Грязная магия Казаков Дмитрий
Пройдя в дверь, Шнор Орин оказался перед закрывающей проход металлической решеткой. Сбоку у нее имелась небольшая кабинка, которую занимала еще одна монументальная дама в серой хламиде.
– Куда? – спросила она.
– И тут разметено? – удивился Шнор, пришедший к выводу, что работниц в Фиолетовую больницу набирают по одному признаку – способности перещеголять объемами гиппопотама.
– Куда идешь? К кому? – повторила дама.
– Арс Топыряк, его привезли к вам пару дней назад, – сказал Шнор.
– Так, – дама в будочке зашелестела пергаментными листами, – есть такой. Этаж три, бокс третий… Допуск ограничен, к тому же сейчас не часы для посещений. Ты ему кто: отец, мать?
– Я-то? – был соблазн назваться братом, но Шнор Орин его преодолел. – Друг. Но у него родственников в Ква-Ква нет! А я студент, мне и так пришлось с занятий отпрашиваться!
– Ладно, – дама смягчилась. – Иди уж. Только калоши надень.
У подножия будочки обнаружился деревянный ящик, в котором хранились несколько пар дырявых и грязных галош. С какой целью визитер должен был напялить их на нижние конечности, оставалось неясным. Шнор подумал, что тут замешаны какие-то древние обычаи.
Когда он нацепил галоши, дама в будочке что-то нажала, и решетка с душераздирающим воплем, на который способны разве только баньши или привидения высшего класса, отъехала в сторону.
– Справа будет лестница, – сказала дама. – По ней до третьего. Там свернешь влево и потом спросишь.
Пройдя несколько шагов, Шнор, как в стену, уткнулся в облако запахов. Пахло чем-то горьким, горелым и еще неприятно сладковатым – короче говоря, пахло больницей.
По лестнице поднялся без приключений, но едва вышел на третий этаж, как чуть не столкнулся с каталкой. Толкал ее равнодушно выглядящий тролль (они всегда так выглядят, каменные лица не очень-то выразительны), а на зеленой простыне, закрывающей лежащее на каталке тело, проступали кровавые пятна.
Шнор содрогнулся. Каталка, дребезжа и подпрыгивая, покатилась дальше.
Орин зашагал по коридору, минуя расположенные по обеим сторонам одинаковые двери. Из-за одной донесся металлический лязг и хруст, сменившийся истошным воплем:
– Нет, я буду, буду есть то, что вы сказали! Ааа!
– Поздно! – ответил полный гнева голос. – Раньше надо было думать! Теперь я возьмусь за тебя всерьез! Ха-ха!
На спине Шнора объявились мурашки. Решив, что место подходящее, они принялись топтаться и скакать туда-сюда целыми табунами, щекоча кожу холодными лапками.
Орин невольно ускорил шаг и вылетел в небольшой квадратный вестибюль. С двух его сторон были окна, с третьей – мощная дверь, снабженная множеством замков и охранных заклинаний.
– Вы к кому? – спросила сидящая за конторкой суровая женщина в зеленом халате. Она была чуть помельче первых, но этот недостаток компенсировался решительным выражением лица, перед которым отступил бы и бультерьер.
– К Арсу Топыряку. Друг, но родственников у него нет, – Шнор высказал все сразу, не дожидаясь вопросов.
И, похоже было, поступил правильно.
– Одевайтесь, – проговорила суровая женщина, извлекая откуда-то из-под конторки огромный мешок из полупрозрачной ткани.
– Что это?
– Защитное одноразовое приспособление. Не допустит к вам болезнетворную магию и вирусы, – сообщила женщина. – Без него я не имею права впустить вас внутрь.
В защитное приспособление полагалось влезать целиком. Забравшись в него, Шнор ощутил себя довольно интимным органом, который иногда обряжают подобным образом. Видно сквозь ткань было плохо, а шагать приходилось осторожно, чтобы не наступить на край.
Женщина долго грохотала замками, отпирая дверь. За ней открылся короткий коридор, в который выходили еще шесть дверей, монументальных, как в банковском хранилище. От наложенных на них заклинаний шевелились волосы.
Снова замки, и после пяти минут ожидания и потения (помимо вирусов, защитное устройство не пропускало еще и тепло) Шнор шагнул в бокс номер три, напоминающий внутренности зеленой раковины.
Арс был тут. Бледный, как первый снег, он лежал неподвижно, уставив взгляд в потолок.
– Эй, Арс? – позвал Орин. – Ты жив?
– Жив он, – ответил усатый мужик с соседней кровати. – Только умучили его. Обследовали сегодня.
– Шнор? – Топыряк приподнял голову. – Ты пришел? Ты принес поесть?
– Нет, – Орин даже отступил на шаг. – А зачем? Разве тут тебя не кормят здоровой и питательной пищей?
– Не знаю как насчет здоровой и питательной, но пищей я бы это не назвал, – откликнулся Арс, изобразив на лице величайшее отвращение.
Лежащий на кровати в углу краснощекий здоровяк прекратил храпеть, с неимоверной скоростью вскочил, сожрал все со стоящего около изголовья столика, потом опять рухнул в кровать и заснул.
– Что с ним? – осторожно спросил Шнор.
– Темпоральная лихорадка, – охотно пояснил усач. Одеяло сползло с его груди, обнаружив буйную поросль черных волос, в которой кое-где виднелись проплешины. – Для него сейчас прошел целый день. В прошлый раз, когда он проснулся, то пытался поговорить с нами, но ничего у него не вышло. Слишком быстро слова произносит…
– Ух ты! – Шнор поднял руку, чтобы почесать в затылке, но внутри защитного приспособления оказалось слишком тесно. – А с тобой что, Арс?
– Криенский вирус, – мрачно буркнул Топыряк. – Его пытаются найти во мне второй день. Чего только не делали. Знаешь, что такое сканирование?
– Нет.
– Это когда твои внутренности просматривают при помощи хрустального шара. Копаются в них, будто в собственном кармане. Ощущения такие, словно внутрь к тебе забралось десятка два мышей, которые бегают всюду и все время кусают…
– Ого.
– Есть еще чего похуже…
И тут Арс пустился в жуткие рассказы о внутреннем осмотре, об анализах и прочих «прелестях» больничной жизни, которые делают ее более привлекательной, чем отдых на курорте.
– Э, да, – сказал Шнор, когда ощутил, что его начало тошнить. – Все это ужасно интересно, но мне пожалуй, пора.
– Погоди, – Арс нахмурился, – ты что, не поможешь мне выбраться отсюда?
– Лучше тебе побыть здесь, – Орин оглянулся и чуть понизил голос, – а то заходила мадам Тюфяк, рассказала, что о тебе спрашивали какие-то типы, все как на подбор одноглазые…
– Да? – Арс побелел, точнее попытался это сделать, но поскольку он и так был бледным, то бледность его кожи стала более густого оттенка, вплотную приблизившись к абсолютному рекорду белизны, принадлежащему горным снегам. – Ну тогда… это… да…
– Не скучай, – бодрым голосом, каким и полагается разговаривать с больными, сказал Шнор, отступая к двери, – ребята обещали зайти, Рыггантропов с Тили-Тили. Будут новости – мы тебе сообщим.
Дверь открылась и вновь захлопнулись, оставив больничных узников в изумрудной юдоли скорби.
– Эй, ребята? – прохрипел со своей койки пораженный дендроидными полипами, неожиданно пришедший в сознание. – Навозу не подбросите? А то они, гады, подкормки требуют…
После беседы с начальством лейтенант Поля Лахов чувствовал себя не самым лучшим образом. Но учитывая, что этим начальством был Игг Мухомор, удивляться не приходилось. Наследник славных аристократических традиций и верный слуга города, Магучий Единственный Ночальник Торопливых (сокращенно – МЕНТ) знал только один метод воздействия на подчиненных – разнос, но зато владел им в совершенстве.
По выработанной среди городских стражников шкале Лахову достался разнос класса «шторм средней силы», так что, спускаясь по лестнице, лейтенант несколько пошатывался. В голове у него звенело.
Но все же он нашел силы удивиться, когда заметил у двери, ведущей в Место Временного Тишайшего Отдохновения (попросту говоря, в тюрьму, расположенную в том же здании, что и стража, а точнее – под ним) самого обыкновенного нищего, оборванного, грязного и вонючего, как помойная яма. При виде лейтенанта нищий исчез со скоростью мысли, заглянувшей не в ту черепушку.
– А ему-то что здесь надо? – спросил Лахов, достигнув двери.
– Так спрашивал, не сидит ли у нас некто Арс Топыряк, – через окошечко ответил несущий стражу капрал.
– Ага, – глубокомысленно сказал лейтенант, выбираясь на улицу. Имя это было ему знакомо и вызывало не самые приятные воспоминания о странных убийствах, гневе начальства и говорящих козлах…
– Ну что? – хором спросили ожидающие Лахова сержанты Дука Калис и Васис Ргов.
– Плохо дело, – грустно ответил Лахов. – Никакого выходного. Приказано повысить бдительность в преддверии выборов и не корчить из себя идиотов…
– Это как? – удивился Калис.
– Кто бы знал, – Лахов почесал шлем где-то в районе макушки. – Пытался я ему объяснить, что мы ничего из себя не корчим, да ничего не вышло.
– Нет, это так оставить нельзя! Надо выпить! – воскликнул Васис Ргов. Подобные предложения поступали от него по любому поводу и без оного, и всегда встречали горячее одобрение в сердцах коллег.
Уж в чем в чем, а в потреблении пива стража оправдывала свое гордое название – Торопливые.
– Надо, – согласился Поля Лахов.
Стражники двинулись по давно проторенному маршруту, который по улице имени Тридцатисемилетия Отрытия Канавы вел прямиком к кабачку «Потертое ухо».
– Не многовато ли тут нищих? – удивленно спросил Лахов, уворачиваясь от очередной протянутой к нему ладони, грязной, словно лопата, которой только что грузили навоз.
– Да, есть маленько, – согласился Ргов, у которого от доносящегося со всех сторон нытья «Подайте убогому, пожалейте калеку, на хлебушек не хватает…» звенело в ушах. – Сегодня от них просто не продохнуть.
– Надо с этим разобраться! – Дука Калис споткнулся о костыли, аккуратно положенные поперек дороги, после чего наклонился и одним движением вздернул их владельца на ноги.
– А ну! – прорычал он, раздувая ноздри и бешено сверкая глазами. – Говори, гад, чего тут делаешь?
Происходящий из горцев, сержант знал о сдержанности примерно столько же, сколько морж о бальных танцах, а все проблемы решал самыми простыми методами, чаще всего мордобоем.
– Д-денежки с-собираю, – промямлил нищий, слабо трепыхаясь в лапищах Калиса.
– Не ври, – строго сказал Поля Лахов. – А не то мой приятель даст волю кулакам…
Нищий огляделся в поисках поддержки, но его коллеги расползались со скоростью ящериц, завидевших опасность.
– Зачем кулакам? – кровожадно просопел Калис. – Я его просто зарежу!
– Ладно-ладно, – пробормотал нищий, – велели найти одного человека…
– Кто велел? Кого? – При каждом вопросе Калис встряхивал нищего, и в недрах организма попрошайки что-то звенело, наводя на мысли о золоте.
– Однорукий Бобо… Арса Топыряка…
– Этого студента? – изумился Васис Ргов. – На кой он сдался Однорукому?
– Не знаю… не могу сказать… меня убьют!
– Если не скажешь, точно убьют, – уверенно кивнул Лахов. – Я даже знаю, где и когда. Ну что, будешь отвечать?
– Говорят, – нищий вытаращил глаза до такой степени, что стал похож на рыбу-молот, – что его попросил кто-то из убийц… чуть ли не сам Кривой Билли!
– Сказки! – рыкнул Калис. – Можно, я его зарежу? Сниму стресс заодно…
– Брось, – Лахов сморщил длинный нос и чуть нахмурился. – Вряд ли он скажет больше. Пойдем, а то пиво кончится…
Вот уж последняя фраза была точно из сказки. Пиво в «Потертом ухе» не кончалось никогда.
– Странно это, – задумчиво сказал сержант Ргов, когда Торопливые прикончили по первой кружке.
– Что странно? – спросил Калис, который обладал уникальной способностью жить одним моментом.
Иногда это сильно мешало тем, кто пытался с ним общаться.
– То, что один из лучших убийц нашего города ищет обычного студента, – Васис Ргов восседал за столом в позе мыслителя, подперев кулаком небритую щеку. – И вряд ли для того, чтобы затеять с ним диспут по теоретической магии…
– Убийцы ищут людей с одной единственной целью, – авторитетно добавил Поля Лахов.
С неторопливым причмокиванием опустошили еще по кружке.
– Все же это мне интересно, – не унимался Ргов, – пожалуй, стоит найти Кривого Билли и потолковать с ним. Узнать, кто его нанял…
– Тащиться в Дыры? По этой холодине? – сморщился Калис.
– Почему бы нет? Мне тоже интересно, – сказал Лахов. – Так что давайте еще по одной и прогуляемся!
Калис вздохнул. Он остался в меньшинстве.
– Ну что, господа, – пропыхтел Тощий Брык, потирая руки самым непотребным с точки зрения кашалотов образом, – техническое совещание позвольте считать открытым!
Двое соперников в борьбе за кресло мэра уставились на него с тем же добродушием, с каким гиена глядит на шакала, первым успевшего к телу антилопы.
– Начнем-начнем, – процедил Вейл Фукотан, – только я не понимаю, почему вы ведете себя так, словно вы тут главный!
– Ведь всякому ясно, что главный – я! – отрезал Крак Мясоруб.
Фукотан смерил его взглядом, в котором было больше льда, чем в средних размеров айсберге.
– Ну-ну…
– Хватит спорить, господа! – воззвал Тощий Брык, про себя кляня соперников самыми последними (и предпоследними, так как последних не хватало) словами. – Мы собрались тут не для того, чтоб выяснить, кто главнее, а чтобы определить, каким именно способом укокошить нашего любимого мэра…
Раздалось слитное пыхтение. Подобное издает бык, сильно разочарованный тем, что вокруг нет подходящих кандидатур для поднятия на рога. В данном случае быков было два.
– Пусть мой помощник начнет первым! – надменно заявил Вейл Фукотан.
– Хорошо, – согласился Тощий Брык, жестом успокаивая готового вскинуться Мясоруба.
– Ну, для изничтожения ворогов имеются многоразличные заклятия, проклятьями, порчами и сглазами именуемые, – заблеял пожилой волшебник, пришедший вместе с Фукотаном, – самыми же эффективными из них признаются проклятья, поелику…
– Нельзя ли поконкретнее? – Тощий Брык сморщился.
– Вот я и говорю, – обиделся маг, – что заклинания, проклятьями именуемые, самые лучшие, поскольку…
Пришлось ждать еще минут десять, прежде чем выяснилось, что пожилой волшебник предлагает использовать древнее и ужасно могучее проклятье под названием Серебряное Копытце.
– Э, а что оно делает? – недоуменно поинтересовался Крак Мясоруб, смущенный безобидным названием.
– О! – маг воздел к потолку узловатый артритный палец. – Оно заморозит всю кровь в теле проклинаемого, и тот умрет не позднее, чем через полгода…
– Этот волшебник явно спец по исторической магии, – прошептал в ухо нанимателю Скрытный, – это проклятье уже несколько тысяч лет как не использовали!
– Хорошая штука, – преувеличенно бодро сказал Тощий Брык. – Только как-то долго действует. За эти полгода Мосик Лужа с помощью поллитртриналохии нас в бараний рог скрутит! Это все, что вы можете нам предложить?
Старый маг выглядел смущенным. Вейл Фукотан аристократично глядел в сторону.
– Ерунда все это, – Крак Мясоруб махнул рукой так, словно в ней был зажат топор, – вот мой… точнее, наш план!
– Сглаз, – проговорил явившийся с ним маг, – дешево и сердито. Три ведра телячьей крови, пара килограмм воска, сотня-другая каленых на огне иголок… и Мосик Лужа, скорее всего, помрет в страшных мучениях.
– Скорее всего? – возмутился Вейл Фукотан. – Что, может и не помереть?
– Ну, как бы да… – смутился волшебник. – Сглаз стопроцентной гарантии не дает.
– Дешевка, – прокомментировал Скрытный, – этот парень в черной политической магии еще новичок. Но это и понятно, на настоящего специалиста у Мясоруба не достало бы денег…
Температура дискуссии тем временем повышалась.
– Где ты взял этого недоучку? – презрительно вопросил Вейл Фукотан.
– На себя посмотри! – огрызнулся Мясоруб.
– Ах так?
– Да, так!
– Тише! Тише! – Тощий Брык поднял ладонь. – Мы не можем рисковать проклятьями или сглазами! Послушайте, что предложит мой человек!
Спорящие конкуренты замолкли, но продолжали буравить друг друга злобными взглядами.
– Господа, – сказал Скрытный выразительно. Это был миг его триумфа, и он намеревался насладиться им в полной мере, – есть такая штука, как порча. Для нашей цели, а именно для быстрого умерщвления человека, лучше всего подходят следующие ее виды…
Волнующий и красочный рассказ о порче и ее последствиях прерывался несколько раз – утонченное нутро Вейла Фукотана не выдерживало подробностей и его срочно требовало опустошить.
Проще говоря, его выводили поблевать.
Крак Мясоруб, навидавшийся на бойне всякого, крепился, но все же и его лицо стало белым. Волшебники по очереди издавали рыгающие звуки, напоминая старые, разладившиеся унитазы.
Тощий Брык, который слушал это во второй раз, мог им только посочувствовать.
– Э, – сказал он, когда Скрытный умолк, – ну что, вы впечатлены, господа?
– Ага, – судорожно кивнул Мясоруб, – особенно тем вариантом, когда плоть заживо пожирают черви…
Вейл Фукотан дернулся, словно собираясь опять выскочить за дверь.
– Да, – проговорил он, – это очень воодушевляет… но ведь у мэра тоже есть маги. Не смогут ли они отвести порчу?
– Исключено, – уверенно сказал Скрытный, – для этого нужны познания, которых у магов-администраторов просто нет…
– Но то, что вы предлагаете, ужасно сложное колдовство! – проблеял старый волшебник. – Требуется уравновесить семь центров силы, обратиться к источникам энергии черной стороны космоса…
– С вашей помощью я справлюсь, – кивнул Скрытный. – Ведь вы не откажетесь мне помочь?
Повисло неловкое молчание. Маги переминались с ноги на ногу, не желая признаться, что в настолько грязном чародействе им участвовать совсем не хочется.
– Э, а что с тем студентом, который нас подслушал? – спасая положение, поинтересовался Мясоруб. – Его нашли?
– Он скрылся, – Скрытный про себя выругался – разговор свернул с предписанного пути. – Но его ищут, а когда найдут, то заставят умолкнуть навсегда!
– Будем на это надеяться, – холодно сказал Тощий Брык. – Ведь если этого не случится, ты рискуешь разочаровать меня, Скрытный.
Маг порадовался, что лицо его скрывает капюшон. В отличие от большинства обитателей Ква-Ква он очень хорошо знал (прочие лишь догадывались), что именно происходило с людьми, а также иными разумными существами, которые разочаровали Тощего Брыка.
Они расставались с жизнью быстрым, но очень болезненным способом.
– С исключительным прискорбием должен тебе сообщить, – доктор Садюк поглядел на Арса с таким участием, что тот покрылся испариной, – что никаких следов криенского вируса в твоем организме не обнаружено…
– Уххх, – вздох облегчения едва не сорвал с головы больничного мага шапку.
– Но это вовсе не значит, что ты здоров! – закончил доктор. – Завтра мы переведем тебя в обычную палату и подержим там пару дней. На всякий случай…
Арс кивнул. Он уже уразумел, что спорить с этим человеком так же бесполезно, как с сыплющейся на тебя лавиной.
– Вот и славно, – кивнул доктор Садюк и повернулся к Крофт Лару. – Так, а что у нас, мой волосатенький?
Гробокопатель от подобного комплимента вздрогнул.
– Нормально, – сказал он, демонстрируя магу руки, на которых от прежней буйной поросли остались жалкие островки. «Драконье дыхание» и бледная поганка в смеси с мандрагорой делали свое дело.
– Очень славно, очень, – с явным сожалением пробормотал Садюк, – если дело так пойдет, то через пару дней придется тебя отпустить.