Облом для властного, или Я твой Зайчик Лазарева Ярослава

Глава 1

Зайка.

Шум большого города. Сверкающие витрины дорогих магазинов. Расфуфыренные силиконовые губы, знойных красоток, и… я уставшая, растрепанная, в мятой футболке.

Иду мимо зеркальной витрины и чуть притормаживаю, бросая на себя мимолетный взгляд. Отражение в очередной раз «порадовало» жестокой правдой — я все же снова поправилась. Если эластичные джинсы можно было еще обмануть моей чуть раздобревшей попой, то футболка стала опасно трещать на груди.

Так, нужно с этим срочно что-то делать. А то такими темпами скоро ни в одну одежду не влезу. Иногда я сама себе удивляюсь. Как?! Вот как при моем ритме жизни можно вообще поправляться?

Ответ лежал в сумке — пять молочных шоколадок.

Особо нервным не пугаться — это все не мне. Ну, почти все…

Чтобы придать себе чуть больше уверенности, взбиваю пышные светлые волосы рукой. Они предмет моей гордости и всеобщей зависти. Да, я натуральная блондинка. И вопреки обыкновению у меня не торчит три блеклых волосинки, а по спине струится роскошная золотая грива, которая, если кто-то так и не посетит салон, скоро отрастет ниже попы.

Красиво? Не спорю. Но жуть как неудобно. Особенно когда каждое твое утро — это непроходимый многоуровневый квест.

Ловлю в зеркале заинтересованный мужской взгляд и спешу к эскалатору.

Мой почти бывший муж сегодня оригинален — назначил встречу в кафе. Не сказать, что я сильно рада сему факту, но где-то глубоко в душе мне стало приятно и всколыхнулись былые воспоминания. Ведь еще совсем недавно — всего какие-то четыре года назад, мы с ним обедали в этом самом кафе, но вовсе не для того чтобы обсудить наш развод.

Пока поднималась на третий этаж, заметила, что тот заинтересованный мужик идет следом. Обернулась и пригляделась.

Ну, ничего так. Высок, в меру упитан, мускулист. В любое другое время я бы непременно воспользовалась случаем, но… Взгляд на часы. Времени в обрез. Да и сомневаюсь, что после встречи с Егором буду в нужном расположении духа.

Так что извини мужик. Сегодня не твой день. Пора включить режим ускоренного старта.

— Девушка?!

Хотела убежать? Ага, сейчас! Видно, сильно мужика зацепило то, что колыхалось под обтягивающей футболкой. Он в три прыжка догнал меня и, включив обаяние истинного самца, чарующе протянул:

— Красавица, я был сражен в самое сердце. Могу я узнать ваше имя?

Присмотрелась — хорош. Очень жаль, что сегодня у меня совсем нет времени.

— Алена, — сладко пропела я, посылая в ответ одну из своих самых соблазнительных улыбок. — И я, — выставила палец с обручальным кольцом, — замужем.

Улыбка мачо слегка потускнела, но сдаваться он явно не собирался.

— Так я не претендую. Просто хотел пригласить вас на чашечку кофе.

Я растянула губы в предвкушающей усмешке и, демонстративно перед носом незнакомца, стала загибать пальцы:

— Один, два, три, четыре. Меня дома ждет четверо детей.

Глаза у альфа-самца сначала блеснули изумлением, затем недоверием, а после и вовсе самым настоящим шоком.

О, да-а-а! Обожаю эту реакцию.

— Нет, но если вы хотите, могу пригласить вас к себе на кофе, — елейно произнесла я и невинно захлопала глазками.

Мужик, посмотрел на меня, как на больную и, бормоча какие-то сбивчивые объяснения, скрылся в неизвестном направлении.

— Эй! Подожди! А как же кофе? — крикнула я вдогонку мужчине, но он только прибавил скорости.

С легкой усмешкой проводила моего несостоявшегося любовника. Как-то быстро он сдулся. Я ведь ему еще не успела рассказать о трех кошках, попугае и пяти хомяках.

Маленький эпизод слегка приподнял мне настроение и в кафе с монументальным названием «Айсберг» я вплыла белой лебедушкой с поправкой на габариты естественно.

Супруг тот, который почти бывший, отыскался в самом конце зала, вольготно разместившимся на казенном кожаном диване. Он, не поднимая своей темноволосой головы, с аппетитом уплетал куриные крылышки. Рядом стояла огромная бадья, язык просто не поворачивался назвать это кружкой, с пивом. Егор время от времени отвлекался от поедания жирных и ароматных крыльев и потягивал светлое пиво. И так это соблазнительно выглядело, что мой желудок дернулся и потянулся всеми фирмами своей обжорской душонки на дивный запах, напоминая, что сегодня его ничем кроме дешевого быстрорастворимого кофе не кормили.

— Ты вроде бы на кофе звал, — бесцеремонно плюхаясь рядом с Егором, нагло протянула я.

Мужчина вздрогнул от неожиданности, поперхнулся пивом и тут же отодвинулся подальше, помня мою любовь заботливо хлопать его по спинке.

— И тебе привет, — выдохнул он, чуть отдышавшись. — Любишь ты эффектно появиться.

— Ага, — довольно поддакнула я. — Где мой кофе с пироженкой? И ты не ответил? Чего это ты с обеда глаза заливаешь?

Егор поморщился, словно ему наступили на больную мозоль.

— Без допинга я не переживу этот поход по магазинам. Соня решила обновить гардероб, а мне хоть стреляйся, — пожаловался он.

Теперь стало понятно, почему встреча в кафе. Где-то внутри остро, но коротко кольнуло разочарованием и, отбросив лишнюю гордость, я признаюсь самой себе, что все еще люблю этого уже чужого мужчину.

— А где Соня? — решила на всякий случай уточнить я.

Не горю желанием встретится с новой холеной девушкой Егора. Соня его жутко ревнует. Одно радует, что это распространяется не только на меня. Она уже давно вытравила из окружения Егора всех особ женского пола.

Нет, понять ее могу — мой бывший мужик видный, сексуальный. Помнится, мы были очень красивой парой. Он такой мощный, темноволосый и я стройная блондинка, словно сошедшая с обложки журнала.

Да, такой я была раньше…

— Она подъедет позже, — вывел меня из тридцатисекундного транса голос Егора. — Тебе кофе заказать?

Я заторможено киваю в ответ и мысленно даю себе пару пощечин. Распустила тут нюни. Что было, то прошло и нечего попусту терзаться. Нужно сразу переходить к делу.

— Так о чем ты хотел поговорить?

Я внимательно смотрю Егору в лицо, с которого понемногу сползает добродушная улыбка. По карим глазам пробегает виноватая тень.

О, нет! Последний раз он так на меня смотрел, когда собирал чемодан и уходил к любовнице.

— Понимаешь, Ален… тут такое дело, — неуверенно начал он. — Ты же знаешь, что мы с Соней уже давно вместе и… и любим друг друга.

— Егор, — строго посмотрела на него. — Ближе к делу.

Мужчина нервно провел рукой по волосам и на выдохе признался:

— На прошлой неделе я сделал Соне предложение.

Ну, что-то подобное я подозревала. Как чувствовала, что пришибленный вид Егора не сушит ничего хорошего.

— Совет вам да любовь, — деловым тоном высказалась я. — Развод не дам. Мы с тобой договаривались. Или ты уже забыл?

— Да, помню я. Помню, — затараторил он, оправдываясь. — Но Ален, ты пойми, мы с Сонечкой хотим узаконить наши отношения, ребенка родить. Не сразу, конечно. Года через два-три.

Ох, лучше бы он молчал в тряпочку, потому что проскользнувшая фраза о детях заставила меня с силой сжать кружку горячего капучино. Хотелось встать и вылить этой скотине сладкий напиток, с удовольствием наблюдая, как коричневые ручейки стекают по его белоснежной брендовой рубашке.

— Ну, Зай, — с умоляющими нотками в голосе произнес он. — Ты и меня пойми. Жизнь не стоит на месте. У меня свои заботы.

Поставила кружку на блюдце. Так, на всякий слушай. А то не дай бог рука дрогнет.

— Значит, у тебя заботы? — спокойно уточнила я, складывая руки на грузди и тем самым мгновенно привлекая внимание бывшего к пышным округлостям. — А у меня, значит, забот не имеется?

Мужчина тихонько сглотнул.

— Егор, объясни мне: почему из-за того, что твоей ненаглядной Сонечке приспичило примерить свадебное платье, должна страдать я. Что? Что, я должна предъявить наш развод органам опеки? Ты отдаешь себе отчет в том, что у меня просто отберут племянников?

— Зай, ну, пожалуйста! Ты же умная, — быстро зашептал он. — Что-нибудь обязательно придумаешь. А я? Как я без Сонечки. У нас годочки идут. Нужна какая-то определенность. Не могу же я ждать, пока твои племянники вырастут.

Во время его проникновенной речи в двери кафе зашла высокая, гибкая брюнетка, выискивая взглядом Егора. Увидела меня и, даже издалека стало заметно, как зло искривились ее полные губы.

Так, надо заканчивать этот неприятный разговор и сматывать удочки. Общаться с ненаглядной невестой бывшего совершенно не хотелось. Поэтому особо не мешкая я бросила под чашку недопитого кофе деньги и, наклонившись к Егору, прошипела сквозь зубы:

— О разводе даже не мечтай. Только через мой труп, — и в ответ на возмущенное восклицание мужчины крепко поцеловала его прямо в губы.

Да-да, вот такая я стерва. Пусть теперь объяснит своей Сонечке по какому праву его одаривает поцелуями бывшая жена.

— Егор!!! — раздался дикий визг Сони.

Отпрянула от мужчины и перевела взгляд на красную от злости Соню. Есть контакт.

— Всем пока, — ехидно ухмыльнулась и от чистого сердца пожелала. — Чудного дня, голубки.

Судя по офигевшей роже Егора день у него и вправду будет «чудный». Разборки с одичавшей самкой тираннозавра скрасят его вечерний досуг.

Из кафе я вылетела, как пробка из-под шампанского. Добежала до продуктового супермаркета и только там, застыв посреди торгового зала, выдохнула.

Похоже, в скором времени меня ждут серьезные проблемы.

Перевела взгляд на витрины.

Ха, во всем есть положительные стороны! Теперь можно без зазрения совести купить шоколадный тортик.

Какая диета, если в расход идут такие титанические нервы!

Долго выбирала тортик, пока, наконец, не остановилась на шоколадном чуде с вишневой начинкой. Свеженький, с воздушным облаком взбитых сливок. Мням, все как я люблю. А дети? Они вообще любят все, что с сахаром.

На парковке меня дожидалась верная железная лошадка «Лада». Вот уже второй год я катаюсь на ней под скрип обшивки и тарахтение отечественного мотора. Уже даже нравиться. Хотя поначалу казалось, что после подаренного Егором «ВМВ» я у же никогда не смогу пересесть на машину такого низкого класса. Но человек, как говорится, ко всему привыкает. Вот и я привыкла.

Выбирать особо не приходилось. Когда встал вопрос о покупке небольшой двухкомнатной квартиры в нашем родном селе, я, не раздумывая, продала дорогущую тачку. Тем более что ездить на ней и дальше было мне не по карману. Слишком дорогое обслуживание. Взамен я приобрела старушку «Ладу». И даже немного денег осталось на дачу, где мы с детьми жили в летнее время года.

Поначалу со старушкой отношения у нас не клеились. Она глохла даже при попытке тронуться, а я, зло чертыхаясь, лупила ее по рулю. Так она и стояла одинокая и не кому ненужная во дворе дома, пока наш сосед по квартире не научил меня ездить на «механике».

— Ален, как же ты права получила? — недоуменно наблюдая, как я пытаюсь воткнуть первую передачу, спросил тогда сосед.

Так мне стало стыдно в том момент, что я себе пообещала, во что бы то ни стало научиться ездить на «Ладе».

И ведь научалась!

Даже лихачу иногда под настроение.

Сейчас настроения не было.

Пока ехала на дачу в голове то и дело витали непрошеные воспоминания. Все это время после болезненного разрыва с Егором я гнала их от себя. Сантименты нынче непростительная роскошь. Особенно для мамы четверых детей.

Выезд из города, к удивлению, проскочила без пробок и, прибавив газу, выехала на скоростное шоссе. Его построили совсем недавно, и дорога от города до нашего района стала намного приятнее, не говоря о том, что в разы быстрее. Поэтому уже минут через сорок я свернула с трассы на узкий сельский асфальт, а после на грунтовку, которая вела на самый отшиб села. Там за кособоким забором стоял наш маленький, но аккуратный дачный домик.

Я купила этот дом у одной пожилой пары. Их городские дети уехали жить в Москву и через пару лет забрали родителей с собой.

Домик был очень старым, но ухоженным. Все в нем было просто, без излишеств, но добротно и по-домашнему уютно. Бывшие хозяева даже мебель забирать не стали. А я и рада. Пусть она старая с советских времен, но лучше чем вообще никакая.

Запарковав свою старушку у калитки и прихватив тортик, поспешила к детям.

Ухоженный и чистый двор, утопающий в свежей майской зелени плодовых деревьев, радовал глаз. Ветерок донес до обоняния нежный чуть сладковатый аромат. Ух ты! Зацвели все шесть яблонь. Значит, по осени будет урожай. С баб Дашей сока яблочного закроем…

Баб Даша — это моя соседка. В отличие от нас она здесь живет круглогодично. Благо, дом у нее с газовым отоплением.

Хлопнула деревянная дверь дома и на крылечко вылетело мое маленькое золотое счастье — Настенька.

— Мама! — звонко закричала четырехлетняя кнопка и со всех ног поспешила ко мне.

Я одной рукой подхватила девочку и расцеловала нежные рутинные щечки.

— Привет, мой котёнчик, — ласково, прошептала я, прижимая Настену к себе. — Смотри, что я купила. Круглые голубые глазенки, так похожие на глубокие омуты моей сестры, радостно сверкнули.

— Ура!!! Мама толтик купила! — и понеслась обратно в дом. — Я всем ласкажу!

С ноги девочка распахнула дверь, так что та с глухим стуком шандарахнулась о стену. Следом послышалась ворчливая ругань баб Даши:

— Куды несешься как очумелая?! Настена! Лоб себе расшибешь!

Баба Даша — суровая сельская женщина, воспитавшая двух здоровых мужиков. Характер у нее как кремень — непрошибаемый. От нее похвалы или ласкового слова в жизни не слышала, но в беде не бросит, всегда поможет, а это дороже всех любезностей в мире.

С предыдущими соседями старушка не общалась. Еще лет двадцать назад они крепко повздорили и отгородились глухим, почти пуленепробиваемым забором, чтобы даже пчела с чужого огорода не залетела.

— Ты чего так поздно? — не здороваясь, выдала баб Даша, уперев руки в боки. — Мне твои бандиты весь спинной мозг выгрызли.

В этот вся баб Даша — рычит, ворчит, но еще ни разу не отказалась присмотреть за детьми.

— Опять что-то натворили? — с чрезмерным энтузиазмом поинтересовалась я, заходя на маленькую веранду и тут же меняя парадные кроссовки на драные тапки.

Баб Даша с каменной миной подошла к двухкомфорочной газовой плите, открыла крышку большой кастрюли.

— Вот! Полюбуйся! Я щи зеленые сварила.

Подошла поближе и нос уловил душистый запах свежесваренных щей. Желудок жалобно сжался, слюноотделение усилилось, и я быстро сглотнула.

— М-м-м щи зеленые… — алчно протянула я и зачерпнула половником супчик, намереваясь попробовать.

Поднесла половник к губам и внезапно заметила, что в супе плавает что-то странное… что-то чего в суше точно никак не должно быть.

— Близнецы решили, что в супе не хватает мяса, — буднично поведала баб Даша и отобрала у меня половник. — Так что? Попотчевать тебя супом из дождевых червей? Я старалась.

И сказала как отрезала. Ни один мускул не дрогнул на лице этой мужественной женщины.

— Э-э-э, я как-нибудь воздержусь, — виновато съежилась под осуждающим взглядом баб Даши.

Моя соседка ярая сторонница строгого воспитания. Она всегда ставит мне в вину, что я слишком балую детей. Она наказывает, а я каждый раз их выгораживаю, а после вот таких «сюрпризов» становится всегда и неудобно и стыдно одновременно.

— Баб Даш, — делаю стратегический отвлекающий маневр. — А пойдем чай пить с тортиком.

Женщина хмурит черные без единого седого волоска брови.

— Не переживай, я все сама уберу и щи новые сварю, — тут же заверяю я и тяну ее за рукав халата глубже в дом. — И где эти сорванцы?

Близнецы отбывали строгое наказание. Стояли в разных углах в большой комнате с выключенным телевизором. Киря мирно ковырял пальцем виниловые обои, да так, что подле его ног образовалась белоснежная крошка, а Илья уселся на корточки и усердно отдирал тонкую полоску шпатлевки от плинтуса — не иначе как подкоп для армии муравьев.

Увидев меня в дверях, да еще и с тортиком, мальчишки с дикими воплями кинулись ко мне и повисли как две обезьяны.

— Мама! Мама!

Им уже по семь лет и они достаточно взрослые, чтобы понимать — их настоящая мама умерла, но по-прежнему зовут меня мамой. А у меня каждый раз сердце сжимается. И радостно и больно одновременно. Так я их люблю.

Целую светлые, чуть рыжеватые макушки и, поднимая голову, ловлю полный немого укора взгляд баб Даши.

— Так! — спохватившись, тут же делаю суровое лицо. — Кто из вас испортил бабушкин суш?!

— Это не мы!

— Да, это не мы!

— А кто?! — не дав вставить мне и слова, возмущенно каркает баб Даша.

Минутная заминка. Мальчишки синхронно чешут взлохмаченные шевелюры и Киря находится:

— Барабашка!

— Да, барабашка! — вторит емудовольный находчивостью брата Илья.

— Какой барабашка?! — прифигевше срываюсь на писк я. — Его же не бывает.

Рот Кири потрясенно, словно я только что убила все его детские мечты, приоткрывается и он, выставив палец перед собой, говорит:

— Как не бывает? Ты же говорила, что он на чердаке живет.

И пока я пытаюсь найтись с ответом, этот манипулятор добавляет зловещим шепотом: — Ты. Нас. Обманула…

— Да, обманула, — поддакивает Илья, сложив тонкие детские ручки на груди в очень сердитом жесте.

Да-а, дела. Я, вторя жесту близнецов, озадаченно чешу репу. Это что же получается — теперь я виноватая.

— А пойдемте чай пить с тортиком! — внезапно с преувеличенно радостью зовет баб Даша. — Кто первый сбегает за водой получит два куска.

Рыжие издеватели мгновенно забывают про меня, барабашку и, узрев вожделенный тортик, опрометью несутся выполнять задание. Вот это я понимаю правильная мотивация.

— Эх, учиться тебе еще и учиться, — вздыхает баб Даша. — Ален, скажи, как ты в садике работаешь? Они же из тебя веревки вьют.

С виноватой улыбкой пожимаю плечами, тем самым признавая, что так оно и есть на самом деле. Хотя нет, дети вьют из меня настоящие канаты.

Пока баб Даша на пару с любопытной Настеной накрывают на стол я, умывшись, иду в самую маленькую комнату, которая прежним хозяевам служила чуланом. Я эту комнату разгребла, поставили кровать и теперь там полноправно властвует мой старший ребенок — Данил.

Комната Данила — это царство компьютерных игр, соцсетей и книг о боевом фэнтези. Хорошо, что на даче нет интернета. Тут он хотя бы иногда выглядывает на ушицу.

Тринадцатилетний Данил мой самый трудный ребенок. Его бесконечная скорбь по отцу — моя кровоточащая рана на сердце. Его отчужденность, обида на весь мир и боль, которая плещется в серьезных не по годам серых глазах постоянный укор мне. Не полюбила, не смогла понять и принять. Наши отношения — это постоянное блуждание по минному полю. Один шаг вперед и три шага назад. Движение в сторону и я потеряю его.

Осторожно пучу в дверь и, не услышав ответа, заглядываю внутрь.

— Данюш? Привет.

— Привет, — доносится бурчание, и серые глаза выглядывают из-за крышки ноутбука. — Как съездила?

Я пожимаю плечами и быстро сканирую комнату сына. Все, как всегда, прибрано, постель застелена. Под кроватью два тома какой-то фантастической мути, рядом с ноутбуком пачка чипсов.

— Нормально, — пожимаю плечами я и сажусь на кровать.

— И? — вопросительно поднимает брови Даня. — Чего этот козел хотел?

— Даня! — сурово восклицаю я. — Что за слова?

Сын закатывает глаза и мгновенно исправляется:

— Ладно, не козел, а осел. Так лучше?

Не отвечаю и сердито соплю носом.

— Так ты не ответила. Чего он хотел? — с нажимом повторяет Данил, и меня в который раз посещает чувство дежавю.

Он нереально похож на своего отца. От внешности до характера. Тот тоже был таким же серьезным, твердолобым и отчаянным. Иначе бы просто не смог завоевать мою красавицу сестру.

— Соскучился он, — отмазываюсь я и быстро перевожу стрелки. — Ты опять целый день играл?

— Ага.

— Хоть бы с Таськой погулял.

— Больно надо.

— Вы же с ней дружили?

— А теперь не дружим.

— Что-то случилось?

— Я сам разберусь.

— Данил?

— Я сказал — сам!

Вот и поговорили.

Устало поднимаюсь с кровати и уже у двери говорю:

— Пошли чаю попьем. Я тортик купила.

Данил все еще пышущий недовольством косит своими сверкающими глазищами и цедит:

— Сейчас приду.

Я тихо прикрываю за собой дверь и вздыхаю. Почему с ним так сложно? Может из-за того, что он мне неродной? На подсознательном уровне чувствует себя лишним?

А ведь я никогда не выделяла его. Да и не задумывалась, что он, по сути, чужой ребенок, привыкший, совершенно к другой жизни. Обеспеченной и даже богатой.

Данил сын Романа — мужа сестры от первого брака. Не знаю, как так вышло, что мальчик остался без матери. Знаю одно: мама его в добром здравии и много лет живет в Европе. Сам Даня ее не помнит, но это не уменьшает его боли. Он чувствует себя брошенным, потерянным, словно выброшенным.

Роман был чудесным мужчиной, заботливым и чутким отцом. С Аней они познакомились, когда я была на четвертом курсе института. Помню, как горели глаза сестры, когда она восторженно рассказывала о своем новом кавалере. Они стали самой гармоничной, любящей парой, какую я только встречала.

Признаться, даже немного завидовала старшей сестре. Может, поэтому через пару лет и выскочила за Егора. Аня отговаривала. Говорила — не спеши. А я отмахивалась. Егор был таким лапочкой — на руках носил, цветами заваливал, бриллианты дарил. В общем, дура была наивная.

Стыдно вспомнить, но мы с Аней до появления в нашей жизни Ромы все по общагам мыкались и перебивались случайными заработками. Родители наши умерли. Сначала мать сгорела от рака, а потом и отца инсульт шарахнул. В наследство нам достался ветхий домик в вымирающем селе.

Похоронили мы родителей, погоревали и продали домик, чтобы оплатить Ане первый курс учебы в университете на юрфаке. Я через год поступила в Пединститут на бюджетный. И жизнь наша пускай нелегкая, иногда даже голодная, но начинала налаживаться, а с появлением Ромы и вовсе заиграла яркими красками.

Перед глазами так и стоят фото из нашего семейного архива.

Непередаваемо прекрасная Аня в воздушном кружеве свадебного платья.

Рождение близнецов.

Моя свадьба с Егором.

Рома держит в сильных руках розовый конвертик из роддома с Настей.

Мы все вместе отмечаем Новый год.

Это было самое счастливое и беззаботное время в моей жизни, которую перечеркнул один урод на груженой фуре.

В тот вечер у малышки Насти резались зубки, и маленькая принцесса постоянно капризничала. Сестра боялась оставлять ее с няней и попросила меня посидеть с детьми. Я с радостью согласилась. Это был повод не тащиться с Егором на очередной светский раут и не изображать из себя глянцевую жену успешного бизнесмена.

— Мы быстро вернемся. Смотаемся в офис и обратно, — заверила меня Аня, поспешно натягивая дубленку. — Все побежала. Ромка ждет.

Я тогда не догадалась спросить, чего они могли забыть в офисе в семь часов вечера. А после было уже не у кого.

До офиса они не доехали. На заснеженной трассе их «Лексус» протаранила фура с заснувшим за рулем водителем.

— Мам. Мам! МАМ!!!

Вздрагиваю и понимаю, что Настена уже в третий раз у меня что-то спросила, а я так задумалась, что пропустила мимо ушей.

— Мам! — девочка требовательно дергает меня за руку. — Пойдем. Баб Даша уже толтик полезала.

Так. Что-то ты мать раскисла совсем! Общение с Егором на мне плохо сказывается. Тут же вспоминаю разъяренную Сонечку и настроение сразу приподнимается. Душу греет то, что на Егоре, вернее на его нервной системе, наши встречи гораздо… гораздо хуже сказываются. Зато теперь десть раз подумает, прежде чем тревожить меня по всяким пустякам.

Ишь, жениться он надумал! Щас, мы устроим тебе свадебку после веселых похорон. Потому что развод я ему дам только через труп. Его труп, естественно.

С такими вот решительными мыслями я приободрилась и пошла трескать свое законно выстраданное лакомство.

Когда мы с Настей появились на кухне, рыжая банда уже успела расковырять ложками все розочки на торте и стащить все шоколадные украшения.

— Мам, посмотли, а Киля с Илюшей весь толтик исполтили, — завидев сей акт вандализма, ударилась в слезы Настя.

— Ну, что ты милая. Тортик от этого не стал хуже. Ты только попробуй, — я успокаивающе погладила по голове свое солнышко, ловко перехватив другой рукой у Ильи ложку с очередной порцией уворованного крема.

Быстро и сноровисто разрезала шоколадное лакомство, разложила по тарелкам и уселась во главе стола, с любовью и гордостью поглядывая на свое семейство.

После первых ложек тающего во рту бисквита все заботы трудного дня словно отступили на второй план, и я с умиротворением откинулась на спинку стула, попивая мятный чай из личных, почти эксклюзивных запасов баб Даши.

Вот оно счастье! Под детскую болтовню и перепалки поужинать в кругу любимых и дорогих сердцу людей, а после пойти и забыться в спокойном сне, чтобы на следующий день проснуться полной надежд, сил и энтузиазма для новых свершений.

Потому что у меня есть огромный… нет… четыре маленьких, непоседливых, очаровательных стимула двигаться дальше, несмотря на все невзгоды и испытания, что преподносит мне судьба. И скорее небо рухнет на землю, чем я позволю хоть кому-то встать у меня на пути.

Не будь я Алена Зайцева.

Глава 2

Царь.