Солнце мрачного дня Art Даша

– В нашем штате закончились мужики, и ты перекинулась на детей? – выплевываю я, стискивая зубы. Еще немного сжать, и они раскрошатся.

– О, милый, не преувеличивай, – она засмеялась, будто я сказал что-то смешное. – Сколько тебе лет, красавчик?

Парень стоит, прикрывая свое достоинство и оглядываясь в поисках одежды. Он, в отличие от матери, был полностью раздет. Мои кулаки зудят, но я сдерживаюсь, понимая, что это не его вина. Я тоже не раз спал со взрослыми женщинами. И у них, возможно, тоже были семья и дети. Но разве я в этом виноват? Не на мне же багаж этой ответственности!

Мама постоянно повторяет, что мы не дотягиваем до своих соседей. Но она не хочет принять, что в этом есть и её вина. Как может считаться семья образцовой и благополучной, если хранительница семейного очага разжигает костер в трусах каждого встречного самца?

– Милая, ты дома? – из холла послышался голос отца. Он тоже явился как нельзя кстати.

Я замер в ожидании. Мне очень хочется увидеть реакцию отца на эту сцену. Что он сделает? Будет ли скандал?

И вот он входит, окидывает кухню взглядом, переводит его от мамы к голому парню – и все. Его голова вжимается в плечи. Он внезапно становится похож на старика – усталого и немощного.

– Вон из моего дома, – тихо говорит он тому, кто только что ебал его жену. Мама хмыкает, протягивает руку к бокалу с вином. Парень смотрит на нас, как на сумасшедших. Он медленно пятится к двери. Папа обходит его, приближаясь к раковине. Он умывает лицо, делая глубокий вдох. – Закажи еду.

– И это все? – не выдерживаю я. – Все, что ты можешь сказать? Твоя жена только что трахалась с малолеткой на кухонной стойке! А ты просишь её заказать ужин?

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Отец облокачивается на столешницу, скрестив руки на груди.

– Да хоть что-нибудь. Разнеси тут все к чертовой матери! Наори на неё! Ударь этого недоноска! Сделай хоть что-нибудь, чтобы прекратить это! Можешь даже её из дома выгнать!

– Маркус! – Мамаша подлетает ко мне, чтобы выплеснуть мне в лицо остатки красного вина. – Я все-таки твоя мать! Как ты можешь такое говорить?

– Птху, – я вытираю свое лицо ладонью, затем смахиваю остатки на пол. – Мать, говоришь? Матери, которых уважают, не притаскивают домой любовников. За этой стойкой они кормят своих детей и мужа, а не трахаются на ней. Если в тебе была бы хоть капля материнской любви, ты бы скрывала свои связи. Как думаешь, мне нравится смотреть, как тебя ебут?

– Маркус, – одергивает меня отец.

– Что? – взрываюсь я. Гнев разгорается еще сильнее с каждым новым словом. – Мы не только владеем борделем, мы в нём живем! И здесь главная подстилка – это ты, мама! Говоришь, что не нравится отцовский бизнес? Разве? Как по мне, так ты так же наслаждаешься алкоголем и сексом, как и шлюхи в «Подземелье».

Мама влепила мне звонкую, словно хрусталь, пощечину. Я не удивляюсь и почти не чувствую боли. Внутри мне гораздо больнее.

– Будь уже мужиком. – Я смотрю на отца, мама поджимает губы, корча из себя оскорбленную невинность. – Возьми все под свой контроль. Поставь её на место.

Я разворачиваюсь.

– Извинись перед матерью! – Впервые слышу, как отец повышает голос в пределах этих стен.

Я не реагирую, стартую, чтобы убраться из этого проклятого дома, где меня с самого рождения окружает распутство матери и пофигистический эгоизм отца.

Сколько лет он остаётся слепым? Что эта за любовь такая? Неужели, когда любишь кого-то, готов закрыть глаза на то, что тебя ни во что не ставят?

Перед глазами возникает образ Яны. Я не могу однозначно ответить на вопрос о чувствах к ней, но она мне точно небезразлична.

Как бы я отреагировал, застав её в объятиях другого? Даже просто от одной мысли об этом, меня душит бешенство. Но как бы я ни старался, не мог представить её на месте моей матери.

Яна – девушка, которая умеет дружить, ценить. Она готова на все, ради близких ей людей. Можно просто вспомнить, как яростно она защищала Жаки.

Раздеться на публике, чтобы подруга не выглядела ничтожеством? Легко!

Быть избитой, но не отказаться от подруги? Да проще простого!

Увезти подругу в другую страну, подарив ей новую жизнь? Что тут такого? Никогда не встречал никого, кто бы сделал хотя бы один поступок из тех, что сделала Яна ради Жаки.

И эпизод, что произошел сегодня. Он может поставить жирную точку в поем понимании Яны как личности. Она не обращала внимания, когда её оскорбляли, поносили на каждом углу. Но стоило тронуть семью Яны, зверь внутри неё проснулся с жаждой крови. И он её получил.

Я только что, после лицезрения омерзительной сцены, понял, что меня так привлекает в ней. Среди множества её достоинств можно выделить один – самый ценный для меня. Я никогда не встречал этого ни в своей семье, ни в своем окружении.

Преданность.

Яна предана своим близким. Она ценит их, заботится о них. Эта девушка готова на все ради своей семьи. Это и восхищает, и пугает одновременно.

Я еду, сам не понимая куда. Действую на автомате.

Майами.

«Подземелье».

Пусть отец возрадуется. Я, как он и хотел, навещу сейчас это заведение.

– Привет, грозный парень, – приветствует меня охранник. Он постукивает меня по плечу. – Давненько ты не захаживал.

– Сэм, – киваю я.

Только Сэму, Тез и Барри спускалось с рук фамильярное отношение ко мне. Сэма я знаю с детства. Сколько себя помню, столько он и работает на отца.

– Развлекайся, – усмехается он, открывая передо мной дверь.

Я попадаю внутрь, сразу следую к бару.

– Виски.

– Что это с тобой? – спрашивает бармен, но все же ставит передо мной прозрачный стакан. – Я могу выслушать…

– Заткнись, Логан! – Я опрокидываю стопку. – Еще.

Он кривит губы, но выполняет. Еще бы. Это ведь не просьба, а приказ. Краем глаза замечаю движение в мою сторону. Слишком много блесток.

Анжела.

– Вы сегодня решили пожаловать всей семьей? – Она облокачивается на барную стойку, скрестив ноги, обутые в ботфорты на платформе.

– В смысле?

– Отец, ты и Салли. – Она делает знак Логану, тот подает ей рюмку с водкой.

– Салли? – Что эта маленькая копия матери делает здесь? Хотя о чем это я? Здесь ведь как раз подходящее место для неё. – Где она?

– В одной из комнат, – хихикнула тридцатилетняя стриптизерша.

Я проследил её взгляд.

Vip – комната.

Черт! Не день, а недоразумение.

– Может, – Анжела проводит ногтем по моей грудь, – и мы уединимся в одной из них?

Анжела – профессионал. В искусстве секса ей нет равных. И я часто пользовался её услугами. Но сейчас даже одно её прикосновение провоцирует неприятное сжатие желудка. Я откидываю её руку в сторону.

– Нет, – залпом глотаю очередную порцию алкоголя.

– Что это с тобой? – Она приближает ко мне свое лицо. – Заболел?

Я отворачиваюсь, морщась. Со стороны может показаться, что это от виски, но на самом деле нафуфыренное лицо Анжелы вызывает отвращение. Я сразу представляю чистую и сияющую кожу Яны. Она редко пользуется косметикой. Её красота естественна. И на вкус она как свежий и сочный фрукт.

Яна прочно обосновалась в моем сознании – это не может не злить. Я ударяю ладонью по стойке. Анжела вздрагивает. Логан смотрит с удивлением. Я указываю пальцем на пустой бокал.

– Марк, ты меня напугал, – смеется стриптизерша.

– Не называй меня так! – рычу я.

Ненавижу, когда сокращают мое имя. Все они проглатывают звук «р». Получается что-то вроде «Маак». Это бесит!

Все, кроме Яны. Может, это особенность её языка, но она четко выделяет все звуки.

–Марк, – её голос уже звучит в моей голове. Я готов ударить себя по ней. Но вместо этого делаю очередной обжигающий глоток.

– Да, ты сегодня не в настроении, – фыркает она, будто я её обидел. Мне все равно. Я забуду о её существовании уже через секунду, как она исчезнет из моего поля зрения. – О, Салли! Детка, уже закончили? Быстро вы, однако.

– Маркус, – она улыбается, поправляя кожаную юбку, – отец все-таки уговорил тебя заглянуть.

– Какого хрена ты здесь делаешь?

– Не обращай внимания, – жеманно заявляет Анжела. – Маркус сегодня не в духе. На всех огрызается.

– Так, когда он вообще бывает в духе? – Салли садится на стул рядом. – Логан, дорогой, не нальешь мне немного мартини?

Логан смотрит в мою сторону, ожидая реакции. Мне пофиг. Я ей не мамочка, пусть делает со своей жизнью, что заблагорассудится. Да и мамаша наша срать хотела на то, что её малолетняя дочь бухает и дает всем, кому не лень. Я утыкаюсь в столешницу.

– Эй, малышка, куда пропала?

Я вскидываю голову.

– Отвали, – отмахивается она, успевая поднести мартини к губам.

– Что значит, отвали? – петушится незнакомый мужик. Это он, видимо, был с ней в комнате. – Я с тобой еще не закончил!

– А я закончила, так и не кончив, – язвит Салли.

Глупая молодая вертихвостка. Играть со взрослыми дяденьками нельзя. Можно и огрести. Но здесь она чувствует себя королевой. Дочь владельца не посмеют тронуть. Но ведь гости не знают, кто мы.

– Ах, ты, дрянь продажная! – Он хватает её за руку, тянет на себя. Она взвизгивает.

Я ненавижу тот факт, что у меня есть младшая сестра. Я даже не считаю её своей сестрой в той мере, в которой обозначает данное слово. Но это не значит, что кто-то может на моих глазах причинять ей боль.

– Отпусти меня! У тебя будут крупные неприятности! – верещит Салли, пытаясь вырваться.

Логан напрягается, немного поддается вперед. Анжела пятится назад. Она не понаслышке знает, что такое агрессивный клиент. В «Подземелье» Сэм ежедневно выкидывает несколько подобных экземпляров. Он действует четко, быстро и немногословно, за что отец его так ценит.

– Отпусти её, – я и так зол. День сегодня правда полный отстой. Мне срочно нужно куда-то деть то, что накопилось. Почему бы не выплеснуть все на этого любителя молоденьких девушек?

– А ты, блять, кто такой? – возмущается мужик, все еще крепко держа руку Салли. Она поскуливает, видно, хватка слишком сильная.

– Сэм, – Логан уже зовет нашего вышибалу, – бар.

Через секунд тридцать он уже будет здесь.

– Маркус, – жалобно произносит Салли, – помоги.

Я хищно прищурился, затем согнул руку в локте. Резкий выпад: мой локоть приземляется где-то в область его солнечного сплетения. Весь воздух разом выходит из его легких, он сгибается пополам.

– Сука! – слышу я, наблюдая, как он, корчась, встает. – Ты за это получишь, сосунок!

– Это вряд ли, – говорю я, недовольно морщась от того, что Салли жмется ко мне. – Уймись!

Сэм уже здесь. Он скручивает извивающегося и выплевывающего всякие проклятия недовольного клиента.

– За мной, – бросаю я Салли, направляясь к выходу. С меня хватит! Нигде нет покоя. Даже выпить спокойно не получается. – Ты пила?

– Не успела. – Это что, недовольство?

– Значит, садишься за руль. – Я кидаю ей ключи. Она не поймала. Ключи со звоном упали на асфальт. – Ащ-щ!

– Что? Предупреждать надо! – Салли корячится по парковке на своих шпильках в поисках ключей, я просто наблюдаю за ней. – Нашла!

Я залез на пассажирское сиденье.

– Куда едем? – Салли обрадовалась, что я доверил ей свою машину. Такого прежде не бывало. И больше не будет, пусть даже не мечтает. – Домой?

– Слишком далеко, – и это не единственная причина. – Поехали в отцовскую квартиру.

В Майами у нашей семьи было две квартиры. Отцовская и матушкина. Конечно, я предпочел первую. Даже если отец и приводил туда баб, то я этого, по крайней мере, не видел.

– Что сегодня случилось? – Я не отреагировал. – Что-то случилось дома?

– Ничего нового, – произношу я.

Салли замолчала. Открыла она свой рот только, когда мы оказались в квартире.

– Маркус, – остановила она меня. Я уже собирался захлопнуть дверь одной из комнат, – слышала, что ты встречаешься с этой иностранкой…

– Бога ради! – вскипаю я. – Её зовут Яна!

– Не злись, – она выглядит как-то потеряно. – Так это правда? Ты открыто стал с ней встречаться?

– Почему тебя это волнует?

– Ты ведь был против отношений, с чего вдруг такие перемены? А как же вся эта херня, что все женщины такие же бляди, как я и мама?

– Не сравнивай Яну и вас!

– А, вот как? – Губы Салли немного смещаются в сторону. – Влюбился?

Я прохожу в комнату, надеясь, что Салли хватит ума исчезнуть, но нет. Она входит следом.

– Надеюсь, что все не так плохо, и ты не по уши влип.

– Почему?

– Как, думаешь, она отреагирует, когда узнает о нашем бизнесе? Будет ли она довольна этим?

Салли озвучивает мои страхи. Я ложусь на кровать, закрываю лицо кистью руки.

– Проваливай!

– Ее мать – знаменитая балерина, отчим – владелец сети клиник. Позволят ли ей быть с тобой? Да и захочет ли она, когда узнает? Что если она начнет презирать тебя так же, как мама папу?

– Я сказал, чтобы ты ушла!

– Просто думай об этом. Слышала, что Яна и сама занимается танцами. Её даже тренирует Алви Конте. Я далека от искусства, но и то его знаю. Будущее у этой девушки впечатляющее. И ей совсем не нужна такая слава. Я думаю, что рано или поздно все узнают, чем пахнут наши деньги. И тогда, догадайся, кому будет больно?

Я делаю вид, что умер. Все, что сказала Салли, – прямое попадание.

Неужели она переживает?

Я всегда думал, что девчонку все устраивает. Никогда не задумывался, как на неё влияет поведение матери. Её оно касалось ничуть ни меньше, а скорее даже больше, учитывая её происхождение.

ГЛАВА 22. – Подземелье, – прочитала я вслух.

POV Яна

Я ждала его всю ночь. Его вскользь кинутое «увидимся» должно было значить, что мы правда увидимся сегодня. Но он не пришел.

Я реагировала на каждый шорох, звуки проезжающих машин, пялилась в свой телефон. Вдруг он позвонит или напишет? Потом одергивала себя.

У нас даже нет номеров друг друга. Но ведь он мог узнать каким-то образом, не так ли?

Я четко осознавала, что веду себя очень глупо и наивно, но что я могла с собой поделать?

Я была расстроена, сбита с толку. И мне нужно было, чтобы кто-то меня отвлек. Разговор с Оливером создал еще больше вопросов в моей голове, чем было до него.

Оливер, по сути, сказал, что считает меня своим ребенком. Как такое возможно? И почему эта мысль шоколадом обливала мое сердце. Да, Оливер всегда относился ко мне по-особенному тепло и заботливо. Но я думала, что он делает это ради мамы.

И что это за новость, что отец посылал маме видеозаписи, о которых я ни сном, ни духом? Но главное, почему он молчал об этом? Разве то, что она и Оливер смотрели их, не значило бы, что мама не бросила меня? Почему папа так поступал со мной? Для чего разжигал во мне чувство ненужности? Разве он не видел, как я страдала от этого?

Я не люблю секреты, недосказанности. Я чувствую себя спокойно и уверенно только в том случае, если знаю все, что, так или иначе, касается меня. Пусть правда и причиняет боль, лучше уж так, чем страдать в неведении.

Утро выдалось пасмурным. Обычно я расстраивалась, что не видно солнышка. Но сегодня я и сама выглядела, как темная тучка. Я не стала мыть голову, собрала свои пакли в пучок на макушке, напялила на себя джинсы с огромными дырками, старую растянутую футболку и удобные кроссовки.

– Выглядишь как социальная реклама, – Оливер не мог не отметить мой наряд. – Меня даже могут привлечь к ответственности за жестокое обращение с падчерицей.

– Оливер! – возмутилась мама.

– Очень смешно, – я нахмурилась, садясь рядом с Оливером. – Я не буду есть, только кофе.

– Детка, завтрак очень важен. Откуда же у тебя возьмутся силы на тренировку, если в желудке будет пусто?

– Танцевать я тоже не хочу сегодня. – Я опустила плечи. – Можно я вообще останусь сегодня дома, а?

– Яна, что случилось? Ты заболела? Выглядишь какой-то бледной. – Мама приложила ладонь к моему лбу. – Температуры вроде бы нет.

Оливер внимательно следит за нами, попивая свой кофе.

– Неполадки на личном фронте? – интересуется он, поднимая и опуская брови.

– Что? – встрепенулась мама. – Ты с кем-то встречаешься? С кем? Как давно?

– Нет, мама, – я закатила глаза, – я ни с кем не встречаюсь. Когда бы мне этим заниматься? Я только и делаю, что тренируюсь.

– Это-то меня и растаивает, милая. – Я уставилась на неё. Это точно говорит моя мама? Разве она не должна уверять, что сейчас главное – это карьера танцовщицы? – В твоей жизни должно быть что-то, помимо спорта. Я не говорю, что ты не должна прикладывать максимум усилий, но будет лучше, если в твоем мире будет что-то, помимо него.

– Но разве ты не?..

– В свое время я считала, что танцы – это моя жизнь. И когда случилось так, что я больше не смогла танцевать на сцене, оказалось, что я слишком многим пожертвовала. Не повторяй моих ошибок.

Я повернулась к Оливеру. Он выглядел задумчиво. Если я правильно поняла маму, то она имела в виду меня и папу. Мама постоянно только и делала, что тренировалась. Её никогда не было дома.

Я росла вдали от неё. А потом она и вовсе оставила меня, погнавшись за призрачным шансом снова блистать на сцене.

Я не знаю, что она почувствовала, когда оказалось, что никакая операция не вернет её в профессиональный мир танцев, и какими были её действия. Но у меня остался до сих пор невысказанный вопрос – почему она не вернулась к нам?

– Я пойду, – тихо произнесла я, после чего встала и вышла в холл.

Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что единственным человеком, с которым я разговариваю в школе, является Маркус Дэвис? Также бы и утверждала, что мне это нужно?

Маркуса сегодня не было в школе. Что-то случилось? Опять пропал?

– Не паникуй раньше времени, – ругала я сама себя. – Подумаешь, не пришел один день в школу.

Я коснулась своей груди – это сведет меня с ума. Все, что касается Маркуса, всегда слишком сложно.

– А ты оказалась еще бОльшей сукой, чем я ожидал!

Адам выпрыгнул, как черт из табакерки, преграждая мне дорогу. Уроки уже закончились, и я вышла из этого шумного, словно муравейник, здания.

– Сгинь, Адам, – отмахнулась я, словно от комара.

– Что ты, тварь, наговорила мистеру Палмеру? – продолжал рычать Адам, хватая меня за руку.

Я поджала губы, вырвала руку, продолжила путь к своей машине. Он может как угодно меня называть – это не вызывает во мне никаких эмоций. В том числе, не обижает.

– Из-за тебя Оливер предупредил, что может отказаться спонсировать проект моего отца! А он всю жизнь над ним работал! – Лицо Адама было цвета свёклы. Он снова хватает меня, на этот раз за плечи, разворачивая к себе. Так он может продолжать плеваться слюной мне в лицо. – Ты все испортила, шлюха!

– Кажется, ты что-то путаешь, – меня не пугает его гнев, я даже не повышаю голос. – Проект твоего отца под угрозой благодаря тебе. Вчера я предупредила, что расскажу Оливеру про то, что за его спиной твоя семейка говорит такие гадости. Если б ты был умнее, то помалкивал бы, а не трындел об этом в школе. Знал ведь, что до меня дойдут эти сплетни. К тому же я дала тебе шанс извиниться и забрать свои слова назад. Но ты проигнорировал меня. Так чего же ты хочешь теперь? Пришел мстить?

Я не знала наверняка, как Оливер отреагирует на мои слова. Но, похоже, его тоже задело то, что о нем и маме говорят столь близкие им люди.

– Ты ответишь за это! – только и смог выговорить Адам. – И здесь сейчас нет того, кто бы тебя защитил?

– Ты специально выжидал весь день, думая, что Маркус может появиться в любой момент? И только убедившись, что его сегодня не будет, решил разобраться со мной? Ты такой жалкий.

Я рассмеялась ему в лицо, наблюдая, как Адам стискивает зубы. Конечно, не стоит провоцировать парня. Он все-таки сильнее меня, но было приятно наблюдать, как он кипит от гнева.

– А ты – подстилка Маркуса!

Опять двадцать пять! Он вообще может придумать другие обзывательства, кроме тех, что связаны с сексом?

– Все еще злишься, что я тебе не дала?

Он зашипел, словно змея. Его пальцы больно впивались в мои плечи. Я отшатнулась. Адам отпустил меня на секунду, чтобы схватить за руку. Он потащил меня в сторону своей машины.

– Отпусти меня! – Вот тут я разозлилась.

Какого хрена?

Сопротивляться бесполезно. Силы не равны.

Пришло время обманного хода.

Я расслабилась, принялась семенить за ним. Адам обернулся, его губы расплылись в победной улыбке.

Рано радуешься, чмошник!

Он немного ослабил хватку, решив, что победил.

Я резко затормозила, Адам рванул меня на себя.

Это мне и было нужно.

По инерции я врезалась в него. Мой рот оказался на уровне его грудной клетки. Я укусила его сквозь футболку.

– А-а-а-а! – заорал Адам.

Да, я знаю, что это больно.

Адам разжал мою руку. Я понимаю, что убежать мне не удастся за те несколько секунд, что он корчится от боли. Знаете, что хорошего в танцах, помимо самого танца?

Гибкость, растяжка и возможность применить танцевальное движение как средство самообороны.

Я собираю всю силу, какую только могу, чтобы крутануться на месте, приземляясь на одну ногу, выбрасывая другую вперед так высоко, чтобы хватило ударить этого козла по роже. Я напрягаю ногу, чтобы удар был как можно тяжелее.

Я уже почти попала точно в цель, как вдруг вспомнила об обещании, что дала себе вчера вечером, сразу после того, как Оливер спас ту старушку.

Насилие порождает насилие.

Моя стопа замерла с нескольких сантиметрах от лица Адама.

Удара не было. Адам вытаращился на мою ногу, открывая рот. Его вопль, должно быть, слышит весь город. Он отбегает от меня.

Не ударила, но спугнула – так тоже сойдет. Оливер может мной гордиться.

Я слышу аплодисменты. В нескольких шагах от меня стоял Маркус. Он даже присвистнул.

– Напомни мне никогда тебя больше не злить. – Шутить вздумал? – Я уже было собрался начистить ему рожу, но ты и сама справилась. Я сражён.

– Где ты был? – Подхожу к нему.

– Были кое-какие дела в Майами. – Маркус пожимает плечами. – Семейный бизнес.

Я обхожу его, сердито фыркнув. Бизнес, значит? Ладненько.

– Куда это ты? – Маркус следует за мной.

– Домой.

– Подожди секунду, – он задержал меня, ухватившись за локоть. Я повернулась к нему лицом. – Я хочу тебе кое-что показать.

Он остановился, зажмурив глаза.

– Что? Прямо сейчас?

– Нет, вечером. – Его пальцы принялись массировать кожу на моей руке. Приятно. – Я заеду за тобой в восемь.

– Свидание? – спрашиваю я, улыбнувшись.

Но улыбка пропадает, когда я вижу, как мрачнеет Маркус. Скорее всего, нет, не свидание. Тогда что?

Маркус ничего не отвечает, просто отпускает мою руку.

Страницы: «« « ... 1718192021222324 » ... »»