Мара и Морок Арден Лия
Мы уже хорошо знаем местность около храма, потому что далеко нас пока не отпускают. Разведали тут всё и легко находим тропы, даже прикрытые снегом. Мы идём не дольше десяти минут, но Анна запыхалась, дышит шумно, кряхтит, всем своим видом показывая, как ей трудно. Я знаю, чего она хочет, и разрешаю забраться мне на спину, чтобы я понесла её ещё пару минут. Сестра сразу веселеет, болтает ногами, пока я придерживаю её под бёдра, таща на себе. Она стискивает мою шею так сильно, что мой капюшон падает назад, открывая тёмные волосы. Морозный воздух холодит затылок и макушку, но Анна трётся своей холодной щекой о мою, и я опять снисходительно улыбаюсь, прощая младшей сестре недавнее нытьё.
Теперь я слышу лишь собственное дыхание да хруст снега под ногами. Где-то в глубине леса редко ухает сова, добавляя магии этой ночи.
Когда мы доходим до берега озера, я спускаю Анну на землю, и мы обе восторженно вздыхаем, открывая рты от удивительного пейзажа. Мы здесь бывали днём, но ночью – никогда. Перед нами раскинулось небольшое озеро, оно замёрзло, и лунный диск отражается на его поверхности будто в зеркале. Мелкие трещины на льду похожи на белые и синие прожилки.
– Вон там клюква! – привлекает моё внимание Анна.
Я сразу иду в указанном направлении, желая побыстрее собрать ягоды и вернуться в нашу тёплую комнату. Ночь хоть и красивая, но холодная. Да настолько, что уже пальцы в сапогах озябли.
Замечаю ярко-красные ягоды в снегу, оглядываю огромные гроздья, предвкушая. Если собрать побольше, то не только морс можно упросить сварить, но и ягоды в сахарной пудре сделать, а может, даже пирог.
– Агата, – задумчиво тянет Анна, подходя к кромке озера, и пинает небольшой сугроб, поднимая ворох снега. – Кто такой Морок?
Я в замешательстве оборачиваюсь на сестру, размышляя, от кого она могла услышать это имя. Мне о Мороках рассказали лишь на второй год обучения.
– Они – слуги Тени, – коротко отвечаю я.
– А что такое Тень?
– Тень – это место, куда попадают самые гнилые души после смерти, а также это – тьма, которая этим местом управляет. – Проверяю ягоды на прочность; они хорошо промёрзли, а значит, не сильно испачкают карманы. Корзинки-то у меня с собой нет.
– Как Тень появилась?
Рву клюкву, заталкиваю в карманы накидки и какое-то время молчу, размышляя над ответом.
– Об этом есть несколько легенд, но только те, кто уже умер и встретил богиню, знают, которая из них правдива, – уклончиво отвечаю я.
– Агата! Ну расскажи хоть одну!
– А потом ты всю ночь от любых теней на стенах будешь шарахаться, – фыркаю я, глядя на сестру, которая трясёт игольчатую ветку ближайшей сосны, стряхивая с неё снег ради забавы.
Анна продолжает какое-то время канючить, не отрываясь от своего занятия, и я сдаюсь.
– Разные есть легенды. Большинство дошли до нас неполными. Одна из основных гласит, что Тень самой богини Мораны поднялась, когда мёртвые души её топтали. Однако самая знаменитая легенда – про то, как богиня сама схватила сумрак у ног своих и отрезала, чтобы тот помог ей справиться с жадными, эгоистичными и полностью сгнившими душами смертных. И ходит та Тень за ней, вроде и отдельно, но всегда подле нашей богини.
На середине моего рассказа сестра перестаёт шуметь и начинает слушать внимательнее.
– Морок – нечисть?
– Насколько я знаю – нет, но даже Кире неизвестно, что у них под маской, а она самая старшая, – мрачным шёпотом делюсь я.
– Сестра Яна сказала, что их все боятся, они носят маски, а смотреть им в лицо нельзя, иначе умрёшь, – недовольно ворчит Анна.
Яна. Ну конечно. Она любит рассказывать страшные истории. Хотя какие страшные истории можно рассказать Маре, что сама убивает живых мертвецов? Однако Яне это удалось. Она рассказала сестре про Морока.
– Я не знаю, насколько это правда. Меня Ирина предупредила, что при встрече с Мороком лучше уходить, прятаться и ни в коем случае не пытаться заглянуть под маску. И ты поступай так же, Анна! Если увидишь Морока, делай как велено, избегай подобной встречи.
Я продолжаю запихивать ягоды в карманы, когда слышу новый взрыв смеха сестры. Слышу, как она падает, и только тогда поворачиваю голову. У меня внутри всё холодеет, а ягоды выпадают из онемевших пальцев.
– Гляди, Агата! Я видела, как мальчишки делают это зиму назад, как раз перед тем, как ты пришла. Они и меня немного научили!
Анна стоит на льду уже больше чем в десяти метрах от берега, отталкивается, пытается скользить, но падает, а у меня внутри всё трясётся от напряжения.
– Анна, вернись. Иди ко мне. – Мой голос будто стал чужим, скрипучим. Я говорю сестре вернуться, но сама застыла, боясь сделать шаг, словно это я стою на льду, а не она.
Мне ещё на третий год сёстры запретили ступать на лёд этого озера, потому что оно никогда не промерзает достаточно, чтобы выдержать вес человека. Однако Анне этого либо не сказали, либо она пропустила предостережение мимо ушей. Я молюсь про себя, чтобы лёд выдержал мою худенькую сестру.
Я вся вздрагиваю, когда она поднимается и вновь падает, приземляясь на попу, скользит ещё дальше от берега и от меня. Сестра смеётся.
– Анна, иди ко мне, пожалуйста, – повторяю я, стараясь придать голосу беззаботности, чтобы её не пугать. Если я сама ступлю на лёд, он точно треснет.
– Тут скользит как-то хуже, – недовольно бормочет она, делает несколько шагов ко мне, и мы обе слышим треск.
Анна смотрит под ноги, видя, как змеятся трещины. По-глупому наклоняет голову, делает очередной шаг, но уже аккуратный, медленный. Новый треск почти оглушает. А у меня сердце бьётся в горле от страха в глазах сестры, когда она вскидывает на меня взгляд, а её нижняя губа начинает дрожать. Я быстро сбрасываю свой тёплый плащ, оставаясь в лёгком кафтане.
– Анна… беги ко мне. – Я пытаюсь кричать, но голос подводит, и я рада, что выдавила хотя бы это достаточно громко, чтобы сестра услышала.
И она устремляется вперёд, но Анна особенно неуклюжа, когда боится. Ей удаётся сделать три шага, и лёд трещит, расползается, огромные куски кренятся, а потревоженная тёмная вода выплёскивается на поверхность, и Анна поскальзывается. Я не жду, а устремляюсь ей навстречу, лавируя между трещинами, перескакивая их.
Анна с визгом падает в тёмную воду первой, исчезает сразу с головой, а я падаю вслед за ней, совсем близко. Из горла вырывается хрип, когда всё тело пронзает холод, но здесь не так глубоко, вода доходит мне до шеи. Замечаю накидку сестры, хватаюсь, вытягивая её голову на поверхность. Анна громко плачет, выплёвывает попавшую в рот воду, стучит зубами, бьёт по воде единственной подвижной рукой – остальное тело явно онемело.
Холод от воды такой, что мне кажется, словно меня режет тысяча ножей. Мой ужас так велик, что я едва осознаю, как переставляю ноги, таща сестру за собой на берег. Почти выбрасываю её тело на твёрдую поверхность, а сама выползаю на четвереньках.
Пальцы едва слушаются, пока я стаскиваю с Анны верхнюю одежду, кутаю в единственное, что осталось сухим, – свою накидку. Она стучит зубами и вся дрожит, но при этом продолжает заунывно рыдать, пережив шок. Я не могу её успокоить, потому что мои зубы тоже стучат, и я трясусь не меньше её. А страх, что я чуть не потеряла сестру, душит не хуже верёвки на шее.
Ирина учит меня, что всегда нужно действовать, нельзя поддаваться страху, что я и пытаюсь сейчас делать. Пытаюсь изо всех возможных сил.
– Аа… ннна… обхх… вати за ше… ю.
Вскидываю сестру себе на спину, пытаюсь идти к храму, но ноги не слушаются, подламываются в коленях, и каждый раз их пронзает боль. Анна делает что велено, цепляется за меня, почти душит.
Мне удаётся пройти пять минут, пока каждый вдох не начинает вырываться с хрипом. Мне слишком холодно, пальцы едва удерживают сестру, но нам навстречу бежит Ирина, и я начинаю плакать едва ли не громче, чем Анна. Падаю на колени в мягкий снег, когда наставница широкими шагами преодолевает расстояние между нами.
Глава 5
Ярат. Столица Аракена. Прошло много лет, и местность этой страны изменилась. Ориентируясь на свои воспоминания, я понимаю, что мы движемся с юга на север. По пути замечаю несколько новых деревень, какие-то дороги стали шире, линии лесов изменились, а что-то и вовсе пропало. Некоторые места, которые мы проезжаем, я узнаю, другие нет. Но я рада, что хотя бы Аракен всё ещё существует и столица у него всё та же. Хотя при жизни я бывала там лишь два раза: когда Мар позвали на коронацию нового короля и когда завелась нечисть в ближайшем лесу.
Мы, Мары, не принадлежим ни одной из стран и не подчиняемся правителям. Лес, где расположен храм Мораны, считается исключительно нашей территорией и находится прямо на границе двух государств: Аракена и Серата. На западе страны омывает океан, а на востоке путь в глубь континента перекрывает высокая горная гряда. Никто туда не ходит за ненадобностью, и никто никогда оттуда не приходит. Возможно, там земля кончается, и больше ничего нет, а может, там просто никто не живёт.
Марам было не важно, кто просил помощи. Звали нас сератианцы или аракенцы, мы шли помогать и тем, и другим, если у них возникали трудности. Я рада, что именно принц Аракена поднял меня. Если бы я очнулась, а передо мной появился наследник Серата, я бы свернула ему шею, не дослушав и первую фразу.
– Принц Даниил, – обращаюсь я к молодому человеку после нескольких часов дороги, подъезжая поближе на своём белом коне, – почему вас так интересуют Мары?
– С чего бы начать? – растягивает слова принц, скрывая улыбку оттого, что я впервые заговорила с ним по собственной воле. – Наверное, с того, что моя мама умерла рано. Всего через пять лет после рождения моей младшей сестры. Король… то есть отец, не обладает большими способностями в воспитании, и всё детство я провёл с нянями, сестрой и старшим братом Николаем. Вот он любил читать нам на ночь рассказы о Марах и Мороках.
– Сомнительный выбор сказок для маленьких детей, – отвечаю я.
– И то верно. Так скажет любой взрослый человек. Но у нас выбор был между вами и лешими.
– А что не так с лешими? – с удивлением поворачиваюсь я.
– Спросишь тоже, Агата! Они же жуткие твари!
– Конечно, некоторые из них выглядят странно с черепами вместо лица, но сами они почти безобидные! – возражаю я.
– Ты называешь этих громил безобидными?! – широко раскрытыми глазами смотрит на меня Даниил. – Я слышал, они чаще всего ростом от двух до трёх метров, у них рога как ветки, а глаза светятся красным.
– Про глаза глупая небылица! – отмахиваюсь я. – Чаще у них глаз вообще нет, просто голый череп животного.
– Ещё лучше! Пустые глазницы черепа куда менее пугающи, чем красные глаза! – иронично поддевает принц.
Я замираю и тихо смеюсь впервые за всё время. Эти звуки кажутся мне забытыми, непривычными, и, наверное, поэтому мой смех звучит натянуто, вовсе не так красиво, как раньше, при жизни.
А ведь он прав. Я привыкла с детства изучать их, зная, что лешие просто духи леса, защищающие животных и природу, и перестала замечать, что для обычных людей их вид может быть жутковатым.
– Что ж, ваша правда, – в итоге сдаюсь я. – Возможно, их вид немного устрашающий.
– Немного?! – откликается принц, но его губы растягиваются в улыбке, когда я вновь смеюсь. – Раз мы пришли к единому мнению о леших, я продолжу.
Я киваю, ожидая рассказ.
– Моей сестре было всё равно, что слушать. Для неё все подобные истории как страшилки. Я же, как ты поняла, не большой любитель гигантских лесных… духов. Поэтому выбирал истории про вас. Что может быть более интригующим, чем девушки, красивые, как сама богиня, и несущие милосердную смерть?
– Заморские принцессы?
Даниил лишь отмахивается от моей попытки его поддеть.
– И я не прогадал! Каждая история приводила меня в восторг, хотя мой брат явно не рассчитывал на такую реакцию, уставая пересказывать мне одни и те же легенды по кругу из года в год. Большинство обожают легенду про Мару по имени Сильвия и то, как она в одиночку справилась с двумя бесами ради защиты группы детей.
Сильвия. Я тоже слышала эту историю, произошедшую задолго до моего рождения. Все слышали.
Бесы – огромные твари, и удача, если в одиночку сможешь убить одного, но двоих…
– Сказать по правде, – продолжает Даниил, – больше всего я восхищался тобой и твоими сёстрами, последними из Мар. Особенно тем, что вы сделали после произошедшего с твоей сестрой Анной.
Всё былое веселье испаряется, стоит мне вспомнить о сестре.
– Там нечем восхищаться, принц, – сухо замечаю я. – В этом не было никакой романтики. Только смерть.
– Это слабое утешение, но, надеюсь, ты согласишься, что лежать в холодной земле всяко хуже, чем ходить по ней.
Я оборачиваюсь на Морока, едущего позади на чёрном коне. Сидит он прямо, как и всегда, не двигаясь и не поворачивая головы, смотрит только вперёд. Так можно и засомневаться, живой ли он вообще.
– Как получилось, что сам слуга Тени помогает короне? – Я наклоняюсь к принцу, стараясь говорить тише.
– Всегда говорили, что Морок появляется там, где нужно и когда нужно, поэтому искать их бесполезно, – загадочно произносит Даниил. – После исчезновения Мар наступили непростые времена, особенно для обычных людей. Все надеялись, что Мороки будут выполнять работу Мар, но слуги Тени просто пропали после всего произошедшего. Поговаривают, они специально ушли из-за вас. Хотя кто знает, в чём истинная причина, – принц тоже наклоняется поближе, – ведь собеседники из них весьма тоскливые… или стоит сказать «нудные»? А может… «однообразные»?
Стараясь подавить улыбку, я согласно киваю.
– Кто-то болтает, что слуги Тени тоже люди, соответственно, им надо на что-то есть. А кто платит щедрее, чем король?
– Морок работает на вас ради золота? – Эта мысль кажется мне сомнительной, хотя я слышала истории, что они выполняли кое-какую работу для короны за щедрую плату. Для Мар такое поведение считалось недостойным. Нам никогда не нужно было просить награду, люди всегда делали добровольные подношения.
– Сейчас их иногда называют наёмниками Тьмы, – почти шёпотом делится Даниил. – Говорят, времена изменились и Тень потеряла всё достоинство.
Я размышляю над его словами, а затем разочарованно качаю головой.
– У Тени никогда и не было достоинства, чтобы его терять. – Ровный голос бьёт нам в спины, и, кажется, даже Даниил пугается, забывая, что Морок находится неподалёку и может всё слышать, хоть мы говорим достаточно тихо.
Какое-то время мы едем молча, пока я не решаю задать последние волнующие меня вопросы:
– Серат всё ещё существует?
– К нашему разочарованию, да, – кивает принц.
– Кто сейчас правит?
– Младший сын покойного Алексея – Северин Ласнецов. – Принц задумчиво стучит пальцем по подбородку. – Должен был бы править старший, не буду врать, абсолютно не помню его имени, но он умер, ещё будучи ребёнком.
– В каких отношениях Аракен и Серат?
Даниил бросает на меня любопытный взгляд, наклоняя голову набок. Я задала этот вопрос ровным тоном, но глупо было думать, что принц не знает причин моего любопытства.
– У нас война, Агата. После того, что они сделали, мои предки не могли это так просто оставить. Вначале бои шли непрерывно, но сейчас происходят лишь одиночные столкновения время от времени. Открыто мы не выводим армии на поле битвы, но пристально следим друг за другом и убиваем сразу, не задумываясь, если кто-то пересекает границу.
Я киваю, сжимая зубы, сминая пальцами поводья. Кожа перчаток скрипит.
– Не переживай, дорогая Агата. Когда-нибудь мы сотрём их с лица земли. Пока жив, я буду стремиться к этому. И знай, если у меня получится… – принц дожидается, пока я подниму на него взгляд, – это ради тебя.
Глава 6
– Анна, платье у тебя, конечно, красивое, но на тренировку стоит надевать штаны и рубашку!
Уже не в первый раз мне приходится ругать сестру за такую одежду, но она постоянно отвлекается, а занятия с оружием и силовые тренировки ненавидит больше всего. Я тоже не в восторге от бега, отжиманий и подтягиваний, однако наша работа – не только воспевать богиню Морану и красиво выглядеть в алых плащах. Кстати, это мне кажется странным, но одежды также играют важную роль, и существует множество правил относительно нашего внешнего вида. Однако, как бы то ни было, я уверена, что нас действительно ценят, только пока мы можем убивать нечисть, с которой обычным людям не справиться. Да, мы способны видеть нити жизни, способны их обрывать. Но знания и умение сражаться – это опыт, который нам приходится нарабатывать постоянными тренировками, как и любому другому.
Я понимаю Анну, я тоже люблю красивые платья. Раньше мне хотелось наряжаться и выглядеть привлекательнее. Хотелось ловить такие же восхищённые взгляды молодых мужчин и даже женщин, какими они одаривают мою сестру, стоит нам зайти в город или деревню. Но потом я забросила эти мысли, отдавая больше времени изучению владения мечом. И моей частой одеждой стали обтягивающие штаны, рубашки и кафтаны цвета крови. Либо обычные, либо со скошенными полами. Подобную одежду носят мужчины, но ещё несколько сестёр, как и я, нашли её намного более удобной в бою и при верховой езде. А хранительницы храма шьют нам достаточно элегантные фасоны, чтобы мы могли появиться в таком виде и при дворе, если будет нужно.
– Какой будет толк от меча в твоей руке, если ты запутаешься в юбках?!
Я ругаю её прямо в светлом коридоре храма, где любая из сестёр или хранительниц может нас увидеть. А может, они уже слышат мой громкий голос и предпочитают обходить этот коридор десятой дорогой. С моего пятнадцатилетия остальные Мары в основном именно мне поручали следить за Анной, желая создать для неё лучшие условия, чем могла себе позволить любая из нас. И я всегда была добра к младшей сестре, оберегала её, думая, что жизнь Мары даётся ей тяжело.
На вид Анна хрупкая, изнеженная девушка, которая неплохо обращается с длинными кинжалами, но даже средней длины меч не может удержать, чтобы противостоять противнику дольше нескольких минут. Я всегда верила ей, слушая очередные оправдания о том, что ей тяжело дышать, а бегать так же хорошо, как другие, она не может. Верила, когда она извинялась за пропущенные тренировки и обещала, что больше так вести себя не будет.
Верила до того момента, пока не поняла, что это всё капризы.
Сестра быстро сообразила, что со своим кукольным личиком может манипулировать людьми, добиваясь того, чего хочет. И даже самые старшие Мары умиляются ей, видя в Анне если не сестру, то дочь. Я знаю, что она делает всё это не со зла, а из обычных эгоистичных помыслов, не желая заниматься тем, чем ей не хочется.
Через месяц Анне исполнится семнадцать. Хоть она и отлично знает все учебные материалы и прилежна в работе с книгами, но в настоящем бою по-прежнему не способна постоять за себя. И отчасти это моя вина. Я, к своей глупости, потакала ей, выкопав тем самым яму самой себе, в которую рухнула полгода назад.
В тот день четверо сестёр, включая меня и Анну, отправились разбираться с утопленниками в одном из озёр. Жители ближайшей деревни рассказали, что видели там двоих ходячих мертвецов. На самом деле их оказалось четыре.
Они отвратительны, но утопленники не настолько быстры, как упыри в тех же лесах, однако Анна не справилась. Даже спустя годы тренировок она разве что глупо размахивала мечом. Мне повезло вовремя заметить, что утопленник почти схватил её. Нужно было отрубить ему голову, но я просто не успевала и оттолкнула сестру подальше, а мертвец впился гнилыми зубами мне в руку и стремительно утащил в озеро. Если бы не сестра Яна, которая спасла меня, я бы утонула в тот день.
С тех пор я стараюсь быть жёстче, ругать сестру всегда, когда она этого заслуживает, меньше потакать её прихотям. Я вздыхаю каждый раз, когда Ирина со смехом говорит, что я стала ворчливее. Мне не нравится, что приходится постоянно отчитывать Анну, но пока другого выхода я не вижу.
Сестра продолжает пристыженно глядеть в каменный пол и теребить длинный рукав красного платья с чёрным корсетом. На этот виноватый взгляд я больше не поведусь.
– Анна!
– Сестра, – устало тянет та, поднимая на меня синие глаза. Смиренное выражение исчезает, когда она осознаёт, что притворство больше не работает. – Ты же знаешь, что такая жизнь не для меня. Я стараюсь, правда! Я наизусть запомнила каждую тварь и как с ней справиться.
– Знаю, но…
– Только оружие – ну не получается у меня. Я не настолько сильная, как ты, Агата! Я хотела бы, но не получается.
– Мои умения – это не особый талант! Это всего лишь ежедневный упорный труд, и ты это знаешь.
Анна упрямо замолкает, ей нечего возразить. Подобный разговор происходил у нас уже не раз. Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, стараясь избавиться от раздражения. Затем обхватываю плечи сестры, заставляя её посмотреть на меня.
– Анна, я люблю тебя и знаю твой характер. Если бы я могла, то отправила бы тебя домой, избавила от этой судьбы. Но я не могу…
Уголки её губ опускаются, сестра всё понимает, но смириться всё равно не может. Всё ещё глупо, как в первые годы, надеется, что мне удастся как-то избавить её от участи Мары, но это не под силу никому.
– Остальные сёстры замечают, что я с тобой не справляюсь. Уверена, скоро они заберут тебя из-под моей опеки, и кто-то другой будет следить за твоими занятиями. Ты и вправду хочешь этого?
– Нет.
– Тогда ты переоденешься и пойдёшь заниматься, – киваю я.
– Прости. Это в последний раз.
Очередной последний раз.
– Обещаешь?
– Обещаю, – виновато бубнит она, крепко меня обнимая.
Я обнимаю её в ответ, успокаивающе поглаживая спину и шелковистые чёрные волосы, но потом отстраняюсь.
– Анна, откуда у тебя это платье?
Теперь сестра выглядит испуганной, и мне это не по душе. Она пытается высвободиться, уйти от ответа, но я крепко сжимаю её плечи, не давая сбежать.
– Анна, – недовольно повторяю я.
– Я купила его, – неуверенно мямлит она.
– У нас нет таких денег, сестра! Что это? Сератианский шёлк? – ахаю я, щупая ткань на рукаве. – Он же безумно дорогой!
Сестра пользуется моментом, изворачивается, высвобождаясь из моих рук, и отбегает на несколько шагов к белой каменной стене.
– Только не злись, Агата, это всего лишь подарок. – Она вновь применяет свою робкую улыбку, от которой у меня должно растаять сердце, но не в этот раз. Не теперь.
– Кто настолько богат, чтобы делать тебе подобные подарки? – удивляюсь я.
– Я… это неважно…
– Ещё как важно, Анна! – Я хватаю её под локоть, чтобы сестра не смогла удрать.
Пока что она ниже меня на полголовы и выглядит хрупкой, но эта бестия быстро бегает. Жаль только, делает это в любой момент, но только не тогда, когда действительно надо.
– Это мужчина?
Она закусывает нижнюю губу, и эта детская привычка выдает её с головой.
– Не может быть! Ты! Да как вообще… – Я хватаю ртом воздух, заикаясь, забывая слова.
Быстро оглядывая коридор на наличие свидетелей, я тащу сестру в ближайшую комнату. Анна не упирается, покорно переставляет ноги, придерживая юбку своего нового платья. Я запираю нас изнутри в маленьком кабинете, сперва удостоверившись, что в помещении никого нет. Здесь темно и пахнет пылью, но я не обращаю внимания, и, уперев руки в бока, отрезаю сестре путь к двери.
– Кто он?!
Анна сокрушённо вздыхает, отряхивая рукав платья.
– Его зовут Ариан, и он принц Серата.
Из моего горла вырывается разочарованный стон.
– Анна, ты же знаешь, что это ни к чему не приведёт! Да ещё и принц…
– Я знаю, что мужа у меня не будет! – вдруг огрызается сестра.
Я почти теряю дар речи, потому что она впервые позволяет себе со мной так разговаривать. Я даже не знала, что это в её характере. Сестра замечает мою растерянность, её плечи никнут, а голова виновато опускается.
– Я знаю, – вновь повторяет Анна. – И всё же что плохого, если я получу хоть немного любви? Это же не запрещается…
– Дело не в запрете, Анна. Он принц. Дорога сквозь политику полна острых ножей, это может быть опасно для тебя, если кто-то узнает. Вдруг король решит, что связь с Марой порочит фамилию их семьи…
Я устало присаживаюсь на деревянный резной стул, вначале смахнув с него небольшой слой пыли. Анна подходит ко мне поближе, и я беру её руки в свои.
– Мне всего девятнадцать, сестрёнка. Я могу попытаться уберечь тебя в поле или в лесах перед лицом мёртвых, но я никак не смогу спасти тебя от трясины политических игр или тем более от разбитого сердца. А если ты любишь его, то оно разобьётся в тот день, когда вам придётся расстаться. Он любит тебя?
– Да, – серьёзно отвечает она.
– А ты его?
– И я его.
– Анна…
Сестра улыбается и начинает гладить меня по волосам, не таким блестящим, как у неё, но тёмным, как ночной лес.
– Не переживай обо мне, Агата. Я ещё никогда не была так счастлива. Ты бы видела его улыбку, такую очаровательную! А волосы, будто золотая пшеница, а на ощупь даже лучше, чем сератианский шёлк! Я таких ещё не видела…
Её губы растягиваются в мечтательной улыбке, а мои – в печальной. Я не знаю уже, злюсь ли на неё, беспокоюсь ли или завидую, что у моей сестрёнки всё получается так просто и само собой. И вот теперь она встретила хоть мимолётную, но взаимную любовь, а я не знаю никакой, кроме родительской, и то уже позабыла, каково это.
– Хорошо, сестра. Пусть будет по-твоему. Я не буду вставать на пути твоего счастья или как-либо тебя отговаривать. Это не в моих силах.
Анна вся трясётся от восторга, счастливая улыбка так и не сходит с её губ, не держи я её руки, она бы закружилась от радости, но я сжимаю её ладони, привлекая к себе внимание.
– Однако я бы хотела, чтобы ты познакомила меня с ним.
– Ты же не станешь ему угрожать? – замирает Анна.
– Может, только чуть-чуть, – серьёзно отвечаю я, а потом смеюсь, когда сестра верит моим словам и лицо её вытягивается.
– Но есть ещё кое-что. У меня есть условие. – Я снова становлюсь серьёзной.
– О нет… – стонет она.
– Я ничего не скажу старшим сёстрам, если ты начнёшь нормально и усердно тренироваться.
Анна шумно и упрямо дышит, пойманная в ловушку. А я стараюсь не улыбаться слишком ехидно.
– Ладно! Хорошо! Я буду, обещаю, – сдаётся она.
– Похоже, он и вправду очень красив, раз ты так легко согласилась.
Смеясь, я уворачиваюсь от руки сестры, когда она пытается отвесить мне подзатыльник.
Глава 7
Ярат разросся. Это стало моей первой мыслью, когда мы поднялись на последний холм и смогли разглядеть раскинувшийся под нами город. Он располагается на равнине на северо-западе Аракена. Оглядывая ближайшую местность, я отмечаю, что ещё пару десятков лет, и столица поглотит небольшой портовый городок у залива. Тяжёлые облака не пропускают солнечные лучи, и город выглядит мрачновато. И это несмотря на высокие шпили храмов и позолоту на королевском дворце, что сейчас, без ярких солнечных лучей, выглядит тусклее, чем должна. Мы ещё достаточно далеко, и все дома кажутся маленькими, почти игрушечными, но среди них выделяется дворец. В нём несколько этажей, но здание вытянуто в длину и занимает большую территорию, а примыкающая к нему главная площадь даже отсюда кажется огромной.
Привыкшая к жизни в храме в относительном уединении, я никогда не любила большие города, а особенно – столицы. В главном городе Серата я была лишь однажды, но в тот раз так быстро пронеслась по улицам, что не обратила внимания ни на что, кроме мрачного главного дворца, облицованного серым мрамором. В Ярате же я бывала несколько раз и не скажу, что от этих поездок у меня осталось приятное впечатление, однако уверена, что этот визит станет самым неприятным из всех.
Я перевожу взгляд на синеву Тихого залива вдалеке. Его воды всегда спокойны, потому что в бухте находятся три острова, и любые волны с океана разбиваются об их берега, успокаивая течение у материка.
– Он прекрасен, правда? – подходит ко мне Даниил. Морок отстаёт от него буквально на несколько шагов.
Они мне по-прежнему не доверяют. И правильно делают. Но уж лучше пусть рядом крутится молчаливый Морок, чем капитан Дарий, который огрызается на каждую мою фразу из-за недостаточно почтительного обращения к его высочеству.
– Кто? Ярат?
– Именно.
Вдыхая солёный воздух, запахиваю свой алый плащ.
– Город как город, – сухо отвечаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти. Когда я прохожу мимо Морока, то, готова поклясться, слышу, как он хмыкает. Я с удивлением поднимаю на него взгляд, но спрашивать не решаюсь.
– Угораздило же меня возродить самую дерзкую из Мар, – громко усмехается мне вслед Даниил.
Мы завершаем путь уже после заката, когда солнце полностью скрывается за горизонтом, а небо стремительно темнеет. Мы неторопливо двигаемся по улицам столицы, а я стараюсь не сильно вертеть головой по сторонам, отмечая, как люди продвинулись в развитии за эти столетия.
При моей жизни даже в столице стояли деревянные дома, сейчас же они все каменные, не ниже двух этажей, а чаще всего два или три. Фасады простых жилых домов украшены хотя бы резными наличниками на окнах. На домах побогаче есть лепнина. Раньше лишь главные дороги были мощёными, но теперь большинство выложены камнем, позволяя передвигаться без особого труда даже после дождей.
Лавочники накрывают тканями свои тележки, заканчивая рабочий день в наступивших сумерках. Горожане спешат домой, а замечая среди нас Морока, ускоряют шаг или вообще прячутся в ближайшие тёмные переулки, выбирая другую дорогу, подальше от слуги Тени. Я с интересом наклоняю голову, разглядывая приспособления, что люди придумали, чтобы продлить вечернюю жизнь города. На улицах и на главной площади люди зажигают множество фонарей со свечами или вставляют факелы в специальные металлические крепления. Свет огней позволяет видеть дорогу и здания, и лошади могут двигаться по улицам города, не спотыкаясь.
Площадь перед дворцом Аракена вымощена крупными каменными плитами, что облегчает путь. В воздухе звенит цокот копыт наших коней. Главный дворец столицы хоть и вытянут, но полностью симметричен и раскрашен в два цвета: белый и песочный. Он обильно украшен позолотой, пилястрами и лепными завитками. В основе здание трёхэтажное, но по центру и по краям поднимаются более высокие части, а с другой стороны дворца, если они ещё сохранились, находятся обширные сады.
Я с вялым интересом оглядываю фасад здания, поднимаясь по широкой лестнице к входу. Дворец изменился, появились новые пристройки и множество украшений, а позолоты раньше и вовсе почти не было. Ярче всех сверкает силуэт жар-птицы на стенах – главный символ Аракена. Именно образ этой золотой птицы на красном фоне красуется на каждом флаге в городе. Однако, несмотря на все украшения и роскошь, это великолепие меня не трогает. Я никогда не была восприимчива к богатству, а теперь любые королевские семьи вызывают у меня разве что тошноту и ком в горле.
– К королю вы потащите меня в цепях, ваше высочество? – ядовито интересуюсь я у Даниила, когда мы почти подходим к дверям.
Они вновь надели на меня кандалы, перед тем как мы въехали в город. Оправдывалось это тем, что остальные пока не знакомы со мной и всё делается просто для того, чтобы не пугать жителей столицы и дворца.
– Не каждый день по улицам города ходит восставшая Мара, о которых немало людей и так думают как о мифе и выдумке, – виновато пожал тогда плечами принц, проверяя цепь на моих запястьях.
– Да неужели? Я почти решила, что возрождать мертвецов – это повседневный досуг вашего высочества, – хмыкнула я в ответ.
– Если каждый из мертвецов будет так же красив, как ты, то я подумаю, чтобы заняться этим на постоянной основе, – усмехнулся он, забирая победу в новом словесном раунде.
В этот раз хотя бы просто сковали запястья, но этот жест моментально вернул меня в реальность, напоминая, что я марионетка в их руках, Даниил – кукловод, а остальные – моя стража. Стоит напоминать себе об этом почаще.
И сейчас я снова тычу цепями ему под нос, гадая, бросит ли принц меня, скованную и в грязном плаще, как трофей, на колени перед своим отцом или сделает что-то другое.
Даниил задумчиво оглядывает меня.
– Стоит ли ждать сюрпризов от нашей дорогой Агаты? – спрашивает он Морока.
– Вряд ли. Но я бы приставил к ней охранника во дворце. Охранника, которому можно доверять.
– Точно… – Принц продолжает размышлять, а я ёжусь на холодном осеннем воздухе, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Мне всё равно, что они решат, лишь бы решили быстрее. – Хорошо, Морок. Ты можешь идти.
Громила только кивает, не говоря ни слова, и спускается по лестнице. Берёт своего и моего коней под уздцы и идёт вдоль дворца, вероятно, к конюшням. Я оторопело наблюдаю за ним, понимая, что с нами во дворец он не пойдёт. Из-за этого я начинаю чувствовать странное беспокойство. Хоть Морок и внушает ужас, но я привыкла к нему за время нашего путешествия. Да и, обладая схожей силой, он, так же как и я, не принадлежит к этому миру. А теперь я вновь остаюсь одна среди незнакомых мне людей.
Стоит мне переступить порог, миновав огромные деревянные двери, и на меня накатывают старые воспоминания о том, как я проходила по богато украшенным коридорам другого дворца, круша всё на своём пути. Как коридор с высокими потолками и тяжёлые закрытые двери, украшенные золотыми растительными узорами, стали последним препятствием на пути к моей мести. Препятствием, которое я не смогла преодолеть. К горлу подкатывает ком из злости и страха.
Сразу после входа мы попадаем в небольшой передний зал, слева двери закрыты, а справа и прямо тянутся анфилады комнат. Также впереди чуть справа начинается широкая мраморная лестница с красным ковром на второй этаж. Я с подозрением оглядываю стены, от пола до потолка расписанные узорами из красных и золотых переплетений, к которым примешиваются элементы серебряных тонов; рассматриваю полуколонны в стенах и проёмах дверей, увитые золотыми лозами. Поднимаю взгляд к украшенному лепниной потолку – массивные позолоченные люстры давят, несмотря на высоту, на которой подвешены. Всё как-то слишком дорого и громоздко.
– Ты права, Агата. Неправильно будет тебя тащить к отцу в таком виде. Пойдём.
Я направляюсь за принцем на второй этаж, и он сворачивает направо в коридор. Здесь темнее, потому что нет окон, но огня свечей в подсвечниках на стенах достаточно, чтобы можно было всё рассмотреть. Пройдя почти до конца, Даниил останавливается перед резной дверью, ничем не отличающейся от пяти других, которые мы только что миновали.
– Это будет твоя комната.
Я не успеваю ничего ответить, как он распахивает двери. Непроизвольно жмурюсь, ожидая, что помещение будет похоже на тюремную камеру, только вычурно сверкающую золотом и украшениями. Но, на мою удачу, комната оказывается проста в убранстве и выполнена в спокойных зелёных тонах с несколькими золотыми элементами.
– И никакого красного? – приподняв бровь, смотрю я на Даниила.
Читать бесплатно другие книги:
