Кельтские мифы Олдхаус-Грин Миранда

– Я стал стар и слаб, – сказал он, но, пока у меня были силы стеречь наши владения, я делал это. Ты молод и силен, поэтому придется теперь тебе занять мое место.

– По правде говоря, – ответил ему Герайнт, – у меня нет желания занимать твое место и покидать двор Артура.

– Бери все в свои руки, – повторил Эрбин. – И сегодня же твои подданные присягнут тебе на верность.

Тут вмешался Гвалхмай:

– Не лучше ли тебе сегодня одарить тех, кто придет с просьбами, а завтра пусть приносят присягу.

Когда просители собрались, к ним явился Кадариайт узнать, чего они хотят. Он всем позволил высказать свои просьбы, а потом рыцари Артура принялись за раздачу подарков. Жители Корнвахла тоже принесли подарки для рыцарей. Им не терпелось как можно скорее вручить их своим спасителям. Из тех же, кто пришел с просьбой, ни один не остался недовольным. Весь день и весь вечер рыцари Артура и жители Корнвахла провели в радости и веселье.

На другой день поутру Эрбин пожелал, чтобы Герайнт разослал по стране гонцов и чтобы они всех расспросили, довольны ли мужи Корнвахла Герайнтом и присягнут ли ему на верность. Герайнт сделал, как пожелал его отец. В Корнвахле не оказалось никого, кто не посчитал бы для себя радостью и честью присягнуть Герайнту.

Когда и с этим было покончено, рыцари не уехали, а остались с Герайнтом еще на один день. На четвертый день они решили вернуться к Артуру.

– Не рано ли вы надумали уезжать? – спросил их Герайнт. – Подождите хотя бы, пока мне присягнут самые знатные из моих подданных, которые пожелали сами приехать ко мне.

Рыцари согласились и не уехали.

Рано ли, поздно ли, но настал день, когда они сели на своих коней и пустились в обратный путь. Герайнт и Энид проводили их до Диганхви, и там они простились.

Ондиау, сын герцога Бургундского, посоветовал Герайнту:

– Поезжай сначала в те места, за которые ты более всего опасаешься, а потом проверь другие границы и, если где-нибудь не справишься один, посылай за нами.

– Да благословит тебя Господь, – ответил ему Герайнт. – Я так и сделаю.

Сначала Герайнт поехал в те места, за которые более всего опасался, и с ним вместе отправились лучшие проводники и знатные рыцари. А потом он осмотрел самые дальние границы своих владений, которые показали ему его вассалы.

При дворе Артура новый властитель Корнвахла привык сражаться на бесчисленных турнирах и не захотел отказаться от этого развлечения. Побеждая в поединках с храбрыми и могучими мужами, он прославился в родных местах не менее, чем прежде на чужбине.

Герайнт завел богатый двор, у него были самые лучшие кони, самое лучшее оружие и самые лучшие драгоценности, он беспрестанно осыпал подарками своих рыцарей и ни разу никому не уступил, пока его имя не прошумело даже в самых отдаленных уголках королевства.

Когда же он получил все, что хотел, то успокоился и полюбил роскошь и удовольствия, считая, что незачем отныне надевать доспехи и сражаться, если у него и так все есть. Он души не чаял в своей жене, и ему нравилось жить во дворце в окружении менестрелей, поэтому он все больше и больше времени проводил в своих покоях, а потом и вовсе стал уединяться с женой, отказываясь от дружбы со знатными рыцарями, от охоты и других мужских развлечений.

Прошло немного времени, и сердца его воинов закрылись для него. В замке судили и рядили, с чего это он вдруг воспылал такой нежностью к своей супруге, что и вспоминать-то забыл о прежних друзьях-товарищах. Вскоре слухи дошли и до Эрбина.

Эрбин не стал медлить и рассказал о них Энид, потребовав от нее объяснений, как она посмела отвадить Герайнта от своего народа и своего воинства.

– Клянусь всеми святыми, я тут ни при чем, – отвечала Энид. – Мне и самой это не по душе.

Она не знала, на что решиться. С одной стороны, ей было тяжело слышать о Герайнте плохое и скрывать это от него, а с другой – она не знала, как поведать ему обо всем, и очень печалилась.

Однажды летним утром Герайнт спал в своих покоях, а Энид металась на ложе без сна. В это время луч солнца упал на ложе и засверкал на груди Герайнта, с которого сползло одеяло. Пораженная красотой мужа, Энид вздохнула.

– О горе, это из-за меня его грудь больше не украшена воинской славой. А ведь еще недавно все было иначе.

Слезы полились у нее из глаз, падая на Герайнта, и разбудили его. Со сна ему пришло в голову, что жена плачет не из-за него и что ее мыслями владеет не он, а другой мужчина, в разлуке с которым она тоскует. Помутилось в голове у Герайнта. Он кликнул оруженосца и, когда тот явился, приказал ему:

– Скорей седлай моего коня и готовь меч. Ты тоже вставай, – велел он жене, – и одевайся. Твою лошадь сейчас оседлают, а ты выбери из своих нарядов самое плохонькое платье, и черт меня побери, если ты возвратишься сюда, прежде чем я совсем не лишусь сил, а ведь ты только об этом и мечтаешь. Ну а если такое все же случится, тогда никто не помешает тебе любиться с рыцарем, о котором ты думаешь днем и ночью.

Энид поднялась с ложа и надела свое самое плохонькое платье.

– Я не понимаю, господин, – сказала она, – о чем ты говоришь.

– И не надо пока, – отрезал Герайнт.

Перед отъездом он пошел повидаться с Эрбином.

– Отец, я уезжаю и не знаю, когда вернусь. Присмотри за моими владениями, пока меня не будет.

– Присмотрю, – обещал Эрбин. – Но почему ты покидаешь замок так внезапно? И кого ты берешь с собой, ведь одному тебе небезопасно появляться во владениях Хлойгира.

Герайнт пошел в конюшню, где стоял его конь, уже оседланный и облаченный в тяжелые сверкающие доспехи чужеземной работы. Он велел Энид сесть на ее кобылу и ехать вперед.

– Ты не смеешь повернуть обратно, что бы ты ни увидела или ни услышала. И не смеешь произнести ни слова, пока я сам не заговорю с тобой.

Они отправились в путь, и Герайнт нарочно выбирал дорогу потруднее и побезлюднее, где чаще, чем в других местах, встречались не только воры и грабители, но и дикие звери.

По одной из таких дорог они скакали, пока не увидели большой лес, а когда приблизились к нему, то навстречу им выехали четыре вооруженных всадника. Заметив Герайнта и Энид, один из всадников сказал:

– Смотрите, нам в руки идут две лошади, оружие, да еще дама в придачу. Мы без труда справимся с рыцарем, который сидит, понурившись, на коне.

Энид услыхала эти слова, но не знала, как ей поступить, из страха перед Герайнтом, который запретил ей разговаривать.

«Господь не простит мне, – решила она. – Пусть лучше он убьет меня, чем кто-нибудь другой. Пусть он убьет меня, когда я заговорю с ним, зато я не увижу, как с ним расправляются четыре разбойника».

Она остановила кобылу и подождала Герайнта.

– Господин, – спросила она, – ты слышал, о чем говорили разбойники?

Герайнт поднял голову и зло поглядел на нее.

– Ты должна делать только то, что я тебе приказываю. Поэтому молчи и не бегай ко мне со своими предостережениями. Как бы тебе ни хотелось, чтобы меня убили, я их не боюсь.

В эту минуту всадник, который скакал первым, поднял копье и бросил в Герайнта. Удар был не из слабых, однако Герайнт даже не покачнулся, а потом ударил врага прямо в середину щита и пробил насквозь и его, и латы, и грудь воина, так что тот упал на землю бездыханным. Второй всадник в ярости из-за гибели друга не помня себя бросился на Герайнта и тоже был сражен одним ударом. Третьего постигла такая же участь. И четвертого тоже.

Печальная Энид сидела на кобыле и глядела, как ее муж расправляется с разбойниками.

Герайнт спешился, собрал оружие, принадлежавшее убитым, положил его на седла, связал вместе поводья четырех коней и вновь вскочил в седло.

– Ты должна, – сказал он Энид, – гнать этих коней впереди себя. А теперь поезжай и молчи, пока я сам не заговорю с тобой. Клянусь небом, если ты опять не послушаешь меня, тебе это дорого обойдется.

– Я все сделаю, господин, – ответила Энид, – как ты желаешь. – Они проехали через лес, и их глазам открылась широкая равнина, в самом центре которой росла густая роща. Из нее навстречу им выехали три всадника в полном вооружении. Энид внимательно посмотрела на них, а когда они подъехали поближе, услыхала, как один из них сказал:

– Кажется, у нас будет неплохая добыча. Видите четырех коней с доспехами и оружием? Печального рыцаря мы одолеем в два счета и еще заполучим его даму.

«Мой муж уже сражался сегодня и устал, – подумала Энид. – Господь не простит мне, если я его не предупрежу». Она остановила кобылу и подождала Герайнта.

– Господин, ты слышал, о чем говорили всадники?

– Ну и что?

– Они говорили, что в два счета одолеют тебя.

– Клянусь небом, мне не так неприятны их речи, как то, что ты нарушила мой приказ и заговорила без позволения.

– Господин, я боялась, как бы они не напали на тебя неожиданно.

– Замолчи! Разве я не приказал тебе молчать?

В эту минуту один из всадников поднял копье и бросился на Герайнта. Он ударил его и уже думал, что дело сделано, но Герайнт легко отбил удар и сам бросился на разбойника, пробил копьем его щит, латы и грудь, после чего тот, бездыханный, упал с коня. Два других всадника тоже решили попытать удачу, но и им повезло не больше.

Энид сидела на кобыле не шевелясь – так она боялась, что Герайнта ранят, – и в то же время радовалась его победам.

Герайнт спешился, собрал оружие, связал поводья, которых уже стало семь, вскочил в седло и приказал Энид вести коней.

– Без толку повторять одно и то же, – вздохнул он, – если ты не желаешь мне повиноваться.

– Я повинуюсь тебе, господин, но я не могу молчать, если знаю, что тебе грозит опасность. В этой дикой стороне даже на помощь позвать некого.

– Клянусь небом, я требую от тебя только молчания, – рассердился Герайнт. – Все остальное тебя не касается.

– Я постараюсь, господин.

Энид погнала впереди себя коней и вскоре уже была рядом с рощей, из которой выехали себе на смерть три всадника, а потом поскакала дальше по равнине. Вдали поднимался лес, который невозможно было охватить взглядом, и Энид направилась к нему.

Из леса показались пятеро сильных, смелых и нетерпеливых воинов на могучих ширококостных конях, и доспехи на людях и на конях сверкали под солнцем. Когда Энид оказалась рядом с ними, то услыхала:

– Смотрите, какая добыча идет нам в руки! Разве мы впятером не справимся с одним повесившим нос рыцарем?

Энид не знала, что делать. Ею овладели мучительные сомнения, но в конце концов она все же повернула лошадь.

– Господин, – крикнула она, – ты слышал, о чем говорили разбойники? На сей раз тебе будет нелегко справиться с ними.

Герайнт горько усмехнулся ей.

– Ты все время нарушаешь мои приказы, но, может быть, ты еще пожалеешь об этом.

В эту минуту на них напали всадники, все пятеро разом, и всех пятерых Герайнт легко одолел. Он собрал с земли оружие, связал поводья двенадцати коней и отдал их Энид.

– Не знаю, что толку приказывать тебе. Только теперь все будет по-другому.

Энид по желанию Герайнта поехала вперед, и, хотя он очень злился на нее, ему было жаль, что такая красивая дама должна справляться с двенадцатью конями и еще заботиться о них.

В лесу было темно и сыро, к тому же наступила ночь, и Герайнту пришлось подумать о ночлеге.

– Увы, Энид, мы не можем ехать дальше! – воскликнул он.

– Как скажешь, господин, – ответила ему Энид.

– Лучше всего повернуть назад и переждать ночь там, где можно отдохнуть и набраться сил для долгой дороги.

– Я согласна, господин.

Они так и сделали. Герайнт спешился и помог спешиться Энид, а потом сказал:

– Я очень устал и должен поспать. А тебе придется приглядеть за лошадьми, так что поспишь в другой раз.

– Ты прав, господин.

Герайнт, не сняв с себя доспехи, улегся спать. Ночь была летняя, короткая, и, едва наступил рассвет, Энид пошла взглянуть, спит ее муж или нет. Но Герайнт проснулся сам.

– Господин, я хотела разбудить тебя.

Герайнт не стал ей пенять за ее оплошку.

– Собери коней и езжай дальше, – велел он чуть погодя. – Держись прямо, как вчера.

Еще до полудня они выехали из леса, и перед ними раскинулись луга, на которых было много косцов. Рядом протекала речка. Герайнт и Энид пустили коней напиться, а потом погнали их на другой, высокий берег. На том берегу им повстречался стройный юноша с сумкой на плече, в которой что-то было, но они не стали спрашивать что. В руке он нес синий кувшинчик, на носике которого висела кружка.

Юноша почтительно приветствовал Герайнта.

– Господь с тобой, – отвечал Герайнт. – Откуда путь держишь?

– Из города неподалеку, – ответил юноша. – Господин, ты не рассердишься, если я тоже спрошу, откуда ты держишь путь?

– Ну… Я поехал сегодня через лес.

– Ты не сегодня выехал из дома?

– Нет.

– Похоже, ты поиздержался в дороге, и вечером у тебя не было ни мяса, ни воды, чтобы утолить голод и жажду.

– Ты прав, – сказал Герайнт.

– Послушай моего совета. Съешь то, что я тебе дам.

– А что ты мне дашь?

– Я несу завтрак косцам. Хлеб, мясо и вино. Если пожелаешь, господин, они его не увидят.

– Пожелаю, – не отказался Герайнт. – Да благословит тебя Господь.

Герайнт спешился, и юноша помог спешиться Энид, а потом они умылись с дороги и принялись за еду. Юноша прислуживал им, резал хлеб и подливал вино. Когда они утолили голод, он поднялся с земли и сказал Герайнту:

– Теперь, господин, позволь мне пойти и купить еду для косцов.

– Сначала вернись в город и найди для меня самый лучший дом и самую лучшую конюшню для моих лошадей, а за это выбирай коня и доспехи, какие тебе больше по душе.

– Господь благословит тебя, господин, но конь и доспехи стоят гораздо дороже, чем я заслужил.

Юноша отправился в город, нашел для Герайнта дом, а потом с конем и доспехами пошел во дворец, в котором жил граф, и обо всем ему рассказал.

– Мне пора идти, чтобы проводить молодого господина в его дом.

– Конечно же, иди. Его ждет тут радостная встреча, – пообещал граф.

Юноша вернулся туда, где оставил Герайнта, и сказал ему, что граф рад видеть его в своем городе и приглашает его во дворец. Герайнт захотел сначала взглянуть на дом, который пришелся ему по вкусу просторными покоями и убранством, а также отличной конюшней. Юноша заранее позаботился, чтобы в доме было вдоволь еды.

Когда они сняли с себя грязные одежды, Герайнт приказал Энид:

– Уходи на другую сторону и не смей близко подходить к моей половине. Если тебе понадобится служанка, можешь позвать ее.

– Как скажешь, господин, – ответила Энид.

В это время пришел хозяин дома и поздоровался с Герайнтом.

– Рыцарь, не голоден ли ты? – спросил он.

– Нет.

Юноша тоже поинтересовался, не хочет ли Герайнт выпить вина, прежде чем идти к графу.

– Конечно же, хочу.

Юноша отправился в город и купил вина. Герайнт и хозяин дома выпили, и Герайнт сказал:

– Я должен немного поспать.

– Ты спи, – согласился юноша, – а я пойду к графу.

– Иди, конечно, – не стал возражать Герайнт, – но будь здесь, когда я тебя позову.

Герайнт лег спать, и Энид тоже.

Юноша же пришел к графу во дворец, и, когда граф принялся расспрашивать его, где находится дом, в котором поселился рыцарь, он все ему подробно рассказал.

– Мне пора. Я должен быть у него до сумерек, – забеспокоился юноша.

Граф немедленно отпустил его.

– Иди и почтительно приветствуй его от моего имени. Скажи, что вечером я буду к нему в гости.

– Скажу обязательно.

Юноша вернулся, когда настало время будить Герайнта. Герайнт и Энид оделись, и за трапезой юноша вновь прислуживал им.

Герайнт спросил хозяина дома, есть ли у него друзья, которых он хотел бы пригласить к ужину, и хозяин дома ответил, что, конечно же, есть.

– Тогда веди их сюда и корми всем самым лучшим, что только есть в городе.

Хозяин дома ушел и вернулся с друзьями, которых стал гостеприимно потчевать за счет Герайнта, а тут и граф явился с двенадцатью знатными рыцарями. Герайнт встал, чтобы поздороваться с ними.

– Господь с тобой, – ответил ему граф.

Они уселись за стол, как полагалось, по знатности рода, и граф заговорил с Герайнтом, стал расспрашивать его, куда и зачем он держит путь.

– Никуда и ни за чем, – ответил Герайнт. – Просто ищу приключений и потакаю своим желаниям.

Тогда граф обратил свой взор на Энид, потом пригляделся к ней внимательней и решил, что ему еще не приходилось видеть даму прекраснее и приятнее ее. Прошло немного времени, и он уже не мог оторвать от нее глаз и не мог ни о чем думать, кроме нее.

– Позволь мне, – попросил он Герайнта, – подойти к даме и поговорить с ней, ведь она не сидит рядом с тобой.

– Позволяю с радостью, – ответил ему Герайнт.

Граф подошел к Энид и заговорил с ней.

– Ах, госпожа, видно, не очень-то приятно тебе путешествовать с этим рыцарем!

– Мне нет неприятности в том, что я путешествую с ним по одной дороге.

– Но тебе не прислуживают ни юноши, ни девицы.

– По правде сказать, мне приятнее путешествовать с этим рыцарем, чем принимать услуги юношей и девиц.

– Послушай меня, я дам тебе все мое графство, – предложил он, – если ты останешься со мной.

– Клянусь, я этого не сделаю. Мой рыцарь первый, которому я поклялась в верности, и я не нарушу клятвы и не опорочу себя неверностью!

– Я думал, ты умнее. Ведь если я убью твоего рыцаря, – заявил граф, – ты будешь моей столько времени, сколько мне захочется, а потом я просто-напросто вышвырну тебя из дворца. Зато если ты придешь ко мне по доброй воле, я не разлучусь с тобой до самой смерти.

Энид задумалась над его словами. В конце концов она решила, что лучше не спорить с ним, а, наоборот, слегка его разжечь.

– Ты поступишь по-рыцарски, если возьмешь меня, никого не лишая жизни. Приходи ночью. Но только сделай все так, словно я ни о чем не догадываюсь.

– Так я и сделаю.

Он встал, кликнул своих рыцарей и ушел. Энид ничего не сказала Герайнту о своем разговоре с графам, чтобы не сердить его и не ставить в неловкое положение.

В обычный час они легли спать, и Энид удалось немножко соснуть, а незадолго до полуночи она встала, собрала доспехи Герайнта, чтобы он мог быстро их надеть, и, все еще побаиваясь своей настырности, подошла к его ложу.

– Мой господин, – тихонько проговорила она, – просыпайся и надевай доспехи, потому что нечестно говорил со мной граф и намерения у него тоже нечестные.

Энид все рассказала Герайнту.

Разгневанный Герайнт прислушался к ее словам и надел доспехи, а Энид зажгла свечу, чтобы ему было сподручнее.

– Оставь свечу и позови ко мне хозяина дома, – приказал ей Герайнт.

Энид повиновалась, и вскоре, ничего не понимая спросонья, явился хозяин дома.

– Сколько я тебе должен? – спросил его Герайнт.

– Совсем немного.

– Возьми в уплату одиннадцать коней с доспехами.

– Да благословит тебя Господь, мне хватило бы и одного доспеха.

– Что ж, разбогатеешь, – заметил Герайнт. – А теперь не покажешь ли ты мне дорогу из города?

– С радостью. В какую сторону ты направляешься?

– Не в ту, откуда пришел сюда.

Хозяин дома взялся проводить их, что было на руку Герайнту, и, приказав Энид ехать впереди, Герайнт покинул город, а потом позволил своему провожатому возвратиться обратно.

Едва тот вошел в дом, как услышал страшный грохот и, выглянув, увидел прямо перед собой восемьдесят рыцарей в полном вооружении с графом Дунном во главе.

– Где рыцарь, который поселился у тебя? – грозно спросил граф Дунн.

– Он уехал.

– Ты посмел, негодяй, отпустить его, не известив об этом меня?

– Господин, ты мне ничего не приказывал, а иначе я бы ни за что не дал ему уехать.

– По какой дороге он отправился?

– По главной, господин, а по какой дальше – не знаю.

Граф и его рыцари повернули коней и обрадовались, разглядев на дороге следы подков.

Вскоре наступил рассвет, и Энид посмотрела назад. Она увидела вдалеке клубы пыли, которые, однако, быстро приближались. Ей стало страшно, так как она поняла, что это граф со своими рыцарями.

Посмотрев на ехавшего позади нее мужа, она подумала: «Пусть он меня убьет, но лучше я умру от его руки, чем увижу, как убьют его».

– Господин, – сказала она, – за нами погоня. Это граф, и с ним много воинов.

– Я вижу их, – ответил ей Герайнт, – а ты, сколько я тебе ни приказываю, все не можешь удержать язык за зубами.

Герайнт развернул коня и, с ходу ударив копьем первого же рыцаря, поверг его наземь. Так он уложил одного за другим всех воинов из восьмидесяти. От самого слабого до самого сильного ни один не смог устоять.

Остался живым и на коне лишь граф Дунн, и он последним выехал против Герайнта, но сломал одно копье и сломал второе копье, а потом Герайнт ударил копьем прямо в середину его щита и пробил щит, доспехи и грудь графа, так что тот еле живой упал на землю. Герайнт подъехал к нему поближе, и конь графа Дунна тяжело переступил ногами, отчего граф ненадолго очнулся.

– Пощады, господин, – попросил он.

И Герайнт пощадил его.

Земля была твердая и каменистая, где они сражались, и рыцарям несладко пришлось бы, если бы они все не были смертельно ранены еще до того, как могучий удар выбивал их из седла.

Герайнт продолжил путь, и вновь Энид ехала впереди него, когда их глазам открылась прекраснейшая долина, по которой протекала широкая река.

Через реку был перекинут мост, и дорога вела прямо к нему. На другом берегу реки стоял красивый и надежно укрепленный город.

Едва они оказались возле моста, как Герайнт увидел всадника на могучем, гордом и послушном коне.

– Рыцарь, – спросил его Герайнт, – откуда держишь путь?

– Из долины, – ответил рыцарь.

– Скажи мне тогда: кто хозяин этой прекрасной долины и города за надежными стенами?

– Скажу с радостью. Франки зовут его Гвиферт Малыш, а здешний народ прозвал Король Малыш.

– Можно мне проехать по мосту и вон по той дороге, что не доходит до города?

– Если ты проедешь мимо его башни по ту сторону моста, то придется тебе с ним сражаться, потому что у него обычай – вызывать на поединок всех рыцарей, ступивших на его землю.

– Клянусь небом, я все-таки поеду по той дороге, – заупрямился Герайнт.

– Что ж, если так, придется тебе за свою смелость заплатить стыдом и бесчестьем.

Герайнт сделал, как сказал, а когда выехал на дорогу, то заметил, что его преследует рыцарь на широкогрудом боевом коне, горделиво ступавшем по камням. Зато всадник оказался столь мал ростом, что Герайнту не случалось таких видеть. И на всаднике, и на его коне были боевые доспехи.

Догнав Герайнта, Король Малыш спросил:

– По незнанию или намеренно ты нарушаешь мои законы и наносишь мне оскорбление?

– Я не знал, что по этой дороге никому нельзя ездить.

– Нет, ты знал. Поэтому ты отправишься со мной и будешь со мной сражаться.

– Ну уж нет. Я бы не явился даже ко двору твоего господина, не будь он вассалом Артура.

– Клянусь рукой Артура, – заявил тогда рыцарь, – ты заплатишь мне за оскорбление – или я погибну от твоей руки.

Они бросились друг на друга, и оруженосец стал подавать своему господину копья, которые ломались одно за другим. Рыцари наносили и терпели жестокие удары, и вскоре на их щитах уже нельзя было различить цвета.

Герайнту было непривычно сражаться с таким маленьким рыцарем, и он никак не мог, сколько ни старался, развернуться во всю свою мощь.

В конце концов их измученные кони пали на колени, и Герайнту удалось сбросить Короля Малыша на землю.

Они принялись биться на мечах и такие жестокие обрушивали и терпели удары, что их шлемы помялись, подшлемники порвались, руки стали дрожать, а глаза залило потом и кровью.

Тут Герайнта охватила ярость, и он, собрав остатки сил и призвав на помощь всю свою злость, решимость и безжалостность, занес над Королем Малышом меч и со всего маху опустил его ему на голову, разрубив пополам шлем и достав мечом до самого черепа. Меч выпал из рук Короля Малыша и откатился к обочине, а сам король запросил пощады.