Петербургские настроения. Из Петербургских записок Пажитнов Виталий

ВИТАЛИЙ ПАЖИТНОВ

П

ЕТЕРБУРГСКИЕ НАСТРОЕНИЯ.

И

з Петербургских записок

РАЗМЫШЛЕНИЯ В БЕЛЫЕ НОЧИ

(Из Петербургских записок)

Как тиха и спокойна белая ночь, – шаги вдалеке к остановке трамвая, скамейки парков и дорога домой вдоль растущих у тротуаров кустов шиповника. Это и группки гостей и горожан на ещё светлом полночном проспекте, это притихшие липы, клёны и дубы Летнего сада и вытянувшаяся вдоль набережной цепочка вышедших прогуляться или просто постоять, послушать плеск волн об набережную и немного о чём-то подумать… Да, а подумать в белую ночь в этом городе уходящих вдаль широких проспектов и гранитных набережных можно и правда о многом. И к примеру, о том, насколько всё бывает переменно и относительно в этом мире под луной и как порой капризно и совершенно непредсказуемо вращается колесо фортуны, зачастую преподнося нам различные сюрпризы и иногда совершенно разнообразные, и частенько даже совсем непредвиденные обстоятельства. Да, это колесо фортуны, свободное абсолютно спокойно внезапно возносить вверх одних и низвергать других, приносить нам удачи и неудачи, менять наши планы и приносить нам успех и всякие различные и частенько очень долгожданные перемены и изменения. Да, и здесь, на этих Невских берегах, при лёгком плеске волн об гранитную набережную, при свете белой ночи конечно можно подумать и о причудах колеса фортуны, так легко и непринуждённо играющего нашими судьбами и нашими стремленьями, надеждами и планами, а немного прислушавшись к чьим-то шагам, гулко удаляющимся под близкой аркой длинного двора можно также взглянуть и на свою жизнь и на её основные события, вспомнить своих друзей и знакомых, постоять, возможно чему-то снова удивиться, может быть где-то что-то сравнить, немного погрустить о чём-нибудь, а в конце всё же слегка улыбнуться… Да, ведь это же белая ночь, а белой ночью можно и правда просто очень много… Хотя, если тут сделать небольшую пузу и взглянуть на это время немного повнимательней, то можно с небольшой улыбкой отметить и то, что в белые ночи не даром почти всю ночь светит солнечный свет, а при свете очень часто видно и то, что обычно скрывают простые ночные потёмки. А после этого можно улыбнуться ещё раз и заметить что верно тут и первое и второе, – ведь белая ночь, это время романтиков, мыслителей, философов и студентов, а сколько за время этих светлых ночей было написано стихов, рассказов, повестей и романов, – тут просто очень быстро собьёшься со счёта, их было написано столько за эти столетия и годы, что просто и не счесть…

Нет, а как красив Петербург в белые ночи… Идёшь куда-то вперёд по освещённому чуть тускловатым солнечным светом ночному проспекту, и вроде бы всё так знакомо и привычно, но белая ночь накрывая и накидывая на давно знакомые места, дома и улицы своё волшебное покрывало делает даже хорошо знакомые городские места и улицы совершенно другими, особыми, как бы открывая их с той стороны, которая совершенно незаметна при обычном дневном освещении. Так, например, идёшь куда-то по какому-то из проспектов и вдруг останавливаешься около какого-нибудь здания или особняка и с удивлением видишь его почти таким-же, каким он был когда-то очень давно, может быть лет 90 назад, а может и 110 – 120, – та же безупречная чёткость линий, большие окна в старинных рамах, аккуратные решётки балконов, большая резная деревянная дверь, и так и кажется что эта дверь вот-вот откроется и оттуда выйдет камергер в старинном форменном костюме, с поклоном пропустит одетых в парадные костюмы господина и его барышню в белоснежном платье с наброшенной сверху дорожной накидкой и ещё раз поклонившись скажет что «коляска должна подъехать с минуты на минуту, извините, извозчик у нас новый, и он пока ещё иногда опаздывает».

И такие парадоксы в белую ночь можно встретить достаточно часто, – просто эти светлые ночи иногда умеют очень аккуратно снимать с некоторых мест завесу прошедших годов и лет и ещё раз показать то, что в этом городе время иногда над чем-то и не всегда так-то и властно… И это просто город иногда по секрету ненадолго приоткрывает какое-нибудь из своих потайных лиц, а их у него и правда очень-очень много…

Да, время, время… И конечно гуляя по городу нет, нет, а иногда задумаешься и о природе вещей, об их изменяемости и неизменности, о временном и безвременном, о всём переходящем и о том, что осталось нам ещё от наших далёких предшественников. И сейчас, для дальнейшего повествования я хочу ввести ненадолго в качестве тезиса слово «наверно» и немного его обыграть (и надеюсь читатель простит меня за такие небольшие вольности и оставит их без особых осуждений) и напомнить как часто то, что мы представляем только как «наверно» имеет свойство частенько отбрасывать свою приставку «на» и становиться просто «верно», и это происходит так часто в нашей большой жизненной комедии ошибок и находок, что зачастую даже через относительно небольшой отрезок времени у многих может возникнуть просто лёгкое недоумение если кто-то вдруг станет напоминать что какое-то абстрактно выбранное «верно» появилось совсем недавно, а до этого были только предположения «что может быть наверно, что и такое тоже может быть»… И хорошо если в отдельно взятых случаях люди не обжигаются об эти аксиомы «верно» и «наверно» и всё заканчивается достаточно прилично и спокойно.

И кстати, сейчас, упоминая такие понятия как «верно» и «наверно» я хочу ещё не без небольшой доли улыбки несколько отдельно отметить и тот факт, что сколько бы мы не меняли свою жизнь (это и перемена работы, места жительства, появление новых друзей и прочее и прочее подобное), то каждый раз после каких-нибудь значительных событий и перемен «потихоньку вживаясь» с ними и приспосабливаясь к новым жизненным обстоятельствам мы всегда просто очень обязаны силам своих старых привычек и уже привычному устоявшемуся образу и укладу жизни. Это очень часто и такие небольшие жизненные мелочи, как например то, что чайник на кухне должен стоять на своём привычном старом месте, также как и большая пепельница на кухонном столе, это и привычка каждые выходные звонить своему старому знакомому и обмениваться с ним свежими новостями и немного просто «поболтать о чём-нибудь житейском», – эти небольшие жизненные мелочи просто постоянно «удерживают нужное равновесие» и поддерживают жизненное течение в уже привычном устоявшемся русле, помогая привыкать и приживаться с различными, и частенько довольно серьёзными новшествами и переменами. И конечно-же это очень часто и привычки немного посидеть где-нибудь у костра с палаткой или просто побродить по городу, посидеть в старом кафе или, например, как сейчас прогуляться по своим любимым городским местам и постоять пару часов на вечерней набережной. А если ещё и вспомнить о том, что всё новое – это очень хорошо забытое старое, то тогда можно ещё раз улыбнуться и подумать – как хорошо всё-таки что кафе рядом с нашим домом наконец-то снова заработает, и наверно это будет уже где-нибудь на следующей неделе, так во всяком случае обещали. И что ещё верно то, что кофе там всегда просто замечательный, и мало кто решиться с этим спорить. И что ещё наверно может быть, так это то, что вон тот молодой человек, стоящий недалеко от меня на набережной и с увлечением читающий какую-то интересную книгу скорее всего в следующем году всё-таки закончит университет с отличительной грамотой, я лично с ним не очень-то и знаком, но знаю что это его настоящая «золотая мечта», и думаю что здесь он не ошибся. Ну что-же, и ему можно только пожелать удачи, а в отношении других его сверстников, и вообще молодёжи приходящей нам на смену – то очень хочется верить что и они также будут придерживаться старых традиций и тоже хранить и соблюдать основные моральные ценности – уступать пожилым место в транспорте, помогать старикам переходить через улицу и не будут мелочиться высыпая горстки монет просящим у церкви. И очень хочется верить что в этом я не ошибаюсь.

Так, вот и свежий ветер подул с Невы подняв присевших на перилах Троицкого моста чаек, посвежело, из-за опор моста юрко вырулил и быстро поплыл в нашу сторону пёстро раскрашенный катер с широкой палубой заполненной вечерними гостями, стоящий через человека от меня молодой студент наконец-то отвлёкся от своей электронной книги и уже несколько минут смотрел на ярко блестящий напротив в вечерних огнях подсветки шпиль Петропавловки. Да, а правда, – а какой интересный у него вид на фоне двух длинных узких полосок почти фиолетовых облаков – нижнее тянется почти вровень со шпилем, а второе – чуть-чуть повыше… И кстати, а как просто сказочно в это время отсюда выглядит стрелка Васильевского острова, – горящие ростральные колонны и прекрасно освещённое здание 12 коллегий, знаменитый широкий спуск к Неве, а справа и чуть сзади украшенные праздничными подвесными световыми гирляндами Дворцовый и Биржевый мосты.

Вот с Невы снова подул лёгкий порыв свежего ветра опять оживив кружащих невдалеке чаек, и где-то минут через 20 начнётся разводка мостов, – сначала Дворцового, а через несколько минут и Троицкого. Да, эти белые ночи, белые ночи… И как прекрасно в это время немного задержаться в каком-нибудь из любимых городских мест, где-нибудь на скамейке в парке или может быть в сквере, или как сейчас, на набережной и сбросив с себя весь ворох ежедневной суеты немного отстранится от мирских дел и забот и просто отдохнуть. Постоять, посмотреть на плеск волн об набережную, на соседние особняки и на шпиль Петропавловки, может быть поговорить с кем-нибудь из соседей о житейских мелочах, немного подумать и помечтать о чём-то… И ведь каждый раз такие свободные часы дают очень большой и хороший глоток чистого свежего воздуха, каждое такое уединение наедине с городом очень просто отметает всё ненужное, весь сор и мусор дней и даёт чистый и ровный ход мыслей, чёткую логическую связь во всех вопросах и неудивительно что после таких прогулок очень часто чувствуешь себя неожиданно помолодевшим лет на 10 – 15… И наверно не стоит особенно отмечать что я лично очень ценю и люблю такие часы, это должно быть видно и так из этих строк.

И кстати, а если ещё подумать и порассуждать о нашей большой жизненной комедии ошибок и находок (чему я собственно и хотел в этот раз уделить немного свободного времени), то стоя тут, на набережной и прислушиваясь к ровному плеску Невских волн и с небольшой улыбкой глядя на проплывающие мимо прогулочные катера и оживлённо о чём-то беседующие группы весёлых студентов можно отметить и то, что в этом городе Пушкина и Достоевского, в этом городе частых чётко выделенных аксиом и спокойно соседствующих рядом с ними парадоксов о них можно рассуждать очень долго, – чего стоят только длинные ряды библиотечных полок, полностью заставленных толстыми книгами на эти и на соседние с ними темы. И кстати, проходя по старым городским местам и окунаясь в атмосферу воспоминаний, когда порой не раз вспоминаются и молодые годы, а также и связанные с ними различные ошибки и удачи, и первые литературные опыты, и многое и многое другое, как раз всё то, что так бережно и благодарно хранит наша память и что частенько даёт нам свежие силы и хороший бодрящий глоток нужного свежего воздуха… И как всегда ценны и благодарны бывают для нас такие минуты, когда на всё, на все события можно взглянуть совершенно непредвзято и как будто бы немного со стороны, и как часто этот город даёт нам прикоснуться к этим самым, действительно совершенно неоценимым и драгоценным часам и минутам… Да, и конечно-же эти белые ночи, белые ночи…

Ну что-же, а что касается дальнейшего продолжения этого повествования, и кстати, в частности и вашего покорного слуги, то сейчас переходя к следующей части нашей небольшой литературной прогулки, в которой я решил ненадолго заглянуть и в несколько более высшие сферы «искусств» и «искусства», и отдать небольшое должное нашим поэтам, писателям, художникам и музыкантам (которых в этом городе и правда очень много) и уже в этом ключе уделить пару слов различным творческим находкам и открытиям, а также и зачастую сопутствующим им очень неожиданным причудам вдохновения. Но только перед этим я сначала считаю своим долгом сперва немного извиниться перед читателем и следуя одной старинной восточной мудрости, в которой говорится: – «что чтобы идти дальше по дороге, нужно чтобы следы за спиной были чисты, тогда и ноша за спиной будет всегда не такой тяжелой» сказать вкратце пару слов от автора и о «себе и о своём». И сейчас, в продолжение и в точности следуя этой восточной поговорке я с небольшой улыбкой хочу слегка вздохнуть, и немного посетовать о том, что если «колесо фортуны» будет всё-таки благосклонно ко мне и выделит наконец-то месяца полтора-два свободного времени, которых я уже давно у него добиваюсь, то тогда и мне можно будет покопаться в архивах и привести в порядок несколько своих старых повестей, – они уже довольно давно там лежат, или даже живут, но вот сесть за них серьёзно и исправить свои небольшие авторские недоработки и погрешности всё время как-то «не доходят руки» – ведь постоянно на столе появляется то одна новая литературная работа, а через сравнительно небольшой перерыв за ней уже и следующая… Да, а немного приостановиться и как следует поработать над своими старыми вещами постоянно просто не хватает времени, – ведь всегда, то одно, то другое, то третье… И так что если «колесо фортуны» будет ко мне благосклонно и немного улыбнувшись всё же выделит «это нужное окошко времени», – то тогда все эти небольшие авторские погрешности обязательно будут исправлены. Во всяком случае я на это очень надеюсь. Ну а теперь ещё раз прошу у благосклонного читателя прощения за это небольшое отвлечение от нашей городской прогулки, и уже срочно спешу вернуться снова к этому рассказу, к разведённым мостам, крикам чаек и царящей вокруг белой ночи.

Нет, а как всё-таки ровно плещется об набережную Невская волна… Мосты развели уже где-то минут 20 назад, и сейчас как раз под ними проплывет большой и красивый пассажирский корабль, возвращающийся из рейса к Валаамским островам. Да, а правда, а какие замечательные там места, – природа, сосны, озёра, аккуратные постройки старинного монастыря… Да, вот и две чайки пролетели всего в нескольких метрах от моего места и о чём-то громко прокричав повернули к Неве и полетели кружить куда-то дальше. Да, белые ночи, белые ночи… Тихий плеск Невы об гранит набережной и стоящие на ней неизменные группки людей, любующихся вечерним городским видом и очень хорошо слышный негромкий стук шагов редких прохожих на другой стороне тротуара. Это всегда немного волшебное время разведённых мостов и проплывающих под ними катеров и кораблей, это чьи-то неизменные негромкие разговоры и беседы на уютных городских скамейках, это неспешные вечерние шаги домой и неброский свет знакомого кафе впереди чуть дальше по проспекту. И конечно-же это время романтиков, мечтателей, поэтов и художников, которых в этом городе как всегда очень много. Это время городских философов и уличных музыкантов, беспечно гуляющих по проспектам, площадям и набережным весёлых беззаботных студентов, это время когда какой-нибудь художник подойдя опять к мольберту с недописанной работой, которую он считал уже совершенно неудачной останавливается, посмотрев на неё внимательно сосредотачивается, что-то подбирает и вдруг с особой и совершенно неожиданной лёгкостью наконец-то без всякого труда находит все нужные ему краски и уже легкими и точными мазками спокойно дописывает свою картину, работу над которой считал уже совсем безнадёжной. И точно также в это светлое время многие из писателей наконец-то подбирают и дописывают нужные абзацы для лежащих на вечерних столах рукописей, а городские поэты находят и составляют верные и заветные волшебные слова и строчки к своим стихотворениям.

Да, Петербург, Петроград, Ленинград, в эти белые ночи это город рек и мостов, проспектов, переулков и площадей, это город муз и уличных музыкантов, где вдохновенья очень часто просто не приходится искать, а оно уже само находит нужные строчки какому-нибудь случайно о чём-то задумавшемуся поэту или подбрасывает какие-нибудь размышления и образы кому-то из писателей и подсказывает ему дальнейший ход сюжета для его будущей книги. Да, это правда непростой, и не побоюсь сейчас сказать – действительно правда волшебный город, где музы частенько внезапно оживают в каком-нибудь случайном кафе, куда кто-нибудь из поэтов зашёл просто выпить чашку кофе и немного о чём-то подумать, или же например в кресле какого-нибудь пригородного автобуса, в котором уставшему уснувшему начинающему сценаристу приснился очень яркий и образный сюжет для будущего романа, которому вскоре просто суждено будет стать настоящим бестселлером. Или ещё они могут спокойно притаиться и на потёртых ладах какой-то старой и заслуженной электрической гитары, уже несколько лет почётно стоящей у стенки в квартире гитариста, который зачехлив перед очередным концертом новый инструмент и присев посмотрел на стоящую напротив заслуженную старую гитару, улыбнулся, подошёл к ней, взял в руки, пробежался по струнам… И тут-то у него и родилась мелодия, в голове внезапно пронеслись дальнейшие ноты и мотивы, которые через сравнительно небольшое время сложатся в действительно очень серьёзное музыкальное произведение, перед которым с уважением снимут шляпу и заслуженный композитор, и дирижёр оркестра, и старый поклонник нержавеющего хард-рока.

Да, Петербург, Петербург, – это действительно не совсем простой город, и как часто мы можем здесь наблюдать как беспечных служителей муз внезапное вдохновенье поджидает тут и где-нибудь и на пустых автобусных остановках, и во время обычных прогулок на простом речном трамвае, где в полупустых квартирах с залатанными диванами и обгоревшими чайниками очень часто пишутся гениальные и поистине бессмертные произведения, где воле случая и случайных встреч позволено управлять не только обычными житейскими делами и планами, но очень часто и чьими-то жизнями и судьбами. Это город контрастов, мостов и дворов, где очень часто на вечерних улицах можно услышать затаённые где-то вдали и в глубине негромкие перестуки шагов героев Достоевского, Шварца и Гоголя, где гуляя в белую ночь по немноголюдным улицам и переулкам нет, нет, а вспомнишь Мандельштама, Блока и Набокова и где стихи Александра Сергеевича так часто оживают на знаменитой ограде Летнего сада и кажется так и звучат где-то вдалеке на его тенистых аллеях и скамейках…

Ну что-же, а сейчас, уже потихоньку и не без сожаления завершая эту нашу небольшую прогулку по временам и настроениям белой ночи, где так прекрасно иногда постоять на набережной и помечтать о чём-то, посмотреть на проплывающие мимо корабли, на шпиль Петропавловки и видные чуть дальше ростральные колонны и возвышающееся за ними здание 12 коллегий, на разведённые мосты мне, как автору, конечно-же немного жаль что этот рассказ получился не такой то уж и большой, – ведь и о этих, и о других Петербургских темах можно писать много, и даже очень много, и к тому-же иногда и автору ещё есть что сказать, или, может быть чем-нибудь и поделиться с читателем. Ну что-же, а так как это была просто небольшая зарисовка о настроеньях белой ночи, то не могу сейчас не отметить и то, что к этой теме можно будет и вернуться, и вернуться далеко не один раз, – ведь сколько сюжетов порой оживают на этих мостах, каналах, площадях и набережных. Ну а перед тем как закончить этот рассказ я ещё в заключении хочу сказать читателю – если эта небольшая литературная встреча с городом поэтов, музыкантов и писателей, с этим городом, о котором написано столько прекрасной литературы, и как я надеюсь, будет написано ещё не меньше навела вас на мысль снова посетить этот город и эти места (или, например если вы здесь ещё небыли – то приехать сюда и обязательно побывать) и тоже побродить по этим проспектам и площадям, – то конечно-же добро пожаловать, добро пожаловать. Ведь здесь всегда очень рады гостям, а если вы поэт, студент или мечтатель – то тогда тем более, добро пожаловать на берега Невы и под крыло белой ночи, и я очень надеюсь что это время не пройдёт для вас напрасно. Да, эти белые ночи, и крик белой чайки…

12.2021

ПЕТЕРБУРГСКОЕ ВРЕМЯ

(Из Петербургских записок)

Лето было в самом разгаре, – стояла вторая половина июня, и прикрыв за собой стеклянную дверь кафе Сергей вошёл внутрь и улыбнулся стоявшей за стойкой знакомой продавщице. Народа в кафе почти не было, только за крайним столиком сидела неспешно о чём-то разговаривая небольшая компания из трёх молодых людей и оглядев залитый мягким светом зал подошёл к стойке и ещё раз улыбнувшись приветливо смотревшей на него знакомой положил руки на стойку и спросил:

– Привет Лида, ты сегодня одна?

– Да, Лине на несколько дней пришлось уехать из города, и я сейчас стою одна. Но ничего, не в первый раз, и знаешь, народа за эти дни было на удивление немного.

– Да, как я вижу, здесь и сейчас не очень людно.

– И днём здесь тоже было не очень много, – грациозно улыбнулась ему симпатичная собеседница и слегка поправив белокурую чёлку игриво-вопросительно спросила: – А у тебя как дела, всё бродишь по городу?

– Да, экзамены я сдал на отлично, и эти каникулы перед последним годом хочу побродить по городу, по вечерним кафе и своим местам, а в конце августа на пару недель съездить в Москву к брату, – давно меня он приглашал. Ну а у тебя как дела?

– А мы с Аркадием собираемся в середине августа съездить в Крым, побродить по пляжам и горам, ведь сентябрь там – бархатный сезон, а своё детство я провела как раз в тех местах, Коктебеле.

И Лида улыбнулась ему, поставила на стойку готовый кофе и несколько выразительно блеснув большими глазами спросила: – А как у вас с Ингой, какие планы, какие размышления?

– А тут всё потихоньку, – улыбнулся Сергей, – встречаемся, разговариваем. Вот только сейчас она на две недели уехала к родителям в Таллин, так что пока мы только созваниваемся.

– Ну, и ты воспользовавшись освободившимся временем как обычно проводишь его в прогулках по городу.

– Да, ты же знаешь, я люблю этот город, эти места, и особенно вечером, в белые ночи.

– Да, а уж тут ничего с тобой не сделаешь, всё такой-же безнадёжный романтик, – улыбнулась Лида.

– Согласен, в этом ты права.

– Ну ладно, а что тебе прибавить к кофе, – эклеры, бутерброды, мороженного?

– Знаешь, а давай что-нибудь посерьёзнее, – ещё стакан сока и пару хот-догов, и можно и вот этих.

– Сок как обычно?

– Естественно.

– А ты сейчас куда после кафе, в какие края?

– А я сейчас пройдусь по Мойке, потом выйду на Конюшенную, а после загляну к нашим ребятам в театр-студию, – кто-нибудь из них наверняка сидит сейчас у нас на Итальянской.

– Ну что-же, передавай им приветы, особенно Олегу, Мише и Оле, давно я к ним не заглядывала.

– Обязательно передам, – улыбнулся Сергей и расплатившись взял небольшой поднос и поблагодарив Лиду сказал что подойдёт к ней перед уходом. Пройдя к крайнему столику он поставил на него свою трапезу, присел и вытащив сигареты прикурил и сделал небольшой глоток кофе. Кофе был как всегда отменным, – его традиционно варили тут «по-восточному», на песке и поставив чашку решил сначала слегка подкрепиться, затушил сигарету, и взял подогретый хот-дог.

Перекусив он взял кофе, сделал несколько небольших глотков, посмотрел за окно, потом на читавшую за стойкой Лиду, улыбнулся и допив кофе посидел несколько минут размышляя, каким путём пойдёт по вечернему городу и на месте ли будут его знакомые, потом взглянув на Лиду подумал что надо купить ещё и сигарет, – старая пачка уже заканчивалась поднялся, подошёл к стойке и спросив у Лиды пачку лёгкого «Кемэла» несколько минут поговорил с ней, потом пожелав хорошего вечера и пообещав на днях обязательно заглянуть попрощался и подойдя к зеленовато-стеклянной двери легко открыл её и вышел на улицу.

Время было не очень позднее, всего половина восьмого и вытащив сигарету он легко перешёл через улицу и подойдя к плескавшейся напротив Мойке облокотился об гранитную набережную, посмотрел вдаль и улыбнувшись подумал, что если не очень спешить, то до Итальянской он дойдёт минут за тридцать пять – за сорок, пойдёт неспешно, как обычно немного задержится на Конюшенной площади, потом перекурит на канале Грибоедова, а потом уже прямо к своим знакомым, – как они там, и есть ли какие-нибудь новости… Немного постояв так он взглянул на видневшийся впереди Невский, оглянувшись в другую сторону посмотрел на не очень далёкий изгиб Мойки и улыбнувшись подумал что конечно можно пройти и через близкий Волынский переулок на Конюшенную, потом по Шведскому переулку выйти к каналу Грибоедова, а там до его друзей будет совсем близко, – всего 10 минут неспешного хода. Да, конечно-же можно и так, так даже ближе, но в этот вечер он решил пройтись вдоль по набережной, потом свернуть по Конюшенному переулку на Конюшенную, там немного задержаться у собора Спаса, а потом вверх по каналу Грибоедова до Итальянского моста, и прямо до места.

Он выкинул догоревшую сигарету, немного постоял глядя на проплывавший внизу празднично украшенный тёмно-синий катер, потом оглянувшись на недалёкий Волынский переулок улыбнулся и решив что этим маршрутом он обязательно прогуляется, но уже в следующий раз, несколько минут постояв, глядя на покачивавшуюся на лёгкой волне Мойки утиную стайку, на отплывший уже довольно далеко катер и отойдя от гранитной ограды вздохнул и лёгким шагом пошёл к недалёкому Певческому мосту. Идти было очень легко, настроение было хорошее и пройдя немного и посмотрев на тянувшиеся фасады домов и возвышавшийся Певческий мост слегка улыбнулся и подумал что минут через 30 – 35 уже дойдёт до своих знакомых, – задерживаться больше он нигде не собирался, только вечером приостановиться в Михайловском сквере у памятника Пушкину, – это у него была уже сложившаяся традиция. Ну а если они с друзьями немного и засидятся, то сейчас стоят белые ночи, так что минут 10 – 15 у Александра Сергеевича он проведёт ещё в светлое время. А после этого уже домой, благо оттуда это совсем близко. – Да, а вот и Певческий мост, – и интересное же это место…

Певческий мост через Мойку действительно так и остался одним из уникальных мест Петербурга, – в ширину он простирался в два раза длиннее своей длины, и к тому-же оттуда открывался прекрасный вид на Дворцовую площадь и Александрийскую колонну, – ведь на самом деле этот мост являлся небольшим продолжением Дворцовой площади, и был построен когда-то специально для прохождения воинских частей на парадах, а Певческим стал называться по тому, что выходил прямо к зданию Большой Капеллы. Сергей очень любил это место, и подойдя остановился, посмотрел на текущую внизу Мойку и красивую художественную ограду, и постояв там пару минут двинулся дальше. Перейдя через широкий мост он остановился, и облокотившись об узорчатую ограду несколько минут простоял любуясь открывавшимся видом на Дворцовую, Александрийский столп и видневшиеся вдалеке купола Исаакия. Народа на Дворцовой было не много, – примерно средне для такого летнего вечера, и посмотрев на окружённую группой туристов Александрийскую колонну взглянул на блестящего наверху позолоченного ангела, и по привычке задержал на нём взгляд улыбнулся и оглядев Дворцовую отошёл от ограды и неспешно пошёл дальше. После довольно жарковатого, почти 25 градусного дня на набережной было тепло, но не жарко. Пройдя минут пять, и дойдя до середины поворота Мойки он оторвал взгляд от речных волн, и с улыбкой увидел недалеко перед собой хорошо знакомую дверь Мойки 12, знаменитого музея-квартиры Пушкина.

– Ага, а вот и Александр Сергеевич, давненько я сюда не захаживал, и в последний раз был здесь полгода назад, прошлой осенью. А это можно исправить, благо впереди целое лето, и если где-нибудь на следующей неделе я сюда загляну… Так, отлично, и по времени у меня всё получается, а это просто замечательно. Ну, а сейчас ведь скоро поворачивать, через несколько минут начнётся Конюшенный переулок, а теперь мне туда. И кстати, на Конюшенной площади надо не забыть купить последний номер литературного альманаха, он должен был выйти два дня назад, а потом… Потом я слегка задержусь на канале Грибоедова, между собором Спаса и Итальянским мостом, а вот после этого мне лучше будет поспешить. Кстати, интересно, кого из ребят я встречу на Итальянской, Олег с Ольгой там должны быть точно, может будут и Миша с Алексеем, а вот остальные… – Размышлял наш герой уже подходя к Конюшенному переулку.

Место, куда он шёл, и о котором думал представляло из себя просторное помещение на Итальянской улице, совсем недалеко от знаменитого кафе «Бродячая собака». Это было освободившееся год назад помещение выехавшего магазина, которое большой компании студентов и друзей, молодых артистов театра им. Комиссаржевской удалось взять в аренду и устроить там небольшую театр-студию. Необходимые ремонтные работы заняли у них чуть меньше двух месяцев, и в сентябре прошлого года они уже приступили к первым репетициям, а через четыре недели дали и своё первое выступление. Конечно, народа в их скромный зал помещалось немного, – он вмещал около 60 «стоячих мест», но у входа и открытых окон тогда собралось около 70 человек их друзей и знакомых. И с тех пор небольшие представления-капустники, и хоть и не с первой попытки, но всё-таки поставленный спектакль «Продавец дождя» проходили там регулярно, и каждый раз весь зал и пространство около входа были заполнены полностью. Конечно, место это было историческое – по соседству с ними находилось не только постоянно заполненное всевозможными театральными лицами знаменитое литературное кафе «Бродячая собака», где постоянно проходили поэтические выступления и театральные постановки, а рядом, на площади Искусств находились и Михайловский театр, и музей-квартира Бродского (где часто проводились выступления разных поэтов), а подальше стоял и сам театр Комиссаржевской, где и работала большая часть их театрального коллектива.

Последний свой концертный капустник они провели на прошлой неделе, а на эти выходные у них было запланировано такое же представление с свободой импровизаций и разных опусов «уже по ходу», что все они очень любили. Естественно, соседство с такими именитыми заведениями как «Бродячая собака» и стоящими рядом театрами заставляло их не только «держать лицо», но всегда и стараться «по полной». Их именитые соседи относились к ним снисходительно, и частенько кто-нибудь из артистической элиты заходил к ним в гости, и делился своим опытом и давал различные советы и замечания.

И мы по небольшому секрету можем сейчас сказать, что Сергей на последнем концерте впервые выступил собственной программой, а со следующим выступлением он выйдет только через 2 недели. Просто он хотел ещё немного проработать свой номер, и подготовить его как следует, так что в эти выходные он будет простым зрителем, а к следующей неделе у него всё было почти подготовлено. Осталось только репетиция с новой программой, и немного времени чтобы настроится и собраться духом. И сейчас, идя туда он не надеялся встретить много народа, хорошо если несколько человек будут на месте, – к подготовительной репетиции они приступят только послезавтра, а сегодня хорошо если он вообще кого-нибудь встретит, могло быть и такое.

С таким настроением он прошёл Конюшенный переулок, и выйдя на Конюшенную площадь легко вздохнув улыбнулся видевшимся в конце высоким куполам Спаса. Переходя через Большую Конюшенную по старой привычке приостановился на центральной аллее, подошёл к небольшому каменному постаменту, на котором возвышалась миниатюрная скульптурка расправившего крылья пегаса, и улыбнувшись поскрёб в карманах и высыпал горстку мелочи на специальную поставленную там подставку. Потом немного прогулялся по этой уютной дорожке, и подойдя к светофору перешёл на площадь. Народа там было по вечернему не много, и пройдя по тротуару с лотками купил там приглянувшееся мороженное, взглянул на зеленеющий Михайловский садик, потом на часы, и подумал что хотел посмотреть и новый номер Петербургского альманаха и посмотрев на вечернюю площадь пошёл к журнально-книжному киоску.

Выбор газет, журналов и книг, разложенных на широком прилавке был большим, и пробежавшись по обложкам и названиям без особого труда отыскал нужный ему альманах, и взглянув на лежавшие дальше новинки с улыбкой заметил свежие издания Роберта Шекли Ремарка. Посмотрев выложенные книги и журналы спросил у стоявшего за прилавком молодого человека последний номер альманаха и Петербургские известия, расплатился и взяв вежливо протянутые журнал с газетой поблагодарил его и пошёл дальше. Пройдя мимо ряда ларьков дошёл до дальнего края площади, и остановившись на набережной Грибоедова несколько минут постоял глядя на возвышавшийся собор Спаса и зажав подмышкой журнал с газетой отошёл, и неспешно двинулся дальше. Прохожих на набережной почти не было, и немного не доходя до Итальянского моста по привычке приостановился, вытащил сигарету и закурив с удовольствием минут 15 простоял, любуясь видом собора и стоящему с другой стороны Дому Книги. Это место было у него традиционным, – почти каждый раз возвращаясь с городских прогулок он обязательно здесь притормаживал, и минут по 15 стоял перекуривая, и подводя итоги своих впечатлений. Жил он недалеко, в 10 минутах от площади Искусств, а так как такие городские прогулки уже давно вошли в его привычку, то и здесь он бывал обычно около раза в неделю.

Ну, а так как в тот вечер он собирался заглянуть в их театр-студию (она находилась совсем близко, между «Бродячей собакой» и набережной Грибоедова), сейчас ему лучше было поспешить, – если в их заведении кто-то и есть, то совсем неизвестно – надолго-ли… Рассудив так, и взглянув на часы, они показывали без немногого девять отошёл от ограды и пошёл к мосту, – действительно, он немного задержался, и лучше было поторопиться.

И в этом он не ошибся, и зайдя в студию застал там только четверых знакомых, – Мишу, Ольгу, Олега и Дмитрия, и то «поймал их» перед уходом, – через полчаса они уже собирались выходить. Он вошёл, поздоровался, Ольга сразу предложила ему чая, и сев за стол сразу-же узнал что завтра и послезавтра здесь всё будет открыто с самого утра, и если что-то будет нужно, то может заглядывать в любое время, и что сейчас они извиняются, но в половине десятого им нужно будет уходить, – не позже десяти им надо быть на Московском вокзале, – в начале одиннадцатого из Москвы приезжают родственники Олега, и они просили помочь им со встречей. Приезжает его брат с сестрой и большим багажом, но вчетвером они с этим справятся, не в первый раз им такие встречи. И ещё среди общих новостей его ждало и ещё одно ожидаемое, но не очень утешительное известие о дальнейшей судьбе их театра-студии. Хотя у них и имелись и значительные поддержка и меценатство, но похоже в конце лета им всё-таки придётся отсюда съезжать, – слишком уж это дорого, такое большое помещение, да ещё в самом центре, в престижном районе. Но новое место им уже найдено, – это недалёкие новостройки, помещение там почти такое-же, и поблизости студенческий городок, так что если они переедут, то не очень-то и много потеряют… И что всё совсем не так и плохо, и до конца лета они ещё здесь, и к тому-же ближайшее выступление… Да, а не хочет ли он ещё чаю?

– Чаю? – улыбнулся Сергей, – А как у вас со временем?

– По времени мы успеваем, у нас ещё больше 15 минут, а этот новый чай с лимоном – это просто прелесть, и я сразу приметила, что он тебе понравился.

– Да, а чай у нас сегодня и правда прекрасный, так что давайте ещё по чашке на дорогу, а завтра утром студия откроется где-то около 9.

– Сергей, а когда ты приступишь к репетиции своего выступления? Ведь у тебя появились большая доработка к прошлому номеру.

– А я собирался начать послезавтра, и у меня всё готово, так что на следующей неделе «всё будет в лучшем виде».

– Ну, в этом мы не сомневаемся. Да, а кстати, а какой интересный привкус у этого чая.

– Точно, и я это заметил.

– А это подарок от моей подруги, от Дины, – они неделю назад вернулись из Индии, так что это «прямо оттуда».

– Да, чуть не забыл, сегодня я был в «нашем кафе», и вам всем большие приветы от Лиды.

– О, вот прекрасно, как давно мы там не были, надо будет обязательно туда заглянуть. Ну и как у них?

– А сегодня я там встретил только Лиду, – Лина на несколько дней уехала в Липецк, так что Лида работает сейчас одна.

– Ну что-же, спасибо, а туда и правда нам всем стоит прогуляться, давно мы там небыли. Да и Лина к тому времени вернётся.

– Итак, это мы решили, и кстати, надо будет пригласить их на наши августовские концерты, – они нам совсем не чужие.

– Спасибо что напомнил, и кстати, сколько сейчас время?

– Время? А уже почти 25 минут, и ребята, нам пора.

– Согласны, выходим. Кстати, Олег, ты хотел взять с собой большую сумку.

– Да, спасибо что напомнил.

И через несколько минут закрыв студию они дошли до Михайловской улицы и простившись с Сергеем пошли к недалёкому Невскому. А Сергей минут пять постоял, глядя на блестящие огни цветных подсветок, потом взглянул на Невский и здание Думы, и подумал, что можно уже идти домой, благо это недалеко. Но только перед этим он немного посидит рядом с Александром Сергеевичем, – как раз в Михайловском сквере почти нет народа. Он оглянулся, посмотрел на стоящий напротив памятник Пушкину и улыбнувшись вздохнув – Ах, Александр Сергеевич, – перешёл через улицу, прошёлся подальше по площади и остановился у дверей театра Комиссаржевской. Несколько минут постояв там около входа рассматривая свежие афиши улыбнулся и подумал о своих знакомых (как уже упоминалось, половина актёров их небольшой труппы сейчас работали в этом знаменитом театре). Потом отошёл в сторону, и не доходя до Михайловской улицы остановился, и взглянул на открывавшийся вид на площадь. Михайловский сквер как всегда зеленел своей зеленью, стоявший посередине Александр Сергеевич возвышался над всем своей вдохновенной фигурой, тёплый воздух наступавшей белой ночи был спокоен, и за оградой стоявшего на противоположной стороне Русского музея беспечно зеленели ухоженные кроны деревьев. Постояв минут 10, и потихоньку размышляя о вечном и о сиюминутном, и о том как часто это встречается, соседствует и переплетается в нашей жизни, и как это хорошо видно отсюда – эти музеи и Александр Сергеевич, стоящие поблизости театры и недалёкий Невский, и то особенное спокойствие и величественность, так легко и свободно парящая над этим местом… Немного постояв так Сергей вздохнул, огляделся, ещё раз взглянул на раскинувшуюся перед ним площадь, и посмотрев нет ли поблизости машин перешёл проезжую часть. Зайдя на тротуар Михайловского сквера подошёл к усыпанной песком дорожке, взглянул на стоявшего уже близко Александра Сергеевича и улыбнувшись прошёл к своей любимой скамейке.

– А вот и я, Александр Сергеевич, здравствуйте, – улыбнулся наш герой и присев на скамейку рядом с памятником несколько минут посидел, прислушиваясь к трелям пернатых, тихому стуку шагов по тротуару и неслышному разговору прохожих на другой стороне площади. Потом достав сигарету прикурил, и вспоминая свою прогулку подумал что послезавтра надо будет как следует прорепетировать своё выступление. Как он решил, сначала это будет лёгкое юмористическое вступление, а после этого он прочитает два стиха (один из них свой, из недавно написанных). Потом у него идёт музыкальный номер, три вещи на гитаре. Сперва он исполнит специально переведённую на русский нестареющую «yesterday», и исполнит её и на русском, и на английском. Русский текст был авторским, и был составлен им с отличной юмористической игрой слов, и мягко впадало в классическую «битловскую» гамму. Потом исполнит песню на свои стихи, а после джазовой импровизации прочитает ещё одно стихотворение и небольшой юмористический рассказ. Завершить свой номер он хотел небольшим шутливым пожеланием и исполнением нестареющего «Отеля Калифорния» группы «Иглз». Иглз он будет исполнять также на английском и на русском, – перевод текста у него был составлен тоже уже очень давно. И гитара у них в студии великолепная, настоящий «фэндер стротакастер», и играть на ней одно удовольствие… Да, конечно жалко что их театру-студии скоро придётся переезжать, – «всё-таки выживают», и не удивительно, ведь место-то здесь какое, самый центр, и ещё рядом с площадью Искусств. Даже удивительно, что им удалось просуществовать здесь целый год, спасибо их меценатам. Ну, да ладно, ведь и новое место для них подыскали, так что всё совсем не так уж плохо.

Сергей вздохнул, посмотрел на Александра Сергеевича, вытащил новую сигарету и ещё раз взглянув на великого поэта подумал: – Да, Александр Сергеевич, вот такие наши заботы… Но какой всё-таки сейчас прекрасный вечер, и какое здесь у вас спокойствие… Ах, Александр Сергеевич… Эх, как люблю я это место в это время. Да, и кстати, о времени, а сколько я здесь уже сижу? Ого, а уже почти одиннадцать, – опять я здесь засиделся. Ну что-же, тогда выкурю эту сигарету, и домой.

И он закурил, посмотрел на Александра Сергеевича, на зелёные кроны за оградой Русского музея, прислушался к лёгкому пернатому щебетанию, и докурив посидел несколько минут, потом вздохнул и улыбнувшись великому гению подумал: – Ну что-же, Александр Сергеевич, хорошо сейчас у вас, но мне и правда пора. И поднявшись вежливо кивнул стоявшему рядом поэту, и неспешно пошёл по дорожке к выходу. Было уже действительно поздно, и ему пора было возвращаться. Жил он совсем недалеко, в 10 минутах неспешного хода.

09.2021

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ЗАРИСОВКА

(Из Петербургских записок)

Лето в этом году закончилось довольно быстро. Стояла первая половина сентября, а так как прошедшее лето было достаточно жарким, то и сентябрь показывал хорошие августовские отметки в 20-25 градусов, чему можно было только порадоваться. Был ранний вечер, стрелки на часах приближались к шестичасовой отметке, и проходя по Александровскому садику Сергей с удовольствием посматривал на роскошные брызги большого центрального фонтана и желтевшее за зелёными деревьями здание Адмиралтейства. Спешить было некуда, прогуливавшихся в этом уютном парке-садике было не очень много, примерно среднего для этого субботнего вечера, и неспешно дойдя по аллее к широкой центральной площадке с улыбкой посмотрел на стоявшие там бюсты Лермонтову, Гоголю и Глинке, на сидящих на широких скамейках вечерних посетителей и гостей и постояв подошёл к широкому кругу фонтана. Несколько минут посмотрев на отблески солнца в искрящихся брызгах, отраженье облаков и лежавшие на дне памятные монеты он оглянулся, и увидев две стоявшие пустыми скамейки сразу решил, что это как раз то, что нужно. Скамейки стояли слева, почти с самого края, и подойдя к крайней с удовольствием присел и почтительно кивнув стоявшему недалеко от него бюсту Лермонтова, взглянул на стоявший напротив памятник Гоголю, на блестевший Адмиралтейский шпиль и устроившись поудобнее вздохнул и улыбнулся.

Несмотря на близость Невы было достаточно тепло, а на солнце даже жарко, а так как была суббота, то до понедельника он был совершенно свободен, – Сергей со второй попытки пытался закончить своё высшее образование, и сейчас снова был студентом 3 курса филологического факультета СПБГУ (первая попытка была предпринята им сразу после армии, – но тогда он смог доучится только до конца 2 курса – перед самой сессией всё это внезапно отложилось «по незапланированным личным обстоятельствам», и вот после 3-летнего перерыва он снова подал туда документы и пока всё тьфу, тьфу, вроде было нормально, и его средний балл твёрдо держался на 4-4,5-значной отметке. Посмотрев на ярко переливавшиеся в солнечных отсветах брызги фонтана и на стоявшие поблизости на площадке памятники Сергей оглянулся на своих соседей – дальние скамейки были заняты обычными для этого времени небольшими компаниями и гостями этого уютного парка-садика, а ближайшие к нему три скамейки занимали две довольно молодые пары, за ними сидели три о чём-то оживлённо беседовавших молодых человека лет 20 -25, а немного дальше, сразу за памятником Глинке четверо подростков гоняли по дорожке небольшой футбольный мячик. Так что обстановка была как всегда спокойной и мирной, как и подобает ей в таком месте. Часы показывали 20 минут 7-го, слегка зевнув и посмотрев на шпиль адмиралтейства и зеленеющие вокруг деревья он достал сигареты и подумал что спешить ему сегодня незачем и что ещё с полчаса он посидит в этом парке, а после этого как и собирался пройдёт прогуляться к Исаакию, а заодно и допишет там ответ на пришедшее несколько дней назад письмо брата, – письмо было довольно ожидаемым и интересным, и к тому-же у него 3 дня назад был день рожденья, ему исполнилось 20… Да, Алексей, младший брат нашего героя уже 5 лет жил отдельно от них у тётушки на юге, в Севастополе, куда его когда-то пригласили и куда он после некоторых колебаний и совещаний переехал на постоянное жительство, и который уже стоял сейчас перед положенным в этом возрасте обязательным рядом вопросов, решать которые в одиночку иногда бывает не очень-то просто, и которому явно нужна была чья-то помощь. Ну что тут поделаешь, – ведь 20 лет, – такой возраст… И конечно сегодня надо наконец дописать свой ответ, и лучше это сделать в зелёном садике напротив Исаакиевского, как раз будет уже самый вечер. Но ничего, а если он даже где-то немного задержится, то фонари там всегда горят очень ярко. А потом, когда ответ будет написан и вокруг стемнеет он выйдет оттуда на набережную, дойдёт по ней до Дворцовой, немного постоит у начала Эрмитажа, а потом уже дальше по набережной до Троицкого моста и прохода на Миллионную – да, ночевать сегодня он снова будет не у себя, – брат с отцом ещё около месяца будут в Москве, а со своей Светланой он снова рассорился и вот уже 3 дня ночует у Алины, благо этот адрес у него остался ещё с первого студенчества, и там всегда ему рады как дома.