Подкова для черепахи Минин Евгений

– Чаше.

– И там, и там.

– Но я не могу во всём полагаться только на тебя! Мне нужно научиться и другому.

– Опять глупости.

– Но это мои глупости, Квасунт! И пока ты со мной, тебе придётся принимать мои правила.

Квасунт зашелестел страницами.

– Что ты делаешь?

– Вы называете это хлопать. Впечатляющая речь.

– Спасибо, – немного стесняясь, резко закончил Искор.

– Раз не собираешься делать что-то интересное, поставь меня на подоконник, понаблюдаю за тем, что происходит на улице.

Искор выполнил желание своей капризной книги и сам решил прилечь вздремнуть до вечера.

Вернувшись в комнату Скупа, Гакка увидела, что её хозяин тоже прилёг отдохнуть и, как и в другой комнате, сдвинул две кровати. После удобств Пасти бегемота сын Легендона не привык спать на узких койках, что стояли в большинстве постоялых дворов Чаши.

Гакка огляделась и, убедившись, что в этой комнате третьей койки не было, вздохнула и пошла патрулировать город.

Когда солнце полностью скрылось за стеногорами, она вернулась в таверну “У Адара хорошо” и застала своего господина за подготовкой.

– Ты хочешь провести вечер с Искором?

– Очень, но, к сожалению, не смогу.

В тот же миг в дверь постучали. Гакка, так и стоявшая у двери, открыла гостю. За дверью, поправляя балахон, стоял Искор.

– Славный вечер! Вы ещё настроены на прогулку?

– Конечно, добрый друг! – Скуп встретил его с улыбкой. – К сожалению, я неважно себя чувствую и должен буду провести этот вечер, как и твой герой, в кровати, восстанавливая силы, но Гакка с удовольствием составит тебе компанию. Она мне как раз говорила, что засиделась в четырёх стенах.

– А я думал, она только что вернулась. Слышал звук её шагов, потому и постучался к вам.

– Я образно. Так или иначе, насладитесь этим вечером за меня и твоего Кузнеца!

Закончив, Скуп уселся в кресло и накинул на себя плед. Он достал свой журнал из сумки и хотел вести какие-то записи.

– Чего же вы ждёте? – он оглянулся на стоявших в дверях Искора и Гакку. – Пора, бубы не ждут!

После неожиданного для Гакки хода её хозяина она вышла из комнаты и закрыла дверь. Перед ней стоял улыбающийся Искор и покачивал руками.

– Хочешь посидеть, выпить браги? – спросила она.

– Я с брагой не очень. Может, нам лучше прогуляться? Я не успел ознакомиться с городом.

– Ты же гулял ночью перед битвой? Я видела тебя.

– Мне кажется, когда город не ждёт войны на рассвете, он должен быть совсем другой.

Гакка ухмыльнулась и согласилась с Искором. Двое покинули таверну и направились к главной улице. Город и вправду вёл себя иначе. Отмечали успешное завершение войны, уже с меньшим количеством браги и больше полагаясь на танцы и песни. Вдоль улочек, расходящихся от центральной площади, зажигались свечи, факелы и фонари. По звукам музыки и огням было легко понять, где праздник уже в разгаре, а где только начинается. Все местные переоделись в свои обычные одежды ремесленников и мирных горожан, стражники поскидывали свои доспехи и оружие, и лишь герои оставались в своём обычном наряде. Они и на поле битвы выделялись из общих рядов войск. Внешний вид героев и их обмундирование не всегда поддаётся логике, инстинкту самосохранения и здравому смыслу, но именно этот облик считается “геройским”. Мирные жители видят их издалека и могут поскорее смыться под свою крышу или, наоборот, подскочить, предлагая услуги. Носы гильдии героев легко обнаруживают виновников подвигов в толпе зевак и могут вести подсчёт очков на поле битвы, если в наличии имеется утёс, гора или высокое дерево, на котором можно расположиться с журналом и счётами. А сами герои без труда могут замечать конкурентов.

На взгляд Искора, Кузнец отличался от героев своим внешним видом. У него не было рельефных мышц, он не носил странные кожаные одежды, довольно сомнительные средства защиты и аксессуары. Даже походка и манера двигаться у него, скорее, походила на мирного жителя. И тогда мальчишка задумался, изменила ли его героя мирная жизнь, или он всегда был таким. А может, и все герои того времени так выглядели? Как однажды сказал Кузнец – “ловцы недоли” или “варвары хаоса”, как его назвал нос при первой их встрече в Полупорте. Он начал яснее видеть ту разницу между героями сегодня и Кузнецом, который так противится этому современному устою. Видеть, но не понимать.

Потом Искор обратил внимание на пекаря, который вынес свежий хлеб и угостил всех собравшихся на узкой улочке. Он не сразу узнал его, но этот пекарь стоял через одного рядом с ним этим утром. Он был в кожаных доспехах и нелепом шлеме, но сомнений не было, это точно был он.

– Люди так быстро вернулись к своей обычной жизни, – сказал он вслух.

– Как ты сам заметил, войны как таковой и не получилось. Так что толку отвлекаться от привычных дел?

– Ты права. Я не привык к тому, как живут города и большие деревни. Тут всё время что-то происходит. За эту четверть года мы не были ни в одном городе, где не случилось бы какого-то происшествия.

– Ты сам ответил на свой вопрос.

– А я разве задал вопрос? – его наивные глаза уставились на Гакку.

– Я хотела сказать, что когда к тебе в дверь раз за разом стучит недоля, – это становится твоей обыденностью, и такой день ничуть не отличается от многих других. Как смена погоды или обуви. Ты просто подстраиваешься.

– И поэтому ты не можешь придавать много значения таким событиям, иначе придётся только и делать, что переживать да причитать, так?

– Всё верно, Искор, – она кивнула и, учуяв улыбку на своём лице, тут же сбросила её.

Они вышли на очередной перекрёсток, где один довольный человек с яркими щеками и горящими радостью глазами играл на мехах, к которым было прицеплено довольно много флейт, дудок и прочих духовых. Инструмент издавал неописуемые звуки. Они и скрежетали, и свистели, и при этом звучали, как группа замёрзших дудочников с неровным дыханием. Музыка получилась очень озорная и весёлая. Как только двое вышли на перекрёсток, их тут же подхватили под руки и затащили в хоровод.

А тем временем Квасунт стоял на подоконнике и смотрел в окно. На улице у трактира “У Адара хорошо” было довольно тихо. Возможно, потому что жители этой улицы не были любителями громких пиров. Возможно, потому что они были против того, чтобы другие пировали, и окатывали каждого весельчака ведром воды. Ещё до заката они забрасывали шумных прохожих мусором, но на всю ночь помоев не наберёшься.

– Знаешь, старик, – размышляла книга, – я многое успел повидать за свою жизнь. И можешь мне поверить, эта жизнь не сравнится с обрывками мгновения, что вы называете своим веком. Конечно, виной всему мои собственные поступки, но, когда всё вмиг изменилось, я поверил в недолю. Я ведь не всегда был таким. Даже пацану этого не рассказывал. Да и вообще никому. Тебе бы тоже не говорил, будь ты в сознании. Так на чём я остановился? Ах, да. Значит, до того, как я…

Квасунт услышал, как скрипнула дверь, и увидел, как свет из главного зала таверны проник в комнату. Как бы он ни косился, без посторонней помощи у него не получалось развернуться или пошевелиться. Книга могла только шелестеть страницами.

– Искор, это ты? – всеми силами косясь вправо, спросил он у гостя.

Дверь тут же закрылась. И теперь, навострившись, Квасунт прислушался к шагам за дверью и скрипу досок. Позади и немного справа. Ещё немного правее. Правее. Дверь. Справа!

– Это что…

Скуп зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. Он старался не издавать слишком много звуков. Неосознанно измерив помещение шагами, он наконец остановился у окна, прильнул к стене, которая разделяла его комнату и комнату, где отдыхал Кузнец, и стал прислушиваться, но, видимо, воин снова заснул. Тогда Скуп заприметил кувшин на столике у кровати, взял его, подсвечник и вышел из комнаты.

Он подошёл к двери своих соседей и легонечко постучался. Никто не ответил. Тогда он уверенно открыл дверь и, держа кувшин в одной руке и свечу в другой, зашёл в комнату.

– Славного вечера, добрый друг. Как ты себя чувствуешь?

В ответ последовала тишина.

– Отдыхай, я принёс тебе воды. Оставлю тут, у кровати.

Скуп подошёл к ночному столику и оставил кувшин. Воспользовавшись моментом, осмотрел Кузнеца. Тот спал крепким сном. Сын Легендона выпрямился, поднял подсвечник выше над головой и осмотрел комнату, но не увидел ничего подозрительного. Его удивило, что книга стоит на подоконнике передней обложкой к окну, но чего-то большего, чем мелкая странность, он в этом не заметил. “Возможно, Искор не хотел таскать с собой кодекс, пока они гуляют”. Топоры Кузнеца и его ремешки лежали на кресле. “Сумка Искора была при нём, когда он выходил на прогулку с Гаккой. А где же маленький зверёк?”.

Скуп собрался сделать шаг, но вдруг его нога наступила на что-то и уехала вслед за предметом. С грохотом он упал на пол вместе со своим подсвечником.

– Кто это? – вяло пробурчал Кузнец.

– Это ваш сосед-доброжелатель.

– И зачем ты крушишь мою комнату?

– Это незапланированный погром. Я всего лишь поскользнулся на…, – он поднял подсвечник и увидел Туи, который стоял так, будто собирается напасть, и скалился (как может скалиться черепаха размером с кулак). – Кажется, споткнулся о вашу черепашку.

– Туи, ко мне! – сказал Кузнец, и черепаха тут же несколькими короткими прыжками, хватаясь за свисающее покрывало зубами, вскочила на кровать и скрылась под ладонью Кузнеца.

Скуп поднялся на ноги и отряхнулся. Не то чтобы он испачкался во время падения, просто люди так делают.

– Принёс тебе воды. Говорят, помимо отдыха, раненым и больным нужно много пить.

– Слышал такое. Спасибо. Ты же тот парень, что затеял всё это с…

– С поддержкой боевого духа солдат, да, виновен. Кажется, слишком много браги накануне такого события… С другой стороны, мы избежали кровопролития.

– Я чересчур паршиво себя чувствую для дня, прошедшего без кровопролития.

– Должен согласиться. Не одно, так недоля. Монстропад оказался неожиданностью. И всё же я должен заметить, что он поставил жирную точку на завершении так и не начавшейся войны. Пока оба города оправятся и придут в себя, они с большой долей вероятности забудут о том незначительном конфликте, что заставил их поднять оружие.

– Ты же из этих, как вы там себя называете, просветлённые. Расскажи мне, почему острова столкнулись? Не припомню, чтоб такое случалось раньше.

– Благодарю за доброе слово, но я не из них. – Скуп развернул стул к кровати и сел напротив Кузнеца, скрестив ноги. – Всего лишь увлекаюсь разными вещами и темами. К самоучам себя не отношу.

– К самоучам себя относят такие же бездарности, кто относит себя к героям до первого подвига. Настоящие же просто делают своё дело.

– Очень точно сказано, Кузнец. И всё же я лишь интересуюсь знаниями и изобретениями.

– Ладно, уговаривать не буду. Так почему ты решил помочь нам аж дважды за один день?

– А разве я мог стоять в стороне, видя воина, несущего своего раненого товарища на руках, или секунданта, желающего удобств и покоя для своего героя? Так уж получилось, что это оказались одни и те же люди.

– Складно, – вздохнул Кузнец и медленно моргнул.

– Эта черепашка очень верная, как я погляжу. Как у тебя получилось так выдрессировать этого зверька?

– Я ничего не делал. Он всегда был таким. Наблюдал и участвовал во всём, что я делал. Вот и приноровился помогать там, где видит возможность.

– Какая интересная методика воспитания! Игнорирование. Действительно необычный и одарённый зверёк. Интересно, какие ещё таланты прячутся под этим панцирем?

– Черепаха как черепаха. – Кузнец зевнул.

– Кажется, я потратил слишком много твоих сил своим визитом. Мне стоит уйти.

– Да, хорошая идея. Я бы ещё вздремнул.

– Тогда мирных снов. – Скуп встал, бросил ещё один взгляд на Туи и покинул комнату.

Он быстрыми шагами прошёл по коридору, поглядывая на пьющих завсегдатаев и постояльцев внизу, и вошёл в свою комнату. Поставил подсвечник на стол и остановился у окна.

– Значит, он спал, когда я заглянул в первый раз. А эта смышлёная черепашка ухитрилась завалить меня на спину, – Скуп сложил руки на груди и правой рукой постукивал себя по подбородку, пока думал.

Несмотря на гуляния прошлой ночи и довольно насыщенный день, жители Точила не расходились по домам. Как позже заметил Искор, они веселились на порогах. Многие просто открывали двери и выносили столы к дверям, а уставая, заходили внутрь, оставляя дверь открытой, а стол на улице. Вдруг кто-то из прохожих надумает перекусить, или на столе закончатся закуски, и он захочет зайти и нарезать ещё.

– Очень дружелюбный город, когда не готовится к войне, – заметил Искор.

– Как и многие другие, – согласилась Гакка. – Вот только некоторые так привыкли враждовать, что забыли, как быть дружелюбными.

– Мне кажется, я понимаю, о чём ты. Мы были в городах, где люди словно враждуют друг с другом. Каждый сам за себя.

– Чем больше город, тем сложнее жителям держаться вместе. Так говорил отец моего хозяина.

– Очень мудрый человек, – задумался Искор. – Ведь большой город, он – как несколько соседних деревень.

– Дальние соседи не видят друг друга и начинают думать, что у них хотят что-то отобрать. Из-за этого недоверчивость. А это уже инструмент… – Гакка запнулась.

– Инструмент? – Искор удивился такому началу фразы.

– Вон там, – быстро сообразив, она указала на музыканта. – Я раньше не видела такой инструмент.

– А чем вы занимаетесь с господином Скупом?

– Путешествуем по миру.

– Но вы же не герои?

– Нет, мы другие.

– Интересно было бы послушать истории бывалых путешественников, чья жизнь не связана с подвигами.

Гакка начала перебирать в голове все события, что случились с ними после того, как она и Скуп покинули Пасть бегемота.

– Мы довольно долго ехали на жуках-пережарниках, – в голосе Гакки ощущалась скованность. Подбирая слова, как человек, перешагивающий через огромную лужу, тянется носочком ноги, надеясь, что там, куда он сейчас наступит, не очень глубоко, она решила остановиться на сказанном.

– Вот это да! А кто это?

Такой интерес к её словам был очень непривычен Гакке. Она чувствовала себя уютнее, сражаясь с четырьмя здоровяками, чем разговаривая с парнишкой, что по телосложению не отличался от неё, а в мускулатуре наверняка уступал.

– Большие жуки. Они медленные, пока не начнут двигаться по прямой. Могут и кхоня догнать. Не самого здорового кхоня. Они обитают в долине вулканов, у истоков Огненной реки.

– Как вы оседлали таких больших созданий? Они дружелюбные?

– Не совсем. Можно и перестать, если медлить. Я оседлала двоих с верёвкой в руках. Было не очень сложно. – Гакка расслабилась и ухмыльнулась. Казалось, в вопросах Искора не было попытки выведать тайны или выпытать конкретную информацию. Он просто интересовался. – А ещё они могут таскать вес намного больше своего.

– А что вы делали там, где начинается река? Там тоже есть города?

– Там есть несколько деревень. Мы там…, – она задумалась, прыгая через лужи в своей голове, – помогали одному горожанину восстановить работу его бани.

– Вы, получается, герои, только не участвуете в гонке за звание.

– Я бы так не сказала.

– Но ведь вы помогаете людям. Не все герои сейчас на такое способны.

– Хозяин говорит, что наши дела дают нам больше, чем остальным, – и, немного подумав, Гакка добавила. – Так и есть.

– У вас очень большие сердца.

– Спасибо… – тяжело было найти другие слова, которые бы не стащили этот диалог ещё глубже в бездну неловкости и дискомфорта. – А что произошло с вами до прибытия в Чарку?

Они как раз поднялись на стену города, с которой открывался вид на Топтанную долину. Сейчас в ночи были видны только разбросанные очаги света там, где находились соседние деревеньки, и мелкие огоньки неутомимых героев, бегающих за монстрами с факелами.

Искор рассказал Гакке об играх Когтей и клювов, о нападении Карапса на город и мелких приключениях в Тысяче вопросов. Ему тоже приходилось изворачиваться в тех частях истории, где фигурировал Квасунт. Изменяя истории на ходу, он чувствовал себя как рыба в седле. Искору было безумно стыдно и неловко, но он убеждал себя, что так надо и так правильно. Ведь если много поколений жителей его деревни держали Квасунта в тайне, то кто он такой, чтобы сейчас начать рассказывать о говорящей книге, владеющей чудовством, каждому встречному. Даже если этот встречный – очень дружелюбная и хорошая “она”. А ещё у неё милая улыбка и пальцы рук такие красивые и…

– Искор, – сказала Гакка. – Такое чувство, что ты куда-то улетел.

– Вовсе нет! – опомнился юный секундант. – Я подумал о том, что мне нравится этот вечер. Очень приятно провести его в твоей компании и узнать немного больше о твоих путешествиях. И мастера Скупа.

– Да, ты прав. Я не припомню, когда так прогуливалась. Возможно, никогда. Хотя нет. В деревне Игуан мы очень славно выпили браги с двумя неудачливыми сталеварами. Интересно, как у них сейчас дела?

– И давно вы путешествуете?

– Это идея отца моего хозяина. Он хотел, чтобы мы, как это сказать, прощупали Чашу своими руками… Яму.

– Так ты из тех, кто говорит Чаша.

– Вовсе нет. Мне на самом деле всё равно.

– Мы с Кузнецом тоже расходимся во взглядах. Он уверен, что мы сидим в Яме, но я с ним не согласен. Может, однажды мы сойдёмся в этом вопросе.

– Как показывает опыт, в этом вопросе сходятся обычно, когда оба оказываются в Яме.

– А кто эти двое, о которых ты упомянула? Расскажи.

Они гуляли ещё довольно долго, обмениваясь историями событий с прошлого монстропада. Был и смех, и случайные танцы, и даже немножечко браги. Искор настаивал именно на этом количестве. Когда солнце осветило пики стеногор, они поняли, что гуляли всю ночь. Оба поторопились обратно на постоялый двор и на цыпочках, стараясь не разбудить своих сожителей, пробрались в комнаты. Искор бесшумно проник в помещение и вовремя цыкнул на Квасунта. Убрал книгу с подоконника и уложил на кресло. Попросил подождать с разговорами до утра и улёгся в маленькую кровать у стены напротив Кузнеца.

Гакка уселась в кресло и готова была заснуть, но тут же почувствовала похлопывание по плечу.

– Не стоило так долго водить его по городу, я изучил их комнату и теперь всё понял, – сказал довольный и бодрый Скуп. – Я всё понял! Как же я сразу не догадался? Это всё черепаха. Она меняла свой размер у стен Чарки, она каким-то образом излечила мальчишку и разговаривала с героем, когда я пытался пробраться в их комнату. Мне нужно заполучить эту черепаху!

3: КАК НОСКИ ПОПРАВИТЬ

Где-то там, на улицах города, блуждал Отшиб, тот самый пожилой боец из Чарки, чьи мышцы намного крепче памяти. Отшиб знал, что прибыл в город на бочках господина Скупа. Он точно помнил, что начиналась война, и что он, скорее всего, собирался принять в ней участие, потому что на то наверняка есть или, по крайней мере, были причины. Он точно не пил в ночь перед битвой, ведь он перестал употреблять брагу уже много лет назад, после того, как что-то случилось. Отшиб многое забыл и ещё больше не смог запомнить, но он был уверен, что отметки на телах и доспехах солдат должны быть одного цвета, а его отметки отличались от всех тех, кого он встречал в стенах Точила.

Утром Искор проснулся от скрипа полов и хрипов Кузнеца. Воин уже мог стоять на ногах и встал умыться. Он поставил деревянный тазик с чистой водой, заботливо оставленный хозяином у их двери, на стол у окна и усиленно втирал воду в своё лицо, будто пытался смыть вчерашний день, и, кажется, у него получалось. Он определённо выглядел лучше, чем вчера или даже позавчера.

– Вроде тебе получше, – мальчишка был рад видеть своего товарища в такой форме. Он подтянулся и сел в кровати. Вставать Искор не торопился. Долгие ночные прогулки требуют оплаты временем отдыха. С годами цена растёт, но даже Искору в его юном возрасте всё же требуется заснуть перед тем, как просыпаться.

– Да, я столько не спал с тех пор, как…, – Кузнец запнулся. – Мне кажется, с тех пор, как я был в утробе матушки. И честно говоря, я бы с удовольствием поел и прилёг ещё на денёк.

– Отлично! Лекарь так и сказал. Тебе нужно лежать и спать два дня.

– Насчёт есть и курить трубку он ничего не говорил?

– Есть обязательно, а вот трубку не надо.

– Это ещё почему?

– Она не пахнет выздоровлением.

– Зелье, которым меня поили в лагере Тысячи вопросов, тоже паршиво пахло.

– Это была гнилевика. Яд, которым тебя хотели убить.

– Тут ты прав, пацан. Голова ещё мутная. – Кузнец ухмыльнулся и посмотрел на сидящего в кровати Искора. На лице мальчишки был вполне чёткий ответ на его вопрос.

Поговорив ещё немного, двое собрались, умылись и спустились вниз. Стоило Кузнецу выйти из двери, как все посетители, находившиеся внизу в таверне, начали стучать. Кто кружкой, кто ногой, кто кулаком по столу.

– Пацан, я что-то пропустил? – герой таверны шепнул на ухо своему секунданту.

– Господин Скуп рассказал местным, что ты бился с Низвергом за их город, и, в общем-то, благодаря тебе все тут живы и могут есть и пить.

– Так я же проиграл.

– Об этом пусть судит народ, – гордо заявил Скуп, появившийся из своей комнаты.

– Мастер Скуп, вы уже проснулись!

– Солнечного утра, Искор, Кузнец! – он кивнул каждому по очереди. – Удивлён видеть вас на ногах. Я считал, что нашему спасителю стоит отдохнуть хотя бы пару дней. А тебе, молодой секундант, разве не хочется спать после долгой ночи на ногах?

– Ночь на ногах? Я определённо что-то пропустил. – Кузнец покосился на мальчишку.

– Гакка отказалась от завтрака в пользу сна в кресле, – добавил Скуп.

– Мы с Гаккой гуляли, и так получилось, что рассвет пришёл раньше, чем мы вернулись на постоялый двор.

– Хе-хе, – с очень ехидной ухмылкой Кузнец взъерошил волосы своему секунданту. – Пойдёмте позавтракаем, и ты нам всё расскажешь.

Вместе они сели за один стол, и все трое заказали “Фантазию повара” на завтрак. Адар сказал, что они не забудут этот завтрак, даже если будут жалеть о нём. Трактирщик очень быстро говорил и крутился вокруг стола, так что истинное значение этих слов они поняли только, когда он убежал на кухню.

– Значит, всю ночь гуляли и разговаривали, – не сдерживая своей ухмылки, Кузнец посмотрел на Искора.

– Да, было очень интересно узнать о том, как люди, не считающие себя героями, помогают мирным горожанам и путешествуют по миру.

– Помогают мирным жителям? – удивился Скуп и опустил кружку с утренним отваром.

– Гакка говорила, что вы так не считаете, но я понимаю. Кузнец тоже не любит называть наши дела подвигами или геройствами.

– И всё же говорить целую ночь. С девушкой! Вдвоём! Без браги…

– Что в этом такого? – не понимал Искор.

– Ничего. К тому моменту, когда мои родители провели вместе меньше времени, чем вы с Гаккой, у них родился второй ребёнок.

Завтрак продолжался со смехом и насмешками до тех пор, пока не принесли “Фантазию повара”. Тут настроение изменилось, и Искор, попробовав блюдо, попросил у Адара разрешения воспользоваться его кухней. Он был настроен серьёзно, и хозяин не стал отказывать важному и суровому гостю. Мальчишке же просто хотелось убежать от издёвок. Когда он вернулся, блюдо стало намного лучше и, к счастью для Искора, перетянуло внимание на себя. Кузнец и Скуп согласились с тем, что стряпня мальчишки – настоящее пищетворение.

– Но хватит о еде. – Кузнец утёр усы. – Почему ты решил пустить слух о моей победе во вчерашнем поединке? Ты ведь знаешь того крепыша, с которым я вчера дрался, не так ли?

– Наши пути пересекались, – согласился Скуп. – Но я не разделяю его интересов.

– Война?

– И война.

– Так ты хотел остановить войну брагой?

– Скорее, снизить риски. – Скуп отодвинул тарелку с завтраком. – Предотвратить её смог ты.

– Так значит, все эти слова лести, комната и уход – это результат твоей благодарности за то, что я подставил голову под молот войны?

– К сожалению. Было бы намного лучше, если бы ты вышел из боя победителем, но Низверг силён. Невероятно силён, тут нельзя упрекнуть тебя в…, – он на миг призадумался, – в ничьей.

– У меня было три старших сестры и два младших брата. Я с детства не питаю иллюзий. Это было поражение, никакой ничьей. Если бы тот бой продолжился, а продолжиться он мог только в случае, если Низверг бьёт лежачих, то я бы тут не сидел. То, что ты называешь ничьей и прерыванием войны, было вызвано монстропадом над нашими головами.

– Как бы мы это не назвали, было событие, и есть результат. Люди сами свяжут одно с другим. В этом их суть.

– И всё же мне неясна твоя выгода. – Кузнец отодвинул свою тарелку и указал на тарелку Скупа. Тот кивнул и подтолкнул своё блюдо Кузнецу.

– Легендон стар и скоро умрёт. Сейчас его сыновья выполняют последнюю волю своего отца. Я узнал о планах одного из них и захотел помешать. Я за то, чтобы такие города, как Точило и Витьерог, продолжали заниматься своими делами со своим текущим руководством. Меня пугают неизвестные перемены.

– Из тебя бы получился хороший ловец недоли в старые времена или злодей. Тут уж от выбора всё зависит, – подытожил Кузнец и доел завтрак Скупа. – Я подкрепился и, пожалуй, пойду прилягу. Спасибо тебе за удобства. На столе лекаря я бы не дотянул до утра.

Скуп молча кивнул и остался сидеть за столом, наблюдая за уходящими соседями. В его голове роились мысли: “Как заполучить эту черепаху?”, “На что она способна?”, “Кто такие эти два искателя приключений?” и “Что с ней делать, когда я её поймаю?”.

Тут вращение шестерёнок в голове Скупа изменило направление.

“Если я заполучу черепаху, которая способна в худшем случае только изменяться в размере, неведомым способом залечивать раны и говорить, у меня могут возникнуть проблемы. Этот зверь может не захотеть идти со мной на контакт или, того хуже, начнёт защищаться неведомым мне способом. Перед тем, как красть это необычное создание, мне стоит изучить и лучше узнать его возможности. Ведь может оказаться, что черепаха Кузнеца не единственная. Но как потом переманить маленькое чудо на свою сторону?”.

Эти мысли не давали ему покоя. Вновь и вновь он прокручивал их в голове, но на последнем вопросе те самые шестерни с хрустом останавливались и, как бы он ни старался, механизм не мог разыскать устраивающий сына Легендона ответ на этот вопрос.

Мостовая улицы камнетёсов была выложена из щитов, наплечников и прочих элементов доспехов. Давным-давно общим советом Точила, тогда ещё Килья, было принято решение выложить эту улицу боевыми трофеями. Воины всех мастей, от героев до излишне активных стражников, часто расплачивались с мастерами доспехами и оружием поверженных врагов. В результате, такого добра в городе скопилось больше нужного. Все доспехи, что были посредственного качества и имели красивые трещины и дырки от клинков, уложили на улице мастеров, и так появилась одна из самых неприятных и опасных мостовых Флидоры. Гуляя по Трофейной (так назвали эту улицу), следовало смотреть под ноги. Тут и там из дороги торчали шипы наплечников, изгибы шлемов и щитов, а если недоля вас совсем невзлюбила, можно было наступить в шлем с открытым забралом. На заработок камнетёсов это не повлияло и даже избавило улицу от зевак и разного зверья, а после издания указа “Ай”, махнувшего рукой на проблемы горожан Кременя Третьего, и вовсе перестали думать о том, чтобы переложить Трофейную мостовую.

Именно сегодня на неё ступила босая нога Отшиба. Увидев таверну на углу Трофейной и улицы Кременя Четвёртого, он прочитал табличку “Брага из Трес. Чарки тольк седня и звта. Не прпсти!”. Несмотря на желание красноречивого владельца таверны, места хватило только на такое изложение событий по ту сторону двери.

Увиденные слова показались Отшибу знакомыми, но он не мог понять, почему. Он решил зайти внутрь и узнать у местных немного больше о Чарке, браге и “прпсти”.

Вернувшись после долгого завтрака, Скуп разбудил Гакку. Она хоть и не успела выспаться, но была рада тому, что какое-то количество бубов провела, сидя в кресле с закрытыми глазами и отключённой головой. Им предстояло встретиться с Кременем Пятым. Днём ранее правитель Точила отказался принять гостей из-за суеты, возникшей в связи с непредвиденным исходом того, что словосклады, скорее всего, назовут войной и добавят громкое слово в её название. Сегодня же суета поутихла, и король Кремень должен был осознать, что он всё ещё стоит во главе своего города.

– Вставай, Гакка. Нас ждут.

– Долго ждут? – ещё во сне спросила Гакка.

– С момента, как я проснулся. Подъём!

Когда Скуп повышал голос, Гакка всегда реагировала одинаково. Она вскочила с кресла и выглядела идеально, несмотря на то, что мгновением раньше она в неудобной и, по представлению многих, невозможной позе, с волосами, напоминающими букет мокрых одуванчиков, спала, не осознавая своей принадлежности ни к Яме, ни к Чаше. Только след от руки на её лице выдавал недавний сон.

– Отлично. Кажется, тебе не надо приводить себя в порядок. Мы выходим сейчас же.

Они покинули комнату. Скуп шёл впереди, и Гакке это всегда было на руку. Она воспользовалась моментом, чтобы схватить кусок хлеба со стола и поправить ремень с ножнами, который забыла снять перед тем, как заснуть.

Дорога до крепости Кременя была недолгой, но Скуп хотел по пути зайти в несколько мастерских.

Несмотря на раннее время, таверна уже была наполнена людьми. Наполовину – вернувшимися к поиску трудоустройства охранниками, наполовину – прибывшими по зову монстропада героями. Что отличало первых от вторых? Многое. Однако в данной ситуации интерес представляет только осведомлённость. Первые знали о том, что происходило днём ранее. Многие были там, на равнине, когда начался монстропад, и жители двух городов вместе со спустившимися с Парящих островов тварями смешались в этом плотевороте2. Вторые же только что прибыли в город и искали информацию о возможных подвигах или направления, в которых скрылись монстры, за чью шкуру дают больше всего очков.

И вот первые видят пожилого, но довольно крепкого мужичка с военной отметкой Витьерога на теле. В такой ситуации у настоящего стражника есть только один вариант действий.

– Я, Комуни, властью, данной мне Кременем Пятым, беру тебя под стражу! – ударив деревянной кружкой по столу, закричал один из посетителей.

– А я отхвачу твою голову и получу награду за военнопленного! – выдал один из героев, отставив миску с похлёбкой.

– Если ты убьёшь его, то он не будет пленным, – другой герой высмеял первого. – Я отведу его к вашему правителю.

– Видать, дело серьёзное. Давайте я вам помогу, – видя важность намечающегося дела и оглядываясь в поисках виновника, сказал желающий услужить правосудию Отшиб.

Скуп и Гакка вышли из очередной мастерской камнетёса, и сын Легендона довольно ухмылялся. Гакка же, как всегда, была сдержанна и скрывала своё абсолютное непонимание планов хозяина.

– Теперь мы можем идти к Кременю, – сказал Скуп.

По пути мимо них пронеслись двое стражников. Похоже, они бежали не на помощь, а за ней. Очень скоро они оказались у старых врат крепости. Было слышно, как с другой стороны по высоким стенам бьют волны, поднявшиеся на озере. В Топтанной долине сильные ветра – обычное дело.

Тут их встретил глашатай правителя и сопроводил в зал для гостей, где король принимал посетителей во время завтрака и обеда.

Так как он никогда не назначал встречи на конкретное время, Кремень предпочитал растягивать утренний приём пищи до полудня, а дневной – до заката. Пару лет назад повар Кременя Пятого придумал подавать еду маленькими порциями на очень маленьких тарелках. Так он уберёг правителя от переедания и повторной остановки сердца, а себя – от поиска нанимателя, готового принять повара, лишившегося рук.

Король Кремень, не отрываясь от кушаний, пригласил гостей сесть за стол. Тем временем всё ещё двурукий повар вынес поднос с двумя разными блюдами, аккуратно сервированными на шести маленьких тарелочках. Кремень сидел во главе длинного стола, за который можно усадить человек десять. Его корона лежала на столе возле тарелки. Верхние пуговицы бархатного наряда были расстёгнуты, и сам правитель был маловат для своего костюма. Казалось, что где-то тут, в крепости, живёт его старший брат, а Кремень вынужден донашивать за ним это по-царски роскошное одеяние.

– Чего пить изволите? – спросил Кремень Пятый.

– Стакана воды будет более чем достаточно, – ответил Скуп.

– Скромно, но уверенно, – король скривил гримасу. – То, что произошло вчера на равнине…