Список желаний Бумера Петик Сьюзан
– А я умоляла тебя как-нибудь развлечь Бумера. И не твоя вина, что корзина опрокинулась. Если бы эта глупая девчонка не попыталась залезть в нее, все было бы прекрасно. Ты видел, что она сфотографировала Бумера во время его буйства? Словно решила, будто все это очень забавно.
Натан нахмурился:
– Нет, не заметил.
– А я заметила. И такое случилось не впервые. Помнишь родителей с мальчиком на ярмарке? Они тоже фотографировали.
– Ну и что? Люди всегда фотографируют своих детей.
Дженнифер вздохнула и стала внимательно смотреть на дорогу. Она знала, что многого не замечает. Еще с тех самых пор, как их сфотографировала дежурная в мотеле в Карфагене, за ними, похоже, наблюдают. Она вовсе не ожидала, что Натан обязательно согласится с ней, но у нее возникло чувство, будто он намеренно отказывается принимать во внимание ее опасения.
«Дай ему время, – сказала она себе. – Вчера вечером ты вела себя с ним совершенно ужасно».
– Мне кажется странным и то, как они делают это, – продолжала она. – Словно украдкой.
Он пожал плечами:
– Ну как тут можно сказать наверняка? Никогда не знаешь, что творится в голове у другого человека.
– Что верно, то верно. Но мне все же не стоило так огорчаться из-за случая на фабрике. Извини меня.
Натан кивнул и вернулся к своему занятию – смотреть в окно. Между ними уже не было того чувства близости, что прежде, но, по крайней мере, они разговаривают.
Они сделали остановку на обед в Гэллапе и поели, сидя в грузовике, куда им принесли еду. Бумер понюхал свой бургер и сделал было попытку съесть его, но не слишком преуспел в этом. Дженнифер с тревогой смотрела на него.
– Он все еще, кажется мне, не совсем в форме, – сказала она. – Хорошо, что у нас сегодня не день развлечений.
– Послушай, я же сказал, что мне очень жаль, – произнес Натан сквозь стиснутые зубы. – Не можем ли мы оставить эту тему?
Она откинулась на спинку сиденья.
– Я вовсе не имела в виду, что… – Дженнифер оборвала себя на середине фразы. – Ладно, забудь.
Они завершили обед в полном молчании. Пока Натан подстраивал под себя сиденье и зеркала, Дженнифер собрала остатки гамбургера Бумера и придирчиво осмотрела его десны. Они показали ей немного бледными, но синевы не обнаружилось, а спрашивать мнение Натана на этот счет она не стала. Дженнифер старалась не расстраиваться из-за его плохого настроения, было очевидно: он еще переживает по поводу вчерашнего. Но трудно было не почувствовать, что это не сулит ничего доброго их отношениям. А она только начала верить в то, что у них что-нибудь, да получится. Натан не похож на Вика. Может, она знает его не очень-то хорошо, но в этом уверена наверняка.
Ведя машину по трассе, Натан чувствовал, что у него сжаты зубы. Все – дорожные знаки, другие машины, даже сама дорога – раздражало его. С какой это стати жизнь продолжается, словно не случилось ничего особенного, если его собственная жизнь полетела вверх тормашками? Джулия хотела, чтобы он выведал правду о Бумере как можно скорее, а у него до сих пор нет ни малейшего представления о том, как это сделать. Можно, наверное, было пойти ва-банк и обратиться к Дженнифер с прямым вопросом. Это, разумеется, сэкономило бы много времени, но не было ни малейшей гарантии, что Дженнифер во всем признается. Если она всю дорогу врала, то с чего бы ей вдруг взять да перестать? Добиться от нее чистосердечного признания будет очень непросто. Чем дольше все продолжается, тем больше вероятность того, что она понимает, что происходит.
Когда Дженнифер рассказала ему о диагнозе Бумера, Натан подумал, что она оказывает ему доверие – ведь она поделилась с ним чем-то очень личным. А теперь он не знал, что и думать. Было ясно: ей не хочется говорить на эту тему, но по какой причине? Потому что это больно или же она хочет сбить его со следа? Теперь она знает, кто такой Натан. И, возможно, считает нужным заручиться его сочувствием – и вероятность того, что он станет проверять, правдива ли ее история, уменьшится.
Нужно было быть более осмотрительным.
Теперь же, когда ему за это платили, его репортерский инстинкт напомнил о себе. Внезапно все, о чем она говорила ему со времени их первой встречи, приобрело зловещее значение. Она умудрилась сказать, что предпочитает колонке его другие статьи. Что это, грубая лесть, при помощи которой она хочет убрать его со сцены? А чего стоит ее давешнее замечание о том, что он не знает о ней всего? Может, она хотела дать знать ему о чем-то важном, чего он, будучи слеп, просто не способен видеть?
Пришла пора вернуться к исходной точке. Является ли путешествие Дженнифер всего лишь деловой поездкой во славу ее агентства? Если здоровье Бумера не так уж и плохо, то зачем так нагло требовать сочувствия к себе и собаке? Число людей, подписанных на «Список предсмертных желаний Бумера», которым могут потребоваться услуги пиар-компании, очень незначительно. Конечно же, существуют гораздо лучшие способы, с помощью которых «Комптон/Селлвуд» может увеличить свою долю на рынке, чем подрыв доверия людей. Если Джулия права и все это мистификация, то, когда правда выйдет наружу, ответная негативная реакция на нее будет мощной.
С другой стороны, особы, подобные Дженнифер, не бросают все и вся и не отправляются в поездки через всю страну без какой-либо на то причины. Она занимает одну из ключевых должностей в своем агентстве; отпустить ее, пусть даже ненадолго, значит создать немалые трудности и для сотрудников, и для клиентов. Он даже погуглил ГКМП и обнаружил, что она правильно назвала симптомы. Пес вряд ли страдает этой болячкой, но ничего невозможного тут тоже нет. Проблема, как понял Натан, заключается не в том, что ее история – вранье, а в том, что он не хочет, чтобы она им оказалась. И это лишало его уверенности в правильности своей оценки реального положения дел. Если он собирается взяться за работу, предложенную Джулией, то должен взвесить все «за» и «против» с беспристрастностью человека, столкнувшегося с такой вот ситуацией. А если он не способен сделать этого, то нужно звонить Джулии и просить ее перепоручить задание кому-то другому.
– Я рада, что ты больше не пишешь свою колонку, – сказала Дженнифер.
Это странное замечание неприятно поразило Натана, он словно получил удар под дых. Его передернуло, и он так резко крутанул руль, что грузовик выехал на обочину.
Дженнифер схватилась за ручку дверцы.
– Что это было? Что случилось?
– Прости, – сказал он. – Я увидел что-то такое на дороге.
Она оглянулась и посмотрела через заднее стекло:
– Ты уверен? Я ничего не вижу.
– Наверное, какая-то зверушка пробежала, – сказал Натан. – Не волнуйся.
Она положила руку ему на плечо:
– Ты устал? Хочешь, я сяду за руль?
– Нет, со мной все хорошо. – Он дернул плечом, и Дженнифер убрала руку. – Почему ты это сказала?
– Ты о чем?
– Ты сказала, что рада тому, что я больше не занимаюсь колонкой.
– О! Просто подумала, что тебе следует написать книгу, скажем, об этом вот путешествии. Ты очень талантлив, но колонка у тебя неприятная, она не похожа на тебя.
Натан присвистнул:
– Написать книгу? Ты шутишь?
– Почему бы и нет? Тебе не хочется сделать это?
– Конечно, хочется, как и любому другому человеку.
– Ты хорошо пишешь. И способен на боль-шее.
– То есть ты предлагаешь мне использовать мой талант во благо, а не во зло?
Она нахмурилась:
– Дело не в этом. Но лучше давать людям что-то радостное и жизнеутверждающее, а не делать их циничными и несчастными, каким становишься ты, работая над этой колонкой.
– Это входит в мои должностные обязанности, – сказал он. – А всю жизнерадостную шумиху я оставляю святым.
Дженнифер пожала плечами и отвернулась к окну.
– Как бы то ни было, – сказала она, – я рада, что ты не такой, каким я тебя представляла, читая колонку. Тот человек вряд ли бы мне понравился.
Это был их последний обмен репликами перед прибытием в мотель.
Глава 26
Дженнифер расписывалась в регистрационном журнале, когда дверь в вестибюль открылась и вошел Натан с багажом. В вестибюле запахло озоном. Дженнифер сморщила нос:
– Что это?
– Молния, – ответил дежурный, отдавая ей ключ. – Дождя пока больше нет, но скоро снова польет.
На эту ночь они остановились в Холбруке, чуть западнее Национального парка. Дженнифер расстроилась из-за того, что они не смогли попасть туда, но дорога была частично затоплена, а поскольку в самом скором времени ливень должен был хлынуть с новой силой, смотрители посоветовали им не рисковать. Из-за этого, а также потому, что Натан почти не разговаривал с ней, время тянулось ужасно медленно. Да, сегодняшний день действительно оказался на редкость скучным.
Дженнифер взяла свой чемодан и посмотрела на Натана. Поначалу она раздумывала над тем, а не взять ли один номер на двоих, но он так медлил, доставая багаж из кузова, что она решила: пусть все идет по-прежнему. Его взгляд ненадолго встретился с ее и сопровождался жестом, который мог означать все, что угодно – от чувства вины до обиды, и Дженнифер пришла в раздражение. Он все еще сердится из-за вчерашнего или происходит что-то еще? Лучше бы уж он высказал ей все свои претензии, и тогда обстановка разрядилась бы.
– У меня срочная работа, – сказал он. – Я, скорее всего, поем у себя в номере.
Да уж, разрядили обстановку.
– Мы, пожалуй, поступим так же, – сказала она. – До завтра.
Дженнифер повела Бумера по коридору к их номеру.
«Слава тебе господи, я не предложила Натану присоединиться к нам, – подумала она, – а не то сейчас сильно жалела бы об этом. Если он хочет побыть наедине с собой, то я нисколько не возражаю. Учитывая его отношение ко мне на протяжении целого дня, я вовсе не умираю от желания упасть с ним в постель».
Долгое пребывание в грузовике сказалось и на Бумере. Он тоже был в дурном расположении духа и нетерпеливо царапал дверь, когда Дженнифер немного замешкалась, открывая ее. Пес порядком засиделся на одном месте, не имея возможности погулять во время остановок, и Дженнифер не сомневалась, что, вдобавок ко всему, на него подействовала и царившая в машине напряженная атмосфера. Когда она наконец распахнула дверь, пес перетащил себя через порог и свалился бесформенной кучей с ним рядом, не озаботившись даже тем, чтобы добраться до кровати.
Дженнифер стала раздеваться, не спуская при этом глаз со своей собаки. Что это – нормальная реакция на проведенный в дороге день или нечто гораздо худшее? Ей бы хотелось узнать мнение Натана на этот счет, но он ясно дал понять, что у него нет настроения разговаривать. В любом случае, он наверняка скажет, что она преувеличивает и придумывает всякие ужасы. Дженнифер достала из сумочки роман и легла на кровать, успокоенная глубоким, спокойным дыханием пса. Просто у него выдался тяжелый день. Все наладится.
Через несколько часов Дженнифер проснулась от ноющей боли в животе. Она открыла глаза и оглядела темную комнату, плохо соображая, где находится. Залезший на кровать Бумер мирно спал рядом с ней. Она тихонько положила руку ему на бок и услышала, как бьется его сердце.
«Бьется ли оно чаще, чем обычно? – спросила она себя. – Нет, доктор Сэмюэль сказал, что у него еще есть в запасе месяц. А у нее просто разыгралось воображение».
Боль в желудке усилилась, в животе заурчало. Дженнифер взглянула на часы.
«Ничего удивительного, – подумала она. – В последний раз я ела много часов назад».
Дженнифер пошла в ванную комнату и плеснула себе в лицо холодной воды, жалея, что перед тем, как зарегистрироваться, не купила сэндвич. Подобных услуг в мотеле не оказывали, а ей претила мысль о том, что Бумер останется один. Но он вряд ли скоро проснется. У нее есть время на то, чтобы поужинать где-нибудь поблизости, пока не придет время вывести его на прогулку.
Дженнифер взяла ключи и сумочку, открыла дверь и оглядела коридор. В комнате Натана горел свет. Может, спросить его, не хочет ли он поужинать с ней? Нет. Он сказал, что поест в номере, и скорее всего уже выходил из отеля и купил себе что-нибудь. А сейчас вот трудится. Возможно, у него возникли какие-то сложности со статьей. Так что беспокоить его не следует.
Ресторан «Ти-Пи» и бар «Ящерица» находились всего на расстоянии квартала от мотеля, и туда вполне можно было дойти пешком, но ей очень не хотелось на обратном пути попасть под ливень. Несмотря на странное название этого заведения, менеджер мотеля дал ему весьма высокую оценку, а Дженнифер была слишком голодна, чтобы привередничать. В конце концов, разве места с подобными названиями не являются необходимой составляющей путешествия по шоссе 66? Она вышла из грузовика, направилась к входной двери и сразу почувствовала на лице первые капли дождя.
Войдя в ресторан, Дженнифер испытала шок. Она-то полагала, что в такое время здесь тихо, но зал был почти полон. И посетители оказались весьма шумными. В ресторане бурно праздновали чей-то день рождения, на котором присутствовали представители самых разных поколений, занимающие большую часть столов с одной стороны, с другой – здесь веселились две компании довольно разнузданных подростков. Дженнифер уже хотела было уйти и подыскать себе место потише, но появившаяся в зале хостесс посмотрела на ее вытянутое лицо и показала на вход в бар.
– Там то же самое меню, что и у нас. А народу должно быть поменьше.
– Спасибо, – кивнула Дженнифер. – Я последую вашему совету.
Она вошла в соседнее помещение, поначалу показавшееся ей очень темным, и сделала заказ. Справа тут имелась сцена размером чуть больше ее грузовика, но в понедельник живая музыка не играла, и лишь раздававшийся из колонок голос Уэйлона Дженнингса пел о Луккенбахе, Техас, и о «возвращении к основам любви». Ожидая, когда ей принесут пиво, Дженнифер гадала, сумеют ли они с Натаном когда-либо подобраться к «основам». Создавалось впечатление, будто они все время двигались в разладе друг с другом: когда кто-то делал шаг навстречу, другой отступал на два шага назад. Бармен пододвинул к ней стакан с пивом, она дала ему десятку, сказав, что сдачу он может оставить себе, и стала подыскивать столик где-нибудь у стены, подальше ото всех. Она посетила достаточно баров, чтобы знать: чем пьянее мужчина, тем с большей вероятностью он начинает приставать к ней, а у Дженнифер не было желания ни с кем общаться. Только она присмотрела подходящий столик по другую сторону небольшого зала, как на глаза ей попался человек, сидящий в углу.
Натан не мог припомнить, как много он успел выпить с тех пор, как переступил порог бара «Ящерица» при ресторане «Ти-Пи». Достаточно, чтобы признаться официантке в том, что он не за рулем, но недостаточно, чтобы перестать корить себя за согласие вновь вести колонку, которое он дал Джулии. Возрождение колонки было вроде как ответом на его молитвы, но то, что он обретал ее ценой потери Дженнифер Уэстбрук, смахивало на сделку с дьяволом. Натан не переставал убеждать себя в том, что она заслуживает подобного унижения, что «Список предсмертных желаний Бумера» – всего-навсего жалкая уловка, цель которой – захватить новый сегмент рынка, и что играть на чувствах людей, заставлять их переживать за судьбу больной собаки, чтобы доказать всем и каждому, сколь прекрасно ее агентство умеет манипулировать общественным мнением, безнравственно. Но что, если?..
Что, если Джулия неправа? И Бумер действительно умирает, а Натан взял да поставил под сомнение страдания Дженнифер? Он не был безупречным журналистом и не раз допускал ошибку в колонке, не обращая очень уж большого внимания на это обстоятельство. В конце концов, существуют ведь опровержения. Так что теперь вдруг на него нашло? Почему ситуация, в которой он очутился, привела его к тому, что он пытается забыться с помощью алкоголя, вместо того чтобы как можно скорее найти ответ на простой вопрос: является Дженнифер Уэстбрук вруньей или нет?
Он увидел, что кто-то направляется к его столику, и покосился на расплывчатый силуэт высокой, темноволосой женщины со стаканом в руке. Затем перевел взгляд на свой стакан. Не пора ли повторить? Пожалуй, нет. Когда он сделал последний заказ, официантка выполнила его с явной неохотой. Его мозг работал настолько медленно, что он далеко не сразу понял, что женщина, маячащая перед его столом, – Дженнифер.
Ее губы были некрасиво поджаты, что делало их почти незаметными. И это очень опечалило Натана. У Дженнифер такие мягкие, теплые губы; и это просто безобразие с ее стороны – так обращаться с ними. Она что, собирается стоять здесь всю ночь и любоваться тем, в каком плачевном состоянии он находится? Натан скривил свои губы и выдал любимое с детства:
– А мама не говорила тебе, что твое лицо навсегда останется таким, если ты сейчас же не перестанешь?
Уголок ее рта пополз вверх, но выражение лица не изменилось. Дженнифер подошла к стулу напротив:
– Не возражаешь, если я сяду?
– Гостьей будешь, – ответил Натан, так широко махнув рукой, что показалось, будто он вот-вот опрокинет стакан.
Она села и поставила свой стакан на стол.
– Я думала, ты работаешь.
– Работал. Работаю, – согласился он. – У меня перерыв.
Дженнифер посмотрела на недопитое виски в его стакане.
– Мне сейчас принесут ужин. Можно я съем его здесь?
– Конечно, можно, – великодушно улыбнулся Натан. – Может, я тоже немного поем.
Она пронзительно посмотрела на него.
– Ты еще не ел? И как долго ты здесь?
Натан нахмурился. Как долго он здесь? Он помнит, что направился сюда сразу после того, как они зарегистрировались, а сейчас… Натан взглянул на часы. И циферблат поплыл у него перед глазами, что почему-то показалось ему невероятно смешным. И он рассмеялся.
– Ты пьян, – сказала Дженнифер.
Презрение, прозвучавшее в ее голосе, испортило ему настроение. Натан насупился.
– А кстати говоря, что ты здесь делаешь? Я думал, Бумера нельзя оставлять одного.
– Он спит с тех самых пор, как мы добрались до комнаты. И я подумала, что могу рискнуть.
Глаза Натана сощурились.
«Может, она говорит правду, – подумал он. – А может, просто не ожидала, что я окажусь здесь и поймаю ее с поличным».
– Очень убедительно, – кивнул он.
Дженнифер с такой силой поставила стакан на стол, что из него выплеснулось пиво.
– И что это значит?
Сердце Натана стремительно билось.
«Вот оно, – подумал он. – Прекрасная возможность».
Ему надоело ходить вокруг да около, пытаться на чем-то подловить ее, придумывать, как заставить ее сказать правду, чтобы обеспечить Джулии столь необходимую ей сенсацию и вернуться к жизни, которую он любил и которая больше не была ему интересна. К чему притворяться и лукавить?
Вперед. Спроси ее.
Между ними водрузилась тарелка, вслед за ней на стол приземлились чизбургер и картошка фри.
– С сыром чеддер, средней прожарки, без майонеза, – сказала официантка. – Кетчуп на стойке бара.
Дженнифер оплатила счет и разрезала бургер пополам.
– Вот, – сказала она. – Съешь это. Сразу станет лучше.
Выброс адреналина, подпитывавший его мужество, иссяк, и Натан почувствовал себя слабым и растерянным. Он не мог вспомнить, что собирался сказать, и потому откусил кусок чизбургера и стал жевать. Он и не знал, что так голоден. Чизбургер оказался очень вкусным.
Дженнифер выжидательно улыбнулась:
– Мне показалось, ты собирался что-то сказать.
– Собирался.
– Я рада. Думаю, нам надо поговорить.
Натан кивнул, напоминая себе, что он журналист, и пытаясь придать лицу безразличное выражение, с которым много лет брал интервью у людей как знаменитых, так и нет. Это никак не связано с его отношениями с Дженнифер Уэстбрук. У него есть работа, которую он должен выполнить и которая у него хорошо получается. Ничего личного, дело есть дело. Но стоило ему открыть рот, как Дженнифер подняла указательный палец, прервав его на полуслове:
– Подожди секунду.
Она достала из кармана телефон и ужаснулась, посмотрев на номер звонившего.
– Это моя мама, – сказала она. – Прости, но я должна ответить.
И когда она встала и быстро пошла прочь от стола, Натан ощутил странную смесь разочарования и облегчения.
Глава 27
Руки Дженнифер, державшие телефон, дрожали. Прошло два года с тех пор, как она перевезла маму в интернат для престарелых. Два года непрестанного беспокойства и чувства вины, истерик и ночных звонков женщины, чей мозг терзали два демона – депрессия и деменция. Ситуация начала улучшаться только в последние месяцы и то только потому, что мама редко вспоминала о собственной дочери. Какова бы ни была причина сегодняшнего звонка, он вряд ли сулит что-то доброе.
– Дженни, это ты?
Мамин голос звучал испуганно, она задыхалась, словно те самые демоны преследовали ее.
– Да, мамочка, я. Что случилось? Как ты себя чувствуешь?
– Скажи мне, с тобой все хорошо, дорогая? Я так за тебя волнуюсь.
«Вот оно, проклятье материнства, – подумала Дженнифер. – Даже ничего толком не помня о своем единственном ребенке, Ида Уэстбрук знала, что обязана беспокоиться о нем».
– Да, у меня все замечательно. Уверяю тебя.
– О, слава тебе господи. Я так боялась… так боялась за тебя.
Подобное беспокойство было чем-то новеньким, и какое-то мгновение Дженнифер казалось, что это хороший признак, что лекарства наконец-то начали действовать. Но потом напомнила себе: такое случалось и прежде, но подлинного улучшения не наступало. Подобно тому, как человек, которому ампутировали руку или ногу, испытывает фантомные боли, ее мама стремилась выполнять обязанности, больше не существующие. «Дженни» выросла и уехала из дома много лет тому назад.
– Да нет, все о’кей. – Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал убедительно. – Тебе совершенно нечего бояться.
– Но он пытается сделать тебе больно. Я слышала, как они говорили об этом. Они все так говорят. Даже Вера.
Дженнифер нахмурилась. С какой стати частная сиделка матери ведет разговоры о ней?
– Никто не хочет сделать мне больно, мамочка. Мы с Бумером сейчас в отпуске, ты помнишь об этом?
Не успела мама ответить, как где-то неподалеку раздался голос Веры. Бедная женщина, она, наверное, гадает, как ее подопечная сумела подобраться к телефону. Слабые мамины протесты стихли – это Вера забрала у нее трубку, и ее властный голос раздался у Дженнифер в ухе:
– Прошу прощения, мисс Уэстбрук. Я отлучилась в туалет, а она тут как тут – звонит вам.
– Все в порядке, Вера? Мама, похоже, считает, что у меня какие-то неприятности.
– О да. Все хорошо. Ваша мама расстраивается по пустякам. Ее огорчила эта история с газетой.
Дженнифер с облегчением вздохнула. По мере того как деменция прогрессировала, маме становилось все труднее отличить реальные события от газетной информации. Учитывая то, в каком состоянии пребывает мир, неудивительно, что маму то и дело что-нибудь да волнует.
– Я-то вас хорошо знаю, – продолжала Вера. – Но с тех пор как эта история вышла наружу, о ней непрестанно судачат. Не удивлюсь, если ее огорчило именно это.
– Простите, Вера. Я вас не понимаю. О чем мы говорим?
– Да об этой глупой колонке в «Триб». Забейте. Все, кто вас знает, не сомневаются, что это вранье.
Дженнифер с удивлением посмотрела на телефон, думая, а не помешалась ли заодно с мамой и Вера.
– Конечно, мы все следим за «Списком предсмертных желаний Бумера», – добавила женщина, – и когда тот парень представил дело так, будто вы все выдумали про свою собаку, мы пришли в негодование. Никаких сомнений, мама звонит вам по этому поводу.
Дженнифер изо всех сил пыталась понять смысл сказанного Верой. Кто-то пытался сделать ей больно… какая-то газетная история… колонка в «Триб»… репортер, утверждающий, что она все выдумала… Она помотала головой. С какой стати «Триб» интересуется Бумером? Она никого оттуда не знает. За исключением…
Она сделала шаг назад и посмотрела в сторону полутемного бара. Натан, склонившись над столом, жевал бургер, который она ему дала. Дженнифер все еще не понимала смысл происходящего, но почувствовала, что знает, о каком репортере говорит Вера, и, если только она не ошибается, ему известно обо всем абсолютно точно.
– Уверена, вы правы, – сказала она. – Спасибо, Вера. Я позвоню вам утром – узнать, как там мама.
Когда Дженифер подошла к столику, Натан доедал остатки картошки. Он поднял глаза и изможденно улыбнулся ей:
– Все в порядке?
– Все прекрасно, – ответила она. – Пошли, я тебя подвезу.
Он помотал головой:
– Сам дойду.
– Нет, не дойдешь. Ты пьян, а на улице ливень. Кому говорю, пошли.
По пути к мотелю никто из них не произнес ни слова. Дождь заливал ветровое стекло, и равномерный стук работающих дворников напоминал неумолимое тиканье бомбы. Дженнифер мертвой хваткой вцепилась в руль, пытаясь обуздать рвущуюся наружу ярость. Она до сих пор не понимала всего, но вывод был сделан такой: Натан врал ей и о ней. Почему он это делал, не имело никакого значения.
Она въехала на автостоянку и выключила двигатель. Натан смотрел сквозь ветровое стекло и вел себя как ни в чем не бывало. При мысли о том, как много он для нее значил и как трудно будет восстановить ту стену, которую она некогда упорно воздвигала, чтобы укрываться от такого рода боли, у нее заныло сердце. Потом она подумала, что Бумеру будет плохо, когда человек, которого он обожает, покинет его, и почувствовала новый приступ гнева.
Черт бы тебя побрал, Натан Кослоу. Как ты мог?
– Моя мама очень расстроена, – сказала она. – Судя по всему, некий колумнист из «Триб» обвинил меня во лжи. Тебе что-нибудь известно об этом?
Натан посомневался всего лишь секунду, а потом решительно повернулся к ней:
– Что ты хочешь знать?
– Для начала, с какой это стати ты взялся писать обо мне?
– Я получил от своей редакторши сведения о том, что из истории Бумера может получиться интересная статья.
«Ну конечно, – подумала она. – Конечно».
– Признаюсь, я несколько удивлена, но, наверное, это я зря. В конце концов, каковы были шансы на нашу встречу по дороге? Я, должно быть, сошла с ума, подумав, что это произошло случайно.
Натан покраснел:
– О’кей. Во-первых, это Бумер подбежал ко мне на автодроме, и, насколько я помню, на заправке ты подошла ко мне, а не я к тебе, так что не надо приписывать мне желание познакомиться с тобой. А когда я столкнулся с вами у моста, именно ты начала голосить: «Ах-ох, я не знаю, куда можно податься с собакой». И я просто попытался помочь тебе.
– Используя меня.
– Я использовал тебя? – прошипел Натан. – А может, наоборот?
– О чем ты?
Он покачал головой:
– Господи, как же гладко у тебя все выходит. Я должен был знать, что ты станешь от всего отпираться, когда джинна выпустят из бутылки.
Дженнифер таращилась на него, все еще пребывая в недоумении. Сначала звонит ее мать и говорит, что она в опасности; потом Вера рассказывает, что кто-то сочиняет о ней небылицы и публикует их в газете; а теперь вот Натан утверждает, что все это является частью плана, который она сама же и придумала. Ей показалось, будто она очутилась в доме, где множество зеркал и все кривые. Неужели мир сошел с ума?
– Какого джинна? Из какой бутылки? – оторопела она. – Ты несешь абсолютную чушь.
Натан наклонился ближе к ней. Его дыхание отдавало алкоголем.
– А как ты думаешь, почему Бумера сделали судьей на дог-шоу? Почему ему устроили персональную экскурсию по фабрике игрушек? Разве мы смогли бы попасть с ним в стейк-хаус, если бы владелец не хотел заполучить к себе прославленного Бумера? Согласна?
Дженнифер потеряла дар речи. Прославленный Бумер?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, и потому не знаю, что ответить.
Вид у него стал прямо-таки жалостливым:
– Пожалуйста, не надо притворяться, будто ты не в курсе, что ты и твоя собака заполонили Интернет. В последний раз, когда я заходил на сайт «Список предсмертных желаний Бумера», там были сотни фотографий вас обоих. У сайта более миллиона подписчиков. – Он покачал головой. – Я бы с радостью заявил, что это просто отвратительно – использовать болезнь собственной собаки в интересах агентства «Комптон/Селлвуд», но похоже, я тоже кое-что с этого поимел.
Неожиданно все, что казалось Дженнифер странным в течение недели, приобрело смысл: дежурная в мотеле, желающая их сфотографировать; мальчик на ярмарке; люди в Круглом амбаре, спрашивающие, могут ли они сделать снимки. Но как эти незнакомцы прознали о них с Бумером? Откуда им известно, как они выглядят? Никто не знает, где они… кроме…
Стейси!
Стейси, ее преданнейшая поклонница, девушка, которая хотела иметь фотографии Дженнифер и Бумера, чтобы проследить их путь. Создала она сайт самостоятельно или же Дерек Комптон уговорил ее передать ему фотографии? Скорее, второе. Как она ни любила своего администратора, но понимала, что у бедной девочки нет ни амбиций, ни способностей к тому, чтобы создать сайт, который привлечет сотни тысяч подписчиков.
Она посмотрела на Натана:
– Значит, вместо того чтобы подойти ко мне и прямо спросить, что происходит, ты предпочел публично обвинить меня во лжи?
Натан смотрел себе под ноги, его лицо пылало.
«По крайней мере, ему хватает порядочности выглядеть пристыженным», – подумала она.
– В свое оправдание могу сказать, что я не хотел сделать тебе больно.
– Еще как хотел, – ведь ты причиняешь боль всем женщинам в своей жизни, желая отомстить дорогой мамочке.
– Что?
– «Не уверен, что я смог простить ее», – это твои слова.
Губы Натана превратились в тонкую линию:
– Ты сумасшедшая.
– Неужели? А с какой еще стати тебе публично унижать меня?
– Джулия сказала, что вернет мне колонку, если я разоблачу вас с Бумером. И я подумал: ты соврешь мне, если я подойду к тебе и начну прямо расспрашивать обо всем.
– Да умоляю! Твоя редакторша здесь ни при чем. Все дело в желании доказать самому себе, что всякая женщина, которая тебя любит, не заслуживает доверия.
– Неправда. Я делал свою работу. Точка. Джулия сказала, ходят слухи, будто Бумер на самом-то деле не болен. И мой долг выяснить, так оно или нет.
– Нет, Натан. Когда ты потерял Доброго, то решил доказать миру, что тебе никто не нужен, и пустил в ход свое единственное умение – уничтожать людей. Тебе невыносима мысль о том, что Бумер действительно болен, ведь у меня есть возможность сказать ему «Прощай»… а ты был лишен ее. – Она приложила дрожащую руку ко рту. – Ты посоветовал мне не баловать его, и я прислушалась к твоим словам. Я выматывала его вместо того, чтобы вернуться домой и позволить ему провести последние дни среди вещей, которые он любит.
– Кошмар какой-то.
– Правда? Ну, полагаю, ты знаешь, о чем говоришь – ты же мастак в этом деле.
Дженнифер указала на дверь:
– Убирайся, – сказала она. – Утром мы подумаем, как доставить тебя в Лос-Анджелес. Если, конечно, ты направишься именно туда.
Натан приложил руку к двери и посмотрел на дождь за окном.
– В нескольких кварталах отсюда автобусная остановка. Уверен, я не заблужусь.
Читать бесплатно другие книги:
