Облом для властного, или Я твой Зайчик Лазарева Ярослава

Глава 14

Зайка.

Сказать, что я пребывала в расстроенных чувствах — ничего не сказать.

Я была просто раздавлена и морально, и физически.

В машине Лося скинула шпильки и, с наслаждением вытянув ноги, достала телефон. Быстро набрала сообщение своим квартирантам, написав, что мне нужно забрать кое-какие вещи. Мало ли, а то может они там заняты.

С арендаторами мне повезло. Пара средних лет без детей, ответственные, аккуратные, с достатком выше среднего. Они приехали сюда по работе на полгода и остались. Так и живут. В прошлом году загорелись идеей построить свой дом. Заложили фундамент, уже крышей накрыли. Наверное, скоро съедут и мне придется искать других.

— Кому ты там пишешь? — поинтересовался Вася, всеми силами стараясь скрыть раздирающее его любопытство.

Подумалось плохо. Ревнивые нотки так и проскальзывали в его голосе, откровенно раздражая меня. Что он за человек такой?!

Считает, словно весь мир крутиться вокруг его драгоценной персоны.

— Кому надо, — довольно грубо ответила я.

Знаю, что с ним так нельзя, но достал уже, ей богу!

Луганский, вопреки моим ожиданиям, промолчал и только крепче сжал руль обеими руками. Но долго молчать у него не подушилось.

— Может расскажешь хоть, куща мы едем.

— На квартиру моего покойного зятя. Я сейчас ее сдаю. Документы заберем и назад.

— А до завтра это не могло потерпеть? — возмущенно посмотрел на меня Вася. — У меня были планы на наш совместный вечер.

Бросила быстрый, жалящий взгляд на мужчину и равнодушно ответила:

— Не могло. Но если тебе так не терпится осуществить свои планы, то… у тебя есть еще шанс вернуться к своей бывшей. Я думаю, она не откажется составить тебе компанию.

Луганский скрипнул зубами и наконец, заткнувшись, уставился на дорогу.

И снова его надолго не хватило.

— Зай, ну прости ты меня дурака. Облажался.

Покосилась на Лося, который сидел весь такой виноватый, несчастный. Рука так и зачесалась пожалеть бедняжечку, но я одернула себя. Одного я тоже жалела. И вот к чему это привело.

Только после развода узнала, какую свинью мне Егорушка подложил.

— Она сама ко мне пристала. Перебрала с шампанским. Я ее только до машины проводил и домой отправил, чтобы не позорилась дура.

Я решила разумно промолчать и уткнулась в телефон, нетерпеливо считая минуты.

Квартира располагалась в многоэтажке элитной застройки. Ане всегда нравился уютный внутренний двор, ухоженная детская площадка, просторные парковки.

Теперь вот квартиранты радуются.

А могли бы и мы с детьми, если бы Егор не был таким скотом.

Пока поднимались на лифте Вася с любопытством озирался по сторонам, а выйдя на этаже заметил:

— И чего ты в нашу глухомань переехала, если у тебя такая квартира есть?

Бросила на него убийственный взгляд и Лось тут же понял, что сморозил глупость.

— Это не моя квартира, — сухо напомнила я и позвонила в дверь.

Конечно, квартиранты не обрадовались столь неожиданному визиту. Поэтому, чтобы не портить людям вечер, я не стала рассусоливать и оставив Луганского гипнотизировать обои в прихожей пошла сразу в комнату с сейфом.

Быстро набрала код и забрала папку с документами. Больше в нем ценного ничего не было.

— Все? — удивился Вася. — Так быстро?

Я кивнула и, извинившись еще раз перед квартирантами, поспешила на выход.

Едва мы оказались в машине открыла папке и передала ее Луганскому.

— Посмотри пожалуйста.

Он сначала растерялся, но увидев мою предельную серьезность, включил профессионала и стал внимательно просматривать папку. Листок за листком. Некоторые он быстро откладывал, какие-то долго читал, вздергивая темные брови и, наконец, перерыв парку до конца, спросил:

— Ты знала, что являешься собственницей десяти процентов одного из самых крупных застройщиков этого города?

Я шумно вдохнула кондиционированных воздух авто и покачала головой.

Значит, не соврал Олег.

— Как же так получилось? — искренне недоумевал Вася.

— Все просто, — пожала плечами в ответ. — Я просто доверчивая идиотка.

Вкратце рассказала ему невеселую историю своего идиотизма, и мужчина с каждым моим словом становился все мрачнее и мрачнее.

— Я его убью, — с самым свирепым выражением на лице, в итоге вынес вердикт Вася.

— Теперь уже это не имеет значение. Бог ему судья.

Вася с моей пофигистической позицией был в корне не согласен.

— Э-э-э, нет, Зай. Так дело не пойдет. Они, — он потряс бумагами перед мои носом. — Денег должны. Очень много денег.

Я скептически посмотрела на него.

— За мои жалкие десять процентов?

Луганский сначала посмеялся над моей наивностью, а потом очень серьезно сказал:

— Зай, ты представляешь какие у них обороты? — и когда растерянно покачала головой, продолжил. — Миллиардные. Это очень… просто неприлично много.

— И что теперь? — глупо хлопнула глазами я, совершенно не представляя, что мне дальше делать.

— А теперь… — Вася коварно улыбнулся и подмигнул. — Господину… как там его? — взгляд на бумаги, — Ярцеву Константину Алексеевичу придется раскошелиться.

— Кому-кому? — округлила глаза я, отбирая у Васи документы…

— Ярцеву, — мужчина ткнул пальцем в знакомую фамилию. — Ты его знаешь?

Несколько секунд я переваривала информацию, а потом ответила:

— Знаю. Это отец Сони — будущей жены Егора.

Мы с Соней давно знаем друг друга. Она мажорка, дочка богатого папочки. Они с Егором в свое время в одной тусовке вертелись. А теперь вот спелись.

— До чего некоторые бабы мелкие и склочные, — хмыкнул Вася, заводя двигатель машины.

— Можно подумать, мужики лучше, — буркнула я, намекая на Егора.

Вася тут же помрачнел.

— Не напоминай или я за себя не отвечаю. Как он мог с тобой так поступить?

Я не знала. В этот момент я ничего не знала. Сдулась вся моя самоуверенность и самостоятельность. Я ощущала себя глупой колхозной клушей, которую обвели вокруг пальца.

Егор хотел показать, что я не пригодна для самостоятельной жизни, не смогу одна поднять детей и пошел на принцип. А я поганка такая взяла и тоже пошла на принцип — оставила детей себе.

Стало невыносимо обидно за себя. Упиваться жалостью к себе — это не самое достойное занятие, но я ничего не могла поделать. Слезы сами полились из глаз, и я стала быстро стирать их со щек, размазывая идеальный макияж, превращая его в уродливую маску.

— Зай? Ну, ты чего?

Вася всполошился и резко ударил по тормозам, припарковавшись у обочины под возмущенные сигналы водителей.

— Нет, я все же прибью его, — пообещал он, обнимая меня и крепко прижимая к себе, насколько позволяла панель машины.

Прильнула к мужскому плечу и зарыдала пуще прежнего. Пальцы судорожно вцепились в приятно пахнущую мужским парфюмом рубашку, сминая ее, пока он шепчет какие-то банальности и ласково гладит по волосам.

— Зай, ты разрываешь мне сердце, — простонал мне в ухо Вася. — Не плачь, пожалуйста. Пожалей меня бедного. Представляешь, что со мной сделают дети, если мама приедет вся опухшая от слез? Они ж меня порвут как тузик грелку и не посмотрят, что я большой и взрослый.

Представила эту эпическую картину и невольно улыбнулась сквозь слезы, которые вскоре иссякли, оставив после чувство опустошения и легкости.

Я уткнулась носом в Васину шею, и стало совсем не важно, что чуть ниже отпечаток от чужой помады. Это все казалось такой мелочью по сравнению с тем, что он здесь сейчас со мной, нежно целует в макушку и шепчет милые глупости, обнимает сильно до боли, словно хочет забрать часть боли на себя.

Радом с ним я не боюсь быть слабой.

Радом с ним мне хочется быть слабой.

Наверное, я все же влюбилась…

Через некоторое время, с трудом разомкнув объятья, Луганский выворачивает снова на дорогу, предварительно снабдив меня целой упаковкой влажных салфеток.

Я стерла, насколько это вообще было возможно, смазанный макияж, а Вася тем временем выехал на трассу.

— Вась, — я кладу свою ладонь поверх его, расслаблено лежащей на подлокотнике. — Я знаю, что у тебя были планы на сегодняшнюю ночь…

— Были-были, — утвердительно кивает он, кидая красноречиво жаркий взгляд.

— Давай перенесем на другой день. Что-то я совсем расклеилась.

Молчит и недовольно сопит, кидая обидчивые взгляды.

— Ты только не обижайся пожалуйста, — елейным голоском прошу я.

Лось передергивает плечом и не может скрыть своего недовольства, хоть явно понимает, что в таком состоянии я не способна на сексуальные подвиги.

Едем. Слушаем музыку. И каждый думает о своем.

Я о том, что дура.

Лось, судя по его кривой морде, видимо о том же, но с другого ракурса.

Наконец, завиднелся наш домик, в котором радостно горели окна во всех комнатах и на душе потеплело. Как оказалось, не только мне.

Только мы подъехали, как Вася со спринтерской скоростью вылез из машины и метнулся ко мне. И вовсе не для того, чтобы галантно подать руку.

Сильные руки мужчины, заключили в медвежьи объятия и набросились с поцелуями, от которых быстро пошла крутом голова, он вжал меня в дверь «ВМВ». Конечно, теперь-то можно не заботиться о чистоте парадно-выходного наряда.

— Вась! Вась! — попыталась охладить его пыл я. — Ты мне платье испортишь!

— Другое куплю, — пробормотал он, совершенно наглейшим образом пытаясь нащупать на спине «молнию».

— Не надо, — я уперлась рукой ему в грудь.

Лось дураком не был и убрал руки от замка, но не совсем, а просто переместил их чуть ниже и с наслаждением это «чуть ниже» сжал. Посмотрел на меня обиженным, но от этого не менее шальным взглядом и глухо произнес:

— Зай, а давай вы ко мне переберетесь.

Если бы меня не держали стальной хваткой его руки, я бы точно упала.

— Вась, ты случаем головой не ударился? — прям запереживала я как-то за него.

Он медленно покачал той частью тела, за которую я сильно волновалась, и стал таким серьезным-серьезным.

— Я хочу тебя. Во всех смыслах, — припечатывая каждым словом, сказал он. — Хочу жить с тобой.

В горле пересохло от этого признания, нервно задрожали ноги. Если бы он признался мне в любви это было бы не так сильно. Кому как ни ему знать насколько сложно жить со мной… почти смертельно опасно для психического здоровья.

— А дети? — не узнавая своего голоса выдавливаю я.

Он едва заметно улыбается и смотрит как на глупое неразумное существо.

— И детей хочу. И… — многозначительная пауза. — Не только взрослых хомяков, которые перевернут мой дом с ног на голову, но еще крошечных хомячат…

Он говорил, а я чувствовала, как с каждым словом мои глаза становятся все больше и больше, и вовсе не от неожиданности. От страха…

За свою спокойную упорядоченную жизнь, которую я с таким большим трудом налаживала, пережив предательство.

Сейчас мне было банально страшно доверить свою жизнь мужчине, пусть это даже и такой железобетонный человек как Василий Луганский.

Я ни мгновение не сомневалась в нем, в искренности его чувств и честности намерений. Ни один нормальный мужик не повесит на себя такую обузу, как четверо чужих детей.

Это может быть только любовь.

Я ее видела в его глазах, в его словах и принимаемых решениях.

Осталось только разобраться в себе.

— Ты дашь мне время подумать? — пряча глаза, чуть слышно шепчу я.

Он не ожидал. Думал, что сразу соглашусь.

Почти физически ощутила волну непонимания и негодования, исходившую от него.

Обнимавшие руки разжались, а сам Луганский отступил на шаг назад, давая мне возможность уйти.

— Думай, — ответил он, голос его звучал напряженно и как-то совсем безрадостно.

Я ушла не оборачиваясь, зная, что он смотрит мне в след. Спиной ощущала тяжесть пронзительного взгляда.

Как только хлопнула калитка, снаружи раздался хлопок двери и рев двигателя.

Уехал.

Спиной привалилась к калитке, прижимая к груди документы и поняла, как я устала. Наконец, этот бесконечный день закончился.

Разговор с Луганским оставил полный раздрай в душе и тяжесть на сердце.

Сделав несколько шагов, опустилась на лавочку и положила рядом с собой бумаги, словно они жгли пальцы. Внезапно открывшиеся перспективы не радовали. Другая я бы на моем месте радовалась, но не я…

Мне нравилась моя спокойная упорядоченная жизнь. Пусть не легкая, но понятная и лишенная лживой денежной мишуры. Брак к Егором многому научил меня.

Я окинула взглядом утопающий в зелени плодовых деревьев, погруженный в сумрак теплого вечера двор.

Вот она моя жизнь.

Простая. Понятная.

Где я люблю и любима.

Где каждый день занимаюсь любимым делом.

Где есть смысл в каждом прожитом дне.

Вот только если раньше мои смыслом были дети, теперь к ним прибавился самый вредный, самый невозможный и наглый Лось.

Я могла бы ответить согласием еще у машины, если бы не боялась лишиться своего маленького уютного мира.

Переехать в Васин уютный музей?

Б-р-р-р.

Не слишком радостная перспектива.

Сначала переезд в музей, потом запрет на работу, затем на театр и ты Зайка придешь к тому с чего начинала несколько лет назад.

Дети? Наши с Васей дети?

Это казалось слишком невероятным, чтобы и мечтать.

Могу сказать однозначно, что сейчас я не была готова к прибавлению в семействе. Надо сначала старших еще немного подрастить, а затем можно было бы и обсудить…

Поймала себя на мысли, что улыбаюсь. Мысль о маленьких комочках, пахнущих молочком, заставила радостно встрепенуться сердце.

Воображение шустро нарисовало Лося с высунутым языком, меняющего подгузник.

Пожалуй, стоит родить только чтобы увидеть воочию эту картину.

Царь.

Рабочую неделю господин Луганский встретил в дурном настроении.

Утром после бессонной, но к несчастью трезвой ночи, полной различного рода мыслей, Царь открыл свой огромный холодильник и скривился. Тот его радостно встретил заплесневевшим сыром и сосисками недельной давности.

Мужчина тоскливо вспомнил омлет с помидорами в Аленином исполнении, захлебнулся слюной и зло хлопнув бесполезной техникой пошел варить себе кофе. К счастью, оно не портиться.

Но и тут его ждал облом — банка оказалась пуста. Только на донышке завалялось пара зернышек.

Умываясь на голодный желудок, Вася пытался припомнить, когда он в последний раз затаривал холодильник.

В пятницу для романтического ужина!

Ужин не вышел, зато вечером приперся Саныч с двумя бутылками рома и сожрал все что было на столе. Васе же еда в рот не лезла. Зато очень хорошо пошел ром и, как результат, все воскресенье он провалялся с похмельем, ждал Зайкиного звонка.

А она зараза ушастая даже крохотной эсемесочки не прислала.

Бессердечная!

Он бы и сам набрал, если бы не дал сам себе обещание, не напоминать о себе пока сама не позвонит. Пусть подумает, соскучиться по нему, а там и глядишь скоро поедут вещички упаковывать.

Нужно время?

Да, пожалуйста!

Самое главное за этот период на заработать хронический гастрит.

Привык к Зайкиной стряпне и на другое совсем не тянет.

С горем пополам собравшись на работу, Луганский кряхтя и ворча, как старая коряга, влез в свой «БМВ» и выехал с территории особняка.

Проселочную дорогу, присыпанную гравием слегка подразмыло после вчерашнего дождя, но его крошка, слава богу, на полном приводе. Так что Вася грязи не боится!

Проехал метров сто, колеса автомобиля только вынырнули из большой ямы, как из кустов прямиком под колеса летит нечто.

Луганский бьет по тормозам и выскакивает — посмотреть не придавил ли он живность.

Не придавил.

Смотрит — сидит перед колесами здоровый, но тощий как шпингалет котяра и сверкает зелеными глазищами не хуже лазерного прицела. Весь обляпанный грязью, что и не поймешь какого он цвета.

— Брысь! — прикрикнул мужчина, а тот и ухом не ведет.

Пнуть бы его, да ботинки жало марать. И переезжать тоже жалко.

Тут Царь припоминает, что у него осталась заначка из бутербродов. Самому-то она ему уже ни к чему, только если отравиться и Зайке на жалость надавить, а коту самое оно.

Кот, почуяв колбасу еще в машине, дернул хвостом, но не ушел, продолжая наблюдать за мужчиной.

— На, бандит-налетчик! — Вася кинул еду в кусты и кот стартанул с такой скоростью, что поймал отлетевшую колбасу прямо в полете.

Царь с чувством выполненного долга снова уселся в машину и поймал себя на мысли, что становиться каким-то чувствительным. В другой раз и внимания бы не обратил на хвостатого беспризорника, а тут прям накатило.

Подумал-подумал и пришел к выводу — это Настенка виновата.

На работе еле вытерпел скучное утреннее совещание. После отъезда губернатора все разом как-то расслабились, только один Борис Никоноворич был в ударе и чуть было не усыпил Царя своим заунывным бубнежом о нездоровом микроэкономическом климате в районе.

Сразу после совещания Мила сама расторопно притащила ему чашку крепкого кофе и целую коробку пончиков, за что Царь готов был ей выписать премию в двойном размере. Уж очень жрать хотелось.

Подкрепившись и воспрянув, так сказать, духом, Вася взялся за решение Зайкиного вопроса. Пораскинул мозгами и понял, что без помощи квалифицированного специалиста ему не обойтись. В таком щекотливом деле мог помочь только один человек — Женькин драгоценный юристишка.

С Андреем у Луганского были довольно натянутые отношения и просить помощи у этого тощего глиста в скафандре мужчине было не очень-то и приятно, но что не сделаешь ради такого важного дела, как надрать задницу бывшему мужу Зайки.

Юрист откликнулся на Васину просьбу с большой неохотой, ссылаясь на катастрофическую занятость, но все же согласился приехать после обеда. До этого времени Луганский успел подключить знакомых налоговиков из области, чтобы быстренько прозондировали почву на предмет финансового состояния.

Взмыленный и пыхтящий как паровоз Андрей влетел в кабинет главы администрации ровно в половине третьего. Упал на диван и с видом самого главного мученика вселенной.

— Вы Василий Михайлович, любите, как снег на голову, — прогундел Андрюха, вытаскивая из огромного кожаного портфеля потрепанный ежедневник.

— И тебе здравствуй, — не сдержал улыбки Царь, при виде того, как молодой человек деловито поправляет съехавший набок галстук. — Совсем тебя Петерман заездил. Может ко мне переберешься? Мне сейчас толковый юрист в администрации нужен.

— Э-э-э, нет, Михалыч, — покачал головой парень. — Мне пока моя голова еще на плечах понадобиться. У вас, конечно, работа поспокойнее будет, да только боюсь Николавна возражать станет… сильно возражать.

— Это точно, — хохотнул Вася на миг представив, что с ним сделала бы Женька, из-за тощего юристика. — Кофе будешь?

Под кофе, который притащила Мила, Луганский рассказал Андрею всю историю, предварительно взяв с него торжественную клятву о конфиденциальности.

— Да-а-а, нагнуть Ярцева будет ой как непросто, — выслушав Михалыча, резюмировал юрист. — Он не последний человек в городе и судя по твоей истории делиться кровно нажитым не собирается. Я, конечно, напишу претензию, но что это даст?

— По-честному тут не получиться. — Вася достал из кармана пачку сигарет и, чиркнув зажигалкой, с наслаждением затянулся. — Я дам тебе людей, которые помогут нарыть нужную информацию. Мне начальник областной налоговой по гроб жизни обязан. Вздрюкнут они нашего Ярцева как следует. Так, что он будет только рад откупиться. Ну что, берешься?

— Двойной тариф и два процента сверху, — предупредил Андрюха.

Вот еврейская рожа!

— По рукам, — хмыкнул Царь и очень довольный собой, откинулся на спинку стула.

Озадаченный новым делом, парень быстро собрал свои юридические манатки и, взяв след не хуже охотничьего пса, с ярым энтузиазмом почесал к налоговую.