Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза Кук Глен

– Огниво, собери людей, – приказал Капитан, вооружаясь до зубов. – Перекрой все входы в Бумажную башню. Эльмо, возьми несколько хороших алебардщиков и арбалетчиков. Стрелы смазать ядом.

Быстро пролетели двадцать минут. Я потерял счет крикам ужаса и боли и вообще как-то перестал следить за происходящим; мною владели только нарастающая тревога и назойливые вопросы: почему форвалака забралась в Бастион? За кем она так упорно охотится? Похоже, ее направляет нечто большее, чем голод.

Посланник намекнул, что форвалака может ему пригодиться. Для чего? Для этого? В своем ли мы уме, если связались с тем, кто способен на такое?

Четыре наших колдуна совместно сотворили нечто защитное, и теперь это нечто с потрескиванием двигалось впереди. Сам воздух рассыпал голубые искры. За потрескивающим нечто шли солдаты с алебардами, их прикрывали арбалетчики. Наконец все мы добрались до обиталища синдика.

Напряжение резко спало. Нижний зал Бумажной башни выглядел как обычно.

– Оборотень наверху, – подсказал Одноглазый.

Капитан обернулся к проходу позади нас:

– Огниво, бери своих – и вперед.

Капитан собирался осматривать комнату за комнатой, отсекая все входы-выходы и оставляя единственный путь к отступлению. Одноглазый и Тамтам не одобрили его план, заявив, что, если форвалаку загнать в угол, она станет еще опаснее. Нас окружала зловещая тишина. Вот уже несколько минут не раздавалось ни одного вопля.

Первую жертву мы обнаружили у основания лестницы, ведущей собственно в башню.

– Один из наших, – буркнул я.

Синдик всегда окружал себя кем-нибудь из Отряда.

– Спальные помещения наверху? – Я никогда не бывал в Бумажной башне.

– Один этаж – кухня, – кивнул Капитан, – выше кладовые, два этажа помещений для слуг, затем семья и, наконец, сам синдик. На самом верху, там, где библиотека и канцелярии. Все продумал, чтобы так просто до него не добрались.

– Совсем не похоже на трупы в склепе, – сказал я, осмотрев тело. – Органы на месте, и лужа крови натекла. Форвалака ни на что не польстилась. Почему, Тамтам?

Тот промолчал, Одноглазый тоже. Капитан вгляделся в полумрак над лестницей.

– Всем быть начеку. Алебардщики, двигаться по шагу зараз. Оружие к бою. Арбалетчикам держаться на пять-шесть шагов сзади. Стрелять во все, что движется. Всем остальным обнажить мечи. Одноглазый, гони вперед свое заклинание.

Потрескивание. Осторожный шаг, еще шаг. Запах страха. Дзинь! Кто-то случайно выстрелил из арбалета. Капитан сплюнул и рыкнул, как рассерженный медведь.

Ни черта не видно. Наконец – этаж с помещениями для слуг. Забрызганные кровью стены. Повсюду среди изувеченной мебели валяются тела и куски тел. Парни в Отряде закаленные, но это зрелище потрясло даже самых крепких. Включая меня, а уж я, лекарь, насмотрелся на всякое – чего только не поступает с поля боя.

– Капитан, я за подмогой, – решительно произнес Лейтенант. – Похоже, эта тварь просто так отсюда не уберется.

По его тону было слышно, что никаких возражений он не приемлет. Капитан лишь кивнул.

Зрелище кровавой бойни оказало неожиданное действие. Страх немного ослабел, зато окрепла решимость: зверя необходимо уничтожить во что бы то ни стало.

Наверху прозвучал вопль – словно брошенная нам насмешка, побуждающая идти дальше. Люди, хмуро сощурившись, двинулись вверх по лестнице. Потрескивал воздух – перед нами поднималось защитное заклинание. Тамтам и Одноглазый боролись с одолевающим их ужасом. Начиналась самая настоящая смертельная охота.

Стервятник прогнал орла, гнездившегося на вершине Бумажной башни, что воистину стало знамением конца. Теперь я и гроша не дал бы за жизнь нашего нанимателя.

Мы поднялись на пять этажей. Кровавые следы не оставляли сомнений в том, что форвалака побывала на каждом.

Тамтам взмахнул рукой, давая понять, что хищник где-то рядом. Алебардщики опустились на колено, направив оружие вперед. Арбалетчики прицелились в сумрачные углы. Тамтам выждал полминуты. Он, Одноглазый, Молчун и Гоблин напряженно прислушивались к чему-то, о чем остальной мир мог только догадываться.

– Она ждет, – наконец бросил он. – Будьте осторожны. Увидит малейшую щель – нам конец.

Я задал глупый вопрос, любой ответ на который прозвучал бы запоздало:

– А может, надо было воспользоваться серебром? Ну, там серебряными наконечниками, клинками?

Ответом был недоуменный взгляд Тамтама.

– В тех краях, откуда я родом, – пояснил я, – крестьяне верят, что оборотня убивает серебро.

– Дурь. Форвалаку убивают так же, как и всех. Только двигаться надо быстрее, а удар наносить сильнее, потому что у тебя будет один-единственный шанс.

Чем дольше он говорил, тем менее жутким казалось это существо. Это же как на бродячего льва охотиться. Из-за чего тогда вся суматоха?

И тут я вспомнил об этаже, где жили слуги.

– Всем приготовиться. Просто стойте и ждите, – велел Тамтам. И тихо пояснил: – Мы попробуем разведать, что впереди.

Колдуны сблизили головы. Через некоторое время Тамтам жестом велел идти дальше.

Мы вышли на лестничную площадку и сомкнули ряды, превратившись в дикобраза со стальными иглами. Колдуны послали вперед заклинание. Там в полумраке раздался злобный рев, затем царапанье когтей. Что-то мелькнуло. Щелкнули арбалеты.

Снова рев, почти насмешливый. Колдуны вновь соприкоснулись головами. Этажом ниже у основания лестницы Лейтенант расставлял людей, отрезая форвалаке путь к бегству.

Мы двинулись в темноту. Напряженность нарастала. Ноги спотыкались о тела и предательски скользили на кровавом полу. Солдаты торопливо запирали боковые двери. Отряд медленно забирался все дальше в канцелярию синдика. Арбалетчики дважды стреляли, заметив какое-то движение.

Форвалака взвыла всего в двадцати футах от нас.

– Попалась! – то ли выдохнул, то ли простонал Тамтам.

Он имел в виду, что заклинание коснулось форвалаки.

Двадцать футов. Совсем рядом с нами, но я ничего не видел. Что-то опять шевельнулось. Полетели стрелы, вскрикнул человек.

– Проклятье! – ругнулся Капитан. – Здесь еще оставался кто-то живой.

Что-то черное, как само сердце ночи, и быстрое, словно внезапная смерть, мелькнуло над алебардами. «Вот это скорость!» – успел лишь подумать я, а оборотень уже приземлился среди нас. Вопящих солдат расшвыряло в стороны, под ноги стоящим сзади. Чудовище ревело и рычало, работая клыками и когтями настолько резво, что глаз не успевал улавливать движения. Мне вроде бы удалось задеть сгусток тьмы мечом, но тут же мощный удар отшвырнул меня на десяток футов.

Кое-как поднявшись, я прислонился спиной к колонне. Я был уверен, что сейчас умру, что зверюга прикончит нас всех. Только тщеславные глупцы могли вообразить, будто способны с ней справиться. Прошло всего несколько секунд, а шестеро уже мертвы и вдвое больше – ранены. Форвалака же целехонька, даже не устала нисколько. Ни оружие, ни заклинания не причинили ей вреда.

Сбившись в тесную группку, колдуны пытались сотворить новое заклятье. Вокруг Капитана сгрудилась кучка бойцов. Остальные рассеялись, и чудовище молниеносными движениями приканчивало солдат по одному.

Метнулся сгусток серого пламени, на мгновение ярко осветив все помещение и навеки запечатлев на сетчатке моих глаз сцену кровавой резни. Форвалака взвыла, на сей раз от настоящей боли. Очко в пользу колдунов.

Она бросилась в мою сторону. Я в панике рубанул, когда она мелькнула рядом, но промазал. Оборотень развернулся и атаковал колдунов, которые встретили его еще одной порцией пламени. Форвалака завизжала, в унисон заорал кто-то из наших. Тварь умирающей змеей корчилась на полу, ее кололи пиками и мечами, но она сумела подняться и метнулась в сторону лестницы.

– Она идет к вам! – гаркнул Капитан Лейтенанту.

Я обессиленно присел, испытывая невыразимое облегчение. Форвалака ушла… Но не успел мой зад коснуться пола, как меня рывком поднял Одноглазый:

– Пошли, Костоправ. Она ранила Тамтама. Нужна твоя помощь.

Пошатываясь, я поднялся и внезапно заметил глубокую царапину у себя на ноге.

– Надо будет промыть, – пробормотал я. – Когти-то наверняка грязные.

Вид у Тамтама был ужасный: горло разорвано, живот распорот, а мышцы на руках и груди содраны до костей. Как ни поразительно, он был жив, но сделать для него я уже ничего не мог. Ни я, ни любой другой врач. Даже опытнейший чародей-целитель не спас бы чернокожего коротышку. Но Одноглазый настаивал, чтобы я попробовал, и я пробовал до тех пор, пока Капитан не оттащил меня, чтобы помочь не столь очевидным кандидатам в покойники. Когда я уходил, Одноглазый поносил Капитана на чем свет стоит.

– Мне нужно больше света! – распорядился я.

Капитан тем временем собрал уцелевших и велел им перекрыть вход на этаж.

Когда принесли факелы и вокруг посветлело, картина нашего разгрома стала более очевидной. Мы потеряли каждого десятого. Более того, еще двенадцать братьев, дежуривших в башне, тоже лежали мертвыми, а с ними такое же количество секретарей и советников синдика.

– Кто-нибудь видел синдика? – громко спросил Капитан. – Он должен быть здесь.

Прихватив Эльмо и Огниво, он начал поиски, но у меня не было возможности следить за их ходом – я накладывал повязки и работал иглой, призвав на помощь всех, кого только можно. Когти форвалаки оставляли глубокие раны, которые следовало зашивать осторожно и умело.

Гоблин и Молчун как-то исхитрились успокоить Одноглазого, тот даже взялся мне помогать, правда он едва сознавал, что делает. Видимо, дурман какой наложили.

Едва выдалась минутка, я снова осмотрел Тамтама. Он был все еще жив, сжимал свой барабанчик. Проклятье! Такое упрямство требовало вознаграждения. Но как? Что сделать? У меня попросту не хватало опыта.

– Эй, Капитан! – крикнул Огниво.

Я глянул в его сторону и увидел, что он постукивает мечом по каменному сундуку, какие любили держать дома местные богачи. Этот сундук весил, по моим прикидкам, фунтов пятьсот. Его стенки украшала тонкая резьба, почти вся, однако, содранная. Уж не когтями ли?

Эльмо разбил замок и откинул крышку. Я разглядел дрожащего от страха человечка, он лежал на куче золота и каменьев и прикрывал голову руками. Эльмо и Капитан обменялись мрачными взглядами.

Меня отвлекло появление Лейтенанта. Он со своими людьми охранял основание лестницы и уже начал тревожиться – затишье длилось слишком долго. То есть форвалака к ним так и не спустилась.

– Обыщите башню, – велел ему Капитан. – Возможно, она поднялась наверх.

Над нами было еще несколько этажей.

Когда я в следующий раз посмотрел на сундук, он был опять закрыт. Нашего нанимателя нигде не было видно. На крышке сундука сидел Огниво и чистил под ногтями кинжалом. Я пригляделся к Капитану и Эльмо. Что-то в их поведении показалось мне странным.

Но они ведь не стали бы выполнять за форвалаку ее работу, верно? Конечно не стали бы. Капитан никогда не предаст идеалы Отряда. Или я ошибаюсь?

Выяснять это я не стал.

Обыск башни выявил лишь кровавый след, ведущий наверх, – там форвалака немного отлежалась, набираясь сил. Она была тяжело ранена, однако сумела сбежать, спустившись по наружной стене башни.

Кто-то предложил выследить ее и добить, на что Капитан ответил:

– Мы уходим из Берилла. У Отряда больше нет нанимателя. Надо смыться по-тихому, пока город не обратился против нас.

Он отправил Огниво и Эльмо приглядывать за местным гарнизоном, а остальным велел эвакуировать раненых из Бумажной башни.

На несколько минут меня оставили в покое. Я разглядывал большой каменный сундук, так и ел его глазами. Искушение все нарастало, но мне удалось справиться с ним. Я не хотел ничего знать.

Когда возбуждение улеглось, явился Леденец с вестью о том, что посланник высаживает своих солдат на пирсе.

Наши люди уже паковали пожитки и грузили их в фургоны. Одни вполголоса обсуждали случившееся в Бумажной башне, другие ругались из-за того, что приходится сниматься с места. Стоит где-нибудь задержаться, сразу пускаешь корни. Копится всякое барахло, потом обзаводишься женщиной, а потом случается неизбежное – и нужно все бросать. Сегодня в казармах было невесело.

Когда пришли северяне, я стоял у ворот и помогал часовым вертеть кабестан, поднимавший решетку. Особой гордости при этом я не испытывал. Без моего одобрения, возможно, синдик был бы жив. Его бы не предали.

Посланник занял Бастион. Отряд начал эвакуацию. Шел уже третий час ночи, и улицы были пустынны.

Когда мы прошагали две трети пути до врат Рассвета, Капитан приказал остановиться. Сержанты собрали всех способных сражаться, остальных отправили дальше, сопровождать фургоны.

Капитан повел нас на север по проспекту Древней Империи, где императоры Берилла увековечивали себя и свои триумфы. Многие монументы были весьма странные – в честь любимых лошадей, гладиаторов или любовников обоих полов.

Скверные предчувствия зародились у меня еще до того, как мы подошли к Мусорным вратам. Тревога переросла в подозрение, а подозрение расцвело мрачной уверенностью, когда мы вступили на плац. Возле Мусорных врат не было ничего, кроме казарм.

Никаких конкретных целей Капитан не обозначил, но когда Отряд достиг Развилки, каждый уже понимал, зачем мы сюда пришли.

Городские когорты, как всегда, разгильдяйничали. Ворота стояли распахнутыми, единственный часовой дрыхнул. Мы вошли, не встретив никакого сопротивления. Капитан начал раздавать приказы.

В казармах находилось от пяти до шести тысяч солдат. Их офицеры поддерживали минимальную дисциплину, заставляя подчиненных всякий раз сдавать оружие в арсеналы. По традиции бериллские военачальники доверяли солдатам оружие лишь перед сражением.

Три наших взвода вошли в казармы, убивая подряд всех спящих. Оставшийся взвод заблокировал выход у дальнего края лагеря.

Солнце уже поднялось, когда Капитан наконец удовлетворился. Мы вышли из казарм и поспешили вслед за обозом. Каждый из нас вдоволь испил крови.

Разумеется, нас не преследовали, а позднее никто даже не пытался осадить наш лагерь на Столпе Скорбей. Ради этого, собственно, мы и устроили эту бойню. А еще для того, чтобы выпустить накопившуюся за несколько лет ярость.

Мы с Эльмо стояли на краю Столпа и смотрели, как лучи послеполуденного солнца играют на краях грозовой тучи.

Недавно она прошлась над лагерем и едва не превратила его в болото, щедро полив прохладными струями, а потом снова умчалась прочь в море. Красивая туча, хоть не богатая красками.

В последнее время Эльмо был молчалив.

– Тебе что-то не дает покоя? – спросил я.

Туча следовала перед столбом солнечных лучей, придавая морской воде оттенок ржавого железа. Интересно, в Берилле стало хоть чуть-чуть прохладнее?

– А то не догадываешься?

– Пожалуй, догадываюсь. – Бумажная башня. Казармы у Развилки. Контракт, который мы предательски разорвали. – Как думаешь, что нас ждет там, на севере?

– Считаешь, черный колдун придет за нами?

– О, еще как придет, Эльмо! Пока что он строит местных шишек – показывает, кто тут хозяин.

Кто бы ни пытался приручить этот безумный город, ему наверняка было нелегко.

– Гм… Глянь туда.

Возле оконечности Столпа среди торчащих из воды скал резало волны небольшое стадо китов. Я попытался скрыть восхищение и не смог. Эти исполины, танцующие в железном море, были великолепны.

Мы уселись на камни спиной к маяку, и перед нами распростерся прекрасный мир, нетронутый человеком, еще не оскверненный его касанием. Иногда мне думается, что без нас мир был бы куда лучше.

– Там корабль, – произнес Эльмо.

Я разглядел судно, лишь когда парус вспыхнул, поймав солнечные лучи. На волнах заплясал оранжевый треугольник с золотой каймой.

– Каботажник, тонн двадцать.

– Такой большой?

– Для каботажника – да. В открытом море ходят суда и по восемьдесят тонн.

Время мчалось вперед, переменчивое и надменное. Мы любовались кораблями и китами. Я в сотый раз попытался представить новую землю, вспоминая услышанные от торговцев были и небылицы. Вероятно, нас перевезут через море в Опал. Говорят, Опал – двойник Берилла, только помоложе…

– Этот дурак, похоже, собирается насадить себя на скалы.

Я очнулся. Каботажник шел в опасной близости от берега. Всего за каких-то сто ярдов от скал он свернул чуть в сторону, затем лег на прежний курс.

– А я уж подумал было, намечается развлечение.

– Когда ты, Костоправ, произнесешь что-либо без сарказма, я лягу и помру на месте, – пообещал Эльмо.

– Сарказм не дает мне свихнуться, приятель.

– А это, Костоправ, спорно. Очень спорно.

Я вновь попытался заглянуть в лицо будущему – все лучше, чем смотреть в прошлое. Но будущее отказывалось снять маску.

– А корабль-то к нам плывет, – сказал Эльмо.

– Что? А-а…

Каботажник покачивался на крупной прибрежной зыби, потихоньку продвигаясь вперед. Его нос неторопливо нацеливался на полоску песка возле нашего лагеря.

– Не хочешь сообщить Капитану?

– Да он небось уже знает. На маяке – наблюдатели, приглядывают на всякий случай.

– И то верно.

– Всегда держи ухо востро – и будет тебе счастье.

Гроза откатывалась к западу, заслоняя горизонт и накрывая своей тенью море. Холодное серое море. Мне вдруг стало страшно при мысли, что придется его пересечь.

Каботажник привез весточку от контрабандистов – приятелей Тамтама и Одноглазого. Выслушав новости, Одноглазый помрачнел, но нам ничего не сказал. Он и так последнее время ходил угрюмый, а тут окончательно замкнулся в себе. Даже перестал грызться с Гоблином, что было его второй профессией. Смерть Тамтама нанесла ему жестокий удар, от которого он до сих пор не сумел оправиться.

Капитан тоже постоянно пребывал в отвратительном настроении, немногим лучше, чем у Одноглазого. Он и хотел отправиться в другую страну, и боялся этого. Новый контракт давал шанс возродить Отряд, оставить прошлые грехи позади, однако Капитан догадывался, что за служба нас ожидает. Синдик был изрядным вралем, но о северной империи он, скорее всего, рассказывал правду.

На следующий день после визита контрабандистов подул прохладный северный ветерок. Под вечер оконечность мыса окуталась туманом. Вскоре после полуночи из серой пелены вынырнула лодка и пристала к пляжу. К нам прибыл посланник.

Мы собрали вещи и начали избавляться от всех тех, кем обросли в городе. Наши животные и прочее лишнее имущество станут им вознаграждением за верную дружбу. Я провел полный неги и грусти час с женщиной, для которой значил больше, чем догадывался.

В этот час мы не лили слезы, не лгали друг другу. Я оставил ей на память воспоминания и почти все нажитое барахло, а она одарила меня комком в горле и ощущением утраты. Лишь теперь я понял, насколько эта утрата тяжела.

– Костоправ, не распускай нюни, – бормотал я, спускаясь на берег. – Расставаться тебе не впервой. Забудешь ее раньше, чем доберешься до Опала.

На песчаном берегу нас ждали несколько лодок. Когда очередная заполнялась, моряки-северяне сталкивали ее с песка в прибой, гребцы брались за весла, и через несколько секунд она исчезала в тумане. На смену отчалившим лодкам прибывали пустые, каждую вторую загружали отрядным имуществом.

Один из моряков, говорящий на бериллском, сказал мне, что на борту черного корабля места хватает. Посланник оставил своих солдат в Берилле охранять новую марионетку. Синдиком стал очередной красный, дальний родственник человека, которому мы служили.

– Надеюсь, их ждет меньше бед, чем нас, – проворчал я и отошел в сторонку, чтобы предаться мрачным мыслям.

Посланник неспроста заменил своих людей нашим Отрядом. У меня зародилось подозрение, что нас собираются как-то использовать. Похоже, нам предстоит нечто куда более худшее, чем мы даже способны вообразить.

Пока я ждал, неоднократно раздавался далекий вой. Сперва я подумал, что это голосит ветер в пещерах Столпа, но тут же понял, что воздух вокруг тяжел и неподвижен. Когда вой донесся до меня в очередной раз, все сомнения развеялись. Волосы у меня на загривке встали дыбом.

Наконец подошла последняя лодка, в которую должны были уместиться отрядный интендант, Капитан, Лейтенант, Молчун, Гоблин, Одноглазый и я.

– Я никуда не еду, – заявил Одноглазый, когда боцман призывно махнул нам рукой.

– Залезай, – мягко сказал Капитан.

Если этот человек не приказывал, а тихо просил, дела были совсем плохи.

– Я ухожу из Отряда. Пойду на юг. Очень давно не был дома, там небось про мои делишки уж и позабыли.

Капитан молча указал пальцем на Лейтенанта, Молчуна, Гоблина и меня, потом ткнул пальцем в лодку.

– Да я вас всех щас в страусов превращу! – взревел Одноглазый.

Молчун зажал ему рот. Мы потащили колдуна к лодке. Тот извивался, точно брошенная в очаг змея.

– Ты останешься с семьей, – вполголоса произнес Капитан.

– На счет «три»! – весело пискнул Гоблин и быстро досчитал до трех.

Дрыгая руками и ногами, чернокожий коротышка взлетел в воздух и шлепнулся в лодку. Тут же над планширом появилась его голова, и в нашу сторону полился поток отборных ругательств, сопровождаемый брызгами слюны. Мы рассмеялись, – похоже, Одноглазый не окончательно скис. Затем, возглавляемые Гоблином, бросились в атаку и прижали пленника к банке.

Моряки оттолкнули лодку от берега. Едва весла опустились в воду, Одноглазый сдался. Видок у него был как у приговоренного к повешению.

Через некоторое время мы разглядели галеру – высокий бесформенный силуэт чуть темнее окутывающего его мрака. Приглушенные туманом голоса моряков, поскрипывание такелажа я услышал задолго до того, как судно показалось на глаза. Лодка ткнулась носом в спущенный трап. Вновь раздался вой.

Одноглазый попытался сигануть за борт. Мы успели его перехватить, и Капитан для верности прижал его задницу каблуком.

– У тебя был шанс нас всех отговорить, – сказал он. – Ты им не воспользовался. Вот и живи теперь с этим.

Одноглазый понуро, как человек, лишившийся последней надежды, полез вслед за Лейтенантом по трапу. Он потерял брата, а теперь вынужден был находиться рядом с его убийцей, не в силах отомстить.

Своих мы отыскали на главной палубе, среди сваленного в кучи отрядного имущества. Заметив нас, сержанты стали пробираться навстречу.

Появился посланник. Я изумленно вытаращился – впервые видел его стоящим. Он оказался коротышкой. Я даже засомневался, мужчина ли передо мной; судя по некоторым из множества его голосов, он запросто мог оказаться и женщиной.

Посланник тщательно осмотрел нас – как будто в душу каждому заглянул. Один из его помощников попросил Капитана построить Отряд, насколько это возможно на переполненной палубе. Экипаж тем временем перебирался в центральные кубрики, расположенные над открытым трюмом, который тянулся от носа почти до кормы и от верхней палубы до самого нижнего ряда весел. Снизу доносился шум, там возились и гомонили разбуженные моряки.

Посланник двинулся вдоль нашего строя. Он останавливался возле каждого солдата и прикалывал ему на грудь значок с той же эмблемой, что украшала парус корабля. Дело шло медленно, и корабль лег на курс задолго до того, как коротышка управился.

Чем ближе подходил посланник, тем сильнее дрожал Одноглазый. Когда к его груди прикололи значок, колдун едва не потерял сознание. «Чего он так переживает?» – ломал голову я.

Вот подошла и моя очередь; я тоже нервничал, но по крайней мере не до потери пульса. Тонкие, затянутые в перчатку пальцы прикрепили к моей куртке значок; я опустил глаза и увидел изящно выгравированный на черном фоне серебряный череп, заключенный в серебряный круг. Довольно дорогое украшение и жутковатое вдобавок. Не будь Одноглазый напуган до смерти, он бы, наверное, сейчас прикидывал, сколько можно выручить за эту безделушку.

Мне эмблема показалась знакомой, причем я не имел в виду изображение на парусе, которое посчитал за самую обычную показуху и про которое тут же забыл. Но это… Может, я где-то о чем-то таком читал? Или слышал?

– Приветствую тебя на службе у Госпожи, лекарь, – сказал посланник.

Он опять сбил меня с толку, обманул ожидания – на сей раз заговорил мелодичным, переливчатым голосом девушки, мастерицы дурить тех, кто считает себя умней других.

Госпожа? Где же я слышал это слово, произносимое с пафосом, словно титул богини? Какая-то мрачная старинная легенда была связана с ним…

По кораблю пронесся вой, полный ярости, боли и отчаяния. Вздрогнув, я вышел из строя и приблизился к открытому люку в палубе.

Под основанием мачты в большой железной клетке находилась форвалака. Из-за теней могло показаться, что она, бродя по своему узилищу и пробуя каждый прут, слегка меняется. То выглядела женщиной лет тридцати атлетического сложения, то мгновение спустя принимала облик стоящего на задних лапах и дерущего когтями железо черного леопарда. Я сразу вспомнил слова посланника: мол, монстр еще может ему пригодиться.

Я повернулся к коротышке. И вдруг меня осенило. Дьявольский молоток принялся заколачивать ледяные гвозди мне в душу. Теперь понятно, почему Одноглазый не хочет плыть за море. Древнее зло севера…

– А я-то думал, все вы умерли еще лет триста назад.

– Вы, люди, всегда плохо знали свою историю, – рассмеялся в ответ посланник. – Нас не уничтожили, а лишь сковали цепями и похоронили заживо. – В его смехе звучала слегка истерическая нотка. – Да, Костоправ, сковали и похоронили, но потом нашелся дурак, который нас освободил. Этого дурака звали Боманц.

Я присел на корточки возле Одноглазого, уткнувшегося лицом в ладони.

Посланник – этот ужас, называемый в древних легендах Душеловом, дьявол пострашнее дюжины форвалак – разразился безумным смехом.

Моряки заухмылялись. Отменная шутка – завербовать Черный Отряд на службу злу. Великий город захвачен, злодеи подкуплены. Воистину грандиозное надувательство.

– Ну-ка, Костоправ, выкладывай, – велел Капитан, устраиваясь рядом.

И я рассказал ему об эпохе Владычества, о Властелине и его Госпоже, управлявших империей зла, которая не имела равных даже среди царств преисподней. Рассказал о Десяти Взятых, одним из которых был Душелов, – этих великих колдунов, могущественных, как полубоги, Властелин одолел и заставил служить себе. Поведал о Белой Розе, женщине-генерале, – она свергла Владычество, но уничтожить Властелина, Госпожу и Десятерых ей не хватило сил. Она смогла лишь замуровать их где-то на севере, в заколдованном кургане.

– А теперь, выходит, они вновь на свободе, – заключил я. – Правят своей империей, как встарь. Должно быть, Тамтам и Одноглазый что-то подозревали… А мы поступили к северянам на службу.

– Скорее, нас поймали, – процедил Капитан. – Взяли себе. Как форвалаку.

Тварь завизжала и бросилась на прутья клетки. Над туманной палубой пронесся смех Душелова.

– Взятые Взятыми, – кивнул я. – Пакостное сравнение.

Чем больше старинных легенд всплывало в памяти, тем сильнее меня колотила нервная дрожь.

Капитан вздохнул и уставился в туман, за которым нас ждала новая земля. Одноглазый не сводил ненавидящего взгляда с заточенной в клетку твари. Я попытался увести его, но он вырвался:

– Подожди, Костоправ. Мне нужно это обдумать.

– Обдумать что?

– Тамтама убила другая форвалака. На этой совсем нет шрамов, а мы ведь порядком ее потрепали.

Я медленно повернулся к посланнику. Тот опять рассмеялся, глядя на нас.

Одноглазый так ни о чем и не догадался. А я ничего ему не сказал. Неприятностей у нас и без того хватало.

2

Ворон

– Плавание доказало мою правоту, – проворчал Одноглазый, оторвавшись от высокой оловянной кружки. – Черному Отряду в море делать нечего. Эй, девка! Еще эля!

Колдун помахал кружкой, иначе служанка не поняла бы – он отказался учить языки северян.

– Ты уже надрался, – предостерег я.

– Какая проницательность! Вы заметили, господа? Костоправ, наш уважаемый знаток духовных и медицинских искусств, соблаговолил заметить мою нетрезвость, – объявил он заплетающимся языком, то и дело рыгая, и обвел слушателей угрюмо-надменным взглядом, который доступен лишь пьяному.

Служанка принесла новый кувшин для него и бутылку для Молчуна, тоже готового принять новую порцию отравы. Он пристрастился к кислому вину из Берилла, которое превосходно соответствовало его характеру. Деньги перешли из рук в руки.

За столом нас было семеро. Мы сидели опустив голову, потому что в заведении было полно моряков, а иностранцев вроде нас всегда бьют в первую очередь, когда вспыхивает драка. Если не принимать в расчет Одноглазого, мы предпочитали драться лишь тогда, когда нам за это платят.

В дверь просунулась уродливая физиономия Ростовщика. Он прищурился, глаза-бусинки забегали по сторонам и отыскали нас.

Ростовщиком он прозван потому, что ссужает нам деньги под немыслимые проценты. Слово ему не нравится, но он сам говорит, что любое прозвище лучше имечка, которым его одарили родители-крестьяне: Свекловица.

– Эй! Да это же Сахарный Бурачок! – взревел Одноглазый. – Поди сюда, сладенький. Одноглазый угощает. Он слишком пьян, чтобы найти деньгам лучшее применение.

Одноглазый не соврал. Когда он трезв, вытянуть у него монетку – дохлый номер.

Ростовщик подмигнул и украдкой осмотрелся – есть у него такая привычка.

– Парни, вас зовет Капитан.

Мы переглянулись. Одноглазый притих. Последнее время мы почти не видели Капитана – он постоянно крутился среди шишек имперской армии.

Эльмо и Лейтенант встали из-за стола. Я последовал их примеру и направился к Ростовщику.

Нас остановил вопль хозяина. Служанка тут же бросилась к двери и заслонила выход. Из задней комнаты, сотрясая пол, вышел верзила с тупой рожей. В толстых, что твой окорок, ручищах он держал по жуткой узловатой дубине. Вид у него был почему-то смущенный.

Одноглазый зарычал. Мы поднялись с мест, готовые ко всему, а моряки, почуяв драку, уже прикидывали, на чей стороне биться. Большинство из них выбрало не нас.

– И как это понимать?! – гаркнул я.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта история одной провинциальной девушки, которая, будучи в прошлом солдатом, во что бы то ни стало ...
Секрет мудрой и счастливой жизни на самом деле прост: что мы отдаем – себе, окружающим, Вселенной, т...
В книге, УВЫ, нет:1. Ехидных девок, сующих нос куда надо и не надо. Разве что бабка-соседка со швабр...
Стихи предназначены для старшей возрастной группы.В настоящее издание книги вошли стихи цикла «О люб...
Уилла Джексон в школе слыла сорвиголовой, однако давно остепенилась. Роль хозяйки скромного магазина...
«Поднимите взгляд от книги и посмотрите вокруг. Соедините мир чтения с окружающим вас реальным миром...