Солнце мрачного дня Art Даша

ГЛАВА 10. – Запрети мне приближаться к тебе!

POV Яна

–«Утро вечера мудренее», – говорили они.

Ага, как бы не так!

С утра все поступки, совершенные в порыве вечерней смелости бьют нас наотмашь. Не знаю, зачем я это сделала. Я хотела позлить Маркуса, ударив по его расфуфыренному эго. Но на самом деле, я просто выставила себя шалавой.

Глупо было думать, что его это заденет. Он легко может найти подтверждение своей неповторимости. Для этого ему достаточно просто взглянуть на представительницу противоположного пола. Она тут же ковриком расстелится перед ним.

Кроме того, в понедельник, с утречка да спозаранку, ко мне в комнату заглянул Оливер.

– Мне звонил мистер Уайлд, – я обреченно запрокидываю голову. – Он сказал, что ты не справилась с первой же контрольной. В чем проблема? Я видел твои оценки. Ты хорошо справлялась с химией.

– Перевод, – признаюсь я. – Мне нужно больше времени на перевод задания, чем на решение.

Да, английским языком я владела вполне прилично. Я спокойно разговаривала и воспринимала речь.

Но научный английский отличался. Поэтому мне требовалось больше времени, чем обычным американским ученикам. Хотя, согласна, в последнее время я больше уделяла внимание другим вещам. И они были далеки от учебного процесса.

– Я так и объяснил Сайману, – улыбнулся Оливер. – И он согласился дать тебе время сегодня после уроков на повторное решение контрольной.

Ну, вот и все. Я обреченно вздохнула. Оливер рассмеялся.

– Сегодня я останусь на дополнительные занятия по химии, – сообщила я Жаки, когда мы вошли в кабинет, собственно, химии.

Я нервничаю, потому что всегда отвожу её домой. Как она сегодня доберется?

– Ничего, – улыбается Жаки, – я подожду тебя в библиотеке. Давно собиралась туда загля…

Она не договаривает, её глаза расширяются, рот приоткрывается. Я проследила, куда она смотрит.

За нашей партой сидел не кто иной, как Николас. Мы как раз подошли к той парте, за которой они всегда сидят с Маркусом. Он и находится там, в отличие от своего друга.

– Какого… – уже начинаю возмущаться я, но меня прерывают.

Маркус с каменным выражением лица дергает меня за руку. Я пискнула, натыкаясь попой на железный стул. Никогда так резко не садилась за парту. Больно же!

Я бы не сказала, что была удивлена.

Нет.

Я была в шоке!

Я поочередно смотрю на Маркуса и Жаки, и на его руку, все еще удерживающую меня.

Жаки не стала дожидаться моих действий, она просто пошла дальше к единственному свободному стулу.

Входит мистер Уайлд. Маркус не просто отпускает мою руку, он умудряется задеть при этом ляжку правой ноги. Как бы невзначай. Но мы оба знаем, что он сделал это специально. Я пожалела о том, что надела эту короткую белую юбку свободного покроя.

Меня ожидал не урок, а пытка. Мало того, что сегодня лабораторная работа, так еще и с таким соседом.

Я искоса посматривала на Жаки. Они с Ником отлично сработались. Жаки едва заметно – значит, все хорошо.

А я потерплю.

Маркус не собирался мне помогать. Как, собственно, и проводить эксперименты. Он что-то писал в своей тетради. Я попыталась провести один эксперимент самостоятельно, но мне в одиночку это оказалось не под силу. Много действий надо было производить за небольшой промежуток времени.

– Не хочешь присоединиться? – Я сжимаю губы в тонкую линию.

– Зачем тебе моя помощь? Попроси кого-нибудь еще. Я ведь не один такой, – ответил он мне, уставившись в тетрадь.

Обиделся что ли? Господи! Ну что за человек? Как можно связать лабораторную по химии и секс?

Но это не самое страшное. Не хочешь делать – не надо. Я просто читала в учебнике описания этих экспериментов, затем составляла формулы, без визуализации.

Где-то на середине урока я почувствовала, как рука Маркуса медленно опускается на мое колено. Я резко дергаюсь, отчего ударяюсь коленом об стол.

Беззвучно вскрикиваю. Точнее, просто открываю рот, затем сжимаю зубы. А Маркус, твою ж его налево, усмехается!

Спустя минут пять, его рука снова оказывается на моей коже. Я пытаюсь сбросить её. Да так, чтобы не привлечь к нам внимание.

Но Маркус сильно сжимает ногу чуть выше колена. Один его палец принимается гладить внутреннюю сторону моего бедра. Я всегда считала, что там самое смешливое место на моем теле.

Уж лучше бы так оно и было!

Но по ноге уже разливалось тепло, а внизу живота появлялась тяжесть. Я закрываю глаза, чтобы не видеть своего унижения. Его рука скользит под юбку – я едва сдержала стон.

Жар, что разносился по моим венам, явно не способствовал отрезвлению. Мое тело хочет, чтобы он касался меня именно там. Кажется, что Маркус пропускает сквозь мою кожу импульсы, парализующие моё тело.

Я впервые поняла значение фразы «сексуальный голод». Маркус дотронулся до самого чувствительного места поверх трусиков, я дернулась, сжимая ноги, парень хмыкнул.

– Вчера я тебе поверил, – зашептал Маркус мне на ухо. – Но сегодня твое тело говорит мне совсем другое. Похоже, твой язык – врунишка. И мне не следует его слушать. А может, даже следует наказать?

Я забываю, как дышать. Черт его подери, мы же на уроке!

– Жаль, что сейчас слишком мало времени, – Маркус вздыхает с притворным сожалением.

Звенит звонок, а я не успеваю доделать работу. Но сейчас меня это не парит. Я встаю так быстро, как могу. По пути закидываю тетрадь в общую стопку, чтобы помчаться в туалет.

Горящие щеки выделялись на бледном лице. Мне срочно нужно вытереть трусики. Хотя, кажется, их придется выжимать.

Весь день пошел насмарку.

Куда бы я ни глянула, везде был он. Если бы я не знала Маркуса, то подумала бы, что парень преследует меня.

И всё же, хоть он и был постоянно где-то поблизости, вел себя стандартно. То есть никак не выдавал того, что вообще со мной знаком. Или что я в принципе существую.

Жаки после первого урока тоже вела себя странно. Она суетилась, все время куда-то убегала. Только под конец дня я поняла, что подруга пытается избежать даже случайного столкновения с Ником. Это было сложно, учитывая, что у них много совместных уроков.

– Ты все еще хочешь пойти в библиотеку? – спрашиваю я.

– Да, хочу кое-что почитать.

– Хорошо, – я облегченно выдыхаю. – Ищи меня через час в кабинете химии.

Мистер Уайлд дал мне доделать не только контрольную работу, но и сегодняшнюю лабораторную.

– Помощь нужна? – спрашивает он, прежде чем оставить меня наедине с заданиями.

Я помотала головой:

– Если только у вас есть англо-русский словарь химических терминов.

Я достаю телефон, нахожу переводчик и принимаюсь за работу. Чем быстрее я закончу, тем раньше смогу слинять. Спустя полчаса занятий «англо-химией» моя голова загудела.

Я делаю круговые движения, чтобы немного размять затекшую шею. Зарываюсь пальцами в волосы, массирую кожу. Лучше б уж занялась литературой, разговаривать же я могу.

Еще спустя минут двадцать я, к счастью, закончила. Но мне нужно было все перепроверить.

– Na2O2 + 2Н2О = Н2О2 + 2NaOH 2Н2О2 = 2Н2О+О2|, – проговариваю я формулу вслух. Я видела, что у всех этот опыт получился. Вода зажигает бумагу – красиво. Жалко, что мне достался никчёмный напарник.

– Какая ж ты медлительная.

Я резко оборачиваюсь. Через два ряда от меня сидит Маркус, закинув свои длинные ноги на парту. Я даже не удивляюсь такой наглости. Когда он следовал рамкам приличия?

– И давно ты здесь сидишь?

Он косится на часы, что обвивают его запястье.

– Минут двадцать.

– И зачем тебе это нужно?

– Я жду тебя, – Маркус приподнимает одну бровь, словно удивляясь моей недогадливости.

Я действительно совсем не понимала. Не то, что ему нужно от меня, а то, почему он ждал вместо того, чтобы сразу подойти.

– И?

– Ты закончила?

– Да, – я поднимаюсь, чтобы положить свою тетрадь на стол учителя.

Я слышала, как Маркус тоже поднялся и зашагал в мою сторону, но все равно не ожидала, что повернувшись, упрусь в него.

– Маркус, – охаю я, когда он приподнимает меня за талию и усаживает на парту.

– Я обещал наказать твой язык, – дыхание Маркуса защекотало мне губы. Его руки удержали мое лицо, когда я попыталась отстраниться. Большие пальцы впились в мои щеки, остальные легли на заднюю поверхность шеи. – А угрозы я всегда выполняю.

– Ты же сказал, что больше не хочешь меня, – голос больше похож на мышиный писк.

– В этом-то и проблема, – Маркус обнажил зубы, приподняв верхнюю губу. – Я уже решил, что ты мне неинтересна, как вдруг ты совершаешь эти бездумные и безумные поступки, тем самым постоянно интригуя.

Я не успеваю ни ответить, ни осознать то, что он сказал. Его губы накрывают мои слишком поспешно.

Парень сильно давит своим ртом, заставляя меня раскрыть губы. Одна его рука все еще держит шею, а вторая разводит мои ноги в стороны. Маркус устраивается между ними, приближая центр своего желания к моему.

Я не могу позволить его языку скользнуть в мой рот – это ведь будет обозначать полную капитуляцию. Но Маркус настойчив, он меняет тактику в этой войне. Его левая рука нежно сжимает мое бедро, обхватывала колено, двигаясь вниз по икроножной мышце.

Это ощущается слишком хорошо. Я застонала, все-таки приоткрыв рот. Парень тут же скользнул в него. Его язык принимается поглаживать мой – я срываюсь. Одной рукой я впиваюсь в его плечо, другую запускаю в волосы. Теперь они уже не уложены, а растрепаны.

Я враз забываю все, что обещала себе. Я уверяла, что больше не позволю ему это. Он же использует меня!

Маркус только что без стеснения заявил, что я ему неинтересна. Его лишь забавляют мои действия. Но горячие поцелуи и прикосновения будоражат мою кровь. Я уже не я, а какая-то амазонка – дикая, подчиненная первобытным инстинктам.

Откровенно раздвигаю перед ним ноги, позволяя ему довести меня до безумия. Я сама страстно отвечаю на его поцелуй. Мой язык сплетается с его.

Маркус зовет его за собой, дразня. Теперь мой язык в его рту. Я исследую его. Гладкое нёбо, острые зубы. Парень прикусывает мой язык. Я дергаюсь, но он крепко удерживает его.

Я так понимаю, это и есть наказание моего языка. Как долго он сможет находиться в этом положении? Я обхватываю его за шею, тяну на себя. Маркус рычит, отпуская язык.

Его рука скользит мне под юбку, после чего сразу накрывает центр всех импульсов. Длинный палец проводит вверх-вниз, и я прогибаю спину перед ним.

Маркус перемещает свои губы на мою шею. Начинает посасывать, покусывать. Я барахтаюсь на грани. Струна внутри меня натянулась до предела. Одно невольное движение, и я взорвусь в мощном оргазме.

Но мы, черт возьми, в классе, и вот-вот придет учитель.

Дверь позади нас резко хлопает. Маркус поднимает голову. Я тоже замираю, затаив дыхание, думая, что нас застукали.

– Чёрт, – злится он, – походу здесь не лучшее место. Не могла заниматься в библиотеке? Там хотя бы нет людей.

В библиотеке сейчас Жаки. Я усмехаюсь, но мне совсем не смешно. И если только что в класс заглядывал мистер Уайлд, то уже в эту минуту Оливер и мама узнают подробности моей школьной жизни. Разве это может радовать? Точно уж нет.

Так было всегда. После нашего секса я не знала, что сказать. И хотя мы не вышли за рамки прелюдий, между нами вновь возникли эти стены – барьеры, разделяющие нас до – во время – и после секса.

– В библиотеке? – спрашиваю я, вставая на ноги после того, как он отходит от меня. – То есть я вообще не гожусь для секса в нормальных условиях?

Маркус смотрит на меня прохладным взглядом.

– Я не собираюсь думать, на что ты годишься, – в его голосе больше не было той страсти, только что бушевавшей между нами. – Если нужна вся эта романтическая ерунда, вроде спальни, усыпанной розами, свечей и прочей лабуды, то ты явно не по адресу. Все, что мне нужно, – это сексуальная разрядка. С тобой или с другими – неважно. И если ты считаешь, что со временем я влюблюсь в тебя, то ты еще глупее, чем я думал.

Маркус практикуется в мастерстве унижений, или что? Делает он это весьма профессионально. С лёгкостью может написать книгу о том, как одним предложение втоптать в грязь по уши.

Я рассмеялась. Маркус уставился на меня, затем нахмурился.

– Что? Думаешь, я в тебя влюблена? С чего это вдруг? Что ты сделал, чтобы я в тебя влюбилась? Несколько раз трахнул в душевой? Ты себя явно переоцениваешь! Да, не отрицаю, что в сексе тебе, возможно, и нет равных. Но как человек ты – говно!

Я подхватила сумку и пошла к выходу. Маркус схватил меня за руку, развернул к себе.

– Говно, говоришь? А кто тогда золото? Тот высокий блондин, что шарахался возле тебя на вечеринке?

– Кто? – Я нахмурила брови, не понимая, о ком он.

Жаки слиняла. Ей можно. Она ведь гость. А мне пришлось находиться в зале и делать вид, что очень весело. Оливер с мамой продолжали гостеприимно улыбаться всем вокруг.

– Куда делась Жаки? – спросил Оливер, оказавшись около меня.

– Она вышла ненадолго.

Он протянул мне бокал с шампанским. Я благодарно улыбнулась.

– Тебе уже почти восемнадцать. По российским законам, уже можно пробовать алкоголь, но…

Я засмеялась.

– Но не увлекаться, – продолжила я его фразу.

Оливер тоже улыбнулся.

– О, здравствуйте, – поприветствовал он супружескую пару, которую подвела к нам мама.

Сзади шел молодой парнишка, примерно моего возраста. Очень даже симпатичный высокий блондин.

– А это, должно быть, Адам. – Оливер пожал ему руку. – Ты очень вырос.

– Это моя дочь, – мама взяла меня под локоть, – Яна. Яна, это мистер и миссис Хейз и их сын Адам.

– Ты учишься в местной школе? – обратилась ко мне миссис Хейз.

– Да.

– Адам тоже переведётся в неё через пару месяцев, – она улыбается и смотрит на сына.

– Мама, – Адам опускает глаза.

– Здорово, – говорю я без особого энтузиазма.

И на этом, собственно, и все. Больше мы с ним не пересекались.

С чего бы Маркусу запоминать его? И почему он вообще сейчас говорит о нем?

– Видимо, тебе уже нашли богатенького женишка! – продолжает шипеть Маркус. – Выглядит он, как мальчик-зайчик…

– Даже если это и так, тебе какая разница? Разве это может помешать тебе наслаждаться своей разрядкой? Раз тебе плевать с кем, то отпусти уже мою руку! Иди и трахни кого-нибудь! А меня оставь в покое!

– Тогда запрети мне!

– Что?

– Запрети мне приближаться к тебе!

– Хорошо! – Я сильно дернула руку на себя. Становится очень больно, но я выдрала руку из его хватки. – Я запрещаю тебе приближаться ко мне! Не подходи ко мне! И даже не смотри в мою сторону!

ГЛАВА 11. И дверь закрывается.

POV Яна

Я не спала всю ночь. И этому способствовали два фактора. Первый – в голове то и дело звучали слова Маркуса:

–Запрети мне приближаться к тебе!

И мой ответ:

–Я запрещаю тебе приближаться ко мне! Не подходи ко мне! И даже не смотри в мою сторону!

Но я отказывалась думать об этом или анализировать сказанное и услышанное.

Второй фактор – это ужасный ливень, начавшийся вечером, длившийся всю ночь, тарабаня по крыше, стуча в окна, и продолжавшийся до сих пор.

Я даже боялась выглянуть в окно. А что если это предвестник цунами? Я глубже зарылась в одеяло: страшно было до жути.

– Яна! – В дверь застучала мама. – Если ты сейчас же не спустишься, то опоздаешь в школу!

– А разве в такие дни занятия не отменяются?

– В какие? – удивилась она.

– Ты что, не смотрела в окно?

– Подумаешь, небольшой дождь. Это ерунда.

Ерунда? Ничего себе!

Но встать все-таки пришлось. Настроение наряжаться, ясен пень, не было.

Джинсы, футболка и кроссовки цвета мяты, маленький рюкзачок.

Мыть голову тоже не было смысла. Все равно промокнут под дождем. Я собрала их в высокий хвост.

Слава Богу, Оливер еще вчера поднял крышу моего кабриолета.

– Ну и погодка, – присвистнула я, когда Жаки села в машину.

Девушка улыбнулась. А я вспомнила, что так и не подарила ей телефон. Я полезла в бардачок, достала коробку и протянула её Жаки.

– Давно купила, но все никак не отдам.

Подруга достала телефон и повертела его в руках. Она и смущена, и удивлена одновременно.

– Ты же знаешь, что я не пользуюсь телефонами.

– А теперь начнёшь! – Я хлопнула в ладоши.

Жаки понравилось. Я видела, как заалели её щёки.

– Но кому мне звонить? И если мой номер узнают в школе…

– Не узнают! Твой номер будет только у меня. Мне надоело звонить тебе на домашний телефон, твоя мама, похоже, не очень рада моим звонкам.

Каждый раз миссис Томсон вежливо здоровалась со мной, но передавать трубку дочери не спешила. Я чувствовала, что не нравлюсь ей. Хотя меня это нисколько не смущало.

– Прости за это…

– Всё путём, – я правда так считала. Мы не можем отвечать за поведение наших родителей. – Теперь я могу звонить напрямую тебе.

Всю дорогу Жаки с улыбкой смотрела на свой телефон. Получать подарки – это всегда приятно. Особенно, когда тебе долго ничего не дарили. Но чем ближе мы подъезжали к школе, тем нервознее она становилась. Жаки ерзала на сиденье. Мне тоже было неспокойно. Может, это из-за погоды?

– Что происходит? – спросила я, как только мы оказались в школьном коридоре.

Обычно ученики группируются небольшими кучками возле своих шкафчиков. Но сегодня коридор был пуст. Весь народ сконцентрировался около одной стены. Не останавливаясь, я направилась туда же, широко шагая.

Ужас сковал мои лёгкие, не давая вдохнуть.

Вся стена была покрыта фотографиями.

Жаки.

На них была она.

Создавалось такое ощущение, что я смотрю комикс. Вот Жаки спит, из-под одеяла виднеются кусочки её тела.

Вот она проснулась, со страхом смотрит в объектив, прикрывая грудь. Она голая?

Вот приходит осознание. В её глазах появляются слезы. Она вертит головой.

Далее появляется Николас. Он стоит, обколотившись на стену, и спокойно наблюдает за происходящим. Жаки подходит к нему, обернув себя простынею, на которой виднеются пятна крови.

Закрываю рот рукой. Что это?

Жаки смотрит на него, плачет, а он… ноль эмоций.

Она убегает на фото, а у меня закипает кровь.

– Что это, мать твою, такое? Кто это сделал? – кричу я, затем оборачиваюсь к быдлу, что шушукаются, тыча пальцами в стену.

– Яна, нет, – Жаки быстро хватает мою руку. – Мне всё равно.

Осознание поражает меня, как молния.

Печать позора.

Парень спит с девушкой, затем унижает её перед всей школой. Кровь на простыни – девственность Жаки.

– Так была поставлена печать? – спрашиваю я, зная ответ, но все же надеясь, что ошибаюсь.

– Да, – кивает она, запрокидывая голову. – Я надеялась, что эти фото пропали, но нет. Такие вещи не исчезают по желанию жертвы.

Я рычу, словно разъяренный зверь. Ищу знакомые лица в толпе. И нахожу. Николас и Маркус.

– Сука! – кричит Ник, кидается к стене, начиная сдирать фото.

– Николас, оставь это!

Жаки подходит к нему, касается его плеча. Он замирает, затем оборачивается.

– Ты уже здесь? Уже видела?

– Бесполезно их срывать. Они появятся снова.

Я чувствую ту же боль, что и Жаки, глядя на эти отвратительные фотографии. Её боль становится моей болью.

– Я не… Это не моих рук дело, – стонет Николас.

И я ему верю. Слишком много отчаяния в его действиях.

– Это неважно…