Солнце мрачного дня Art Даша

ГЛАВА 7. Маркус/ Яна

POV Маркус

– С чего это ты решил прийти сегодня со мной? Насколько я помню, ты ненавидишь это место?

Я не ответил, лишь лениво посмотрел на того, кого все вокруг называют моим другом, некоторые даже братом, но все они ошибаются. У меня нет друзей.

С Ником же нас связывает только одно – нежелание заводить друзей. Но несмотря на то, что мы просто кажемся друзьями, знаем друг о друге много лишнего. Я не парюсь по этому поводу, Ник тоже. Хранить секреты мы умеем.

– Может, ты все-таки скажешь, что тебе здесь надо?

Ник сегодня настырнее обычного. Меня это начинает раздражать – ненавижу, когда лезут в мои дела.

– Заткнись и слушай свою певчую птичку, – огрызаюсь я.

Ник усмехается. Он не боится, но знает, что меня лучше не злить. Я могу долго терпеть, сдерживаться, но если меня всё же вывести из себя, то я…

Лучше не знать, что будет.

Я смотрю, как на сцене гаснет свет. Это значит, что сейчас выйдет наш маленький изгой.

Ник тут же забывает о моем существовании, когда худощавый силуэт выскальзывает из-за угла, и пропитый бар наполняется тонким, но на удивление мощным женским голосом. Я прекрасно понимаю, почему здесь каждую пятницу столько народу, ведь её голос правда завораживает.

Я провожу взглядом по столпотворению пьяных посетителей и резко зацепляюсь за невысокую брюнетку. Я не вижу её лица, но узнаю этот упругий зад и стройные ноги, что хорошо видны в джинсовых шортах.

Чувствую, как в штанах твердеет. Эта брюнетка с тонкой талией и округлыми бёдрами даже с такого расстояния, сама того не замечая, возбуждает меня.

Я мог бы подойти к ней, прижать её задницу к своему разгорячённому паху, после чего утащить в одну из кабинок, где спокойно можно было бы выпустить накопившийся пар. Но вчера я покончил с нашей связью, а я никогда не возвращаюсь. Пусть она и сексуальна, как чертова богиня!

Я не насытился, я всё ещё хочу её – глупо это отрицать. Но мне не нужна вся эта херня. Даже такого рода отношения не для меня. Чёрт возьми, я ведь впервые нарушил собственное правило!

Мне не нравится то, что она так сильно меня возбуждает. Хватит одного недоумка из рода Дэвисов, позволившего женщине управлять собой. Поэтому прервать нашу связь, причем, именно таким грубым способом, я считаю вполне удачным решением. Пусть знает, что трахалась с моральным уродом.

Я усаживаюсь поглубже в кабинку. Так меня вообще не видно, зато мне видно всех.

Я не слушаю, о чем поет девушка. Этим пусть занимается Ник, что он, собственно, и делает.

Я же не могу оторвать взгляд от двигающейся фигурки недалеко от сцены. Она не просто качается из стороны в сторону, она плавно извивается, подстроившись под ритм. Я бы с удовольствием усадил её на себя и попросил повторить.

Блять!

С этими фантазиями надо кончать, а для этого просто нужно сменить одну девку на другую. Ничего сложного.

Я возвращаюсь к осмотру зала в поисках более-менее пригодного тела. И, кажется, нахожу его.

Высокая, блондинистая, в откровенном платье, явно ищущая приключений на свою задницу. Ну, будем считать, что она их нашла.

Я подхожу к ней, касаюсь её плеча. Она оборачивается, видит меня и сразу расплывается в широченной улыбке. Раньше я бы сказал, что она ничего. Но сейчас мне кажется, её лицо похоже на лошадиное. Слишком большой, накаченный силиконом рот, огромные неестественно белые зубы, квадратный подбородок, слишком длинные ресницы.

В воображении тут же всплывает небольшое личико, с розовыми пухлыми губами и ярко-зелеными глазами, вспыхивающими желанием каждый раз, когда смотрят на меня. Злясь на себя, мотаю головой, чтобы прогнать это наваждение.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на хозяйку этих глаз. Она по-прежнему повернута спиной ко всем, кроме Жаклин Томсон.

Да, я знаю, кто на сцене. И уверен, что и Ник знает. Я бы на его месте не просто смотрел, а утащил бы её куда-нибудь в укромное место, чтобы исполнить все свои фантазии.

Я киваю в сторону кабинки. Молодая шлюшка все понимает и следует за мной. Я сажусь на свое место, затем сажаю блондинку на колени. Рука сразу проскальзывает ей под юбку, сжимает ягодицу. Она начинает хихикать – ненавижу это. Нет ничего хуже, чем хихикающие бабы!

Я сразу понимаю, что ни разу не слышал смех русской девочки. В моих ушах музыкой разливаются лишь её прерывистые вздохи и хриплые стоны, когда я орудую внутри неё.

Блондинка замечает, что я возбуждён, аккуратно давит пальчиками на бугор. Я клацаю зубами, собираясь отыметь её прямо здесь. Какая ведь разница, где и кого трахать. Верно?

И пусть хочу я совсем другую, эта тоже подойдёт. С той сексуальной малышкой слишком много проблем. Она засовывает свой упругий зад в непролазные дебри, а я не хочу быть связанным с ней, когда болото начнёт её топить. Идти ко дну следом за ней – верх дебилизма.

– Какого хрена здесь происходит? – рычит Ник.

Я смотрю на него, думая, что он это мне, но нет. Ник напрягается по другой причине, нежели мой секс. Казалось, он вот-вот ринется в бой. Я следую взглядом туда, куда он смотрит, и всё понимаю.

Барная стойка. Напористая иностранка стоит рядом с нашим затравленным изгоем, к которой присосался бармен.

Я даже присвистнул. А парень-то не промах. Он уверенно прижимает Жаки к своей груди, выглядывающей из-за барной стойки, и засовывывает язык глубоко в рот.

Замечаю, как Ник сжимает кулаки с такой силой, что вены на руках приготовились взорваться.

– Только этого не хватало! – Я резко скидываю с себя безымянную девку. Она возмущенно вскрикивает. Я хватаю Ника как раз в тот момент, когда он бросается вон из кабинки.

Ник сопротивляется, из его рта вырываются ругательства. Он обещает взбить мои яйца и сварить болтунью, если я его не отпущу.

– С ума сошел? Она тебе никто! – Я пытаюсь перекричать музыку, загромыхавшую сразу после того, как девушка ушла со сцены. – Кого ты собрался бить?

Я тащу Ника к выходу. Он немного расслабляется, видя, как Жаки отталкивает бармена от себя. Охранники открывают дверь, понимающе поглядывая на нас. Мне удалось вытолкнуть его на улицу. Оказавшись на свободе, Ник опять направляется в бар. Я дергаю его руку, рыча:

– Приди в себя! Какого черта ты делаешь?

– Не лезь в мои дела!

Ник на грани. Да он скоро рехнётся из-за этой девчонки!

– Тебе пора определиться, чего ты хочешь! Втоптать её в грязь окончательно или наконец уже сделать её своей?

– А вот теперь ты заткнись! – бросает он мне мои же слова, сказанные в начале этого гребанного вечера.

– Я серьёзно, чувак! Либо начни её трахать! Либо оставь её в покое!

Разворачиваюсь и возвращаюсь в бар. Я сделал даже больше, чем должен был. Меня встречает блондинка с лошадиным лицом. Я обнимаю её за талию, краем глаза замечаю, как русская девочка танцует в окружении пьяных посетителей. Её бедра двигаются, голова немного запрокинута назад, руки подняты вверх.

О, чёрт! Чистейший соблазн.

Мои пальцы сильнее впиваются в кожу девушки. Она стонет, думая, что я хочу её. Нет, детка, не тебя!

В следующую секунду брюнетка оборачивается и замирает. Я встречаюсь с ней взглядом, затем подтаскиваю к себе лицо той, чьё имя я даже не знаю, да и не хочу знать. Я впиваюсь в её губы своим ртом, зная, что за нами наблюдают.

Она должна это увидеть. Она должна понять, что я никогда не принадлежал ей и никогда не буду. Ни ей, ни какой бы то ни было девке.

– О, неужели ты дома?

Я открываю глаза и вижу Салли – высокую брюнетку с пышными формами, беспардонно ввалившуюся в мою комнату в комплекте нижнего белья. Я зажмуриваюсь.

– Уебывай из моей комнаты!

Я никогда не разговаривал с ней иначе. Это невозможно. Её присутствие в моей жизни – это как заноза в заднице. И не только в моей. Пусть отец и утверждает, что любит её, признавая своей дочерью – это хрень собачья.

– А ты как всегда в прекрасном настроении, брати-и-и-шка-а-а, – растягивает она, зная, что я терпеть не могу это слово.

Салли Дэвис в обществе называют моей кузиной. Её родители (брат моей матери и его жена) погибли, когда той не было еще и года, и теперь она живет в нашем доме, как полноценный член семьи.

Ха!

Я каждый раз зло усмехаюсь, когда слышу эту байку. Слова типа «бедная девочка, так рано осталась без родителей» вызывают у меня рвотный рефлекс. Из посторонних, то есть кроме меня, отца, матери и самой Салли, настоящую историю знает только Николас. И пока он успешно держит язык за зубами.

Наше общество никогда не примет правду. Семья Дэвисов хранит столько секретов, что я удивлен, как наш дом еще не взорвался.

Секрет номер один – семья владеет клубами и стриптиз клубами, по совместительству являющимися ещё и борделями. Я, в отличие от матери и Салли, давно принял этот факт, смирился с ним и даже без зазрения совести пользуюсь тем, что имеет моя семейка.

Секрет номер два – рождение Салли. Но об этом я вообще не хочу вспоминать.

Именно поэтому в моей жизни никогда не будет друзей. Друзья имеют свойство предавать. Никто в наше время не хранит секреты другого человека просто по той причине, что считает его своим другом. Ник молчит, потому что я знаю всё о его семье. В частности, о пьющей мамаше и об отце – посетителе некоторых наших заведений.

– Мама вчера спрашивала о тебе. – Салли садится на мою постель, не обращая внимания на мой угрожающий вид.

– Пошла вон с моей кровати!

То, что она почти голая не вызывает у меня никаких эмоций. Салли – шлюшка. Она спит со всеми без разбора. Ей, как и мне, чужды отношения и чувства. Принцип «хочу – беру» распространяется практически на всех Дэвисов.

– Я вчера звонила Нику. – Она делает губки бантиком. Выглядит отстойно. – Почему он не ответил? Я думала, что будет не прочь поразвлечься со мной.

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – Я встаю, голова гудит после вчерашнего. Я немного перебрал. Не помню, как добрался домой, и куда делась та блондинка.

– Ну-у-у, вы же как те попугайчики-неразлучники, всегда вместе, – рассмеялась она, хотя ничего смешного не сказала.

Не понимаю, почему Ник вообще с ней связался. Других баб мало?

У моей сестрички нет ничего, кроме первобытных инстинктов: ни совести, ни ума, ни доброты. С таким же успехом можно поиметь резиновую куклу.

Даже кукла был бы намного выигрышнее. Она не разговаривает.

Хотя я так думаю просто потому, что она моя сестра. Я ведь тоже не ищу моральных качеств в девке, которую собираюсь трахнуть.

Мой желудок начинает подавать сигналы. Я натягиваю свободное трико, делая вид, что один в комнате, отчего Салли начинает психовать.

– Вечно ты так! Неужели так трудно ответить?

Я честно не понимаю, почему она практически каждый день приходит в мою комнату и пытается разговаривать. Я изначально показал, как отношусь к ней.

Я не считаю её частью своей семьи. Она – позор на шее у моего отца. А отец – ничтожество, если после всего умудряется стелиться ковриком перед нашей матушкой, позволяя ей раз за разом вытирать о себя ноги, обутые в дизайнерские туфли.

– Кто он? – слышу голос отца, доносящийся с кухни.

– Ты его не знаешь, – лениво, с неохотой отвечает моя дорогая мамочка.

Я морщусь, понимая, о чем они разговаривают. У мамы новое увлечение. Сколько оно продлится? Неделю? Месяц?

Я уже говорил, что мой отец – тряпка. Он даже не устраивает разборки и не закатывает сцены ревности. Любовников моей матери он расценивает как должное. А мама в свою очередь смирилась с тем, что ей никуда не деться от него. Точнее, от его кошелька.

Лео Дэвис – владелец сети популярных ночных клубов. Ему уже за шестьдесят, и примерно девятнадцать лет назад он женился на восемнадцатилетней нимфетке Аните.

Оба понимали, на что идут, вступая в этот брак. Отец влюбился не на шутку, ведь моя мама правда красотка. Даже спустя столько лет её волосы все такого же ярко-каштанового цвета, а лицо и фигура безупречны.

Правда, помогли миллионы отца и усилия пластических хирургов.

Лео боготворит свою жену, а она – его деньги. Ради того, чтобы Анита находилась в этом доме, он готов закрыть глаза на все её поступки. Даже на те, что приносят нешуточные осложнения.

– О, Маркус, мой милый, – заулыбалась мама при моем появлении.

Несмотря на её распущенность, она всегда старательно делала вид, что заботится обо мне, но только перед отцом. Со временем эта надобность отпала: я вырос, а отец сам перестал интересоваться.

В детстве я не понимал, почему в нашем доме постоянно находятся посторонние мужчины. С пониманием пришло отвращение, причем, к обоим родителям.

Я не отвечаю на её вопрос, подходя к столу. Завтрак уже был накрыт. Следом за мной вплывает Салли. Надо же, она накинула шелковый халат.

– Я слышала одну очень интересную сплетню о нашем Марке вчера, – она улыбнулась, словно кот, налакавшийся сметаны.

Мама сразу поддаётся вперед.

– Говорят, что на вечеринке в честь Хэллоуина, Марк проявил интерес к одной девочке…

Матушка аж в ладоши хлопнула от радости.

– Но вот только, знаете, эта девушка дружит с Жаклин Томсон и…

Салли многозначно подвигала бровями и специально не договорила.

– О, нет! – воскликнула мама. – Мало нам того, что вот-вот может раскрыться то, что мы владеем этими заведениями, так еще и связь с изгоями!

Анита Дэвис любит деньги семьи Дэвис, но ненавидит то, каким способом они зарабатываются. Выпивка, голые девушки, секс. Она часто повторяет, что наши деньги грязные, но сама с удовольствием тратит их на пластику, наряды и на секс с накаченными альфонсами – парадокс.

– Вот и я о том же. Не мог найти другую сучку для своих утех?

– Хватит! – рявкаю я.

Салли, естественно, сделала это специально. Она никогда не упускала возможности рассказать обо мне очередную сплетню. И они с мамой обязательно просмакуют её, как следует, стоит мне выйти за дверь.

POV Яна

Жаки полностью доверилась мне. В этом я абсолютно убедилась, когда оказалась в баре «Только пьяные».

Нас привез Оливер. Он, естественно, злился, что вчера так получилось. И слухи, разраставшиеся в городе, только ухудшали положение.

Конечно, к утру уже все знали, что ночью нас с Жаки привезли домой – обеих в нижнем белье! – Маркус Дэвис и Николас Свен.

Но я не собиралась оправдываться.

– Кое-что произошло, – честно признаю я. – Что именно, я тебе не скажу, но так получилось, что мы разделились. Но потом я все-таки ночевала у Жаки.

– То, что произошло как-то связано с Жаклин?

– Да.

И снова меня так и подмывало спросить, почему он переживает за неё? Что между ними происходит? Или произошло?

Я всматриваюсь в Жаки. Её, казалось, тоже смущает такое внимание. Она каждый раз смотрит на него недоумевающе и как-то даже потеряно, но легче от этого мне не становится. Я все равно узнаю, надо только выбрать подходящий момент.

Бар выглядит классически: барная стойка, столики, сцена, vip-кабинки, небольшая площадка для танцев. Оказывается, каждую пятницу Жаки выступает здесь. Она поёт на сцене, но никто об этом не знает. Жаки скрывается за тенью – это единственный способ, ведь общество ни за что ей этого не позволит.

Я находилась в зале, когда заиграла музыка, и на сцене появился силуэт. По нему невозможно было что-то понять. И если бы я не знала, что это она, то ничего бы и не поняла, ведь Жаки скрывала даже свои волосы.

–Ты получил, что хотел, не так ли? – запела она, и все волоски на моем теле встали дыбом. – Не знаю, где твое сердце, но мое ранено. Ты знал с самого начала, что я проиграю.

Да, я проиграла. Хотя вовсе не хотела играть. Маркус сам ворвался в мою жизнь, не спросив разрешения.

– Боже, я пытаюсь и не могу сказать «нет». Ты моя боль и мое лекарство. Стоит его принять, и я снова не чувствую.

Жаки словно издевается. Я сжимаю кулаки, стараясь не чувствовать бешено бьющегося сердца. Оно ударяется о ребра, отчего я вся содрогаюсь.

Одна песня сменяется другой. В какой-то момент я понимаю, что потеряла связь с реальностью. В мое сознание проникли серые глаза. Они мрачно взирали на меня. Затем словно вживую я чувствую теплые губы, касающиеся рта, шеи, и горячий язык, исследующий, вкушающий.

Я впиваюсь ногтями в мягкие ткани, прогоняя эти наваждения. Похоже, жизнь меня ничему не учит. И те обидные слова, что он кинул мне в лицо, не помогают мне забыть его страстные исследования.

Я резко срываюсь с места, иду в небольшую коморку – офис хозяина бара.

Его зовут Джереми. И он мне не понравился с первого же взгляда. То, что он позволяет Жаки петь в его баре, делало бы из него хорошего человека, если бы не то обстоятельство, что он просто пользуется моей наивной подругой, чтобы выручить побольше деньжат. Жаки при этом он ни в грош не ставит.

– Как тебе концерт? – спрашивает он.

Джереми смотрит на меня с явным интересом, его рот расплывается в противной улыбке.

– Жаки прекрасна, – киваю я. – Но знаешь, что меня бесит?

– Что? – его брови приподнимаются.

– Что ты используешь эту девочку для своих целей.

Его улыбка сразу же тухнет.

– Я предоставляю ей возможность выступать. Больше ни один бар в нашем городе такого не сделает и…

– Вот только не надо мне тут ля-ля, – обрываю я его, затем сажусь на краешек его стола. На мне короткие джинсовые шорты. Он смотрит на мои ноги – загорелые, накаченные. Я вижу, как он сглатывает. – Я видела, сколько там посетителей. И они все бухие. Выпивки ты сегодня продал очень много – значит, и заработал дохренища. И не поделился с Жаки. Интересно, почему?

Я встаю, принимаясь ходить взад-вперед по кабинету.

– Что ты хочешь этим сказать? – Его голова следует за моими ногами.

– Я могу шепнуть кому-нибудь о том, кто поет на сцене…

Я чуть не рассмеялась, увидев, как изменилось его лицо. Сжимаю губы, чтобы и дальше казаться абсолютно серьезной.

– Или могу помочь тебе заработать еще больше…

– Это как? – оживился Джереми. Кто бы сомневался, да?

– Хочешь, чтобы в твоем баре выступала профессиональная танцовщица «go-go»?

– Рядом с Жаки?

– Да, – киваю я.

– И где её взять?

– О, – я улыбаюсь во все тридцать два, – она прямо перед тобой.

–«Та-дам!» – хотелось мне закричать. Джереми шокировано мотает головой. Похоже, у парня переизбыток информации.

– Но! – Я становлюсь прямо перед ним, подняв указательный палец вверх. – Сегодня ты дашь Жаки расслабиться и немного повеселиться здесь.

У меня получилось!

На Жаки, правда, пришлось одеть маску и собрать её волосы на затылке. Но оно того стоило. Мы выпили, после чего принялись танцевать.

Только во время танца я чувствую себя свободной. Только тогда я настоящая. Танец стирает границы между разумом и эмоциями. Я раскрываюсь, растворяюсь. Нет правил, проблем и боли. Когда я танцую, забываю, что меня сначала бросила мама, затем друзья, преподаватели и, наконец, отец.

У него появился новый смысл жизни. Балласт в виде бунтующего подростка был ему ни к чему. И он спихнул меня маме, которая в свое время уже отказалась от меня. Что если я снова перестану быть ей нужной? Что тогда? Куда меня денут на этот раз?

Даже Маркусу, человеку, просто трахающегося со мной, я надоела. Это что вообще за херня?

Вы когда-нибудь наступали на разбитое стекло?

Если да, то знаете, как это больно.

Когда осколки врезаются в кожу, распарывают её, вонзаясь все глубже. И как невыносимо больно вытаскивать их оттуда. Особо мелкие частички проникают слишком глубоко. Вот так в мое тело просочилось то, что я увидела, обернувшись.

Маркус, одетый в рваные джинсы и рубашку, с закатанными рукавами, целует какую-то цыпочку.

Нижняя губа дрогнула. Слезы появились слишком быстро. Он прижимает её еще ближе. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как его руки скользят по её телу, останавливаясь на огромной заднице.

Вот она – вся правда. Я для него просто очередная. До меня были, и после меня еще пройдут штабелями.

Мне надо двигаться дальше! Таких, как он, миллионы! Можно найти и получше!

В голове оживает голос разума.

К тому же, ты ведь не любишь его.

Да, просто привязалась, так как секс для тебя всегда был связан с чувствами, но здесь другая вселенная и свои правила.