Звездный рубеж Кук Глен

Глава шестнадцатая:

3050 год н.э.

Основное действие

У трейлера собрались шесть лучших людей Мойше. Они были чернее тучи, застегивались на ходу и проверяли оружие. Каждый был вооружен пистолетом, ручным коммуникатором, противогазом и чем-нибудь еще, что посчитал нужным захватить. Все до одного не выспались и изо всех сил терли покрасневшие глаза. Бен-Раби прислонился к косяку входной двери. У него все еще дрожали колени.

– Ребята, вы согласны драться, чтобы спасти моего друга Мауса?

– Мы в игре, шеф, – бросил кто-то.

– Он всего лишь иммигрант, как вы знаете.

– Если б мы были не согласны, нас бы тут не было, Джек.

– Мы готовы, сэр, – проговорил другой. – Теперь он один из нас. Лично мне он никогда не нравился. И мою девушку увел. Но своих надо защищать.

– Клаус, ты просто хочешь подраться, – заметил третий.

– Ну и что ж? Теперь у меня есть предлог.

– Хорошо-хорошо, – вмешался бен-Раби. – Успокойтесь. В этом пироге есть изюминка. Наверняка в деле замешана та сангарийка.

– Да? Может, на этот раз нам удастся довести дело до конца?

– Ну, я как-то уже пытался, только вот поддержки не получил.

– Сейчас плакать о ней никто не будет, капитан.

Мойше вздрогнул и взглянул говорившему в глаза. В них не было желания нанести оскорбление. Они с Маусом были назначены капитанами временных полицейских подразделений, в то время как Киндервоорт был капитаном постоянной службы безопасности корабля. Сейнеры редко называли друг друга по званию или должности.

Мойше усмехнулся:

– Я думаю, что вы все идиоты. И спасибо вам за это. Я вернусь через минуту.

Он вошел в штаб и просмотрел, сколько на планете сейнеров. Их число уменьшалось. Ночью, когда почти все закрыто, туристу делать нечего. Мойше послал в службу движения «Даниона» сигнал тревоги, означающий чрезвычайное происшествие и отмену увольнений на планету до специального распоряжения. Значит, часа через четыре на Сломанных Крыльях не останется ни одного сейнера, не принадлежащего к службе безопасности.

Он вышел из штаба.

– Пошли!

Ребята заулюлюкали, как сбежавшие с урока мальчишки.

Мойше волновался за них. Эти парни думали, что им предстоит развлечение. Пришлось их приструнить, а то с таким настроением они могли влипнуть.

Бен-Раби загрузил их в бронетранспортер космической пехоты и занял место водителя. Двигатель завелся с первого раза. Машина под грохот гусениц рванулась к Старому Городу. Мойше был так встревожен, что не сразу вспомнил о глушителях.

Грохоча по пустым ночным улицам, бен-Раби пытался угадать действия Мауса. Куда мог отправиться Шторм? Это зависит от дичи. Если он ее потерял, то склад, который сыграл такую важную роль в их первом задании, был тем самым местом, где можно было снова взять след. Сангарийцы – от своей заносчивой храбрости или просто глупости – могли снова им воспользоваться.

Лабиринт высоких, прижатых друг к другу старых кирпичных домов давил почти физически. Мойше углублялся все дальше и дальше в чернильную тишину Старого Города. Район складов был неприятным местом. Запах нищеты и застарелого зла сочился из каждого переулка, из каждой двери. Бен-Раби бросило в дрожь. Он прибавил скорость.

– Уже близко, парни.

Он свернул на улицу, которая вела к нужному складу, и резко, с жутким скрежетом, остановил машину.

Вспышка, оставившая под веками сполохи голубого пламени, сообщила, что в полуквартале от цели уже идет схватка. Не на старом месте. Сангарийцы им явно не пользовались.

– Ощетинились, парни! Кажется, мы его нашли.

Еще одна вспышка. Мойше отъехал, чтобы не загораживать улицу.

– Выходите все. Вольно!

Бен-Раби взял карандаш и прямо на тротуаре набросал схему. Он сам удивился, с какой легкостью припомнил расположение Старого Города. Столько лет прошло…

– Ник, ты и Клэр пойдете отсюда. Клаус, возьми Майка и Вилли и заходите с этой стороны. Мы с Крафтом идем прямо по улице. Проверить коммуникаторы! Вперед, парни.

Ослепительные лазеры продолжали свою бессмысленную дуэль. Бен-Раби и Крафт, прячась в тени, двинулись вперед и вскоре обнаружили одного из дуэлянтов.

Мойше присмотрелся к схеме стрельбы.

Осаду склада вели трое. Изнутри отстреливался один. И явно достаточно умелый, чтобы сдерживать этих троих.

– Должно быть, они уже кого-то потеряли, – предположил Мойше. Было очевидно, что осаждающие порядком нервничали.

– Может быть, они его просто там держат для кого-то другого.

– Может быть.

Ситуация выглядела несколько странно. Человек на складе вел себя не так, как Маус. Тот не стал бы терять время и отстреливаться. Он предпочитал атаку.

– Что ты видишь? – спросил Мойше. Его спутник смотрел через инфракрасные очки.

– Их только трое. Забавно. Похожи на пиратов.

– Что? Дай-ка мне.

Мойше надел очки. Крафт прав. На штурмующих были боевые скафандры Мак-Гроу. Что за черт? Для Мак-Гроу это вражеская территория.

Но тогда внутри мог оказаться и Маус – если там и в самом деле были пираты. Теперь они объединились с сангарийцами. Шторма могли ранить… Шепотом отдавая приказы в наручный коммуникатор, Мойше расставил своих людей на позиции за спиной снайперов.

– Готовы? По команде стреляйте. Огонь!

Дело пошло не гладко. У сейнеров не было того, что нужно, чтобы убить человека хладнокровно и неспровоцированно. Завязалась жаркая перестрелка, в конце концов двоих удалось уложить, третий сбежал, получив раны, которые не скроет ни одна пластическая операция.

И все же Мойше тревожился. Слишком просто все выходило.

Бен-Раби менялся. В нем все громче говорил параноидальный охотник, в которого его превратило Бюро. Но сам он этого не осознавал.

– Все чисто, Маус! – крикнул он. Ему в ноздри била вонь озона и раскаленных кирпичей. Вдруг его окружило облако пара, поднявшееся из лужи, оставленной запрограммированным послеобеденным дождем. Два лазерных разряда взяли его в вилку. Он метнулся к прикрытию.

– Проклятие, что там с этим мерзавцем? Он что, в трансе убийцы, что ли? Дай мне парализатор, – приказал он Крафту, который от страха не мог шевельнуться. – Его, наверное, порядком потрепало. Вот. Возьми это. – Он кинул сейнеру свое оружие. – Давай. Соберись. Тебе придется мне помочь. Открывайте огонь, ребята, но поосторожнее. Я его парализую.

Парализатор, конечно, Мауса не обрадует, но альтернативы, которые приходили в голову бен-Раби, были куда менее приятными.

Лучи поставленных на минимум лазеров чиркали по рыжему кирпичу склада, превращая ночь в жуткий фейерверк. Вся улица внезапно ожила, теперь она трещала и искрилась. В воздухе, подобно призракам, плясали легионы теней. Ответный огонь стал неровным и полностью неэффективным. Мойше обнаружил его источник, тщательно прицелился и спустил курок.

– Иди туда! – прохрипел он Крафту. Пронзительный визг парализатора не смолкал, пока несколько сейнеров не проскользнули в ворота склада.

Через несколько минут один из них показался из окна.

– Ты накрыл ее, Мойше! – крикнул он.

– Ее? Что ты бормочешь?

– Это женщина. Ты ее вырубил чисто. Кажется, нервная система не повреждена.

Иногда парализатор выкидывал жуткие штуки с нервной системой жертвы. Мог привести к смерти или увечью. Это не часто, но бывало.

– Это Штрехльшвайтер?

– Нет. Иди сюда, она приходит в себя.

– А что с Маусом?

– Никаких признаков.

Женщина, подумал Мойше, направляясь к складу. Что за черт? В этом деле только две женщины. Эми и Мария. Если это одна из них, есть от чего взвыть.

Но сангарийка здесь, на Сломанных Крыльях. В этом он был уверен.

Когда Мойше вошел в комнату, из которой велась стрельба, женщина лежала, перевесившись через подоконник, и судорожно дышала. Плечи ее согнулись под тяжестью поражения. Мойше смотрел на нее с другого конца комнаты. Со спины она была на кого-то смутно похожа.

– Шеф здесь, леди, – проговорил один из его людей достаточно дружелюбным тоном.

Женщина оперлась на подоконник и повернулась.

– Элис!

Голос его был как у придушенной жабы.

– Томас.

На его сознание обрушились молоты тьмы. Руки, легкие как крылья мотыльков, пытались вытащить его оттуда. Чей-то голос за несколько световых лет спросил:

– Что с тобой, Мойше?

Несмотря на дополнительный эффект от появления этой женщины во плоти, приступ длился считанные секунды. Дрожа и холодея, бен-Раби все же взял себя в руки.

Элис стояла, опираясь па грязный подоконник, дыша прерывисто и неглубоко. Лицо ее было странно неподвижным, несмотря на очевидные попытки изобразить целую гамму чувств. «Шок?» – спросил себя Мойше. И попытался заглянуть внутрь себя. Вот он точно был в шоке. Дрожа, он рухнул в пыльное старое кресло и уставился на невероятный призрак прошедшего романа. Мысли путались и кружились в водовороте хаоса. Душа стонала от муки, как в те давние времена знакомства с сейнерами. Все демоны, которых, как он считал, им с Головастиком удалось сковать, рвались теперь с цепи и вылезали из клеток. Необъяснимый символ, который он звал образом пистолета, то и дело вспыхивал и гас, как чудовищная неоновая реклама душевной болезни.

На этот раз Мойше не потерял сознание. Но и внутреннего равновесия не обрел. Он боролся с тем, что происходило у него в голове, отбиваясь от этого и одновременно пытаясь его анализировать.

В этих древних призраках что-то слегка изменилось. Они чем-то отличались от своих предшественников. Может быть, их исказило время, и они постарели и расплылись. Кто это орет?

– Мойше! Проклятие, что с тобой? – спрашивал Клаус. – Женщина, что ты с ним сделала?

Мойше слышал, но не отвечал. Что он мог сделать? Что мог сказать? Он не находил ответа ни Клаусу, ни Элис. Он не ожидал встретить ее снова даже на тесной Луне Командной. И уж конечно, не на окраинах Конфедерации, в тысяче световых лет от сцены их страсти и боли. Слишком невероятное совпадение… И все же вот она, сидит перед ним, неотвратимо реальная, как сама смерть.

Мойше сжал виски запястьями: голова раскалывалась мучительной болью, потом ухватился за живот – почти забытая язва вдруг неожиданно и весьма неприятно напомнила о своем существовании. Мысли кружились и ревели, как вспененный поток. Казалось, мозг сползает с фундамента. Все барьеры рушились. Менялись взгляды. Если ему не удастся ухватиться за спасительную нить и выбраться из половодья воспоминаний, его душа окажется в каменной пустыне, выжженной и голой, как разбомбленный город.

Ему удалось уловить отблеск реального мира. Он дернулся, как собака от удара плетью, рванулся вперед, хватаясь тысячью мысленных рук за топкий берег. Если бы продержаться до тех пор, пока он не найдет Мауса…

– Ты как? – спросила Элис.

Ее голос изменился. Он стал старше. Не таким музыкальным. Огрубевшим от прожитых лет.

Ее вопрос был совершенно бессмысленным. Всего лишь шум, призванный нарушить жуткое молчание. Мойше ответил не сразу. Его люди следили за ним с удивлением и растерянностью, им было не по себе от сознания, что перед ними обнажается душа.

– В порядке, – наконец промямлил Мойше. – А ты как?

– Теперь тоже в порядке.

Но это было не так. Ее отчаянно трясло. Обычная реакция на шок парализатора. Еще ее должен бить озноб.

– Почему эти люди в тебя стреляли? – спросил он, пытаясь обрести стабильность, сосредоточившись на деле. – Что ты здесь делаешь?

– Это была девочка, Томас. У нее были твои волосы и глаза.

– Заткните ей рот!

Все кружилось и горело. Глубоко внутри топкий берег начал сдавать. Демоны выли и хохотали. Безумный символ пистолета целился прямо в лицо Элис.

– Майк, – прохрипел Мойше. – Возьми двоих людей и гляньте на улицу, нет ли там людей Мак-Гроу.

Вторая отчаянная попытка овладеть собой не удалась. Берега размывались под напором безжалостного потока.

– Почему ты здесь? – прохрипел он.

– Я думала, все это умерло, – отозвалась она. – Я думала, я это забыла. Но я не могу, Томас. Уходи. Оставь меня в покое.

Оставить ее в покое? Да. Отлично. Но как же он заставит ее оставить в покое его?

– Леди, шеф задал вам вопрос, – прорычал один из его людей, кажется, Николае. – Отвечайте!

– Полегче, Ник. Давление здесь ни к чему. Это личное, к делу не относится.

Он заговорил слишком поздно.

– Не относится?

Рука сейнера стремительной змеей метнулась к лицу женщины. Удар поверг ее на пол. Сейнер на лету схватил ее за волосы и дернул. Она закричала, но ее крик не долетел до Мойше.

До него дошло только, что ее волосы, лицо и горло остались в руке Николаев. Сейнер поднял свой трофей, похожий на сморщенную, высохшую голову Горгоны. Лишившись маски, женщина смутно кого-то напоминала, но она уже не была старым призраком бен-Раби.

– Мойше, это все подстроено!

Бен-Раби не мог сдержать нервного смешка.

– Я и сам подстроен. Ник.

– Теперь говори, – обрушился Николае на женщину. – Что за игру ты затеяла?

– Не старайся, Ник. Мы ничего не добьемся. У нас нет необходимого оборудования. – Теперь на глазах женщины не было слез. Ее лицо выражало только страх. – Да и ничего нового она не скажет, – добавил Мойше.

Ему не нужно было оборудование. Сквозь хаос в голове забрезжило сильное подозрение. Кто-то обрабатывал его, и он даже догадывался, кто и зачем.

– Эй, Мойше, – окликнул его кто-то. – Майк говорит, что у нас неприятности. Люди Мак-Гроу. Около дюжины. Возле броневика.

Мойше постепенно брал себя в руки.

– Это была ловушка. Но их план пошел наперекосяк. – Он повернулся к женщине. – Пиратов в сценарии не было, ведь так?

К его удивлению, она ответила. Качнула головой.

– Передай Старику, пусть заведет гримеров получше. Ник, нам надо сматываться. Попробуй связаться с Киндервоортом по второму тактическому. Скажи ему, что нужна конвойная команда. Флотские сами позаботятся о своем броневике.

Мойше с трудом обретал обманчивый внутренний мир. И знал, что надолго этого не хватит. Надо поскорее кончать. Скоро он снова сорвется. Последняя соломинка сломала спину верблюда. Отныне каждый период спокойствия будет стоить ему все большего напряжения воли, обреченного в конце концов на провал. И разрушение пойдет быстрее, как только спадет накал борьбы за существование.

Мойше уже доводилось видеть такое у своих товарищей-агентов. Сейчас он находится на начальной стадии спонтанных, бесконтрольных, неуправляемых последствий депрограммирования искусственной личности. И процесс пойдет бурно. В его подсознании уже столько личностей, что он может потерять связь со всеми.

– А как быть с женщиной? – спросил Николае.

– Оставьте ее. Наш противник не она.

– Мойше, – сказал другой. – Ярл говорит, чтобы мы ждали его около Бабника Джонса. Ты знаешь, что он имеет в виду?

– Да. Это статуя в старом парке. Передай Майку. Он знает, где это. Ник, ты впереди. Ребята, держитесь плотнее. – Он повернулся к женщине. – До свидания.

Мойше не знал, что еще ей сказать. Она с видимым облегчением пожала плечами. Они выскользнули через заднюю дверь, пробежали квартал, прячась в тени. Бен-Раби начал беспокоиться о времени. Он достаточно долго не был на работе. Сколько еще займут поиски? Но все казалось так просто…

До него донеслись выстрел и крик. Вторая пуля отскочила от кирпичной стены над головой бен-Раби. Камни мостовой превратились в стрелы, терзавшие его грудь и не дававшие вжаться в спасительную землю.

«Тени моего последнего пребывания на Сломанных Крыльях», – подумалось ему.

Ребята отвечали огнем на огонь. Лучи их лазеров скользили по кирпичным стенам зданий, загородивших аллею, где укрылся стрелок.

– Давайте, ребята! – рычал бен-Раби. – Стреляйте в него, а не в стены, черт вас возьми!

Четвертая пуля ударила в мостовую, и осколки камня угодили ему в лицо. Стирая капли крови, он подумал: почему убийца выбрал именно его? Может быть, это человек Марии?

Где Ярл? Где Маус со своими людьми?

– Проклятие, ребята, вы что, не понимаете, что это вам не компьютерная стрелялка?

Да где же Маус, с исчезновения которого и началась вся эта заварушка? На Мойше снова накатили эмоции, неуправляемые и спутанные. Он попытался взять себя в руки и не смог. Запрограммированная личность начала процесс саморазрушения. Единственным якорем, который удерживал его, была тяжелая, жаркая ярость.

У него за спиной послышался шорох подошвы по мостовой. Мойше перекатился, выстрелил, попал в ногу. Человек закричал и бросился под прикрытие.

Стрелок, вооруженный древним пистолетом, убегал бухающими шагами. Мак-Кленнон… Бен-Раби успел во второй раз выстрелить в свою жертву, прежде чем та скрылась из виду.

Еще одна тень скользнула под прикрытие дверного проема.

Программа Мойше прекратила саморазрушение.

Его чувствительность выросла до таких высот, которые обычно достигаются только лекарственной стимуляцией. Он чувствовал животом каждую неровность, каждую выщербину мостовой. Казалось, он слился в единое целое с грязью, оставленной запрограммированньм дождем. Он видел серый и буроватый камень, ослепительные искры и вспышки из очередного дула, слышал удар пули, щелкнувшей по кирпичу над его головой. Он чуял запах сырости и серных испарений болотистой атмосферы, с которыми не могла справиться система кондиционирования. Казалось, он даже чувствовал привкус чего-то соленого.

Стоп! Это в уголок рта течет кровь с разбитого осколками щебенки лица.

Он отполз в сторону. Еще четыре метра – и кандидату в убийцы придется высунуться из-под прикрытия, чтобы продолжать огонь. Прыжок… вышло! Противник выстрелил. Мойше выстрелил в ответ и услышал крик. Люди бен-Раби бросились в аллею вслед за ним.

Ударом ноги Мойше выбил пистолет из руки несостоявшегося убийцы.

– Этот клоун такой же недотепа, как и вы, ребята. Идите сюда! Шевелите ногами, или я сам вам помогу.

Он грозно взмахнул парализатором.

На улице, которую они только что покинули, раздались крики. Он выстрелил навскидку, поворачиваясь, и бросился за своими людьми. Боль от телесных ран гнала его, как зверя, за которым охотятся.

«Кто я? – думал он. – Это на меня не похоже. Я не боевик. Гундакар Нивен? Нивен, кажется, был крутым типом».

Адреналин вызвал у него новый приступ дрожи. На службе Бюро ему уже приходилось испытывать такое, но он никогда не мог сравниться с Маусом в хладнокровии под огнем. Он всегда пугался, трясся, и ему постоянно приходилось бороться с желанием обратиться в бегство.

Может быть, именно поэтому он пережил несколько партнеров, подобных Маусу.

Но их тоже программировали для своих ролей.

На этот раз, кажется, он сработал хорошо. Он показал хладнокровие закаленного бойца и стрельбу, когда была пора стрелять. Даже и не знал, что он на это способен.

После дюжины петель и поворотов он замедлил шаг и, стараясь выглядеть туристом, направился к памятнику Джонсу. Его люди шли за ним.

Памятник не изменился. Это была все та же высокая бронзовая статуя, окруженная тем же маленьким парком, границы которого очерчивали завезенные сосны и кусты. Между деревьями и памятником располагалась дюжина подсвеченных фонтанов, где в непрестанно падающих струях плескались морские нимфы.

Парк был сердцем оазиса в пустыне Старого Города. Окружающие улицы вели к нескольким музеям, к опере, библиотеке и аккуратненьким лавочкам, рассчитанным на богачей. Здесь же располагались дома, принадлежавшие старейшим семействам города. Площадь стойко держалась, отказываясь, признавать, что звезда Старого Горда давно закатилась. В приходящих в упадок городах обычно есть несколько таких жемчужин.

Глава семнадцатая:

3050 год н.э.

Основное действие

Бабник Джонс попал в число замечательных людей по чистой случайности. Он никогда не был героем. В списках покорителей космоса он стоял в конце. Подвиг его заключался в том, что он прибыл на Сломанные Крылья раньше всех. Местных школьников учили, что он герой, Магеллан космоса, но этот миф не имел никакого отношения к реальности. Планету эту он открыл совершенно случайно и даже не по своей воле. Корабль его рухнул на Крылья потому, что пушки полицейского корвета Палисарианского Директората повредили бортовой компьютер. Джонс и его команда – женщины, представленные в виде фонтанных нимф, – прятались здесь несколько месяцев. Потом, не в силах больше выносить жару, сырость и жуткую вонь, они дали сигнал SOS. Корвет их и подобрал. Старый Бабник кончил свои дни в каталажке.

Мойше помедлил в тени. Он смотрел на статую и видимые над деревьями верхушки танцующих струй.

– Ярл на связи, – доложил связист.

– Ярл? Где ты? – Мойше взялся за передатчик. – За нами погоня.

– Буду через пять минут, Мойше. Помимо голоса Киндервоорта, до Мойше доносились еще какие-то странные звуки.

– Что там происходит, Ярл?

– Пикет. Неприятности с местными. Мы их успокаиваем.

– Не возитесь долго. Мы оторвались от них всего лишь на пару минут.

Николае прижал передатчик к уху и покачал головой.

– Майк в трех кварталах отсюда. Он говорит, что они отходят. Может быть, они нас слышат.

– Ярл, кажется, пока у нас порядок. Возможно, они сматываются. Мы будем ждать на северной стороне. Есть вести от Мауса?

– Пока нет, Мойше. Отбой.

– Отбой.

Бен-Раби отключил передатчик и оглядел парк через инфракрасные очки. Он выглядел совершенно мирным. Мойше двинулся к Бабнику.

Вспышка.

– Черт! Неужели опять? Второй раз со сковородки в огонь? А может быть, и нет. Стреляли не сюда. Еще три выстрела. Там идет драка. Маус? Перестрелка казалась небольшой, дуэлянтов было всего двое, они меняли позицию от выстрела к выстрелу. Один из них вооружен только парализатором.

– Ник, оставайся здесь. Я проверю. Мойше рысцой побежал к Бабнику. Действие, казалось, развертывается между фонтанами позади памятника. Бен-Раби выглянул из-за деревьев. Он попытался разглядеть дуэлянтов, но те прекратили стрелять. Все кончено? Он скользнул к статуе. Бабник мог послужить отличным высоким наблюдательным пунктом.

Снова стрельба. Парализатор, кажется, среди дальних деревьев. Лазер – между фонтанов. Обладатель лазера, освещаемый светом фонтанов, двигался очень осторожно.

Мойше взобрался на пьедестал Бабника, возвышавшийся метра на три от земли, и устроился между сапог старого бандита. Пьедестал действительно оказался отличным наблюдательным пунктом, но с него чертовски трудно будет быстро спрыгнуть. Мойше наклонился вперед, пытаясь разглядеть дуэлянтов.

Хотя дальний стрелок прятался в темноте, Мойше обнаружил его первым. Ближний оставался скрыт воздушным жемчугом струй и разноцветным, переменчивым освещением фонтанов. Шелест падающей воды завораживал.

Луч лазера полоснул по сосне. Мягкий ветерок донес пряный дымок горящей хвои. Дальний дуэлянт ответил одиночным выстрелом. На мгновение стало видно его лицо.

Маус.

На этот раз никаких сомнений.

Шторм схватился за левую руку и метнулся на новую позицию. «Какого черта? – подумал Бен-Раби. – Что этот идиот делает здесь с одним парализатором?»