Давший клятву Сандерсон Брендон
Адолин кивнул. Тварь снаружи издала гневный крик, столкнувшись с выжившими тайленскими бойцами.
— Надо выйти и помочь им, — сказал Адолин. — Сможешь отвлечь чудовище? Мой клинок его режет, а ты способен выдерживать удары.
— Да, — согласился Хрдалм. — Да, хорошо.
Адолин быстро помог осколочнику отцепить молот. Хрдалм взвесил его в руке и указал на окно.
— Ступай туда.
Адолин кивнул и подождал у окна, пока тайленец вылетел на улицу и побежал прямо на громолома, издавая боевой клич. Когда тварь повернулась к Хрдалму, Адолин выскочил в окно и бросился вокруг дома.
Два летающих Сплавленных спикировали позади Хрдалма и, ударив его копьями в спину, швырнули вперед. Он упал лицом вниз, и броня заскрежетала о камни. Алети метнулся к ноге громолома, но существо, не обратив никакого внимания на Хрдалма, сосредоточилось на нем и ударило ладонью по земле неподалеку, вынудив Адолина отпрянуть.
Хрдалм встал, но один из Сплавленных спикировал и вновь сбил его с ног. Другая приземлилась ему на грудь и начала колотить молотом по шлему, и тот пошел трещинами. Когда Хрдалм попытался схватить ее и отшвырнуть, другой слетел и копьем пришпилил его руку к земле. Преисподняя!
— Ну ладно, Майя, — решил Адолин. — Мы это отрабатывали.
Он завертелся вокруг своей оси и швырнул осколочный клинок, который описал в воздухе сверкающую дугу, прежде чем вонзиться в Сплавленную на груди Хрдалма и проткнуть ее насквозь. Из ее глазниц поднялся черный дым, когда глаза сгорели.
Хрдалм сел, отшвырнул второго Сплавленного ударом кулака в осколочной броне. Повернулся к убитой, а потом посмотрел на Адолина, и в его позе читалось изумление.
Громолом издал вопль, и от звуковой волны по всей улице задребезжали каменные осколки. Адолин сглотнул, а потом метнулся прочь, отсчитывая удары сердца. Монстр с грохотом ринулся по улице вслед за ним. Принц резко остановился перед большой грудой обломков. Вот буря, побежал не туда.
Он вскрикнул и повернулся. Десять! Майя вновь была у него.
Громолом высился над ним. Он хлопнул ладонью, но Адолин сумел проскользнуть между двумя пальцами. Когда ладонь обрушилась на землю, алети прыгнул, стараясь, чтобы его не сбило с ног. Он ухватился за массивный палец левой рукой, правой в отчаянии прижимая Майю к себе.
Как и раньше, громолом начал тереть ладонью по земле, пытаясь размозжить Адолина о камни. Принц повис на пальце, чувствуя, как поднимается над улицей на несколько дюймов. Звук был ужасный — Адолин как будто очутился внутри оползня.
Как только громолом закончил взмах, Адолин спрыгнул, вскинул Майю, держа ее обеими руками, и рассек палец. Чудовище испустило гневный громовой рокот и отдернуло руку. Кончик уцелевшего пальца задел Адолина, и его отбросило назад.
Боль!
Она ударила его, словно молния. Он упал и покатился по земле, но боль была такой мучительной, что Адолин этого почти не заметил. Остановившись, он закашлялся и задрожал, его тело свело судорогой.
Буря. Буря, буря, буря, ну что за буря… Он зажмурился от боли. Адолин… слишком привык к своей неуязвимости в доспехе. Но тот остался в Уритиру или, как он надеялся, вскоре должен был прибыть в Тайлен на Гавале — тот мог надевать доспех вместо Адолина.
Принц каким-то образом сумел подняться, и каждое движение вызывало всплеск мучительной боли в груди. Сломал ребро? Что ж, по крайней мере, руки и ноги ему служат.
Надо пошевеливаться. Тварь все еще у него за спиной.
«Один».
Дорогу впереди загораживали обломки рухнувшего здания.
«Два».
Он захромал направо — к выступу, за которым простирался нижний ярус домов.
«Три. Четыре».
Громолом издал трубный возглас и двинулся следом, сотрясая землю с каждым шагом.
«Пять. Шесть».
Он слышал за спиной каменный скрежет.
Он упал на колени.
«Семь».
«Майя! — подумал он действительно в отчаянии. — Прошу тебя!»
К счастью, когда Адолин поднял руки, клинок материализовался. Он вонзил лезвие в скальную стену, направив острие вбок, а не вниз, затем свалился с края, держась за рукоять. Кулак громолома снова опустился, круша камень. Адолин повис на рукояти Майи футах в десяти над крышами нижнего яруса.
Принц стиснул зубы — локоть болел достаточно сильно, чтобы выступили слезы. Но как только громолом увел руку в сторону, Адолин схватился за край обрыва и вытащил Майю из камня. Потянулся вниз и вонзил ее снова, потом отпустил руку и повис на рукояти вновь, чтобы через мгновение отпустить клинок и пролететь остаток расстояния до крыши.
Ногу пронзила боль. Он рухнул на крышу со слезами на глазах. Пока приходил в себя, мучительно страдая, ему что-то почудилось — некий отголосок… паники. Он вынудил себя перекатиться в сторону, и мимо пронесся Сплавленный, едва не задев Адолина копьем.
«Мне нужно… оружие…»
Он снова начал отсчет и, шатаясь, встал на колени. Но громолом появился над краем верхнего яруса, а потом опустил обрубок ноги прямо в центр каменной крыши, на которой лежал принц.
Адолин провалился в комнату посреди каменных обломков и пыли, сильно ударился об пол, и вокруг него с грохотом посыпались куски крыши.
Все почернело. Он попытался втянуть воздух, но мышцы отказались совершать нужные движения. Принц мог лишь тихо стонать. Часть его осознавала звуки, которые раздались, когда громолом вытащил искалеченную ногу из руин дома. Он ждал, что тварь его раздавит, но когда зрение постепенно вернулось, стало понятно, что громолом спустился с верхнего яруса на улицу рядом.
По крайней мере… по крайней мере, чудище не продолжило путь к Клятвенным вратам.
Адолин пошевелился. С него посыпалась каменная крошка от разрушенной крыши. Лицо и руки кровоточили от сотни царапин. Он восстановил дыхание, ахнул от боли и попытался встать, но его нога… Преисподняя, до чего же больно.
Майя коснулась его разума.
— Я пытаюсь встать, — выдавил он сквозь зубы. — Дай мне секунду. Шквальную секунду. — С ним случился еще один приступ кашля, а потом он наконец-то скатился с кучи обломков. Адолин выполз на улицу, отчасти ожидая увидеть там Скара и Дрехи, которые помогли бы ему подняться. Буря свидетельница, как же не хватало этих мостовиков!
Улица вокруг была пуста, хотя на перекрестке футах в двадцати столпились люди, пытаясь пробиться туда, где безопасно. Они кричали от страха. Если Адолин побежит, громолом последует за ним. Тварь уже доказала, что полна решимости уничтожить его.
Он ухмыльнулся зависшему над улицей чудовищу и поднялся, держась за стену дома, сквозь крышу которого провалился. Майя упала в подставленную ладонь. Хоть сам Адолин был покрыт пылью, она сияла по-прежнему ярко.
Принц выпрямился, а потом, держа Майю обеими руками, все еще влажными от крови, принял стойку камня. Непоколебимую стойку.
— Иди и достань меня, ублюдок, — прошептал он.
— Адолин? — раздался позади знакомый голос. — Клянусь бурей! Что ты творишь?!
Адолин вздрогнул и бросил взгляд через плечо. Светящаяся фигура протолкалась сквозь толпу и вышла на его улицу. Это был Ренарин — с осколочным клинком, в незапятнанном мундире Четвертого моста.
«А ты не спешил».
Когда брат приблизился, громолом, как ни странно, сделал шаг назад, словно… испугался. Что ж, это может помочь. Адолин стиснул зубы, пытаясь справиться с мучительной болью. Он пошатнулся, но устоял.
— Ладно, давай…
— Не будь таким безрассудным! — Ренарин схватил его за руку. Исцеляющая сила вспыхнула и прошла сквозь Адолина, словно холодная вода по венам, вынудив боль отступить.
— Но…
— Уходи отсюда, — с нажимом сказал Ренарин. — На тебе нет брони. Ты можешь погибнуть, сражаясь с этим существом!
— Но…
— Адолин, я справлюсь. Иди! Прошу тебя.
Адолин попятился. Он никогда не слышал такой силы в речах Ренарина — это было едва ли не удивительнее монстра. Принц испытал потрясение при виде того, как младший брат кинулся в атаку на эту тварь.
Сверху с грохотом спустился Хрдалм — шлем треснул, но в остальном был в порядке. Он потерял молот, зато прихватил копье одного из Сплавленных, и кулак его доспеха был покрыт кровью.
Ренарин! У него же нет доспеха. Как…
Ладонь громолома обрушилась на Ренарина, раздавив его. Адолин закричал, но осколочный клинок его брата прорезал ладонь, а потом отделил кисть от запястья.
Громолом гневно затрубил, а Ренарин выбрался из обломков, в которые превратилась отсеченная кисть. Похоже, брат Адолина исцелялся быстрее Каладина или Шаллан, как будто оказаться раздавленным для него — совершенный пустяк!
— Отлично! — воскликнул Хрдалм, смеясь внутри своего шлема. — Ты отдыхай. Ладно?
Адолин кивнул, сдержав стон боли. Помощь Ренарина исцелила его, и ему уже не было больно опираться на ногу, но руки все еще ныли, и некоторые порезы не затянулись.
Когда Хрдалм шагнул к месту сражения, Адолин взял его за руку и поднял Майю.
Ступай с ним, Майя, — попросил Адолин.
Он почти хотел, чтобы она возразила, но от клинка смутно повеяло покорным согласием.
Хрдалм бросил копье и почтительно принял клинок:
— Принц Адолин, в тебе великая честь. Великое Стремление поможет мне в этом деле.
— Ступай, я попробую удержать улицы.
Хрдалм убежал прочь. Адолин разыскал в куче мусора копье пехотинца и направился к улице, что пролегала позади.
Сзет из неболомов был, к счастью, обучен всем десяти потокам.
Сплавленный передал огромный рубин одной из сородичей, которая могла манипулировать Абразией, — скользила по земле, как и Крадунья. Она зарядила рубин чем-то вроде плетения, и он начал светиться и сделался невероятно скользким, нести его теперь могла только сама Сплавленная.
Похоже, она думала, что у противников нет опыта с такими вещами. К несчастью для Сплавленной, Сзет не только носил Клинок чести, дарующий подобную силу, но еще и практиковался на коньках на льду — это упражнение в каком-то смысле имитировало движения гранетанцора.
Погнавшись за самосветом, он дал Сплавленной предостаточно возможностей недооценить самого себя. Позволял ей уклоняться, медленно поворачивал и изображал удивление, когда она скользила то туда, то сюда.
Едва Сплавленная поверила, что она контролирует гонку, шинец нанес удар. Когда противница спрыгнула со скалы — ненадолго взмыв в воздух, — Сзет налетел на нее, применяя плетения одно за другим. Он врезался в нее в тот самый момент, когда Сплавленная приземлилась. Едва его лицо коснулось ее панциря, он применил к ней плетение вверх.
С воплем она взмыла в небеса. Сзет приземлился и собрался последовать за нею, но та выронила самосвет. Другой Сплавленный попытался поймать рубин, тот выскользнул из его пальцев.
Выругавшись, шинец сорвал с себя куртку и поймал камень, используя одежду как мешок. Удачный поворот; он-то думал, что придется снова напасть на нее, чтобы выбить трофей из рук.
Теперь — настоящее испытание. Он плетением направил себя на восток, к городу. Здесь на поле боя хаотично перемешались сражающиеся солдаты и иллюзии. Светоплетельщица была хороша; даже трупы выглядели правдоподобно.
Один из Сплавленных собирал настоящих солдат с красными светящимися глазами и выстраивал их спиной к городской стене. Они выставили копья и звали остальных, чтобы те к ним присоединились, и касались каждого, кто приближался. Иллюзии, которые пытались затесаться в их ряды, были разрушены. Вскоре враг сможет игнорировать отвлекающие маневры, перегруппироваться и сосредоточиться на том, чтобы одолеть эту стену.
«Сделай то, что тебе велел Далинар. Добудь ему самосвет».
Рубин наконец перестал светиться и больше не был скользким. С высоты множество Сплавленных спикировало на перехват шинца; похоже, им понравилась эта игра — ведь пока самосвет переходил из рук в руки, его не могли доставить Далинару.
Как только его атаковал первый Сплавленный, Сзет нырнул, перекатился и отменил верхнее плетение. Он налетел на скалу и прикинулся, будто сбит с толку. Потом тряхнул головой, схватил сверток с рубином и снова взлетел.
Восемь Сплавленных бросились вдогонку, и хотя неболом метался между ними, одному в конце концов удалось подобраться достаточно близко, чтобы вырвать сверток из его рук. Они стаей унеслись прочь, а Сзет медленно спустился и приземлился рядом с Крадуньей, появившейся из иллюзорной скалы. Она держала узел, завернутый в одежду: настоящий самосвет, который девочка вытащила из его куртки, когда он изобразил столкновение. У Сплавленных теперь был фальшивый рубин — камень, которому осколочным клинком придали приблизительно ту же форму, а потом прикрыли иллюзией.
— Идем, — скомандовал Сзет, хватая Крадунью и плетением направляя ее вверх. Потом он тащил ее следом, полетев к северному краю равнины. Это место, ближайшее к красному туману, погрузилось во тьму — ветробегун поглотил весь буресвет из самосветов, разбросанных на земле. Он сражался неподалеку с несколькими противниками.
Тени во тьме. Шепоты. Сзет резко остановился.
— Чокнутый, что случилось? — спросила Крадунья.
— Я… — Сзет задрожал, внизу на земле появились спрены страха. — Я не могу войти в этот туман. Я должен убраться подальше отсюда.
Шепоты…
— Поняла, — отозвалась девчушка. — Ступай и помоги рыжей.
Он опустил Крадунью на землю и отступил. Клубящийся красный туман, эти лица — разрушающиеся и вновь появляющиеся, с разинутыми в крике ртами… Неужели Далинар все еще где-то там?
Маленькая девочка с длинными волосами остановилась на границе красного тумана, а потом вошла внутрь.
Амарам кричал от боли.
Каладин сражался со Сплавленным, обросшим странным панцирем, и не мог даже взглянуть на великого князя. Судя по воплям, он оставался достаточно далеко от Амарама — неожиданной атаки с этой стороны не предвидится.
Но, буря свидетельница, это отвлекало!
Каладин взмахнул Сил-клинком и рассек предплечья Сплавленного. Тем самым он полностью отрубил шипы и лишил врага возможности пользоваться руками. Тварь попятилась, негромко рыча в сердитом ритме.
Крики Амарама приблизились. Сил превратилась в щит — предвосхищая желание Каладина, — и он поднял ее в сторону, блокируя череду ударов, которые нанес великий князь Садеас, продолжая завывать.
«О, Буреотец…»
Шлем Амарама треснул из-за мерзких острых аметистовых наростов, которые появились по обеим сторонам его лица. Глаза все еще светились где-то глубоко внутри, и каменная земля каким-то образом горела под его обросшими кристаллами ступнями, оставляя позади полыхающие следы.
Великий князь ударил по Сил-щиту обоими осколочными клинками. Она, в свою очередь, отрастила снаружи что-то вроде решетки с выступающими частями, похожими на отростки трезубца.
— Что ты делаешь? — встревожился Каладин.
Импровизирую.
Амарам снова нанес удар, и волнистый меч застрял в зубцах. Каладин повернул щит и вырвал меч из руки Амарама. Оружие исчезло, превратившись в дым.
Теперь надо воспользоваться преимуществом.
«Каладин!»
Громила Сплавленный бросился на него. Рассеченные осколочным клинком руки существа зажили, и панцирь даже разросся, образовав подобие дубинки, которой тот и замахнулся на Каладина. Мостовик едва успел подставить Сил под удар.
Толку от этого было немного.
От бокового удара дубиной Каладина отбросило на руины какой-то стены. Он зарычал, потом плетением направил себя в небо, и буресвет восстановил его повреждения. Преисподняя. Местность, где они сражались, окуталась тьмой — самосветы опустели. Неужели он и впрямь использовал так много?
Ой-ой! — воскликнула Сил, летая вокруг него в виде ленты из света. — Далинар!
Красный туман всколыхнулся, что во мраке выглядело весьма зловеще. Красное на черном. Далинар внутри этого облака выглядел как тень, и два летающих Сплавленных осаждали его.
Каладин снова зарычал. Амарам отправился за своим луком — он упал с седла на некотором расстоянии от места схватки. Преисподняя! Каладину всех не победить.
Он метнулся к земле. Громила Сплавленный тотчас же напал на него, и вместо того, чтобы уклоняться, Каладин позволил твари вонзить похожий на нож панцирный шип прямо себе в живот.
Кэл охнул, почувствовал во рту кровь, но не дрогнул. Схватил Сплавленного за руку и сплел его вверх и в сторону, к туману. Сплавленный пролетел мимо своих летающих сородичей и прокричал что-то, похожее на мольбу о помощи. Они помчались следом за ним.
Каладин побрел к Амараму, и каждый новый шаг делал увереннее, исцеляясь. Он втянул еще немного буресвета из камней, которые пропустил раньше, и взлетел. Сил превратилась в копье, и Каладин спикировал, вынудив Амарама отвернуться от лука — до которого оставалось совсем немного. Кристаллы пробили его броню вдоль рук и спины.
Каладин атаковал. Но он не привык летать с копьем, и Амарам отбил удар осколочным клинком. Каладин перелетел на другую сторону и поднялся, обдумывая следующий ход.
Амарам взлетел.
Он совершил невероятный прыжок, куда выше и дальше, чем это было возможно в осколочном доспехе. И ненадолго завис, пытаясь достать мечом Каладина, который тут же отпрянул.
— Сил, — прошипел он, когда Амарам приземлился. — Сил, это было плетение. Да что же он такое?
Не знаю. Но у нас мало времени, прежде чем те Сплавленные вернутся.
Каладин стремительно приземлился, укоротив Сил до размеров алебарды. Амарам повернулся к нему, и глаза под шлемом оставляли красный светящийся след.
— Ты это чувствуешь? — требовательно спросил он у Каладина. — Ты чувствуешь красоту боя?
Каладин пригнулся и вогнал Сил в трещину на нагруднике доспеха.
— Это было бы так великолепно, — завывал Амарам, отбивая атаку. — Ты, я, Далинар. Вместе на одной стороне.
— Неправильной стороне.
— Что неправильного в желании помочь тем, кто на самом деле владеет этой землей? Разве это не честное стремление?
— Я ведь уже не с Амарамом разговариваю, верно? Кто ты — или что ты такое?
— О, это я! — Он отпустил один из своих клинков и схватился за шлем. От рывка тот наконец-то разлетелся на осколки и открыл лицо Меридаса Амарама, окруженное фиолетовыми кристаллами, излучающими приглушенный и какой-то темный свет.
Он ухмыльнулся:
— Вражда пообещал мне нечто грандиозное и сдержал слово. С честью.
— До сих пор притворяешься, будто имеешь представление о чести?
— Все, что я делаю, — во имя чести. — Амарам взмахнул единственным клинком, вынуждая Каладина увернуться. — Это из-за чести я стал искать возможность возвращения Вестников, сил и нашего бога.
— Чтобы присоединиться к другой стороне?!
Позади Амарама сверкнула молния, породив красный свет и длинные тени, и он снова призвал второй клинок.
— Вражда показал мне, кем стали Вестники. Мы потратили годы, пытаясь заставить их вернуться. Но они все это время были здесь. Они нас бросили, копейщик!
Амарам осторожно обходил Каладина, выставив два клинка.
«Он ждет, когда Сплавленные вернутся и помогут, — догадался Каладин. — Вот почему сейчас он осторожничает».
— Однажды я испытал боль, — продолжил Амарам. — Ты знал об этом? После того как мне пришлось убить твой отряд, мне… было больно. Пока я не понял. В этом не было моей вины. — Цвет его глаз сделался более насыщенным, кипящим темно-красным. — Я ни в чем не виноват.
Каладин атаковал, но, к сожалению, он с трудом понимал, с чем столкнулся. Земля пошла волнами и стала жидкой, и он едва снова не увяз. Когда Амарам замахнулся обоими клинками сразу, его руки оставили за собой огненный след. Каким-то образом он на краткий миг воспламенил сам воздух.
Кэл парировал один клинок, потом второй, но ему не удавалось приблизиться, чтобы атаковать. Амарам был быстрым и жестоким, и Сияющий не смел коснуться земли, где его ноги могли застрять в жидком камне. После еще нескольких столкновений пришлось отступить.
— Тебя превзошли, копейщик, — заявил Амарам. — Сдавайся и убеди защитников города сложить оружие. Это к лучшему. Пусть сегодня больше никто не умрет. Позволь мне быть милостивым.
— Как ты был милостив к моим друзьям? Как ты был милостив ко мне, когда заклеймил меня?
— Я оставил тебя в живых, пощадил!
— Попытка успокоить совесть. — Каладин скрестил оружие с великим князем. — Неудачная попытка.
— Каладин, это ведь я сотворил тебя! — Красные глаза Амарама заставили вспыхнуть кристаллы, обрамляющие его лицо. — Это я наделил тебя гранитной волей, осанкой воина. И потому человек, которым ты стал, — это мой дар!
— Дар, который стоил всех, кого я любил?
— А какая тебе разница? Я сделал тебя сильным! Твои люди умерли во имя битвы, чтобы оружие досталось сильнейшему. Любой на моем месте поступил бы так же, включая самого Далинара.
— Разве ты не сказал мне, что забыл про эту скорбь?
— Да! Я превозмог чувство вины!
— Тогда почему тебе все еще больно?
Амарам… вздрогнул.
— Убийца, — процедил Каладин. — Амарам, ты переметнулся на другую сторону, чтобы найти мир. Но у тебя его никогда не будет. Он никогда тебе его не даст!
Амарам взревел и замахнулся обоими осколочными клинками. Каладин стремительно направил плетение к небу, а потом — когда Амарам проскочил под ним — развернулся и снова спустился, чтобы нанести мощный удар. В ответ на беззвучный приказ Сил превратилась в молот, и Каладин, держа оружие двумя руками, обрушил его на спину доспеха Амарама.
Кираса — она была цельной — взорвалась с неожиданной силой, и Каладина отшвырнуло назад, на камни. У него над головой сверкали молнии и грохотал гром. Они были полностью в тени Бури бурь, и от этого Кэл испытал еще больший ужас, когда увидел, что случилось с Амарамом.
Грудная клетка великого князя целиком провалилась внутрь. Не было ни ребер, ни органов. Вместо них в грудной полости пульсировал большой фиолетовый кристалл, обросший темными венами. Если Амарам и носил под броней мундир или поддоспешник, тот был поглощен.
Он повернулся к Каладину, демонстрируя самосвет, заменивший сердце и легкие и излучающий темный свет Вражды.
— Все, что я сделал, — провозгласил Амарам, моргая красными глазами, — я сделал ради Алеткара. Я патриот!
— Если это правда, — прошептал Каладин, — почему же тебе все еще больно?
Амарам закричал и бросился на него.
Каладин поднял Сил, которая превратилась в осколочный клинок.
— То, что я делаю сегодня, я делаю ради людей, которых ты убил. Я стал таким из-за них.
— Это я тебя создал! Я тебя выковал! — Амарам прыгнул на Каладина, оторвался от земли и завис в воздухе.
И тем самым оказался во владениях ветробегуна.
Каладин бросился в атаку. Великий князь замахнулся клинком, но сами ветра закружились вокруг Благословенного Бурей, и он предвосхитил атаку. Сияющий бросил плетение в сторону, едва увернувшись от одного клинка. Спрены ветра пронеслись мимо, когда Кэл разминулся с другим клинком всего лишь на волос.
Сил в руках ветробегуна стала копьем, которое безупречно вторило его движениям. Он развернулся и вонзил ее в самосвет, заменивший сердце Амарама. Аметист треснул, и Амарам как будто споткнулся на лету — а потом рухнул на землю.
Два осколочных клинка превратились в туман, примерно на полдороге великого князя к земле.
Каладин подплыл к Амараму, разметавшемуся на камне.
— На битву идут десять копий, — прошептал мостовик, — и девять приходят в негодность. Неужто война выковала то, которое осталось? Нет, Амарам. Война всего лишь помогла определить то копье, которое не сломается.
Амарам поднялся на колени, по-звериному завывая и хватаясь за мерцающий самосвет в груди, который наконец погас.
«Каладин!» — раздался мысленный крик Сил.
Кэл едва увернулся от двух Сплавленных, чьи копья едва не ударили его в грудь. Еще двое нагрянули слева, один справа. Шестой тащил назад громилу, которого они спасли из плетения Каладина.
Они привели подкрепление. Похоже, Сплавленные поняли, что лучший способ остановить Далинара — это устранить с поля боя Каладина.
Ренарин, тяжело дыша, наблюдал за тем, как рухнул громолом. При падении монстр разрушил несколько домов, но зато лишился руки. Тварь протянула к ним уцелевшую конечность, испустив жалобный вопль. Ренарин и его напарник, тайленский осколочник, отсекли ей обе ноги у колен.
Тайленец приблизился, громко топая, и осторожно похлопал его по спине рукой в латной перчатке.
— Очень хорошая драка.
— Я просто отвлекал его, пока ты резал ему ноги по частям.
— Ты справился, — одобрил тайленец. Он кивнул на громолома, который поднялся на колени, а потом упал. — Как его прикончить?
Оно испугается тебя! — убеждал Глис изнутри Ренарина. — Оно уйдет. Сделай так, чтобы оно ушло.
— Посмотрим, что у меня получится.
Ренарин потом осторожно пересек улицу и поднялся на один уровень, чтобы лучше рассмотреть голову громолома.
— Итак… Глис? — спросил он. — Что мне делать?
Свет. Воспользуйся светом и заставь его уйти.
Существо пыталось ползти по обломкам уничтоженного здания. Заскрежетали камни, и огромная клиновидная голова повернулась к Ренарину. Глубокие глаза, на дне которых плескался расплавленный камень, затрепетали, словно угасающее пламя.
Оно чувствовало боль!
Оно уйдет! — пообещал Глис, как всегда взбудораженный.
Ренарин поднял кулак и призвал буресвет. Он засветился, словно мощный маяк. И…
Красные расплавленные глаза померкли перед этим светом, и существо затихло, испустив последний вздох.
Его тайленский товарищ приблизился, тихонько звякая броней.
— Отлично!
— Ступай и помоги бойцам, — велел Ренарин. — Я должен лично открыть Клятвенные врата.
Тайленец подчинился без вопросов, побежал к главной улице, которая вела в Древний округ.
Встревоженный Ренарин задержался рядом с каменным трупом. «Я должен был умереть. Я же видел, как умираю…»
Он покачал головой и направился в верхнюю часть города.
Шаллан, Вуаль и Сияющая образовали кольцо, держась за руки. Они перетекали друг в друга, меняя лица, сплавляя личности. Вместе они создали армию.
Теперь она умирала.
Сплавленные организовали противников. Их нельзя было отвлечь. Вуаль, Шаллан и Сияющая сделали копии самих себя, чтобы на настоящих не напали, но те уже погибли.
Армия фантомов дрогнула. Буресвет заканчивался.
«Наши силы на исходе», — подумала троица.
Приблизились трое Сплавленных, рассекая умирающие иллюзии, шествуя сквозь испаряющийся буресвет. Фантомы падали на колени и превращались в облачка.
— Мм… — протянул Узор.
— Я устала. — Шаллан сонно моргнула.