе ноги. Она не превышала восьмой или десятой части дюйма, и это ободряло – не может быть, чтобы такой тонкий каркас оказался непреодолимым для хорошо прокованных гвоздей. Но когда Лотар посмотрел на спину Чунду, его надежды стали подтаивать.

Спина Чунду была покрыта высокими, в полфута, шипами, поднимающимися так плотно, что между ними почти не оставалось свободного места. А это значило, что вколотить гвозди на всю их длину в паука не удастся. К тому же броня паука под этими шипами казалась гораздо толще, чем на ноге.

Но не это было теперь самым неприятным, а то, что Лотар понял: зацепиться за эту гребенку, оканчивающуюся твердыми, иззубренными остриями, способными насадить человека, как еж яблоко, и нанести несколько сильных ударов, чтобы вогнать гвозди, было невозможно…

Невозможно или почти невозможно? Лотар обежал Чунду, разглядывая его со всех сторон, и тогда увидел, что чудовищный паук, припадая на оторванную ногу, заваливается время от времени, как неправильно нагруженный корабль, показывая спину. И на этой спине Лотар увидел не вертикальные шипы, а немного скошенные назад, что давало возможность поставить на них ногу.

Тогда Желтоголовый решился. Он сделал несколько шагов к пауку, оказавшись под его боком, когда тот как раз ступил на полуоторванную ногу. Чунду ничего не заметил.

Теперь усеянный шипами паучий бок возвышался над землей всего на два туаза. Лотар подпрыгнул, схватился за скользкие, облитые какой-то жидкостью наросты, попытался подтянуться… Пальцы скользнули по совершенно гладкой, зализанной и твердой, как лед, поверхности, и Лотар полетел вниз.

Ему сразу же пришлось откатиться в сторону, чтобы не оказаться под ногой Чунду, которая с силой тарана опустилась на камни, поддерживая чудовищное тело.

Потом Лотар повторил маневр. Теперь он был готов к тому, что наросты будут скользкими, и сумел схватиться так, что руки почти не скользили, по крайней мере, он подтянулся и уперся коленями в большой крюкообразный нарост, поднимающийся вверх и способный выдержать, казалось, десяток человек.

Утвердившись на крюке, Лотар посмотрел вниз. Земля под ним раскачивалась, как море. Ему даже показалось, что по этой каменистой поверхности пошли какие-то волны, но это было, без сомнения, обманом зрения и игрой окутывавшего все вокруг тумана.

Лотар поднялся выше. Действительно, на самом верху огромной спины паука он мог удержаться. И хотя острия этих шипов, чуть-чуть пружинящих под весом человека, царапали его, на них можно было опереться.

Лотар достал один из гвоздей и огляделся. Он сразу понял, что бить нужно там, где наклоненные в одну сторону шипы паука сходились с другой волной, наклоненной в другую сторону, собираясь в подобие хохолка, правда, такого, что им можно было проткнуть не очень откормленную лошадь. Это была середина его тела, и органы Чунду были здесь уязвимей всего.

Лотар покрепче схватился левой рукой за острые наросты, царапая кожу, встал на колени, размахнулся и ударил. Гвоздь зазвенел и чуть не вылетел из рук Лотара. Хитиновый покров паука здесь был тверд, как поверхность скалы. И все-таки гвоздь вошел в панцирь Чунду – правда, всего на дюйм-полтора, но он удержался, даже когда Лотар убрал руку.

Желтоголовый привстал, придерживаясь вытянутой левой, чтобы не слететь вниз, и ударил по шляпке правым наручем, используя руку как кувалду. Рука заныла от кисти до плеча. Но Лотар ударил еще и еще. И хотя гвоздь почти не поддавался, он чувствовал, что острие что-то там рвет, чтобы пройти твердый панцирь и вонзиться в мякоть, где было сердце Чунду.

Собравшись с силами, он ударил со всего размаха и чуть не воткнулся носом в гребенку на спине, потому что гвоздь влетел в спину паука, преодолевая сопротивление, которое ему оказал бы не очень большой пук шерсти. Лишь изогнутые, поблескивающие края хитиновых наростов остановили руку Лотара. Гвоздь сидел в теле Чунду чуть не по самую шляпку.

Тот на мгновение остановился, казавшееся бесконечным кружение паука на одном месте замерло. В глубине сознания чудовища появилось понимание, что с ним что-то пытаются сделать и это несет ему смерть.

И тогда Чунду взорвался таким фонтаном энергии, какого Лотар не ожидал. Он удерживался на спине паука не более нескольких секунд. Потом его тело взлетело вверх и опустилось на иглы Чунду со всего размаха, едва не нанизавшись на них. Острия проникли неглубоко, главным образом потому, что Лотар не разжал руки и сумел, в общем, погасить удар.

Но атака повторилась, и после третьего удара Лотар понял, что скоро его насадят на эти шипы-иголки. И все-таки он держался. Улучив момент, он выхватил еще один гвоздь, размахнулся и попытался, используя силу встречного движения, всадить его поглубже в спину Чунду.

Это почти получилось. По крайней мере, гвоздь воткнулся в хитин паука, и Лотар даже несколько мгновений держался за него. Но потом Чунду так хитро повернулся, что Лотар скользнул вбок и оказался от торчащего вверх гвоздя не меньше чем в десяти футах.

Лотар рванулся к нему, но так неудачно, что задел левым плечом какой-то странный шип, который оказался острым, как восточная сабля, и почувствовал, что по руке потекла кровь. Лотар повернул голову и проникающим взглядом осмотрел себя. Это была плохая рана, довольно опасная. Кажется, он задел вену, и действовать ему осталось совсем немного, прежде чем он истечет кровью и потеряет сознание.

Нет, нет! Он умеет такое, на что не способен никто другой… Стиснув зубы, Лотар приказал ране затянуться и в таком же невероятном, взрывном темпе мутировал руку в жесткую, покрытую непробиваемой коростой клешню, способную держаться за эти острия на спине Чунду, как за мягкую шерстку.

Приказ левой руке запустил механизм мутации и для правой. Лотар и подумать не успел, а его правая уже превращалась в мощную, тяжелую, как молот, лапу, словно бы пришитую к его телу от другого существа. Она дико заболела от этой трансформации, но движения боль почти не ограничивала.

На очередном скачке Чунду Лотар размахнулся. И в этот миг кованый наруч с оглушительным треском лопнул. Лотар с удивлением посмотрел на руку. Вздувшиеся мускулы разорвали бронзу, как гнилую кисею. Он и не знал, что способен на это.

Внезапно Чунду вздыбился на задних ногах, и Лотар повис на своей еще не набравшей полную силу клешне. Ноги его соскользнули, и он понял, что вот-вот полетит вниз. Тогда, уже теряя равновесие, он размахнулся и вколотил гвоздь в спину Чунду по самую шляпку одним ударом.

Из хитинового панциря брызнула желтая кровь паука, смешавшись с алой кровью Лотара, залившей его незащищенную правую лапу, что была пробита в трех местах острыми шипами. И в следующее мгновение Чунду стряхнул его с себя, как мошку.

Отмашкой ног Лотар попытался уравновесить непропорционально тяжелые руки, а когда понял, что не успеет, отбросил руки назад, и это дало ему возможность пронести ноги над головой. Получилось обратное сальто, и это спасло его.

Он упал на камни, застонав от боли. На мгновение ему показалось, что позвоночник раскололся, как перекаленный меч. Но он подтянул ноги и встал, выпрямился на подрагивающих ногах. Кажется, все цело.

Взмахнул руками – все в порядке. Позвоночник и шея еще ныли, но боль стихала, даже этот бросок с высоты двадцати футов он сумел выдержать. Значит, выдержит и остальное.

Чунду крутился вокруг массивного, висящего в воздухе хвоста, как пьяный клоун, решивший доказать, что он может зубами выдернуть занозу из своей задницы. До паука было почти десять туазов. Лотар еще раз подивился тому, что остался цел после такого падения. Может быть, его спасло то, что он приземлился на камни по касательной и удар получился не самым резким.

Движения паука стали совсем другими, теперь, чтобы добраться до его спины, Лотару нужно было уметь подпрыгивать на те двадцать футов, с которых он упал, а еще лучше – даже повыше. Это было невозможно, а серьезно трансмутировать Лотар уже не успевал – Чунду уходил.

Паук пытался укрыться в своей норе, в той пещере, которой ни Лотар, ни Сухмет еще не видели, но которая ощущалась как черный, опасный колодец. Если Чунду доберется туда, он сумеет зарастить полученные раны и выйдет оттуда, став несравненно более мудрым и опасным бойцом. И все придется начинать сначала.

Тогда Лотар побежал по широкой дуге к пещере, опережая Чунду.

Пещера паука была сырой и пахнэла таким запахом разложения и смерти, что Лотар отвернулся, чтобы вдохнуть другого, свежего воздуха. Камни по бокам пещеры были покрыты трещинами и уступами. Даже с клешней, которая не могла зацепиться за камень, Лотар без труда полез наверх. Сложно было только перехватывать опоры, но зато ему здесь очень помогала сила его измененной правой руки и почти невероятная даже для Лотара скорость, с какой он мог ею двигать.

Когда Чунду подошел к пещере, Лотар был уже на высоте его головы. И это оказалось ошибкой – нужно было забраться повыше.

Чунду замер на мгновение и вдруг поднял одну из своих малых ног, которые до этого не действовали. Лотар подивился скорости, с какой он восстанавливал пораженные органы.

Огромные главные глаза паука по-прежнему были залиты зеленой кровью, но когда Лотар догадался поднять взгляд повыше, он содрогнулся. Верхние маленькие глазки Чунду, ожерельем увенчивающие его голову, блестели вниманием и холодным, расчетливым умом. В них не было ни слабости, ни тумана боли.

Лотар недооценил противника, и это могло ему дорого стоить. Удар малой ноги паука прошел в нескольких дюймах от его ноги, Лотар успел отдернуться в сторону в последний миг. Камень заскрипел под хитиновой клешней паука, во все стороны полетели осколки и пыль.

Паук вздрогнул и отступил на шаг. Лотар вытер о плечо пот с лица и быстро пополз выше. Как ни болезненно было удариться о камень, Чунду не оставит своих атак, пока не убедится в полной недосягаемости противника.

Следующий удар был слабее, но более точным. А вот Лотар опоздал и увернуться не успел. Нога целила ему в живот, но в последнее мгновение Лотар подставил нагрудную пластину. Кроме того, он выбросил вперед левую руку, пытаясь не столько блокироваться, сколько использовать энергию удара и взлететь повыше и хотя бы чуть-чуть в сторону. Иначе его могло попросту пришпилить к камню. И это ему почти удалось… Почти, потому что вся левая сторона взорвалась такой болью, что он не мог вдохнуть воздух, а рука повисла, бессильно мотаясь из стороны в сторону – он не мог заставить ее слушаться, как ни напрягал мускулы. Лишь его странная клешня, мутированная из пальцев, сжималась и разжималась, клацая в воздухе. Но он все-таки остался жив.

Теперь он был, наверное, выше поля зрения паука. Лотар посмотрел вниз. Внезапно он увидел, что из-под нагрудной пластины торчит обломок сахарно-белой кости, пропоровшей куртку. Так, значит, у него сломаны ребра… Но рана не кровоточила. Каким-то чудом приказ «не трать кровь понапрасну» еще действовал в его избитом, изломанном теле. Он еще мог драться, не мог только вздохнуть. Ну что же, он будет дышать потише.

Чунду шагнул вперед, оказавшись под Лотаром. Это был его шанс. Хотя, если он промахнется или не сумеет удержаться на этих бритвенной остроты наростах и упадет под ноги Чунду, тогда… Собственно, это его заботить уже не должно.

Лотар прыгнул. Удар о спину паука был подобен попытке нырнуть в крутой кипяток – он почти потерял сознание от боли в боку и от рывка паука, который сразу же попытался стряхнуть противника, развернувшись на месте. Но левая рука Лотара, хотя и не работала в полную силу, сжалась, захватив два острых, но длинных и прочных нароста. Он удержался и сумеет использовать свой последний шанс! Правой, которой Лотар мог действовать почти нормально, он дотянулся до левого бока и попытался схватить третий, самый длинный гвоздь.

Но пальцы сомкнулись вокруг пустоты. Лотар, застонав от боли в шее и отчаяния, посмотрел на пояс. За сломанным ребром виднелись аккуратные петельки, и все три были пусты. Он потерял этот третий гвоздь.

Сосредоточившись на почти бесконечное мгновение, теряя последние силы, Лотар посмотрел магическим взглядом внутрь Чунду, чтобы понять, что происходит с сердцем гигантского паука. То, что он увидел, его не обнадежило.

Сердце паука составляло несколько вытянутых, как кишка, довольно плотных камер, каждая из которых работала, разгоняя желтую кровь чудовища. Две камеры были разорваны гвоздями, но самая большая работала, и тело Чунду уже восстанавливалось, даже стенки сердца уже каким-то образом затягивались, чтобы в тишине и холоде пещеры паук вновь стал здоровым и невредимым.

Внезапно Чунду шагнул в сторону и попытался зажать Лотара между собой и каменной стеной, растереть его, как мошку. Между спиной гиганта и камнем осталось не больше фута, Лотар лег на хитиновые шипы паука, раздирая кожу на груди, животе и ногах. Камень проскрипел рядом.

Чунду отклонился в сторону, чтобы примериться получше. Нужно было отступить. Лотар сделал, что мог, но этого оказалось недостаточно. Если он промедлит и не спрыгнет сейчас, будет поздно.

Лотар протянул правую руку за плечо, обхватил сильной, но неуклюжей трансмутированной кистью огромную, в три обычных ладони, рукоять Гвинеда, поднял его как можно выше и изо всех сил опустил на колючую спину чудовища, вогнав на полфута в панцирь, под которым билось коричневое сердце. Мало! С ужасающей ясностью Лотар понял, что вогнать меч глубже он уже не успеет.

В это же мгновение толчок о стену отбросил Лотара в сторону, и он повис, случайно захватив правой рукой один из боковых наростов паука. Стена была совсем рядом. Сейчас Чунду повернется, и от Лотара останется лишь груда изломанных, залитых кровью костей. Но паук вдруг дрогнул и замер, это спасло Лотара.

Обдирая колени, руку и лицо, Желтоголовый скользнул вниз и почти сразу же стал падать. Он попытался упасть на ноги, но это у него уже не получилось, он приземлился на левое плечо и бок. Удар оказался даже сильнее того, которым Чунду проломил ему грудь. Поэтому Лотар не успел вскочить на ноги, как хотел, и убраться из-под ног гигантского паука.

Он сумел лишь подняться на четвереньки и попытался ползти. Нога Чунду с треском, от которого можно было оглохнуть, врезалась в камень в нескольких дюймах от его головы, он даже, кажется, ударился по инерции об нее виском, попытался отползти в сторону, но тут боль в груди стала невыносимой, и он упал на локоть, потом на грудь.

Он лежал под Чунду и не мог выползти из-под обезумевшего монстра, который взбивал каменную поверхность, как тесто. Если не в этот самый миг, то в следующий его размозжит, размажет по камням чудовище, топчущееся в бешеной пляске над ним. Лотар лишь закрыл глаза и подтянул ноги, чтобы стать как можно меньше.

Но нет, он не только ждал конца. Хотя у него уже не было возможности двигаться или хотя бы вдохнуть этот напоенный смертью, пылью и туманом воздух, он мог попытаться обмануть. Сосредоточенно и неторопливо, как на обычной тренировке, он попытался стать невидимым, а рядом, в десятке шагов, сбоку создал фантома, стоящего во весь рост, ухмыляющегося Лотара, каким он был, наверное, в начале боя. Потом, в другой стороне, он попробовал создать еще одного, потом еще…

Смерть все не приходила, ее не было. Он все лежал, и наколдовывал свои фантомы, и ждал, а ее не было, и тогда он стал надеяться, хотя понимал, что надеяться все-таки не на что.

Внезапно стало потише, топот чудовища передвинулся в сторону и стал доноситься сбоку и казался теперь почти неопасным. Смерти все не было.

Тогда Лотар понял, что поверх этого грохота слышит звук мягких, здоровых и торопливых шагов. Потом чья-то прохладная, полная энергии ладонь легла на его грудь. Только не убирай эту ладонь, хотел произнести Лотар. Или все-таки произнес? Нет, конечно, но и говорить теперь было не нужно.

Это был Сухмет. Он поднял Лотара, окровавленного, с торчащими из тела сломанными костями, дико трансмутированного. Над ними все еще бился Чунду. И было непонятно, остановится ли он когда-нибудь, одолеет ли смерть этого гиганта?

Но сейчас нужно было спасти Лотара. И Сухмет побежал, покряхтывая под тяжелой ношей, и Лотар, к счастью, уже не чувствовал этих толчков.

Странные, нечеловеческие руки Лотара свисали вниз и мерно, спокойно раскачивались. В них было не больше жизни, чем в водорослях, выброшенных на берег штормом.

Глава 8

Грохот обрушился так неожиданно, что от него почти невозможно было защититься. Но Лотар с удивлением обнаружил, что это ему удалось. Значит, дело обстояло не так плохо. А разве было плохо? Лотар этого не помнил. У него осталось только ощущение ожидания смерти и понимание того, что он выжил только потому, что удача была на его стороне.

Первые тяжелые, как спелые виноградины, обжигающие свежестью капли дождя упали ему на лицо. Он медленно слизнул влагу. Она была обычной, словно он только и делал последнее время, что пил чистые горные дожди. Он хотел рассмеяться, но у него заболел бок, получилась только вялая улыбка.

Неожиданно послышался чуть взволнованный голос, от которого радоваться хотелось еще больше, чем от снежного вкуса дождя:

– Ох, беда, беда… Кто же мог подумать, что вместо этой пелены придет дождь? Сейчас, господин мой, я перенесу тебя под камень.

Кто-то твердыми маленькими руками поднял его и отнес под каменный козырек, о который капельки разбивались, как льдинки весной разбиваются о валуны на порогах. Лотар начал прислушиваться к этому звону, но вспомнил о громе и не стал чрезмерно обострять слух. И тотчас же, словно по его приказу, ударил следующий раскат.

Здесь, в горах, этот звук был едва выносим, но Лотар радовался ему, потому что это доказывало – он жив, и ему даже может заложить уши, или может надоедать суетливость Сухмета, или может случиться что-нибудь еще, и даже обязательно случится.

– Ты… – он разлепил губы, пересохшие от жажды и перенесенной боли, – ты зря…

Сухмет затаил дыхание. Сначала он попытался что-то расслышать, потом просто стал исследовать сознание Драконьего Оборотня, внедрившись в него острым лучом своего внимания. Потом он пришел в ужас, и Лотар снова услышал его голос:

– Сейчас, господин. Вкуснейший чай с целебными травами, которые сделают тебя лучше прежнего.

– Не хочу, – сумел произнести Лотар.

– Не хочешь быть лучше прежнего? – от костра, на котором булькал в котелке чай, спросил Сухмет.

– Воды.

– Давай все-таки ты попробуешь чай, а потом я принесу воду. Даю слово, что…

Снова ударил гром. На этот раз в его раскатах было скрыто не только торжество жизни и силы, но и что-то несущее тревогу, напоминающее о смерти. Лотар сосредоточился, насколько мог, и стал вспоминать.

Что же случилось настолько скверное, что это портит радость от дождя и ворчания Сухмета? Что-то, сделавшее его таким слабым и немощным?

И сейчас же в памяти возник весь бой с Чунду, а с ним – ощущение уходящей жизни, которая вытекала через упавшие вниз руки. Невероятным усилием Лотар подтащил одну руку к своей мокрой от дождя щеке и коснулся ее. Рука как рука, полная человеческого тепла и уязвимости. Он собрался с силами и проделал то же с другой. Тоже все в порядке. Если бы к ним нагрянул пограничный разъезд из долины, никто ничего бы не заподозрил.

Сухмет поднял его голову за затылок, и нежная, горячая влага потекла между губ Лотара. Он торопливо стал глотать. С каждым глотком он становился сильнее и здоровее – это было очевидно. Он открыл глаза. Над ним склонился Сухмет. Заметив, что Лотар видит его, старик улыбнулся, показав свои снежные, изумительной формы зубы.

– Все в порядке, господин. Теперь все будет…

– Почему не больно?

– Я обработал раны легким раствором слюны тех крестовиков, которые обслуживали Чунду. Она имеет превосходное обезболивающее действие.

– Когда-нибудь ты меня уморишь своими опытами.

Лотар не ожидал, что сумеет произнести такую длинную и складную фразу. Сухмет, как оказалось, тоже. Он расхохотался.

– Но только не на этот раз.

– Как Чунду?

– Сдох. – Для пущей достоверности Сухмет важно покачал головой. Потом не выдержал и снова рассмеялся. – Мертвее не бывает, господин мой. Ты победил.

Так, значит, с этим все в порядке, но что же тогда волновало его до такой степени, что он не мог даже уснуть? Что же случилось? Спросить Сухмета? Нет, пожалуй, тот вообразит, что у меня не все дома после этой драки. Воин, потерявший после ранения разум, – что может быть нелепее и что встречается так часто?

Лотар стал думать. Что-то в конце битвы с Чунду? Вот он протягивает руки за третьим гвоздем, а его не оказывается. И ужас, что все оказалось бессмысленным, что придется, в лучшем случае, начинать сначала. И тогда…

Гвинед! Он лишился своего меча!

– Где меч?

– Он разорвал сердце Чунду.

– Где он?

– В теле чудовища. Где же ему быть?

Лотар хотел было спросить, можно ли к нему теперь добраться, но что-то остановило его. И правильно, потому что уже следующими словами Сухмета были:

– Не волнуйся, господин. Завтра после дождя мы разрубим спину пауку и вытащим твое оружие, твой непобедимый меч.

Хорошо, подумал Лотар. Может, так и будет. Нет, никаких «может». Так и должно быть. Он откинулся на мягкий валик из свернутой ткани, который появился у него под головой, прислушался к шуму дождя. Но что-то еще не было решено, что-то важное…

– А люди в долине? Они поймут, что мы победили? Как дать им знать, что перевал свободен?

Его голос был слабее комариного писка. И все-таки Сухмет понял его.

– Они уже знают, господин. После смерти чудовища серая пелена была развеяна ветром, а гроза показала, что магии больше нет в этом месте. Это должны понять все, кто живет в долине. Спи, ты победил, и теперь твое дело – скорее поправиться.

Должно быть, в чай Сухмет подмешал какую-нибудь сон-траву или незаметно подкрался к рассудку Лотара с внушением, потому что желание уснуть стало непреодолимым. Лотар попробовал улыбнуться, потому что все было хорошо, и ему было удобно, и даже очищающий дождь подтверждал это. Но обезболивающее снадобье Сухмета мешало внутреннему удовольствию от улыбки, и Лотар уснул.

Глава 9

Утро выдалось такое яркое, что больно было смотреть на белые от снега пики близких гор. Воздух был напоен холодком хрустящего морозца, но в нем уже чувствовалось размягчающее дыхание весны, угадывался аромат луговых цветов.

Каменные плиты под ногами сверкали чистотой, как мостовая перед богатым домом, вымытая специально нанятыми для этого служанками. Лотар ковылял, широко расставляя ноги, потому что ему очень не хотелось свалиться на глазах Сухмета, который, от волнения раскинув руки, шел сзади. Иногда старик принимался причитать:

– Ну почему, почему ты не позволяешь мне это сделать? Я могу не хуже, чем ты, разрубить эту тушу, а скорее всего даже лучше. Почему ты не слушаешь меня, господин?

– Отстань, мешаешь.

Лотару действительно было довольно нелегко переставлять ноги, чтобы продвигаться вперед. С ним уже несколько раз приключалось такое, и каждый раз он со страхом думал о том, что вдруг он больше не поправится, вдруг не сможет больше биться со всякой нечистью? Но проходило время, он выздоравливал, и опасения забывались.

На этот раз он постарался вовсе не думать об этом. Проснувшись, он решил: все это – ерунда, не так уж сильно мне и досталось. Бывало хуже, а все-таки все кончалось благополучно. И на этот раз все будет хорошо. Недели не пройдет, как начну тренироваться.

Выход из ущелья был похож на разукрашенную лазуритом высокую, до неба, дверь. От этого пространства, залитого солнцем и свежим горным ветром, захватывало дыхание. Но Лотар помнил его как мрачное, клубящееся, затопленное магией коварное болото и поневоле остановился. Ноги просто не шли.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил сзади Сухмет.

Лотар не ответил, лишь поискал впереди какой-нибудь знакомый предмет. И нашел. Это было темное пятно, неправильная клякса обгоревшего камня и жирной, масляной копоти – след от костра, которым они сожгли паутину. Это случилось всего лишь позавчера. А казалось, что прошли годы.

И находилось это пятно совсем близко, в нескольких десятках шагов. Неужели он здесь волок заготовку для костра? Странное впечатление вызывает все, что осталось от этого дела. И не только от этого. Что вообще останется от него? Какой след можно будет считать его следом?

Лотар отмахнулся от этой мысли. Он должен был побеждать. До сих пор это удавалось. А что касается памяти или, того пуще, следов и смыслов, пусть об этом заботятся те, кто придет после него. Он шагнул дальше и почти сейчас же, едва ли не в самом далеком углу плато, в тени почти вертикальной стены, увидел что-то огромное и мрачное, как неожиданное свидетельство ночного кошмара.

Широко раскинув мощные ноги, на каменной осыпи перед пещерой лежал Чунду. Тело его было похоже на темный кувшин дикой и непривычной формы. И даже отливало примерно такой же глазурью, какую используют иногда гончары, чтобы придать своим изделиям торжественную, темную массивность. Но это была не работа гончара, а сама смерть.

И лишь поза, бессильно разбросанные ноги, раскрывшиеся от слабости челюсти и мертвые, выклеванные стервятниками глаза указывали, что смерть эта уже никому не грозит, что ее одолели и обезопасили.

Лотар удивился тому, что это сделал он. Даже мертвый, Чунду внушал ужас. И стервятников, которых на такую тушу должно было слететься видимо-невидимо, было мало, очень мало, словно и они страшились паука. Подходя к нему в свете ясного, прекрасного утра, Лотар испытывал какое-то опасение. А как же он решился атаковать это чудовище, когда оно было полно сил и желало его, Лотара, смерти?

– Кажется, когда наступает битва, я меняюсь не только физически, – пробормотал Лотар, – но и психически. Никогда этого не замечал, но это так.

– Человек сложнее, чем сам думает о себе, – воспользовался возможностью пофилософствовать Сухмет. – В нем есть многое, чего он не хочет признавать. В том числе и нежданные формы психики.

Рядом, на расстоянии вытянутой руки, Чунду казался неуязвимым и высоким, как горный обрыв. Но это было обманчивое впечатление. И особенно это стало ясно, когда Лотар почувствовал запах – сладковатый и отвратительный запах разложения. Чунду уже начал гнить.

Лотар поднял голову вверх. Нет, дотянуться до спины паука, лежащего на животе и лишь чуть-чуть завалившегося на бок, он не мог. Даже если он подпрыгнет, ему не удастся подтащить свое тело вон к тому хохолку, образованному шипами на спине. К тому же они выглядели очень острыми.

– Я предлагаю, господин… – начал было Сухмет.

– Нет, я сам. – Лотар даже не дослушал его.

Он обошел огромное тело паука и вернулся в ту точку, с которой начал. Здесь взобраться было легче всего.

– Стань на колени.

Сухмет, деланно покряхтывая, что должно было изображать его старость, опустился на одно колено. Лотар, придерживаясь за наросты на спине паука, встал ему на плечи.

– Поднимайся, только не резко.

Легко и плавно, как во сне, Сухмет поднял его вверх.

Перед Лотаром оказалось несколько очень острых и толстых шипов, но они уже были изогнуты вверх, и в эти крюки можно было поставить ногу. Поработав минут десять, несколько раз чуть не сорвавшись вниз, Лотар оказался-таки на спине чудовища.

Почти перед ним виднелись три раны, которые он нанес Чунду. Из них вытекала желтая кровь чудовища, застывшая в тяжелые, липкие, отвратительно пахнущие комки. В средней ране еще торчал гвоздь, но теперь он был изогнут, словно кто-то бил по нему сбоку. Гвоздь в дальней от головы ране по шляпку ушел в паука, но Лотар понял, что и он изогнут штопором. Гвинеда в передней ране не было.

– Он согнул наши гвозди, как булавки.

– Ты не мог видеть, потому что был тогда без сознания… – подал голос Сухмет. – Когда он уже умирал, он стал кататься по земле, чтобы освободиться от этих штырей.

– Он не мог изувечить Гвинед? – спросил Лотар, хотя знал ответ.

Сухмет не ответил. Он отошел на несколько шагов и сделал вид, что смотрит на стервятников.

Лотар и сам понимал, что поза его выглядит не очень-то героической – он согнулся в пояснице, как радикулитная старуха, а ноги и руки его едва удерживали тело. При каждом движении он кололся об шипы Чунду, и это делало его еще более неловким. Но он освободил правую руку и мог, вероятно, нанести несколько сильных ударов.

– Кинь сюда секиру.

Сухмет вытащил из-за спины потерявшую всякий вид боевого оружия, больше похожую на топор дровосека секиру и подбросил ее так, чтобы она упала перед Лотаром.

Лотар подобрался поближе к передней ране, поднял секиру и, как ему казалось, довольно сильно опустил ее вниз.

Иззубренное острие даже не поцарапало броню гигантского демона и отскочило вбок, да так, что у Лотара чуть не вылетела из сустава рука. Он зашипел от боли, встал на колючие наросты поудобнее, взял секиру в обе руки и снова рубанул. На этот раз секира не отлетела, а немного смяла под собой хитин. Когда Лотар ее поднял, радуясь своей удаче, он обнаружил царапину глубиной в одну пятидесятую дюйма.

– Может, все-таки я доделаю? – спросил снизу Сухмет.

– Как ты можешь доделать, если я еще и не начинал?

Сухмет вздохнул.

Лотар принялся рубить как сумасшедший. Временами, когда ему становилось очень уж тяжело, он откладывал секиру в сторону, осторожно садился на колючки и отдыхал, поглядывая на небо. В один из таких перерывов Сухмет принес ему флягу с водой и забросил почти в руки. Лотар глотнул холодной воды и почувствовал себя получше.

Солнце поднялось уже выше самых высоких пиков, когда ему удалось прорубить мощный, в палец толщиной, панцирь паука в том месте, где должен был находиться Гвинед. Из прорубленной дыры ударил фонтан такой мерзкой слизи, что Лотар едва не сорвался, отпрянув от нее. Но слизь кончилась, а меча видно не было.

Содрогаясь от омерзения, Лотар запустил в рану палец и попробовал нащупать хоть что-то твердое, похожее на дружескую рукоять своего меча. Но ничего не было.

– Сухмет, а меч не мог улететь куда-нибудь в сторону, пока Чунду топтался по камням?

– Не знаю. В любом случае мы его найдем.

Лотар снова принялся рубить, расширяя рану, пытаясь сделать ее глубже. Больше всего он злился сейчас на то, что не может посмотреть в Чунду магическим взглядом. Он знал, что это сейчас так же невозможно, как паралитику участвовать в битве. У него не хватило бы сил даже на то, чтобы сосредоточиться как следует. И еще он злился, что секира была такой тупой, такой иззубренной, такой неловкой…

Внезапно он услышал вместо привычного уже чавканья легкий, едва ли не музыкальный звон. Это было так неожиданно, что Лотар вздрогнул. Он отложил секиру, запустил вниз, в лужу отвратительной плоти, руку и кончиками пальцев нащупал навершье своего оружия. Схватить меч получше не получалось, потому что пальцы скользили, но он запустил вниз вторую руку, балансируя на занывших от уколов коленях, зажал меч с двух сторон, потянул его вверх, и… Твердый, скользкий шарик подался на дюйм, если не больше, прежде чем выскользнул из уставших рук.

Лотар, не обращая внимания на грязь, капавшую с рук, вытер пот со лба, снова взялся за меч, уже уверенней, потянул и…

Гвинед, неповрежденный и почти не испачканный, блестящий, как всегда, вылетел из внутренностей Чунду, словно сам с охотой освободился из заточения!

Лотар хотел было поцеловать клинок, но его остановил предостерегающий крик Сухмета, который кудахтал от радости внизу. Тогда Лотар прижался к стали лбом, словно вбирая в себя непобедимую силу и грозную радость своего оружия.

Спускаться было едва ли не труднее, чем подниматься. Когда Лотар в конце концов тупо, как мешок, свалился на камни, ему показалось, что он вывихнул себе лодыжку. Но он все равно был счастлив, потому что Гвинед, ясный и веселый, как солнечный свет, горел у него в руке, и разжать руку Лотара не заставили бы никакие силы в мире.

Глава 10

В ту ночь они спали очень крепко. Легли рано, едва солнышко закатилось в дымку, окутавшую западные горы, и проспали до самого рассвета. Лотар знал, что Сухмета даже после двух бессонных суток не застанет врасплох и горная змейка, не говоря уж о чем-то более серьезном. Кроме того, старик, перед тем как уснуть, довольно долго возился с разноцветными мелками и одной из самых толстых книг, а это значило, что он поставил вокруг них магическую защиту и теперь никто не мог увидеть, что здесь происходило.

Но с первым лучом солнца Лотар ощутил какое-то беспокойство. Не открывая глаз, он поднял голову и прислушался. Да, рядом творилось что-то важное и спешное, что нужно было понять. Он хотел позвать Сухмета, но тот уже не спал, а прислушивался внутренним слухом к той же непонятной кутерьме.

– Что это?

– Люди. – Сухмет ответил, не разжимая губ, стараясь не потерять картинку происходящего.

Лотар был еще настолько слаб, что и не пытался по-настоящему включить свои магические способности.

– Их довольно много. Со всеми я сейчас не справлюсь.

– Драться не придется, – последовал ответ. – Они уходят.

– Куда? И откуда они?

Сухмет замер, сосредотачиваясь так, что Лотар даже дыхание затаил от восхищения. Эти приемы дальновиденья он тоже пытался время от времени освоить, но, по словам Сухмета, успехи у него были такими же, как у отупевшего от неправильной пищи, обилия людей и постоянной суеты горожанина. То есть хуже бывает, но не часто.

– Нет, – сказал наконец Сухмет. – Они поставили магический экран. Я не могу прочесть сознание их предводителей.

– Это далеко?

– Ну, раз ты так хочешь…

Сухмет неторопливо поднялся, присел, разминая затекшие ноги, потом подобрал пригоршню сырого, серого снега и быстро умылся. Одеяло, под которым он спал, намокло от утренней сырости. Солнце только-только позолотило самые высокие облака, но на земле еще царил ночной сумрак.

Лотар чувствовал себя немного лучше, чем вчера, и, пожалуй, при острой необходимости мог даже пробежать несколько десятков шагов. Но лучше, конечно, было не пытаться, потому что кто знает, чем могли кончиться такие эксперименты?

Вокруг глаз Сухмета появились морщинки. Он смеялся над неприхотливой шуткой Лотара.

– Скоро я буду готов? – спросил уже вслух Лотар.

– Время не имеет для нас большого значения, мой господин.

Все-таки, когда они отправились по дороге, ведущей в долину, Лотара преследовало ощущение, что они слишком уж провозились со сборами.

Чавкающая под ногами, несмотря на утренний холод, дорога вывела их из ущелья. Примерно в том месте, где они увидели первую перевернутую телегу, Сухмет остановился, повертел головой и решительно свернул к одному из самых пологих склонов, какие здесь можно было найти. Похоже, он выбрал этот путь потому, что не хотел попусту мучить Лотара.

Сначала Лотар подумал, что старик чересчур осторожничает, но скоро внутренне поблагодарил его за то, что тот не предложил ему взобраться повыше и покруче. Охотник на демонов задыхался, его ноги дрожали от слабости, и он был похож на новичка, которого впервые свели в поединке с подготовленным воином. И конечно, он отстал от Сухмета, который поднимался быстро и легко, как будто всю жизнь прожил в горах.

На вершине Сухмет сразу приник к камню, чтобы остаться незамеченным. Лотар посмотрел на него с удивлением, но поднялся к нему уже настороже, не высовываясь сверх меры.

С вершины, где они оказались, открывался вид, от которого захватывало дух. Было видно почти все – зеленый ковер лесов и сверкающая лента реки, туманная дымка, поднимающаяся над озером, и высокий, безбрежный колокол неба, поддерживаемый далекими острыми пиками гор с той стороны долины.

Лотар обернулся. Да, Сухмет не ошибся, отсюда было видно даже то место, где они ночевали перед боем с Чунду. Значит, здесь находился тот, чей взгляд они тогда почувствовали. Лотар хотел было сказать об этом старику, но тот вдруг так сильно дернул его за рукав, что у Лотара заныло плечо, и он повернулся лицом к дороге, лежащей под ними.

– Когда-нибудь ты доломаешь мне плечи, и тогда нам нечем будет зарабатывать на хлеб.

– Господин, – сдержанно, так, что Лотар сразу насторожился, произнес старик, – посмотри внимательно… Только очень внимательно, прошу тебя.

Лотар взглянул, собирая все внутренние силы, которые у него были. Он смотрел почти проникающим зрением, которым иногда видел даже варианты будущего, или прошлого, или вообще того, что было в каком-то ином мире. Но сейчас он… не видел ничего. Спустя минуту ему показалось, что он ничего и не увидит, и решил тогда, что и Сухмет может ошибаться.

– Ты уверен?..

Внезапно в него хлынула энергия Сухмета. Это было так неожиданно, как если бы старик окатил его крутым кипятком из ушата, который до этого прятал за спиной. Несколько мгновений Лотар боролся только за то, чтобы в этом потоке дружественной, но все-таки чужой жизненной силы сохранить собственное восприятие происходящего.

Когда он справился и даже усвоил большую часть полученной энергии, он почувствовал себя гораздо лучше, почти нормальным и здоровым Лотаром Желтоголовым, только его яркое мировосприятие было изменено на более сдержанное, словно все цвета и запахи немного поблекли. Так чувствовал Сухмет, и это передалось Лотару. Но зато теперь его чувства не были затуманены слабостью или болью.

Перед тем местом, где дорога раздваивалась и менее наезженная колея уходила в бесконечные волны лесистых холмов, он увидел странное колебание воздуха, словно полуденная хмарь висела в воздухе, меняя очертания предметов. Но марево в начале весны в горах, где еще не сошел снег?.. Лотар присмотрелся.

Это было, конечно, не марево, а магический занавес, но такой силы и плотности, что Лотар даже сперва не понял, что перед ним. И никогда бы не понял, если бы не Сухмет.

Пробиться через этот заслон было почти невозможно. Но Лотар попытался, и вот, словно в забытом сне, словно из далекого, может быть, даже выдуманного прошлого, появились контуры, которые превратились… Наконец Лотар понял, что это повозки, заваленные разным добром так, что не было видно возницы.

Еще в повозках Лотар различил другие, более плотные фигуры, и скоро стало ясно, что эту плотность им придавало железо. Это были закованные в доспехи воины. В каждой повозке сидело по латнику. Да еще возчики…

Лотар насчитал двадцать повозок. Значит, здесь был отряд, которого хватило бы, чтобы атаковать Чунду, либо… добивать и грабить караванщиков, которым чудом удавалось прорваться через его паутину.

Внезапно Лотар понял, что в сознании всех этих людей было одно желание – поскорее оказаться в более безопасном месте, словно за ними гнался сам сатана. Значит, это могли быть не грабители, а мародеры. Хоть и невелика разница, но она все-таки была, и ее следовало учитывать.

На зеленом краю дороги Лотар заметил двух всадников. Эти были настроены иначе, причем настолько, что казались сделанными из другого теста. Один был вообще непробиваем перед любыми попытками проникнуть в его мысли, мотивы и ощущения. Как ни вчитывался Лотар, он сумел вызнать только имя – Батенкур. В нем угадывался командир этой шайки, хотя он мог бы командовать и небольшой армией – ему хватило бы и опыта, и умения. А другой…