Сотник из будущего. Северная война Булычев Андрей

Глава 5. Архип

Ноябрь 1227 года пришёл на новгородскую землю со студёными, пронизывающими насквозь ветрами, и с затяжным дождём, который в очень скором времени сменился на снегопад и на раннюю позёмку.

По всем приметам подступающая зима обещала быть ранней и очень лютой. Всё живое, как могло, утеплялось и готовилось пережить эту суровую пору. Медведи залегли в берлогу пораньше. Мягкой травой, мхом и комочками шерсти устилали гнёзда белки и лесные куницы. Лисы, волки, рыси, копытные, все звери, не имеющие постоянного зимнего логова и не впадающие в холода в спячку, покрылись особенно густой и тёплой подпушкой, помогающей им стойко переносить большие морозы и сохранять в теле тепло.

Андреевское так же утеплялось. Все избы и строения в поместье были плотно проконопачены традиционной конопаткой, просушенным красным болотным мхом, перемешанным с паклей, основу которой составляли отходы от переработки льна и конопли.

Густо дымили по утрам трубы изб и огромных казарм от протапливаемых внутри них печей. Главная посадская истопная-котельная коптила теперь небо круглосуточно, пережигая за сутки массу дров, и котловым истопникам в ней всегда было много работы. Обогревать требовалось множество построек, начиная с цехов литейно-кузнечного и оружейно-механического заводиков, суконно-прядильную, портняжную и кожевенную артели, гончарную мастерскую, пекарни, теплицы, птичник и свинарник, и ещё множества отдельных мастерских и всевозможных производств. От неё, как от центра паутины, шли во все стороны под землёй трубы с подающимся в помещения горячим воздухом.

Вопрос с потерей теплоотдачи друзьями Аристархом с Осипом был решён с помощью изоляции труб, набитыми внутри них керамзитом, таким глиняным просушенным материалом, имеющим крайне малую теплопроводность. Наверху, по земле, над каждой из центральных линий отопления стояли особые теплички. Именно на них ушли многие сотни пудов дорогущего стекла, привезённого из-за моря. Воистину драгоценными должны были быть все те диковинные фрукты и овощи, что закладывались сейчас в них на посадку. Ну да, Сотник со своим хозяйским советом толк в деле знал, и все проживающие в поместье всё новое принимали достаточно спокойно, потому, как у каждого на слуху были многочисленные истории, подтверждающие правоту местной власти.

Вот взять хотя бы дело с крестьянином Архипкой, упрямым и своевольным мужиком из Смоленских, что поселился со своим большим семейством на дальней росчище у Лосиной пади.

Каждому из заселявшихся поместная плотницкая артель строила избу пятистенок и пару хозяйственных построек в виде сарайки да амбара в придачу. Печники выкладывали в избе печь. Управляющий Парфён Васильевич выделял, глядя по количеству едоков, съестного на первое время, кухонной утвари, полотна, ну и всякой там домовой мелочи для хозяйки.

Первичный мужской инструмент и инвентарь в виде кос, серпов, лопат, плуга, топора, пил и всякого многого прочего выдавался лично хозяину в аренду с последующим дальнейшем выкупом уже в его собственность.

Семья получала и скотину: рабочую лошадку, корову, по две-три козы и овечки, пару свинок с кабанчиком и птицу, в основе своей гусей и курей. Всё с условием дальнейшего разведения и без ближайшего права их забоя. Так же семье выдавались семена для посадки в поле и в огороде. Всё это сопровождалось самым подробным объяснением, как и какую культуру, где и когда лучше зажать и что с ней нужно делать, чтобы поднять урожай побольше.

Простой народ на Руси не был избалованным таким к себе вниманием, и люди просто ошалевали, получая это всё в свои руки, буквально даже не веря своим глазам и ушам. С ними заключали обязательный ряд с самыми щадящими условиями отдачи и необременительной для хозяйства податью. Излишки скупались по договорной и доброй цене. Всё это принималось простыми людьми с искренней радостью и с великой благодарностью. Трудились потом все они на совесть, прекрасно понимая, что от результата их работы зависит их личное и семейное благосостояние. А если для того нужно было перенять какую-нибудь там хитрость или же особое умение, так это только на пользу им будет. Всё это для каждого было просто и понятно.

Но всё-таки в любом правиле завсегда найдётся какое-нибудь исключение. И как раз вот таким вот исключением-то и стал наш мужик Архипка.

Хозяином, конечно, он был работящим, умелым да справным, но уж больно-то человеком сам был ершистым да непокладистым. За это, похоже, и попал он в кабалу на родной Смоленщине со всею своей большой и дружной семьёй. Как пить дать загнали бы его куда-нибудь на гиблые промыслы, ту же соль под Старой Руссой добывать или же болотное железо в гнилой трясине выковыривать. Но попался удачно под руку приказчика Путяты наш Архипка. Тот же как раз строгий наказ имел – работящих кабальных приглядывать да выкупать их при каком удобном случае. Ну а так как молва об Архипе как о справном хозяине от людей была, а особенно же как об огородаре искусном, то был он выкуплен со всем своим большим семейством и отправлен затем в Андреевское речным караваном. Другой бы радовался своей судьбе и в рот бы спасителям смотрел, ан нет, всё-то не так тут было, ну не нравилось опять всё Архипке! И земля-то на Лосиной пади «не жирная» вовсе, «плохо ро-одить овощь она будет», и поля-то у него какие-то все кособокие, да не всякое корчевье от бывшего леса ещё выбрано. И скотинка-то ему была выделена вся какая то худоватая. Да и леса мало наготовлено для более позднего пристроя.

Уже и баба-то его шпыняет, и старшие сыновья, что с него росту были, тянут тятю от Парфёна с его помощниками, что периодически объезжали да приглядывали за всеми хозяйствами поместья.

Нет, всё никак Архипка не угомонится!

Всё он по-своему у себя сделал, как бы не советовали ему настойчиво вести полеводство по всем новым правилам, а это по трёхпольной системе с чередованием пара, озимых и яровых культур.

Нет же, всё по-своему мужик сделал! Засадил всё семя в одну половину, а другую оставил отдыхать. Озимую рожь посадил меньше яровой, землю навозом не удобрил, как ему советовали. Снег наколоченными и плетёными из лозы щитами на полях не придержал. Полевые культуры: овёс, ячмень, пшеницу да горох в своих посадках не чередовал.

Вот и подвели неутешительный итог на общем крестьянском сходе по прошествии двух лет, как раз, когда уже закончился последний полевой сезон. Все, абсолютно все, кто вёл хозяйство по совету посадских полеводов, получили итоговый урожай в два, а то и в два с половиной раза больше, чем наш Архипка. И как не упирался он, упрямо ссылаясь на то, что вёл он всё по проверенной, старой, ещё дедовской традиции, а во всем у него, дескать, виновата плохая земля, что ему тут как в наказанье подсунули. Однако, был он прилюдно «обсчеством» осмеян, и чуть было даже не жестоко бит, не вмешайся в ту крестьянскую свару сам Сотник, стоявший, оказывается, тут же рядышком, и всё, что здесь происходило, слышавший.

Вмешался он как раз тогда, когда встрёпанный Архипка со своею всклоченной бородой заорал, что на кой ляд ему такая земля бы сдалась, куда его насильно тут забросили с семьёй бедовать да с детьми с голодухи пухнуть! И уже потянули за ту всклоченную бороду ерша, да под бесстыжие его глаза успели пару раз приложиться. Только как воробьи порскнули в сторону те ярые поборники справедливости, только лишь заслышав командирский рык Хозяина!

– Стоять! Не трогайте его, уважаемые, – спокойно глядя на собравшихся на главной площади, молвил всему народу Сотник, – Пошли-ка со мной, Архип Матвеевич, потолкуем что ли с тобой с глазу на глаз.

И, не оглядываясь, ушёл вперёд к своей избе.

– Ох, ну вот и всё, Архипка, догорланился дурачёк уже теперь, – охнул кто-то в толпе.

И все собравшиеся, только что желавшие дружно «отбуздать» мужичка, теперь вот так же дружно и искренне уже его жалели.

– Так-то не плохой ведь он сам по себе, хоть и поперечник, конечно. Трудяга всё же изрядный, семьянин ведь вона какой добрый. Эвон сколько на овощах и полезной травке то наработал. Одной только капусты с репой да луком столько возов Парфёну Васильевичу на долгое хранение свёз. Хана теперь мужику, вместе с семьёй в кабалу пойдёт, а там-то уж точно навеки сгинет!

– Ты заходи в избу-то и вон к столу присаживайся, Архип, – кивнул ему на лавку у печи хозяин, погладил по голове Ванятку и шепнул ему что-то на ухо.

Тот только кивнул в ответ светлой головёнкой и убежал за загороженную занавеской комнатёнку.

– Ладушка, ты бы угостила чайком нашего гостюшку, своим-то расчудесным пирогом. С морозу чай человек пришёл, вот и согрелся бы. Ну а мы с ним побеседуем здесь, пока тот твой чаёк греется.

– Проходи, проходи, Матвеевич, снимай поршни и проходи ближе, что ты всё мнёшься у порога-то, – повторно пригласил гостя Сотник, и Архип, в смущении мявший руками снятую шапку у самого входа, на негнущихся ногах прошёл вовнутрь избы.

– Прости, Андрей Иванович, за слова мои поганые, – не смея присесть, бормотал мужик, – Не знаю, что и нашло-то нынче на меня там, на площади этой, когда я Вашу милость прилюдно хаял. Ведь истинно же всё получил сполна. Семья в тепле, сыта, одета, обута вон вся, грех было жаловаться. Всё-то язык мой поганый, истинно говорят – без костей. Не губи, хозяин, оставь хотя бы их на своей земле, а меня хоть в какую кабальную неволю отправь! – причитал всегда такой занозистый мужик, нутром чуя свою неправоту и ответственность перед близкими.

– А ты перед посадкой репы, сколько замоченными семена в тепле держал, седмицу или только три дня?

Неожиданно заданный вопрос заставил буквально выпучить его глаза на Сотника.

– Так и трёх дней хватило, хозяин, за неделю б упрело семя-то, и в рост бы потом не пошло, – ответил он, тряся в недоумении бородой.

– А капусту чем удобрил, чтобы она крупный кочан набрала, куриный помет, небось, разводил, или настоянной на солнце травяной водой с коровяком вперемешку поливал? – опять задал вопрос Андрей.

Архип почесал голову пятернёй и уже уверенней отвечал:

– Так не только этим, ещё и золу обильно подсыпал, и не только под корень, а ещё и сами листья сверху порошил, чтобы, значит, на них гусеница потом не нападала. И ещё землю хорошо глядел, ей ведь не всякая для роста-то подойдёт!

– Ну да, – кивнул Сотник, – На кислой почве, урожая капусты не жди. Для неё и тень с сушью губительны ведь будут.

– Как есть правда, Андрей Иванович, земля и свет – это первое дело, какое условие тут нужно соблюсти, – согласно закивал крестьянин, – На гнилой почве лишь одни кочерыжки к осени будут торчать, а поливать так вообще постоянно ту капустку надо, чтобы всё время под ней бы влажной землица была.

– Ну да, всё верно, – подтвердил сказанное Сотник, – Правильно про тебя люди сказывают, Архип Матвеевич, что ты с овощами своими, как с детьми малыми нянчишься. От того-то они у тебя и вырастают лучше, чем у всех. То, что ты говорливый не в меру, это, конечно, не делает тебе чести. Да ты и сам всё прекрасно понимаешь, не зря же и разговор наш сам с извинений своих начал.

Архип покраснел до самых своих корней волос и, винясь, попытался подняться с лавки.

– Сиди, Матвеевич, сиди, не буду я больше тебя журить. Волен ты сам свою судьбу выбирать, из-под кабальной ты выкуплен подчистую. Можешь хоть здесь оставаться, а хоть идти, куда твои глаза глядят как полностью обелённый. Вольный ты человек теперь, и можешь искать себе на другой стороне добрую долю. Торопить я тебя не буду. Семью никто с места не сгонит. Заберешь её, как обоснуешься на новом месте.

Огородарь, не выдержав, всё-таки вскочил и, низко поклонившись, быстро затараторил:

– Прости, Андрей Иванович, виноват я, никуда не хочу отсюда уходить. Здесь привольно и мне самому, и моим близким жить. Не в жизни больше поганого слова никто от меня впредь не услышит, Христом Богом клянусь, – и он истово перекрестился на икону в чистом углу, – Только оставь ты нас на земле этой!

– Так сказал же уже, не гоню я тебя. Живи, коль по нраву тебе здесь, – серьёзно глядя ему в глаза, ответил Сотник, – Только и ты уж, Архип Матвеевич, прислушивайся к добрым советам властей посадских. Не зря же Парфён Васильевич со своими помощниками полеводами всё тебе подсказывал как зерновое хозяйствование правильней и удачней вести. Ты вот огородарь знатный, никто ведь тебе слова не сказал поперёк вот этого твоего удачного дела. Ну а в полеводстве, видишь, у тебя промашка вышла. Согласись, что неправильно ты там свою работу построил, от того то и выход ржи, овса и пшеницы у тебя такой был малый. Небось едва-едва на прокорм семьи хватает да на посев следующего года лишь заготовил? А вот коли прислушивался бы сам к доброму совету, так ходил бы сейчас как глухарь на токовище, важно так и во всём красивом. И близким бы своим на сданные излишки накупил бы даров знатных, всё бы было у тебя как у людей. Прости, братец, но ты сам во всём виноват.

Сидел Архип на лавке и вздыхал сокрушённо. Все верно, нечем тут было крыть, во всём прав был Хозяин. И уже ругал про себя распоследними словами этот свой дрянной характер мужик.

– Ладно, не журись, семье-то хватает ли еды, не бедствуете? – с сочувствием, от которого аж в пол было в пору провалиться, спросил собеседника Сотник.

– Всего хватает, хозяин, – сокрушённо вздохнул крестьянин, – На прокорм и на семя всего изрядно заложено. Чуток сдал зерно в счёт податей. Да и овощ мой изрядно семью выручил. Хорошо, что хоть он в зачёт пошёл. Опять же скотинка с птицей приплод дала, так что всего пока нам хватает. Ещё бы с полем вёл себя разумно, так и вообще бы всё было бы хорошо. А-а, что уж тут говорить! – и он сокрушённо махнул рукой.

– Батюшка, откушаете с гостем? – подошла с пирогом Лада и поставила разогретую ей еду на стол.

Тут же по глубоким канопкам был разлит душистый кипрейский чай с чабрецом. Вот и почаёвничали вдвоём в удовольствие.

Затем как-то само собой зашёл за столом разговор об любимом деле Архипа, огороде. Тут он мог часами рассказывать о любой травке и об хитростях в её выращивании. Всё это было понятно Андрею, что и сам в какой-то мере был не чужд вот этому доброму делу.

– Архип Матвеевич, скажи ты вот мне, а все ли огородные культуры, что ты сейчас выращиваешь, знали в глубокую старину наши предки? – задал с эдакой подковыринкой вопрос хозяин.

– Дык, репу-то давно наши пращуры выращивали, – почесав макушку, начал перечислять гость, – Бобы, редьку, капусту, горох тоже издревле растили, а вот если морковь, лук, свеклу, так их уже гораздо позже начали. А в нашей северной земле так и вообще, пожалуй, недавно. Поговаривают, что многие овощи к нам из Греции или Царьграда пришли, тогда, когда Русь ещё при светлом святом князе Владимире святое крещение приняла. Ещё тогда, в старину греческие монахи с пастырским словом многие семена и плодовые саженцы сюда к нам завезли. Сказывают, во многих монастырях свои огороды издревле были, откуда-то потом овощи уже и расходились по всем нашим землям.

– Ну да, видно, всё так именно и было, – кивнул, соглашаясь с ним, Сотник, – А как ты думаешь, Матвеевич, есть ли ещё какой такой овощ на земле из тех, что мы не знаем, но который в иноземных землях растят и где он обильно, затем в пищу идёт?

Огородарь внимательно посмотрел на собеседника и, подумав, с уверенностью ответил:

– Знамо дело, Андрей Иванович, сказывали мне сведущие люди на Смоленском торгу, из тех, что в дальних странах бывали, что там и овощи, и фрукты-ягоды весьма диковинные есть. А некоторые они так даже сами пробовали, и те по вкусу им были весьма приятными.

– Вот! – улыбнулся Сотник, – Иноземцы, значит, диковинные овощи и фрукты вкушают, а мы, русские, значится, нет. Потому, как мы их и не знаем вовсе даже, и на стол свой их выставить не можем. Не порядок-то!

– Не порядок, – поддакнул Архип, – А что же делать-то? – и он внимательно уставился на Андрея.

– Так то уже к тебе вопрос, Архип Матвеевич, – ответил Сотник, – Ты ведь у нас знатный огородник. Вот и займись своим любимым делом. Есть у меня масса новых семян и клубней новых овощей, что пришли ко мне из заморских стран. Кое-какие я со своими близкими на своём опытном огороде уже третий год как выращиваю, да и ты, небось, о том уже слышал?

– Как не слыхать… – кивнул собеседник, – Поговаривали меж нас, серых, что хозяин, прошу меня простить, блажью самой что ни на есть занялся. Какие-то там новые травы, кусты и овощи у себя в тайном месте выращивает. И грозится, дескать, потом всех скопом заставить всё это у себя в хозяйствах растить, да ещё потом и вкушать.

– Прям вот так вот под остриём копья заставлю я всех диковинку выращивать и потом её же есть, да? – залился смехом Сотник и хлопнул ладонью по столу.

– Ну не так уж, как вы сказали, конечно, хозяин, – заёрзал в смущенье на скамье Архип, – Но что заставит, это уж точно гуторили. Так говорят и будет. Не зря же он сам это всё у себя выращивает.

– Ладушка, голубушка, а запеки-ка ты нам пару резаных клубней картофеля, что мы от тех общих, убранных на хранение, отложили по осени, так только, по-быстрому, и без всяких изысков, – попросил приёмную дочку Сотник и продолжил разговор, – Насильно, никто и никого заставлять что-либо сажать, или что-нибудь делать, ну а уж тем более вкушать, не будет. Поверь мне на слово, Матвеевич, – Всё только по обоюдному согласию и по договорённости. Но новые зерновые сорта, овощные, ягодные и плодовые культуры я продвигать, конечно же, буду. В том вижу пользу для всей нашей земли. Взять вот тот же жгучий кайенский перец, который за три года уже чуть ли не в каждом огороде и у каждого окошка в крестьянской зимней избе прижился. Хорошо пресную пищу он сдабривает, скажи? – и, отметив согласные кивки собеседника, продолжил, – Вон, как он по душе-то всем нам пришёлся. Теперь каждая хозяйка перетирает его и в отдельном узелке для приправ держит. А управляющий мой так и вовсе на торг первую партию того молотого перца отправил, и что ты думаешь, всё влёт у него ушло! С большим барышом к тому же, а всё почему? А потому что большой спрос на этот товар в наших землях есть, потому что нуждаются в нём люди. Вот так и с новыми культурами. Разведём мы их у себя. Будут они у нас в избытке, накормим и своих людей разнообразной пищей, и на сторону их затем продадим. А потом те культуры и в других землях Руси разойдутся и нашему народу в дальнейшем прокорме послужат. И ведь не жалко, то ведь доброе дело, а всё же мы в нём родоначальниками будем, – и Сотник с улыбкой воззрился на Архипа.

– Эх, и интересные дела-то Вы рассказываете, Андрей Иванович, – аж причмокнул со смаком огородарь, – А много ли сих культур у Вас, за которые взяться можно?

Глаза у собеседника горели.

«Заинтересовался мужик, теперь просто так от нового дела не отступит, с его-то хваткой и природной упёртостью,» – подумал про себя Андрей.

– Ну, про зерновые я тебе растолковывать не буду, ибо не по душе тебе полеводство, – и подмигнул смутившемуся огородарю, – А вот по овощам изволь: земляной овощ – картофель, что как репка под ногами растет, и урожаи при правильном уходе даёт он весьма обильные. А ещё он сам вкусом богат и как пища весьма сытным будет. Перец сладкий, из Царьграда семенами привезённый. Помидор, красный как яблоко, и вкусом к тому же он необычный очень. Огурец, который уже выращивают у Киева, но досюда он ели как добрался пока. Кукуруза, её, конечно и к зерновым бы отнести можно, но всё же она пока для огорода ближе будет. Её жёлтые зёрна на початках в таких больших кочерыгах зреют, и очень вкусные и питательные на вкус. Подсолнечник, в нём как в огромном цветке зреют семечки – семена, а их можно и так есть, и ещё масло из них давить, причём с подсолнечником это гораздо проще будет, чем с той же коноплёй или льном. Есть у меня новые сорта лука, более крупного, чем наш здешний и уже всем привычный. Моим другом Путятой Селяновичем доставлены сюда заморские семена красной и жёлтой моркови, очень крупной тыквы, фасоли, сортов более крупной, чем у нас свеклы, ну и есть ещё семена пряных трав. В общем, тебе есть, над чем тут работать, Архип. Готов ты себя в этом интересном деле попробовать?

– Ну, если вспоможение, какое будет от власти, да подати на первое время уменьшить, то почему бы и не попробовать, – осторожно с эдакой крестьянской хитринкой начал Архип, – Не-е… Вы не подумайте, Андрей Иванович, я не отказываюсь от дела, работать-то буду с прилежанием. Силёнок только, боюсь, моих не хватит. Два помощника пока у меня, Васька с Кузькой, в полную мужскую стать ещё не вошли, а остальные вообще совсем ещё пока малые. Для прополки и другого какого труда в огороде, конечно, вспоможение от бабы и дочек мне будет, но вот коли мужскую ломовую работу делать или там большую стройку вести, так тут уже мужская сила нужна. Боюсь я подвести вас.

– То правильно, что сомневаешься, Матвеевич, – кивнул одобрительно Сотник, – Со стройкой мы тебе поможем. Даже вернее, на себя всю стройку поместье возьмёт. Лошадку ещё одну в хозяйство выделим, инструмент и приспособь всякую для огородных работ дадим, ну и так, по мелочи чего. Зерновое полеводство тебе в разы уменьшим. Будешь только для себя зерно сажать, безо всякой его отдачи в усадьбу. От тебя же мы будем ждать только хорошего выхода овощей, ягод ну и всяких там пряных трав. Стройка в Лосиной поди будет приличная, не удивляйся даже. Помимо открытого выращивания овощей, будешь разбивать огород ещё в закрытых стеклянных теплицах. Дело это не простое, хлопотное, тут свои хитрости тоже в нём имеются. Поэтому пока зима стоит, предлагаю тебе в центральных теплицах усадьбы поработать, вон их сколько у нас тут уже раскинулось. Со старшими тепличниками я тебя сведу, под их началом ты и будешь трудиться до весны. Ещё и плату за то серебром помимо бесценной науки получишь.

Дотошный и любопытный крестьянин всё не унимался, много он ещё разных вопросов задал и последним своим аж припечатал Сотника.

– При хорошем уходе любой овощ на огороде добрый урожай даст. Зачем же крытые теплицы городить, возиться с ними, и на них такое драгоценное стекло тратить? Тут ведь и ста лет не хватит, чтобы всё это добро окупить. Воистину золотыми овощи становятся.

Ну что было ответить мужику? Что ещё только одно будущее лето до четырёх страшных лет затяжного ненастья осталось. Что его родной Смоленск практически весь до единого человека от голода вымрет, а Батюшка Великий Новгород в общих скудельницах будет ДЕСЯТКАМИ тысяч своих горожан хоронить! Что случаи жуткого каннибализма будут вовсе не редки на русской земле! Что жуть жуткая надвигается! И поделать с этим Андрей ничего не мог. Слишком уязвим был человек в этом времени от негативных погодных явлений. Единственное, что можно было делать, это постараться как-то смягчить их последствия. И небольшим шагом тут и было создание вот таких вот теплиц, которые, если и не насытят поместье продуктами, так хотя бы сохранят под защитой его семенной фонд.

Помолчав и все хорошенько обдумав, Сотник решил всё же сказать всю правду Архипу. Разумеется, слух об этом разнесётся, такое-то в тайне не удержишь. Ну что же, пусть, глядишь, и подготовятся умные хозяева получше. А уж с паникой или какими другими недобрыми проявлениями он в своём поместье постарается справиться. И Андрей, пристально глядя в глаза крестьянина, выдал чётко отточенные слова:

– Через год к нам придёт четырёхлетнее ненастье. Обложные дожди затянутся на всё лето. Летние заморозки, снег в июне и в августе выбьют все посадки и посевы полностью. Дальше продолжать?

Архип буквально побелел на глазах. Кто, как не крестьянин, понимал, что всё это значит…

– Вот и думай теперь, Матвеевич, что тут можно делать. Теперь понятно, для чего я такое драгоценное стекло на теплицы пускаю?

– Теперь понятно, Хозяин! – выдохнул Архип, – Но откуда? – и он буквально поперхнулся, встретив жёсткий стальной взгляд.

– То тайна великая, и сказать я тебе всего не могу, извини. Достаточно и этого тебе, – твёрдо ответил Сотник.

– Да всё понятно, хозяин. Благодарствую за то, что упредил с вестью-то такой, теперь я уж буду из кожи вон лезть и готовиться.

К столу опять подошла Лада и положила небольшую глиняную сковород – гусятницу с несколькими запеченными в ней картофелинами, миску с топлёным маслом, хлебушко и солонку.

– Попробуй, Архип Матвеевич. Это тот земляной овощ, который со временем вторым хлебом на наших столах должен стать.

И Сотник, первый очистив картофелину от кожуры, подсолил её, и, макнув в масло, отправил в рот вместе с кусочком каравая.

Огородарь самым внимательным образом зафиксировал все манипуляции хозяина, и затем, повторив их точь в точь, так же съел и своё угощение.

– Ну как, можно ли есть сие кушанье? – с улыбкой обратился к нему Андрей.

– М-м-м… вкусно-то как, ну да, с маслицем и хлебушком, да ещё с солью и не то съесть-то ведь можно, – рассмеялся в ответ Архип, – Шучу я, шучу, извините, Андрей Иванович, – покаялся насмешник, – Хорош овощ, непривычен конечно маненько, но хорош. Видать, и взаправду за ним будущее есть, ежели ещё и урождаться богато будет.

– Будет, обязательно будет, – кивнул, соглашаясь со сказанным, Сотник, – Три лета назад у меня клубней таких вот больших семян с пол ведра-то всего было, а сейчас больше четырёх сотен уже на хранилище заложили. Это ещё нужно учесть, что я резанную, ну или совсем уж огромную картошку на еду отложил. Выход картофеля не менее, чем один к десяти при должном уходе получается. А при большом старании, думаю, и того больше выйдет. Такие вот дела, Архип Матвеевич…

Глава 6. Путь прогрессорства

Попав в это время и слившись в нём сознанием и телом со своим далёким предком, Андрей прекрасно понимал, что, встав на путь служения своей земле и отстаивая её от многочисленных врагов, одним лишь мечом тут просто так не намашешься. Чтобы был уже какой-то прогресс и движение вперёд, браться ему придётся за все стороны этой жизни. Всюду нужно пытаться внедрять всё-то новое, что может послужить затем в усилении своей страны, начиная от сельского хозяйства и основ медицины, и заканчивая зачатками промышленного производства, геологии или той же выработке новой боевой тактики в способах ведения войны.

На его стороне сейчас выступал опыт многих сотен лет, с помощью которого можно было отбрасывать ошибочные тупиковые пути, не имеющие за собой большой перспективы или же, напротив, сосредотачиваться на всём том, что даст весомое преимущество уже в самом ближайшем будущем.

У него уже было своё воинское подразделение, целая бригада более, чем в тысячу копий, стояла сейчас в строю, всего лишь за четыре года выросшая в неё из небольшого отряда ветеранов единомышленников.

На него работал авторитет, заработанный ещё Дозорным Сотником князя Мстислава Удатного, плюс ещё и преумноженный за последнее время ратными делами самого Андрея.

Было и своё поместье, где собранные вместе даровитые да честные люди под его непосредственным приглядом учились вместе трудиться и воевать, а самое главное, они тут все учились думать по-новому. И это было главным, что изо всех сил пытался развивать в этом мире Андрей Сотник. Вложить близким людям знания, научить их быстро и гибко мыслить, научиться брать на себя ответственность, выбирать и принимать верные решения. Вот к чему, в первую очередь, готовили в ратной воинской школе отроков, на краткосрочных командирских курсах да и вообще в бригаде и в поместье. Косность, «мямленье», нерешительность или же лень здесь вышибали «на раз-два». На третий раз проявивший это, из поместья или из бригады вышибался уже стопроцентно.

С подлостью, злобой и трусостью здесь и вовсе всё было гораздо быстрее. И большим плюсом тут, конечно, было то, что костяк общества в поместье составляли матёрые дружинные воины ветераны, естественным своим жизненным и кровным отбором сохранившие себя достойными людьми и дожившие такими же до самых своих седых волос. Гадких людей среди них не было. Гадкие люди в их среде попросту не выживали.