Королева Елизавета II Кош Алекс

1970-е

На выборах 1970 года победу одержала Консервативная партия. Пост премьер-министра занял Эдвард Ричард Джордж Хит. Во второй половине предыдущего десятилетия британская экономика, пережившая множество реформ, проводимых правительством лейбористов, оказалась в затяжном кризисе. Рост государственных расходов на систему здравоохранения, содержание чиновничьего аппарата на местах и в конечном итоге ничем не оправданное давление на бизнес привели к инфляции, за которой неизбежно последовало падение покупательной способности населения.

Кабинет Эдварда Хита приступил к оздоровлению экономики, сокращая расходы и стремясь уменьшить налоговую нагрузку. Как следствие, в стране начались забастовки, включая всеобщую забастовку 1970 года, прекратить которую удалось ценой договоренностей с главами профсоюзов. Однако остановить маховик забастовочного движения не удавалось. В 1971-м забастовали автомобилестроители, в 1972-м – портовые рабочие. На объективные социальные проблемы накладывалась еще и война во Вьетнаме, в которой Великобритания поддерживала США.

Взрывной рост популярности левых идей и движений, наблюдавшийся во второй половине 1960-х годов, во многом затронул и такую, казалось бы, консервативную страну, как Великобритания. Возле американских военных баз то и дело происходили демонстрации протеста. Британские левые силы, давно и успешно вписанные в общую картину национального политического истеблишмента, с удивлением обнаружили, что их лозунги и идеология уже не соответствуют запросам общества.

В то же время в Северной Ирландии продолжалась ожесточенная борьба между правыми протестантами и католическим меньшинством, направляемым леваками, которые охотно жертвовали кровью сограждан ради продвижения своих идей. После стычек в Дерри, 10 марта 1971 года, боевики так называемой «Временной Ирландской Армии» застрелили трех солдат полка Королевских горных фузилёров. Все трое были родом из Шотландии, двое из погибших являлись родными братьями. Ситуация усугублялась тем, что военнослужащие в тот момент находились в увольнении, то есть оружия при себе не имели.

Это преступление вызвало правительственный кризис в Лондоне. Министр внутренних дел Великобритании Р. Модлинг, выступая в палате общин, заявил: «Битва с террористами, в которую мы вступили, будет вестись в полную силу и с полной отдачей…»

Предъявить кому-либо обвинения так и не удалось. Инцидент в Белфасте между тем привел к перестановкам в правительстве Северной Ирландии и общей радикализации ситуации в Великобритании.

Четвертого декабря 1971 года в Белфасте боевики «Ольстерских добровольческих сил» заложили бомбу в баре «Макгёрк», заполненном ирландскими католиками. Обрушение здания привело к гибели 15 и ранению 17 человек. Данный теракт стал самым кровавым за все время конфликта в Северной Ирландии.

Британская полиция долгое время не могла определить, кто же на самом деле заложил бомбу и кому вообще могла быть выгодна гибель католиков. В целом полицейские следователи склонялись к мысли, что в теракте повинна все та же ИРА (Ирландская республиканская армия), однако со временем стало известно, кто же на самом деле стоял за этим гнусным преступлением.

Однако самые страшные события произошли в воскресенье, 30 января 1972 года. Сегодня события того дня выглядят полнейшим абсурдом, но нужно понимать общую радикализацию обстановки в Северной Ирландии того времени. Протестантам-лоялистам и стоящей на их защите армии «боевики ИРА» со своими ужасными бомбами виделись буквально на каждом углу. Армейский патруль в католическом районе зачастую подвергался бомбардировке камнями, кирпичами, да и вообще всем, что под руку попадет, причем особо отличались в этом деле школьники. Британские военные, которым выпало нести службу в тех краях, готовы были ехать куда угодно, хоть в Антарктиду, лишь бы не находиться внутри постоянно гудящего осиного гнезда, которое в те годы представляли собой Белфаст и другие города Северной Ирландии. Местом, где случился жуткий расстрел мирной демонстрации, стал Богсайд – католический анклав в городе Дерри, окруженный преимущественно районами, которые заселяли протестанты-лоялисты.

Политика британского правительства в отношении североирландских подданных католического вероисповедания не может сейчас вызывать ничего, кроме искреннего недоумения. Фактически каждый ирландец-католик находился под подозрением и был ограничен в гражданских правах. При этом католики подвергались преследованиям со стороны властей, их выселяли и заключали под стражу без объяснения причин. Экономический кризис, вызванный правлением лейбористов, только подогревал антибританские настроения среди католического населения Северной Ирландии, радикализируя безработную молодежь и приводя к все новым и новым стычкам.

В январе 1972 года католическая Ассоциация в защиту гражданских прав предложила провести мирное шествие с целью довести до властей требования прекращения политики интернирования. Согласно плану, шествие должно было начаться на Бишоповом поле и оттуда двинуться к зданию «Гилдхолл», где предполагался митинг с участием члена палаты общин Б. Девлин и известного лейбориста лорда Брокуэя. На шествие собралось около 15 тысяч человек. В 14:45 манифестанты начали движение по улицам Богсайда, однако, дойдя до конца Уильям-стрит, вынуждены были остановиться, так как путь им преграждали бронемашины 1-го батальона парашютистов под командованием подполковника Дерека Уилфорда. Когда лидеры шествия заявили о незаконности действий военных, по манифестантам был открыт огонь резиновыми пулями и применен нервно-паралитический газ. В ответ немедленно полетели камни, и тогда парашютисты открыли огонь на поражение, применяя штатное боевое оружие.

Впоследствии свидетели этой бойни показали, что военные открыли огонь без предупредительных выстрелов в воздух и, что самое страшное, продолжали вести огонь по людям, оттаскивающим раненых, а потом не давали проехать к месту происшествия каретам скорой помощи. Было убито 13 безоружных демонстрантов, среди которых оказались шестеро несовершеннолетних и один священник.

Расстрел 30 января взорвал Ирландию. Официальное расследование, проведенное британскими властями в 1972 году, обвинило во всем демонстрантов, признав в итоге, что солдаты открыли огонь из боевого оружия исключительно в целях самозащиты. Такая трактовка шокировала католическое население. «Временная ИРА» опубликовала заявление, в котором объявила о готовности мстить за каждого убитого.

Религиозное противостояние в Северной Ирландии затянулось на тридцать лет. Только в 1998 году ИРА заявила о прекращении боевых действий в отношении протестантов-лоялистов: все эти годы гремели взрывы, гибли ни в чем не повинные люди, а градус взаимной ненависти поднимался все выше и выше.

Осень 1973 года принесла новый масштабный конфликт на Ближнем Востоке, названный позже «Войной Судного дня». Шестого октября силы арабской коалиции внезапно атаковали израильские позиции на Синае и Голанских высотах. Египетские войска успешно пересекли Суэцкий канал. Израиль, каким-то образом не разглядевший военные приготовления своих противников, оказался в крайне сложной ситуации. Объединенные арабские силы атаковали внезапно, в праздничный для всех иудеев день, когда большая часть военнослужащих разъехалась по домам, а боевое дежурство военно-воздушных сил проводилось сокращенным порядком.

Неожиданность удара поначалу принесла успех силам арабской коалиции, но воспользоваться его плодами арабы не смогли. В течение ближайших трех суток Израиль полностью мобилизовал свои вооруженные силы и перешел в контрнаступление, которое в итоге закончилось сокрушительным поражением арабов. Только отчаянное вмешательство высшего руководства СССР, угрожавшего миру едва не ядерной войной, спасло арабов от полного разгрома. На момент подписания мира израильские силы стояли в сорока километрах от Дамаска и заметно углубились на территорию Египта, блокировав город Суэц.

Новая война на Ближнем Востоке имела серьезнейшие последствия для многих народов на планете. Арабские страны, униженные очередным разгромом, 17 октября 1973 года заявили, что более не будут поставлять нефть странам, поддержавшим Израиль в ходе этого конфликта. В первую очередь это касалось США и их союзников в Западной Европе. В марте 1974 года эмбарго под давлением Штатов пришлось спешно отменять, однако цена сырой нефти поднялась вчетверо – с трех до двенадцати долларов за баррель.

Для промышленных стран такой рост цен на важнейшее стратегическое сырьеоказался подлинным шоком. Нефтяные компании немедленно взвинтили цены на моторное топливо, что привело к коллапсу транспортных отраслей европейских держав.

Британский премьер-министр Эдвард Хит обратился к населению с просьбой сократить расходы топлива, а зимой по возможности отапливать всего одну комнату в доме. Длинные очереди на бензозаправках стали обыденным явлением. Пользуясь моментом, профсоюзы устроили новую, более мощную, чем прежде, волну забастовок. Резко упали объемы производства в сталелитейной и химической промышленности, а британский автопром, и так не выдерживающий конкуренции с европейскими производителями, перешел в фазу хаотического развала.

В конечном итоге правительство Э. Хита вынуждено было ввести трехдневную рабочую неделю в промышленности, но это решение привело к еще худшим последствиям.

Итогом плачевного управления страной стала победа лейбористов в 1974 году. Премьер-министром снова стал Гарольд Вильсон, известный своей реформой образования и девальвацией фунта стерлингов в 1967-м. Путем долгих переговоров с профсоюзными вождями Вильсону и его соратникам удалось несколько стабилизировать обстановку в экономике, которая находилась в тяжелом кризисе из-за роста нефтяных цен, однако уже в марте 1976-го Вильсон внезапно подал в отставку. Одной из причин, как выяснилось позже, стало обвинение в сотрудничестве с КГБ СССР, и, видимо, небезосновательное. Ее Величество Елизавета II утвердила отставку премьера мгновенно, даже без обычных в таком случае кулуарных консультаций с лидерами фракций.

Пятого апреля 1976 года премьер-министром стал Леонард Джеймс Каллагэн. Опытнейший политик, Каллагэн сразу же стал предпринимать попытки уравновесить интересы британских бизнесменов и профсоюзных боссов, обещающих все новые и новые стачки, способные окончательно добить британскую экономику. На начальном этапе идеи Каллагэна имели некоторый успех, но зимой 1978–1979 годов по стране прокатилась новая волна забастовок.

Двадцать восьмого марта 1979 года парламент объявил вотум недоверия кабинету Каллагэна. Правительство оставалось в подвешенном положении до выборов мая 1979 года, когда Британия, уставшая от левых экспериментов в экономике, образовании и здравоохранении, отдала свои голоса консерваторам.

Премьер-министром стала Маргарет Хильда Тэтчер, вошедшая в историю как «железная леди» британской политики.

1980-е

Маргарет Тэтчер (урожденная Робертс), первая женщина в Европе, занявшая пост премьер-министра, родилась 13 октября 1925 года. Отец ее, хозяин двух бакалейных магазинов в городе Грантеме, принимал активное участие в общественной жизни, будучи олдерменом и методистским пастором. В 1945–1946 годах был мэром Грантема.

Маргарет и ее старшая сестра Мюриэл воспитывались в строгих традициях методистской церкви, что, безусловно, наложило свой отпечаток на всю дальнейшую жизнь и политическую карьеру будущего премьер-министра Великобритании.

После окончания школы для девочек Кестевена и Грантема юная Маргарет поступила в Сомервиль-колледж Оксфордского университета, где в течение четырех лет изучала химию. В 1947 году Маргарет Робертс получила диплом с отличием второй степени, став бакалавром естественных наук. Переехав после окончания университета в Колчестер, графство Эссекс, Маргарет вступила в местную ассоциацию Консервативной партии. На партийной конференции 1948 года председатели ассоциации были настолько впечатлены Маргарет Робертс, что немедленно предложили ей принять участие в выборах, хотя она не входила в одобренный список кандидатов от Консервативной партии. В итоге Маргарет стала кандидатом только в 1951 году и была включена в официальный избирательный список. Комитет по этому случаю организовал праздничный обед, где Маргарет познакомилась с успешным бизнесменом Денисом Тэтчером, который позднее станет ее мужем.

Первые кампании 1950 и 1951 годов Маргарет Робертс проиграла: округ Дартфорд, откуда она баллотировалась, традиционно поддерживал лейбористов. Несмотря на это, ей, как единственной женщине-кандидату, удалось привлечь внимание прессы и симпатии значительной части избирателей. В ходе кампании большую поддержку ей оказала семья, а также Денис Тэтчер, за которого она вышла замуж в декабре 1951 года. В 1953 году в семье родилась двойня – дочь Кэрол и сын Марк.

В апреле 1958 года Тэтчер снова приняла участие в выборах и после нелегкой борьбы стала членом палаты общин. Первая же ее речь в парламенте была посвящена Закону о государственных органах, который требовал от местных советов публичности своих собраний, а в 1961 году Тэтчер прославилась тем, что отказалась поддержать позицию консерваторов, проголосовав за восстановление наказания в виде сечения розгами.

После выборов 1970 года Тэтчер получила пост министра просвещения и науки в консервативном правительстве Эдварда Хита. В течение своего срока пребывания на этом посту Маргарет Тэтчер постоянно пыталась урезать государственные расходы в этой сфере, подвергаясь из-за этого критике со всех сторон. В 1972 и 1974 годах Консервативная партия дважды терпела поражение от лейбористов. На фоне падения электоральной поддержки Маргарет Тэтчер вступила в борьбу за пост председателя партии. В 1975-м Тэтчер одержала убедительную победу над Э. Хитом и 11 февраля 1975-го стала официальным председателем Консервативной партии Великобритании. Очень скоро Тэтчер стала яростным проводником идей либерализма в экономике и противником «государства всеобщего благосостояния», о котором так любили говорить лейбористы. Тогда же, в феврале 1975-го, в газете «Дейли миррор» вышла статья, в которой Тэтчер была названа «The Iron Maiden» – «железной девой», контекстом которой, разумеется, выступала вовсе не легендарная британская рок-группа, а средневековое орудие пыток.

В начале 1979 года лейбористское правительство Дж. Каллагэна получило вотум недоверия и в Британии были объявлены внеочередные выборы.

Консервативная партия выступила под лозунгами о необходимости приватизации государственных предприятий, снижения налогов и борьбы с инфляцией. Также рассматривался вопрос снижения роли профсоюзов, действия которых нанесли в 70-х значительный ущерб британской экономике.

Как и следовало ожидать, консерваторы уверенно победили на выборах 1979 года: англичане устали от постоянного повышения налогового бремени и роста цен, вызванных левацкой экономической политикой лейбористов. Четвертого мая Маргарет Тэтчер стала премьер-министром Великобритании.

С первых же дней пребывания на своем посту Тэтчер прилагала энергичные усилия к реформированию национальной экономики и привлечению иностранных инвесторов. Жесткие и часто непопулярные меры, принятые кабинетом Маргарет Тэтчер, уже скоро принесли закономерные плоды: после долгого и казавшегося безнадежным спада в стране начался стабильный экономический рост, резко активизировались инвестиции из-за рубежа, поднялась конкурентоспособность в промышленности. Постепенно снижался и уровень безработицы.

В 1982 году Великобритания снова вступила в войну, на сей раз – фактически необъявленную. Новый глава аргентинской военной хунты генерал-лейтенант инженерных войск Леопольдо Фортунато Галтьери Кастелли, видя падение популярности своего правительства, решил организовать нечто вроде «победоносной войны», способной вернуть ему доверие аргентинцев. Учитывая, что под боком находились Фолклендские (Мальвинские) острова, принадлежность которых Великобритании давно оспаривалась Аргентиной, долго думать не пришлось. Аргентинская власть рассматривала военные действия как возврат своей законной собственности, тогда как Великобритания, разумеется, защищала коронную колонию.

Девятнадцатого марта 1982 года на необитаемом острове Южная Георгия, находящемся в 800 милях от архипелага, высадилась группа аргентинских рабочих под предлогом необходимости демонтажа старой китобойной станции. Едва принявшись за работу, они подняли на острове аргентинский флаг. Небольшой английский десант, прибывший из Порт-Стэнли, попытался выдворить аргентинцев, но тем на помощь неожиданно пришли войска. Уже 2 апреля прямо в Порт-Стэнли на глазах ошеломленных британских колонистов высадились силы морского спецназа Аргентины и батальон морских пехотинцев. После короткого боя находящиеся в городе английские подразделения капитулировали.

С военной точки зрения расчет аргентинской хунты выглядел не таким уж и безнадежным. Великобритания к тому времени не имела ни одного тяжелого авианосца, да и в целом доставка крупных десантных сил на такое расстояние выглядела весьма проблематичной. Несмотря на имеющиеся трудности, англичане достаточно быстро смогли сформировать крупное военно-морское соединение и отправить его в Южную Атлантику. Седьмого апреля британское министерство обороны выступило с заявлением о блокаде Фолклендских островов и установлении 200-мильной карантинной зоны, при вхождении в которую любое судно аргентинских ВМС будет немедленно атаковано.

В ходе кампании британский флот столкнулся со значительными трудностями. В район Фолклендских островов удалось отправить только два легких авианосца «Гермес» и «Инвинсибл», способных нести исключительно вертолеты и самолеты Хаукер «Харриер» с возможностью вертикального взлета и посадки. Уникальная машина, сотканная из компромиссов и противоречий, гордо именовалась «истребителем-бомбардировщиком», однако на самом деле не являлась ни тем, ни другим. Бой с истребителями 60-х годов «Харриер» вести не мог в силу своей тихоходности и инертности на маневре, а боевая нагрузка в качестве штурмовика вызывала даже не смех, а слезы. Лорды адмиралтейства прекрасно отдавали себе отчет, что в случае появления аргентинских истребителей все «Харриеры» станут чем-то вроде сидячих уток, но другого выхода просто не было.

Сводная авиагруппа двух авианосцев насчитывала 28 истребителей «Си Харриер» и 13 ударно-штурмовых «Харриер». Им предстояло играть роль эскадры сил ПВО и осуществлять воздушную поддержку десантных сил.

Двадцать пятого апреля 1982 года британский десант высадился на острове Южная Георгия. Аргентинский гарнизон капитулировал, не оказав сопротивления. Во время проведения десантной операции британский противолодочный вертолет повредил аргентинскую подлодку «Санта-Фе». Серьезные боевые действия развернулись 1 мая 1982 года, когда британская авиация подвергла бомбардировке аргентинские войска в районе Порт-Стэнли. В тот же день аргентинцы впервые попробовали атаковать английский флот, но в целом безрезультатно. Второго мая британская атомная подлодка «Конкерор», находясь далеко за пределами объявленной английским правительством «карантинной зоны», вступила в контакт с аргентинской оперативной группой, состоящей из учебного крейсера «Генерал Бельграно», экипаж которого состоял в основном из кадетов, и эсминцев «Иполито Бушар» и «Пьедра Буэна».

Несмотря на то, что данная группа аргентинских кораблей никак не могла нарушить зону 200-мильного карантина, Маргарет Тэтчер после консультаций с министрами своего кабинета лично отдала приказ об атаке.

Пользуясь исключительной беспечностью аргентинских моряков, оказавшихся не готовыми к подводной атаке, подлодка «Конкерор» вышла на цель и дала трехторпедный залп по крейсеру «Генерал Бельграно». Две из трех торпед благополучно поразили цель, вызвав многочисленные жертвы на борту. Менее чем через час аргентинский командир Эктор Бонсо отдал приказ экипажу покинуть корабль. Из 1042 членов экипажа крейсера погибли 323 человека. Никакой необходимости в атаке на давно устаревший учебный корабль не было, а гибель его вызвала подлинный шок в Аргентине.

В следующие дни аргентинская авиация, действующая с континентальных баз, начала систематические налеты на британские корабли и уже очень скоро отрезвила спесивых британцев. Штурмовики А-4 «Скайхок», прикрываемые французскими истребителями Дассо «Мираж III», неоднократно наносили удары свободнопадающими бомбами по английским кораблям, при этом большая часть бомб, поставленных американцами, отказывались взрываться. Британская авиагруппа, обязанная осуществлять прикрытие эскадры, оказалась практически беспомощна.

По состоянию на май 1982 года аргентинская авиация располагала четырьмя современными французскими штурмовиками «Супер Этандар», способными нести противокорабельную ракету «Экзосет» с самонаводящейся боеголовкой, которая практически не оставляла шансов атакуемому кораблю. Проблема аргентинцев заключалась в том, что на четыре штурмовика у них было всего… пять ракет.

На французских машинах летали опытные летчики, прекрасно знающие все их сильные и слабые места и готовые выполнить свой долг при любых обстоятельствах.

Англичане, в свою очередь, понимали, что противопоставить современным средствам поражения им нечего, и если боестолкновения 1–2 мая прошли для британской эскадры относительно благополучно, то в дальнейшем дела могут пойти значительно хуже.

Четвертого мая британское командование распорядилось нанести повторный бомбовый удар по Порт-Стенли и Гус-Грин, где располагались аргентинские силы. Понимая постоянную опасность налета ракетоносцев, на угрожаемом направлении были развернуты силы ПВО в составе трех эсминцев: «Ковентри», «Шеффилд» и «Глазго». «Харриеры», действующие с авианосцев, были заняты бомбежкой, да и в любом случае они не смогли бы перехватить слишком быстрые для них «Этандары».

Аргентинская атака не заставила себя ждать. Корабельные РЛС английских эсминцев дали засечки целей на удалении в 45 миль, когда «Этандары», двигающиеся на сверхмалой высоте, выполняли «подскок» с кратковременным включением бортового радара «Агаве». Зенитно-ракетные комплексы эсминцев «Си Дарт» немедленно развернулись в боевое положение, но было уже поздно: аргентинцы снова ушли вниз и тотчас же исчезли с экранов. Шесть минут спустя аргентинские ракетоносцы отстрелили два «Экзосета» и беспрепятственно развернулись на курс возвращения. Одна из ракет по неизвестной причине ушла «в молоко», а вторая успешно взяла в захват эсминец «Шеффилд». Через две минуты после пуска цель была поражена. Посылать за уходящими штурмовиками истребители было бессмысленно: «Харриер» не мог сражаться с современной машиной, не уступающей ему в скорости.

Гибель эсминца «Шеффилд» стала прологом цепи поражений англичан. Понимая опасность, английский командующий Вудвард развернул две линии обороны из фрегатов УРО, но при отсутствии нормальных истребителей эти действия не имели особого смысла. Двадцать пятого мая пара «Этандаров» беспрепятственно вышла на британскую эскадру и осуществила пуск двух своих «Экзосетов». Как и в прошлый раз, ударные ракетоносцы были обнаружены на удалении порядка сорока миль от английских кораблей, однако остановить их было просто нечем. Две противокорабельные ракеты навелись на самую крупную цель и, несмотря на шквальный огонь систем ПВО, через три минуты после пуска поразили транспорт «Атлантик Конвейор».

Последняя ракетная атака была осуществлена аргентинцами 30 мая. На сей раз в бой пошли не только почти неуязвимые «Этандары», но и тихоходные «Скайхоки», которым к тому же из-за нехватки топлива отводилось не более двух минут пребывания над целью. Два из них англичанам удалось сбить огнем зенитно-ракетных комплексов «Си Дарт», но вторая пара беспрепятственно отбомбилась и ушла. Последняя аргентинская ракета снова поразила уже выгоревший и брошенный «Конвейор».

В целом аргентинские летчики продемонстрировали высочайшую выучку и храбрость. Сорок пять процентов эсминцев и фрегатов оперативной группы адмирала Вудварда к июню имели нулевую боеспособность. Эскадра потеряла почти половину «Харриеров», 24 вертолета и множество летчиков. Располагай Аргентина хотя бы парой полноценных эскадрилий «Этандаров» и соответствующим количеством ПКР, участь английской эскадры была бы решена за несколько дней.

В июне 1982 года Фолклендская война закончилась поражением Аргентины. В Великобритании победа, несмотря на ее высокую цену, вызвала резкий подъем патриотизма и рост популярности Консервативной партии. Согласно соцопросам, впервые за многие годы консерваторы пользовались наибольшей поддержкой у населения. К 1983 году в Британии значительно снизился уровень инфляции, тем не менее уровень безработицы оставался по-прежнему оченьвысоким. Несмотря на все меры, принимаемые правительством Тэтчер, объем производства по сравнению с 1970 годом упал на 30 %, а количество безработных достигло к 1984 году своего пика в 3,3 миллиона человек.

На парламентских выборах 1983 года консерваторы, умело руководимые Маргарет Тэтчер, снова получили большинство мест в парламенте, и вопрос о назначении премьер-министра даже не поднимался. Значительную роль в победе сыграл как откровенный популизм самой Тэтчер, так и раскол среди лейбористов, которые не могли предложить общественности ничего, кроме очередного повышения налогов и восстановления неэффективного государственного сектора. К концу 80-х годов жесткие меры, принимаемые Тэтчер с самого начала своей деятельности на должности премьер-министра, стали приносить реальные плоды. Итогом стала очередная победа Консервативной партии на выборах 1987 года.

В это время пресса уделяла особое внимание взаимоотношениям премьер-министра с Ее Величеством. Согласно давно сложившейся традиции, Маргарет Тэтчер каждую неделю прибывала в Букингемский дворец для обсуждения с Ее Величеством актуальных политических проблем. Тема эта настолько волновала общественность Британии, что стала причиной разного рода инсинуаций. Так, в июле 1986 года газета «Санди таймс» опубликовала статью, автор которой заявлял, что между Даунинг-стрит и Букингемским дворцом существуют разногласия по самому широкому кругу вопросов. Официальные представители Ее Величества немедленно выступили с опровержением. Годы спустя бывший премьер-министр писала: «Я всегда считала отношение королевы к работе правительства совершенно корректным. Россказни о противоречиях между “двумя влиятельными женщинами” были слишком хороши, чтобы их не стоило придумывать».

В ходе третьего премьерства Тэтчер был введен новый, так называемый «коммунальный налог», который остроумные британцы немедленно окрестили «подушным». Налог этот вызвал настолько сильное возмущение общества, что следующий премьер-министр Джон Мейджор вынужден был отменить его, несмотря на потери для местных бюджетов.

Конец 1980-х годов ознаменовался значительными переменами во всей мировой политике. Еще в 1984 году Маргарет Тэтчер уступила давлению Китая и согласилась передать КНР суверенитет Гонконга к 1997 году. Развитие событий в Советском Союзе, где престарелого генсека Черненко сменил молодой и энергичный Михаил Горбачев, не могло не повлиять на отношения СССР и стран Запада, которые сразу же увидели в новом советском лидере человека, готового развязать давно накопившийся узел проблем как политического, так и военного характера. Уже в декабре 1984 года Маргарет Тэтчер провела в Лондоне первые переговоры с М. С. Горбачевым, а в ноябре 1988 года британский премьер-министр заявила об окончании холодной войны.

К 1990 году первым лицам Консервативной партии стало ясно, что кабинет Маргарет Тэтчер исчерпал свои политические возможности. На тот момент «железная леди» воспринималась британским обществом как крайне непопулярный политик, к тому же ее негативное мнение о возможности присоединения Британии к Европейскому валютному союзу пошатнуло и рейтинги самой партии. По сути говоря, Британия устала от долгого правления Маргарет Тэтчер, а та, в свою очередь, окончательно исчерпала ресурс популистской риторики, так долго державший ее на плаву.

Двадцать восьмого ноября 1990 года после консультаций с Ее Величеством Елизаветой II премьер-министр Маргарет Тэтчер ушла в отставку.

Королева и леди Ди

Казалось бы, история младшей сестры должна была научить Елизавету по-другому подходить к вопросам счастья ее родных. Однако королева упорно не желала предоставлять своим близким свободу в выборе супругов.

В праве жениться по любви Елизавета отказала даже собственному старшему сыну Чарльзу: избранница сына была «неправильной». В итоге возлюбленная принца вышла замуж за Эндрю Паркера-Боулза, а наследник британской короны женился на 20-летней Диане Спенсер, с которой его, в общем-то, ничто не связывало.

Не выйди Диана за Чарльза, мир никогда не узнал бы о ее существовании. Вряд ли девушка, дважды провалившая выпускные экзамены в школе и едва осилившая один семестр в колледже, смогла бы добиться той популярности и обожания, какое было у нее в статусе жены наследного принца.

Диана не была богата до свадьбы. По британским законам, пэрские титулы (включая титул графа Спенсера) вместе со всем движимым и недвижимым имуществом передаются исключительно по мужской линии. Младший брат Чарльз наследовал все. Девушкам оставалось только удачно выйти замуж.

В год, когда она стала официальной девушкой принца Уэльского, леди Ди уже пару лет жила в Лондоне, сначала у матери, а после – в квартире, которую ей подарили на 18-летие. Она бралась за любую работу: убирала за деньги у старшей сестры и некоторых ее друзей, помогала организовывать вечеринки, работала инструктором танцев для подростков, няней, помощницей учителя в школе и помощницей воспитателя в детском саду.

И тут ее стали прочить в невесты принца Уэльского. Девушка раз за разом оказывалась в нужном месте в нужное время. Все, что ей оставалось делать, – это почаще попадаться на глаза Чарльзу и стараться общаться с ним.

Чарльз ценил скромность и чувствительность Дианы, но не планировал ни развивать отношения, ни тем более жениться. Однако информация о том, что принц якобы нашел себе новую девушку, оказалась достоянием журналистов. Отношения Дианы и Чарльза стали предметом обсуждений в прессе.

Принц Филипп написал наследнику письмо, в котором потребовал защитить доброе имя девушки, как подобает мужчине. Принц Чарльз воспринял это как приказ и сделал наконец Диане предложение, которое леди Спенсер, конечно же, приняла.

Чарльз позже говорил, что был искренне поражен тем, что «Диана оказалась готова положиться на него».

Чарльз и Диана на момент помолвки были едва знакомы. У них было мало возможностей для встреч, где они могли бы получше узнать друг друга. Но Диана вела себя очень мило и поначалу понравилась большинству друзей Чарльза.

Лишь трое друзей Чарльза поставили под сомнение желание принца жениться на Диане Спенсер. Николас Сомс, позже ставший членом парламента от тори, считал, что у пары было слишком мало общего, и беспокоился об интеллектуальной пропасти между ними – как и Нортон Ромси, внук графа Маунтбеттена, и его жена Пенни. Она не верила в искренность мисс Спенсер. Диана и правда однажды обронила фразу: «Если я буду достаточно удачливой, то стану принцессой Уэльской…»

Перемены в поведении Дианы начались уже через несколько недель после объявления о помолвке. Диана стала подозрительной, капризной и раздражительной. Ей казалось, что все вокруг только и делают, что обсуждают ее, что принц Чарльз постоянно говорит о ней с друзьями и с королевой. Она была уверена, что все слуги во дворце королевы-матери шепчутся на ее счет. Диана не использовала фразу «мне казалось», она утверждала, что так это и было. И никто не мог убедить ее в обратном.

Диана ревновала Чарльза ко всем его друзьям, ей не нравилось, что он проводит время с ними, она искренне считала, что он должен уделять больше времени ей. То же самое касалось и общения принца с королевой.

Именно в это время к Диане вернулись приступы булимии – расстройством пищевого поведения она страдала и раньше, но не в такой острой форме.

Чарльз был уверен, что резкие перемены в Диане – результат стресса и что после свадьбы она придет в себя. Поэтому, дабы не нервировать невесту, Чарльз ограничил контакты с друзьями, даже со своей давней возлюбленной Камиллой Паркер-Боулз общался только по телефону.

Как бы то ни было, началась подготовка к свадьбе. Но Диана внезапно узнала правду об отношениях Чарльза и Камиллы. Произошла ужасная сцена, будущая принцесса крушила мебель и кричала, а принц только и смог произнести, что с момента их помолвки у него не было и не будет уже никакой другой женщины, кроме жены.

Разумеется, Диана ему не поверила. Камилла стала ее наваждением. Девушка шпионила за женихом, искала доказательства его неверности, а он тайком звонил Камилле и спрашивал, что со всем этим делать. Камилла напряглась. Рассказы Чарльза смущали ее, они уже не могли быть не только любовниками, но и друзьями.

Незадолго до свадьбы Чарльз решил отметить финал своей холостяцкой жизни и попрощаться с женщинами, которые что-то значили для него в прошлом. В этом списке было четыре имени: леди Трион, леди Сара Кесвик, леди Сесил Камерон и Камилла Паркер-Боулз. Он заказал всем дамам ювелирные украшения с надписями. Для Камиллы был выбран золотой браслет с эмалированной вставкой и литерами GF. Это означало «Good Friend» («Добрый друг»), однако Диана перевела это как «Глэдис и Фред», уверенная в том, что уже тогда Чарльз и Камилла пользовались псевдонимами для организации тайных встреч. Она обнаружила браслет среди других коробочек, лежавших на столе одного из секретарей Чарльза. Позже она призналась, что попросту порылась на столе. Пришлось снова крушить мебель и кричать на Чарльза. Но браслет Камилле он все-таки подарил.

Диана вспоминала: «…Почти сразу после помолвки Чарльз улетел в королевский тур по Австралии и Новой Зеландии. Мне было странно, что он вообще не звонил узнать, как мои дела. Ни одного звонка за время его долгого отсутствия. Я оправдывала его: он очень занят. Я очень многое тогда пыталась объяснить и оправдать… А после помолвки меня начали буквально преследовать журналисты. Фотографы были повсюду. Они сняли квартиру с окнами напротив моих окон и пытались подловить меня, шпионили за мной. Мне приходилось завешивать окна простынями и выходить через черный ход, чтобы сбежать от них. Подруги, с которыми я жила, помогали мне. Но не Чарльз. Он и его семья не делали ничего, чтобы защитить меня. Помню, он как-то сказал: “Бедная Камилла Паркер-Боулз. Журналисты повсюду возле ее дома”. Я спросила: “Сколько их?” Он ответил: “Не меньше чем четыре”. “Боже мой, четыре! А у меня под окнами их 34!” – подумала я, но ему ничего не сказала… Когда Камилла заболела менингитом, мой будущий муж отправил ей цветы… А перед его отъездом в Австралию произошла ужасная вещь. Я разговаривала с ним в его кабинете, когда зазвонил телефон. Это была Камилла. Я подумала: “Следует ли мне быть милой (и оставить его одного, чтобы он смог с ней поговорить наедине) или нужно сидеть здесь?” Я покинула кабинет. Это разбило мне сердце… Я слышала, как он говорит: “Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя”. И когда я как бы между прочим сказала ему, что подслушала его слова под дверью, у нас была ужасная ссора… В общем, в браке нас всегда было трое, а это все-таки многовато…»

…Я пошла обедать со своими сестрами и сказала: – Я не могу выйти за него замуж. Я не могу этого сделать. Это абсолютно невозможно. На что они ответили: – Не повезло тебе. Ваши портреты уже на всех чайных салфетках, так что слишком поздно отступать…

По воспоминаниям одной из фрейлин королевы, вечером накануне свадьбы принц Чарльз стоял возле окна Букингемского дворца, и слезы лились по его щекам…

…Свадебное платье Дианы считается одним из лучших в мире. Когда оно создавалось, молодая девушка еще не была иконой стиля и не решилась положиться на собственный вкус при выборе платья. Ей помогали дизайнеры Дэвид и Элизабет Эммануэль.

Но до свадебного наряда были еще и вечерние платья. Так, в начале марта 1981 года был организован торжественный ужин в честь Грейс Келли, княгини Монако. Диана выбрала платье от четы Эммануэль – длинное, черное, с корсетом и рюшами, а к нему черную шаль, чтобы прикрывать плечи и грудь на улице.

Чарльз был в шоке.

– Ты ведь не собираешься идти в этом платье?

– Собираюсь!

– Оно же черное! Это цвет траура для нас!

– А я еще не часть вашей семьи! Для меня черный – цвет зрелости. И это платье было такое настоящее, взрослое!

Довольная и счастливая тем эффектом, которое произвело платье, Диана продолжила сотрудничество с четой Эммануэль. Предстояло сшить потрясающий свадебный наряд, поистине достойный принцессы.

«Поскольку церемонии предстояло пройти в соборе Святого Павла, то платье должно было заполнять проход между рядами и быть достаточно впечатляющим, – вспоминала Элизабет. – Я нарисовала дюжину эскизов, и мы втроем обсуждали фасоны, сидя прямо на полу».

Дизайнеры подняли все архивы королевских свадеб и выяснили, что рекорд длины шлейфа составляет чуть более шести метров. Они предложили Диане сделать шлейф еще длиннее. Девушка с радостью согласилась. В итоге на создание восьмиметрового шлейфа ушло свыше 130 метров ткани. Поскольку невозможно было соткать ткань нужной ширины, «хвост» платья имел два продольных шва. Стыковочные швы украсили шитьем, его же и второе, более крупное шитье пустили по периметру шлейфа. Получилось нечто, похожее на огромное декоративное покрывало, которое лучше бы смотрелось на кровати. Кстати, чтобы научиться ходить в платье с таким «хвостом», для будущей принцессы сшили аналог из десятка простыней – с ним она и репетировала свою свадьбу.

Основной тканью наряда стала шелковая тафта – тонкий, но плотный глянцевый материал, для которого характерна жесткость (благодаря этому свойству тафту используют для создания пышных силуэтов и объемных драпировок) и ломкость складок. То есть ткань не просто мнется, а заминается, как бумага, и вернуть ей гладкость можно только с помощью утюга. Диане предстояло ехать до места венчания в закрытом конном экипаже. Выйдя из него, невеста и ее подружки отчаянно пытались спасти ситуацию, растягивая и расправляя складки гигантского шлейфа. Юбка платья, рукава и даже фата – выглядели попросту помятыми.

Зато платье получилось таким объемным, что на его фоне высокая плечистая невеста выглядела почти миниатюрной. Но ужас был в том, что нормально двигаться в нем не представлялось возможным. Диана совершала какие-то кукольные, шарнирные движения, чувствовала себя крайне некомфортно. И под конец церемонии мечтала об одном: чтобы ей позволили переодеться.

Медовый месяц стал для новоиспеченной принцессы настоящим кошмаром. Диана вспоминала: «Мы прибыли в Бродландс. Вечером второго дня прибыли семь книг Ван дер Поста[2]. Чарльз читал их вслух, и мы должны были каждый день обсуждать их за ланчем. Наша яхта была полна высокопоставленных гостей. Ужины во фраках, важные особы за столом, играл военно-морской королевский оркестр. Каждый вечер мы с Чарльзом должны были развлекать высшее общество, так что времени на себя вообще не было. К этому моменту моя булимия была уже абсолютно неконтролируемой. Приступы повторялись по четыре раза в день. Это изнуряло меня. Ну и, конечно, я выплакала все глаза. А прямо с яхты мы отправились в Балморал. И тут меня накрыло окончательно. По ночам мне все время снилась Камилла. Я не доверяла Чарльзу. Мне становилось все хуже и хуже. А Чарльзу все время хотелось гулять – ему нравились долгие пешие прогулки по окрестностям Балморала. Он считал, что нет ничего приятнее, чем сидеть на вершине самого высокого холма и читать мне Лоренса ван дер Поста или Карла Юнга. И вот мы ходили, читали, я вышивала гобелен, и Чарльз блаженствовал. Короче говоря, медовый месяц оказался отличной возможностью выспаться».

Между Чарльзом и Дианой была интеллектуальная и духовная пропасть. Девушка не интересовалась увлечениями принца, не пыталась подружиться с его друзьями, критиковала его привычки и набожность. Им просто не о чем было даже говорить. Чарльз явно скучал с ней.

Любимыми книгами леди Ди были любовные романы Барбары Картленд. Еще до замужества она зачитывалась книгой «Невеста короля», признаваясь, что в ней отражены все ее девичьи мечты. Позже Картленд сказала: «Диана читала только написанные мной книги. Что ни говори, это не лучший выбор». Американка Мэри Робертсон, у которой Диана Спенсер работала няней незадолго до помолвки, вспоминала, что даже посоветовала ей читать хотя бы The Times и Daily Telegraph, чтобы иметь возможность поддерживать беседы с Чарльзом.

Диана все больше ревновала и все больше озлоблялась. Ревность к Камилле сильно уронила жену в глазах Чарльза. Она находила все новые поводы для ревности и новые оскорбительные прозвища для Камиллы, как, например, «ротвейлер». По мнению Дианы, Камилла мертвой хваткой, подобно ротвейлеру, вцепилась в Чарльза.

Бабушка, леди Фермой (компаньонка королевы-матери), говорила ей: «Дорогая, вы должны понимать, что их чувство юмора, их образ жизни – другие, и я не думаю, что они вам подойдут». Оскорбившись, Диана не пригласила ее на свадьбу. Для леди Фермой это стало жестоким ударом.

Диана была так подавлена, что пыталась даже резать запястья. Она все больше худела. Окружающие стали замечать ее болезненный и несчастный вид. Постепенно, поняв, что семейной идиллии не дождаться, Диана стала изменять мужу, а кроме того, жадно хваталась за малейшую возможность сбежать из дворца.

Череда скандалов, самый громкий из которых получил название «Камиллагейт» (в 1992 году прессе стали известны интимные подробности телефонного разговора любовников, после чего СМИ стали называть Чарльза исключительно «мистер Тампон») совершенно измучила принцессу. И 24 ноября 1995 года Диана дала скандальное интервью Би-би-си, раскрыв многие неприглядные тайны своей семейной жизни.

Все указывает на то, что у леди Ди был истероидный тип личности. Так, на третьем месяце беременности она инсценировала падение с лестницы. До смерти перепуганный Чарльз весь остаток беременности Дианы сдувал с нее пылинки.

После родов она вновь стала страдать от недостатка внимания, впала в депрессию, а после стала демонстративно наносить себе телесные повреждения. В интервью Би-би-си принцесса Уэльская заявила, что была, возможно, «первой в королевской семье, кто когда-либо испытывал депрессию, или, по крайней мере, первой, кто позволил себе проявить ее открыто».

Диану не раз направляли на лечение, однако это ни к чему не привело, поскольку истинная проблема крылась в эгоцентричном характере молодой женщины, в ее ненасытной жажде внимания окружающих к своей особе и, что самое главное, в нежелании работать над собой. Это сначала пугало и расстраивало Чарльза и Елизавету, потом шок сменился раздражением и отчуждением.

Тележурналист Мартин Бэшир напомнил Диане, что ее нередко обвиняли в том, что она сама искусственно раздувала интерес к своей персоне, эпатируя прессу в первые годы брака с Чарльзом. К примеру, она выступила чуть ли не в неглиже на сцене Ковент-Гардена в паре со знаменитым танцовщиком балета Уэйном Слипом. Номер был «подарком» принцу Чарльзу на его день рождения. На приеме в Белом доме она станцевала рок-н-ролл с Джоном Траволтой – и снова затмила собой и мужа, и принимавшую их чету Рейганов. До ее появления в королевской семье другие ее члены, в том числе молодежь, подобного ажиотажа никогда не вызывали, но, впрочем, и вели себя куда менее бурно.

Диана всегда отрицала тот факт, что она играет на публику, однако ей льстило, что она смогла стать первой «знаменитостью» в королевской семье. Прежде неприметная девушка в одночасье превратилась в жену наследного принца и получила доступ к модным коллекциям лучших модельеров мира и лучшим драгоценностям.

«Думаете ли вы, что когда-нибудь станете королевой?» – спросили ее. «Нет. Не думаю… Я бы предпочла стать королевой людских сердец… Я не представляю себя в роли королевы этой страны. Не думаю, что многие в этой стране хотели бы, чтобы я стала королевой. Когда я говорю „многие“, я имею в виду истеблишмент, к которому принадлежу…».

Странно было под конец такой откровенной и обличительной программы услышать, что Диана не хочет разводиться с Чарльзом. Однако по окончании эфира это было уже не в ее власти. После такого публичного выноса сора из избы Елизавета приняла решение молниеносно. Спустя некоторое время Диану вызвали к ней – и вопрос о разводе был решен. Так Диана и получила свое состояние – 17 миллионов английских фунтов единовременно и еще 700 тысяч фунтов ежегодного пособия на содержание прислуги и той части Кенсингтонского дворца, в которой ей было позволено остаться как матери наследников престола.

По воспоминаниям дворецкого, Пола Баррелла, Диана до последнего момента сомневалась в том, что поступила правильно, согласившись на это интервью. Правда, Диана не могла не понимать, что развод рано или поздно станет неизбежным, и ей хотелось рассказать людям свою версию, почему их брак был разрушен. Это была месть женщины мужу и его семье.

Но последствия откровений оказались серьезнее, чем она ожидала. От Дианы отвернулись сестра и брат, которые были близки к членам королевской семьи, ее резко осудили собственные бабушка и мать, и, наконец, перед ней перестали открываться многие двери, в которые она еще недавно входила без проблем.

Впоследствии за смерть Дианы больше всего досталось не Елизавете и не Чарльзу, а Камилле. В ней миллионы видели главную причину гибели принцессы. Камиллу буквально затравили, ее дом осаждали фотографы и журналисты, ее закидывали письмами с угрозами и встречали улюлюканьем на улице. Долгое время за Камиллой сохранялся народный титул «самой ненавидимой женщины Великобритании». Елизавета II признала свою ошибку только спустя почти 30 лет, разрешив Чарльзу и Камилле официально связать свои судьбы в 2005 году. Невесте было почти 58, жениху – 56 лет.

Камилла Паркер-Боулз заговорила только в 2018 году. В противовес книге «Диана. Ее подлинная история» вышла книга «Герцогиня. Нерассказанная история», автором которой стала известный королевский биограф Пенни Джунор. Проведя немало часов с Камиллой, Чарльзом, их друзьями и близкими, расспросив их бывших секретарей, дворецких и ассистентов, Джунор написала то, что журналисты назвали «взрывной биографией Камиллы».

По словам Паркер-Боулз, истинную Диану знали немногие. К тому же книгу Эндрю Мортона о Диане нужно воспринимать осторожно. Диана на тот момент уже больше 10 лет была с Чарльзом в браке, несчастливом для обоих. Она была обозлена, обижена и хотела мести. То, что для Дианы было правдой, совсем не обязательно являлось таковой для других.

Так, Диана говорила, что, когда свет увидела книга ее бывшего любовника Джеймса Хьюитта, первое, что она сделала, – кинулась к детям, в ужасе думая о том, что будет с ними, когда они узнают обо всем. Но ведь через год она сама дала интервью, в котором на 20-миллионную аудиторию сообщила куда более ужасные вещи о своем браке!

Не нужно было отрицать и свое личное участие в написании книги «Диана. Ее подлинная история». Правда всплыла лишь после смерти принцессы – но ведь всплыла! Диана не просто разрешила друзьям рассказать Мортону о ее страданиях. Она сама и была главным рассказчиком. Недели напролет она встречалась с психотерапевтом Джеймсом Колтурстом: они уходили из Кенсингтонского дворца на прогулки, он задавал ей вопросы по списку Мортона, а она отвечала. Иногда они общались по телефону, и Диана надиктовывала ответы.

Диана часто передергивала факты – об этом говорили многие из участников тех событий. Так, замужняя Камилла действительно была любовницей Чарльза, но, когда принц сделал предложение Диане, они прекратили отношения. Это был сознательный выбор обоих. Камилла знала, каково это – быть женой неверного мужа: ее Эндрю изменял ей на протяжении всех лет, часто выбирая любовниц из их же круга. Все, кто был мало-мальски знаком с четой Эндрю и Камиллы Паркер-Боулз, знали: муж побывал в постели у всех подруг жены. Камилла не была слепой, но никогда не разрывала отношений с приятельницами за то, что они спали с ее супругом. Молча и без скандалов она принимала его измены – слишком сильно его любила и слишком много вложила в свой брак. Чарльз считал, что они с Камиллой могли бы остаться друзьями, при этом он твердо вознамерился постараться полюбить милую застенчивую девушку, которую ему выбрали в жены.

…Камилла питала к Эндрю разрушающее всепоглощающее чувство с тех самых пор, как впервые увидела на балу дебютанток в марте 1965 года. Ему тогда было 25 лет, военная карьера шла в гору, он был завсегдатаем светских приемов: его семья имела прекрасные отношения с королевой-матерью, а сам он даже выступал одним из пажей на коронации Елизаветы.

Через год они увиделись вновь. Он пригласил ее на танец и увлекся ею. Они стали парой, но он не прекратил встречаться с другими женщинами. Камилле было суждено всегда быть для него на втором месте. Но она не собиралась сдаваться и твердо решила выйти за него замуж. В отместку неверному возлюбленному она постоянно флиртовала с молодыми людьми. Однажды, прогуливаясь вечером по Лондону, она заметила, что машина любимого припаркована возле дома одной из ее подруг. На следующее утро Эндрю увидел, что все шины его авто проколоты, а на переднем стекле алой помадой написано грубое послание от Камиллы.

Через некоторое время девушка подружилась с Лючией Санта-Круз – своей соседкой снизу, дочерью чилийского посла в Великобритании, работавшей ассистенткой ректора Тринити-колледжа. После того как родители Лючии уехали в Сантьяго, семья Камиллы заменила ей родную в Лондоне. Девушки вместе праздновали Рождество, много гуляли, общались.

Потрясающая красавица, Лючия дружила также с принцем Чарльзом, студентом Тринити-колледжа. Она даже считалась его возлюбленной, но на самом деле ее связывали серьезные отношения с другим молодым человеком (позднее она выйдет за него замуж, а Чарльз станет крестным отцом их сына). «Почему бы не помочь подруге?» – подумала она в какой-то момент и организовала знакомство Чарльза и Камиллы.

Однако Чарльз внешне сильно проигрывал Эндрю и Камиллу не привлек. Но все же он был наследным принцем, и это была отличная возможность позлить любимого. Камилла так и собиралась поступить. Но жизнь внесла коррективы.

Все оказалось очень просто – Чарльза подкупило то, что красивая и остроумная девушка отнеслась к нему легко и искренне, без заискивания и лести. Камилла хохотала: всем было известно о романе ее прапрабабушки с его прапрапрадедом королем Эдуардом VII! А принц потерял сон и покой… Он постоянно звонил ей, они болтали часами – и постепенно Камилла, не признаваясь в этом сама себе, привязывалась к нему.

Осенью 1972 года Эндрю уехал на службу в Северную Ирландию, а затем на Кипр. Девушка по-прежнему наслаждалась обществом принца, вместе они проводили целые дни – часто в поместье любимого двоюродного дедушки принца в Хэмпшире. Последнему искренне нравилась пассия Чарльза, но все же он не видел Камиллу в качестве невесты наследника – прежде всего потому, что та не была девственницей. Но чувства Чарльза только крепли. Он уже не представлял своей жизни без нее. Камилла была его единственной любовью.

Эндрю вернулся с шокирующей новостью: он начал отношения с младшей сестрой принца Чарльза Анной. Их роману благоволила сама Елизавета. Она, конечно, не собиралась отдавать свою дочь за римского католика (это запрещено по закону), но все же не имела ничего против того, чтобы Анна развлеклась с красивым офицером.

Камилла и Эндрю по-прежнему встречались, периодически возвращаясь к своим любовникам. Он шел к Анне. Она писала любовные письма Чарльзу, который на восемь месяцев уехал в Вест-Индию.

Через несколько месяцев Анна увлеклась олимпийским чемпионом Марком Филипсом, за которого впоследствии и вышла замуж. Эндрю понял, что может потерять и Камиллу, а это никак не входило в его планы. Пришлось наконец сделать давней любовнице предложение.

Камилла была счастлива.

И сразу же оповестила Чарльза: свадьба назначена на 4 июля 1973 года, они будут рады видеть своего хорошего друга на торжестве.

Сердце Чарльза было разбито. На свадьбу он не приехал, сославшись на занятость.

Молодые перебрались в поместье Болехайд в графстве Уилтшир, в двух часах езды от Лондона. Камилла обустраивала дом, нянчилась с первенцем, выезжала на охоту и устраивала званые ужины – но только в выходные дни, когда муж возвращался домой из столицы. Эндрю Паркер-Боулз работал в Лондоне, где находился его полк, снимая квартиру вместе с супругом своей сестры – и чуть ли не каждую ночь принимая новых и новых женщин.

Камилла и Эндрю были приняты при дворе. Елизавета любила их обоих – королеве нравилось увлечение Камиллы охотой, лошадьми и корги. Чарльз стал крестным отцом их сына Томаса. Он встречался со многими девушками, но ни один его роман не перерос в серьезные отношения. Так, стать принцессой Уэльской могла старшая сестра Дианы Спенсер, Сара. Но один неосторожный комментарий об отношениях с принцем – и Чарльз прекратил с ней встречи со словами: «Вы сделали большую глупость».

Камилла же все больше убеждалась в том, что Эндрю не переделаешь и она никогда не станет его единственной женщиной. Отдушину она находила в дружбе с Чарльзом. Отношения действительно оставались платоническими: бывшие любовники много разговаривали, переписывались, шутили. Постепенно Камилла увидела: возможное счастье потеряно ею навсегда. В конце 1978 года она возобновила отношения с наследным принцем.

Чарльз – как крестный отец Тома – стал частым гостем в доме Паркер-Боулзов. Поговаривают, что Эндрю все знал и ему даже льстило то, что его жена спит с будущим королем. К тому же законный супруг Камиллы понимал, что Чарльзу все равно не разрешат жениться на разведенной женщине. Втроем они часто ходили на скачки, вечеринки, на охоту.

Однако вмешалась королева Елизавета.

В 1980 году Чарльза стали активно сводить с младшей дочерью графа Спенсера леди Дианой. Принц повиновался. А Камилла благословила его на брак.

Некоторое время супругам удавалось играть на публике «счастливую пару». Но после рождения Гарри супруги стали жить отдельно. Леди Диана с мальчиками перебралась в Кенсингтонский дворец, принц – в загородное поместье. Туда же переехала и Камилла с семьей – в особняк, «случайно» расположенный в десяти минутах езды от дома принца. Едва муж Паркер-Боулз оказывался за порогом, его место в доме тут же занимал Чарльз.

Для Дианы это стало катастрофой, и она тоже завела любовника, потом еще одного, еще и еще…

Принц Чарльз с легкостью добился у матери разрешения на развод, однако теперь ему требовалось разрешение на женитьбу. Камилла развелась с Эндрю раньше, чем Чарльз с Дианой. Однако в глазах общества Камилла была разрушительницей семьи. Только в 2000 году она получила разрешение на совместное проживание с принцем, однако ей по-прежнему запрещалось появляться на официальных мероприятиях.

Камилла после официального заключения брака получила все те же титулы, что и покойная Диана, в том числе и «принцесса Уэльская». В знак уважения к Диане Камилла никогда не пользуется этим титулом, выбрав менее громкий – герцогиня Корнуольская.

Камилла всегда и во всем поддерживала Чарльза и понимала, полностью принимая и обстоятельства его жизни, и его самого. В присутствии остроумной, всегда обеими ногами стоящей на земле Камиллы склонный к депрессивному настроению Чарльз приходит в себя, чувствуя себя увереннее, расслабленнее и бодрее.

Камилла никогда, даже став герцогиней Корнуольской и частью королевской семьи, не пыталась привлечь к себе внимание. Наоборот, она делала все, чтобы внимание доставалось ее мужчине или тем, кто его больше заслуживает. Например, герцогине Кембриджской Кэтрин, с которой у нее довольно быстро сложились дружеские отношения.

Как и почти сорок лет назад, когда Чарльз и Камилла только стали любовниками, они проводят не так уж много времени вместе. В официальных турне Камилла всегда рядом, но, возвращаясь в Британию, они часто разъезжаются по разным адресам. Герцогиня Корнуольская отправляется в свое поместье, где проводит время с пятью внуками. Кроме того, она патронирует около 90 благотворительных фондов. Жизнь у нее насыщенная.

В любовном треугольнике «Чарльз – Диана – Камилла», возможно, была еще одна участница. По крайней мере, именно так считала принцесса Уэльская, которая всерьез подозревала, что и она, и Камилла были лишь «отвлекающим маневром» принца Чарльза для того, чтобы жениться на любимой няне своих детей – Тигги Легг-Брук.

Своими опасениями Диана поделилась в 1993 году в письме дворецкому Полу Барреллу, а тот сделал откровения хозяйки предметом всеобщего достояния в 2003 году. Диана признавалась, что, по ее мнению, Чарльз планирует устроить автомобильную аварию с ее участием, чтобы жениться на «одной женщине» – и до 2007 года пресса была уверена, что речь шла о Камилле. Однако в подлинной версии письма имя неизвестной все же присутствовало, и лорд-судья Скотт Бейкер не стал его скрывать. Речь шла о Тигги.

Информацию подтвердил и бывший адвокат принцессы лорд Мишкон. Он рассказал, что в 1995 году Диана старалась убедить его в том, что ни она, ни Камилла не интересуют Чарльза по-настоящему: обе женщины призваны попросту отвлечь внимание общественности от романа принца с няней его сыновей. Тогда Мишкон не придал словам Дианы значения – принцесса всегда была склонна к паранойе, но перед своей смертью в 2006 году все же решился рассказать суду об этом эпизоде.

Принцесса даже была убеждена в том, что королевская няня была беременна от принца Уэльского, но вовремя сделала аборт. На одной из вечеринок Диана подошла к Тигги и в свойственной ей театральной манере сказала: «Мне так жаль ребенка». На следующий день слова леди Ди цитировали все газеты страны.

Тигги с позволения Елизаветы II наняла юристов. Делом занялся адвокат Питер Картер-Рак, который принялся требовать от юристов Дианы, чтобы та принесла Тигги извинения. Извинений получено не было, но и дальнейших публикаций в прессе не появлялось.

А Диана последние три года своей жизни только и делала, что приказывала Тигги выходить из комнаты, когда звонила сыновьям по телефону, а также писала Чарльзу гневные письма с требованиями ограничить время, проводимое няней с принцами.

Тигги не работала в Кенсингтонском дворце уже 10 лет – она была замужем за своей школьной любовью Чарльзом Петтифером, воспитывала двоих сыновей и руководила собственной мини-гостиницей в Уэльсе. На просьбу дать комментарии Тигги лишь пожелала журналистам счастливого Рождества. Все эти годы она остается хорошим другом королевской семьи.

Александра Шон Легг-Брук (полное имя Тигги) была назначена няней Уильяма и Гарри в 1993 году – уже после официального расставания Чарльза с Дианой. Девушка происходила из старинного британского рода: ее мать служила фрейлиной принцессы Анны, а отец был банкиром, отслужившим в Королевской конной гвардии. Тигги училась в швейцарском пансионе Institut Alpin Videmanette, а позднее прошла курсы по уходу за детьми в центре Святого Николаса.

До того как расстаться с Чарльзом, Диана регулярно меняла нянь для Уильяма и Гарри – так силен был ее страх, что мальчики полюбят кого-то, кроме нее. Однако после 1993 года Диана лишилась полномочий по подбору персонала, и ей оставалось только наблюдать, как ее сыновья все больше и больше привязываются к 28-летней девушке.

С первого дня Тигги стала вести записи, в которых часто обвиняла Диану в том, что той плевать на детей. В газеты даже попала ее фраза: «Я даю им [детям] то, что им нужно на данном этапе: свежий воздух, стрельбу и лошадей. Она же [Диана] дарит им теннисные ракетки и покупает попкорн в кино». Тигги воспитывала принцев по системе Монтессори, которая предполагала развитие в ребенке самостоятельности и предоставление свободы. За курение в присутствии юных принцев и за разрешение мальчикам спуститься с 160-футовой плотины без шлемов Тигги едва не лишилась должности. Но каждый раз ее спасали Уильям и Гарри, вступавшиеся за нее перед отцом и бабушкой.

Мальчики продолжали любить Диану и радоваться встречам с ней, а после ее смерти сильно тосковали. Тигги искренне помогала им пережить трудный период, несмотря на то, что лично ее с Дианой связывала только вражда.

Тигги воспитывала принцев до октября 1999 года, пока не вышла замуж за бывшего офицера Чарльза Петтифера. Вскоре принц Гарри стал крестным отцом старшего Фреда, а принц Уильям – младшего Тома.

На основании ряда исследований о подсознательной привязанности мужчин к женщинам, напоминающих тех, кто заботился о них в детстве, британская газета «Дейли мейл» даже предположила, что именно по образу Тигги принц Уильям невольно выбрал себе будущую супругу – Кейт Миддлтон. Если сравнить фото Кейт с фото Тигги в молодости, то становится очевидным, что эти женщины очень похожи друг на друга: прямые каштановые волосы, ровный овал лица, персиковый румянец, одинаковая форма носа. Журналисты издания нашли «скрытый смысл» даже в том, что Уильям женился на Кейт, когда той было 28, – в таком же возрасте Тигги устроилась на работу в Кенсингтонский дворец.

Действительно, очевидно и внешнее сходство второй супруги Чарльза Камиллы с его первой няней – Мэйбл Андерсон. Удлиненный овал лица, выступающий подбородок, впалые щеки и прямой нос…

К слову, с нынешней супругой принца Уэльского Камиллой Паркер-Боулз, с которой у Тигги поначалу тоже взаимно «не заладилось» (Камилла как-то пренебрежительно отозвалась о ней, как о «наемной помощнице»), бывшая королевская няня также поддерживает неплохие отношения. Чета Петтиферов даже была приглашена на 60-летие герцогини Корнуольской в 2007 году.

Диана не могла не знать, чем обернутся ее интрижки, учитывая статус жены и матери наследников Британской монархии. Но она, видимо, предпочитала об этом не думать. Как и о том, что статус ее любовников (конюхи, водители, офицеры) унижает и Чарльза, и ее саму.

Биографы принцессы Уэльской насчитали пять официальных и шесть или восемь неофициальных любовников, с которыми Диана имела отношения до и после развода с Чарльзом. После мемуаров бывшего дворецкого Дианы Пола Баррелла, который утверждал, что Диана предпочитала не предохраняться во время встреч с мужчинами, слухи стали невыносимы.

Неверность принцессы Дианы принцу Чарльзу стала секретом Полишинеля еще в начале 1990-х годов. Тогда доказательства обоюдного адюльтера возникали в прессе, как грибы после дождя. Но измены принца Чарльза оправдывала любовь к женщине, а Диана представала этакой похотливой кошкой, которая изменяет от скуки, из мести и просто потому, что психически больна.

Так кто же были возлюбленные принцессы Дианы?

Барри Маннаки (1985–1986), сержант полиции/телохранитель. Одно из правил кодекса телохранителя – ничего личного, только работа. Но в случае с Дианой соблюсти дистанцию было сложно. Барри Маннаки был «жилеткой», в которую Диана нередко плакала в буквальном смысле слова. Барри стал для нее не только охранником, но и другом. Барри был на 14 лет старше Дианы, к тому же женат. Он проявлял сочувствие и симпатию к своей подопечной, и принцесса испытала то, что в психологии называется классическим переносом. «Я чувствовала себя в его присутствии как маленькая девочка. Мне все время хотелось, чтобы он меня хвалил; я повсюду разыскивала его. Я была счастлива бросить все… И просто сбежать и жить с ним. А он все время отвечал, что это хорошая идея», – сказала Диана в 1991 году, причем под запись на камеру, не подозревая, что эта любительская съемка, сделанная ее личным учителем по технике публичной речи, уже после ее гибели будет продана американскому телеканалу NBC и обнародована. Получалось, что ради Барри Диана была готова пожертвовать даже маленькими Уильямом и Гарри, ведь наследников британского престола ей никто не отдал бы.

Нет никаких доказательств, что Диана изменила Чарльзу с Барри физически. Скорее всего, телохранитель не позволил себе зайти слишком далеко или просто не успел. Начальник охраны принца Чарльза однажды застал Диану и Барри в позе, которую он охарактеризовал как «компрометирующую», о чем немедленно доложил хозяину. Маннаки был незамедлительно переведен на другой объект, а через год погиб в аварии, не дожив пары недель до своего сорокалетия.

Обстоятельства гибели бывшего телохранителя не давали Диане покоя. В мотоцикл с Барри в качестве пассажира врезался легковой автомобиль, водитель которого был ослеплен светом фар загадочного третьего участника ДТП. В сводках полиции значилось, что виновником аварии был именно этот третий, так никогда и не найденный автомобиль. Принцесса Диана не раз высказывала мнение, что ДТП было подстроено службой безопасности, поскольку Маннаки слишком много знал о ней и Чарльзе.

Джеймс Хьюитт (1986–1988 или 1991, если верить Хьюитту), капитан, а также топ-игрок в поло, инструктор по верховой езде. Это самый известный любовник Дианы и единственный, от которого она не стала открещиваться в интервью 1995 года. Да и бессмысленно было бы отпираться, учитывая, с какими подробностями их отношения были описаны в книге «Принцесса в любви», соавтором которой выступил сам Хьюитт.

Они впервые встретились еще до королевской свадьбы. Позже, по словам Хьюитта, он просто издали наблюдал за леди Ди, не смея приблизиться, пока Диана сама не сделала первые шаги навстречу. Их отношения зародились в конце лета 1986 года. После нескольких встреч на светских вечеринках Диана попросила Джеймса стать ее учителем. В детстве будущая принцесса Уэльская упала с лошади и с тех пор боялась ездить верхом. Было ли это предлогом или Диана в самом деле хотела научиться держаться в седле – неизвестно. Хьюитт вспоминал: «Между мной и Дианой все произошло быстро и взаимно».

Диана тоже не отрицала, что была влюблена в Джеймса. Хьюитт был старше принцессы всего на три года, молод и хорош собой, а кроме того, быстро понял, что Диана нуждается в сильном мужском плече. О том, что инструктора по верховой езде и принцессу связывает большее, чем деловые отношения, догадывался и Чарльз, но, очевидно, ему это было на руку. Диана принимала Джеймса у себя в Кенсингтонском дворце, часто звонила Хьюитту, ездила в гости и даже познакомилась с его матерью. По воспоминаниям Джеймса, Диана оказалась жадной до внимания, мнительной и требовательной женщиной. В 1989 году Хьюитта перевели на службу в Германию, и он безрезультатно пытался объяснить Диане, что едет туда потому, что это его долг. Принцесса Уэльская обиделась и перестала ему писать и отвечать на звонки. Но как только Джеймс прибыл в Лондон на каникулы, роман возобновился. Диана вновь начала ему писать и слать подарки в воинскую часть. Эти мифические письма в количестве 64 штук позже станут предметом серьезных торгов Хьюитта с журналистами различных изданий. Говорят, ему предлагали за них 10 миллионов долларов, но в итоге они были украдены у бывшего любовника принцессы и исчезли без следа.

По словам Хьюитта, к 1991 году скрывать отношения стало совсем сложно, а Диана на тот момент уже ввязалась в противостояние с королевским двором, и ей огласка была не нужна. Тем более странным кажется поступок Хьюитта, в 1994 году ставшего соавтором книги, повествующей о его тайном романе с леди Ди. Диана, по ее собственному признанию, восприняла это как предательство.

Именно Джеймса Хьюитта называют настоящим отцом принца Гарри. Гипотеза возникла из-за цвета волос Гарри и веснушчатого лица. Однако Гарри родился за два года до того, как начался роман его матери с инструктором по верховой езде.

Джеймса Хьюитта не без оснований считают самым бесчестным мужчиной в жизни Дианы.

Дэвид Уотерхауз (1987–1992), офицер кавалерии, капитан, а позже майор, один из давних знакомых Дианы. Он внук десятого герцога Мальборо, Джона Спенсера-Черчилля, так что Дэвид и Диана были в некотором смысле родственниками, хотя и очень дальними. По воспоминаниям подруги Дианы, Уотерхауз был частым гостем в ее доме еще до того, как принцесса ушла с головой в роман с Джеймсом Хьюиттом. На правах друга и дальнего родственника Дэвиду, который нес службу при королевском дворе, было дозволено сопровождать Диану на те мероприятия, куда не мог или не хотел отправиться с ней Чарльз. В компании Уотерхауза Диана ездила на горнолыжный курорт Клостерс в Швейцарии, бывала на концертах. Вместе они были на концерте Дэвида Боуи летом 1987 года. На следующий день фото Дианы появилось на первых полосах газет. Правда, основной сенсацией был не спутник принцессы, а ее кожаные легинсы с высокой талией – за них Диане досталось от Елизаветы II.

Отношения прекратились в 1992 году. Тогда Диана пыталась пригласить Дэвида стать ее компаньоном во время отдыха в Австрии, но в последний момент отказалась от этой затеи, поскольку уже была вовлечена в серьезную медийную войну с королевским двором и сочла, что такая поездка может ее скомпрометировать. Впоследствии Дэвид никогда не комментировал отношения с Дианой.

Джеймс Гилби (1989–1992), автодилер. Джеймс был знаком с Дианой, возможно, дольше, чем Чарльз. По некоторым данным, Диана почти начала с ним роман еще в 1979 году, то есть за два года до замужества. Ей было 18, ему – 23 года. Но Джеймс не слишком заинтересовался мисс Спенсер, да и перед самой Ди быстро возникла перспектива более удачного брака. Однако в 1992 году появилась аудиозапись их телефонного разговора, состоявшегося еще в 1989 году, когда принцесса гостила в Сандрингеме на Рождество. Уверенная, что ее никто не станет подслушивать, Диана была предельно откровенной с Джеймсом: жаловалась ему на Чарльза, на свое одиночество, на отношения с королевской семьей. А Джеймс утешал ее, называя «дорогая», обменивался с нею поцелуями в телефонную трубку и говорил, что хотел бы быть с ней рядом. Было ясно, что отношения этих людей выходят за рамки дружеских.

Газета Sun опубликовала полную расшифровку этого долгого разговора принцессы и автодилера, хотя, говорят, самые интимные места все-таки были вырезаны. А за 36 пенсов каждый желающий мог позвонить по указанному в газете номеру и лично прослушать запись.

Разразился скандал. Но Джеймс никогда не обсуждал свои отношения с принцессой, не комментируя вопросы об их контактах, не признавая, но и не отрицая их связи. Но по просьбе Дианы он дал интервью журналисту и биографу Эндрю Мортону, где рассказал довольно много подробностей о ее несчастливом браке с Чарльзом.

Джеймс Гилби, возможно, был одним из немногих мужчин в жизни Дианы, кто испытывал к ней настоящие чувства. Их разрыв произошел по инициативе принцессы Уэльской, которая на тот момент совершенно не хотела развода с Чарльзом.

Большую часть своей жизни Джеймс прожил холостяком. Он женился лишь в 2014 году на разведенной матери пятерых детей.

Оливер Хоар (1992–1994), артдилер. С красавцем миллионером Оливером Хоаром Диану познакомил Чарльз. Хоар был приятелем принца Уэльского, к тому же женатым. Диана всегда выделяла его из круга мужа за то, что он, возможно, был единственным, кто умел поддерживать с ней беседу. Уже гораздо позже, когда до Чарльза дошли слухи о романе Оливера с Дианой, принц удивился: «Ради бога, да о чем они могут общаться?» Диана находила Оливера очень современным, начитанным и более приспособленным к жизни, нежели ее муж. Ее тянуло к этому мужчине, однако долгое время интерес не был взаимным. Сказывался тот факт, что Оливер был другом принца, и до тех пор, пока Диана и Чарльз официально не разъехались в 1992 году, Хоар держал с принцессой приятельскую дистанцию. Сошлась с Оливером Диана после смерти своего отца, в 1992-м.

А в 1994 году случился тихий скандал с 300 анонимными телефонными звонками, которые Диана сделала на телефон Хоара в приступе ревности. Оливер был женат на французской аристократке Диане и вовсе не собирался разрушать свой брак ради леди Ди.

Хоар никогда не комментировал свою связь с покойной принцессой. Тем не менее именно он ответственен за сработавшую в покоях Дианы пожарную сигнализацию. Вбежавший к принцессе охранник Кен Уарф застал там прятавшегося за кадкой с пальмой полуобнаженного миллионера с сигарой в руках. История эта, впрочем, всплыла уже спустя пять лет после гибели Дианы.

Уилл Карлинг (1993–1995), регбист, ведущий телешоу. Бывший капитан сборной Англии по регби, Уилл Карлинг был любимцем публики. С Дианой они познакомились, когда спортсмен начал в 1993 году давать уроки игры в регби принцам Уильяму и Гарри. Утверждают, что Диана и Уилл несколько раз встречались в кафе спортивного зала, куда оба приезжали тренироваться, и однажды Диана пригласила спортсмена к себе на чашку кофе.

О том, что отношения между Дианой и Уиллом зашли далеко, знали не только их друзья. Визиты Карлинга в Кенсингтонский дворец прекратились лишь тогда, когда их роман с Дианой вычислила пресса. Не выдержав прессинга и сплетен, в начале 1996 года жена Уилла подала на развод. Чашу терпения переполнили попавшие в прессу слова Дианы, где она фактически советовала Карлингу бросить супругу Джулию, поскольку ей (Диане) было видно, что Уилл несчастлив в браке.

Регбист наотрез отказывался признаваться в адюльтере. Он упорно отвечал: «Диана – мой друг». Однако, по воспоминаниям общих знакомых, дружбой они все-таки не ограничились.

Спустя несколько лет после скандала Уилл снова женился, в семье появился ребенок. Семья – главное в его жизни. Однако его жена очень напоминает принцессу Диану.

Хаснат Хан (1996–1997), кардиохирург. Именно этого мужчину считают главной любовью принцессы Дианы. Она встретила его в Королевском госпитале в Бромптоне, где посещала больных в рамках своей благотворительной миссии. Основную информацию о том, как разворачивался этот недолгий, но страстный роман, мир почерпнул благодаря дворецкому Полу Барреллу. Именно он рассказал, как организовывал их тайные свидания в Кенсингтонском дворце (Хасната Хана провозили мимо охраны и ворот в багажнике лимузина), как принцесса встречала любовника, раздевшись донага и укутавшись в длинную меховую шубу. Баррелла Диана не стеснялась, так как знала, что дворецкий – гей, а кроме того, он успел заслужить доверие хозяйки за годы ее жизни в Кенсингтонском дворце.

С Хаснатом Ханом Диана впервые всерьез задумалась о возможности снова выйти замуж. Различие в вероисповедании бывшая принцесса собиралась решать радикально: она начала изучать Коран и не исключала для себя возможности смены религии. К счастью для королевской семьи, Хаснат Хан так и не сделал Диане предложения. Он усердно делал карьеру и плохо себе представлял, как ее можно будет совместить со звездным статусом Дианы. Кроме того, за время их недолгого романа Диана успела проявить свой нрав. По воспоминаниям дворецкого, Диана звонила Хаснату порой слишком часто даже в рабочие часы. И если любовник не поднимал трубку, леди Ди отправляла Баррелла на поиски Хана. «Было особенно неприятно, когда приходилось по нескольку часов ждать его в вестибюле госпиталя, пока он закончит очередной прием или операцию», – вспоминал дворецкий.

Пакистанскому врачу не нужна была избалованная, капризная, неуравновешенная жена. А кроме того, Диана буквально душила его своим вниманием и любовью. После гибели Дианы Хаснат Хан вернулся в Пакистан, где женился по договоренности на дочери друзей своих родителей.

Доди Аль-Файед не был мужчиной ее мечты, но за ним были миллиарды его отца и возможность продолжать вести тот образ жизни «селебрити», к которому Диана привыкла и которого лишилась. Летом 1997 года Диана забрала с собой обоих сыновей на каникулы на Лазурном берегу. А после в прессе появились снимки наследников британской короны в обществе Дианы и ее любовника-мусульманина. Диана не просто познакомила детей с потенциальным новым отцом, но позволила им плотно общаться. Доди сделал все, чтобы очаровать сыновей Дианы, организуя их досуг в Сен-Тропе по высшему разряду: водные лыжи, аттракционы, дискотеки и прочее.

Удивляет и обилие фотографий пары, которые Диана словно бы специально позволила сделать папарацци за время того отдыха.

О том, что подобные контакты могли скомпрометировать мальчиков, Диана, очевидно, даже не подумала. Она была нацелена устроить свою личную жизнь и, кажется, в очередной раз забыла, что она перестала быть «обычной женщиной» в тот момент, когда стала матерью наследников короны.

Елизавета и двор были в панике: что было бы, прими Диана мусульманскую веру (что она сама допускала в качестве жертвы ради удачного брака)? Что было бы, появись у Уильяма и Гарри единоутробные братья и сестры мусульмане? И это не вопрос толерантности по отношению к людям другого вероисповедания, это вопрос жизни и смерти для монархии, одним из столпов которой является протестантство. Летом 1997 года стало понятно, что Диана становится опасной для своих собственных детей. Принцы ни в коем случае не могли стать пасынками мусульманского миллиардера. Безусловно, смерть Дианы – спланированная или случайная – стала большим облегчением для королевского двора.

До встречи с Дианой Доди Аль-Файед слыл отчаянным плейбоем и сердцеедом. В его списке любовниц уже значились Брук Шилдс, Джулия Робертс и многие другие знаменитости. Однако, встретив Диану, он всерьез решил завязать с прошлым. «У меня больше не будет ни одной девушки, кроме Дианы», – говорил он. Отношения с Доди развивались слишком стремительно и по непредсказуемому для нее пути.

В августе Диана и Доди вернулись в Париж, и тут бывшая принцесса поняла, что все идет к предложению руки и сердца. Младший Аль-Файед буквально завалил Диану подарками (одним из них было кольцо с бриллиантом, которое многие до сих пор считают обручальным).

Но 31 августа 1997 года Диана и Доди погибли в одном из парижских тоннелей, когда их машина пыталась оторваться от преследовавших пару фотографов. Гибель Дианы породила очередной шквал слухов и теорий. По одной из них, за несколько дней до трагедии Диана узнала, что беременна от Доди, и тот на радостях собирался сделать ей предложение. Если это так, то Диану и в самом деле могли убрать с дороги, поскольку ее действия наносили существенный урон британской монархии.