Давший клятву Сандерсон Брендон
Миг спустя в дверях появилась мать Каладина, неся поднос с только что прокипяченными бинтами. Она решила, что Лирину нужна помощь с пациентом. Хесина была выше мужа на несколько пальцев, волосы под косынкой собраны в хвост — все в точности как помнил Каладин.
Она прижала защищенную руку в перчатке к губам, которые приоткрылись от неожиданности, и поднос выпал из другой руки, бинты посыпались на пол. Позади нее возникли спрены потрясения — бледно-желтые треугольники, которые ломались и восстанавливались. Хесина потянулась к лицу Каладина. Сил металась вокруг в виде ленты из света и смеялась.
Каладин не мог смеяться. Нужные слова еще не прозвучали. Он перевел дух; в первый раз ему не хватило воздуха, и со второй попытки он выдавил.
— Простите меня, папа, мама, — прошептал он. — Я пошел в армию, чтобы его защищать, но с трудом смог защитить самого себя. — Каладин понял, что дрожит, и позволил себе опереться о стену, а потом сползал по ней, пока не сел. — Я позволил Тьену умереть. Простите меня. Это моя вина…
— Ох, Каладин! — Хесина опустилась на колени рядом с ним и сжала его в объятиях. — Мы получили твое письмо, но больше года назад нам сообщили, что и ты умер.
— Я должен был его спасти, — прошептал Каладин.
— Ты прежде всего не должен был уходить, но что уж теперь… Всемогущий, ты вернулся. — Лирин встал, по его щекам текли слезы. — Мой сын! Мой сын жив!
Вскоре Каладин сидел среди раненых, держа в руках чашку теплого супа. Он не ел горячую пищу с той поры, как… с какой поры?
— Лирин, это явно клеймо раба, — сказал солдат, разговаривавший с отцом Каладина возле входа в комнату. — Глиф «сас» означает: все случилось в этом княжестве. Наверное, тебе сказали, что он умер, желая уберечь от позорной правды. И клеймо «шаш» — его не получают за простое неповиновение.
Каладин потягивал свой суп. Мать присела рядом с ним, одну руку положив ему на плечо, защищая. Суп на вкус был как дома. Овощной бульон с распаренным лависом, крепко приправленный, по материнскому обыкновению.
За полчаса, миновавшие после прибытия, он мало говорил. Сейчас ему просто хотелось быть здесь, с ними.
Его воспоминания странным образом сделались приятными. Он увидел, как Тьен смеется, озаряя даже самые унылые дни. Вспомнил, как часами изучал медицину с отцом или помогал матери с уборкой.
Сил зависла перед матерью Каладина, все еще одетая в маленькую хаву, невидимая для всех, кроме Каладина. Лицо у спрена было озадаченное.
— Великая буря, пришедшая не с той стороны, разломала много городских зданий, — негромко рассказывала ему Хесина. — Но наш дом все еще стоит. Нам пришлось переделать твой уголок под кое-что, но мы разыщем для тебя место.
Каладин посмотрел на солдата. Капитан охраны Рошона; Кэл подумал, что помнит этого человека. Он казался слишком милым, чтобы быть солдатом, но ведь был светлоглазым.
— Об этом не переживай, — пробормотала Хесина. — Мы разберемся, какие бы ни случились… неприятности. Со всеми этими ранеными, которые стекаются из деревень вокруг, Рошон нуждается в умениях твоего отца. Он не станет устраивать бурю, рискуя вызвать недовольство Лирина, — и тебя у нас не отнимут опять.
Она говорила с ним, как будто с ребенком.
Какое нереальное ощущение — вернуться сюда и почувствовать, что с ним обращаются как с мальчиком, который ушел на войну пять лет назад. За это время успели умереть трое мужчин, носивших имя их сына. Солдат, которого выковали в армии Амарама. Раб, исполненный горечи и злобы. Его родители никогда не встречались с капитаном Каладином, телохранителем самого могущественного из людей Рошара.
И вот теперь… был тот, в которого он превращался. Человек, который владел небесами и произносил древние клятвы. Прошло пять лет. И четыре жизни.
— Он беглый раб, — шипел капитан охраны. — Мы не можем просто взять и закрыть на это глаза, лекарь. Он, видимо, украл униформу. И даже если по какой-то причине ему разрешили взять копье, невзирая на клейма, твой сын дезертир. Только глянь в эти затравленные глаза и скажи мне, что ты не видишь человека, который делал ужасные вещи.
— Он мой сын, — сказал Лирин. — Я выкуплю его документ о рабстве. Вы его не заберете! Скажите Рошону: либо он посмотрит на это сквозь пальцы, либо ему придется обходиться без лекаря. Если только он не считает, что Мара готов занять мое место после всего лишь пары лет обучения.
Неужели они думали, что говорят достаточно тихо, чтобы он не услышал?
«Посмотри на раненых в этой комнате, Каладин. Ты кое-что упускаешь».
Раненые… они были с переломами. Сотрясениями. Очень мало порезов. Это не результат сражения, но стихийного бедствия. Так что же случилось с Приносящими пустоту? Кто отбил их атаку?
— С тех пор как ты ушел, все стало лучше, — заверила Хесина Каладина, сжимая его плечо. — Рошон не так плох, как когда-то. Думаю, он чувствует себя виноватым. Мы можем все восстановить, снова стать семьей. И есть еще кое-что, о чем ты должен узнать. Мы…
— Хесина! — перебил Лирин, всплеснув руками.
— Да?
— Напиши письмо управляющим великого князя, — сказал Лирин. — Объясни положение — посмотрим, может быть, нам удастся получить отсрочку или хотя бы объяснение. — Он взглянул на солдата. — Это удовлетворит твоего хозяина? Подождем решения вышестоящей инстанции, а пока что я забираю своего сына.
— Поглядим, — сказал солдат, скрестив руки. — Не очень-то мне нравится, что кто-то с клеймом «шаш» будет разгуливать по моему городу.
Хесина поднялась, чтобы присоединиться к мужу. Они обменялись тихими фразами, пока охранник, прислонившись к дверному косяку, демонстративно следил за Каладином. Знал ли он, как мало похож на солдата? Двигался совсем не так, как человек, знакомый с битвой. Ступает уж очень тяжело, да и колени слишком прямые. На его кирасе не было вмятин, а ножны меча задевали вещи, когда он поворачивался.
Каладин потягивал свой суп. Стоит ли удивляться, что родители все еще думали о нем как о ребенке? Он явился сюда оборванным и брошенным, потом начал рыдать о смерти Тьена. Похоже, дом пробудил в нем ребенка.
Возможно, пришло время перестать позволять дождю диктовать настроение. Он не мог изгнать семя тьмы из себя, но, Буреотец свидетель, ему не нужно позволять этому семени править собой.
Сил подошла к нему по воздуху:
— Они такие, какими я их помню.
— Помнишь их? — прошептал Каладин. — Сил, ты не знала меня, когда я жил здесь.
— Это правда, — согласилась она.
— Тогда как же ты можешь их помнить? — Каладин нахмурился.
— Потому что помню, — ответила Сил, порхая вокруг него. — Все связаны, Каладин. Всё друг с другом связано. Тогда я не знала тебя, но ветра знали, а я из племени ветров.
— Ты спрен чести.
— Ветра принадлежат Чести. — Она рассмеялась, как будто в сказанном было что-то смешное. — Мы кровные родственники.
— У тебя нет крови.
— А у тебя, похоже, нет воображения. — Она приземлилась на воздух перед ним и превратилась в девушку. — Кроме того, был еще… один голос. Чистый, мелодичный, словно резной кристалл, далекий, но требовательный… — Сил улыбнулась и шмыгнула прочь.
Возможно, мир перевернулся, но Сил оставалась, как всегда, непостижима. Каладин отложил миску с супом и поднялся. Потянулся в одну сторону, потом в другую, с удовлетворением чувствуя, как щелкают суставы. Он пришел к родителям пешком. Буря свидетельница, все в этом городе оказались меньше, чем Кэл помнил. Он не был настолько ниже ростом, когда покинул Под, не так ли?
Кто-то стоял у самого входа в комнату, разговаривая с охранником в ржавом шлеме. На Рошоне был китель светлоглазого, который вышел из моды несколько сезонов назад, — Адолин бы покачал головой, завидев такое. Правая ступня у градоначальника была деревянная, и он сильно похудел с той поры, как Каладин видел его в последний раз. Кожа на его теле обвисала, словно потеки воска, и собиралась складками у шеи.
Тем не менее вид у Рошона был по-прежнему властный, а лицо — такое же разгневанное, и его светло-желтые глаза как будто обвиняли всех и вся в этом городишке в том, что он оказался в изгнании. Когда-то Рошон жил в Холинаре, но оказался вовлечен в смерть кое-кого из граждан — бабушки и дедушки Моаша, — за что его и выслали сюда в качестве наказания.
Он повернулся к Каладину, озаренный светом свечей на стенах:
— Значит, ты жив. Вижу, в армии тебя не научили держать себя в руках. Дай-ка взглянуть на эти твои клейма. — Он протянул руку и отвел волосы со лба Каладина. — Клянусь бурей, мальчик. Что ты натворил? Ударил светлоглазого?
— Да, — ответил Каладин.
И врезал ему.
Он ударил Рошона прямо по физиономии. Удар был что надо, в точности как учил Хэв. Держа большой палец снаружи, Каладин двумя первыми костяшками саданул светлорду по скуле, а затем довершил начатое, проведя кулаком через лицо. Ему редко случалось бить так безупречно. Рука даже почти не заболела.
Рошон упал, как подрубленное дерево.
— Это за моего друга Моаша.
7
Сторож на границе
Но это меня не убило.
Со мной случилось кое-что похуже.
Из «Давшего клятву», предисловие
Каладин! — воскликнул Лирин, схватив его за плечо. — Сын, что ты творишь?!
Рошон, брызгая слюной, завопил с земли:
— Охрана, хватайте его! Я кому говорю!
Из носа у него текла кровь.
Сил приземлилась на плечо Каладина, держа руки на бедрах. Она постукивала ногой.
— Наверное, он это заслужил.
Темноглазый охранник поспешил помочь Рошону подняться на ноги, а капитан направил меч на Каладина. Из соседней комнаты к ним прибежал третий солдат.
Каладин отступил на шаг и принял оборонительную позицию.
— Ну? — резко спросил Рошон, прижимая к носу платок. — Свалите его с ног!
На полу кипящими лужами собирались спрены гнева.
— Пожалуйста, не надо! — вскричала мать Каладина, прижимаясь к Лирину. — Он просто не в себе. Он…
Каладин вскинул руку в ее сторону, ладонью вперед, прося успокоиться.
— Мама, все в порядке. Просто у нас с Рошоном был один неоплаченный должок, и я с ним разобрался.
Каладин посмотрел в глаза охранникам, одному за другим, и они принялись неуверенно топтаться на месте. Рошон взорвался. Каладин внезапно почувствовал себя хозяином положения, и… это его более чем раздосадовало.
На него вдруг обрушилось понимание того, как все выглядело со стороны. С той поры, как Каладин покинул Под, ему довелось повстречаться с истинным злом, которому Рошон и в подметки не годился. Разве он не поклялся защищать даже тех, кто ему не нравился? Разве весь смысл того, что он познал, заключался не в том, чтобы предостеречь его от поступков вроде этого? Он бросил взгляд на Сил, и она кивнула в ответ.
«Ты способен на большее».
Было приятно ненадолго сделаться просто Кэлом. К счастью, он уже не был тем юношей. Он был другим человеком — и впервые за долгое, очень долгое время ощутил, что доволен этим.
— Успокойтесь, парни, — бросил Каладин солдатам. — Обещаю больше не бить вашего светлорда. Приношу извинения за то, что сделал; меня на миг отвлекли наши прошлые отношения. Те, которые ему и мне надо забыть. Скажите-ка, что случилось с паршунами? Разве они не атаковали город? — Солдаты шевельнулись, посмотрели на Рошона. — Я сказал, не вмешивайтесь! — рявкнул Каладин. — Малый, клянусь бурей. Ты держишь этот меч так, словно собираешься рубить культяпник. А ты? У тебя ржавчина на шлеме! Знаю, Амарам завербовал большинство толковых мужчин из этих краев, но я видел мальчишек-гонцов, у которых выправка была лучше вашей.
Солдаты переглянулись. Потом светлоглазый, покраснев, вложил меч в ножны.
— Что это значит? — заорал Рошон. — Атакуйте его!
— Светлорд, сэр, — проговорил солдат, опустив глаза. — Я, может, не лучший солдат в округе, но… в общем, сэр, поверьте мне на слово. Нам стоит просто притвориться, что никакого удара кулаком не было.
Двое других солдат кивнули в знак согласия.
Рошон окинул Каладина оценивающим взглядом, промокая нос, который сильно кровоточил.
— Выходит, над тобой в армии и впрямь хорошо поработали, да?
— Вы даже не догадываетесь. Нам надо поговорить. Здесь есть комната, которая не набита народом?
— Кэл, — вмешался Лирин, — ты говоришь глупости. Не приказывай светлорду Рошону!
Каладин протолкался мимо солдат и Рошона, прошел дальше по коридору.
— Ну? — рявкнул он. — Пустая комната?
— Сэр, на втором этаже, в библиотеке пусто, — доложил один из солдат.
— Отлично. — Каладин спрятал улыбку, подметив обращение «сэр». — Идемте туда.
Он начал подниматься по ступенькам. К несчастью, властное поведение само по себе помогало лишь до некоторой степени. Никто за ним не пошел, даже родители.
— Я отдал приказ, не люблю повторяться.
— А с чего вдруг ты, мальчишка, решил, что можешь раздавать приказы? — прогнусавил Рошон.
Каладин повернулся и взмахнул рукой перед собой, призывая Сил. Блестящий осколочный клинок возник из тумана и лег в его ладонь. Он крутанул клинком и одним плавным движением вонзил его в пол. Не отпуская рукояти, почувствовал, как глаза становятся голубыми.
Вокруг все стихло. Горожане застыли, разинули рты, даже Рошон вытаращился.
Что интересно, отец Каладина лишь опустил голову и закрыл глаза.
— Еще вопросы есть? — поинтересовался Каладин.
— Когда мы вернулись, чтобы проверить, их уже не было, э-э, светлорд, — сообщил Арик, невысокий охранник с ржавым шлемом. — Мы заперли дверь, но стена оказалась проломлена.
— Они ни на кого не напали? — уточнил Каладин.
— Нет, светлорд.
Каладин прошелся по библиотеке из угла в угол. Комната была маленькая, но аккуратно обставленная, с рядами книжных полок и красивым пюпитром для чтения. Книги расставлены идеальными рядами; либо горничные отличались чрезвычайной дотошностью, либо их нечасто двигали. Сил устроилась на одной из полок, опершись спиной о книгу и по-девчоночьи болтая ногами.
Рошон сидел у стены, время от времени нервным жестом проводя руками по раскрасневшимся щекам, словно пытаясь что-то стереть с лица. Его нос уже не кровоточил, но синяк получится что надо. Это была лишь малая доля кары, которую заслужил этот человек, но Каладин понял, что не хочет причинять Рошону зло. Ему следовало быть выше этого.
— Как выглядели паршуны? — допрашивал Каладин охранников. — Они изменились вслед за необычной бурей?
— Еще как изменились, — подтвердил Арик. — Я выглянул наружу, когда услышал, как они вырвались из сарая после того, как буря прошла. Вот что я вам скажу: они выглядели как Приносящие пустоту, из-под кожи у них торчали большие костяные штуковины.
— Светлорд, они сделались выше, — добавил капитан охраны. — Выше меня, почти вашего роста. Говорю вам, ноги толстые, как культяпники, а руки такие, что белоспинника можно задушить.
«Тогда почему они не напали?» — размышлял Каладин. Они легко могли захватить усадьбу, но вместо этого бежали в ночь. Это говорило о более важной цели. Возможно, Под был слишком мал для них.
— Полагаю, вы не отследили, куда они направились? — уточнил Каладин, посмотрев на охранников, а потом — на Рошона.
— Нет, светлорд. Честно говоря, мы думали лишь о том, как бы выжить самим, — признался капитан.
— Вы расскажете королю? — спросил Арик. — Эта буря уничтожила четыре наших зернохранилища. Мы очень скоро начнем голодать, беженцев-то много, а еды нет. Когда Великие бури придут вновь, у нас не будет и половины от нужного числа домов.
— Я расскажу Элокару.
Но, Буреотец свидетель, в остальной части королевства все наверняка обстояло так же плохо.
Ему нужно сосредоточиться на Приносящих пустоту. Он не сможет явиться к Далинару, пока у него не появится буресвет, чтобы улететь домой, так что пока самым полезным занятием казалось выяснить, где собирается враг. Что планировали Приносящие пустоту? Каладин не испытал на себе их странные силы, хотя слышал сообщения о битве при Нараке. Паршенди со светящимися глазами и молниями, бьющими по их приказу, безжалостные и страшные.
— Мне понадобятся карты, — сообщил он. — Карты Алеткара, самые подробные из всех, что у вас есть, и какой-то способ нести их под дождем, не испортив. — Он поморщился. — И лошадь. Несколько, лучшие из ваших.
— Теперь ты меня грабишь? — негромко спросил Рошон, глядя в пол.
— Граблю? — переспросил Каладин. — Скажем так, одалживаю. — Он вытащил из кармана горсть сфер и бросил на стол. Посмотрел на солдат. — Ну? Карты? Уверен, у Рошона есть обзорные карты близлежащих районов.
Рошон не был достаточно важен, чтобы управлять какой-либо из земель великого князя — Каладин не понимал, в чем разница, когда жил в Поде. За теми землями надзирали гораздо более важные светлоглазые; Рошон был всего лишь первым связующим звеном с окружающими деревнями.
— Мы должны подождать разрешения госпожи, — пробормотал капитан охраны. — Сэр.
Каладин приподнял бровь. Они готовы были ослушаться Рошона, но не хозяйку усадьбы?
— Ступайте к домашним ревнителям и велите им приготовить вещи, которые я попросил. Разрешение будет получено. И найдите даль-перо, связанное с Ташикком, если у кого-нибудь из ревнителей такое есть. Как только у меня будет буресвет, чтобы использовать его, я хочу отправить весточку Далинару.
Охранники отсалютовали ему и ушли.
Каладин скрестил руки на груди:
— Рошон, я собираюсь отправиться в погоню за этими паршунами и посмотреть, удастся ли мне выяснить, что они задумали. Полагаю, ни у кого из ваших охранников нет опыта в распознавании следов? Идти за тварями было бы достаточно трудно и без дождя, который превратил все вокруг в болото.
— Почему они так важны? — спросил Рошон, по-прежнему пялясь на пол.
— Вы ведь догадались, — сказал Каладин, кивая Сил, которая в виде ленты из света подлетела к его плечу. — Погодная неразбериха и обычные слуги, превратившиеся в ужасных тварей? Та буря с красными молниями, дующая в неверном направлении? Рошон, пришло Опустошение. Приносящие пустоту вернулись.
Рошон застонал, наклонился вперед и обхватил себя руками, как будто его замутило.
— Сил? — прошептал Каладин. — Возможно, ты мне снова понадобишься.
— У тебя виноватый тон, — ответила она, склонив голову набок.
— И не зря. Мне не нравится сама мысль о том, чтобы размахивать тобой в воздухе и крушить вещи.
Она фыркнула:
— Во-первых, я не ломаю вещи. Я изысканное и грациозное оружие, дурачок. Во-вторых, с чего бы тебе волноваться?
— Такое чувство, что это неправильно, — ответил Каладин по-прежнему шепотом. — Ты женщина, а не оружие.
— Погоди-ка… Так это из-за того, что я девушка?
— Нет, — тут же ответил Каладин, потом замешкался. — Возможно. Просто это кажется странным.
Она опять фыркнула:
— У другого своего оружия ты не спрашиваешь, как оно себя чувствует, когда им размахивают из стороны в сторону.
— Другое мое оружие не одушевлено. — Он поколебался. — Или все же?..
Сил смотрела на него, склонив голову и подняв брови, как будто он сказал какую-то большую глупость.
«У всего есть спрен». Мать учила его этому с ранних лет.
— Выходит… какие-то из моих копий были женщинами?
— Скажем так, женского рода, — уточнила Сил. — Примерно половина, как оно обычно и случается. — Она вспорхнула перед его лицом. — Сами виноваты, что очеловечиваете нас, так что хватит жаловаться. Разумеется, у некоторых старых спренов четыре пола, а не два.
— Что? Почему?
Она ткнула его в нос:
— Потому что их не люди придумали, дурачок.
Она взлетела перед ним и превратилась в облако тумана. Когда Каладин поднял руку, появился осколочный клинок.
Он направился туда, где сидел Рошон, потом наклонился и протянул ему меч, острием к полу.
Рошон поднял глаза, зачарованный клинком, как Каладин и предвидел. Вблизи от этих штуковин нельзя было не ощутить их притяжения. Они обладали магнетизмом.
— Как ты его получил? — спросил Рошон.
— А это важно?
Ответ не требовался — оба и без того знали правду. Владеть осколочным клинком уже вполне достаточно. Если, разумеется, ты мог заявить права на него и не допустить, чтобы его у тебя отняли. Раз он владеет осколочным клинком, клейма на его лбу утрачивают смысл. Ни один человек, даже Рошон, не намекнул бы на иное.
— Ты, обманщик, предатель и убийца, — заявил Каладин. — Но как бы я тебя ни ненавидел, у нас нет времени на уничтожение правящего класса Алеткара и замену его чем-то лучшим. На нас напал враг, которого мы не понимаем и которого не ожидали. Так что тебе придется взять себя в руки и возглавить этих людей.
Рошон неотрывно глядел на свое отражение в лезвии клинка.
— Мы не бессильны, — продолжил Каладин. — Мы можем и будем сопротивляться — но сперва надо выжить. Буря бурь вернется. Она станет возвращаться регулярно, хотя я пока не знаю, с какой периодичностью. Мне нужно, чтобы ты подготовился.
— Как? — прошептал Рошон.
— Стройте дома с уклонами в обе стороны. Если на это нет времени, найдите защищенное место и затаитесь. Я не могу остаться, даже если пострадал мой город и мои близкие. Этот кризис затронул больше, чем один город, один народ. Я должен положиться на тебя. Убереги нас Всемогущий, ты — все, что у нас есть.
Рошон еще сильнее обмяк в своем кресле. Великолепно. Каладин встал и отпустил Сил.
— Мы справимся, — раздался голос позади него.
Каладин застыл. От голоса Лараль дрожь пробежала по его позвоночнику. Он медленно повернулся и увидел женщину, которая совершенно не соответствовала образу в его голове. Когда он в последний раз ее видел, на ней было безупречное платье светлоглазой, выглядела она красивой и юной, но ее бледно-зеленые глаза казались пустыми. Она потеряла жениха, сына Рошона, и вместо этого стала нареченной его отца — мужчины более чем в два раза ее старше.
Женщина, которую он увидел, больше не была юной. Ее лицо было жестким, худым, а волосы — стянуты в строгий хвост, черный с русыми прядями. На ней были ботинки и практичная хава, влажная от дождя.
Она смерила его взглядом с головы до ног и фыркнула:
— Похоже, Кэл, ты взял да и вырос. Меня расстроило известие о твоем брате. Идем же. Тебе нужно даль-перо? У меня есть одно, связывающее с королевой-регентшей в Холинаре, но в последнее время оно ни на что не реагирует. К счастью, у нас есть еще даль-перо, связывающее с Ташикком, как ты и просил. Если думаешь, что король ответит, можем воспользоваться услугами посредника.
Она шагнула назад из дверного проема.
— Лараль… — проговорил Каладин, двинувшись следом.
— Слышала, ты пырнул мой пол, — продолжила она. — Между прочим, это хорошая древесина. Ну, честное слово! Мужчины и их оружие…
— Я мечтал вернуться, — пробормотал Каладин, останавливаясь в коридоре у библиотеки. — Я представлял себе, как возвращаюсь сюда героем войны и бросаю вызов Рошону. Лараль, я хотел спасти тебя.
— О? — Она повернулась к нему. — И что заставило тебя думать, что меня надо спасать?
— Ты ведь не станешь утверждать, — тихо проговорил Каладин, взмахом руки указывая на библиотеку, — что довольна… этим.
— Похоже, превращение в светлоглазого никоим образом не наделяет благопристойностью. Каладин, прекрати оскорблять моего мужа. Осколочник ты или нет, еще раз так выскажешься — и я прикажу вышвырнуть тебя из моего дома.
— Лараль…
— Я здесь весьма счастлива. По крайней мере, была, пока ветра не начали дуть не в том направлении. — Она покачала головой. — Ты совсем как твой отец. Всегда считаешь, что должен всех спасать, даже тех, кто предпочел бы, чтобы ты не совал нос в чужие дела.
— Рошон жестоко обошелся с моей семьей. Он отправил моего брата на смерть и сделал все, чтобы уничтожить моего отца!
— А твой отец выступил против моего мужа, — парировала Лараль, — унизив его перед другими горожанами. Как бы ты почувствовал себя, если бы был новым светлордом, изгнанным из дома в глушь, если бы обнаружил, что самый важный горожанин открыто критикует тебя?
Разумеется, ее взгляд на вещи был искаженным. Лирин сперва пытался подружиться с Рошоном, не так ли? И все же Каладин вдруг ощутил, что ему не хочется продолжать этот спор. Какая разница? Он все равно собирался устроить так, чтобы родители уехали из этого города.
— Пойду-ка я подготовлю даль-перо, — сказала Лараль. — Возможно, потребуется некоторое время, чтобы дождаться ответа. Ревнители как раз соберут для тебя карты.
— Отлично. — Каладин прошел мимо нее. — Я пока что поговорю с родителями.
Сил шмыгнула ему на плечо, когда он начал спускаться по ступенькам.
— Значит, это та девушка, на которой ты собирался жениться.
— Нет, — прошептал Каладин. — Это девушка, на которой я никогда не собирался жениться, что бы ни случилось.
— Она мне нравится.
— Еще бы.
Он достиг последней ступеньки и посмотрел вверх. Рошон присоединился к Лараль на вершине лестницы, неся самосветы, которые Каладин оставил на столе. Сколько там было?
Пять или шесть рубиновых броумов, а может быть, один-два сапфировых. Каладин произвел мысленный подсчет. Вот буря… Это была нелепая сумма — больше денег, чем было в том кубке, полном сфер, из-за которого Рошон и отец Каладина пререкались на протяжении нескольких лет. Теперь такие деньги были для него мелочью.
Он всегда считал всех светлоглазых богатыми, но незначительный светлорд в малозначимом городишке… что ж, Рошон на самом деле был бедным, просто это некая разновидность бедности.
Каладин шел по дому, проходя мимо людей, которых когда-то знал, — теперь они шептали «Осколочник!» и спешили убраться с его дороги. Так тому и быть. Он принял свое место в тот момент, когда выхватил Сил из воздуха и произнес слова.
Лирин уже снова занимался ранеными в гостиной. Каладин остановился в дверном проеме, потом вздохнул и присел рядом с отцом. Когда тот потянулся к подносу с инструментами, Каладин уже поднял его и держал наготове. Этим он занимался, когда ассистировал отцу во время операций. Новый ученик помогал раненым в другой комнате.
Лирин посмотрел на сына, затем повернулся к пациенту, совсем еще мальчику, у которого была окровавленная повязка на руке.
— Ножницы, — сказал Лирин.
Каладин протянул их, и лекарь взял инструмент не глядя, а затем аккуратно разрезал повязку. Зубчатая щепка проткнула руку мальчика. Он хныкал, пока Лирин пальпировал кожу вокруг щепки. Это выглядело не очень хорошо.
— Вырежи деревяшку, — сказал Каладин, — и омертвевшую плоть. Прижги.
— Немного чересчур, тебе не кажется? — спросил Лирин.
— Возможно, тебе все равно придется отнять руку у локтя. Она наверняка заражена, — погляди, какая грязная щепка. От нее останутся кусочки.
Мальчик снова захныкал. Лирин похлопал его:
— Все будет хорошо. Я пока не вижу спренов гниения, и поэтому мы не будем отрезать руку. Позволь мне поговорить с твоими родителями. А пока что пожуй это.
Он дал мальчику кусочек коры, чтобы тот расслабился.
Лирин и Каладин вместе двинулись дальше; мальчику не угрожала немедленная опасность, а Лирин хотел оперировать после того, как анестетик подействует.
— Ты стал жестче, — бросил отец Каладину, осматривая ногу следующего пациента. — Я беспокоился, что ты никогда не обзаведешься мозолями.
Каладин не ответил. По правде говоря, его мозоли были не такими твердыми, как хотелось бы отцу.
— Но к тому же ты стал одним из них, — прибавил Лирин.
— Цвет моих глаз ничего не меняет.
— Я говорю не о цвете твоих глаз, сынок. Я не дам и двух грошей за то, светлые у человека глаза или нет. — Он махнул рукой, и Каладин передал ему тряпку, чтобы обтереть палец на ноге пациента, после чего начал готовить небольшую шину. — То, кем ты стал, — продолжил Лирин, — убийцей. Ты решаешь проблемы кулаком и мечом. Я надеялся, что ты найдешь себе место среди военных лекарей.
— У меня не было выбора, — сказал Каладин, передавая шину, а затем готовя повязки, чтобы обернуть палец. — Это долгая история. Когда-нибудь расскажу.
«Менее душераздирающие ее части, по крайней мере».
— Полагаю, ты не останешься.
— Нет. Мне нужно следовать за этими паршунами.
— Значит, больше убийств.
Читать бесплатно другие книги:
