Таинственная история Билли Миллигана Киз Дэниел
Билли посмотрел вокруг и увидел направленную на него видеокамеру.
– Что это?
– Наш сегодняшний сеанс записывается. Это видеокамера. Мы подумали, что будет полезно записать этот сеанс, чтобы ты мог увидеть, что происходило.
Но Билли уже ушел.
– Эта штука испугала его, – с отвращением сказал Томми.
– Я объяснил ему, что это видеокамера и…
Томми хихикнул:
– Похоже, он не понял, о чем вы говорите.
Когда сеанс закончился и Томми ушел в Уэйкфилд-коттедж, доктор Джордж долго думал обо всем этом, сидя в своем кабинете. Он должен будет рассказать суду, что хотя Уильям С. Миллиган и не болен психически в обычном смысле этого слова (поскольку диссоциация считается неврозом), но как медик он твердо убежден: поскольку Миллиган настолько далек от реальности, что не мог подчинять свои действия требованиям закона, то, следовательно, он не несет ответственности за совершенные преступления.
Оставалось только продолжать лечение этого пациента и каким-то образом сделать его способным предстать перед судом. Но можно ли за шесть недель, оставшихся от трех месяцев, отпущенных судом, вылечить болезнь, на которую такому психоаналитику, как Корнелия Уилбур, в ее работе с Сивиллой потребовалось более десяти лет?
На следующее утро Артур решил, что необходимо поделиться с Рейдженом тем, что он узнал об Адалане во время сеанса видеозаписи с доктором Джорджем. Он шагал взад-вперед по палате интенсивной терапии и громко говорил Рейджену:
– Неизвестность с изнасилованиями разрешена. Теперь я знаю, кто это сделал.
Голос его быстро сменился на голос Рейджена:
– Как ты узнал?
– Мне стали известны некоторые новые факты, и я связал воедино доступную информацию.
– Кто это был?
– Поскольку тебя обвиняют в преступлениях, которые ты не совершал, полагаю, ты имеешь право знать.
Разговор продолжался с мгновенным переключением голосов, иногда громко, временами мысленно, как беззвучная речь.
– Рейджен, ты помнишь, как раньше временами были слышны женские голоса?
– Да, я слышал Кристин. И… голоса других женщин.
– Ну так вот, когда ты пошел на дело в прошлом октябре, вмешалась одна из наших женщин.
– Что ты хочешь сказать?
– Имеется молодая женщина, которую ты никогда не видел. Ее зовут Адалана.
– Никогда о такой не слыхал.
– Она очень нежный и ласковый человек. Это она всегда за нас готовила и убирала в доме. Это она составляла букеты, когда Аллен работал в цветочном магазине. Мне просто не приходило в голову, что…
– И какое она имеет отношение ко всему этому? Она что, взяла деньги?
– Нет, Рейджен. Это она изнасиловала твои жертвы.
– Она изнасиловала девушек?! Артур, как может женщина изнасиловать женщину?
– Рейджен, ты слышал когда-нибудь о лесбиянках?
– Пусть так, – сказал Рейджен, – но как лесбиянка насилует другую женщину?
– Вот поэтому они и обвиняют тебя. Когда один из мужчин занимает место, некоторые из них имеют физическую возможность заниматься сексом, хотя мы оба знаем, что я положил за правило обязательно соблюдать целомудрие. Она использовала твое тело.
– Ты хочешь сказать, что меня все время обвиняют в изнасилованиях, которые совершила эта сука?
– Да, но я хочу, чтобы ты поговорил с ней и дал ей возможность объяснить.
– Значит, вот в чем дело… Я убью ее.
– Рейджен, будь благоразумным!
– Благоразумным!
– Адалана, я хочу, чтобы ты познакомилась с Рейдженом. Поскольку Рейджен – наш защитник, он имеет право знать, что случилось. Ты должна объясниться и оправдаться перед ним.
Тихий, нежный голос возник в его голове словно откуда-то извне, из темноты. Это было похоже на галлюцинацию или на голос во сне.
– Рейджен, прости меня за эту неприятность…
– Простить! – прорычал Рейджен, шагая по комнате. – Ты, грязная потаскуха! Чего ради тебе понадобилось насиловать женщин? Ты хоть понимаешь, во что нас втянула?
Он резко повернулся – и исчез. Комната внезапно наполнилась женскими рыданиями.
Сестра Хелен Йегер заглянула в глазок:
– Могу я тебе помочь, Билли?
– Проклятье, мадам! – воскликнул Артур. – Оставьте нас одних!
Йегер ушла, расстроившись, что Артур так накричал на нее. Когда она отошла, Адалана попыталась объясниться:
– Ты должен понять, Рейджен, что мои потребности отличаются от ваших.
– Какого черта тебе понадобился секс с женщинами?! Ты сама женщина!
– Вы, мужчины, не понимаете. По крайней мере, дети знают, что такое любовь, сочувствие, что такое обнять кого-то и сказать: «Я люблю тебя, беспокоюсь за тебя, я сочувствую тебе».
– Позволь тебя перебить, – сказал Артур, – но я всегда считал, что физическая любовь нелогична и анахронична, имея в виду последние достижения в науке…
– Ты с ума сошел! – воскликнула Адалана. – Вы оба! – Затем ее голос вновь стал мягким. – Если бы вы хоть раз ощутили, что это такое, когда тебя обнимают и ласкают, вы бы поняли.
– Слушай, ты, сучка! – заорал Рейджен. – Мне наплевать, кто ты и что ты. Если ты еще раз заговоришь с кем-нибудь в этом отделении или с кем угодно, тебе не жить, это я обещаю.
– Одну минуту, – сказал Артур. – В клинике не ты принимаешь решения. Здесь командую я. Ты должен слушаться меня.
– Ты хочешь оставить все как есть? Простить эту тварь?!
– Ни в коем случае. Вопрос будет решен. Но не ты должен говорить ей, что она больше не сможет вставать на пятно. Ты не имеешь на это права. Как последний идиот, ты позволил украсть у себя время. Твоя дурацкая водка, марихуана и амфетамины сделали тебя настолько уязвимым, что ты подверг опасности жизнь Билли и всех нас. Да, Адалана сделала это. Но ответственность лежит на тебе, потому что ты – защитник. А когда ты становишься уязвимым, ты подвергаешь опасности не только себя, но и каждого из нас.
Рейджен хотел что-то сказать, но отступил. Увидев цветы на подоконнике, он сбросил их на пол.
– После всего сказанного, – продолжал Артур, – с этого момента Адалана классифицируется как «нежелательная» личность. Адалана, ты больше никогда не встанешь на пятно. Ты больше никогда не займешь времени.
Она отошла в угол, встала лицом к стене и плакала до тех пор, пока не ушла. Стало тихо. Потом вышел Дэвид и вытер слезы на глазах. Увидев разбитый цветочный горшок на полу, он смотрел на него, понимая, что цветок погиб. Больно было видеть, как он лежит с оголенными корнями. Дэвид чувствовал, как умирает цветок.
Сестра Йегер подошла к двери, держа в руках поднос с едой.
– Ты уверен, что моя помощь не нужна?
Дэвид съежился от страха:
– Вы посадите меня в тюрьму за то, что я убил цветок?
Она поставила поднос на стол и успокаивающе положила руку ему на плечо.
– Нет, Билли, нет. Никто тебя не посадит. Мы позаботимся, чтобы тебе стало лучше.
Доктор Джордж выкроил время, чтобы посетить собрание Американской ассоциации психиатров (ААП), которое состоялось в Атланте в понедельник, 8 мая. В пятницу он видел Миллигана и решил, что, пока его не будет, доктор Марлен Кокен, заведующая отделением психологии, начнет с пациентом курс интенсивной терапии.
Марлен Кокен, родом из Нью-Йорка, была одной из тех сотрудников клиники, кто с самого начала сомневался в диагнозе множественной личности, хотя ни разу не высказала это открыто. Но однажды, когда она разговаривала с Алленом в своем кабинете, сестра Донна Эгар поздоровалась с ней:
– Привет, Марлен. Как дела?
Аллен мгновенно повернулся и выпалил:
– Марлен – так зовут подружку Томми.
В этот момент, видя спонтанность его реплики, произнесенной без малейшего обдумывания, доктор Кокен решила, что он не симулирует.
– Меня тоже так зовут, – сказала Кокен. – Ты говоришь, что она подружка Томми?
– Ну, она не знает, что это Томми. Она всех нас зовет Билли. Но это Томми подарил ей обручальное кольцо. Она никогда не знала нашего секрета.
– Для нее будет шоком, когда она узнает, – задумчиво сказала доктор Кокен.
На совещании ААП доктор Хардинг встретился с Корнелией Уилбур и сообщил ей, как идут дела у Миллигана. Он нисколько не сомневался в том, что Миллиган – множественная личность. Проблема состояла в том, что Миллиган отказывался публично признавать другие имена.
– Он использует разные имена на групповых занятиях с доктором Паглисом, и это сбивает с толку других пациентов. Когда его просят поделиться его проблемами, он говорит: «Мой доктор не разрешил мне говорить об этом». Можете себе вообразить эффект таких его речей и попыток изображать из себя младшего терапевта. Его убрали из группы.
– Вы должны понять, – сказала Уилбур, – что значит для других персонажей быть неузнанными. Конечно, они привыкли отзываться на подлинное имя, но поскольку секрет уже раскрыт, это заставляет их чувствовать, что их не хотят признавать.
Тогда доктор поинтересовался мнением Уилбур о его попытках вылечить Миллигана за оставшееся время.
– Полагаю, следует попросить суд дать вам еще три месяца, – сказала она. – А за это время постараться объединить все личности в одну, чтобы Миллиган мог сотрудничать со своими адвокатами и предстать перед судом.
– Через две недели, двадцать восьмого мая, штат Огайо пришлет судебного психиатра для его обследования. Не могли бы вы приехать в клинику для консультации? Это послужило бы хорошей поддержкой.
Уилбур согласилась приехать.
Хотя совещание ААП предполагалось завершить лишь в пятницу, доктор Джордж уже в среду покинул Атланту. На следующий день, на совещании группы в Уэйкфилде, он информировал персонал об антитерапевтическом эффекте, который создает непризнание других личностей Миллигана, – таков был его вывод после беседы с доктором Уилбур:
– Мы полагали, что, игнорируя все другие личности, будем способствовать их объединению в одного человека. Но в действительности это заставило их «уйти в подполье». Необходимо продолжать требовать от пациента ответственности и «подотчетности», но мы не должны подавлять другие личности.
Доктор подчеркнул, что при наличии малейшей надежды достичь слияния, дающего возможность Миллигану пойти в суд, все личности должны быть признаны и общаться с ними необходимо как с отдельными индивидуумами.
Розали Дрейк почувствовала облегчение. Втайне она всегда отличала каждого из них, особенно Денни. Теперь можно признать это открыто и не игнорировать другие личности лишь потому, что некоторые из сотрудников клиники все еще в них не верят.
Донна Эгар улыбалась, записывая 12 мая 1978 года новый план:
«Мистеру Миллигану будет позволено называться разными именами, чтобы он мог описать ощущения, которые иначе ему трудно выразить. В результате у него появится возможность откровенно разговаривать с персоналом.
План:
1. Не отрицать, что Миллиган испытывает эти диссоциации.
2. Когда Миллиган считает, что он – другая личность, выяснять его ощущения в такой ситуации».
4
В середине мая мини-группа начала работать в саду, и Розали Дрейк и Ник Чикко обнаружили, что Денни ужасно боится культиватора. Они стали вырабатывать у него привыкание, предлагая Денни подходить к машине все ближе и ближе. Когда Ник сказал, что однажды Денни перестанет пугаться машины и даже сможет управлять ею, тот чуть не лишился сознания.
Несколько дней спустя один из пациентов-мужчин сказал Розали, что отказывается работать в саду. Аллен еще раньше замечал, что иногда этому человеку нравилось дразнить Розали.
– Это глупо, – кричал пациент. – Ведь видно же, что ты ни черта не смыслишь в садоводстве!
– Ну что ж, мы можем хоть попытаться, – сказала Розали.
– Ты просто чертова дура, – продолжал пациент. – Ты в садоводстве понимаешь столько же, сколько в групповой терапии.
Аллен видел, что она вот-вот заплачет, но ничего не сказал. Он на некоторое время уступил пятно Денни, чтобы тот поработал с Ником. Но потом, в палате, когда Аллен хотел было встать на пятно, он почувствовал, как его сильно оттолкнули, так что он ударился о стену. Это мог сделать только Рейджен и только перед самым своим выходом.
– Господи, за что? – прошептал Аллен.
– В саду ты позволил тому крикуну оскорбить леди.
– Это не моя обязанность.
– Правила есть правила. Ты не можешь стоять и смотреть, как бьют или оскорбляют женщину или ребенка.
– А почему ты сам ничего не сделал?
– Я не занимал пятна. В тот момент ответственность лежала на тебе. Запомни это, или в следующий раз, когда ты будешь занимать пятно, я тебе голову разобью.
На следующий день, когда агрессивный пациент опять оскорбил Розали, Аллен схватил его за ворот и свирепо посмотрел в глаза:
– Закрой свою грязную пасть!
Он надеялся, что человек ничего не предпримет в ответ. Аллен решил, что, если тот будет выступать, он уступит пятно Рейджену. Непременно.
Розали поняла, что она должна защищать Миллигана как от тех, кто считал его обычным жуликом, стремящимся избежать тюрьмы, так и от тех, кто был оскорблен требованиями особых привилегий, исходящими от Аллена, натравливаниями одного работника персонала на другого, надменностью Артура и антисоциальным поведением Томми. Она пришла в ярость, услышав, как одна из сестер жалуется, что протеже доктора Джорджа уделяется слишком много времени и создаются слишком благоприятные условия. Розали съеживалась, вновь и вновь слыша насмешливые реплики: «Они беспокоятся больше о насильнике, чем о его жертвах». Когда пытаешься помочь душевнобольному, надо отбросить желание отомстить и работать просто с человеком.
Однажды утром Розали наблюдала, как Билли Миллиган сидел на ступеньках Уэйкфилд-коттеджа, двигая губами и разговаривая сам с собой. Вдруг что-то изменилось: Миллиган изумленно вскинулся, потряс головой и дотронулся до щеки.
Потом он увидел бабочку, протянул руку и поймал ее. Заглянув в сложенные ладони, он с криком вскочил на ноги, раскрыл ладони и вскинул руки вверх, помогая бабочке взлететь, но та упала на землю и осталась там лежать. Билли смотрел на нее с состраданием.
Когда Розали подошла к нему, он повернулся, очевидно испугавшись, с глазами, полными слез. Розали, сама не зная почему, почувствовала, что перед ней стоит кто-то, кого она еще не знает.
Он поднял бабочку:
– Она больше не сможет летать.
Розали тепло улыбнулась, не рискуя назвать его настоящим именем. Наконец она решилась и тихо сказала, почти прошептала:
– Здравствуй, Билли. Я давно уже хочу познакомиться с тобой.
Она села рядом с ним на ступеньку, а он обхватил свои колени и в ужасе смотрел на траву, на деревья, на небо.
Несколько дней спустя, во время занятий в минигруппе, Артур разрешил Билли опять встать на пятно и поработать с глиной. Ник попросил слепить голову, и Билли работал почти час, скатывая глину в шар, добавляя к нему кусочки, чтобы сделать глаза, нос, не забыл даже про зрачки.
– Я сделал голову, – гордо сказал он.
– Очень хорошо, – похвалил Ник. – И кто же это?
– А разве обязательно должен быть кто-то?
– Нет, я просто подумал, что ты имел в виду кого-то определенного.
Едва Билли отвел взгляд, как появился Аллен и с отвращением посмотрел на глиняную голову – серый шар с двумя маленькими шариками, вдавленными в него. Он взял инструмент, чтобы все переделать. Он сделает из этого шара бюст Авраама Линкольна или, может быть, доктора Джорджа и покажет Нику, что такое настоящая скульптура. Когда Аллен работал над лицом, инструмент соскользнул и вонзился ему в руку, так что потекла кровь.
Аллен открыл рот от удивления. Он знал, что осторожно обращался с инструментом. Вдруг его что-то отбросило к стене. Проклятье! Опять Рейджен.
– Что я сделал на этот раз? – прошептал он.
Ответ эхом прозвучал в его голове:
– Никогда не трогай работу Билли.
– Черт, я только собирался…
– Ты собирался похвастаться. Показать, что ты талантливый художник. Но сейчас для Билли очень важна эта терапия.
В тот же вечер, сидя в одиночестве в палате, Аллен жаловался Артуру, как ему надоело, что Рейджен все время его одергивает.
– На него не угодишь. Если он такой требовательный, так пусть сам всем и занимается.
– Ты очень любишь спорить, – сказал Артур, – тем самым создавая проблемы. Именно из-за этого доктор Паглис, исключил нас из групповой терапии. А твои постоянные манипуляции заставляют сотрудников Уэйкфилда враждебно к нам относиться.
– Тогда пусть кто-нибудь другой всем заправляет. Поставь кого-нибудь, кто мало говорит. Билли и детям нужно лечение. Пусть они и общаются с этим народом.
– Я намереваюсь чаще отдавать пятно Билли, – сказал Артур. – После того как он познакомится с доктором Джорджем, придет время познакомиться и со всеми нами.
5
Когда в среду, 24 мая, Миллиган вошел в комнату для бесед, доктор Джордж заметил в его глазах страх, почти отчаяние, как будто он в любой момент был готов убежать или упасть в обморок. Миллиган уставился в пол, и доктор почувствовал, что лишь тоненькая ниточка удерживает его в этом времени и месте. Некоторое время оба сидели молча. Колени Билли нервно дрожали. Наконец доктор Джордж мягко произнес:
– Может быть, ты немного расскажешь мне о том, что ты чувствуешь, придя сюда и разговаривая со мной?
– Я ничего об этом не знаю, – сказал Билли гнусавым, плачущим голосом.
– Ты не знал, что появишься и встретишься со мной? Когда ты встал на пятно?
– Пятно? – растерянно переспросил Билли.
– Когда ты понял, что мы с тобой будем беседовать?
– Когда пришел тот парень и велел мне пойти с ним.
– И что, по-твоему, должно было произойти?
– Он сказал, что я должен идти к доктору. Я не знал зачем.
Его колени самопроизвольно подрагивали.
Беседа шла медленно, с мучительными перерывами, во время которых доктор Джордж думал, как построить разговор с тем, кто, по его убеждению, являлся подлинным Билли. Как рыбак, манипулирующий удочкой, но соблюдающий осторожность, чтобы не порвать леску, доктор прошептал:
– Как ты себя чувствуешь?
– Вроде бы хорошо.
– У тебя какие-то проблемы?
– Ну… я что-то делаю, а потом не помню что. Я иду спать, а люди говорят мне, что я что-то сделал.
– И что же, по их словам, ты сделал?
– Плохие вещи… преступления.
– Вещи, которые ты намеревался сделать? Многие из нас в разное время намереваются сделать великое множество самых разных вещей.
– Просто каждый раз, когда я просыпаюсь, мне говорят, что я совершил что-то плохое.
– И что ты думаешь, когда тебе говорят, что ты сделал что-то плохое?
– Я тогда хочу умереть… потому что я никого не хочу обижать.
Он так сильно задрожал, что доктор Джордж быстро сменил тему разговора.
– Ты мне говорил, что спал. Сколько времени ты спишь?
– О-о-о, кажется, недолго, а на самом деле так долго. Я что-то слышу… кто-то пытается говорить со мной.
– И что тебе пытаются сказать?
– Я не могу понять.
– Потому что говорят шепотом? Или голоса искажены? Или они звучат так неотчетливо, что невозможно разобрать слов?
– Голоса действительно тихие… и звучат как будто издалека.
– Как из другой комнаты или из другой страны?
– Ага, – сказал Билли. – Как из другой страны.
– Какой-то конкретной страны?
После долгого припоминания он сказал:
– Звучит так, как говорят люди в фильмах про Джеймса Бонда. А в другой раз – как русские. Это те люди, которые, как сказала та женщина, находятся внутри меня?
– Возможно, – еле слышно прошептал доктор Джордж и вдруг увидел тревогу на лице Билли.
– Что они делают во мне? – закричал Билли.
– Что они тебе говорят? Это может помочь нам понять. Они дают тебе наставления, руководят тобою или советуют?
– Они все время твердят: «Слушай, что он говорит. Слушай, что он говорит».
– Кого они имеют в виду? Меня?
– Думаю, да.
– Когда меня нет с тобой, когда ты один, ты тоже слышишь их?
Билли вздохнул.
– Вроде как они говорят обо мне. С другими людьми.
– Они поступают так, словно им нужно защитить тебя? Говорят о тебе с другими людьми, но так, будто они должны прикрыть тебя?
– Мне кажется, они заставляют меня спать.
– Когда они заставляют тебя спать?
– Когда я очень расстраиваюсь.
– Ты понимаешь, что это случается тогда, когда тебе трудно успокоиться? Обычно это одна из причин, почему люди ложатся спать, – чтобы уйти оттого, что их расстроило. Чувствуешь ли ты, что стал достаточно сильным для того, чтобы им больше не нужно было так защищать тебя?
– Кому «им»? – вскрикнул он, вновь охваченный тревогой. – Кто эти люди? Почему они заставляют меня все время спать?
Доктор Джордж понял, что разговор надо продолжать в другом ключе.
– С чем тебе труднее всего справиться?
– Когда кто-то хочет причинить мне вред.
– Это тебя пугает?
– Это заставляет меня спать.
– Но тебе все равно может продолжать грозить опасность, – настаивал доктор Джордж. – Даже если ты не знаешь об этом.
Билли положил руки на подрагивающие колени.
– Если я засну, мне никто не причинит вреда.
– И что происходит потом?
– Я не… Каждый раз, когда я просыпаюсь, мне не больно. – После долгого молчания он поднял глаза на доктора. – Никто не объяснил, почему эти люди внутри.
– Те, которые говорят с тобой?
– Ну да.
– Может быть, это происходит из-за того, о чем ты только что сказал: когда ты сам не можешь уберечь себя от опасности, другая твоя половина знает, каким образом тебя защитить.
– Другая моя половина?
Доктор Джордж улыбнулся и кивнул, ожидая реакции.
– Как получилось, что я не знаю своей второй половины? – дрожащим голосом спросил Билли.
– Очевидно, внутри тебя живет какой-то большой страх, – сказал доктор Джордж, – который мешает тебе совершать действия, необходимые для твоей защиты. Почему-то тебе очень страшно делать это. И тогда ты идешь спать, чтобы в это время другая половина приняла правильные меры.
Билли выслушал ответ и устремил взгляд вверх, словно стараясь понять.
– Почему я такой?
– Наверно, когда ты был еще очень маленьким, что-то тебя сильно напугало.
После долгого молчания Билли заплакал:
Читать бесплатно другие книги:
