Вторая Академия Азимов Айзек
– Вам платит Вторая Академия!
– Платит? – искренне удивился Ченнис. – Докажите.
– Или вас «обработали».
– Вот как? И Мул об этом не знает. Смешно!
– Мул об этом знает. О том и речь, дурашка. Мул знает! А вы-то небось думали, что вам просто так дали корабль, поиграть? Вы привели нас ко Второй Академии, как мы и рассчитывали.
– В вашей болтовне нет и крупицы здравого смысла. Можно поинтересоваться – зачем мне все это было нужно? Если я – изменник, на кой черт мне нужно было тащить вас во Вторую Академию? Почему бы мне вместо этого не таскать вас за собой по всей Галактике?
– Корабль вам был нужен, потому что людям из Второй Академии как воздух необходимо атомное оружие для самозащиты.
– Додумались, нечего сказать! Да один корабль для них – капля в море! Если вы думаете, что они покопаются в нем и через год воздвигнут на своей территории ядерные заводы, то тогда они действительно очень глупые представители Второй Академии. Не умнее вас, я бы сказал, уж простите за откровенность.
– У вас будет возможность объяснить все это Мулу.
– Мы возвращаемся в Калган?
– Совсем наоборот. Мы остаемся здесь. А Мул присоединится к нам минут через пятнадцать. Неужели вы думаете, что ему было неизвестно, куда мы отправляемся, – вы, прозорливый, всезнающий себялюбец! Вы сыграли нам на руку, не помышляя об этом. Вы не привели бы наши жертвы к нам, но зато привели нас к ним.
– Можно мне присесть? – спросил Ченнис. – И объяснить вам кое-что на пальцах? Ну пожалуйста!
– Стойте, где стоите!
– Ладно, я могу и стоя. Вы уверены, что Мул следил за нами потому, что в системе коммуникации находился гипертрейсер?
Бластер дрогнул, хотя, возможно, Ченнису и показалось. Он улыбнулся:
– Вы не удивлены. Я так и думал. Да, я знал об этом. А теперь, когда я показал вам, что знаю кое-что, о чем, как вы думали, я не знаю, я скажу вам кое-что еще, чего не знаете вы, – и я знаю, что вы не знаете.
– Слишком много вводных слов, Ченнис. Я думал, вы более изощрены в словоблудии.
– Тут нечего изощряться. Изменники, конечно, были – или вражеские агенты, если вам так больше нравится. Но Мул знал об этом, вернее – узнавал крайне странным способом. Видимо, «обработанных» им людей «обрабатывал» по-своему кто-то еще.
На этот раз бластер действительно дрогнул – сомнений быть не могло.
– Подчеркиваю, Притчер. Вот почему ему понадобился я. Я не был «обработан». Разве он не говорил вам, что ему нужен как раз «необработанный» человек? Говорил он вам почему или нет?
– Попробуйте что-нибудь еще, Ченнис. Если бы я восстал против Мула, я бы знал об этом.
Быстро, хладнокровно Притчер проверил свое состояние. Все было как обычно. Конечно, врал Ченнис, врал как сивый мерин.
– Вы хотите сказать, что чувствуете себя по-прежнему? Вы чувствуете себя преданным Мулу? Очень может быть. Лояльность тут ни при чем. На нее не действуют. Мул сам сказал мне, что это было бы слишком легко заметить. Но как вы себя чувствуете с эмоциональной точки зрения? Слабовато? Вспомните свое состояние – с самого начала полета. Можете вы, положа руку на сердце, утверждать, что чувствовали себя нормально? Или все-таки порой вас одолевали странные ощущения – как будто вы как бы не совсем вы? Да что вы дурака валяете и пытаетесь во мне дырку бластером просверлить, не нажимая на курок?
Притчер отодвинул бластер.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что вас «обработали» другие. Вами управляли. Вы не видели, как Мул положил этот гипертрейсер. Вы не видели, как это сделал кто-либо другой. Вы просто нашли его там и решили, что это сделал Мул, и с тех пор думали, что он за нами следит. Да, конечно, ваша рация настроена на длину волны, на которой моя не работает. Вы думаете, я не знаю, что вы связывались с кораблем?
Он говорил быстро, гневно. Напускное безразличие сменилось неприкрытой яростью.
– Но к вам оттуда прибудет не Мул. Не Мул, ясно?
– Кто же, если не он?
– Ну а вы как думаете? Я нашел этот гипертрейсер в день, когда мы стартовали. Но мне и в голову не пришло, что это – дело рук Мула. У него на то не было причины. Разве вы не видите, какая это чепуха? Если бы я был изменником и Мул знал об этом, я был бы «обработан» им так же легко, как вы, и тайну расположения Второй Академии он выудил бы из моего мозга, не посылая меня за тридевять земель на другой край Галактики. Вы можете утаить что-либо от Мула? Нет? То-то. А если я не знал, где она находится, то я и привести бы его туда не смог при всем своем желании. Зачем же тогда было меня посылать в противном случае?
Несомненно, гипертрейсер был положен туда агентом Второй Академии. Вот кто к нам прибудет. Могли бы вы быть одурачены, если бы не были обработаны ими? Насколько же вы в порядке, если такую чепуховину не раскусили? Чтобы я привел корабль во Вторую Академию? Да что им делать с нашим кораблем? На кой черт он им сдался?
Вы им нужны, Притчер. Вы знаете о Союзе Миров больше всех, кроме Мула, но вы для них не так опасны, как он. Вот почему они вложили мне в голову маршрут поисков. Конечно, сам я бы ни за что не догадался отыскать Конзвездию с помощью «Линзы». Я это понимал. Я догадался, что это они так задумали. Я знал, что это – дело рук Второй Академии. Почему не подыграть им? Это был взаимный блеф. Они хотели заполучить нас, а мне нужно было узнать, где они находятся. И тут уж был вопрос – кто кого переблефует.
Но проиграем мы, если вы немедленно не уберете свою дурацкую пушку. И это, конечно, не ваша идея. Их, как пить дать. Отдайте мне бластер, Притчер. Я знаю, вам трудно в это поверить, но вами движет сейчас не ваш собственный разум – внутри вас работает Вторая Академия. Отдайте мне бластер, Притчер, и давайте встретим опасность плечом к плечу!
Притчер в ужасе смотрел на Ченниса. Черт подери, правдоподобно! Но откуда эта проклятая неуверенность в себе? И почему Ченнис так уверен?
Правдоподобно!
Или его перевернутое сознание сопротивлялось чьему-то воздействию?
Он что – раздвоился?
Как сквозь туман смотрел он на стоявшего перед ним Ченниса и понимал, что сейчас, вот сейчас отдаст ему бластер. И как только он собрался сделать это, за спиной у него открылась дверь, и он резко обернулся.
Могут быть в жизни ситуации, когда одного человека можно принять за другого, даже будучи в относительно спокойном состоянии. Можно спутать абсолютно непохожих друг на друга людей. Но Мула ни с кем и никогда спутать невозможно.
И пламя агонии, охватившее в тот миг сознание Притчера, не могло противостоять волне холодной силы, нахлынувшей на него, окатившей его с ног до головы.
Физически Мул никогда не выглядел хозяином положения, как и сейчас.
Он неуклюже смотрелся даже в просторной одежде, которая не скрывала его жуткую худобу и физическое уродство. Лицо его было закрыто капюшоном, нос же торчал сильнее обычного – крючковатый красный клюв экзотической птицы.
Трудно представить себе более анекдотичную фигуру демона мщения.
Он сурово приказал:
– Держите бластер, Притчер!
Потом повернулся к Ченнису. Тот ссутулился и опустился на стул.
– Похоже, вы тут повздорили. Ну так что у вас там такое было насчет того, что за вами следил не я, а кто-то другой?
Притчер горячо вмешался:
– Так гипертрейсер был помещен в блок связи по вашему приказу, сэр?
Мул ответил холодным взглядом.
– Естественно. Разве кто-либо, кроме Союза Миров, во всей Галактике располагает такими приборами?
– А он сказал…
– Ну-ну, не ябедничайте, генерал. Не будем играть в испорченный телефон. Он же здесь. Так что вы сказали, Ченнис?
– Да… Сказал. Но, видимо, ошибся, сэр. Я был уверен, что трейсер установил кто-то из тех, кому платит Вторая Академия, и что нас заманили сюда для какой-то цели, и я приготовился к контратаке. Кроме того, я был уверен, что генерал в какой-то степени у них в руках.
– Можно подумать, что теперь вы в этом не уверены.
– Боюсь, что так. Или вы сейчас не были бы тут.
– Хорошо, давайте пока забудем об этом.
Мул сбросил с плеч просторный плащ с электрическим обогревом.
– Надеюсь, вы не возражаете, если я тоже присяду? Ну так вот. Здесь мы в безопасности, и никто нам не помешает. Ни один абориген не осмелится близко подойти к этому дому, уверяю вас, – сказал он тоном человека, ни на йоту не сомневающегося в своей силе.
Ченнис был возмущен:
– К чему эта таинственность? Не лучше ли приказать, чтобы подали чай и привели девушек, которые бы потанцевали перед нами?
– Пока не стоит. Так какова же ваша теория, молодой человек? Кто-то из Второй Академии следил за вами с помощью устройства, которое есть только у меня, – да, кстати, как вы его обнаружили?
– Очень просто, сэр. Если опираться на известные факты, получается, что кто-то мне это подсказал…
– Все те же люди из Второй Академии?
– А кто же еще?
– В таком случае не приходило ли вам в голову, что, если Вторая Академия решила затащить вас на свою территорию для каких-то своих целей – а я предполагаю, что они пользовались своими методами примерно так же, как я своими, хотя, напомню вам, что я управляю эмоциями, а не мыслями, – так не приходило ли вам в голову, что, если они могут это сделать, им для этого вовсе не требуется гипертрейсер?
Ченнис с испугом встретил взгляд своего повелителя. Притчер удовлетворенно откашлялся и уселся в кресле поудобнее.
– Нет, – ответил Ченнис, – это мне в голову не приходило.
– А не задумывались ли вы о том, что, если они вынуждены за вами следить, это означает, что они не чувствуют уверенности в том, правильно ли вы изберете направление, и что в случае, если вы ошибетесь, у вас будет маловато шансов попасть сюда. Это вам тоже в голову не приходило?
– И это тоже не приходило, сэр.
– Ну почему же? Неужели ваш интеллектуальный уровень пал так низко?
– Единственным ответом может быть вопрос, сэр. Вы едины во мнении с генералом Притчером о том, что я – изменник?
– У вас есть возражения, если это действительно так?
– Те же самые, которые я высказал генералу. Если бы я был изменником и знал, где находится Вторая Академия, вы могли бы «обработать» меня и напрямую выудить из меня эти знания. Если вы решили, что за мной нужно следить, значит, этих знаний изначально у меня не было, и я, следовательно, не изменник. Так что я ответил вам парадоксом на парадокс.
– И каков же отсюда вывод?
– Я не изменник.
– С чем я пока вынужден согласиться, ибо ваши свидетельства неоспоримы.
– В таком случае позвольте поинтересоваться, зачем вы тайно следили за нами?
– Затем, что для всех фактов есть еще и третье объяснение. И вы, и Притчер уже объяснили случившееся – каждый по-своему. Я – если вы любезно уделите мне время – объясню все. И довольно быстро, так что не успею вас утомить. Притчер, отдайте мне ваш бластер. Никакой опасности, что на нас кто-то нападет, больше нет. Ни отсюда, ни из более отдаленных мест. Даже из самой Второй Академии. Включите свет. Благодарю вас, Ченнис.
Комната была освещена обычным для Россема способом. Единственная электрическая лампочка мерцала под потолком тускло-желтым светом. Все трое отбрасывали причудливые тени.
Мул сказал:
– Когда я понял, что за Ченнисом нужно следить, стало очевидно, что я чего-то ожидаю. Поскольку он отправился ко Второй Академии с потрясающей скоростью и по удивительно прямому маршруту, можно заключить, что все вышло именно так, как я и предполагал. Раз мне не удалось выудить из него знаний напрямую, значит, что-то мне мешало. Таковы факты. Ченнис, несомненно, знает ответ. Знаю его и я. А вы знаете, Притчер?
– Нет, сэр, – угрюмо буркнул Притчер.
– Тогда я объясню. Только один человек одновременно может знать, где находится Вторая Академия, и не позволить мне узнать об этом. Боюсь, Ченнис, что вы – человек из Второй Академии.
Ченнис поставил локти на колени и уперся подбородком в плотно сжатые кулаки.
– Как вы это докажете? Логика доказывает обратное.
– Есть и прямые доказательства, Ченнис. Это оказалось достаточно легко. Я говорил вам, что заметил, что моих людей «обрабатывают»? Тот, кто «обрабатывал» их, должен был быть: а) не «обработан» мной и б) приближен к центру событий. Поле для поисков велико, но не безгранично. Вам слишком везло, Ченнис. Вас слишком любили люди. Вы были слишком удачливы. Меня это заинтересовало…
Тогда я решил отправить вас в экспедицию, и это вас нисколько не удивило. Я следил за вашими эмоциями. Вы этого не замечали. Но вот тут-то вы превысили предел доверия, Ченнис. Любой человек, даже очень компетентный, испытал бы хоть малую толику неуверенности в подобной ситуации. А вы, полный дилетант, не испытали. И здесь просчитывалось два варианта: либо ваша миссия плохо подготовлена, либо вами хорошо управляли.
Варианты было легко проверить. Я захватил ваше сознание в тот момент, когда вы расслабились, и сжал его, а потом отпустил. Вы жутко разозлились, настолько натурально, что это – естественная реакция. Но я почувствовал и сопротивление в момент вмешательства в ваши эмоции. Это все, что мне нужно было знать.
Никто бы не устоял даже на короткое мгновение, не находись он под воздействием, подобным моему.
Ченнис глухо и горько проговорил:
– Ну и что? Что теперь?
– Теперь вы умрете – как шпион из Второй Академии. Это, как вы, надеюсь, понимаете, совершенно логично.
Дуло бластера вновь уставилось на Ченниса. На этот раз смертоносное оружие было в руках человека, обладающего сокрушительной психической силой. Это был не Притчер, руку которого можно было отвести. Это был достойный противник, такой же сильный и такой же устойчивый к силе, как он сам.
А времени, чтобы изменить ход событий, у Ченниса было мало.
То, что случилось потом, трудно поддается описанию для тех, у кого нормально развиты чувства и отсутствует способность эмоционально воздействовать на других людей.
Вот что фактически понял Ченнис за тот кратчайший промежуток времени, пока Мул держал палец на кнопке бластера.
Эмоциональное состояние Мула в тот момент выражало твердую, непоколебимую уверенность, незамутненную никакими сомнениями. Если бы у Ченниса была возможность рассчитать время, которое должно было пройти от решения стрелять до самого выстрела – выброса дезинтегрирующей энергии, – он бы узнал, что у него в запасе всего лишь около одной пятой доли секунды.
Можно сказать, времени не было совсем.
За это же время Мул почувствовал, что эмоциональный потенциал Ченниса неожиданно получил непонятно откуда мощную поддержку и как оттуда же на него самого хлынул поток неприкрытой, страшной ненависти.
Именно это неожиданное эмоциональное вмешательство заставило его убрать палец с кнопки. Ничто другое не заставило бы его так поступить, но, сделав это, он сразу же понял, что ситуация в корне изменилась.
Наступила немая сцена, какой не увидишь и в театре: Мул, убравший палец с кнопки бластера, немо уставившийся на Ченниса; Ченнис, натянутый как струна, затаивший дыхание; и Притчер, скрючившийся в кресле, скованный страшным спазмом. Лицо его вытянулось, одеревенело, стало похоже на посмертный слепок, на котором отпечаталась жуткая ненависть. А взгляд его был устремлен на Мула, только на Мула – неотрывно.
Только слово-другое было сказано Мулом и Ченнисом друг другу мысленно. Только слово-другое, но этого было достаточно для людей, владеющих силой эмоционального воздействия. Они прекрасно поняли друг друга. Но для того чтобы и мы поняли, что стояло за этими «словами», давайте переведем их безмолвную беседу на понятный нам с вами язык.
Ченнис:
– Вы – меж двух огней, Первый Гражданин. Вы не можете управлять разумом двоих людей одновременно, когда один из двоих – я. Так что перед вами выбор. Притчер сейчас свободен от вашей «обработки». Я освободил его. Он сейчас – прежний Хэн Притчер, тот самый, что однажды пытался прикончить вас. Тот самый, который считает вас врагом всего свободного и справедливого на свете, всего святого. Кроме того, он знает, что это вы превратили его в беспомощного раба на пять лет! Я удерживаю его сейчас, подавляя его волю, но, если вы убьете меня, этому придет конец, и скорее, чем вы успеете выстрелить в него или применить свою волю, он убьет вас.
Мул понял его сразу. Он не двигался.
Ченнис продолжал:
– Если же вы сейчас обернетесь для того, чтобы убить его или воздействовать на него своими методами, да для чего угодно, вам не удастся опередить меня.
Мул по-прежнему не двигался. Он только коротко вздохнул, понимая, что к чему.
– Так что, – сказал Ченнис, – бросьте ваш бластер и давайте-ка снова по-честному. Тогда получите Притчера обратно.
– Я совершил ошибку, – наконец проговорил Мул. – Нельзя было позволять третьему присутствовать здесь. Это я сделал зря. Все испортил. Это моя ошибка, за которую мне придется дорого заплатить.
Он небрежно разжал пальцы. Бластер упал на пол, и Мул отфутболил его в дальний угол комнаты. В то же мгновение мышцы Притчера расслабились, он обмяк и погрузился в глубокий сон.
– С ним все будет в порядке, когда он проснется, – безразлично заметил Мул.
С того момента, когда Мул был готов нажать на кнопку бластера, до того мгновения, когда он бросил его, прошло всего-навсего полторы секунды. Все было сказано противниками друг другу за это время.
Но за границей сознания Мула за это же время – даже раньше – Ченнис уловил легкое движение в эмоциональных вихрях, бушевавших в мозгу противника. Там до сих пор чувствовался триумф победителя.
Глава 6
Ченнис, Мул плюс…
Оба противника вели себя теперь совершенно открыто. Физически они были полными противоположностями. Но это было неважно. Каждый нерв, отвечающий за контроль эмоций, у каждого из них был напряжен до предела. Мул впервые за долгие годы не был уверен в себе. Ченнис знал, что краткая самозащита далась ему с колоссальным трудом и что у противника еще полно сил в запасе. Шла игра на выносливость. Ченнис знал, что проиграет.
Но думать об этом было страшно. Отступить эмоционально перед Мулом означало добровольно отдать оружие в его руки. Он ведь уже отследил в подсознании Мула что-то вроде радости победителя.
Выиграть время…
Почему тянут остальные? Почему Мул так уверен в себе? Что он знал такое, чего не знал Ченнис? Сознание Мула помалкивало. Эх, если бы он мог читать мысли… И все-таки…
Ченнис резко прервал собственные раздумья. Оставалось одно – тянуть время…
Ченнис сказал:
– Поскольку вы решили, а я после небольшой дуэли не отрицаю, что я – из Второй Академии, может быть, вы теперь объясните мне, зачем, по вашему мнению, я прилетел в Конзвездию?
– О нет, – несколько истерично рассмеялся Мул. – Я вам – не Притчер. Я не обязан давать вам объяснения. У вас на то были причины. Каковы бы они ни были, ваши действия меня устраивали, а остальное меня не интересует.
– Однако в ваших представлениях о том, что произошло, недостает существенных деталей. Разве Конзвездия – та Вторая Академия, которую вы ожидали найти? Притчер много рассказывал о ваших прежних попытках отыскать ее и о том психологе, которым вы пользовались, как подопытным кроликом, Эблинге Мисе. Иногда он выбалтывал кое-какие подробности с моей… ну, скажем, небольшой помощью. Вспомните Эблинга Миса, Первый Гражданин!
– Зачем?
Внимание – уверенность!
Ченнис ощутил, как уверенность, которую он раньше нащупал в подсознании Мула, все возрастает и как все более и более спокойно держит себя Мул внешне.
Он попытался улыбнуться, старательно прогоняя наплыв отчаяния.
– А вы, оказывается, нелюбопытны? Притчер мне говорил, что Мис к концу поисков был чем-то очень удивлен. Он почему-то очень торопился, спешил предупредить Вторую Академию. Зачем? Почему? Эблинг Мис погиб. Вторая Академия не была предупреждена. И тем не менее Вторая Академия существует.
Мул с явным удовольствием осклабился и с неожиданной и грубой жестокостью, которую Ченнис ощутил еще до того, как Мул раскрыл рот, объявил:
– Но, видимо, Вторая Академия все-таки была предупреждена. Откуда бы иначе взялся Бейл Ченнис, который явился в Калган для того, чтобы «обрабатывать» моих людей и попытаться одурачить меня. Просто предупреждение несколько запоздало, вот и все.
– Тогда, – с сожалением вздохнул Ченнис, – вы просто не представляете себе, что такое Вторая Академия, и ваши суждения обо всем происходящем более чем поверхностны.
Тянуть, тянуть время!
От Мула не укрылось ни сожаление, ни пренебрежение, с которым это было сказано, и глаза его враждебно сузились. Он привычно поскреб пятерней свой клювоподобный нос и буркнул:
– Забавляйтесь, забавляйтесь. Ну так что насчет Второй Академии?
Ченнис заговорил спокойно, стараясь больше пользоваться словами, чем эмоциональными символами:
– Насколько мне известно, именно тайна, окружавшая Вторую Академию, больше всего удивляла Эблинга Миса. Гэри Селдон основал две совершенно различные структуры. Первая Академия похожа на вспышку, которая за два столетия озарила половину Галактики. Вторая подобна темной бездне.
Вы не поймете, почему это так, если не сумеете почувствовать вновь атмосферу тех дней упадка Империи. Это было время абсолютов, великих конечных обобщений как минимум – в образе мысли. Это были признаки упадка культуры, безусловно – плотины на пути развития живой мысли. Именно бунт против догм и сделал Селдона знаменитым. Именно последняя искра молодого энтузиазма, жившего в нем, зажгла закат старой Империи, в лучах которого угадывался рассвет новой.
– Весьма образно. И что?
– Поэтому он создал свои Академии на основании законов психоистории, но кто лучше его знал, насколько эти законы относительны? Он и не думал создавать конечный продукт. Конечные продукты – это для декадентов. Он создал развивающиеся механизмы, и Вторая Академия была инструментом такого развития. Мы, слышите, Первый Гражданин вашего времени, тленного Союза Миров, мы – хранители Плана Селдона. Только мы.
– Вы сами себя воодушевляете, – сердито поинтересовался Мул, – или пытаетесь на меня впечатление произвести? Развели тут театр! Да вся ваша болтовня насчет Второй Академии, Плана Селдона, Новой Империи не производит на меня ни малейшего впечатления, не вызывает у меня ни сочувствия, ни симпатии, не действует ни на какие эмоциональные струны, которые вы пытаетесь задеть. Во всяком случае, глупец несчастный, советую вам говорить о Второй Академии в прошедшем времени, поскольку с ней покончено.
Мул встал и пошел к Ченнису, и тот мгновенно ощутил, как катастрофически растет давление на его сознание. Он изо всех сил сопротивлялся, но что-то надорвалось у него внутри, а давление становилось все сильнее и сильнее…
Он прислонился к стене и увидел прямо перед собой лицо Мула. Тот стоял перед ним – руки в боки, тонкие губы разъехались в злорадной усмешке под противным длиннющим носом.
Мул прошипел:
– Кончена ваша игра, Ченнис! Вся ваша игра кончена – всех, кто был Второй Академией! Был! Был!
Чего ради вы сидели тут и ждали все это время и играли в бирюльки с Притчером, когда давным-давно могли прикончить его, забрать его бластер, пальцем не пошевелив? Вы ждали меня, не так ли? Ждали меня, чтобы встретиться в ситуации, которая бы не вызвала у меня подозрений?
Сплоховали, Ченнис! Никаких подозрений и не надо было вызывать. Я прекрасно вас знал, Ченнис из Второй Академии!
И чего же вы ждете сейчас? Вы по-прежнему отчаянно пытаетесь меня заговорить, как будто сам звук вашего очаровательного голоса должен приковать меня к полу. Говорить-то вы говорите, но что-то в вашем сознании ждет и ждет. Но никто не придет. Никто из тех, кого вы ждете. Никто из ваших. Вы здесь один, Ченнис, и вы здесь останетесь. А знаете почему?
Потому что ваша Вторая Академия просчиталась со мной от начала до конца! Я рано раскусил их планы. Они думали, что я поплетусь следом за вами и предстану перед ними на блюдечке с голубой каемочкой – вот он я, ешьте! Вы были приманкой – приманкой для несчастного, глупенького мутанта – такого глупенького, что он с радостью бы отправился за вами в такую очевидную ловушку. И вы думаете, я попался?
Просто поразительно, как им в голову не пришло, что я ни за какие коврижки не отправлюсь сюда без своего флота, против одного-единственного корабля которого они абсолютно беспомощны! Неужели они думали, что я тут с ними буду мирные переговоры вести?
Мои корабли двенадцать часов назад атаковали Конзвездию. Конзвездия лежит в руинах, ее города стерты с лица земли! И никакого сопротивления. Вторая Академия больше не существует, Ченнис, а я – странный, уродливый, хилый мутант – правитель, властелин Галактики!
Ченнис только слабо мотал головой.
– Нет… Нет…
– Да! Да! – передразнил его Мул. – И вы – последний из оставшихся в живых, но ненадолго.
Наступила короткая мучительная пауза, и Ченнис чуть было не застонал от дикой боли, сковавшей его сознание.
Мул немного отступил назад и пробормотал:
– Еще не все. Вы пока не выдержали испытания. Ваше отчаяние притворно. Ваш страх – это не тот смертельный ужас, которым сопровождается крушение идеалов. Пока что это только ваш собственный, жалкий, мелкий страх за собственную жизнь.
Хилая рука Мула схватила Ченниса за горло – не сильно, но Ченнис не мог освободиться.
– Вы – моя страховка, Ченнис. Вы – мой гид и телохранитель, моя защита от всех возможных просчетов.
Глаза Мула пронизывали его насквозь – требовательно, безжалостно.
– Ну что, правильно я рассчитал, Ченнис? Перехитрил ваших умников из Второй Академии? Конзвездия разрушена, Ченнис, разрушена до основания, так почему же ваше отчаяние притворно? Где правда? Мне нужна правда! Неужели я не докопался до истины? Есть еще опасность? Говорите, Ченнис! Что я сделал не так?
Ченнис почувствовал, что сейчас заговорит, заговорит против своей воли. Он пытался сжать зубы, чтобы слова не вырвались у него изо рта, прикусил язык, напряг мышцы гортани.
Но слова вырывались наружу, как выдох, разрывая глотку, царапая язык, обжигая губы.
– Правда… – хрипел он. – Правда…
– Да, правда, мне нужна правда! Что еще не сделано?
– Селдон основал Вторую Академию здесь. Здесь, как я и говорил. Я не лгал… Психологи прибыли сюда, чтобы держать под контролем местное население.
А Мул копал и копал все глубже почву эмоционального состояния противника, грубо разрывая его.
– Население Конзвездии! Я разрушил ее. Вы знаете, чего я хочу. Говорите!
– Не Конзвездия… Я сказал, что люди из Второй Академии – не те, кто здесь пользуется властью. Конзвездия – это… обман.
Слова вырывались против воли измученного Ченниса:
– Россем… Россем?! Россем – вот мир…
Мул ослабил хватку, и Ченнис часто задышал, обливаясь потом.
– И вы собирались меня обмануть? – мягко спросил Мул.
– Вы и были обмануты, – в последней попытке защититься прохрипел Ченнис.
– Но только не вами и не вашими пособниками. Я держу связь с моим флотом. После Конзвездии настанет очередь Россема. Но сначала…
Ченнис ощутил, как вокруг него смыкается непроницаемая тьма, он инстинктивно поднял ладони к измученным глазам, но закрыться от мрака не смог. Тьма наваливалась на него, и он чувствовал, как погружается в нее, как тонет в ней его безнадежно истерзанное сознание. Перед глазами был только один образ – образ торжествующего Мула – смеющегося уродца, и его длинный, мерзкий, трясущийся от злорадного смеха нос.
Звуки исчезли. Темнота ласково обняла его.
Но ее объятия неожиданно дрогнули от чего-то, что показалось Ченнису вспышкой молнии, и он медленно вернулся на землю. Глаза его вновь обрели зрение, но он видел все сквозь пелену слез.
Голова невыносимо болела. Он с невероятным, нечеловеческим усилием поднес ко лбу налитую свинцом руку. Кажется, он жив. Мягко, как перышки, кружившиеся в воздухе, его мысли вернулись к нему и улеглись в сознании. Он чувствовал, как на него откуда-то извне нисходит покой. Медленно, мучительно он повернул голову и с острейшей болью почувствовал, что может расслабиться.
Потому что дверь была распахнута настежь и порог переступил Первый Оратор. Ченнису хотелось говорить, кричать, предупредить его, но язык его словно прирос к небу, и он понял, что невидимая рука Мула все еще держит его и не дает ему говорить.
Голова его беспомощно упала на грудь. Мул был рядом. Он был взбешен, глаза его метали молнии. Он уже не смеялся, но зубы его были обнажены в страшной усмешке.
Ченнис ощущал, как мягкие волны, исходящие от мозга Первого Оратора, касаются его воспаленного, истерзанного сознания, исцеляют его, и, собрав все силы, он попытался коснуться порога защиты сознания Мула, но тут же отступил.
Мул напряженно, с плохо скрываемым гневом, который плохо сочетался с его карикатурным обликом, проговорил:
– Значит, кое-кто еще решил меня поприветствовать?
Сознание его устремилось за пределы комнаты – дальше, дальше…
– Вы – один, – произнес он удовлетворенно.
– Да, я совершенно один, – быстро согласился Первый Оратор. – Я и должен быть один, потому что именно я неверно рассчитал ваше будущее пять лет назад. Поэтому мне будет особенно приятно исправить свою ошибку без посторонней помощи. К сожалению, я не учел силы вашего Поля Эмоционального Отражения, которым окружена эта местность. Долго пришлось пробиваться. Поздравляю вас – сработано хорошо.
– Не тратьте времени на комплименты – я в них не нуждаюсь, – враждебно отозвался Мул. – Вы пришли, чтобы добавить свою мозговую атаку к той, которую безуспешно пытался предпринять этот сопляк из вашей компании?
Первый Оратор улыбнулся:
– Ну что же, человек, которого вы называете Бейлом Ченнисом, справился со своим заданием неплохо, тем более что он не идет в сравнение с вами по силе мозгового воздействия. Я вижу, вы его сильно измучили, но даже сейчас мы сумеем ему помочь и восстановить его здоровье. Он – храбрый человек, сэр. Он добровольно пошел на это задание, хотя мы могли математически прогнозировать высокую степень вероятности поражения его мозга – более опасного поражения, чем физическая травма.
В сознании Ченниса пульсировала мысль, которую он силился высказать, прокричать, но не мог. Он только испускал позывные страха, опасности.
Мул был спокоен.
– Вы, безусловно, знаете о разрушении Конзвездии?
– Знаю. Атака вашего флота была предусмотрена.
Мул угрюмо проговорил:
– Так я и думал. Но не предотвращена, не так ли?
– Нет, не предотвращена.
Эмоциональная символика сознания Первого Оратора была для Мула проста. Она выражала только собственный страх, собственное презрение к самому себе.
Читать бесплатно другие книги:
