Джек Ричер: Цена ее жизни Чайлд Ли

Глава 16

Взяв с собой Брогана, Макграт встретился с Милошевичем в аэропорту Мейгс. Он также захватил с собой четыре фотографии, выполненные с помощью компьютера, и снимок Холли Джонсон. Макграт рассчитывал на полное взаимопонимание со стороны обслуживающего персонала аэропорта. И он его нашел. Да и как иначе можно было встретить троих агентов ФБР, переживающих за своего коллегу?

Мейгс – небольшой аэропорт, обслуживающий коммерческие рейсы, – находится на самом берегу озера и с трех сторон граничит с водой. Расположенный в самом конце Двенадцатой улицы, он судорожно пытается выжить в тени своего гигантского собрата О’Хара.

Вся документация аэропорта была в полном порядке, администраторы знали свое дело. Не настолько, чтобы мгновенно ответить на вопросы сотрудников ФБР, свалившихся как снег на голову, но все же чувствовалось, что они зарабатывают на жизнь в соперничестве с крупнейшим в мире аэропортом. Сотрудники Мейгса горели желанием помочь, и с их помощью Макграт уже через тридцать секунд понял, что этот путь ведет в тупик.

Обслуживающий персонал Мейгса решительно заявил, что никогда не видел ни Холли Джонсон, ни кого-либо из четверых похитителей. И уж точно не в понедельник, около часу дня. В этом они были категоричны. Причем их уверенность не была напускной. Это была уверенность людей, изо дня в день провожающих маленькие самолеты в самое оживленное воздушное пространство на планете.

К тому же в понедельник из Мейгса между полуднем и, скажем, тремя часами дня не вылетел ни один подозрительный самолет. Это не вызывало сомнений. Документы однозначно показывали это. Трое агентов разочарованно покинули администрацию аэропорта. Сотрудники Мейгса забыли о них еще до того, как они дошли до своих машин.

– Итак, возвращаемся на первую клетку, – сказал Макграт. – Отправляйтесь в Уилметт прояснить дело с этим зубным врачом. Меня ждут другие дела. И я должен позвонить Уэбстеру. В Вашингтоне, наверное, от волнения уже на стены лезут.

В тысяче семистах двух милях от аэропорта Мейгс молодой человек, удалившись в лес, ждал инструкций. Он был хорошим, подготовленным агентом, однако у него не было опыта оперативной работы. Спрос на агентов, которых можно внедрять в различные преступные группировки, всегда превышает предложение. Бюро приходится напрягаться, чтобы заткнуть все дыры. Этим и определяется выбор таких неопытных людей. Парень надеялся, что до тех пор, пока он будет помнить, что не знает ответов на все вопросы, все будет в порядке. Самолюбие ему нисколько не мешало. Он был всегда готов попросить указаний. Он действовал очень осторожно. Трезво оценивал свои способности. И сейчас парень понимал, что столкнулся с чем-то, что выходило за границы его возможностей. Дела непреклонно шли все хуже и хуже, угрожая привести к настоящей катастрофе. Что именно могло произойти, парень не знал. Просто его не покидало нехорошее предчувствие. Но он доверял своим чувствам. Доверял настолько, что, не дойдя до своего тайника, остановился и развернулся. Выдохнув, переменил решение и пошел в ту сторону, откуда только что пришел.

Уэбстер ждал звонка Макграта. Это было очевидно. Макграта сразу же соединили с директором, как будто тот просто сидел в своем кабинете и ждал, когда зазвонит телефон.

– Есть какие-нибудь успехи? – спросил Уэбстер.

– Да, кое-что. Мы установили, что произошло. Все случившееся зафиксировано видеокамерой наблюдения в химчистке. Холли вошла в десять минут первого. Вышла через пять минут. Ее встретили четверо. Трое стояли на улице, один ждал в машине. Они схватили Холли.

– И что дальше?

– Похитители приехали на угнанном «лексусе». Судя по всему, владельца они убили. Они перевезли Холли на пять миль и сожгли машину. Вместе с владельцем, запертым в багажнике. Он сгорел заживо. Зубной врач по фамилии Рубин. Что сталось с Холли, нам пока что неизвестно.

Гарленд Уэбстер ответил не сразу.

– Есть смысл тщательно обыскать окрестности? – наконец спросил он.

Настал черед Макграта задуматься. Понять, что имеет в виду Уэбстер. Искать место, где затаились похитители, или еще один труп?

– Мое нутро говорит «нет», – сказал Макграт. – Похитители должны понимать, что мы обязательно прочешем всю округу. Мне кажется, Холли уже перевезли в другое место. Возможно, очень далеко.

Снова наступила тишина. Макграт буквально слышал, как работают мысли Уэбстера.

– Думаю, я должен с тобой согласиться, – наконец сказал директор ФБР. – Ее перевезли. Но как? Сухопутным путем? По воздуху?

– Только не по воздуху, – решительно заявил Макграт. – Мы изучили все коммерческие рейсы, состоявшиеся вчера. Ничего не подходит.

– Ну а если Холли вывезли вертолетом? – предположил Уэбстер. – Тайком, не ставя в известность авиадиспетчеров?

– В Чикаго это невозможно. Особенно по соседству с аэропортом О’Хара. Здесь больше радиолокаторов, чем во всей военной авиации. Если бы в воздухе появился неопознанный вертолет, мы бы об этом знали.

– Ну хорошо, – согласился Уэбстер. – Это дело надо распутать как можно скорее. Убийство и похищение… Мак, меня не покидает нехорошее чувство. Ты предполагаешь наличие второй угнанной машины, которая встретилась с «лексусом»?

– Вероятно, – подтвердил Макграт. – Сейчас мы как раз это проверяем.

– Есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто похитители?

– Нет, – признался Макграт. – Нам удалось получить с видеокассеты довольно неплохие снимки. Обработанные компьютером. Немедленно высылаем их вам. Похитителей четверо, белые, возраст между тридцатью и сорока годами, трое чем-то похожи друг на друга, нормальное телосложение, опрятные, коротко остриженные волосы. Четвертый тип высокий, по оценке компьютера, шесть футов пять дюймов. По моим предположениям, именно он у них главный. Это он первым схватил Холли.

– Относительно мотива есть какие-нибудь предположения?

– Пока что никаких.

Снова наступила тишина.

– Ну хорошо, – сказал Уэбстер. – Никому ни слова.

– Молчу как рыба. Нас всего трое.

– Кого ты пригласил?

– Брогана и Милошевича.

– Ребята толковые?

Макграт недовольно фыркнул. Как будто иначе он выбрал бы их!

– Оба близко знакомы с Холли, – объяснил он. – И оба знают свое дело.

– Не нытики? – спросил Уэбстер. – Спокойные, серьезные люди, такие, какие были раньше?

– На моей памяти они ни разу не жаловались. Ни на что. Оба выполняют любую работу, оба готовы задерживаться допоздна. И я ни разу не слышал, чтобы они ворчали по поводу зарплаты.

Уэбстер рассмеялся:

– Слушай, а клонировать их нельзя?

Недолгая вспышка веселья быстро погасла. И все же Макграт оценил попытку директора разрядить обстановку.

– Сэр, а у вас как дела?

Тон Уэбстера снова стал серьезным.

– Что ты имеешь в виду, Мак?

– Старик вас не слишком донимает? – уточнил Макграт.

– Какой?

– Генерал.

– Пока что нет, – сказал Уэбстер. – Он справлялся сегодня утром, однако говорил исключительно вежливо. Впрочем, так бывает всегда. Первые два дня родители, как правило, сохраняют спокойствие. Все проблемы начинаются позже. И генерал Джонсон вряд ли станет исключением. Хоть он и большая шишка, под внешней оболочкой люди ведь одинаковые, правильно?

– Правильно, – подтвердил Макграт. – Если он захочет узнавать все из первых рук, пусть звонит мне. Быть может, ему так будет легче.

– Хорошо, Мак, спасибо, – сказал Уэбстер. – Но по-моему, о зубном враче нам лучше пока помолчать. С ним все дело начинает выглядеть гораздо хуже. Направляй мне все, что у тебя будет. Я посажу наших людей за работу. И ни о чем не беспокойся. Мы вернем Холли. Бюро заботится о своих. И всегда выручает тех, кто попал в беду.

Выйдя из леса, парень столкнулся нос к носу с командиром. У него хватило ума вытянуться в струнку и отдать честь. Он заметно нервничал, однако это можно было отнести к обычному волнению новобранца, столкнувшегося с командиром. Ничего подозрительного. Парень стоял и ждал, когда к нему обратятся.

– Для тебя есть работа, – сказал командир. – Ты ведь молод, так? Разбираешься в технике?

Парень с опаской подтвердил:

– Так точно, сэр, имею кое-какой опыт.

– Мы раздобыли новую игрушку, – сказал командир. – Сканер, прослушивает радиочастоты. Я хочу следить за эфиром.

У парня заледенела кровь.

– Зачем, сэр? Вы полагаете, кто-то использует радиопередатчик?

– Такое не исключено, – подтвердил командир. – Я не доверяю никому и подозреваю всех. Осторожности никогда не может быть слишком много. И особенно сейчас. Надо вникнуть в мелочи. Знаешь это выражение? «Гений проявляется в мелочах».

Сглотнув комок в горле, парень кивнул.

– Так что разворачивай сканер, – сказал командир. – Надо будет организовать посменное дежурство. Две смены, шестнадцать часов в день, хорошо? Сейчас нам необходима постоянная бдительность.

Развернувшись, командир пошел прочь. Парень облегченно вздохнул. Непроизвольно оглянулся в ту сторону, где остался тайник, и поблагодарил Бога за то, что прислушался к предчувствию.

Милошевич отвез Брогана в Уилметт на своей новой машине. Они завернули к почтовому отделению, чтобы Броган отправил алименты своим бывшим женам. Затем направились к дому, в котором жил убитый дантист. У стоянки за домом дежурил полицейский в форме. Он даже не попытался извиниться за то, что его коллеги положили под сукно заявление жены. Милошевич устроил ему разнос, словно бедняга был лично в ответе за похищение Холли Джонсон.

– Мужья часто исчезают, – оправдывался полицейский. – Такое происходит сплошь и рядом. Это же Уилметт. Мужчины здесь такие же, как и везде, но только у них гораздо больше денег, на которые можно исчезнуть. Что мы могли сделать?

Милошевич был неумолим. Полицейский совершил две ошибки. Во-первых, он предположил, что ФБР привело в Уилметт убийство зубного врача. Во-вторых, его больше беспокоило то, как прикрыть свою задницу, и он понятия не имел о четырех убийцах, среди бела дня схвативших прямо на улице Холли Джонсон. Но затем он искупил свою вину.

– Что случилось с народом? – сказал полицейский. – Повадились жечь машины. Какой-то козел сжег машину на берегу озера. Теперь надо убирать ее остов. Местные жители подняли шум.

– Где это случилось? – встрепенулся Милошевич.

Полицейский постарался описать место как можно точнее.

– На стоянке на самом берегу. На Шеридан-роуд, рядом с парком Вашингтона. Ничего подобного мне видеть не приходилось, по крайней мере в Уилметте.

Милошевич и Броган захотели взглянуть на место своими глазами. Они поехали следом за сверкающей полицейской машиной. Полицейский проводил их до озера. Оказалось, это была не легковая машина, а пикап, десятилетний «додж». Без номеров. Облитый бензином, он сгорел практически дотла.

– Это произошло вчера, – объяснил полицейский. – Машину обнаружили где-то в половине восьмого утра. Ее видели водители, направлявшиеся на работу, и один за другим звонили нам. – Он обошел вокруг обгорелого остова. – Мое мнение – машина не местная.

– Почему? – спросил Милошевич.

– Ей ведь десять лет, так? В наших краях есть несколько пикапов, но они все новенькие, как игрушечные. Восьмицилиндровые двигатели, сверкающие хромированные поверхности. Такое старье никто держать не будет.

– Ну а садовники, монтеры, прислуга?

– Но зачем ее жечь? – спросил полицейский. – Если старая машина больше не устраивает, ее просто меняют на новую. Зачем выбрасывать деньги?

Милошевич немного подумал.

– Ну хорошо. Тогда пикапом займется Бюро. Мы пришлем тягач, чтобы его забрали. А вы до тех пор охраняйте машину. Никого к ней близко не подпускайте, понятно?

– А в чем дело? – удивился полицейский.

– На этой машине приехали похитители. Они бросили ее здесь, а сами угнали «лексус» и уже на нем отправились на дело.

Полицейский посмотрел на взволнованное лицо Милошевича, затем перевел взгляд на сгоревший пикап. У него мелькнула мысль, что четверо человек вряд ли могли уместиться в кабине «доджа», но он ничего не сказал, чтобы не выставлять себя на посмешище.

Глава 17

Холли сидела на матрасе, опираясь подбородком на согнутое колено и вытянув больную ногу. Ричер сидел рядом, опираясь одной рукой о пол, а другую погрузив в волосы.

– А что насчет твоей матери? – наконец спросил он.

– Твой отец был знаменитым? – в свою очередь спросила его Холли.

Ричер покачал головой:

– Едва ли. Ну, его знали в части, в которой он служил.

– Значит, ты понятия не имеешь, что это такое. Что бы с тобой ни происходило, черт побери, обязательно к этому причастен твой отец. Я окончила школу с отличием, поступила в Йельский университет, а затем в Гарвард, устроилась работать на Уолл-стрит, но на самом деле это была не я, а некая странная личность – «дочь генерала Джонсона». То же самое было и тогда, когда я перешла работать в Бюро. Все считают, что мне посодействовал отец, и до сих пор половина нашего отделения относится ко мне подчеркнуто любезно, а вторая половина, наоборот, подчеркнуто грубо, только чтобы показать, что им все равно.

Ричер задумчиво кивнул. Сам он превзошел своего отца. Пошел дальше, оставив старика позади. Но Ричер знавал детей знаменитых родителей. Сыновей великих военачальников. Даже внуков. Как бы ярко они ни горели, их свет неизменно тускнел в сиянии их великих предков.

– Хорошо, это нелегко, – наконец согласился Ричер. – И всю остальную жизнь ты стараешься не обращать на это внимания, однако в настоящий момент это приходится принимать в расчет. Сейчас произошло что-то серьезное.

Холли устало вздохнула. Ричер взглянул на нее.

– А ты сама когда догадалась? – спросил он.

– Сразу же. Как я уже говорила, это вошло в привычку. Все вокруг уверены, что ко всему, что происходит со мной, причастен мой отец. В том числе и я сама.

– Ну, спасибо за то, что в конце концов открылась мне.

Холли ничего не ответила. Наступила тишина. Воздух в кузове стал спертым и удушливым; жара смешивалась с монотонным гулом дороги. Ричеру казалось, что он тонет в каком-то густом вареве, образованном темнотой, жарой и шумом. Однако больше всего его мучила неопределенность. Ему много раз приходилось по тридцать часов кряду проводить в транспортных самолетах, в гораздо худших условиях. Но сейчас к мучениям Ричера добавилось новое измерение – полная неопределенность.

– Так что насчет твоей матери? – снова спросил он.

Холли покачала головой:

– Она умерла от рака. Мне тогда было двадцать лет.

– Извини. – Ричер помолчал. – Братья и сестры?

– Я единственная в семье.

Он неохотно кивнул:

– Этого я и опасался. Понимаешь, я тешил себя надеждой, что дело в ком-то другом. Ну, может быть, мать у тебя судья, или брат конгрессмен, или еще что-нибудь.

– Забудь об этом. Я одна. Я и папа. Так что это все из-за папы.

– Ну а он-то тут при чем? Черт побери, чего хотят добиться похитители? Выкупа? Об этом нечего и думать. Твой отец – большая шишка, но он всего лишь военный, всю свою жизнь он карабкался по армейским должностным окладам. Согласен, поднимался он быстрее многих, но все же я хорошо знаю, что такое армейские оклады. Я сам жил на них тринадцать лет. Я не разбогател, и твой отец тоже. По крайней мере, не настолько, чтобы кому-нибудь могла прийти мысль о выкупе. Если кто-то мечтал получить хороший выкуп, похитив чью-либо дочь, в одном только Чикаго нашелся бы миллион более заманчивых кандидатур.

– Все дело в высоком положении, которое занимает папа, – согласилась Холли. – В его распоряжении находятся два миллиона человек и годовой бюджет в двести миллиардов долларов. А это очень большое влияние.

Ричер покачал головой:

– Нет, и в этом все дело. Я не могу представить, как это можно использовать.

Поднявшись на колени, Ричер пополз вперед.

– Что ты задумал, черт возьми? – окликнула его Холли.

– Нам надо поговорить с похитителями. Прежде чем мы попадем туда, куда нас везут.

Подняв кулак, он изо всех сил заколотил по перегородке напротив того места, где, по его предположению, должна была находиться голова водителя.

Ричер колотил до тех пор, пока не добился желаемого. На это потребовалось какое-то время. Несколько минут. У него разболелся кулак. Но фургон свернул на обочину и начал останавливаться. Под колесами зашуршал гравий. Заскрежетали тормоза. Инерция вжала Ричера в переборку. Холли перекатилась пару футов по матрасу. Ахнула от боли, подвернув колено.

– Мы съехали с шоссе, – заметил Ричер. – Похоже, вокруг никого на много миль.

– Ричер, ты совершаешь большую ошибку.

Пожав плечами, он взял Холли за руку и помог ей усесться спиной к перегородке. Затем переполз назад, усаживаясь напротив двери. Трое похитителей вылезли из кабины. Хлопнули двери. Послышались шаги по гравию. Двое обходили грузовик справа, один слева. Повернулся ключ в замке. Опустилась ручка.

Левая половина задней двери приоткрылась на два дюйма. Внутрь просунулось дуло ружья. Ричер успел разглядеть в щель полоску неба, не говорящую ни о чем. Чистая голубизна, мелкие белые облака. Такое небо можно увидеть в любой точке Западного полушария. Затем в щели показался «глок», зажатый в руке. Манжета хлопчатобумажной рубашки. Рука, державшая «глок», не шевелилась, словно каменная. Лодер.

– Надеюсь, ты потревожила нас не из-за пустяков, сучка.

Враждебный, напряженный голос.

– Нам нужно поговорить, – откликнулся Ричер.

В узкую щель протиснулся второй «глок». Заметно дрожащий.

– О чем, козел? – крикнул Лодер.

Его голос звучал на грани срыва. Второй «глок» выписывал случайные зигзаги.

– Ребята, у вас ничего не получится, – сказал Ричер. – У того, кто приказал вам сделать это, не все дома. Быть может, он собирался сделать что-то умное, но на самом деле сделал страшную глупость. Этим вы ничего не добьетесь. Наоборот, вы очутитесь по уши в дерьме.

За дверью кузова наступила тишина. Она продолжалась одно мгновение, однако достаточно долго для того, чтобы Ричер понял, что Холли была права и он совершил большую ошибку. Уверенно зажатый в руке «глок» исчез. Ружье дернулось, словно меняя хозяина. Ричер бросился вперед и, сбив Холли, прижал ее к матрасу. Дуло ружья взметнулось вверх. Послышался щелчок курка и, через какую-то долю секунды, оглушительный грохот. Ружье выстрелило в крышу. Мощный заряд. В тонком металлическом листе появилась сотня маленьких отверстий. Сотня маленьких точек, вспыхнувших голубым светом. Мятая дробь градинками посыпалась на пол. Наконец отголоски выстрела потонули в ватном гуле временной глухоты.

Ричер ощутил, как захлопнулась дверь. Полоска дневного света исчезла. Трое похитителей забрались в кабину, и фургон качнулся на рессорах. Затарахтел дизель. Резко дернувшись вперед, машина вильнула влево, выезжая на шоссе.

Первым, что услышал Ричер, когда к нему вернулся слух, был тоскливый свист воздуха, врывающегося через сотню дырок в потолке, оставленных дробью. По мере того как грузовик глотал милю за милей, свист становился все громче. Сотня пронзительных свистков, разбросанных в интервале двух полутонов, которые переливались и ссорились друг с другом, словно песнь лишившейся слуха пташки.

– Просто безумие, – сказала Холли.

– Ты имеешь в виду меня или их? – произнес Ричер в качестве извинения.

Холли с трудом уселась у стенки. Обеими руками уложила больную ногу. Отверстия в крыше пропускали в кузов свет. Достаточно для того, чтобы Ричеру было видно лицо Холли. Он прочитал, что было на нем написано. Увидел мимолетное выражение боли. Словно шторы опустились на глаза и тотчас же поднялись. Встав на колени, Ричер смахнул с матраса дробинки. Они загрохотали на стальном полу.

– Вот теперь тебе точно нужно убираться отсюда, – сказала Холли. – Иначе ты дождешься, что тебя убьют.

На ее волосах плясали яркие блики.

– Я это серьезно, – продолжила она. – Каким бы крутым ты ни был, я не могу допустить, чтобы ты остался.

– Знаю.