Предатели / Traitors Нигро Дон

5

(Когда НИКСОН говорит, мы вновь на заседании Комиссии. ЧЕМБЕРС остается на автомобильном сидении).

НИКСОН. Значит, вы отдали двухместный «форд» человеку, которого знали, как Джорджа Кросли?

ХИСС. Похоже на то.

НИКСОН. У вас такая привычка была: раздавать автомобили практически незнакомым людям?

ХИСС. Нет. Разумеется, нет. Но с учетом обстоятельств…

НИКСОН. Вы когда-нибудь отдавали автомобиль кому-то еще?

ХИСС. У меня никогда больше не было автомобиля, который стоил меньше двадцати пяти долларов. Мне совсем не хотелось просто отправить его на свалку.

НИКСОН. И вместо этого вы отдали его незнакомцу?

ХИСС. Я мог добавить, как бонус, к арендной плате.

НИКСОН. Арендной плате за что?

ХИСС. За квартиру, которую я сдал ему в субаренду.

НИКСОН. То есть человек, которого вы едва знали, человек, которому вы отдали автомобиль, в то время также платил вам аренду за квартиру?

ХИСС. Насколько я вспоминаю, он редко платил за что-либо.

ЧЕМБЕРС. Человек платит за все, Элджер, раньше или позже. Поверь мне.

НИКСОН. Значит, вы отдали ему автомобиль, и позволили остаться вашей квартире, и он никогда вам ничего не платил?

ХИСС. Он дал мне ковер.

НИКСОН. Он дал вам ковер?

ХИСС. Да.

НИКСОН. Какой ковер?

ХИСС. Восточный ковер.

НИКСОН. Почему он дал вам восточный ковер?

ХИСС. Полагаю, в счет оплаты аренды квартира, или автомобиля, или и того, и другого.

НИКСОН. Вы даете ему автомобиль и жилье, а он вам – восточный ковер?

ХИСС. Это был довольно большой ковер.

НИКСОН. Какого цвета?

ХИСС. Красного. Вишнево-красного. Цвета заката.

ЧЕМБЕРС. Кроваво-красного.

ХИСС. Я думаю, этот чертов ковер до сих пор у меня, лежит скатанным в каком-то чулане, если вы хотите на него посмотреть.

НИКСОН (обращается к ЧЕМБЕРСУ). Вы давали ему ковер?

ЧЕМБЕРС. Это был подарок от коммунистической партии. Знак их благодарности.

НИКСОН. Благодарности за что?

ЧЕМБЕРС. Свидетельство братской любви.

ХИСС. Я его получил в счет оплаты аренды.

НИКСОН. Это у вас такая практика была: брать арендную плату коврами, а не деньгами.

ХИСС. У него никогда не было денег, за исключением тех, что он занимал у меня.

НИКСОН. Так вы давали ему и деньги?

ХИСС. Я одалживал ему деньги, раз или два. У него были жена и ребенок, которых нужно было содержать.

НИКСОН. То есть вы отдали ему свой автомобиль, давали ему деньги, отдали ему свою квартиру, и вы рассчитываете, будто мы поверим, что вы едва знали этого человека?

ХИСС. Я знал его, как знают того, кому сдают квартиру в субаренду.

НИКСОН (обращаясь к ЧЕМБЕРСУ). Вы брали квартиру в субаренду у этого человека?

ЧЕМБЕРС. Ничего не помню насчет субаренды. Я знаю, что проводил много времени в доме этого человека.

ХИСС. В моем доме?

ЧЕМБЕРС. Да.

ХИСС. Вы бывали в моем доме?

ЧЕМБЕРС. Многократно.

ХИСС. И я там был?

ЧЕМБЕРС. Разумеется, ты там был.

ХИСС. И что вы делали в моем доме?

ЧЕМБЕРС. Ты знаешь, что я там делал.

ХИСС. Я понятия не имею, что вы делали.

ЧЕМБЕРС. Я находился там, потому что был коммунистом. Я был коммунистом, и ты был коммунистом.

ХИСС. Это абсолютная фантазия.

НИКСОН. Так вы говорите, он никогда не был в вашем доме?

ХИСС. Мы перебрались в новую квартиру, и уже внесли двухмесячную арендную плату за старую, вот и сдали старую в субаренду.

НИКСОН. Он никогда не был в вашей новой квартире?

ХИСС. Он и его семья могли там оставаться на очень короткий промежуток времени.

НИКСОН. Значит, он жил с вами в вашей новой квартире?

ХИСС. Это была трехэтажная квартира. Верхним этажом мы тогда не пользовались, и позволили им остаться, пока не прибыла их мебель.

НИКСОН. Давайте поглядим, правильно ли я вам понял. Совершеннейший незнакомец заходит в ваш кабинет, чтобы задать вопросы о военной промышленности, а потом получает ваш автомобиль, ваши деньги и въезжает в вашу квартиру? Таковы ваши свидетельские показания?

ХИСС. Все происходило не совсем так.

НИКСОН. Почему вы позволили незнакомцу привезти свою семью в ваш дом?

ХИСС. Я их пожалел.

ЧЕМБЕРС. Пожалел?

ХИСС. Он выглядел таким жалким.

ЧЕМБЕРС. Жалким? Я выглядел жалким?

ХИСС. Ну, не то, чтобы жалким. Он выглядел каким-то ущемленным, обносившимся, словно путешествовал в товарных вагонах. Я вроде бы вспоминаю, что, по его словам, он так и делал.

НИКСОН. То есть вы пригласили бродягу в свой дом?

ХИСС. У него были жена и маленький ребенок, идти им было некуда, вот мы их и приютили.

ЧЕМБЕРС. Не испытывай жалости к моей семье, Элджер. Жалей свою семью. О моей я позабочусь без твоей помощи.

НИКСОН. Мистер Хисс, я нахожу вашу историю крайне неправдоподобной.

ХИСС. Так меня воспитали. Если люди в чем-то нуждаются, а у тебя есть возможность помочь, ты помогаешь. Не обставляешь это, как что-то из ряда вон выходящее, просто делаешь. И если ситуация становится зеркальной, они точно также помогают тебе. Почему это так сложно понять? Это обычная человеческая добропорядочность.

ЧЕМБЕРС. Да, это было чертовски добропорядочно с твоей стороны, отдать нам автомобиль, который следовало отправить на свалку, и поселить на чердаке. Конечно, ты очень собой гордился.

ХИСС. Я вроде бы вспоминаю, что порвал все отношения с этим человеком. Он оказался психически неуравновешенным типом.

ЧЕМБЕРС. Ты думаешь, я психически неуравновешенный?

ХИСС. В свое время он украл сотни библиотечных книг, засовывая их в штаны. Спросите его.

ЧЕМБЕРС. Думаешь, ты лучше других знаешь, что у меня в штанах?

НИКСОН. Мы здесь не для того, чтобы выяснять, что он держит в своих штанах.

ЧЕМБЕРС. Начал потеть, так Элджер?

ХИСС. Не понимаю, как можно поверить хоть одному слову этого человека.

НИКСОН. Это ваше слово вызывает все больше и больше вопросов, мистер Хисс. Сначала вы говорите, что не знаете этого человека, а потом меняете свою историю.

ХИСС. Я не меняю свою историю. Я знал его под другим именем.

НИКСОН. Сначала вы говорите, что не дружили с ним, а потом признаете, что отдали ему автомобиль, одалживали деньги, пригласили пожить у вас с семьей. Если это не подозрительные показания, то и не знаю, как еще их назвать.

ХИСС. Послушайте, я провел с этим человеком очень мало времени. Я вспоминаю, что раз или два мы вместе обедали, а один раз я подвез его в Нью-Йорк или куда-то еще, потому что автомобиля у него не было. И это был самый мой длинный разговор с ним. Помимо этого, я понятия не имею, о чем он здесь говорит.

6

(Поют птицы. ХИСС садится на переднее сидение рядом с с ЧЕМБЕРСОМ и ведет автомобиль. НИКСОН стоит за зеркалом в глубине сцены, наблюдает за ними).

ЧЕМБЕРС. Ты когда-нибудь захаживал к проституткам?

ХИСС. К проституткам?

ЧЕМБЕРС. Мой брат часто бывал у проституток. Ты очень его напоминаешь.

ХИСС. Насколько я помню, никогда не пользовался услугами проституток.

ЧЕМБЕРС. О проститутках можно сказать много хорошего. К примеру, они всегда под рукой, когда нужны.

ХИСС. Они, конечно, всегда под рукой, но полагаться на них я бы не стал.

ЧЕМБЕРС. Что в проститутках важно, так это их легкая замена. Они – как автомобильные запчасти. И они хорошие, честные капиталисты.

ХИСС. Так ты веришь, что есть хорошие, честные капиталисты?

ЧЕМБЕРС. Должны быть, где-то. Знаешь, как определить хорошего, честного капиталиста?

ХИСС. Нет, не знаю.

ЧЕМБЕРС. Этот тот капиталист, который выходит из бизнеса.

ХИСС. А-а-а.

ЧЕМБЕРС. Спасибо, что согласился меня подвезти.

ХИСС. Да ладно тебе. Я все равно еду в ту сторону.

ЧЕМБЕРС. Какая красивая низина. Жить здесь – одно удовольствие.

ХИСС. Я об этом думал. Заезжал вон на ту ферму.

ЧЕМБЕРС. Ту ферму?

ХИСС. Да, прекрасное место. Дом, конечно, требует ремонта, но плюсы перевешивают. Отказался от этой идем. Моя жена предпочитает город.

ЧЕМБЕРС. Да, жена. Про жену забывать нельзя. Отличное место, чтобы растить детей. Такая ферма.

ХИСС. Это да.

ЧЕМБЕРС. Выращивать тыквы.

ХИСС. Тыквы?

ЧЕМБЕРС. Это моя мечта – собственное тыквенное поле.

ХИСС. Ты любишь тыквы? Тыквенные пирог? Тыквенные булочки? Тыквенный хлеб?

ЧЕМБЕРС. Нет, не особо.

ХИСС. Тогда зачем тебе тыквенное поле?

ЧЕМБЕРС. Тыква – вещь полезная.

ХИСС. В смысле?

ЧЕМБЕРС. Из тыквы получается прекрасный тайник.

ХИСС. Тайник?

ЧЕМБЕРС. Да.

ХИСС. И что там можно спрятать?

ЧЕМБЕРС. Всякие ценности. Если у тебя есть что-то ценное и тебе нужно это спрятать, я бы использовал в качестве тайника выдолбленную тыкву.

ХИСС. Но почему что-то прятать в тыкве?

ЧЕМБЕРС. У тебя возникала бы мысль искать что-то ценное в тыкве?

ХИСС. Теперь может и возникнуть.

ЧЕМБЕРС. Что ж, придется прятать ценности в кухонном лифте.

ХИСС. А если кухонного лифта у тебя нет?

ЧЕМБЕРС. В моих планах стать человеком, у которого обязательно будет и тыквенное поле, и кухонный лифт. Нужно заранее подготовиться к непредвиденным обстоятельствам. Потому что люди могут ополчиться на тебя. Люди, которым ты доверяешь. Люди, которых ты любишь. Люди, за которых ты продал бы душу. Они могут убить тебя на улицу, могут, лежа с тобой в кровати, перерезать тебе шею от уха до уха. И неважно, что ты обнажал им душу, делился с ними женщинами, боролся с ним в спортзале Только что вы были братьями на всю жизнь, а минутой позже он относится к тебе, как к сырному опарышу.

(Пауза).

ХИСС. Ты ходил в спортивный зал?

ЧЕМБЕРС. Каждый день, когда занимался борьбой. В молодости я занимался борьбой. Я сильнее, чем люди думают, когда смотрят на меня. Меня всю жизнь недооценивали.

ХИСС. Не верю я, что относился к кому-либо, как к сырному опарышу. Более того, не думаю, что когда-нибудь видел сырного опарыша.

ЧЕМБЕРС. Сырных опарышей предостаточно.

ХИСС. Ты видел сырных опарышей?

ЧЕМБЕРС. Я держал их в руках. Знаешь, что происходит с сырными опарышами?

ХИСС. Даже не хочу знать.

ЧЕМБЕРС. Их едят крысы. Просто пожирают.

ХИСС. Понимаю.

ЧЕМБЕРС. Моего брата мучили жуткие кошмары насчет крыс. Ты постоянно наводишь меня на мысли о нем. Дело в том, что ты правильный.

ХИСС. Я правильный?

ЧЕМБЕРС. Я тебе завидую. Твоей правильности. Все у тебя на месте. Я не такой. Никогда таким не был. Не получалось. Я толстею. Лысею. Выгляжу, как свинья. Не надо мне возражать. Я знаю, какой я. Когда свинья пытается выглядеть правильной, она выглядит гротескной. Опять же, потею я, как свинья. Ты, с другой стороны, похоже, вообще не потеешь.

ХИСС. Я потею.

ЧЕМБЕРС. Никогда не видел тебя потным.

ХИСС. Уверяю тебя, я потею. Такое случается.

ЧЕМБЕРС. Хотел бы увидеть, тебя потеющим. Думаю, это будет…

ХИСС. Что?

ЧЕМБЕРС. Даже свинья, знаешь ли, при определенных обстоятельствах может загипнотизировать змею.

ХИСС. Что-то я тебя не понимаю.

(Короткая пауза).

ЧЕМБЕРС. Видишь автомобиль позади нас.

ХИСС. И что?

ЧЕМБЕРС. Последние двадцать минут он следует за нами.

ХИСС. Да зачем кому-то следовать за нами?

ЧЕМБЕРС. В наше время надо быть очень осторожным. Я всегда сплю с заряженным револьвером под подушкой. Ты – нет?

ХИСС. Я предпочитаю спать со своей женой.

ЧЕМБЕРС. Револьвер – лучшая компания.

ХИСС. Не уверен.

ЧЕМБЕРС. Ты, похоже, любишь свою жену.

ХИСС. Мы очень близки. Если разлучаемся, иногда пытаемся наладить телепатическую связь.

ЧЕМБЕРС. Получается?

ХИСС. Обычно – нет. Но мы надеемся.

ЧЕМБЕРС. Я думаю, мужчина, действительно прочитав мысли женщины, которую любил, тут же сунет голову в газовую духовку.

ХИСС. Твоя жена вроде бы тебя любит.

ЧЕМБЕРС. Это великая загадка. Я люблю свою семью. Сделаю все, чтобы защитить их. А ты?

ХИСС. Полагаю, что да. Да.

ЧЕМБЕРС. Если я их потеряю, одному Богу ведомо, что я сделаю.

ХИСС. Я понимаю, о чем ты.

ЧЕМБЕРС. Думаю, что нет.

ХИСС. Однажды я думал, что потерял Принциллу, навсегда. Это было до нашей свадьбы. Мы ехали на танцы, сидели в такси с другой молодой парой. Он выглядела такой красивой, буквально светилась в ночи. Я думал, что никогда раньше не чувствовал себя таким счастливым, просто сидя рядом с ней на заднем сидении такси. А потом, внезапно, она сообщила нам всем, что обручена с парнем из Йеля по фамилии Хобсон. Я сидел, пытаясь улыбаться, тогда как остальные поздравляли ее. Думал, что мир подошел к концу. В тот момент не сомневался, что жизнь потеряла для меня всякий смысл.

ЧЕМБЕРС. Довериться женщине все равно, что перерезать себе горло. (Пауза. ЧЕМБЕРС смотрит на ХИССА). Что? Что такое?

ХИСС. Ничего.

ЧЕМБЕРС. Кровь разом отлила от твоего лица. Надеюсь, я чем-то тебя не расстроил.

ХИСС. Просто мой отец покончил с собой, перерезав себе горло, когда я был ребенком. Не знаю, помню ли я этот момент, да и вообще помню ли отца. Но иногда, закрывая глаза, я это вижу, у себя в голове.

ЧЕМБЕРС. Он доверял твоей матери?

ХИСС. Да, думаю, да.

ЧЕМБЕРС. Тогда понятно.

ХИСС. Воспоминания таятся в голове, ты думаешь, они забылись, но потом что-то происходит, ты делаешь и говоришь такое, что совершенно тебя удивляет, и ты осознаешь, что они никуда не делись, это давние, вроде бы похороненные навсегда страхи, эти печали и ужасы, и они все время вели тебя в места, куда ты идти совершенно не собирался. Ты смотришь в зеркало и видишь, что на тебя смотрит совершеннейший незнакомец.

ЧЕМБЕРС. Никто ничего забыть не может. (Пауза. ЧЕМБЕРС оглядывается в сторону НИКСОНА). Они по-прежнему следуют за нами.

ХИСС. Просто едут в том же направлении, что и мы.

ЧЕМБЕРС. Я в этом сильно сомневаюсь.

ХИСС. А чего именно ты боишься?

ЧЕМБЕРС. Я ничего не боюсь.

ХИСС. Ты думаешь, эти люди следят за нами. Ты спишь с заряженным револьвером. Ты должен чего-то бояться.

ЧЕМБЕРС. Я тревожусь. Как и положено здравомыслящему человеку.

ХИСС. И что тебя тревожит?