Возвращение Марченко Геннадий
Кир криво усмехнулся. Хозяин харчевни небрежно оглянулся, увидел пятерых бородатых типов в рогатых шлемах и удрученно протянул:
– Опять начинается…
Один из этих пятерых, по всей видимости – вожак, смачно сплюнул на пол, растер каблуком сапога и, поигрывая огромной секирой, свирепо оскалился. Маркусу решительно не понравилось плотоядное выражение голубых глаз северянина. Кир, не убирая руки с эфеса тяжелого делайского меча, неторопливо поднялся и холодно спросил:
– Чего надо?
Вожак Ютлинов переглянулся со своими парнями, и все пятеро дружно расхохотались. Маркус заметил, что шрам на щеке Кира начал стремительно белеть: верный признак готовности начать драку.
– Чего нам надо? – отсмеявшись, переспросил вожак. – Я тут краем уха услыхал, что ты – родственник этого старого полярного медведя Сигвара!
– Ну и что дальше?
– А то, что я – Арнгрим Ютлин, сын Оргрима Ютлина, и я – заклятый враг всех Стромкильде!
В неровном свете горящей лучины и свечей заблестели шесть боевых топоров, но прежде чем секира Арнгрима начала свое стремительное падение на голову Кира, молодой воин шагнул в сторону и пнул северянина ногой в колено. Арнгрим пошатнулся, отпрянул, зарычал и уже собрался было начать разбираться с обидчиком всерьез и с кровопролитием, когда между ним и Киром оказался красный от гнева Вульфар.
– Слушай-ка, ты! – заорал он, не обращая внимания на угрожающе поднятую секиру забияки. – А ну-ка, живо спрячь свою игрушку, а не то велю выкинуть тебя и твоих дружков, и уж тогда вам точно не пить больше моего пива! Кому говорю, убери топор!
Арнгрим стал мрачнее тучи, но все-таки послушался и спрятал секиру в чехол за спиной. Бросив многообещающий взгляд на спокойного Кира и обалдевшего Маркуса, он опять сплюнул, растер и процедил сквозь зубы:
– Я тебя еще поймаю, щенок.
Лилу он, судя по всему, даже не заметил.
– Смотри, пупок не надорви, – холодно ответил Кир.
Выругавшись, Арнгрим отвернулся, нахлобучил на голову рогатый шлем и в сопровождении своих приятелей вылетел из харчевни.
Маркус шумно выдохнул, опрокинул в себя остатки пива и развел руками:
– Нет слов. Первый день в Нордмире, и уже вляпались в очередную историю.
– Не зря я с самого начала не хотела ехать на север! – заявила Лила со сдержанным торжеством.
Маркус пораженно воззрился нее, но не решился напомнить девушке, как бурно она радовалась возможности «повидать новые места».
Вульфар уважительно посмотрел на Кира и сказал:
– Ну, парень, ты даешь! Я уж думал, опять пол от кровищи отмывать придется!
– А что, у тебя часто затеваются драки? – поинтересовался Кир.
Вульфар потряс бородой.
– Не то слово. Что ни день, то парочка новых трупов. Правда, почти всегда начинают Ютлины, но и Стромкильде без дела не сидят.
– Понятно, – кивнул Кир. – Скажи, добрый Вульфар, долго ли добираться до поселения Стромкильде?
– Да не то чтобы долго. Если на своих двоих – полдня точно потратите. Эх, если б вы вчера пришли, я бы продал вам отличных скакунов! Но сегодня их уже прикупил Эйрик Стромкильде… Кто ж он тебе, получается? – начал, наморщив лоб, соображать Вульфар. – Мать его – племянница старого Сигвара, значит, ему он внучатый племянник, а тебе он, стало быть… – пустился в расчеты трактирщик.
Кир усмехнулся.
– Дангар с ним! Скажи лучше, какой дорогой идти до Стромкильде. Нам нужно успеть на День Молота, а это ведь завтра, если не ошибаюсь.
– Точно, завтра. Ух и пьянка будет! Да, ты о дороге спрашивал… Как выйдете из города, идите до скал на северо-восток. Потом повернете направо и оттуда, никуда не сворачивая, – прямо. Это самая короткая дорога. Правда, и самая опасная: в скалах этих частенько сходит лавина. Так что будьте поосторожнее.
Поблагодарив хозяина харчевни, Кир, Маркус и Лила закинули походные сумки на плечи и отправились своей дорогой. Вульфар, стоя на пороге харчевни и глядя им вслед, яростно теребил рыжую бороду и увлеченно ругался.
Ранняя осень в Нордмире напоминала середину зимы. Наст под ногами был твердый, как мостовая на улицах Эстимала, но иногда путники все-таки умудрялись проваливаться в холодный снег по колено, а Маркус пару раз исхитрился и ушел в него по пояс. Кир не удержался и принялся хохотать. Маркус, кажется, даже немного обиделся, но быстро отошел и принялся что-то бубнить себе под нос.
– Чего ты там ворчишь? – поинтересовался Кир. – Все сердишься?
– Больно надо, – фыркнул Маркус. – Я просто вспомнил поэму Аурелиуса Баланийского «Великий Кариус». Не читал?
– Нет, – равнодушно покачал головой Кир.
– И зря. Великолепный образец древней баланийской литературы, – наставительно сказал Маркус. – Особенно семнадцатая песнь…
Мгновенно сообразив, что сейчас белобрысый болтун начнет цитировать великое произведение кого-то там Баланийского, Кир поспешил сменить тему разговора.
– А откуда ты знаешь язык Нордмира? – спросил он.
– А ты? – схитрил Маркус.
Кир вздохнул, сосчитал в уме до пяти и только тогда терпеливо ответил:
– В Вольном Отряде было два воина из рода Хрофгарде. Они меня научили.
– Вон оно что. А я нордмирский выучил еще дома, в Эстимале. Когда мне было четырнадцать, мне на глаза попалась «Сага об Эймунде Преславном» в первоначальном виде, на нордмирском. Вот мне и захотелось прочитать ее именно на языке северян. Мама наняла мне учителя, из Нордесея, кстати. А потом, когда мне уже было шестнадцать, я перевел ее на баланийский. Слушай, оказывается, такая ерундища! Этот Преславный Эймунд стал преславным из-за того, что накостылял по шее одному мьельтиру, дочь которого он обесчестил и сделал своей рабыней. Ну, как полагается: косы ей топором поотрубал, за свиньей заставил бегать… В жизни ничего более бездарного не читал…
– Нашли место, – буркнула Лила, выбираясь из очередного сугроба. – Вы бы еще импровизировать начали. Тоже мне, знатоки северного эпоса!
– Между прочим, однажды великий поэт Эльрих Сладкогласый… – начал Маркус, наставительно подняв палец.
– Наговорился? – перебил его Кир, остановившись. – Тебе бы в Библиотеке Андарея служить, а не по большому континенту мотаться.
Не успел Маркус поразиться тому, что Киру известно о Великой Андарейской библиотеке, как его спутник выхватил из ножен меч и сбросил с плеч меховой плащ.
– Что такое? – спросил знаток мировой литературы и тут же увидел ответ на свой вопрос.
Откуда-то с запада к ним скакали пятеро всадников. По грязной ругани и рогатому шлему Маркус признал в том типе, что несся впереди всех, Арнгрима Ютлина.
– Что он там говорит про выпущенные кишки? – спросил Маркус своего друга.
Тот пожал плечами.
– Дангар его знает. Сейчас вот подъедет поближе, растолкует.
– Конечно, – процедила Лила. – Прямо вижу, как мило вы беседуете: «Не побеспокоил ли я вас, милейший? Ну что вы, как можно? Это животное со своими дружками сейчас порубит нас в капусту».
– Госпожа оскорбляет нас своим недоверием! – притворно возмутился Маркус, не сводя глаз с приближавшихся всадников. – Да будет ей известно, что мы – прославленные телохранители ее высочества принцессы Шалеты, так что любая девица смело может чувствовать себя в нашем обществе в полной безопасности…
– В этом я как раз сомневаюсь, – перебила его Лила, с тревогой следя за Ютлинами, которые уже были совсем близко.
Ехавший впереди отряда Арнгрим, размахивая секирой, на полном скаку нанес бешеный удар, целя Киру в голову. Делаец встретил серебристое лезвие своим мечом и едва не рухнул навзничь – с такой силой рубанул по его клинку северянин.
– Сейчас ты умрешь, черноволосый! – заорал Арнгрим, разворачивая коня и готовясь пойти на второй заход. – Ютлинсфарн!!!
Второй удар секиры сломал закаленный делайский клинок у самой рукояти. Кир швырнул бесполезный обломок в противника и с интересом посмотрел на Маркуса.
– Не хочешь помочь? – спросил он.
– А что, надо? – изумился Маркус, но саблю все же обнажил.
В это время четверо сотоварищей Арнгрима Ютлина добрались до места сражения и, оглашая воздух яростными воплями, выхватили крепкие северные мечи с широкими клинками. Кир быстро взглянул на Арнгрима, который опять собирался атаковать, наклонился, зачерпнул горсть снега, слепил крепкий снежок и что есть силы метнул его в носителя рогатого шлема. Такого, казалось бы, нелепого поступка от южанина не ожидал никто, поэтому, когда твердый белый шарик расквасил Арнгриму нос, тот от неожиданности выпустил поводья и вывалился из седла. Кир, не дожидаясь, пока он сообразит что к чему, бросился на противника, сшиб с него шлем и несколько раз ударил кулаком в лицо. Северянин потерял сознание, Кир сорвал с его пояса меч, отбросил в сторону ножны и повернулся к оставшимся четверым противникам.
– Вот теперь все по правилам, – удовлетворенно заявил он. – Маркус, последи за Арнгримом, вдруг очнется.
– Ютлинсфарн!!! – заорал один из Ютлинов и ударил коня каблуками.
Четыре всадника устремились прямо на Кира, который прокрутил меч в руке, с наслаждением отметив великолепную балансировку северного клинка, и приготовился защищаться.
– Стромкильде!!! – донесся громовой рев из-за спины Кира.
Оглянувшись через плечо, он увидел троих воинов, которые неслись к полю брани с мечами в руках.
– Стромкильде!!! – снова заорали эти трое и, побросав круглые щиты в снег, встали рядом с черноволосым чужеземцем.
– Что, свинячьи дети, мухоморов обожрались? – крикнул один из неожиданных союзников, чья румяная физиономия была украшена короткой бородой пшеничного цвета. – Впятером на троих, значит? Поглядим, как вы с нами справитесь!
Ютлины ответили такими изощренными ругательствами, что даже у Кира, который умел это делать на шести языках Арамара, брови удивленно поползли вверх. Маркусу повезло гораздо меньше: он не понял и половины того, о чем воины Ютлинсфарна хотели сказать.
– Хватит рассусоливать, убьем их! – завопил один из Ютлинов и, покинув седло, бросился на врагов.
Его сородичи, завывая как урдисанские степные волки, последовали за ним. Жесткий и колючий снег взвился столбом, когда воители из Ютлинсфарна схватились со своими врагами из Стромкильде и их чужеземным приятелем.
Битва получилась недолгой. Вульфар оказался прав: Стромкильде оказались намного более искусными в бою, чем Ютлины, хотя последние и дрались, как безумные, не щадя ни себя, ни других. Кир изо всех сил старался не отставать от своих родичей и наседал на оказавшегося перед ним бородача с яростью загнанного в угол зверя. Маркус, стоя позади дерущихся, философски отметил, что если его друг больше всего похож на тигра, то Стромкильде здорово смахивали на бородатых медведей. Как, впрочем, и Ютлины. Все семеро бородачей уповали на силу ударов и крепость собственных мечей, тогда как Кир больше полагался на быстроту и ловкость. Северный меч-дарфарн в его руках превратился в жутковатую размазанную восьмерку, а когда сталкивался с клинком противника, на снег сыпалось столько искр, что Маркус искренне удивлялся, почему он хоть немного не подтаивает.
Один из воителей рода Ютлина упал под ноги сражавшимся, разрубленный от плеча до пояса, с которого свисал небольшой топор с изогнутой рукоятью. Борода победителя воинственно встопорщилась, он повернулся к оставшимся бойцам и без зазрения совести налетел на другого рыжего воина, который уже сражался с собственным противником. Кир молча удивился такому нечестному поступку, вырывая меч из-под ребер испускающего дух рыжебородого воина, но следовать примеру своего дальнего родственника не стал.
Между тем двое светлобородых, обтирая окровавленные мечи о собственные штаны, отошли от мертвого Ютлина, на теле которого зияли страшные раны. Кир заметил, что северяне предпочитали рубить, а не колоть, хотя их мечи, вопреки всеобщему мнению, вполне были способны на колющие удары. Пожав плечами, бывший предводитель Черной Армии зачерпнул горсть снега и принялся счищать оставшуюся на клинке кровь.
То ли из-за лени, то ли в силу какого-то обычая, но в поединок оставшихся противников никто вмешиваться не стал. Двое из рода Стромкильде, Лила, с ужасом наблюдавшая за битвой северных витязей, столь непохожих на ее соотечественников, Кир и Маркус, который, как и было ему поручено, стерег бесчувственного Арнгрима, молча наблюдали за поединком двух бородачей. Нельзя сказать, что, взглянув на этот бой со стороны, Кир был потрясен воинским искусством северян. Здоровенные коренастые воины, облаченные в плотные теплые куртки, на которые сверху была надета кольчуга, изо всех своих недюжинных сил лупили друг друга не очень длинными, но довольно широкими мечами, поливая один другого отборными ругательствами и разбирая родословную противника от первых предков до самых дальних родственников. Хотя, как показывал военный опыт Кира, довольно часто именно такие вояки выходили победителями из, казалось бы, уже проигранных схваток.
Стромкильде победил Ютлина совсем неинтересно. Он просто выбил из руки неприятеля меч и чудовищным ударом, разрубившим кольчугу, словно она была шелковой, развалил его тело надвое от шеи до серебряной пряжки на ремне. Заливая снег дымящейся кровью, щедро хлынувшей из ужасной раны, рыжебородый рухнул. Стромкильде, прочистив горло, смачно плюнул на труп и, закинув меч на плечо, хрипло произнес:
– Попей пивка у Хафры.
– Вот здорово! – не удержался Маркус, подходя поближе. – Никогда такого не видел.
– А я бы и не хотела, – заметила Лила вполголоса, отворачиваясь. Но и она была потрясена мощью воина.
Стромкильде обернулся и, увидев восторженную физиономию молодого баланийца, хохотнул:
– Привыкай, парнишка! Коль уж притащился в Нордмир, будь северянином!
Двое его сотоварищей в это время лупили Кира по плечам. Видно, ругательства среди северян служили не только для оскорбления соперника, но еще и для похвалы. Во всяком случае в тех фразах, которые произносили светлобородые воины, не было ни одного приличного слова. Если бы Лила понимала хотя бы половину из того, что они говорили, ее прелестные ушки мигом бы завяли. Но счастливая в своем неведении она стояла рядом, наблюдая за встречей сородичей.
Старший Стромкильде приблизился к своим и, прищурив глаза, посмотрел на черноволосого, смуглокожего делайца. Тот ответил ему прямым взглядом карих глаз.
– Ха! – наконец рявкнул Стромкильде, расплываясь в ухмылке. – Да неужто и среди южан появился еще один настоящий воин, кроме Черного Кира?
– Не хочу огорчать тебя, почтенный, но Черный Кир – это я, – ответил «еще один настоящий воин».
Глаза светлобородого округлились.
– Да ты что? Вот так дела-делишки! – покрутил головой он. – Ну, тогда вот тебе мое имя: прозываюсь я Эйриком Стромкильде. А со мной мои друзья-родственники, Эйрим Стромкильде и Хрофнир Хрофгарде.
– Маркус! Пригнись!!! – вдруг взревел Кир.
Маркус, даже не оглянувшись, брякнулся на снег как раз вовремя: меч, брошенный его другом, пролетел над ним и с хрустом вонзился в грудь Арнгрима Ютлина, возникшего за спиной молодого человека с секирой в руке. Рыжебородый со стоном рухнул навзничь и затих навсегда.
– Клянусь волосатой задницей Ниальгара! – заорал Эйрик, хлопая себя ладонями по бедрам. – Ты завалил самого Арнгрима, отпрыска Оргрима! Ну, парень, ты даешь!
Маркус поднялся на ноги как ни в чем не бывало, отряхнулся и спросил:
– Почтенный Эйрик, а нет ли у тебя чего-нибудь пожевать? Я что-то проголодался.
– Удивил, – фыркнула Лила. – Впрочем, на этот раз я с тобой согласна. Не худо бы, между прочим, заодно и обогреться.
– Кто это такие? – поинтересовался Стромкильде у Кира. – Твои друзья? Тоже воины? – Он с сомнением поглядел на Лилу. – Э-э! Да это же девчонка! Неужели Черный Кир связал себя узами брака? – Он насмешливо посмотрел на своего южного родственника.
Тот отрицательно покачал головой.
– Это мои друзья: Маркус из Балании и… его сестра Лила, – почему-то соврал он.
Юноша удивленно взглянул на него, но ничего не сказал.
– Ясно. Ладно, добро пожаловать. Друзья Кира – наши желанные гости. А теперь, парни, двигаем в Стромкильде! – взревел северянин, поднимая со снега свой щит. – Там и выпьем, и закусим, и вообще. Мьельтиру вас того-этого… представлю!
– Вообще-то мы как раз к вам и направлялись, – сказал Кир. – Мы привезли дар Сигвару Стромкильде.
– С чего это? – прищурился Эйрик.
– Придем на место – поймешь, – улыбнулся молодой воин, поднимая со снега брошенные ножны и цепляя их к поясу. – Ну что, вперед?
Глава 6
Когда огромные дубовые двери медленно раскрылись, Кир и Маркус собственными глазами увидели, что называется пиром северян. За длинным, очень длинным деревянным столом сидели несколько десятков широкоплечих бородатых воинов, которые, оглашая пиршественный зал разноголосыми и не очень трезвыми воплями, налегали на разнообразную еду, стоявшую перед ними. Кир заметил жареных гусей, баранину, печеных поросят, тушеную зайчатину, нежное кроличье мясо с грибной подливой, оленину, запеченную в углях рыбу, зернистую икру, свежий сыр и хлеб, копченую колбасу и разнообразные соленья. Вина и пива, разумеется, было в избытке.
Эйрик открыл было рот, чтобы возвестить о прибытии гостей, но сказать ничего не успел: один из пирующих, разгоряченный хмельным и собственной байкой, зачем-то ударил кулаком по дубовой столешнице, попал по миске с тушеным зайцем, которая немедленно подпрыгнула и выплеснула свое содержимое прямо в лицо того, кто сидел рядом. Облитый негодующе заорал и заехал обидчику деревянной кружкой по уху.
– Ты что, охренел?! – возопил тот, повернувшись к оскорбителю с явным намерением расквасить ему нос. – Да не будь я Гуннар Стромкильде…
Не дав ему договорить, любитель тушеной зайчатины двинул Гуннару в морду так, что тот, падая, сшиб со скамьи еще троих своих соседей. В зале мгновенно повисла напряженная тишина. Потом крепкий, высоченный мужчина лет пятидесяти пяти на вид, сидевший во главе стола («Мьельтир Сигвар!» – успел шепнуть Эйрик Киру и Маркусу), поднялся со стола и, поставив кружку на стол, удовлетворенно хрустнул пальцами.
– Разомнемся, – произнес он и от души съездил по физиономии ближайшему соседу. Это послужило сигналом: северяне радостно взревели, и мгновение спустя в пиршественном зале началась зверская потасовка. Захмелевшие бородачи с воплями восторга тузили друг друга, братскими ударами, зуботычинами и оплеухами сбивали сородичей с ног, не забывая пускать в ход и разные тяжелые предметы. Облитые гусиным жиром, с кусочками мяса в бородах, с подбитыми глазами и вывороченными скулами, северяне бушевали от всего сердца.
Кир ловко поймал летевшую в него баранью ногу, осмотрел трофей, пожал плечами и, оторвав зубами порядочный кусок, заработал челюстями. Раскрывший рот от удивления и восторга Маркус едва не схлопотал деревянным блюдом по голове, но в последний момент успел увернуться. Эйрик сплюнул, сорвал шлем, прислонил к стене секиру и меч и, проорав какое-то ругательство, нырнул в гущу сражения, кулаками и проклятиями прокладывая себе дорогу к Сигвару Стромкильде, тому самому, который и предложил «размяться». Добравшись до него, Эйрик схватил мьельтира за плечо, за что получил в зубы и рухнул. Вскочив на ноги, он вцепился обеими руками в тяжелую скамью, поднатужился, крякнул, взметнул ее над головой и обрушил на спину главы рода. Тот удивленно и рассерженно обернулся и отвесил Эйрику звучную оплеуху, от которой тот опять брякнулся на пол, и снова отвернулся.
– Мьельтир! – заорал северянин с пола. – Сигвар! Сигвар, мать твою через плетень и корыто за ногу!!! К тебе гости!
– Чего?! – рокочущим басом проревел Сигвар. – Какие еще гости?
– У дверей стоят! – бешено ругаясь, ответил Эйрик.
Мьельтир огляделся вокруг, приметил спокойно жующего баранину Кира и сияющего от счастья Маркуса, подхватил со стола чудом уцелевший кувшин с пивом, сделал внушительный глоток, утерся и только после этого гаркнул во всю глотку, перекрыв своим голосом все прочие звуки:
– А ну, угомонись!!!
Побоище мгновенно прекратилось. Сигвар безмолвно отпихнул ногой чье-то бесчувственное тело, перешагнул через другое и неторопливо подошел к незваным гостям, сверля обоих взглядом пронзительных синих глаз.
– Ты похож на мою дочь, – наконец произнес он, скрестив руки на мощной груди. – Да и на папашу здорово смахиваешь… Как бишь его звали?
– Кораф, – подсказал Кир. – Его зовут Кораф из Делаи. Я его сын и сын Миры Стромкильде.
Сигвар помолчал немного, потом ухмыльнулся, показав крепкие белоснежные зубы.
– И как же тебя звать, сын моей дочери? – поинтересовался он, почесывая пятерней в бороде.
– Мое имя Кир.
Эйрик Стромкильде быстро подошел к мьельтиру и что-то прошептал ему на ухо. Тот нахмурился и недоверчиво взглянул на Кира и его спутника, горделиво выпятившего грудь. Лилу по-прежнему никто из северян не замечал, и она стояла, надувшись и презрительно поджав губы.
– Ты – тот самый Черный Кир? – с сомнением в голосе спросил северянин, окинув взглядом статную фигуру воина с юга. – Что-то не верится. По рассказам Черный Кир – такой мужик, до какого тебе еще расти и расти! И годков тебе маловато, да и вообще не похож ты…
Окружающие зароптали, кое-кто даже откровенно посмеивался, услыхав такую новость. Да не может такого быть, чтобы Черному Киру, слух о котором достиг даже земли Нордмира, не было и тридцати зим!
– Мьельтир, он на моих глазах угробил двоих Ютлинов в честном бою! – заступился за новоявленного родича Эйрик. – Причем одним из них был не кто-нибудь там, а сам Арнгрим! Мне не веришь, спроси Эйрима и Хрофнира, они со мной были и тоже без дела не стояли!
Сигвар все еще не верил и молча поглаживал светлую бороду. Возмущенный таким недоверием Маркус открыл рот, чтобы начать пламенную речь в защиту своего друга, но тот предостерегающе наступил ему на ногу и, глядя мьельтиру в глаза, спросил:
– Тебе нужны доказательства?
– Не надо! – умоляюще шепнула Лила, дернув Кира за рукав, но тот молча отстранил ее, не сводя взгляда с мьельтира.
– Вообще, неплохо бы, – кивнул Сигвар.
Кир пожал плечами, снял пояс с мечом, вручив его Маркусу, расшнуровал теплую куртку, стащил ее вместе с рубашкой и бросил на пол. Огонь, плясавший в печи и увенчивавший два или три десятка факелов, окрашивал его бронзовую кожу багрянцем, и силуэт пантеры на груди воина казался черной дырой, смотревшей в пустоту. Среди северян немедленно послышались придушенные возгласы вроде: «Я ж тебе говорил, это он!» – причем произносили эти слова те же люди, которые некоторое время назад утверждали обратное. Эйрик победоносно оскалился, глядя на родичей как на опростоволосившихся купцов.
– Подумаешь, картинка! – неожиданно рявкнул кто-то из окружающих. – Любой дурак с куриными мозгами нарисует такую, если руки у него не из задницы выросли!
– Чего ж тебе еще не хватает, Гуннар? – мгновенно разозлился Эйрик, поворачиваясь к говорившему.
Тот, мимоходом потрогав огромный синяк под глазом, растолкал собратьев и вышел вперед.
– Черный Кир вроде как великий воин, – проревел он, вцепившись обеими руками в боевой топор, который во всем Арамаре назывался богродом, а в Нордмире носил название «сабир». – Вот это и надо проверить, а не татуировки друг у друга разглядывать!
– Что скажешь, сын Миры? – спросил Сигвар, подняв брови. – Покажешь свою воинскую доблесть?
Лила тихо застонала и умоляюще взглянула на Маркуса, но тот весело подмигнул девушке: мол, ну и будет же сейчас потеха.
– Сколько угодно, – чуть склонив голову, ответил Кир.
Не с этого хотел он начать знакомство с родичами, не для того пришел в Нордмир, чтобы сражаться, но здесь, в этих суровых северных землях, не было места слюнтяям и церемониям. Если назвался воином, то изволь драться и показать, на что способен, а иначе секира поделит тебя на две части, а белые волки разорвут их и слижут со снега кровь так, что не останется ни следа, ни воспоминания.
Северяне взревели, предвкушая захватывающее зрелище.
– Отлично, – кивнул мьельтир. – Вот мы и проверим, врешь ты или нет. Правда всегда на стороне сильного.
Кир мог бы поспорить с этим утверждением, но он, так же как и его северный родич, не любил попусту тратить слов.
– Ну, держись, черноволосый! – оскалился Гуннар, взмахнув топором над головой. Кир протянул руку, и Маркус вложил в его ладонь рукоять меча.
– Вы чего, белены объелись? – прищурив один глаз, полюбопытствовал Сигвар. – Поубивать друг друга решили? Силой мериться будете, а не железом размахивать!
Кто-то, кажется, Хрофнир, выкатил здоровенную просмоленную бочку из кладовой и поставил ее в центр зала прямо перед Сигваром. Мьельтир подозвал к себе Кира и Гуннара.
– В общем, так, – сказал он, – коли Гуннару так приспичило проверить, правду ли ты говоришь, сын Корафа и Миры, то вот вам бочка. Мериться будете на руках. Кто победит, тот и прав. Все ясно или повторить?
– Не в дровах нашли, – хмыкнул Гуннар, стаскивая через голову кольчугу и сбрасывая кожаную рубаху.
Кир молча кивнул и снова пихнул меч Маркусу в руки. Тот картинно хлопнул спутника по плечу и громко произнес:
– Постарайся поскорее, а то я тут помру с голода.
Раздался смех. Гуннар побагровел, глаза его налились кровью, ноздри хищно раздулись, а из груди вырвалось глухое рычание.
– Ты смотри, сейчас треснет! – снова подколол Маркус, и северяне снова разразились смехом.
Кир покосился на своего спутника. «Вот трепло!» – подумал он и встал перед бочкой. Отхохотавшись, Сигвар особенно громко хрюкнул, утер слезы и поднял руку, призывая к тишине.
– Боги взирают на вас, Гуннар Стромкильде и Кир, сын Корафа и Миры, – торжественно произнес мьельтир, что совсем не вязалось со всей предшествующей сценой, но это, похоже, совершенно не смущало присутствовавших. – Пусть они решают, кто из вас прав. Победив, Кир докажет, что не лжет. Проиграв, он обречет себя на вечный позор.
Киру, как и любому мужчине, не раз приходилось мериться силой с другими, но обычно такие состязания проводились за столом, проще говоря, сидя. Однако он без колебаний повторил стойку Гуннара, поставил согнутую в локте десницу на бочку и ухватил широкую, мозолистую ладонь северянина. Тот оскалился и сквозь зубы прорычал:
– Именем Талигара, щенок, я сломаю тебе руку.
Кир промолчал и лишь покрепче уперся локтем в крышку бочки. В общем-то он не считал это испытание справедливым. Он прославился как воин, мечом и ловкостью, а не силой мышц. Не раз он побеждал противников, которые были гораздо крепче него, но тогда за него говорила сталь.
– Поехали! – вдруг рявкнул Сигвар, махнув кружкой с пивом, которое немедленно пролилось на пол.
Мышцы рук обоих противников напряглись так, что все вены, которые можно было увидеть, вздулись как канаты. Кир и Гуннар смотрели друг другу в глаза; северянин скалился и то ли от злости, то ли от напряжения скрипел зубами. Лицо Кира было почти неподвижно: только еле заметные движения его нижней челюсти давали понять, что победить в этом состязании для него вовсе не раз плюнуть.
– Хочешь пари? – предложил Маркус Лиле, напряженно следившей за борцами.
Она вздрогнула, как от удара, подняла на него непонимающий взгляд, а потом, рассердившись, ткнула его кулачком в живот. От неожиданности Маркус охнул и на всякий случай отступил на шаг.
Тем временем без умолку оравшие зрители постепенно начали замолкать, видя, что ситуация не меняется ни в лучшую, ни в худшую сторону. Борцы по-прежнему неподвижно стояли по разные стороны бочки, безуспешно пытаясь завалить руку соперника. По их лицам и телам градом катился пот, руки дрожали, а дыхание с сипом вырывалось из легких. Маркус, приготовившийся уже крикнуть что-нибудь скабрезное в адрес северянина, вдруг заткнулся, услышав, как что-то подозрительно затрещало.
– Ты слышишь? – обратился он к Эйрику. – Трещит что-то.
Тот покрутил головой и прислушался.
– Да нет, тебе мерещится, – сказал он. – Наверное, смола в огне потрескивает.
Но Маркусу вовсе не померещилось: треск повторился и, более того, усилился. Нордмирцы забубнили, переглядываясь друг с другом, потом воззрились на состязающихся и замолчали. В трапезной повисла прямо-таки могильная тишина, которую неожиданно нарушил громкий хруст, звук удара и отборная ругань на нордмирском и дайге, международном жаргоне наемников. И тут же грянул многоголосый гогот, заполнивший весь зал: зрители неудержимо веселились, глядя на обескураженных Кира и Гуннара, стоявших над обломками бочки и зажимавших кровоточившие носы. Когда бочка развалилась, они столкнулись лбами и едва не потеряли сознание, такой силы был удар. Разумеется, оба были вознаграждены здоровенными шишками и перемазаны кровью, хлынувшей носом.
– Да-а-а… – протянул Сигвар, почесав в затылке. – Видать, боги у нас совсем охренели. Выходит, вы оба правы, что ли?..
– Почтенный Сигвар, позволь мне сказать, – вылез вперед Маркус. – Вам всем покровительствует один и тот же бог, хоть и называете вы его по-своему. Я не особо сведущ в отношениях воинов с богом войны, но мне почему-то кажется, что такой исход борьбы Кира и Гуннара – его решение. Дангар, или как его зовут у вас на севере Талигар, не позволил одержать верх ни одному из них, потому что их души преданны ему в равной степени. Неужели бог войны мог позволить моему другу незаслуженно и самовольно присвоить имя одного из его вернейших сыновей? И неужто он позволил бы Гуннару победить своего собрата не только по оружию, но и по крови, и покрыть его вечным, тем паче незаслуженным, позором? Такой конец состязания поистине доказывает и то, что Кир говорит правду, и то, что Гуннар – воитель, достойный покровительства Дангара. То есть Талигара. Он рассудил по-своему, никого не обидев и никого не обойдя.
Заметив, как вытянулись физиономии северян, Маркус со стуком захлопнул рот и смущенно закашлялся. Сигвар переглянулся с Киром и Гуннаром, потом взглянул на крупные пятна крови на полу, расплылся в довольной ухмылке и громогласно объявил:
– А ведь парнишка-то прав! Не обошлось без Талигара, чтоб мне на месте провалиться! Словом, все! Порешили, что парень из Делаи, сын моей дочурки Миры и того черноволосого кузнеца Корафа, и есть Черный Кир! Гуннар, есть возражения?
– Да какие уж тут возражения, – прогнусавил Гуннар, все еще зажимавший нос обрывком какой-то пестрой тряпки. – Вот если бы…
– Ладно! – рявкнул Сигвар, облапив Кира за плечи. – По этому поводу предлагаю откупорить еще пару бочек пива! Эй ты, коротышка! – грубовато обратился он к Маркусу. – Готовься поработать челюстями как следует!
– Ха, да я всегда готов! – приободрился Маркус, хищно разглядывая уставленный яствами стол, за который уже вовсю усаживались удовлетворенные состязанием северяне.
Сигвар и Кир, который уже успел снова надеть рубашку, уселись на скамью, по обе стороны Лилы, чувствовавшей себя совершенно не на своем месте, мьельтир подтянул к себе кувшин с пивом и щедро плеснул пенистого напитка в кружку своего внука. Возникший рядом Маркус также получил свою долю хмельного.
– А это еще кто? – наконец соизволил заметить девушку мьельтир. – Девчонка? За одним столом с мужчинами?
– Это моя сестра, – поспешил заявить Маркус, кладя руку Лиле на плечи. – Мы приехали вместе.
– И что же она делает здесь? – Сигвар нахмурился. – Женщинам положено сидеть дома и дожидаться мужчин, а не разгуливать в чужих нарядах.
– Почему в чужих? – не понял Маркус.
– Она одета как мужчина! – рявкнул Сигвар, хлопнув по столу широкой ладонью.
– В моей стране женщины вольны поступать, как им угодно, – заявил Маркус, сжав плечо Лилы, потому что почувствовал, что девушка готова взорваться. – И сомневаться в их правах – оскорбление!
Сигвар заржал, остальные тоже весело загудели.
– А ты смел, – заявил мьельтир, погладив усы. – Ладно, пускай остается.
Не обращая больше внимания на своенравную девчонку, каковой он счел Лилу, глава рода Стромкильде встал, поднял кружку и, дождавшись, пока стихнет шум, рявкнул:
– Братья! Клянусь секирой Ниальгара, сегодня у нас особый день! Сын моей дочери Миры и делайского кузнеца Корафа притащился сюда, за хрен знает сколько земель, как раз вовремя, чтобы отпраздновать вместе с нами завтрашний День Молота! Предлагаю опрокинуть за великого воина с юга, моего внука и верного сына Талигара! Будь здоров, Кир!
– Будь здоров, Кир! – грянул приветственный вопль, и пиво, стремительно перекочевав из кружек в жаждущие рты, торжественно забулькало в нескольких десятках глоток.
Кир выпил вместе со всеми, с удовольствием отметив превосходный вкус и качество душистого медового напитка, быстренько наполнил свою кружку снова и встал.
– Северяне! Братья и родичи! – раздался его голос, и глаза пирующих немедленно обратились к нему. – Я не могу найти слов, чтобы сказать, как я горд тем, что нахожусь сейчас среди таких доблестных воителей, как вы. Нет для воина большей чести, чем оказаться среди товарищей по оружию и братьев по крови. Здесь и сейчас я клянусь Первым Пламенем и черным копьем Дангара, что, когда понадобится, я отдам свою жизнь за честь и славу рода Стромкильде! Пью за вас! Тоуру кильдера!
Стромкильде радостно заорали и с удовольствием снова приложились к своим кружкам. Сигвар одобрительно покивал, выругался и, грохнув от избытка чувств кулаком по столу, опрокинул в себя содержимое полупустого кувшина. Воспользовавшись паузой, Маркус пихнул Кира локтем.
– А что ты такое сказал, я не понял? Какой-то девиз?
– Я сказал: «Тоуру кильдера!» – ответил Кир. – На диалекте Стромкильде и Тормгарде это означает «Слава воинам».
Маркус посмотрел на своего друга, с удивлением отметив, что опять узнал о нем что-то новое: Кир, оказывается, еще и северные наречия знал будь здоров!
– Очень мило, – процедила Лила. – Осталось только дождаться, когда эти тупые свиньи догадаются выпить за прекрасную половину человечества. Впрочем, они, вероятно, почитают таковой своих лошадей.
– Потише, – предупредил ее Маркус, – эти ребята только кажутся такими веселыми и свойскими. Оскорбления они не снесут ни от кого. Не посмотрят, что ты девушка.
– Подумайте, какие благородные господа! – фыркнула Лила, но замолчала.
Глава 7
Маркусу было хорошо и легко. С любовью и нежностью глядя на бородатые физиономии гостеприимных хозяев, он время от времени пускал скупую мужскую слезу и, в очередной раз наполняя кружку пивом, возносил благодарность богам за то, что они одарили его таким счастьем и забросили его в эти холодные северные земли. Сейчас эти могучие воины были ему гораздо ближе, чем мать и отец, чем его младшие сестренки и кузен Титус. И уж совсем родным стал Маркусу его немногословный спутник. Он любил Кира как брата, как… как этого… в общем, он его любил. В голове молодого человека уже изрядно шумело, на лице помимо воли расплывалась сентиментальная улыбка, а пальцы уже с великим трудом удерживали дубовую кружку, которую он, в конце концов, благоразумно решил отставить в сторонку. Мутным взглядом посмотрев на крышку стола, Маркус медленно подтянул к себе пустое блюдо, в котором когда-то дожидался своей очереди жареный гусь, так же медленно положил на это блюдо голову и, закрыв тяжелые, словно гири, веки, мгновенно уснул.
– Ха! – ухмыльнулся Эйрик, подтолкнув локтем своего соседа. – А парень-то не такой уж и хилый!
– Ну, – поддакнул Эйрим, поглядев на умиротворенное лицо молодого человека, – я думал, он через час уже под стол свалится, ан нет: продержался целых шесть!
– Эй! – заорал Сигвар, роняя свою тяжеленную, словно бревно, лапищу на спину изрядно пьяного Кира. – А не хочешь ли еще чуток посоревноваться, племяш?
– Я внук, – проникновенно икнул тот, пытаясь отыскать что-то вроде истины на дне деревянной кружки.
– Один хрен, – отмахнулся мьельтир. – Говорю, еще посоревноваться не желаешь?
– Опять лбом стучаться? – невнятно спросил Кир.
Сигвар разразился хохотом.
– А славно вы тут оттопырились! – проревел он. – А, Гуннар?
От мощного удара по спине названный рухнул грудью на стол, угодив рожей в миску с моченой брусникой, и разразился бранью.
– Чирей тебе на задницу, Сигвар! Буду я спорить, коли…
Читать бесплатно другие книги:
