Выкуп Басов Николай
Рубос ничего не понял. Но Сухмет и не думал пояснять. Он обернулся и попросил:
– Рубос, перед залом с треножниками стояли факелы с ярким таким, дневным пламенем. Сруби-ка штуки три и принеси сюда, пожалуйста.
Рубос отправился назад, в освещенную часть зала, нашел несколько вмазанных в стену факелов на не очень толстых, всего с руку, деревяшках и срубил их ятаганом. Заодно и силу удара в своем новом, накачанном магией Сухмета качестве проверил. Оказалось, что он не так уж и плох. Вот только хруст в кисти на самых сильных ударах его немного беспокоил. Но боли он практически не чувствовал, поэтому ничего не стал говорить, когда свалил факелы перед Сухметом, который все еще ощупывал стену маленькими, желтыми, сморщенными ладошками.
– Что дальше? – спросил мирамец.
– Ничего не чувствую, как они их там расставили?.. – Сухмет очнулся от своей сосредоточенности. – Дальше? Сейчас мы их погасим.
Восточник внимательно посмотрел на негаснущие факелы, и пламя на них вдруг стало тише и слабее. Больше Рубос не ждал, он топнул ногой, обутой в грубый дорожный сапог, и сбил пламя с одного, второго… Третий факел погас сам.
– Теперь, Рубос, разрубай эти медные колбы и высыпай порошок из них вот тут.
Сухмет указал место неподалеку от каменной статуи какого-то рыцаря с обломанным копьем. Пока Рубос работал, восточник походил около статуи, странно бормоча про себя:
– Надо же, столько лет прошло, а они копье так и не поменяли… Только передвинули, чтобы стена не казалась слишком голой… И как ему удалось это копье отломать голыми руками? Это же красный магокани, крепче не бывает, он сталь заставляет тупиться…
Но тут Рубос сказал, что все готово. Порошок, состоящий из мелких ярко-голубых и темно-красных, как рубины, чешуек, и в самом деле лежал ровной кучкой именно там, где когда-то находилась дверь.
– Теперь давай спрячемся, – предложил Сухмет.
Сам он отошел от стены в другой конец зала и щелкнул пять раз пальцами. На пятом щелчке от кучи порошка пошел дым, а потом она с оглушительным треском взорвалась. Стена, у которой эта кучка лежала, разлетелась обломками в разные стороны, и в ней образовался пролом, через который мог бы проехать всадник.
Рубос только головой покрутил.
Они прошли в следующий зал, где стояли знаменитые живые машины Хифероа. Две ближайшие от пролома машины изрядно пострадали. Один обломок ударил по кадке, из которой росло удивительное дерево, переливающееся всеми оттенками синего цвета, и кадка треснула. Дереву это определенно не понравилось, но его еще можно было спасти. А вот вторая машина была практически убита. Несколько кусков стены, острых, как каменные топоры, рассекли кожу на высоких и плоских стеблях, похожих на цветы, растущих из огромного блока малахита, пронизанного тонкими медными проводами и золотыми штырьками.
Сухмет огорченно всмотрелся в гаснущие цветы и пробормотал:
– Печально, когда такая красота гибнет… Впрочем, если он откажется, все равно многое тут погибнет.
Сухмет осмотрелся. Будь у них время, он бы вник в удивительные машины Хифероа основательно и со вкусом, но времени как раз не было. Поэтому он просто погладил некоторые из странных созданий горного колдуна и вышел из зала, поклонившись на прощание.
Рубоса позабавил этот поклон. Он спросил:
– Это все-таки не додзе, чего же кланяться?
– Ты и в гимнастическом додзе кланяешься лишь потому, что зал – священное место постижения истины. Так вот, представь себе, этот зал – тоже место истины. И она тут выступает в еще более ошеломительных обличьях. Только не всем дано это постигнуть… Нет, не думай, в первую очередь я имею в виду себя. – Сухмет помолчал. – Жаль, я не выучил как следует магию живых существ, мне было бы легче понять, какую красоту я только что видел.
Рубос с уважением кашлянул.
– А то, что пару этих штук мы все-таки расколошматили, не помешает?
Сухмет вздохнул:
– Еще как помешает. Но уж очень я хотел увидеть, что и как тут живет. Вот и решил, что стоит рискнуть. К сожалению, они перетащили некоторые машины на новое место, а свой взрыв я рассчитывал по старому положению…
– Ты уже бывал тут?
– Я был ментальным наездником моего господина. Да и давно это было, так что они в самом деле могли тут многое изменить. Меня смутило неисправленное копье, но оказалось, что машины – не копье. Машинами они как раз занимались.
Рубос уже ничего не понимал:
– Какое копье?
– Да так, не важно. Теперь, почтенный Рубос, приготовься. Мы отправляемся прямиком в приемный зал здешнего хозяина.
С этими словами Сухмет раскрыл двери, ведущие в зал, где некогда Лотар устроил отменную свалку между драконами. На этот раз драконов не было. В этом зале вообще никого не было. Быстро, даже не заглядывая за колонны вдоль стен, за которыми вполне могла прятаться засада, Сухмет пошел вперед, прямиком к двери, за которой находился Хифероа.
Рубос едва догнал его. Сухмет посмотрел на мирамца, серьезно, как на похоронах, подмигнул ему, беззвучно спрашивая поддержки, а потом одним движением распахнул двустворчатые двери. Они откатились в разные стороны, но не до конца. И все-таки в образовавшуюся щель Сухмет прошел рядом с Рубосом, плечом к плечу.
В зале, раскинувшемся перед ними, со времен Лотара кое-что изменилось. Не было полок со странными штуковинами, не было столика с разными подручными вещами. Лишь трон Хифероа остался прежним – целиком вырезанным из монолитного куска горного хрусталя, чистого и прозрачного, как северное стекло. И несмотря на это – теплого, уютного, успокаивающего.
Хифероа тоже изменился. Теперь он сидел, выпрямившись как истукан. И даже от дверей было ясно, что обе его ноги пребывают в полном порядке. За семь лет, которые прошли после гибели Цвана, он сумел избавиться от увечья.
У его плеч, затянутых в серебристо-серую драгоценную парчу, стояла Гепра, бывшая Держательница Ближнего Покрывала бывшего архидемона, а слева на странной каменной скамейке восседала Сроф.
Рубос, который прекрасно помнил, как птица некогда атаковала его, связанного сетью по милости Азмира и не способного защититься, вздрогнул и положил руку на эфес меча. Но Сухмет, не глядя, снял его руку с меча. Затем он сделал несколько шагов вперед и поклонился:
– Приветствую тебя, великолепный Хифероа. Я рад видеть, что ты пребываешь в добром здравии, и еще раз с благодарностью вспоминаю по этому поводу моего прежнего господина.
Хифероа глазом не моргнул:
– Рабам всегда свойственно искать господина. Пожалуй, если ты искренне предлагаешь свои услуги, я могу найти тебе место, но не рассчитывай на многое. У тебя не очень хорошая репутация, старик, к тому же… – Колдун не удержался: – Ты поранил одну из моих любимых машин. И даже убил другую.
Рубос понимал, что ему не следует очень уж мешать Сухмету, который вел собственную игру, но не удержался. Отчетливо, так, что было слышно во всех углах помещения, но все-таки и не в полный голос он произнес:
– Мы еще не вошли во вкус, колдун.
Хифероа посмотрел на Рубоса яростным, горящим взглядом. Сухмет отчетливо представил себе, что в них вот-вот загорится красный демонский огонь, и тогда жажду крови этого существа будет трудно подавить. Поэтому он довольно поспешно произнес:
– Мой друг хочет сказать: мы не ищем нового господина. Мы явились как послы… Если угодно, послы, взывающие к доброй воле.
Хифероа дрогнул бровями, пытаясь изобразить веселье. Но, должно быть, он так давно смеялся последний раз, что забыл, как это делается, и у него ничего не получилось.
– Странное выражение – добрая воля, ты не находишь, старик? Он подразумевает, что имеется и злая воля, и, вероятно, какие-то иные образцы воли… Мне не нравится то, что ты сказал. Если ты не пришел с покорностью в сердце, тебе здесь делать нечего.
На последних словах голос Хифероа затвердел, как река покрывается льдом, который уже не всякая сталь может проломить.
– Странное дело, те, на входе, тоже сказали, что мы должны убираться, – снова вмешался, на этот раз погромче, Рубос. – Но теперь их пепел ссыпается в пропасть.
Хифероа понял, что суровыми взглядами пришельцев не пронять. «Он забыл не только о веселье, но и о мужестве некоторых людей», – решил Рубос.
– Это угроза? – спросила ласковым голосом Гепра, поскольку пауза действительно затянулась.
– Ну что ты, смертельно прекрасная Гепра. – Сухмет вежливо поклонился, но, так сказать, с отчетливым западным акцентом. – Рубос просто позволил себе вспомнить кое-что.
– Хорошо, – продолжила, наверное, уже Держательница Ближнего Покрывала Хифероа, – что вы хотите просить у нашего господина?
– Мы пришли требовать трон, украденный некогда из оазиса Беклем, который еще несколько раз менял владельца и оказался, как показали мои изыскания, здесь, в твоем дворце, великолепный Хифероа.
Птица Сроф вдруг опустила полупрозрачную пленочку на глаза, словно собиралась спать. Это заставило Рубоса напрячься, потому что стало ясно – она чего-то ждет.
– Почему ты решил, что он находится у меня? – спросил Хифероа.
Рубос простодушно развел руками:
– Да потому, что он просто где-то тут.
Колдун перевел взгляд на мирамца. Глаза его стали узкими, как лезвия магадирских кинжалов, после которых, как рассказывают, не всегда даже кровь выступает на коже – настолько тонко они режут.
– А на каком основании ты пришел требовать что-то?
Сухмет кратко, но толково изложил все позиции требования, разумеется в собственной интерпретации. Рубос признал, что в этом зале с хорошей акустикой перед колдуном и его подручными вся история звучит весьма убедительно. Если, конечно, она могла тут кого-то хоть в чем-то убедить.
Тогда Хифероа потер коленки, словно хотел убедиться, что после рассказа Сухмета они все еще остаются при нем. Должно быть, очень уж явно он припомнил времена, о которых рассказал Сухмет.
– А если я скажу нет?
– Тогда мне придется, невзирая на твою волю, обыскать этот дворец, – спокойно и рассудительно проговорил Рубос. Теперь он не считал нужным понижать голос.
– Даже так? – удивилась Гепра. Впрочем, она с самого начала знала, что так получится.
Сухмет кивнул, опять по-западному. Чувствовалось, он очень хочет подчеркнуть свою непохожесть на тех существ, с которыми вел переговоры.
– Именно так, – подтвердил Сухмет, чтобы его поняли правильно.
– Тогда… – Хифероа задумался, но каждому стало ясно, что игры кончились. Внезапно он вскочил на свои недавно приобретенные ноги и указал на пришельцев пальцем: – Взять их! И казнить на моих глазах самой лютой смертью!
Тут же из потайных дверей, открывшихся по всему залу, стали выскакивать стражники. Тут были и сарофаты – волосатые большеноги, которые привыкли разрывать своих противников за ноги, чересгамы – круглые на вид воины, закованные в естественные роговые пластины, способные раздвигать их, захватывать и переваривать противника целиком, отиссы – закованные в странные доспехи тонкие и злые красавицы, ведущие бой на невероятной скорости, любящие грызть еще живое, трепещущее под их зубами мясо, и много другой нечисти. Но все они опоздали. Рубосу удалось затолкать Сухмета в самый узкий угол зала, где на них не могли нападать больше двух стражников одновременно, и прикрыть его собой. А потом, отбивая первые атаки слуг Хифероа, он заорал через плечо:
– Колдуй, Сухмет, колдуй! Долго я не продержусь, их слишком много!
Сухмет послушно, не выпуская посоха Гурама, положил обе ладони на свои виски и опустил голову.
Глава 4
Стак КамЛут осмотрел стоящих перед ним орденцев. Все выглядели по-разному: кто-то волновался, пожалуй, больше допустимого, кто-то казался слишком азартным, кто-то был слишком спокоен. Как всегда, когда нужно было идти в бой, что-то казалось не так. С другой стороны, Лотар, бывший Учитель Белого Ордена, всегда говорил, что кажущаяся неготовность бойцов есть признак неготовности его самого – Стака. Так что чрезмерно напирать на идеальное состояние перед схваткой не стоило.
Идеальным Стак считал, как и во многом другом, состояние Учителя. Тот был холодноват, расслаблен, остроумен и эмоционально пригашен, как сырая лучина. Эта эмоциональная невыраженность позволяла ему действовать совершенно, как Стаку, наверное, не удастся никогда в жизни.
Хотя, с другой стороны… Стаку не нравилось и чрезмерное, ледяное равнодушие. Взять, к примеру, Мало. Она не просто была какой-то одеревеневшей, когда стало известно, какой у них будет бой, она принялась тренироваться как заведенная, так что со стадиона ее приходилось буквально выносить на руках, а потом вдруг сделалась заторможенной. Никто из ее друзей так и не узнал, что с ней происходит.
– Итак, все готовы? – спросил Стак.
Никто ему не ответил, он прочитал состояние готовности по внутренним, самым искренним ответам. Конечно, им было далеко до четкой ментальной речи, какой обменивались Сухмет с Учителем, но и они были вполне читаемы.
– Хорошо. – Стак повернулся к Ди.
За последние годы фой стал другим. Более эмоциональным, более похожим на западника. У него даже глаза стали чуть круглее. Может быть, причиной тому было то, что он женился на одной из слушательниц академии, подающей немалые надежды и со временем, безусловно, способной одолеть вступительный орденский экзамен. Он только косичку не хотел отрезать и даже каким-то почти мистическим образом добился того, чтобы многие из орденцев стали носить длинные волосы, заплетая их перед боем в небольшой хвостик.
Сам Стак полагал это баловством. Он считал, что волосы нужно стричь коротко, как делал Учитель.
– Где мы находимся? – спросил он Ди.
Фой медленно повернул к нему голову:
– Вообще-то мы в десяти минутах бега от зала, куда они направляются. Вот только перед нами армия горного народца, а потом три дракона. Интересно, как быстро орденцы сумеют одолеть эти препятствия?
Стак опустил голову, подумал. Нет, он ничего не чувствовал впереди, слишком толстыми были тут каменные стены и своды. Но для того чтобы это не привело к катастрофе, они и взяли с собой Ди. И фой – или бывший фой, если принять во внимание разрез его глаз, – пока справлялся отменно.
Каменные пещеры, в которые они вошли трое суток назад, могли бы завести их куда угодно, но фой привел их сюда, прямо под замок Хифероа, с точностью магнитной стрелки, указывающей на север. Конечно, по дороге случилась пара мелких стычек. Но теперь все было позади. И они находились всего в десяти минутах бега от главных залов дворца, в десяти минутах от Сухмета и Рубоса, ведущего переговоры с Хифероа…
Не слишком ли много? Успеют ли? Тем более что с народом гор еще никто из орденцев никогда не бился, плюс три дракона… Впрочем, когда-то Учитель сказал, что драконы не слишком умные, их можно обмануть.
– Пора, – произнес напряженным голосом Ди. – На них напали. Таиться больше нет смысла.
– Вперед! И слушайтесь командиров! – приказал вполголоса Стак и положил руки на оба своих меча, которые были как две капли воды похожи на Гвинед и Акиф, только, конечно, магии в них было не больше, чем в детских погремушках.
Они прошли всего несколько поворотов, как вдруг оказались в огромном зале, заполненном горным народцем. Все собравшиеся были вооружены, возбуждены, потому что ждали атаки, и большая часть этих людей не понимала, за что они должны умирать.
Стак сориентировался сразу. Он повернулся к Ди, который закладывал в свой знаменитый стреляющий посох небольшой, с ноготь, золотой самородок, и скомандовал:
– Бей только в командиров. А лучше – в их эрла. Сумеешь его определить?..
Ди смерил Стака негодующим взглядом, потом поднял посох и выстрелил. Один из офицеров, должно быть стоящий на камне и потому возвышающийся над всеми остальными гномами, рухнул в толпу воинов как подкошенный.
Тотчас некоторые из передних вояк горного народца завопили и бросились вперед, на орденцев. Но Стак уже сумел сделать главное – он вывел их из узкой пещеры и выстроил клином.
Стак стал в самое острие клина, и именно ему пришлось встретить первые удары. Атака была довольно сильна, как и должно было получиться у нескольких тысяч людей. И хотя каждый был в три – три с половиной фута ростом, сила у них была не детская. Но орденцы справились.
Еще лет десять назад, когда орденцев стало много, хотя это были орденцы второй волны, выбранные после гибели четырех первых, канонических учеников, Учитель выстраивал их таким же клином и требовал, чтобы они держали любую атаку. Справиться с этим они могли, только качнувшись в последнюю минуту вперед, а потом, быстро положив передовых бойцов врага, создавали перед собой вал из мертвых.
Этот прием они тренировали и после гибели Учителя. И вот теперь это пригодилось.
Стак ударил своим мечом и вакизаши сразу трех гномов. Двоих задел, третьего убил сразу. Потом, не теряя набранной клинками динамики, перенес атаку еще на двух гномов. Одного проткнул насквозь, второго заставил отшатнуться и согнуться от боли, но удар получился плоской стороной клинка и в лучшем случае сломал гному руку. Эти несколько раненых остановили по меньшей мере десяток других горных воинов. Те притормозили еще по нескольку соседей.
Так клин орденцев выстоял, не дрогнув, в море низкорослых вояк, страшных на вид, рубящих короткими кайлами, секирами, не очень острыми копьями и бердышами, но не способных оттеснить противника ни на шаг назад.
Из середины клина почти без перерыва доносились несильные хлопки посоха Ди. Почти каждый раз кто-то из разодетых офицеров на заднем плане вражеского войска валился снопом. Но эрла Ди еще не нашел. Может, его и нет тут?
– Вот он! – сказал Ди, перекрывая лязг стали, тяжелое дыхание дерущихся, крики и стоны раненых. – Но мой посох до него не достанет.
Стак посмотрел в указанном направлении, вырвав из своих схваток почти пять мгновений отдыха. В самом деле, на небольшом рукотворном уступе, вытесанном в светлой красивой скале, стоял разодетый гном чуть ли не в четыре фута высотой. Он смотрел вниз спокойно и с достоинством. Он думал.
– Ди, внуши ему, что он станет королем всей горы, если пропустит нас к Хифероа! – проревел Стак.
Больше он ничего не успел добавить. Его атаковал здоровенный, почти в четыре фута, гном, который работал двулезвийной секирой, как перочинным ножом. Это был первый из противников, которому Стак должен был противопоставить оба своих клинка.
«Да у них построение древних легионов – впереди новички, потом ветераны, а потом триарии. Плохо дело, мы теряем время, а наши наверху…»
От этой мысли он едва не зарычал в бессильной ярости. Они в самом деле уже бились тут минут пять, а для Рубоса наверху это было долго, очень долго…
Вдруг эрл горного народца поднял обе руки и что-то закричал. Гномы тотчас откатились назад. Орденцы, конечно, по-настоящему еще не намахались мечами, но перед ними уже высился настоящий вал из тел гномов. Трое орденцев получили легкие раны, главным образом по собственной глупости или самонадеянности, что было одно и то же.
– Что он сказал? – спросил Стак.
– Пока он просто остановил битву, – ответил Ди.
– Это ты его… ему?..
Ди пожал плечами.
Эрл на скале что-то спросил в наступившей тишине. Ди вытянул от напряжения шею и что-то прокричал на гортанном, тяжелом, как камни, языке. Стак, который умел говорить на двадцати языках и наречиях, не понял ни слова. Это был язык горного народа.
– Хорошо, – вдруг перешел эрл на задорский. – Мы пропустим вас, но, если вы не справитесь с Держателем горы, мы будем первые, кто попытается вас добить.
– Мы согласны! – тоже по-задорски крикнул Ди, а потом, даже не дождавшись, чтобы гномы расступились, повел свой клин вперед, к дальней стене зала, туда, где виднелись широкие, вполне уже дворцовые ворота.
Конечно, без толчков с обеих сторон не обошлось, но ни один из орденцев, равно как и ни один из гномов, больше не ударил оружием. Обе армии соблюдали перемирие с дисциплиной, достойной воинов.
В ворота дворца Хифероа, пробитые горным народцем прямо из зала, в котором состоялась эта короткая и вполне бессмысленная битва, орденцы вступили уже бегом. Они бежали уверенно, потому что Ди в голову каждого из орденцев вложил план горного дворца. И каждый из орденцев мог найти нужную дорогу, даже если бы остался в одиночестве.
Но убежать далеко не удалось. Едва они вынырнули из коридора в третий, кажется, ключевой зал нижнего яруса дворца, как навстречу им затрусили три дракона. Ди очень спокойно сказал:
– Вот они.
– Вижу, – сквозь зубы ответил Стак. – Действуем, как договорились…
Орденцы разбились на три небольших отряда. Цифра «три», и вообще все, что исчислялось тройным порядком, оказывало на драконов магическое влияние. Объяснение этому не знал ни один колдун, но это признавали даже те, кто не изучал никакую нумерологию.
Одним из отрядов командовал Бородул, вторым – Опристак, третьим – Мало. Но девушка вдруг стала красться вдоль правой стены, накинув на себя густеющую мантию магической невидимости.
«Что она делает, – подумал Стак, – на драконов же такие трюки не действуют!.. Она погибнет!» Но Мало прошла уже половину зала, а крайний дракон, загипнотизированный тремя группами людей перед собой, даже не сбавил хода.
– Молодец! – заорал Стак. – Попытайся…
Договорить он не успел. Крайний дракон вдруг затормозил и стал поворачивать голову. Но тут хлопнул стреляющий посох Ди, и на шее дракона расцвела золотистая вспышка, брызнули капли крови, дракон коротко рыкнул от боли и повернулся к фою.
В этот момент Мало и проскочила вперед. Ее бег стал легким, как взмах крыльев ласточки, и она исчезла в темноте дальнего коридора, ведущего в тронный зал Хифероа.
– Я принимаю командование над третьим отрядом, – произнес Стак.
Драконы уже неслись на орденцев, подобно лавине. Первый попытался пыхнуть огнем, но расстояние еще не позволяло ему бить прицельно. Впрочем, ему осталось уже немного, чтобы заняться орденцами как следует.
Опристак что-то проговорил вполголоса, его отряд повернул и втиснулся в один из многих боковых проходов. «Рано, – подумал Стак, – вдруг дракон не захочет их преследовать?» Но Опристак, должно быть, привязал к себе внимание дракона каким-то ментальным образом, и чудовище послушно рвануло за первым из отступивших отрядов.
Второй побежал за Бородулом. Опытный и почти всегда очень уверенный, Бородул изобразил было встречную атаку, а когда дракон взъярился пуще меры, отступил назад, туда, где по плану Ди находилась крайне примитивная ловушка – яма, прикрываемая железной решеткой. Решетку уже должны были поднять…
Третий дракон бежал на Стака. Доблестный Великий Магистр Ордена заметил, что расстояние стало слишком мало, что он элементарно задумался и отступать стало поздновато… Но никто из стоящих рядом орденцев даже не дрогнул.
Они ударили в дракона, когда он прыгнул на них, и дружный отпор почему-то заставил зверя сбавить ход. Потом все-таки пришлось отступить. Ди, который остался со Стаком, вдруг проговорил:
– В этом проходе есть петля…
Стак вчитался в угольно-темную каменную складку, на которую указал фой.
– По-моему, там тупик.
– Нет, выход есть в потолке.
Повинуясь знаку Стака, орденцы, дружно не давая дракону снова разогнаться, вошли в указанный Ди коридор. Потом отступили и увидели глухую стену. Но в потолке в самом деле был проделан широкий лаз. Его даже не прикрывала крышка, настолько трудно строителям казалось взобраться в него по стенам. Но Стак был уверен, что это не так.
– Первый, наверх! – крикнул он. Кто-то из орденцев, кажется Шимона, спрятала клинки, подскочила, повисла на кончиках пальцев, а потом легко, как по ровной стене, поднялась, перебирая руками, как ящерица.
Потом пошел второй, третий… Все шло нормально, пока не остались трое. Дракон уже сообразил, что часть добычи убежала. Но он с тем большим рвением пытался расправиться с оставшимися. «Так, – решил Стак, – если поднатужиться, то я могу удержать его с четверть минуты. Но как я сам-то отсюда уйду?..»
– Ди, – приказал он.
Фой кивнул, спрятал посох за спину и довольно технично, хотя и не так, разумеется, как орденцы, полез по стене.
– Последний, – уверенно сказал Стак.
– Нет, – покачал головой орденец.
– Что? – От ярости на лбу Стака даже пот сразу выступил.
– Стак, на выход нижнего коридора можно опустить решетку! – крикнул кто-то из провала наверху.
– Опускай! – крикнул Стак.
Тогда футах в пятидесяти от тупиковой стены с потолка свалилась тяжелая решетка, связанная из вековых бревен, скрепленная толстыми бронзовыми скобами. Разрушить такую конструкцию не могла бы и магия. Все, выход отсюда был закрыт.
Дракон понял это едва ли не быстрее людей. Он замер и повернул назад голову. Больше Стак не раздумывал, он развернул оставшегося с ним героя за плечо и сильнейшим пинком под зад толкнул его к стене и вверх. Орденец, закусив от обиды губу, подпрыгнул, повис на одной руке, зажал свой клинок зубами, схватился за каменный выступ второй рукой, поднялся еще выше, а потом легко, как по лестнице, заскользил к дыре в потолке.
Дракон обернулся, передышка завершилась. Стак втянул воздух в легкие. Все, теперь он последний. Как ему самому-то отсюда уходить?
Вдруг что-то обжигающее со свистом слетело сверху, обернулось вокруг пояса и плеч Стака, а потом впилось в его кожу там, где доспехи не закрывали его тело. От неожиданной боли он застонал, но магический аркан вдруг напрягся, и Стак почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
Дракон, увидев последнего из людей висящим в воздухе, отчаянно прыгнул… Но Стак уже вознесся в спасительный люк в потолке, а дракон изо всей силы врезался в каменную стену, даже не задев Великого Магистра.
– Ну и ну, – покачал головой Стак, когда Ди смотал с его плеч колдовской кнут. – Не знал, что ты способен на такие штуки.
Ди с тревогой посмотрел вверх, мысленно он уже был в зале, где бились Сухмет и Рубос.
– Скорее, они уже не могут сдержать атакующих…
Не тратя лишних слов, Стак поднялся на ноги, поежился от боли на обожженной арканом коже и сделал шаг к выходу. Орденцы побежали, путь в зал Хифероа был открыт для этого отряда.
Но не для него одного. В следующем зале они столкнулись с группой Бородула. Тот доложил:
– Дракон влетел в яму всей массой. Мы закрыли решетку и подняли заслонку на шлюзе. Когда вода поднимется вровень с решеткой, дракон… пустит последний пузырь.
– Раненые? – отрывисто спросил Стак, не сбавляя бега.
– Так мы же с ним не бились, – простодушно удивился Бородул.
«Что-то слишком простодушно для такого хитреца», – решил Стак. И уже перед самым залом они налетели на третью группу, которой командовал Опристак. Тот еще издалека закричал:
– Мы завели дракона в узкий проход и, пока он там пытался развернуться, вернулись по соседнему. Только поплутать немного пришлось…
«Молодцы, – решил Стак. – Просто и разумно. Все молодцы. Но теперь самое главное».
Чуть сбавив ход, они подбежали к двери, раздвинутой ровно для прохода двух людей. Двери были великолепны. Это был зал самого Хифероа. По ту сторону дверей, в темноте, разрываемой лишь двумя слабыми факелами, кипела битва.
«Жаль, сразу после освещенных коридоров будет тяжеловато», – решил Стак. Но орденцам он приказал:
– Входим. И бейте всех, кто подвернется под мечи. Мы успели, теперь мы их вытащим во что бы то ни стало.
И он толкнул двери, чтобы они раскрылись пошире. На орденцев дохнуло гарью взорвавшихся факелов, запахом крови и пота нечеловеческих существ. Что удивляло – в зале почти не было магии, а она должна была прорываться везде и всюду, магия тяжелейшего, дикого боя…
Но поверх всего в этом воздухе плавало ощущение смерти. От ее толчка в лицо отшатнулся на миг даже Стак. Но он стиснул зубы, вытащил клинки и рванулся вперед. Он знал: прежде чем они отсюда уберутся, если все-таки удастся убраться, смерти будет еще больше.
Глава 5
Первую волну атакующих Сухмет приостановил, взорвав по три факела на каждой стене зала. Всплески пламени от них пришлись в самую гущу нечисти, что стала вылезать из потайных дверей, и к Рубосу докатилась едва ли десятая часть тех, кто отозвался на первый вопль Хифероа.
Мирамец стал отбиваться от них, испытывая забытое упоение победительным боем, когда противник слабее, и ты это доказываешь каждой схваткой, когда тело очередного негодяя валится тебе под ноги, и ты знаешь, что он больше никогда не поднимется. К тому же все, с кем он расправлялся, мешали остальным атакующим, и это делало бой еще веселее.
Правда, Рубос немного оторопел, когда увидел, что толпа всякой нечисти забила едва ли не треть зала. Их было столько, что даже у Рубоса возникло опасение за исход боя в целом. Но он уже видел сегодня, как почти такая же прорва врагов превратилась в пепел, поэтому не слишком нервничал. Тем более что Сухмет оставался совершенно спокоен.
Восточник в самом деле был спокоен, он не спускал глаз с Хифероа, который, не слезая со своего трона, пытался командовать схваткой. Вообще-то у него это получалось не очень. Он сделал ошибку, что позволил Сухмету с Рубосом забиться в угол. И еще он почему-то позволял Сухмету оперировать своей магией, как тот хотел. А это означало для атакующих дополнительные жертвы, впрочем, может быть, Хифероа это в самом деле не волновало. Может, ему, как любому новому правителю, даже нравилось, что по его приказу кто-то умирает…
Рубос гасил почти все атаки до тех пор, пока в первый ряд атакующих не протиснулся очередной чересгама. Это был очень тяжелый, под полтыщи фунтов, боец, который применил любимый для этих чудовищ прием – раздвинул панцирь по переднему шву и бросился вперед, еще в воздухе раскладываясь на две раковины, чтобы сразу охватить противника и поразить его желудочным соком…
И Рубос пропустил этот бросок, слишком он оказался для мирамца невероятным… Но чересгама повис в десятке дюймов от кончика Рубосова клинка и стал медленно сползать вниз, как темная, мутная капля сползает по твердому стеклу окна. Рубос оглянулся, Сухмет стоял напряженный, как струна, это он сделал смертельную атаку гигантской амебы непродуктивной.
Лишь тогда Рубос нанес чересгаме колющий удар. Его огромный ятаган разрубил медленное фиолетовое сердце амебы, или что там билось внутри этой мягкой туши, и все разом изменилось… Чересгама стал прозрачным, а потом лопнул, обдав атакующих кусками своего склизкого тела. Те из них, на кого эти куски упали, стали отдирать их, шипя и воя от боли.
На Рубоса и Сухмета не попало ни одной капли, и мирамец в голос рассмеялся. Он даже оглянулся назад, потому что у него появилось для этого время.
– Сухмет, что происходит?
Восточник холодновато пожал плечами:
– Я создал полупроницаемый барьер, его могут проходить только твердые предметы, оружие, например…
Но Рубос уже знал, что все не так просто.
– А почему Хифероа тебе позволяет это?
Тут последовала новая атака, на этот раз на Рубоса навалились три отиссы, которые дрались честными и вполне проницаемыми для Сухметова барьера копьями. Поэтому Рубос осознал не все, а только несколько слов восточника, да и то не сразу.
– Он не колдует, потому что я пойму… откуда он черпает… Не может задействовать другие механизмы… не обратившись к трону. Закон иерархии магических инструментов…
Оказалось, поединок в этом зале был куда сложнее, чем представлялось мирамцу.
Потом вдруг случилось невероятное: Рубос, который уже зарубил полдесятка таких вот отисс, вдруг получил чудовищный удар от одной из красавиц, которую за полминуты до того разрубил практически до пояса. И лишь тогда он вспомнил…
Отиссы вообще-то считались не очень сильными бойчихами, просто они были быстрыми, хотя и не сильнее многих людей. Но схваток с ними избегали даже самые искушенные воины, потому что на всем роду карлиц лежало некое очень древнее заклятие, позволяющее иным из них, сраженным в бою, сколь угодно долго лежать мертвыми, а потом вдруг наносить последний удар противнику… Рассказывали, что иногда противника убивали трупы, пролежавшие в могилах десятилетия, или удар наносили отрубленные конечности, или одно оружие без малейшего признака владельца оживало и бросалось почти всегда в успешную атаку.
И вот Рубос попался. Всех предыдущих карлиц ему удалось откинуть назад, в толпу нечисти, или последний удар у них получился настолько нечетко, что мирамец принял его за обычный выпад и парировал, как прочие… Но сейчас, когда абсолютно мертвая карлица, полежав под его ногами, вдруг подняла руку и с неистовой силой воткнула копье в бок Рубоса, утопив в живой плоти человека почти пять дюймов стали, – такого он не ожидал.
Рубос тут же дорубил мертвую бойчиху, но кровь забила из его бока фонтаном. Ее цвет и запах вдруг подняли волну алчной радости во всех, кто бился с ним. Теперь Рубос знал, что долго он не продержится, он ранен, от таких ран умирают за несколько минут даже без драки… А ему еще приходится мечом размахивать.
Внезапно кожа вокруг раны стала твердой, боль ушла, а когда, отбив несколько самых яростных наскоков, Рубос стер кровь, чтобы рассмотреть, что задело копье, он вдруг увидел спекшийся, но не кровоточащий рубец…
– Сухмет? – спросил Рубос и увидел, что восточник, по своему обыкновению, кивнул.
Это заставило Рубоса, улучив мгновение, посмотреть и на те несколько царапин, которые он получил в других местах. Они тоже не кровоточили…
Лишь тогда Рубос понял, что еще никогда не подвергался такому мощному колдовскому изменению, и поэтому не знал, к чему это приведет. Но спорить было невозможно, и он лишь с большей яростью контратаковал противников.
Потом против него вышел очень неплохо дравшийся сарофат. Высокий, почти под восемь футов, ростом, костистый под меховыми складками, быстрый и сильный, сарофат бился резкими выпадами своих рук и ног, на которых в момент удара открывались длинные, залитые светящейся желтизной, отравленные когти. Встречные удары гигант блокировал массивными бронзовыми наручами, которые невозможно было ни обойти, ни пробить. И когда Рубос уже потерял надежду, вдруг гигант осел, хрюкнув высоким, отнюдь не мужественным голоском…
И из-под меховой шкуры выскользнула черная, залитая потом и чужой кровью Мало. Она встала рядом с Рубосом, на удивление быстро погасила двух отисс и одного чересгаму, а потом, не поворачивая головы, известила:
– Остальные скоро будут.
Сухмет хмыкнул от удовольствия:
– Где они?
– С драконами возятся.
Рубос вдруг понял, что и удар мертвой отиссы, и напряжение боя не прошли даром. У него возникло желание опустить оружие и постоять спокойно хотя бы пару мгновений. Он готов был на все ради этих мгновений… Кажется, у него наступала реакция после Сухметова колдовства.
– Ты вовремя, – усталым низким голосом проговорил он Мало.
Негритянка снова, не поворачивая головы, улыбнулась, показав изумительные, сверкнувшие даже в полутьме зала зубы.
А потом Хифероа пустил в зал свежий отряд. На этот раз он состоял из трех Кинозов, десятка косматых крысоидов и очень странных, похожих на неправильных страусов птиц, на ногах которых виднелись многочисленные острые лезвия. Сухмет произнес:
– Он очень осторожен, демонов не пускает… Все, кого решается использовать, всего лишь приведенные по магическим коридорам обитатели иных пространств.
– Демоны выявят магические инструменты? – отрывисто спросила Мало.
– И те позволят проследить цепь до трона. – От усталости Сухмет говорил едва понятно.
Читать бесплатно другие книги:
