Тайное место Френч Тана

На Конвей оборачиваться не хотелось. Не мог избавиться от ощущения, что она прекрасно слышит, что творится в моей голове, и смеется надо мной. Не по-доброму смеется.

Широкая добрая извиняющаяся улыбка, от меня – Орле.

– Не волнуйся так. Просто я надеялся – а вдруг. Ну, просто наугад спросил, понимаешь?

И держал улыбку, пока девочка не улыбнулась в ответ: “Ага” – благодарно, искренне благодарно. Кто-то, вернее всего Джоанна, постоянно срывал на Орле свое дурное настроение.

– У нас есть несколько вопросов – обычное дело, ничего особенного. Можешь ответить? Поможешь мне?

– Да, конечно.

Орла улыбалась. Конвей пересела на стол. Словно ненароком достала свой блокнот.

– Ты умница, – доброжелательно продолжал я. – Давай поговорим о вчерашнем вечере. Первый учебный период, ты была здесь, в мастерской?

Испуганный взгляд на Хулихен:

– У нас было разрешение.

Единственное, что ее тревожило, – претензии со стороны администрации.

– Да, знаю, – успокоил я. – Расскажи, как вы получили разрешение.

– Обратились к мисс Арнольд. Она кастелянша.

– Кто с ней разговаривал? И когда?

Пустой взгляд.

– Это не я.

– А чья была идея заниматься здесь вечером?

Еще более тупой взгляд.

– Тоже не моя.

Охотно верю. Убежден, что Орла вообще редко подает какие-либо идеи.

– Ничего страшного. – Я улыбнулся еще радостнее. – Расскажи мне, как все было. Одна из вас взяла у мисс Арнольд ключи от двери в коридоре…

– Это я. Прямо перед началом вечерних занятий. А потом мы пошли наверх. Я, и Джоанна, и Джемма, и Элисон.

– А потом?

– Мы просто работали над своим проектом. Есть общая тема – искусство и что-то еще. У нас, например, искусство и компьютерные технологии. Вон, – ткнула она пальцем в угол.

Пяти футов в высоту, портрет женщины – кто-то из прерафаэлитов, я видел эту картину раньше, но сейчас не узнал. Готова наполовину, изображение слеплено из квадратиков глянцевой цветной бумаги; вторая половина – расчерченная сетка, в каждой клеточке мелкими цифрами код, какой цвет следует налепить. В итоге красотка с загадочным взглядом превратилась в косоглазую истеричку – жуткое зрелище.

– Ну, это, типа, должно демонстрировать, – пояснила Орла, – что из-за интернета и всякого такого люди воспринимают себя иначе. Ну, как-то так, точно не знаю, это была не моя идея. Мы на компьютере разделили картину на клеточки, а теперь вырезаем квадратики из журнальных страниц, чтобы наклеить, как мозаику. Времени уйма уходит, поэтому приходится доделывать по вечерам. А потом, когда наше время вышло, мы вернулись к себе, в пансион, а ключи отдали мисс Арнольд.

– А кто-нибудь выходил из мастерской, пока вы тут работали?

Орла попыталась вспомнить, от напряжения приоткрыв рот.

– Я в туалет выходила, – наконец произнесла она. – И Джоанна. А Джемма выходила в коридор, потому что звонила кому-то и хотела поговорить без свидетелей. – Сдавленное хихиканье. Понятно, парень. – И Элисон выходила звонить, только маме.

То есть каждая.

– Именно в таком порядке?

Тупой взгляд.

– Чего?

Господи Иисусе.

– Ты помнишь, кто выходил первым?

Мучительные размышления, работа мысли, открытый рот.

– Кажется, Джемма? А потом я, а потом Элисон, и после Джоанна – наверное, не помню точно.

Конвей заерзала. Я тут же умолк, но она ничего не сказала, просто вытащила фото записки из кармана и протянула мне. Уселась на стол, ноги поставила на стул и опять раскрыла блокнот.

Я вертел в пальцах фотографию.

– По пути сюда ты прошла мимо Тайного Места. И когда ходила в туалет, тоже проходила там. И еще раз, когда вы уже направлялись обратно в пансион. Верно?

– Да. – Орла кивнула. На фото не глядела. Не видела никакой связи с вопросом.

– Ты останавливалась посмотреть, что там?

– Ну да. Когда шла обратно из туалета. Проверить, не появилось ли чего новенького. Но я ничего не трогала.

– И как? Появилось новенькое?

– Не-а. Ничего.

Лабрадор и пластика груди, если верить учительнице физкультуры. Если Орла их не заметила, точно так же она могла не заметить и еще одной записки.

– А ты сама когда-нибудь прикрепляла записки на этой доске?

Орла жеманно состроила глазки:

– Может быть.

Я понимающе улыбнулся.

– Знаю, это личное дело. И не спрашиваю о подробностях. Просто скажи: когда в последний раз?

– Примерно месяц назад.

– То есть это не твоя?

И сунул фото прямо ей в руки, прежде чем она сообразила, что это такое.

Только бы не она.

Мне необходимо, чтобы Конвей увидела, на что я способен. Пять минут беседы и простой ответ не дадут ничего – разве что меня подвезут обратно в Нераскрытые, а не заставят тащиться на автобусе. Мне нужен поединок.

Да, надо признать, где-то там, в глухом темном углу сознания, детективы по-прежнему охотники-дикари. Убиваешь хищника – получаешь его душу, кровь его проливается в тебя. Заколол копьем леопарда – стал храбрее и быстрее. Весь этот блеск и роскошь Килды хлынут прямо на тебя сквозь старинные дубовые двери, станут твоими без всяких усилий. Да, я жаждал этого. И слизывал бы, слизывал со своих разбитых кулаков вместе с кровью врага.

Но эта дурочка, с ее запахом дезодоранта и мерзких сплетен… Нет, я не это имел в виду. Все равно что выкручивать лапки жирному хомячку, детскому питомцу.

Сначала Орла тупо пялилась на фото. А потом взвизгнула. Тоненький противный писк, такой издают старые резиновые игрушки.

– Орла, – резко оборвал я, пока она не довела себя до истерики, – это ты повесила в Тайном Месте?

– Нет! Ой, господи, нет, честное слово! Я ничего не знаю про то, что случилось с Крисом. Богом клянусь!

Я поверил. Она держала фотографию на вытянутых руках, отодвинув подальше, как будто та могла ее укусить; вытаращенные глаза метались от меня к Конвей, потом к Хулихен в поисках помощи и поддержки. Нет, это не наш клиент. Божества криминалистов подбросили мне для начала легкий вариант, чтобы запустить процесс как следует.

– Значит, это одна из твоих подружек, – сказал я. – Кто?

– Я не знаю! Я ничего об этом не знаю. Клянусь!

– А кто-нибудь из них высказывал предположения, кто мог это сделать?

– Никогда. Ну, мы все думаем, что это сделал садовник – он вечно пялился на нас и лыбился, гадкий такой, и ваши же его арестовали за наркотики, правда? Но всерьез мы ничего не знаем. Во всяком случае, я. А если остальные знают, то они мне никогда ничего не говорили про это. Их и спросите.

– Спросим, – сказал я. Добро и мягко. С улыбкой. – Не волнуйся. Тебя ни в чем не подозревают.

Орла постепенно успокаивалась. Теперь она с интересом таращилась на фото – ей уже нравилось держать в руках такую серьезную улику. Хотелось уже прогнать ее к чертовой матери. Но я позволил ей получить еще немного удовольствия.

Напомнил себе: те, кто тебе не нравится, очень полезны. Им не удастся надуть тебя так легко, как это сделают те, кто тебе симпатичен.

Над головой Орлы словно зажглась лампочка: ее осенила догадка.

– А может, это вообще не мы. Сразу после нас тут занимались Джулия Харт со своими. Может, это они.

– Думаешь, они знают, что случилось с Крисом?

– Да нет. Ну, то есть, может, но вряд ли. Хотя они могли просто всё выдумать.

– Зачем им это?

– Да просто так. Потому что они, ой, ну, такие, придурочные.

– Да ну? – Я наклонился вперед, сцепив ладони, весь внимание и готовность выслушать горячие сплетни. – Серьезно?

– Ну, раньше они были нормальные, очень давно. А сейчас мы, типа, такие “да вообще”, понимаете, да? – И Орла выразительно развела руками.

– А в каком смысле придурочные?

Слишком сложный вопрос. Мечущийся взгляд, как будто я попросил произвести сложные вычисления в уме.

– Ну, просто чокнутые.

Я ждал.

– Типа, они думают, что они такие особенные. – Первый проблеск осмысленности, даже в лице появилось нечто человеческое. Злоба. – Думают, что могут делать что захотят.

Я изобразил крайнюю заинтересованность. Подождал.

– Вот давайте для примера, да? Вы бы их видели на дискотеке в День святого Валентина. Ненормальные, честно. Ребекка приперлась в джинсах, а Селена – я вообще не знаю, что это было, она нарядилась как на карнавал! – Опять этот визгливый смех, уши режет. – И все такие, типа, аллё, на что вы вообще похожи? Там же были парни, вот я о чем. Весь Колм собрался. И все мальчики на них смотрели. А Джулия и все они вели себя, как будто это неважно. – Изумленно отвисшая челюсть. – Вот тогда мы и поняли, что они, типа, чокнутые.

Я еще раз понимающе усмехнулся:

– И это случилось в феврале?

– В прошлом феврале. В прошлом году.

Еще до Криса, значит.

– И клянусь, они с тех пор все хуже и хуже. В этом году Ребекка вообще не пошла на дискотеку. Они не красятся – ну, в смысле, нам в школе не разрешают пользоваться косметикой, – добродетельный взгляд в сторону Хулихен, – но они и в “Корт” не красятся, в торговый центр. И еще однажды, как раз несколько недель назад, мы там тусили всей толпой. И тут Джулия говорит, что она идет обратно в школу. И один из парней такой: “С чего вдруг?” И Джулия ему говорит, что живот дико болит, потому что…

Орла выразительно посмотрела на меня, прикусив нижнюю губу, и вся сжалась, будто прячась в собственных плечах.

– Потому что у нее месячные, – вступила Конвей.

Орла покраснела и залилась идиотским смехом, тихонько похрюкивая. Мы ждали. Она угомонилась.

– Ну, понимаете, она прямо так и сказала. Вот так, в лоб. И все парни такие: “Ой, фууууу! Какие подробности!” А Джулия помахала им ручкой и ушла. Понимаете, о чем я? Они говорят что им в голову взбредет, как будто так и надо. И ни у одной нет парня – удивительно, да? – и они ведут себя так, как будто это даже не проблема! – Орла набирала обороты. Лицо разрумянилось, губы поджались. – А вы видели прическу Селены? Мамадорогая. Знаете, когда она постриглась? Сразу, как Криса убили. Это как же надо выпендриваться, а, представляете?

Я чувствовал, что теряю нить.

– Погоди-ка. Ее прическа – это демонстрация, да? А чего именно?

Подбородок Орлы стремительно опустился до того места, где предположительно должна быть шея. Новый ракурс – хитрая, осмотрительная и коварная.

– Того, как она типа путалась с Крисом. Она, видите ли, страдает или типа того. А мы все такие: “Аллё, да кому это вообще интересно?”

– А почему ты думаешь, что она встречалась с Крисом?

Еще хитрее. И еще осторожнее.

– Просто мы так думаем.

– Правда? Видели, как они целовались? Может, держались за руки?

– Ой, ну, конечно, нет. Они бы не стали так откровенно всем показывать.

– А почему?

Тень чего-то странного. Страх. Орла оплошала – или подумала, что оплошала.

– Я не знаю. Просто считаю, что если бы им было все равно, что все про них знают, они бы не скрывали, что встречаются. Я только это хотела сказать.

– Но если они держали в тайне свои отношения, значит, никогда не вели себя как пара на людях, так что же заставило вас думать, что они встречаются?

– Чего? – Опять эти пустые вытаращенные глаза.

Господи Иисусе. Головой об стол. Больше не могу. Медленно и ласково:

– Почему ты думаешь, что Крис и Селена встречались?

Пустой взгляд. Пожатие плечами. Орла решила больше не рисковать.

– А почему они держали это в тайне?

Пустой взгляд. Пожатие плечами.

– А ты? – вмешалась Конвей. – У тебя есть парень?

Орла слабоумно хихикнула, поджав нижнюю губу.

– И все же?

Смущенное поерзывание.

– Ну, типа того. Ой, мамадорогая, это так сложно.

– Кто он?

Смешок.

– Я задала тебе вопрос.

– Просто парень из Колма. Его зовут Грэм, Грэм Квинн. Но мы не то чтобы встречаемся – в смысле, божемой, я не обнимаю его и не говорю всем, типа он мой парень! Ну, он, конечно, вроде как парень, но…

– Ясно. – Тон у Конвей такой, что даже тупая Орла поняла и заткнулась. – Спасибо.

– Если выбрать что-то одно, – продолжил я, – чтобы рассказать о Крисе Харпере, что бы ты выбрала?

Опять вытаращилась. У меня постепенно заканчивалось чувство юмора.

– О чем?

– О чем угодно. Что тебе кажется самым важным.

– Ну… он был шикарный парень?

Хихикает.

Я забрал у нее фотографию.

– Спасибо. Ты нам очень помогла.

Подождал секунду. Орла молчала. Конвей молчала. Сидела себе на столе, писала что-то или просто чертиков рисовала, отсюда не видно. Я не собирался оборачиваться, чтобы не выглядело, будто прошу помощи.

Хулихен сдержанно кашлянула, то ли спросить что хотела, то ли просто напоминала о себе. А я о ней и забыл.

Конвей захлопнула блокнот.

– Спасибо, Орла, – повторил я. – Возможно, нам понадобится еще раз поговорить с тобой. И если вдруг припомнишь что-нибудь, что, по-твоему, могло бы нам помочь, все что угодно, вот мой телефон. Звони в любое время. Хорошо?

Орла взяла визитку с таким видом, как будто я предложил ей сесть ко мне в полицейский фургон.

– Спасибо. Еще увидимся, – прервала трогательную сцену Конвей и бросила Хулихен, уже с готовностью вскочившей со своего места: – Следующая Джемма Хардинг.

Я еще разок улыбнулся Орле. Подождал, пока они с Хулихен выйдут за дверь.

– Ну что, господибожемой, а? – усмехнулась Конвей.

– Господибожемой, мамадорогая, какогочерта, твою мать, – отозвался я.

Мы почти посмотрели друг на друга. И почти рассмеялись.

– Не она, – заключила Конвей.

– Не-а.

Я ждал. Не стал спрашивать, уж такого удовольствия ей не доставлю, но мне нужно было знать.

– Все прошло нормально, – сказала она.

С трудом сдержал вздох облегчения, буквально в последний миг. Сунул фотографию обратно в карман для следующей серии.

– Что мне следует знать про Джемму?

– Считает себя секс-бомбой, – скривилась Конвей. – Наклонялась перед Костелло пониже, демонстрируя декольте. Бедолага не знал, куда глаза девать. – И усмехнулась. – Но эта хотя бы не такая дремучая. Совсем нет.

Джемма – это примерно как вытянутая в длину Орла. Высокая, стройная – изо всех сил старается отощать до модной худобы, но телосложение не то. Симпатичная, очень даже симпатичная, но с таким подбородком еще до тридцати лицо у нее станет лошадиным. Старательно выпрямленные светлые волосы, автозагар, выщипанные брови. На Тайное Место даже не покосилась, но Конвей же предупредила, что она совсем не дура.

К стулу она прошла, как по подиуму. Села, положила одну длинную изящную ногу на другую медленным томным движением. Запрокинула голову, выгнув шею.

Даже после того, что сказала Конвей, я не сразу сообразил, с чем имею дело, не сразу разглядел за школьной формой и фактом шестнадцати лет. Джемма рассчитывала вызвать во мне вожделение. Не потому что сама хотела меня, это ей и в голову не приходило. Просто потому что я находился рядом.

И с такими я тоже в школе учился. И в их игры не играю.

Глаза Конвей двумя раскаленными булавками прожигали сквозь ткань пиджака мои лопатки.

Еще раз повторил себе: ничего особенного означает именно ничего, с чем ты не мог бы справиться.

Одарил Джемму медленной ленивой улыбкой. Понимающей улыбкой ценителя.

– Джемма, верно? Я детектив Стивен Моран. Очень приятно познакомиться с тобой.

Прокатило. Тень улыбки в уголках губ.

– У нас к тебе несколько обычных вопросов.

– Без проблем. Всё, что захотите.

Это “всё, что” немножко чересчур. Улыбка обрисовалась отчетливее. Слишком прямолинейно.

Джемма сообщила примерно то же, что и Орла. С тем же дебильным американским акцентом. Нарочито растягивая звуки, лениво, демонстративно скучая в этой школе, для которой она слишком яркая фигура. Покачивая ножкой. Внимательно следя за тем, внимательно ли я слежу за ней. Если вопросы о вчерашнем вечере и породили выброс адреналина, она никак этого не показала.

– Когда ты была здесь вчера, то звонила кому-то, – сказала Конвей.

– Да. Своему парню. – Последнее слово Джемма посмаковала и покосилась на Хулихен – определенно, телефонные звонки во время занятий запрещены, – не шокировали ли ее слова ученицы.

– Как его зовут?

– Фил Макдауэлл. Он из Колма.

Ну разумеется. Конвей села на свое место.

– И ты вышла поговорить с ним, – уточнил я.

– Да, я вышла в коридор. Нам нужно было кое-что обсудить. Личное. – Игривая улыбка, персонально для меня. Будто я посвящен в тайну или могу быть посвящен.

Я улыбнулся в ответ.

– Когда ты выходила, не заглядывала к Тайному Месту?

– Нет.

– Нет? Тебя это совсем не интересует?

– Да глупости это, – пожала она плечами. – Все эти “Ах, меня никто не понимает, а я такая необыкновенная!”. Да можно подумать. Если там появляется что-нибудь крутое, все и так об этом сплетничают. Так что мне незачем туда заглядывать.

– А сама ты когда-нибудь не пробовала поместить там записку, хоть раз?

Она равнодушно дернула плечом.

– Когда только повесили эту доску. Просто для смеха. Я и не помню, про что. Мы все тогда понавыдумывали всякой фигни.

Встревоженный клекот из угла Хулихен. Джемма игриво шлепнула себя по запястью:

– Плохая девочка.

Забавляется, значит.

– А что скажешь насчет этого? – И я протянул ей фотографию.

Перестала покачивать ногой. Брови взлетели до корней волос.

И через секунду, медленно:

– О. Господи.

А вот это искренне. Участившееся дыхание, потемневшие глаза – прорезалось-таки сквозь тщательно выстроенную сексуальность. Это не наша девица, нет. Вычеркиваем вторую.

– Это не ты повесила?

Джемма медленно повела головой из стороны в сторону, не отводя взгляда от фото, внимательно изучая его.

– Точно? Ну просто ради шутки?

– Я не идиотка. У меня отец адвокат. Я прекрасно знаю, что это не смешно.

– Не догадываешься, кто бы мог это сделать?

Мотает головой.

– А если попробовать угадать…

– Не знаю. Честное слово. Я бы очень удивилась, если это Джоанна, или Орла, или Элисон, но не стала бы ручаться. Просто хочу сказать, что если это кто-то из них, то мне об этом ничего не известно.

Итак, две из двух готовы столкнуть подружек в дерьмо, лишь бы их самих не забрызгало. Как мило.

– Но здесь вчера вечером были и другие, – заметила Джемма. – После нас.

– Холли Мэкки и ее подруги.

– Точно. Эти.

– Эти. А что они за люди?

Джемма настороженно взглянула на меня, протянула фото обратно.

– Понятия не имею. Мы с ними практически не общаемся.

– А почему?

Пожимает плечами.