Зеркало судьбы Точинов Виктор

– Не знаю! Но красивая птица, наверное – попугай, – невразумительно пробормотал я.

– Замерзнет! Жалко, такая красивая птица и перышки вон разноцветные….

Не успел я ответить, как птица, резко развернулась и стремительно унеслась вверх.

Тётю Машу, мы хоронили послезавтра.

Дрессировщик.

«Зятек, как фамилия того немца от которого я без ума?» «Альцгеймер, мама, Альцгеймер», всегда отвечает мой друг Петрович, на вопрос своей тещи.

Александра Владимировна, или просто – баба Шура, в 85 лет сохранила неплохое здоровье, только вот память частенько подводит, поэтому дочь с зятем не оставляют её без присмотра. Иногда беседа с ней порой напоминает диалог глухого и слепого, да еще на китайском языке.

Пришлось раз Петровичу, по каким-то неотложным делам, вместе с супругой выехать в областной центр. А бабу Шуру поручили под мою опеку. Что такого? Всего на пару часов.

В тот момент у меня с бумагами завал случился, постучать по клавиатуре компьютера срочно требовалась некоторое время. Включил я для бабы Шуры, телевизор, загрузил в плейер диск с какой-то мелодрамой, и приступил к работе. Через некоторое время она вдруг, появилась возле моего стола.

«Чего это ты по своему телевизору смотришь?» «Да вот работаю, отвечаю я ей, с интернета файлы обработать надо» «А-а, тоном знатока отреагировала она, чего это твой телевизор, разные картинки показывает, и они прыгают туда-сюда?» «Вот я из этого файла в этот картинки вставляю, и подписи под ними делаю» пытаюсь объяснить ей суть своей работы.

Минуты две размышлений. «Поняла я – ты чинишь телевизор!» просияла баба Шура. «Можно сказать и так» согласился я. «А это что за штуковина, которую ты все время прижимаешь рукой?» не унималось её любопытство. «Это – мышка». «Мышь?!» аж подпрыгнула баба Шура. «И затем ты её под рукой прячешь!» «Вот смотрите, повел я мышкой, на экране видно, куда мне смотреть» Минуты три, крайне озадаченная баба Шура взирала на монитор. «Как может мышь тебе указывать, куда глядеть?» в её голосе сквозило полное недоверие. «Да это наоборот я направляю, куда надо мышку и уж затем смотрю, куда она указывает», как можно проще попытался снова объяснить ей я свою работу.

Не получилось. Собеседница моя с изумлением спросила «Так ты что ж, мышь дрессируешь? Зачем?!» «Так за это деньги платят» с иронией отреагировал я. «Деньги? и много?» Все, сосредоточится – не получится. «Кому как, вон Билл Гейтс, самый богатый человек в мире» «Так что, этот Гейз, лучше тебя выдрессировал своих мышей?» «Выходит лучше» не стал я спорить с бабой Шурой. «Ну и куда же ты милок денешь эту свою дрессированную мышку, в цирк продашь?» «Это, смотря с какой программой, будет выступать моя мышка, а цирк ей найдется!» попытался тонко отшутиться я. «Будет выступать цирк с твоей дрессированной мышью, пойду, погляжу» отступилась от меня баба Шура.

Через час, после того как я проводил свою гостью к подъехавшей за ней машине,

позвонил Петрович. «Ой, озадачил ты мою тещеньку, говорит он мне. Ругает она тебя:

«Вроде умный человек твой друг, вон и телевизоры умеет чинить, а глупостью мается – мышей дрессирует, богатым хочет стать, богаче, какого-то Гейза, говорит, буду. Жалко мужика, с умом у него не все ладно!»

Компьютер не только источник информации, но и первый источник по части юмора.

Завязал.

Хотите знать, как мой сосед завязал с пьянкой? Да как завязал, вообще не пьет! Не так что бы ни капли, на новый год фужер шампанского поднимет, да на день рождения жены коньяку два наперстка в хрустальную рюмочку нальет. И больше ни по какому поводу, ни – ни!

Механизатор он, мой сосед Генка Вакулич, а у них на работе как начали свою очередную сельскохозяйственную компанию, так пока не закончат. А закончат – соберутся за столом, вроде как поздравить себя хотят и порой так «напоздравляются», на бровях домой приползают!

А Генка, тот стойко пьет – пока не свалится, а как свалится, грузят его на какой либо транспорт и вручают этот сюрприз его жене Галине.

Генка не буйный, спит мертвецким сном, а проснется, ой лучше бы спал подольше. Голова у него раскалывается, ходить не может, да и разговаривать тоже, мычит только на Галкины упреки.

Ну-у, свою супругу Галину, он обожает, слово против не скажет! Вот только попробовали бы вы затаскивать своего бесчувственного муженька в комнату – ой – е – ей, как возмущались бы вы поутру.

Галина в последнее время просто перестала затаскивать сто пять килограммов своего счастья домой. Положат ей муженька пьяного в хлам на веранде, она под голову подсунет подушку, да укроет его одеялом, повздыхает, повздыхает и одна ложится спать.

По образованию она была учительница начальных классов, прилежно учила в колледже французский язык, да еще прихватывала уроки на каких-то продвинутых курсах. Очень мечтала съездить в Париж, башню железную эту посмотреть или что-то ещё.

Впрочем, давайте по порядку.

Прибегает как-то Галина под вечер ко мне. В конце мая это было. «Есть у тебя галстук поярче, да такой, чтобы ты его почти не носил?»

«Есть, отвечаю»

«Тогда одолжи на вечер и еще дай свой дипломат, и помоги в интернете найти русское посольство во Франции»

«Галстук и дипломат, понятно, а посольство тут причем?»

«У Генки сегодня «отпашка», лечить от пьянки будем, я друзей по колледжу вызвала, они помогут»

Через пять минут подошла её подружка, нашли мы в интернете нужное посольство, скопировала она какие-то бумаги с двуглавым орлом и другими серьезными знаками, поколдовала еще там с разными словами, отпечатали все это на принтере и убыла она с этой «липой» обратно.

Что было дальше, лучше мне рассказать с Генкиных слов, свой рассказ он поведал мне, почему– то шепотом, вечером следующего дня:

«Закончили мы своей бригадой посевную, решили слегка отметить это дело, в столовой под вечер собрались, тосты разные говорили, песни распевали, черт дернул меня поспорить с Николаем, что разогну мол, подкову.

Ты же знаешь, бог меня силенкой не обидел, это точно – Генка хоть и был увальнем и тугодумом, но силу имел не мерянную. «Принесли из кузницы подкову, ребята Кольку подбадривают, спорь на литр коньяка, эту железяку наши кузнецы делали, не разогнет!

Поднатужился я, Генка посмотрел на свои ручищи и разогнул!

Ну, мужики всю спину поотхлопали, все меня поздравляли. Так незаметно коньяк и выпили. Перебрал я лишнего и как в омут головой, отрубился напрочь!

Очнулся, в какой-то комнате. Вижу не наша это комната, обои красивые, светлые и какие-то гладкие. Голова гудит как трактор К-700, во рту как в пустыне Сахара сухо! С трудом поворачиваю голову – мать честная! За окном небо синее-синее и эта французская Фефеловая башня торчит! Я у Галки на картинке в книге точь, точь такую башню видел. Подал я голос: «Эй, кто-ни будь!»

Тотчас заходит фифочка– вся из себя, юбочка мини, передничек беленький и ко мне: «Мсье, кесь-кесе ву а?» и что-то там еще на французском чешет.

Моя Галка знает чуть– чуть этот язык.

Спрашиваю я ее: «Где это я и что со мной? « Хлопает глазами как кукла, да на французском своем лопочет.

Понял только два слова – Париж, да отель! Собрал я остатки сил и требую: «Посла нашего мне предоставьте!»

Не понимает! Убежала, приводит еще одну даму, ну та тощей этой первой будет, одета строго и так же на меня строго смотрит. Еле втолковал им, что посла нашего мне надо, консула. Поняли, головами закивали: «Уи, уи, да, да по-нашему».

Строгая исчезла куда-то, а первая улыбалась мне и включила телевизор. Плоский телик, такой, как в твоем компьютере.

А там, не поверишь, ихний фермер показывает как он виноградник выращивает и говорит что-то, поди, пойми! Переключает она программу, а там актер Бельмондо и тоже все на иностранном языке. Тут взмолился я, пить охота. Показываю ей на пальцах, она снова: «Уи, уи!» и переключает канал на молитву, показывает мне как руки сложить.

Сложил я руки, только пить ещё больше захотел. «Воды дай» показал на пальцах. Принесла в высоком стакане.

Через час, а может через два, пришел наш консул, серьезный мужчина, а по-французски так же как и французские мамзельки чешет. Он и объяснил мне, что нашли меня в коридоре отеля, занесли в комнату и пока не очнулся в полицию не звонили – репутация отеля пострадает. Тут за этим строго следят. Как я там оказался, никто не знает! Главное, со мной ни денег, ни паспорта, только права механизатора и все. Проблем говорит, не оберемся!

– Первое – нелегальное пересечение границы, это лет на пять потянет, второе, зачем ты приехал во Францию, могут и шпионаж пришить или что хуже – терроризм! Это лет на двадцать пять тянет по местным законам.

– Чего, говорю, меня пугать, я сам не знаю, кто меня сюда привез и зачем в этом отеле свалил! Вот, вот наш консул даже обрадовался, сейчас, знаешь, какие чудеса наука делает? Запрограммировали тебя, ну вот хоть башню взорвать, консул кивнул головой в сторону окна, или президента убить, ты и сам всего не знаешь, будут тебя лет пять в психиатрической клинике держать!

– Да на черта мне их башня, и с президентом местным я не ссорился, зачем мне его убивать? – Ты, давай, думай, как мне домой быстрее вернутся.

– А быстрее не получится, паспорта у тебя нет, денег на самолет тоже, застрял ты, парень, здесь надолго!

У меня, аж, голова болеть перестала, домой надо! А двинутся с бодуна, я почти сутки не в могуте! Да тут т скоро культивация начнется, опять же Галка волноваться будет!

– Культивация, это серьезно, а Галка, это жена? – консул в задумчивости почесал нос.

Есть один вариант, я договорюсь с местными, что тебя здесь не было, и вывезем тебя в багажнике дипломатической машины.

Да, я согласен хоть на крыше машины, лишь бы домой!

Смотрю, открывает наш посол маленький чемоданчик, точно как у тебя, и достает кучу каких-то бумаг.

«Подписать тебе надо вот это», протягивает одну бумажку мне, «повезем мы тебя через границу, чтобы ты не шевелился, выпьешь снотворное».

«Да я и так буду сидеть тихо, как мышь» отвечаю я ему.

«Нельзя», говорит консул, «там аппаратура прослушивания чувствительная, только снотворное! Давай, подписывай, что предупрежден».

«О чем предупрежден?» спрашиваю я его.

«Снотворное мы тебе дадим сильное, после него лет десять пить спиртное нельзя будет». Читаю я бумагу, а на ней гербы, флаги, да знаки разные! Важная бумага и предупреждают меня в ней, что после приема снотворного мне пить нельзя целых десять лет, а лучше вообще – не пить ни капли спиртного! Подписал я её. Не торчать же мне до конца своих дней в парижской тюрьме. Вызвали они по телефону врача местного. Докторша мне чего-то внушала, консул перевел – бранит меня за пьянку и дала горстку таблеток.

Представляешь, очнулся дома, жена Галка не ругается, а только плачет. Тайком попробовал чуть – чуть опохмелиться, куда там, наизнанку вывернуло! Все – завязываю! »

Соседка на следующий день вернула галстук и портфель. Спасибо, говорит, подружкам, да преподавателю курсов французского языка, помогли спектакль разыграть, вот только картинку Эйфелевой башни с окна жалко было смывать, да обои в спальне переклеивать.

Иногда то, что не блестит – дороже золота!

Ой, и дурковали мы будучи студентами! Всего не вспомнишь и перечислишь! Одна из таких традиционно-студенческих шуток, привела к тому, что из моих рук упорхнуло сокровище во много раз превышающее эквивалентный ему вес золота.

Да, ладно! Если бы только из моих рук, а то с улыбкой вспоминаю, целую цепочку людей, через руки которых прошло нечаянное богатство. Точнее не прошло, а уплыло.

А давайте по порядку!

Собрались мы в театр. Мы – это пять беззаботных студентов волею судеб и Клавдии Спиридоновны, нашей комендантши, оказавшиеся в одной комнате студенческой общаги.

Конечно, прихватили с собой девчонок. Почти бегом, догнали резво тормознувший автобус и втиснулись в задние двери. И тут сработала одна из наших шуток – кто вошел последним тот и платит за всех. Надо признаться, что советская власть просто издевательски относилась к своим гражданам – проезд стоил пять копеек!

Сравнить величину денежного эквивалента с современными ценами? Да извольте! На пять копеек можно было купить две с половиной тетради в «клеточку», пять коробков спичек, да не куцых коробков какие продают сегодня, а полновесных. По пятьдесят спичек в каждом!

Скажу тебе, мой недоверчивый читатель, скажу по секрету, власти в СССР, издевались и над студентами! Тем, кто хорошо учился – платили стипендию! Целых 28 рублей в месяц! Всё думаю – почему не 30? Было бы здорово – как раз по рублю на день! Хватало и на завтрак и на обед, не говорю уже об ужине. Можно было, и сэкономить на обедах и поднакопить на кино с билетами на двоих: на себя и девушку. А так – этих двух рублей и не хватало.

Конечно, мы были при деньгах.

Подыскивали себе работу и ночами, ворочали мешки с цементом, легко вышвыривали из вагонов сетчатые мешки с луком. Чихали, правда, безудержно, как Карабас – Барабас, грозный хозяин кукольного театра. Имели от этой буквально – черной работы, рублей пять, семь на брата и были счастливы и беззаботны, как и все студенты той поры.

Вернемся в автобус.

Платить пришлось мне. Потеря пятидесяти копеек не опечалила а, наверное, затронула, где-то в глубинах души, спрятавшуюся жадность. Вот и выдал я уже не молодой кондукторше, внимательно разглядывающей поданную мной слегка погнутую монетку, из той мелочи, что выгреб я из кармана и высыпал в её ладонь:

– А вы на зуб попробуйте, вдруг фальшивая!

Ой, и отвязалась она на меня! По полной программе! Помню, только что: «Заходют тут всякие…. Монеты норовят подсунуть фальшивые.… А у меня зарплата, не министерская…. (дался ей министр с его зарплатой!). Вот один, токмо што, подсунул невесть што!»

– Да ладно вам! – засмущался я своей дерзости, в общем-то не молодому человеку, – давайте я вам заменю эту фальшивку на настоящую монетку!

Протянул ей рубль, и она передала мне небольшой кругляшек. Как описать его? Если бы не небольшие волны по краям, величиной был бы поменьше чем пять копеек, той, советской поры. Тяжелей немного и серо – свинцового цвета. Запросто мог сойти за монету достоинством в один рубль. Выпускали тогда такие. Их называли – «юбилейные». Как только наступала памятная дата, так и чеканили яркие рубли. Со временем, они тускнели, от грязи и окислов теряли свой блеск и понятное дело, что отсыпала кондукторша сдачу этому ловкачу как с рубля. Это при её зарплате в восемьдесят рублей!

А я положил монетку в карман и протиснулся к своей компании, зажав в кулаке десять билетов.

Какой был спектакль, хорошо или плохо справились актеры со своими ролями, то нас сильно не интересовало. Свои вопросы и свои заморочки волновали нас больше.

Уже дома, в комнате общаги, вспомнил я о монетке, выкупленной у кондукторши, и лучше рассмотрел её. Да ничего особенного, на одной стороне красовался всадник на коне, по всему видно, что это воин в шлеме с плюмажем, и с копьем в руке. А вот с другой стороны был изображен слон. Помню, на нем тоже был седок, но как-то странно изображен. Словно падал со слона или был ранен. Да и другие подробности этой монетки я особенно и не запомнил. Была она не совсем круглая и изображения на ней отчеканены не по центру. Смещены были немного в сторону. Когда я почистил монетку зубной щеткой, то она посветлела, и стало понятно, что она серебряная.

За изучением этого раритета и застал меня Сашка Карпенко. Он так и вцепился в кругляш монеты:

– Продай, тебе она зачем? А у меня батя коллекционировать монеты начал. Представляешь, какой подарок для него?