Его невинная добыча Алиса Ковалевская

Глава 3

Ева

– Спасибо, – едва слышно сказала я, когда мы оказались на улице.

Руслан даже не посмотрел на меня. Я понимала, что он зол. Мало того, что я украла у него деньги, взяла куртку, так теперь… Теперь он отдал за меня свой дом.

Только что мы спустились по ступенькам особняка и теперь шли по ровной дорожке вперёд, сопровождаемые одним из охранников, тащивших меня по холлу. Больше всего я боялась, что Руслан может передумать и вернуть меня обратно. Украдкой я бросила на него быстрый взгляд. На скулах его темнела щетина, губы были сжаты в линию.

– Что это за место? – осторожно спросила я, когда мы вышли из отбрасываемой домом тени.

Он не ответил. Только немного прибавил шаг, и я, чтобы не отстать, сделала то же самое.

– Руслан, – позвала я чуть настойчивее. Коснулась его руки. – Что это за место? – и, не уверенная, что он услышал меня в самом начале, повторила немного громче: – Спасибо, Руслан.

– За что? – он нехотя обернулся ко мне.

И опять я ощутила внутреннюю тревогу, холодок, пробежавший вдоль позвоночника, стоило нам столкнуться взглядами. Никто так никогда не смотрел на меня, как он. Ни разу за всю свою жизнь я не видела мужчин, подобных ему. Даже Призрак… При всей его власти, деньгах и жестокости, он никогда не вызывал у меня подобной тревоги. Этот же мужчина…

– За то, что спас меня, – выдохнула я. – Спасибо тебе. Если бы не ты…

– Ты что-то путаешь, девочка, – остановившись, он резко развернул меня к себе лицом. – Я не спас тебя, я тебя купил, – выговорил жёстко. – А это место… – взял за ворот платья и, подтянув к себе, проговорил ещё тише: – Это место, Ева, где такие, как я, находят таких, как ты.

– Купил? – переспросила я, не очень понимая его. – Такие, как ты, находят…

Разжав пальцы, он оттолкнул меня и посмотрел в сторону. Услышав шум двигателя, я тоже обернулась. Заметила стоящий поодаль автодом и остановившуюся около него чёрную блестящую машину. Кивком указал туда и пошёл вперёд.

– Прости меня за деньги, – попыталась я снова заговорить с Русланом, когда мы подошли к машине. – Я бы отдала их, но у меня…

– Иди внутрь, – открыв дверь автодома, приказал он, не дав мне договорить. – Поможешь мне собрать кое-какие вещи.

Замолчав, я посмотрела на него снизу-вверх, и он кивком указал на дверь. Я понимала, что лучше не спорить, не злить его, и всё-таки спросила:

– Где ты теперь будешь жить? Я бы могла…

– Внутрь, я сказал, – снова оборвал он меня и, крепко взяв за плечо, толкнул к двери.

Сам зашёл следом и, больше не глядя на меня, ушёл в другую комнату.

Не зная, что делать, я направилась следом. Комната оказалась небольшой кухней: раковина, маленький столик, пара складных стульев. Уперевшись взглядом в спину Руслана, я не решалась заговорить. Так и стояла на пороге.

– Что стоишь? – одним стремительным движением он обернулся и оказался рядом так быстро, что я не успела ничего сообразить. Отступила на шаг. – Запомни, зверёныш, повторять дважды я не люблю.

– Х-хорошо, – сбивчиво выдохнула я, отступая в комнату. На лице его отразилось нечто вроде удовлетворения.

– Чемодан в шкафу, – повторил он мягче. Сделай всё, как следует, зверёныш.

Не дотронувшись до меня, он отступил. На миг я почувствовала облегчение, и тут же он, как и раньше, жёстко взял меня за руку. На ладонь мне легло что-то прохладное.

– Это тебе пряник, – едва шевеля губами, проговорил он. – Авансом. Надеюсь, что ты будешь послушным зверёнышем. Но учти… – снова взгляд в глаза. – Если нет, будет и кнут.

Сказав это, он так же стремительно вернулся к раковине, где и стоял, когда я вошла. Совершенно растерянная, ошеломлённая, я поспешно скрылась в комнате и только там разжала пальцы. В руке у меня была плоская картонная коробочка величиной с ладонь. Бело-коричневая, с написанным серебристым названием.

Поднеся коробку к лицу, я принюхалась, но ничего не почувствовала. Немного помедлив, открыла. Внутри оказалось что-то твёрдое, запаянное в фольгу. Надорвав её, я снова принюхалась. Какао… Примерно так пах какао, который варила наша кухарка, когда у кого-то из нас был день рождения. И ещё на Новый год. Но сейчас… Сейчас повода для какао не было. Да и на какао то, что дал мне Руслан, не очень-то походило. И тут я поняла – шоколад.

Поспешно отломив дольку, положила её в рот и ощутила сладкий, насыщенный вкус. Отломила ещё одну.

– И что ты стоишь? – услышала я голос Руслана за спиной, едва только хотела облизать перепачканные пальцы. Делать этого было нельзя, и я знала это, но шоколад…

Обернулась. Фольга, выскользнув из пальцев, упала на пол.

– Это же шоколад, – растерянно сказала я, глядя на него.

– И что дальше? – сухо спросил он, посмотрев на меня как-то странно. Я не знала, что сказать. Замялась, комкая в грязных пальцах пустую картонную коробочку.

– Ты не просто зверёныш, – Руслан дотронулся до моего лица, провёл пальцем по уголку губ. Я поняла, что вся перепачкалась. Если бы меня видел кто-то из наставниц… – Не-е-ет, – протянул и чуть заметно усмехнулся. – Ты Маугли.

– Маугли? – я нахмурилась. – Это что?

– Собирай вещи, – убрав руку, резко сказал он. – Через десять минут мы уезжаем.

А затем вышел из дома. Закрыл за собой дверь, оставив меня стоять – напрочь сбитую с толку, сжимающую в руках картонку, со сладким привкусом на губах и ощущением, что вся моя жизнь, все восемнадцать лет до минувшей ночи – клетка. Клетка, за пределами которой всё совершенно иначе.

Глава 4

Руслан

Сказать, что девчонка была странной, значило не сказать ничего. Не успели мы подняться по трапу, она оказалась возле иллюминатора и, положив узкие ладони на его края, уставилась на взлётную полосу.

– Сядь, – приказал я и кивком поприветствовал поднявшимся вслед за нами капитану борта и его помощнику.

– Приятного полёта, – пожал мне руку главный пилот. Вслед за ним то же самое сделал его напарник.

– Это зависит исключительно от вас, – шутить я и не думал. – Надеюсь, он действительно будет как всегда приятным.

– Погодные условия отличные, – командир посмотрел на прислушивающуюся к нашему разговору девчонку, но вопросов задавать не стал. Знал, что этого я не люблю. Я проследил за его взглядом.

– Слышала, что я тебе сказал? – повторил жёстко.

Она поджала губы, вздёрнула подбородок. На лице её отразилось замешательство.

– Туда? – посмотрела на стоящий у дальней стены кожаный диван.

Голос у неё был приятный – не слишком звонкий, но при этом звучал женственно. Невозможно длинные густые волосы падали на плечи и спину, делая её похожей не то на лесную нимфу, не то на болотную кикимору. Сказать однозначно было трудно, ибо перепачканная грязью, в сплошь изодранном платье, она не вызывала у меня ничего, кроме странной смеси интереса и раздражения.

Нет, пожалуй, ещё кое-что. Желание. Желание отправить её в ванную.

– Рад это слышать, – проговорил я пилоту, и тот, поняв, что наш разговор на этом подошёл к концу, попрощался со мной до прилёта в аэропорт Грата.

Стоило экипажу скрыться в кабине, я указал своей новоприобретённой собственности на кресла в конце салона. Говорить ничего не стал, просто смотрел, как она, расправив узкие плечи, прошла мимо. На левую ногу она старалась не наступать, однако двигалась при этом легко. Зверёныш…

Подойдя к бару, я плеснул в стакан немного виски и, облокотившись о стойку, снова стал рассматривать её.

– Мы долго будем лететь? – спросила, нарушив тишину и, в ожидании ответа, уставилась на меня.

Глаза у неё были большие, карие, этакого янтарного оттенка, губы не тонкие, но и не слишком пухлые.

– Два с половиной часа, – пригубив виски, ответил я.

На кой мне всё это сдалось – сам не знал. Два с лишним года, вырванные из жизни, напрочь лишили меня ощущения самого себя и понимания, чего я хочу. Идея же с девчонкой из питомника… Почему бы и нет? Собственная карманная собачка с той лишь разницей, что от этой собачки есть хоть какой-то толк.

Вернув стакан на место, я подошёл и сел в соседнее с ней кресло. Командир борта, включив громкую связь, сообщил, что самолёт готов ко взлёту и попросил пристегнуть ремни.

– Так? – тут же повернулась ко мне Ева, с удивительной ловкостью вставив ремень в карабин. Подёргала, глянула на мой, потом снова спросила: – Я правильно сделала?

Да чёрт возьми! Её живость действовала мне на нервы. Так и хотелось схватить её руку и, сжав, отшвырнуть на спинку. Было ли во мне когда-нибудь столько необузданности, восторженности? Даже когда был зелёным юнцом – нет.

– Так, – коротко ответил я и как-то само собой опустил взгляд на её руки.

Сам не знаю, что привлекло моё внимание – забившаяся под короткие ногти бурая грязь или маникюр. Маникюр… Если бы ночью я сам не подобрал её на грязной обочине у самого чёрта на рогах, подумал бы, что появилась она там прямиком из маникюрного салона. Заметив, что я рассматриваю её руки, она сжала их в кулаки. Занервничала и тут же, поняв, что самолёт сдвинулся с места, спросила:

– Мы взлетаем?

Отвечать ей я не стал. Никогда не любил лишний шум вокруг, от неё же этого шума за последнее время было столько, что я на полном серьёзе задумался, не подрезать ли ей заодно с волосами и язык.

Не дождавшись ответа, она угомонилась. Чопорно сдвинула ноги, сложила всё ещё сжатые в кулаки руки на коленках и застыла.

Самолёт, набирая скорость, катился по взлётно-посадочной полосе.

Грат… Уверенности в том, что стоит лететь туда, у меня не было. Но пропустить свадьбу брата я не мог. Мысль о том, что братец надумал-таки жениться на своей белобрысой попрыгунье, вызвала усмешку. Трахал бы и трахал её, если на то пошло, но нет…

Не успели мы оторваться от земли, возле меня мелькнула грязно-белая тряпка подола.

– А ну вернись, – только и успел рявкнуть я, схватив девчонку за юбку. Дёрнул обратно, и ткань, треснув, разошлась у неё над задницей. В прорехе показалась полоска спины.

– Мы же взлетели, – опустившись в кресло, распахнула она глаза.

Кусок оторвавшейся ткани так и остался у меня в пальцах вместе с пониманием, что ни хрена это не просто ткань – кружево. Дорогое кружево тончайшей работы.

– Пристегни ремень, – процедил я.

Ничего не сказав, она быстро вернула ремень на прежнее место. Посмотрела вниз, на удаляющуюся землю и повторила, немного нерешительно:

– Мы же уже взлетели. Или нет?

Стиснув зубы, я разжал кулак и выпустил клочок ткани. Тот упал на пол к нашим ногам.

– Я сделала что-то не так? – спросила она негромко и дотронулась до моего кулака. – Скажи.

– Если бы я не был уверен в обратном, – прочеканил я, – подумал бы, что у тебя проблемы с головой, – усмехнулся и перехватив её руку, осмотрел ладонь.

Почувствовал, как она напряглась, попробовала выдернуть её, но я не отпустил. Осмотрел длинные ухоженные пальцы. Услышал, как она выдохнула и вгляделся в её лицо. С головой у неё было всё в порядке, и мне было это ясно. И всё же…

– Теперь можешь встать, – проговорил я спустя пару минут и выпустил её руку, которую сжимал всё это время.

Мне нравилось чувствовать её беспокойство, нравилась её нервозность. Это было даже забавно. Забавный зверёныш.

Сколько ни пытался я найти самого себя, колеся по горам, сделать этого так и не смог. Но кое-что интересное найти мне всё-таки удалось. И, глядя, как девчонка, поднявшись с места, прильнула к стеклу, как она, немного прихрамывая, прошлась по ковру и остановилась у иллюминатора с другой стороны, я понимал это. Да, кое-что интересное я всё же нашёл. Только что?

Усмехнувшись, я тоже встал и налил себе ещё одну порцию виски.

– Ева, – позвал её. Почти как кличка – Ева.

Она повернулась ко мне.

– За удачную покупку! – приподнял бокал и сделал глоток. Усмехнулся. – За тебя.

– С возвращением, Руслан Каримович, – вежливо поздоровался водитель.

К тому моменту, как я покинул самолёт, машина уже ждала меня. Сдержанно кивнув, я взглядом указал топчущейся рядом девчонке на открытую дверцу. Нырнув на заднее сиденье, она хотела было подвинуться, но не успела. Захлопнув дверцу, я нехотя спросил у ожидающего дальнейших приказаний водителя:

– Здесь всё в порядке?

В действительности, в порядке ли тут всё или нет, меня особо не интересовало. Стоило самолёту приземлиться, понимание, что радости от возвращения я не испытываю, утвердилось во мне окончательно. Я посмотрел вдаль, на линию горизонта, туда, где земля сливалась с низким, сероватым небом.

– Да, Руслан Каримович, – ответил водитель и открыл для меня дверцу с другой стороны. – К вашему приезду всё готово.

– Хорошо.

Прежде, чем усесться, я ещё некоторое время смотрел на так хорошо знакомую и такую чужую полоску горизонта. Всё здесь было знакомым и чужим, и это вызывало внутри неприятное, гнетущее чувство, появившееся ещё во время перелёта, стоило подумать о возвращении. И теперь только усилившееся.

– Ещё кое-что, – бросил я прежде, чем усесться.

– Слушаю вас.

– Моей, – уголок губ дёрнулся, – спутнице нужно переодеться. Пусть подготовят для неё вещи. И ванную.

Водитель кивнул. Как и от главного пилота, лишних вопросов от него не последовало.

– Ну что? – сев рядом с девчонкой, развалился я на сиденье. – Готова увидеть свой новый дом?

Сжимая болтающуюся на шее подвеску, она на пару секунд застыла. Смотрела на меня, то ли не зная, что сказать, то ли не находя нужных слов.

Забыв о ней почти сразу, я проследил за тем, как, мелькнув, самолёт исчез из вида. Стоящий на беззвучном режиме телефон завибрировал, но разговаривать с кем-либо у меня не было ни малейшего желания.

– У тебя телефон звонит, – подала голос зверюшка.

Повернувшись, я встретился с ней взглядом и тут же почувствовал раздражение.

– Я знаю.

Она моргнула и опять потянулась к фигурке у себя на шее. Крылатая лошадь, чтоб её! Пегас – символ дураков и поэтов.

– Сними это, – приказал я. Она не пошевелилась, и я повторил: – Сними.

– Нет, – отозвалась очень тихо.

Глаза её блеснули тем самым упрямством, непокорностью, что я заметил в нашу первую встречу. Ноздри затрепетали, пальцы на фигурке сжались так сильно, что кожа на костяшках натянулась.

Что там было навешано на ней, меня не волновало. Но терпеть её упрямство я не собирался. Схватил за руку и, дёрнув на себя, сгрёб цепочку с фигуркой.

– Я говорю, ты выполняешь, – накрутил цепочку. Та врезалась в её кожу, глаза девчонки распахнулись. Ладонью она упёрлась в моё бедро, а второй рукой неожиданно сильно впилась в запястье.

– Не сниму, – сказала она, глядя мне в глаза. Испуг и непокорность, сиплые нотки в голосе, выдающие волнение.

Ногти её врезались мне в кожу, и я стиснул зубы. Зверёныш показал зубки и коготки, и это, пожалуй, могло бы быть даже интересным. Но настроения терпеть её выходки у меня не было. Непослушным зверюшкам коготки просто-напросто удаляют, а зубы…

Телефон зазвонил снова. Поколебавшись, я оттолкнул Еву от себя. Достал мобильный и, мельком посмотрев на дисплей, бросил в трубку:

– Что тебе? – младший братец как всегда выбрал неподходящий момент. – Да, прилетел… Нет… Нет, я сказал! – повторил резко. – Всё в порядке. Да…

Закончив короткий разговор, я отключил телефон и, ругнувшись, кинул его на сиденье. Ни видеться с кем-либо, ни разговаривать у меня не было желания. Этот город, это небо… Вспышкой в памяти пронёсся визг тормозов, боль, оглушившая меня, и серые тучи, что стали последним увиденным мной перед продлившейся больше двух лет пустотой.

Мазнув взглядом по ноге девчонки, я посмотрел ей в лицо. На подвеску, так и висевшую у неё на шее, и отвернулся к окну.

– Это… – едва перед нами показался особняк, Ева посмотрела на меня. – Это твой дом?

– Да, – ответил я и попросил водителя остановиться.

Стоило мне оказаться на улице, мелкий, начавшийся ещё на полпути дождь обдал кожу прохладой. Под ногами зашуршал гравий, позади хлопнула дверца машины.

– Тут так холодно… – сказала подошедшая ко мне Ева и обхватила плечи руками.

– Тебя никто не просил выходить из машины, – не глядя на неё ответил я и пошёл к дому. Стоящие по обеим сторонам от ведущей ко входу дорожки клёны шелестели листвой, крохотные фонтанчики поигрывали струйками. Видно было, что к возвращению моему готовились старательно. Пожалуй, даже слишком.

– И какому дурню пришла в голову идея включить фонтаны в такую погоду? – спросил я вышедшей мне на встречу экономке.

Неуместная улыбка, с которой та встретила меня, сменилась секундным замешательством.

– Распорядиться отключить? – тут же осведомилась она.

– Оставьте, – отрезал я и добавил, взяв за плечо Еву и подтолкнув вперёд. – Проводи её в ванную. И, если она не умеет пользоваться душем, научи.

– Я умею, – тут же с лёгким возмущением отозвалась Ева.

– Хорошо, – прошёлся по ней взглядом.

Здесь, в холле моего дома, смотрелась она ещё более странно, чем раньше. Противоречивее были, разве что, ощущения, которые она у меня вызывала.

– Тогда вымойся. Иначе, боюсь, здесь у всех заведутся блохи.

– У меня нет блох! – возмущение вырвалось наружу, грудь её приподнялась и опала. – Я умею пользоваться ванной и…

– Проводи её в ванную, – повторил я, обращаясь к экономке. – И объясни, что я не люблю, когда слишком много болтают.

– Как скажете, Руслан Каримович, – отозвалась та и попросила Еву следовать за ней.

– Разрешите, Руслан Каримович, – остановившись в арочных дверях гостиной, обратилась ко мне экономка.

– Да, Наталья, – я отвёл взгляд от разожжённого в камине пламени.

– Платье для вашей гостьи, – держа в руках квадратную коробку, она подошла ближе. Сняла крышку и показала мне какую-то тряпку бледно-кофейного цвета.

Я едва не спросил, какого хрена она принесла мне это. Какая мне разница? Платье есть платье.

– Вы просили показать вам его прежде, чем отнести наверх, – проговорила Наталья, уловив, очевидно, ход моих мыслей.

Только сейчас я вспомнил, что действительно приказал сделать это. Молча вынул платье из коробки. Бумага, в которую оно было завёрнуто, упала на пол.

– Если это вам не понравится, я отнесу вашей гостье другое, – мгновенно проговорила Наталья, стоило мне, развернув платье, осмотреть его.

– Не надо, – ответил я, бросив платье обратно в коробку, которую Наталья все так и держала открытой. Забрал её у неё и добавил: – Это подойдёт. Я сам отнесу его.

Глава 5

Руслан

– Что вы… ты… – оторопело уставилась на меня девчонка, едва я, войдя в ванную, распахнул дверцу душевой.

Мокрая, с перекинутыми через плечо волосами, она так и стояла под струйками льющейся сверху воды. Сделав шаг назад, прикрыла грудь рукой.

– Выйди! – сказала вдруг гневно. – Видеть женщину обнажённой имеет право только муж!

Грудь её приподнялась и опала, в глазах полыхнул огонь. Ни дать, ни взять Моська, решившая раскрыть свою крохотную пасть и вякнуть.

– Мне кажется, ты забыла, с кем разговариваешь, – сдержанно ответил я и приказал: – Выключи воду.

Она не шелохнулась. Так и стояла, упрямо вздёрнув подбородок и смотрела на меня, тогда как струи воды продолжали стекать по её узким плечам, по животу и бёдрам. На первый взгляд ничего особенного, но… Неожиданно для самого себя я ощутил нечто, напоминающее желание взять её. Не просто получить своё, чтобы почувствовать разрядку, а взять именно её.

– Подойди ко мне, – сказал я так же ровно, но она продолжала стоять на месте.

Её упрямство только усилило моё раздражение. Чёртово раздражение, вызвать которое, так же, как и интерес, в последнее время было практически никому и ничему не под силу.

– Ева, – с каждой секундой промедления раздражение моё усиливалось, и ничем хорошим ей это не сулило. – Закрой воду, – выговорил едва ли не по слогам, глядя ей в глаза. – Закрой эту чёртову воду и подойди ко мне.

Поколебавшись ещё пару секунд, она всё-таки коснулась крана. В воцарившейся тишине было слышно, как последние капли, смешавшись со звуком её шагов по мокрому полу, упали на дно кабины.

Переступив бортик, она встала напротив меня, всё так же прикрывая грудь рукой. Это было тем более смешно, учитывая, что дальше я мог рассматривать её сколько угодно.

– Я хочу видеть, за что заплатил, – жёстко проговорил я. Взяв за запястья, отвёл её руки.

Она напряглась, натянулась, как тетива и снова гордо вздёрнула голову. Странным образом в ней сочетались покорность и упрямство, и это сквозило буквально в каждом её движении, в каждом вдохе.

Стоило мне отпустить её руки, снова прикрыла грудь.

– Что же ты такая непонятливая? – процедил я, перехватывая её кисти, и сжал с такой силой, что она поморщилась. – Говорю тебе, говорю… По-хорошему говорю, Ева, – рывком откинул руки.

Девчонка с шумом вдохнула, плотно сжала губы. Я же прошёлся взглядом по её влажному телу. Высокая округлая грудь с небольшими тёмными сосками, подтянутый живот, точёные ноги.

Резко посмотрел в лицо.

– Ты дорого мне обошлась, – тихо выговорил я и, положив ладонь на её упругий зад, провёл по коже. Чёрт! То самое чувство, что я испытал, открыв дверцу душевой и увидев её голой, снова напомнило о себе.

Давно женщина не пробуждала во мне ничего подобного. До приторности походящие друг на друга, они отличались лишь цветом волос и социальным статусом. Другое дело, что стоило любой из них остаться голой, ни о каком статусе речи уже не шло.

Дорогие и дешёвые – всё одно – течные суки. Но свято уверенные, что я не способен заметить возле себя подходящее к употреблению тело и пытающиеся во что бы то ни стало обратить на себя внимание.

– Дорого… – повторил тихо.

Отступил на несколько шагов, продолжая рассматривать её.

С волос её набежала вода, и теперь она стояла в небольшой луже. Да, в самом деле неплохое приобретение. Лучшее из всего, что предложили мне в питомнике.

– С этого дня ты принадлежишь мне, – нарушил я образовавшуюся тишину. – Даже не так… – снова приблизился к ней и проговорил ещё тише:

– Ты принадлежишь мне с того момента, как попалась мне под ноги. Добыча… – коснулся её бедра, пальцами поймал каплю воды и заметил, как в её взгляде появилась опаска. Вот так, девочка… – Я не люблю, когда меня пытаются сделать дураком. Не люблю, – сказал, неспешно водя пальцами по её бедру.

Чувствовал, как это тревожит её, сбивает с толку. Чувствовал её напряжение, и это мне нравилось. Любую шавку нужно воспитывать. Что же… Это может быть даже интересно.

– Я отдам тебе твои деньги! – горячо воскликнула она, пытаясь отпрянуть, но наткнулась на бортик. – Там было не так много.

Я смерил её взглядом. Похоже, она всё ещё ничего не поняла. Деньги… Это последнее, в чём я нуждался. Но разочаровывать её я не стал.

– Было немного, но за это время набежали проценты, – хмыкнул, видя, как она забеспокоилась сильнее.

– Прошел всего день! – не смогла она скрыть отчаяние в голосе.

– День? – всё же она была забавная. Настолько забавная, что я был готов доплатить отловившим её людям ещё столько же в качестве премиальных. – Ты забыла, какую сумму я выложил, чтобы вытащить тебя оттуда, где ты оказалась? Может, ты хочешь, чтобы я вернул тебя обратно? – посмотрел с ожиданием.

Она молчала, и молчание её было весьма красноречивым. Не хочет. Конечно же, не хочет. Понимает, сука, чем ей это грозит. Ещё как понимает. Глаза-то умненькие.

– Теперь ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу, – сочтя её молчание достаточным, продолжил я. – Ты моя собственность.

– И надолго? – она расправила плечи. Последнее, что ей оставалось. Посмотрела мне в глаза.

Я медленно приблизился к ней почти вплотную, взял за подбородок и сказал почти шепотом, прекрасно зная, что так до неё дойдёт куда быстрее:

– Навсегда.

Девчонка вздрогнула. Губы её шевельнулись в тщетной попытке что-то сказать, я же сильнее сжал пальцы. Втянул носом воздух, чувствуя исходящий от неё запах незнакомого мне прежде шампуня. Приторная, сладкая дрянь… Никогда не любил сладкие запахи на женщинах, но ей, на удивление, это шло.

Отпустив, я приказал:

– Пройдись.

Она сжала ладошку в кулак, полоснула яростным взглядом и, прихрамывая, дошла до противоположной стены. Развернулась и опять посмотрела мне в лицо.

– Доволен? – спросила резко.

Её взгляд, её слова, всё в ней было вызовом. Даже её проклятая нагота в данный момент была вызовом.

В висящем за её спиной зеркале отражался изгиб бедра, содранный локоть.

Не заметив, как оказался рядом, я опёрся ладонью о стену позади неё. Почувствовал её выдох на коже и опустил руку на её талию. Провёл вверх, глядя ей прямо в глаза, до груди, обвёл ореол соска.

– Не совсем, – продолжая поглаживать, процедил я. Оставил грудь и тронул гибкую спину. – Пока не совсем.

Платье, которое я принёс с собой, съехало и упало к нашим ногам, и Ева снова вздрогнула. В кармане у меня завибрировал телефон. Так и опираясь о стену, я достал его.

– Да, – взял трубку, не посмотрев на дисплей. Вместо этого продолжал смотреть на неё – так было куда интереснее. – Я же сказал, что не сегодня… Какого дьявола?! Нет… Это не может подождать? Нет… Нет, не надо. Я спущусь.

Вернув телефон в карман, я снова дотронулся до зверёныша. Пальцем провёл по цепочке у неё на шее и задержал ладонь на ложбинке меж грудей. Сердце её стучало быстро, гулко, выдавая всё, что она пыталась скрыть.

– Глупый зверёныш… – погладил её по щеке. – Хочет казаться смелым, а на деле… – убрал руку. – Оденься, – указал на лежащее на полу платье и, достав из заднего кармана джинсов трусики, кинул туда же. – Будь в комнате, пока я не разрешу выйти, поняла?

– Поняла, – отозвалась она, как всегда немного помедлив и, присев, подобрала платье.

Несколько секунд я смотрел на неё, а после вышел из ванной.

Молодец. Хорошая девочка.

– Разве я неясно выразился? Видеть тебя сегодня у меня нет никакого желания, – войдя в гостиную, обратился я к дожидающемуся меня брату.

Как и я получасом ранее, он стоял возле камина. Положив чугунную кочергу, которой, судя по всему до этого поправлял поленья, внимательно посмотрел на меня.

– Рад тебя видеть, Рус, – сказал он спустя несколько секунд и, подойдя, протянул руку.

– Не могу сказать того же, – на рукопожатие я всё же ответил. – Так какого чёрта ты здесь делаешь?

Ренат вернулся к камину и взял с полки золотистый конверт с тиснением. Для того, чтобы понять, что внутри приглашение на их с попрыгуньей свадьбу, открывать его мне было не нужно.

– Это не могло подождать? – бросив конверт на диван, осведомился я. – В следующий раз дам распоряжение охране, чтобы гнали тебя взашей, если решишь явиться тогда, когда я тебя не жду.