Земля лишних. Помеченный на удаление Воронов Влад

– А что, в комплекте нет зарядника?

– Есть. Он вполне рабочий, но им бы я не успел зарядиться полностью за четыре часа. Приходится вот на коленке приспособу мастерить.

– Я про эти проблемы в акте испытаний напишу. Ты-то ладно, разберешься, надеюсь, а если боец молодой?

– Пишите. Это чужой комплекс, мне за него премию не снимут.

Егор отложил паяльник, сдвинул на место пайки термоусадку и щелкнул зажигалкой.

– Все, закончил. Сейчас протащу кабель к аккумулятору грузовика, подключусь и поставлю заряжать батареи.

– Хорошо. Поесть не забудь, я тебе вот здесь, в уголке, котелок поставил.

Минут через десять колонна тронулась дальше. Зарядник солидно мигал лампочками, вливая в батареи электричество, самое время и о себе позаботиться.

В котелке оказался привычный походный кулеш – быстрорастворимые макароны с тушеным мясом. Но приготовлено было с душой, специй повар не пожалел, и аромат стоял божественный. Рядом лежала пластиковая фляга с морсом, приятно кисловатым и почти не сладким. И на крышке котелка три куска хлеба и ложка.

– Привыкай, парень, к казенным харчам, – хмыкнул Егор и заработал ложкой.

На следующей остановке Носов стукнул в задний борт:

– Готов?

– Готов.

– Полетели.

И щелкнул секундомером.

– Ничего, что я эту штуку вижу второй раз в жизни?

– В самый раз. Будешь изображать солдата-срочника. Это когда нет еще ни опыта, ни мозгов, зато масса энтузиазма. Давай-давай, время тикает.

Егор пожал плечами. Достал наземную станцию, влез в подвесную систему, отрегулировал ремни. Вставил батарею в самолетик. Включил наземку. Включил борт. Пошевелил правым стиком на передатчике, крохотные элевоны[33] послушно отработали. Дал от себя левый стик, моторчик заработал. Малый газ, средний, полный. Отключить.

Теперь долой крышку с объектива видеокамеры. Снять и не забыть убрать в карман – запасных в комплекте нет. Картинка на экране наземной станции вполне адекватная. Сейчас видны камешки на земле и носы собственных ботинок. Наклоняем самолетик носом вверх – экран затемняется на короткое время, потом появляется небо. В горизонт – виден грузовик и глазеющие бойцы.

– Все, к вылету готов.

– Слушай боевую задачу! – Носов был торжественно-серьезен. – Подняться, оценить обстановку, доложить возможности по обнаружению целей типа человек, лошадь, джип, грузовик с разных высот.

Егор посмотрел на экран, высота там тоже отображалась, справа.

– А давайте я просто полетаю на разных высотах, а вы оцените эти свои возможности, ладно? И еще. Людей, грузовики и джип я здесь вижу, а вот лошади нет. Как будем оценивать?

– Лети уже.

Егор послушно сунул вперед до упора левый стик и бросил «Совенка» за конец крыла вперед и немного вверх. Самолетик наладился было свалиться в крен, но, ведомый опытной рукой, выровнялся и полез набирать высоту. Чуда не произошло, беспилотничек оказался изрядно перетяжелён, да и тяги хватало впритык. С другой стороны, это не модель для пилотажа либо иной колбасни, это разведчик. Причем разведчик, способный без повреждений путешествовать в солдатском рюкзаке. То есть очень прочный.

А в роли разведчика самолетик порадовал. Летел довольно быстро, но ровно, и картинка на экране почти не дрожала. За что спасибо электронной стабилизации в камере, понятно, но и аэродинамика свою роль сыграла. А еще на высоте больше ста метров звук моторчика пропадал совсем, да и сам беспилотничек разглядеть было очень сложно. Даже при ярком солнце. Пришлось полностью переключиться на пилотирование по камере.

Старший лейтенант с восторгом смотрел в экран, временами командуя очередной маневр:

– Так, давай поднимись на две сотни, пройди над нами. Хорошо. Спустись до сотни, опять пройди. Теперь на пятидесяти… Хорошо видно, но уже движок слышен. Можешь потише сделать?

Егор прибрал газ до половины. Звук мотора пропал, но самолетику такой пассаж не пришелся по вкусу.

– Не хочет лететь горизонтально вполгаза. Или вот так, в три четверти, или со снижением.

– В три четверти пойдет, почти не слышно. Теперь отлети подальше, будем максимальную дальность проверять.

– Если залетим за максимальную дальность – потеряем самолет. Он не умеет к месту старта сам возвращаться.

– Что делать тогда?

– Попробую вверх подняться. Случись чего, падать-то он будет вниз, то есть к нам. Снова управление появится. И картинка.

Но особенно высоко подняться не получилось. Начал проседать бортовой аккумулятор, на экране высветилось «Low Voltage». Егор развернул «Совенка» вниз. В пикировании набрал скорость, крутанул пару бочек, петлю, другую… Нет, определенно этот самолет под другое заточен.

Снизился до ста метров по высотомеру, прошел над местом стоянки. Убрал газ. Постепенно задирая нос, потерял скорость и раскрыл посадочный парашют. Двухметровый оранжевый зонтик бережно опустил беспилотник в высокую сухую траву.

– Ну, что скажешь?

Старший лейтенант Носов пребывал в знакомой эйфории. Вот любят мальчики играть в разные технические игрушки. Сколько бы лет мальчикам ни было и какие бы погоны они ни носили.

– Скажу, что это разумный компромисс для противоречивых требований. Сложно сделать в таком объеме хорошо летающий самолет. Особенно прочный. Поэтому летит он как утюг. Зато картинка – вроде ничего?

– Отличная картинка! С пятидесяти метров все видно!

– Ну и славно, на следующей остановке еще раз слетаем…

– Зачем ждать? У тебя же четыре аккумулятора! Лети!

В четвертом полете Егору пришлось заходить на посадку на свет фар. Почти полностью стемнело.

За ужином командир радостно планировал будущие полеты, а Егор сидел рядом, молча кивал и поглощал безумно вкусную рыбу с картофельным пюре. И чем дальше, тем больше радовался, что судьба забросила в такое замечательное место, к таким интересным людям.

Назавтра Егору в ученики выделили высокого, белобрысого и чуть сутулого автоматчика Серегу. Несмотря на неполные двадцать пять лет, тот успел отслужить срочную за ленточкой, повторил здесь, а потом и вовсе остался на контракт. Жизни помимо армии он не представлял, а к сопутствующим тяготам и лишениям относился философски. Назначение в беспилотчики воспринял с энтузиазмом – почему бы не поиграть в модные игрушки, да еще и за казенный счет?

Теперь размеренное течение патрульной службы сменилось бешеным калейдоскопом боевой работы. Обслуживание, зарядка и ремонт техники на марше, полеты на остановках. Егор научился есть и спать на ходу, в кузове грузовика, идущего по бездорожью. Сергей осваивал пилотирование, сперва по горизонту на высоте, потом взлет с набором высоты, облет окрестностей, возвращение к месту старта. Посадку не тренировали, парашют позволил избегать столь сложного для новичков маневра.

Потом была потеря аппарата и его поиски, внезапная встреча с бандитами, бой, ранение и эвакуация вертолетом. Повторно Егор пришел в себя уже в госпитале. Какая-то белая палка над головой, а выше чуть желтоватый, в мелких трещинках потолок. Повернул голову – стойка с разноцветными банками, откуда уходит прозрачная трубка под повязку на руке. С другой стороны виднелась тумбочка с приборами на ней, светились лампочки и бегал по экрану зеленый лучик.

Интересно, а зачем эта палка над головой? Дальше к ногам с нее свисал тросик, закрепленный… Ну да, к его собственной ноге, упакованной в какую-то хитрую конструкцию, вроде бы из ткани и металла.

Как Волк из мультика «Ну, погоди!» Сейчас откроется дверь и войдет Заяц с апельсинами в авоське…

Дверь действительно открылась, и зашел высокий молодой мужчина в белом халате. Посмотрел на приборы, потом остановил взгляд на Егоре:

– Пришли в себя? Прекрасно. Как самочувствие?

– Не знаю. Не понял пока. А что с ногой?

– Все нормально. Вам туда прилетел один небольшой, но очень пакостный осколок. Но мы уже все собрали на место. Через полтора месяца пойдете, через полгода сможете бегать и прыгать.

– Я в больнице? В Демидовске?

– Нет, в госпитале. Почтовый ящик 3319. Гражданские специалисты, привлеченные к выполнению заданий совместно с подразделениями РА, имеют те же обязанности и права, что и военнослужащие. В том числе – лечиться в нашем госпитале, буде возникнет такая необходимость.

– А как там… ребята?

– Я ничего не знаю об обстоятельствах вашего ранения. Я просто врач. Вашим здоровьем уже интересовались многие. Сегодня еще понаблюдаем, а завтра можно будет разрешить первых посетителей. Поспите, во сне кости срастаются лучше.

Голос у врача был мягкий, успокаивающий, и Егор сам не заметил, как уснул.

Первым посетителем оказался незнакомый майор с папкой в руках. Представился кем-то там из военной прокуратуры, Егор не расслышал.

– Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы получили ваше ранение?

– Что с ребятами?

– Отвечайте на вопрос.

– Расскажете – отвечу.

Майор вздохнул. Похоже, ему процесс допроса представлялся иначе, но спорить он не стал.

– Рядовой Борисенко и сержант Смирнов убиты. Больше потерь нет. Вам плохо? Позвать врача?

– Не надо. Я обещал, я расскажу. Мы проводили войсковые испытания комплекса «Совенок»…

Чем дальше Егор рассказывал, тем ярче вставал в памяти его первый бой. Наполнялся красками, запахами. Пережитое накатило снова.

– …я же вам говорил – он сильно ослаблен, потерял много крови, пережил болевой шок. Потерял друзей. Нервная система истощена. Больше никаких разговоров!

– Простите, доктор, я обещал. Мне надо закончить рассказ. На чем мы остановились?

Сознание чуть плыло, но губы слушались, и слова получались четкие. Ругающиеся мужчины повернулись и уставились на Егора. Врач – с тревогой, прокурорский – с некоторым уважением.

– Да вы, собственно, все уже рассказали. Вплоть до взрывов гранат и вашего ранения. Большое спасибо за помощь. Извините, что пришлось потревожить.

– А что с оборудованием? С самолетом, с наземкой?

– Вы про испытываемый комплекс? Насколько я понял, на месте боя удалось собрать полный комплект. Утечки информации и технологий не произошло.

Майор кивнул и вышел. Врач остался.

– Мне очень жаль, но не пустить его я не мог.

– Не беспокойтесь, доктор. Это было… полезно.

– Следующих тогда не раньше завтрашнего дня.

– Скажите, доктор, а можно отсюда позвонить?

– Можно, конечно. Родителям, жене, девушке?

– Нет, на работу. Я должен им рассказать кое-что важное.

– Что англичане ружья кирпичом не чистят? Не обращайте внимания, это у меня такой специфический медицинский юмор. Очень многие, даже попав в госпиталь, продолжают вести свою войну. Так вот, совсем недавно вашим здоровьем интересовался человек по фамилии Красовский. Представился вашим начальником и оставил номер сотового.

– Отлично! Это самое то, что надо!

Врач пожал плечами и вышел.

Красовский приехал тем же вечером.

– Привет, Егор! Я как раз был неподалеку, утрясал некоторые вопросы с заказчиком. Как самочувствие?

– Средне. Бывало хуже, бывало лучше. Но это не важно. По испытаниям «Совенка». В принципе, все работает. Картинка неплохая. Управление внятное, оператора можно подготовить за несколько дней…

– Егор, не торопись! Выйдешь из госпиталя, напишешь отчет…

– Некогда, Николай Николаич! Передадут в производство, и уйдет комплекс в войска с детскими болезнями.

Красовский достал блокнот и карандаш, тяжело вздохнул:

– Давай, рассказывай…

– Перво-наперво, зарядник для аккумуляторов. Нужно доработать таким образом, чтобы была возможность независимо заряжать все четыре бортовых и наземку. Я сделал «гирлянду» и заряжал в параллель, но это не всегда удобно. И обязательно длинный кабель для подключения к аккумуляторам в технике…

Они проговорили два с лишним часа. Обсуждали, соглашались, спорили, даже ругались иногда. Врач пару раз заглядывал, но прерывать не стал. Занятие любимым делом здоровью не вредит.

Скучным пребывание Егора в госпитале назвать было нельзя. Регулярно приезжал Красовский, чаще один, реже с коллегами. Рассказывал о ходе работ, подкидывал материалы для изучения и идейки для обдумывания. Заглянули после завершения патрулирования подчиненные лейтенанта Носова. Вспомнили погибших, обсудили дела живых. Как оказалось, «Совенок» свалился на отряд бандитов, планировавших какую-то гадость на ближайшем полиметаллическом руднике, судя по отметкам на карте. Было их восемь человек, включая пулеметчика и снайпера. Серега с сержантом с ходу уложили четверых, но слишком поздно заметили остальных бандитов. Были тяжело ранены и погибли, захватив с собой еще двоих и ранив одного.

– Остальное ты знаешь сам.

– А зачем ко мне заходил прокурорский? Здесь всегда так?

– Нет. Просто кому-то из начальства хотелось победных реляций об успешном испытании этого вашего беспилотника, а обернулось погибшими и риском потери новой техники. Ну и началось. Носова отстранили от командования и собирались отдать под суд. Но вроде как разобрались и одумались. Так что взводный у нас прежний, и скоро снова пойдем на маршрут прежним составом. Самый лучший вариант – не наградили, но и не наказали.

Очень неожиданно было увидеть бывших однокашников по военной подготовке. Группа пришла почти в полном составе, и парни, и девушки. Все радостно гомонили, хлопали по плечам, требовали описания подвигов. Здесь, как тому Василию Теркину, медаль бы… Но не случилось. Пересказывать подробности своего сумбурного боя Егор постеснялся, а сказал то, что уже давно вертелось в голове:

– Спасибо всем тем, кто у нас вел военную подготовку. К сожалению, экзамены частенько принимают те бородатые люди из-за гор. А спрашивают они крепко. И если не сдал…

Веселье как-то быстро сошло на нет. Гости скомканно попрощались и потянулись на выход. Но через пять минут дверь скрипнула снова. Даша? Или Наташа? Нет, точно – Лера! Валерия. Тихая барышня в больших очках, которую и слышно-то было только тогда, когда ее спрашивали преподаватели на занятиях.

– А знаешь, ты стал совсем седым…

– Не знаю. Как-то пока не добирался до зеркала.

– Показать? У меня есть с собой.

– Зачем?

Снова повисла пауза.

– Ты стал какой-то… другой. Все остальные мальчишки – мальчишки и есть. А ты взрослый.

– Так я и постарше всех вас буду.

– Не всех. Мне двадцать три.

– А почему тогда со школьниками учишься?

– Как и ты. Направили на военную подготовку.

– Девушек вроде не призывают?

– Насильно не призывают, но добровольное вступление в силы самообороны, или как они тут называются, очень поощряют. Масса всяких льгот сразу.

– И ты решила рискнуть?

– Ну не всё в общежитии ютиться. А так обещали через три года кредит на квартиру или дом. Льготный.

– А семья у тебя…

– За ленточкой осталась. Маленький городок при большом оборонном заводе. Закончила ПТУ как радиомонтажница, а завод возьми да и закройся. А другой работы в городке нет. Совсем.

– И что ты сделала?

– Ну, замуж меня никто не звал, поэтому поехала завоевывать Москву. В институт не поступила, в секретарши не взяли – ноги коротки, уже подумывала в проститутки идти…

– Это ты сейчас серьезно?

– Как тебе сказать… Работала продавщицей и медленно сходила с ума от бессмысленности работы, постоянной бедности и бытовой неустроенности. Так что мысли возникали, да. Но встретила вербовщика и попала сюда. То есть везли-то нас всех явно с прицелом сделать работницами постельного фронта, но на месте оказалось по-честному – свобода выбора, второй шанс и все такое. В этом плане орденцы молодцы. Прибилась к конвою в ПРА, здесь пошла на завод. По специальности. Белый халат, паяльник и микроскоп.

– Выиграла от переезда сюда?

– Выиграла. Здесь я, по крайней мере, живу одна в комнате. А не вчетвером на полу в подсобке. Только поговорить не с кем. Кругом все больше девчонки молодые, у них ветер в голове и свист… в одном месте.

– И ты меня называешь взрослым?

– Теперь да. Месяц назад ты был пацаном, как эти наши одногруппники. Большим, но пацаном. А сейчас у тебя в глазах что-то появилось… другое.

Они снова замолчали, на этот раз надолго.

– Ладно, извини, что голову морочу своими заботами. Пойду, пожалуй.

– Ты это… Если захочется еще поговорить – приходи. Буду ждать.

– Захочется. Приду.

Как и обещал доктор, через месяц Егору сняли гипс и отправили домой долечиваться. Понятно, что «домой» получилось очень условно – практически каждый день приходилось мотаться то в госпиталь на процедуры, то на работу. Электронщики наконец-то выкатили автопилот и навигатор нормального авиамодельного размера, и в цеху вовсю шла сборка и отработка первого предсерийного беспилотника. Проект, помимо кода, получил и открытое наименование «Альбатрос».

Помаявшись неделю с такси и костылями, Егор внял совету друзей и купил машину. Микроскопического размера городскую японку, зато с автоматической коробкой и передним сиденьем в виде дивана. Теперь можно было закидывать на пассажирское место больную левую ногу, а здоровой нажимать педали. Ездить по городу стало очень удобно, а за город пока и не надо. На испытаниях все равно будет грузовик от предприятия, а на сборах – бронетранспортер.

С бортовой аппаратурой дальнего беспилотника возились долго. Как это всегда бывает, по отдельности все приборы работали нормально, но, будучи засунуты в тесноту приборного отсека, начали создавать друг другу помехи и всячески портить жизнь. А уж когда запустили двигатель с его искровым зажиганием…

Но проблемы – они на то и проблемы, чтобы их решать. Разделяли питание, экранировали и заземляли, и в конечном итоге добились нормальной работы борта. Неминуемо приближался первый вылет.

В принципе, планер и двигатель «Альбатроса» уже в полете испытывали. Поставили приемник и управляли с земли, как обычной радиоуправляемой моделью, только очень большой. Теперь же модели предстояло стать действительно самолетом и начать летать самостоятельно. Не сразу, конечно. От простого к сложному. Сперва отдельные режимы, потом замкнутые маршруты разной сложности и, под занавес, автоматический взлет с автоматической посадкой. Приземлять тридцатикилограммовую дуру на парашюте не рискнули.

На первый вылет предсерийного «Альбатроса» приехало все КБ. Начальство не стало никого обижать и заказало автобусы. Группа планера ловко собрала крашенный белой эмалью самолет, Егор с другими управленцами подключил оборудование. Долго проверяли управление – сперва ручное, по командам оператора на земле, потом автоматическое, от автопилота. Проблем пока не обнаружилось, не зря столько времени возились в цеху.

Двигателисты залили топливо и запустили мотор. Подождали минуту, пока прогреется, начали гонять разные режимы. Планерщики удерживали самолет за крыло. Управленцы тем временем гоняли свои тесты, автоматика и связь работали устойчиво.

Еще минут десять завываний движка, и рев сменяется тихим тарахтением. Возле «Альбатроса» остается один человек – шеф-пилот Саша Сёмин. В недавнем прошлом – авиамоделист и неоднократный призер в классе F3A[34]. Егор нередко встречался с ним на соревнованиях, еще за ленточкой. Дружить они не дружили, но общались по-доброму. В конторе Сашу шутя называли беспилотом или беспилётчиком, но он не обижался. Главное – не назвать случайно «оператором БПЛА», а то маловато в этом термине пафоса. У летчиков свои заморочки. Даже у моделистов.

Двигатель прибавил оборотов, и беспилотник покатил в начало полосы. Там сбавил скорость, развернулся. Руководитель испытаний запросил разрешение на взлет. И получил его сразу – большая авиация сегодня не летала.

Мотор снова взревел, и «Альбатрос» начал разбег. Теперь, обвешанный аппаратурой и антеннами, он казался настоящим самолетом. Саша дал беспилотнику разогнаться и легко оторвал его от бетона. Медленно, ровно повел самолет в набор высоты. С креном развернулся, прошел в обратную сторону. Сделал несколько наборов и снижений разной крутизны. Прибрал газ, прошел на минимальной скорости, практически на грани срыва. Снова развернулся, разогнался в пикировании под мотором. После чего сделал классическую коробочку и приземлился, коснувшись полосы точно напротив зрителей.

Егор крякнул от зависти. Так прецизионно пилотировать у него не получалось. Нет, он вполне мог выполнить ту несложную программу облета, что сейчас продемонстрировал Саня, и даже приземлился бы без потерь, но и без того шика и артистизма. Увы, здесь надо быть пилотажником.

– Скорость отрыва соответствует расчетной. Скороподъемность в норме. Минимальная и максимальная скорости в пределах допустимого.

Это оператор наземного комплекса управления докладывал данные, полученные по телеметрии. Чем дальше, тем больше работы будет у наземщиков и тем меньше у «беспилота», но пока операторы только наблюдают.

Тем временем Саня докладывал свои, субъективные ощущения.

– Чувствуется, что самолет стал тяжелее. Чуть просела скороподъемность. Но в воздухе сидит плотнее, увереннее. И ветром меньше колбасит. Для своих задач должен быть в самый раз.

Потом самолет утащили на заправку и обслуживание, а Егор пошел к своим операторам. Помимо прочих цифр и графиков на экране отображалась траектория самолета по данным радионавигации. Понятно, что на действующем аэродроме все радиосредства в наличии и заблудиться здесь не смог бы и ребенок, но все равно это была их маленькая победа. Линия четко начиналась на полосе и на полосе же заканчивалась. А это значит, что точность достаточна даже для автоматической посадки. Но это будет еще не скоро, пока на повестке дня испытания автопилота – выдерживание высоты и курса в горизонтальном полете, программные развороты и смена эшелона. А автоматическая посадка никуда не денется.

За первым полетом последовал второй, третий, далее – по плану. С каждым днем Сашкиного участия требовалось все меньше, «Альбатрос» сначала научился рисовать в небе ровные линии и восьмерки, потом взлетать, а потом настал день, когда самолет от взлета до посадки сделал все сам, без помощи с земли. Сел, правда, сильно левее осевой линии полосы и на пробеге выкатился на грунт, но это уже были мелочи. Егор получил хорошую премию, подумал и переехал из общаги в съемную квартиру. Благо потенциальная хозяйка уже была. Совсем переезжать к нему Лера отказалась, но оставалась нередко.

От отладки пилотажных задач перешли к навигационным. Теперь беспилотник поднимался и подолгу барражировал над окрестностями, отрабатывая съемку площадей. Аэродромное начальство прекратило бухтеть, что полоса постоянно занята модельками и нормальным самолетам негде базироваться. «Альбатрос», как большой, получал свой отрезок времени для взлета или посадки, в очередь с большой авиацией. Все управление беспилотником сводилось к указанию точек маршрута или координат района съемки, либо к передаче команды на возврат, а уж как конкретно исполнять указания с земли, аэроплан решал сам.

Программисты наконец-то доделали программу, сшивающую аэрофотографии в единую карту с топопривязкой с учетом координат самолета, высоты, углов крена и тангажа и типа объектива. Не карта, а радость артиллериста. Чтобы попасть по отснятой цели первым же снарядом, точности пока маловато, но вторым-третьим, с корректировкой – запросто.

Возможности свои «Альбатрос» показал на войсковых испытаниях. Снова пришлось ехать на юг, к границе. Летали с полевого грунтового аэродрома, оснащенного примитивным радиомаяком. Сперва в пределах видимости, но с каждым полетом увеличивали дальность, пока не догнали до заказанных двухсот километров. Обошлись без технических проблем, разве что стойки шасси регулярно приходилось рихтовать или вклеивать заново. Озадачили разработчиков планера, те через неделю привезли стойки другой конструкции и несколько комплектов колес разного размера. Обещали на серийном беспилотнике усилить точки крепления стоек. А пока обошлись малой кровью – полуторного размера колеса почти не цепляли кочки на пробеге и при этом не сильно снижали дальность.

Из одного из последних зачетных полетов самолет привез фотографии полевого лагеря. Пасущиеся лошади, палатки, костры. Немедленно оповестили пограничников, бойцы выехали в указанный район… И опоздали. Зола в кострах была еще теплой, падальщики не успели растащить остатки трапезы, но лагерь опустел. Дальнейшие поиски результата не дали – до границы было всего ничего.

Естественно, военное начальство потребовало картинку в реальном масштабе времени. Привезенные из полета фотографии их уже не удовлетворяли. Пусть ценой снижения дальности, но нужна оперативность. И да, чуть не забыли, срок – вчера.

Ребята загрустили – перспектива срочно делать принципиально новую полезную нагрузку для беспилотника их не очень пугала, но вот сроки… Пожаловались по радио Красовскому, тот подумал и предложил простой вариант. У бригады, которая делала средний беспилотник, «Чайку», не заладилось с носителем. Промахнулись при разработке планера, и до готовности проекта у них было далеко. А вот начинка для «Чайки», как раз камера с мощным видеопередатчиком и хитрой антенной системой, уже давно была готова. Втиснуть ее в заданный габарит и массу разработчики не смогли, этим в первую очередь и объяснялись проблемы с носителем. Дохловат он для такого груза, проще говоря. Спроектирован был с недостаточным запасом.

«Альбатрос» существенно крупнее и грузоподъемнее, на него потроха «Чайки» встанут легко и непринужденно. Заканчивайте испытания, а уж мы здесь скрестим ежа с ужом.

Ребята получили подписи военных только через неделю. С формулировкой «да, вы сделали то, что мы вам заказывали, молодцы, но когда будет живая картинка с неба?».

Пришлось пообещать, что уже все придумано, работы ведутся и уже в следующий раз… Обидно, вроде удачно завершен проект, а радости никакой.

С начинкой от «Чайки» все оказалось тоже не так просто. Могучий видеопередатчик забивал помехами все, что можно и нельзя. Пришлось сперва долго искать правильные места для электроники и антенн, потом все тщательно экранировать и заземлять. По требованию заказчика допилили алгоритмы автопилота, добавив автоматический облет и съемку цели камерой бокового обзора. От идеи делать носимую наземку окончательно отказались. Кабина управления БПЛА разместилась в кузове грузовика.

Гибрид «Альбатроса» и «Чайки» заказчик назвал «Соколом». Испытывали его там же, на аэродроме, постепенно увеличивая дальность. При самом благоприятном расположении антенн дальше сорока километров видеосигнал становился неустойчивым и скоро пропадал. Военные покривились, но приняли – более дальнобойный видеоканал потребует на порядок больше времени и денег. А им было нужно здесь и сейчас. Зато при полной заправке «Сокол» мог висеть над целью несколько часов. Для контроля опасного направления – самый подходящий вариант.

Егор настолько втянулся в спокойную жизнь дома, что перспективу снова ехать на войсковые испытания, на этот раз с «Соколом», он воспринял без малейшего энтузиазма. Хорошо работать в офисе, на полеты ездить на городской аэродром, полчаса в один конец, а вечером приходить домой, где ждет Лера, а с ней налаженный быт, вкусная еда и прочие земные радости. Тем более что его, автопилотчика, участия в этом проекте было как раз немного.

В итоге на испытания поехали коллеги из соседнего отдела, которые занимались начинкой «Чайки». А Егор остался в Демидовске.

Буквально на следующий день его вызвал Красовский:

– Скучаешь, домосед? Старый проект сдали, новый испытывают другие люди. Чем мне тебя занять?

– Отпустите в отпуск. Как раз надумал жениться.

– Жениться – это хорошо. Это очень полезно – жениться. Вот только есть одна работенка… Обещаю, как только сделаете – сразу льготный кредит на дом и отпуск полтора месяца, как раз хватит свадьбу отгулять и обжиться. Но я это смогу выбить из начальства только под успешное завершение проекта.

– Новый проект?

– Ну как новый… Военным «Альбатрос» пока не очень нужен, у них другая любимая игрушка сейчас, а вот флотские очень хотят разведчик в морском варианте. Корабельного базирования. Помнишь, мы проговаривали вариант с катапультным стартом и посадкой на сетку?

– Сам-то аппарат существенной доработки не потребует – снять шасси, усилить конструкцию, добавить крючки в носу и антенны попрятать, но катапульта и сетка…

– На эту тему не волнуйся, договоримся со смежниками.

Смежники, КБ-126, занимались всякой гидравликой и пневматикой – манипуляторами на грузовики, автокранами и прочими приводами. Довольно быстро они построили вокруг могучего пневмоцилиндра пару рельсов с тележкой. Сжатый воздух из баллона поступал в цилиндр, толкал тележку по рельсам и на испытаниях запулил бордюрный камень на полсотни метров. Вот только перегрузка при старте получалась запредельной. Прочная, но совсем не бетонная конструкция «Альбатроса-М» (морское исполнение) такого ускорения не выдерживала, не говоря уже о весьма субтильных внутренностях.

Смежники почесали затылки, увезли свою баллисту (камень по баллистике летел – значит, баллиста!) и через пару недель представили другой вариант. Рельсы были вдвое длиннее, а тележку пневмоцилиндр приводил в движение тросом через систему блоков. Скорость в конце разгона осталась прежней, но перегрузка снизилась до допустимой.

Те же люди сделали и оборудование для посадки на корабль. Гидравлика поднимала вверх две двадцатиметровые мачты с сеткой между ними. Мачты должны были ставиться по бортам, а беспилотник заходить на них с кормы идущего против ветра корабля, чтобы снизить скорость касания. Наводиться «Альбатрос-М» должен был по радиомаяку, установленному на надстройке сзади.

Запуск с катапульты на полигоне отработали довольно быстро, только пришлось подбирать оптимальную форму тележки и крепления беспилотника на ней. И чуть допилить алгоритмы управления, чтобы мощный стартовый разгон не сводил с ума систему стабилизации. А вот с посадкой на сетку возились долго. Шеф-пилот много раз примерялся к заходу в ручном режиме, прежде чем заглушил движок и направил нос самолетика в середину посадочного приспособления. Беспилотник исправно повис на сетке, изрядно покачнув всю конструкцию, мачты наклонились штатными приводами, и испытатели вынули улов – совершенно целый и исправный аппарат.

Еще через пару дней самолетик проделал все то же самое полностью автоматически четыре раза подряд. Приглашенные заказчики поглядели на «этот цирк» и затребовали испытаний в море.

В Береговой Егору пришлось ехать самому, спихнуть на других не получилось. Флотские выделили для испытаний бывший траулер, а ныне судно вспомогательного флота «Русалка». Команда «Русалки» промышляла морским разбоем недалеко от Диких островов, но оказалась в ненужное время в ненужном месте. Пролетавший по своим патрульным делам русский «Крокодил»[35] услышал «SOS» очередной ограбляемой жертвы, подошел и всадил очередь в кормовую часть «Русалки». Пираты ринулись за борт, а вертолетчики прекратили стрельбу и вызвали помощь в указанный квадрат. В результате так и не утонувший пиратский кораблик за отсутствием владельца был отбуксирован в Береговой, отремонтирован и теперь на судоремонтном заводе готовится стать авианосцем. Не «Нимиц», прямо скажем, но какое время – такие песни.

Катапульту и посадочные мачты ставили под приглядом спецов из КБ-126, которое их проектировало, а вот установкой приводного радиомаяка Егору пришлось руководить самостоятельно. Так же на нем «повисли» и строительство мини-ангара на палубе, куда помещалась пара «Альбатросов» с отстыкованными консолями, и организация поста управления, и проводка кабелей и фидеров, и обеспечение стабильного электропитания. Мотаться каждый день в Береговой было непросто, поэтому он приспособился проводить ночь, полный день и еще ночь в Демидовске, потом за полдня доезжал в порт, работал вечер, ночь и утро и с середины дня уезжал домой. При таком раскладе получалось две ночи из трех проводить с невестой, решать возникающие проблемы в КБ и не запускать контроль на судоремонтном, который все равно работал круглосуточно. После того, как Егор пару раз чуть не въехал с недосыпу под грузовик, Красовский пресек это безобразие. Выделили прямой телефонный номер, на который можно было звонить с завода в КБ, и возле этого телефона постоянно кто-то дежурил. Между собой такую работу называли «тень Мятина» и назначали туда в наказание. Немного было желающих в любой момент срываться с места и искать кого-то из сотрудников, с кем Егору срочно надо было переговорить.

А еще Красовский договорился наверху и Леру тоже отправили в командировку в Береговой. Она и на самом деле что-то там паяла внутри «бэпланосца», но это был не самый главный ее вклад в укрепление обороноспособности ПРА.

Монтаж удалось закончить за месяц с небольшим. К вполне ожидаемым работам по установке оборудования добавилась куча неочевидных мелочей. Пришлось менять генераторы на двигателях на более мощные, установить вспомогательную силовую установку для снабжения электричеством на стоянке, переложить большую часть кабелей. Вдобавок к штатным топливным танкам были установлены дополнительные, втрое большего объема. Перепроектировали бытовую часть из-за увеличения численности экипажа, добавили жилых помещений, увеличили кают-компанию, кухню и кладовые продуктов. От типового, сильно заезженного сейнера остался только заштопанный корпус и восстановленные двигатели.

Заказчики не понукали, но работы контролировали непрерывно. Все требования о доставке материалов и какой-то помощи выполнялись молниеносно, только потому и удалось подготовиться к первому выходу так быстро. Похоже, морякам разведывательная информация была нужнее, чем воздух. Почти как спирт.

Для ускорения процесса договорились первые испытания начать с не полностью укомплектованного корабля. Все, что нужно для выхода в море на короткое время и для обеспечения полетов, на борту уже было. Отошли миль на пять, собрали самолет, накачали баллон катапульты и запустились. Как и раньше, на полигоне, самолет уверенно разогнался, чуть просел после схода с направляющей и пошел в набор высоты. Получил команду патрулировать вблизи, занял заданный эшелон и принялся нарезать круги.

Тем временем на корабле собрали и подняли «ловушку для альбатросов». «Русалка» развернулась носом на ветер и добавила скорости. Самолет получил команду на посадку, начал моститься в кильватер… И пролетел мимо. Раз, другой, третий… Оператор снова дал команду ждать на высоте, и все собрались на мозговой штурм.

Топлива беспилотнику хватит часа на четыре. За это время нужно найти проблему и попробовать решить. Вариантов, собственно, не так много.

Можно было бы попробовать посадить «Альбатрос» вручную. Вот только аппаратную еще не закончили и оборудование для ручного управления на корабле отсутствует.

Можно отправить самолет садиться на берегу. В Береговом нет правильного посадочного радио- маяка, придется лететь в Демидовск. Дальности, в принципе, должно хватить, если не жечь без толку горючее над морем.

Вариант три – найти и устранить неисправность на корабле. На полигоне-то все работало… Ладно, небольшой запас времени есть. Полчаса – минут сорок. Надо пробовать, как говорят в Голландии.

Через пятнадцать минут нашли незатянутый разъем на фидере, который шел к антенне радиомаяка.

Через семнадцать самолетик повис на сетке.

Через двадцать выяснилось, что топлива перед вылетом по ошибке заправили на полчаса максимум.

Все хорошо, что хорошо кончается.

К моменту, когда «Русалку» окончательно доделали и полностью оснастили, «Альбатрос» уже совершил больше десятка вылетов с корабля. И число взлетов соответствовало числу посадок. Заказчик тут же потребовал войсковых испытаний и со скрипом выделил неделю на окончательную подготовку.

Работа в ОКБ закипела. Предстояло подготовить комплект из двух самолетов, набор расходников и запасных частей как к самолету, так и к наземной станции. Приготовили даже запасную сетку для приземления, хотя изготовитель гарантировал прочность на разрыв достаточную, чтобы поймать хоть «Ан-12».

И когда уже начало казаться, что они успеют, появился новый персонаж.

– Капитан Угрюмов, – представился он и показал корочку. – Имею распоряжение проверить защищенность вашего комплекса от попадания информации в руки противника.

– Вроде как все просто. Попадает в чужие руки сам аппарат – попадает и информация.

– Это недопустимо. Я не могу выпустить комплекс на войсковые испытания за пределами территории протектората без выполнения комплекса обязательных мероприятий.

– Каких мероприятий?

– По недопущению попадания собранной комплексом информации в руки противника.

– А что можно сделать, если самолет по каким-то причинам не вернется? Не взрывать же его?

– Весь можно не взрывать. Только те узлы, которые носят гриф «секретно» и выше. И, естественно, носители информации. Да, и обязательно надо предусмотреть механизм, прекращающий полет самолета, потерявшего управление.

– Хорошо, мы подумаем. Просто сейчас мы уезжаем на испытания, а потом займемся вашей проблемой.

– Испытаний не будет, пока вы не решите проблему полностью и не сдадите систему аварийного подрыва объекта нашей комиссии.

Капитан был непреклонен, ссылаясь на какие-то секретные руководящие документы, показать которые он не может, но добиваться выполнения будет обязательно. Красовский пытался жаловаться, но заказчики распорядились соглашаться и делать. И, по возможности, побыстрее.

Проще всего решилось с носителями информации. В применяемых фотоаппаратах карточки памяти стояли рядом со штатным аккумулятором, который на борту не использовался – камеры кормились от бортового питания. Поэтому на место аккумуляторов установили миниатюрное взрывное устройство, мощности которого хватало необратимо повредить карточку. Под электронные узлы тоже заложили заряды, небольшие, но достаточно мощные. Автоматика подрыва срабатывала при попытке открыть фотоотсек, если открывающий предварительно не снял систему с боевого взвода.

Сложнее всего оказалось прекратить вышедший из-под контроля полет самолета. В плотно набитом аппаратурой фюзеляже не осталось места под достаточно мощный заряд. Крутили так и эдак, в итоге заполнили пластидом трубки, с помощью которых стыковались консоли крыла.