Сириус Серван Стефан

52

Несколько часов спустя часовня закачалась от легкого землетрясения. Авриль выскочила из сна в раннее утро: веки слипались, сердце колотилось. Было светло. Малыш с поросенком сидели перед ней в обнимку. Конец поводка больше не был привязан к распятию, мальчик держал его в руках.

Он пристально поглядел на сестру, не говоря ни слова.

– Что такое, Малыш? – спросила она взволнованно. – Это землетрясение было, да? Ты слышал кого-нибудь? Здесь кто-то есть?

Малыш помотал головой. Авриль протянула руки, чтобы обнять брата, как они делали каждое утро, когда просыпались. Чуть-чуть нежности, чтобы выдержать новый день. Но Малыш не подался к сестре. Он гладил уши поросенка. Авриль понимала, что мальчика что-то тревожит. Наверное, он увидел в окне то, что пыталась сделать Авриль. Когда девушка вернулась в церковь, ей показалось, что брат мирно спит. Она привязала поводок к распятию, и животное свернулось рядом с Малышом. Засыпая, Авриль заметила, что ее рука всё еще дрожит.

– Скажи, Малыш, что такое?

В конце концов мальчик улыбнулся и протянул сестре белесый корешок.

– Где ты его нашел?

– Это Сириус нашел. Он знает толк в корешках.

Малыш радостно отгрыз кусочек и протянул остальное Авриль.

Девушка подошла ближе. Она посмотрела на клубень с подозрением.

– Ты уже ел его, Малыш?

– Да, он хороший. Нужно есть, а то станем мертвые. Из-за речки.

Авриль откусила немного. Вкус был мерзкий, но она проглотила через силу.

– Корешок поможет. Сириус разбирается!

– Не называй его Сириус, Малыш.

Мальчик нахмурился, как хмурятся, говоря с упрямым ребенком, отрицающим очевидное.

– Это Сириус.

– Это не Сириус. Это не тот пес, что был у нас с папой и мамой, честное слово. И вообще это даже не пес. Это поросенок, Малыш. Поросенок.

Малыш отвернулся, обвив руками поросенка, который тоже жевал какой-то корешок.

– Ну ладно, – сказала Авриль, – ладно, Малыш, рассказывай. Я перебивать не буду, обещаю.

Мальчик осторожно поднял голову. Авриль улыбнулась, чтобы его ободрить.

– Это Сириус, – начал он и сделал паузу, ожидая, не прервет ли его снова сестра, но она молчала. – Это Сириус, и я хочу кое-что знать.

– Да?

Мальчик подыскивал слова. Он то открывал, то закрывал рот, словно хотел поймать летавшие перед носом фразы. Малыш не заговаривал с тех самых пор, как заявил, что Бог злой. Казалось, что от долгого молчания брат начал забывать язык. Будто, когда словами часто не пользуешься, они могут совсем исчезнуть из памяти.

Наконец Малыш приготовился и, набрав побольше воздуха, начал:

– Сириус пришел за нами. Он пришел, чтобы идти на Гору. Это знак. Нужно идти за ним. Не надо волноваться, Сириус знает дорогу. Если с картой что-то будет, не знаю, пойдет дождь и ее не прочитать, или она потеряется, или сгорит, а новой не найти, – в общем, нужно идти только за Сириусом. Он пойдет впереди, осторожно, и мы пойдем за его белой звездой. Так будем знать, куда идти, и не потеряемся. Я хочу сказать, надо делать так, как говорит Сириус. Время пришло. Но я не знаю, Авриль, хочешь ли ты на самом деле идти на Гору. Ты доверяешь Сириусу?

Авриль покачала головой и серьезно задумалась.

Про Гору она ничего не знала. На обороте фото было написано только название деревни – Босолей. Всю эту историю Авриль выдумала, чтобы успокоить Малыша. Гор даже не было на карте. Девушка представляла, что они где-то на востоке. Отправляться в путь по таким ориентирам было слишком опасно. Да и шале с фотографии вряд ли уцелело. К тому же поросенок добавлял кучу проблем. Авриль знала, животных обвиняли в том, что они стали переносчиками вируса. Целые стада забивали, надеясь его остановить. И даже если предположить, что это забыто, на поросенка всё равно будет покушаться каждый встречный. Авриль с трудом вспоминала вкус бифштекса или отбивной, но в недрах памяти прочно сидело, что блюда были чем-то бесподобно вкусным. Понятно, что об этом помнит не одна она. Авриль не сомневалась, у многих потекут слюнки при виде нескольких килограммов свежего мяса. И если она отказалась от мысли убить животное, то другие и раздумывать не станут.

Пять лет назад она поклялась, что будет заботиться о Малыше и вырастит из него образованного человека, который усвоит достаточно, чтобы никогда не стать Черной Звездой. Возможно, Малыш – один из последних детей этого мира. Нельзя допустить, чтобы из-за поросенка с ним что-то случилось.

– Что ты скажешь, Авриль? – спросил Малыш, глядя полными надежды глазами. – Сестренка, почему ты ничего не говоришь? Я много говорил, ты слышала? Предложения, слова, буквы и все такое. Ты ведь слышала? Те красивые слова, которые я сказал?

Да, это правда. Малыш уже много дней не говорил так долго. Он выдал в защиту поросенка серьезную речь. Авриль было приятно ее слушать, пусть фразы брата немного путались. Нужно признать: поросенок вернул Малышу улыбку. Между ними сразу возникло понимание, как между двумя брошенными, нашедшими друг друга зверьками.

Авриль наспех взвесила шансы. Дуб сгинул в пожаре. Мадам Мо мертва. Дарий и Черные Звезды рыщут по лесу. Часовня не более чем пустая и грязная скорлупа. Отправиться на восток выглядело не глупее любого другого варианта.

– Хорошо, – сказала она. – Мы идем к Горе.

Сестра протянула руки, и мальчик прыгнул к ней в объятия.

Авриль зарылась носом в шею Малыша.

Мадам Мо была права. Нет ничего лучше запаха ребенка.

Пусть и не слишком чистого.

51

Они оставили часовню рано утром.

Шел тяжелый и липкий снег.

Авриль чувствовала себя лучше. К Малышу тоже вернулся румянец. Неужели найденный поросенком корешок вылечил их? Во всяком случае, нсмотря на голод, тошнота пропала.

Сверившись с картой, они направились на восток. За спиной остался лес, который пять долгих лет их защищал, а теперь превратился в пепел. Но Авриль почти не чувствовала сожалений. Как ни странно, ей было легко. Предстоящее путешествие ощущалось началом чего-то нового. Малыш сиял от радости. Казалось, он забыл и смерть Мадам Мо, и угрозу Черных Звезд. Мальчик шел рядом с Авриль и то и дело подмигивал поросенку в рюкзаке.

Все вокруг было белое, бархатное и спокойное. Такова магия снега. Он умеет вернуть очарование даже самому жестокому из миров. В то же время Авриль понимала, что снег сейчас идти не должен. Времена года перепутались много месяцев назад. В течение одного дня зной сменяла полярная стужа, за проливными дождями следовала засуха. Никакой закономерности не было. Планета билась, как перепуганная лошадь, увидевшая змею. Как такое возможно? Авриль понятия не имела, но знала: виноваты люди. Прежде она видела по телевизору катастрофы: наводнения и грязевые реки, сметающие целые села, землетрясения, от которых города сыплются как карточные домики и толпы беженцев плетутся по дорогам. Угрожающие приметы появились не вчера, но никто не умел или не хотел их понять. И все-таки этим утром укутанный снегом лес был чудесен.

Несколько часов они шли среди холодной тишины, не встретив ни души. Постепенно рельеф стал меняться: появились заснеженные овраги, деревья поредели.

Когда во второй половине дня солнце стало медленно клониться к закату, Авриль решила сделать остановку. Уже много дней они ничего не ели, кроме найденных поросенком кореньев, и сил совсем не оставалось. Нужно было отыскать еду, иначе далеко они не уйдут.

Брат с сестрой разбили лагерь под скальной плитой. Авриль осмотрела окрестности. Снег замел следы. Она уверила себя, что никто не сможет найти их здесь.

Малыш с поросенком выбежали на снег. Поросенок подпрыгивал. Оба ловили белые хлопья открытым ртом, Малыш смеялся.

У изнуренной девушки не было сил сказать, что это опасно. Неизвестно, что в этом снеге. Может, он заражен, как и всё вокруг.

Чуть позже Малыш залез к сестре под спасательное одеяло. Они съели на двоих какой-то корешок, а потом мальчик вытащил из куртки фотографию.

– Авриль, ты мне расскажешь? Расскажешь, как было на Горе?

На черно-белом снимке – папа, мама и Сириус. И Авриль снова стала рассказывать:

– Это было летом. Когда в школе начинались каникулы, мы собирались и укладывали вещи. У каждого был свой чемодан. И у меня тоже. Маленький. Розового цвета. На нем был нарисован дельфин. Помнишь, дельфины, я тебе их показывала в книге, это как рыбы, только большие, у них всегда такой вид, будто им весело. Когда вещи были собраны, папа и мама закрывали дом на ключ. Мы прощались с соседями и выезжали из деревни.

– В мышыне? С Сириусом?

– Да, Малыш. Все садились в машину. И Сириус тоже. Он сидел рядом со мной. И так мы ехали к Горе.

– И как там было?

Авриль, сжав зубы, стала водить по снимку пальцем. Снаружи блестел снег. Поросенок, втягивая свежий холодный воздух, посмотрел на девушку черными жемчужинами глазами.

– Знаешь, там было очень красиво. С утра, когда мы просыпались, солнце ласкало гребни гор. Пели птицы. Звенели колокольчики на шеях у коров, пасшихся на склонах. Мы завтракали, глядя на озеро.

– С маслом! И вареньем!!!

– Да, Малыш, и вкусным хлебом. Потом мама читала на террасе книгу, а мы с папой шли рыбачить на озеро. После обеда отправлялись гулять, а вечером возвращались и разжигали камин. Жарили рыбу на решетке. Иногда читали, иногда все вместе играли в игры. Когда наступала ночь, мы ложились спать в теплые кровати с мягкими одеялами, набитыми перьями. Мы смотрели сны до самого утра. И каждое утро было добрым. – Авриль помедлила и прошептала: – Да, утро было милым и новым. И никто не мог представить, что однажды всё исчезнет.

Поросенок прибежал и втиснулся между мальчиком и Авриль. Сквозь спасательное одеяло она чувствовала его тепло. Малыш потянул сестру за рукав.

– Ну а бутербоды? Расскажи про бутербоды!

Девушка рассказала Малышу: про бутерброды, рюкзаки, походы, прозрачные горные речки, плававшую в них рыбу, деревья, обеденный привал с пикником на полянке. Хрустящий хлеб, сыр, ветчину.

Авриль поймала себя на том, что на последней фразе понизила голос, чтобы не вспугнуть поросенка, который тихо похрапывал под боком. Как будто он мог понять смысл сказанных слов.

– Сириус пришел за нами, – осторожно сказал Малыш. – Значит, папа и мама ждут нас на Горе, да?

Авриль кивнула, сдерживая слезы. Она злилась на себя за то, что соврала Малышу. Но что еще она могла сказать? Авриль перевернула фотографию и посмотрела на адрес на обороте. Просто название деревни: Босолей.

– Да. Родители сказали, что мы можем возвращаться из леса, когда станет безопасно.

– Это как играть в длиннющие пятки?

– Да, Малыш, именно так.

Малыш зевнул, прижимаясь к щеке сестры.

– Я очень рад, потому что мне надоела эта игра. И я хочу есть бутербоды у озера.

– Хорошо, Малыш. Будем есть бутерброды.

– Все вместе?

– Все вместе.

– И даже Сириус?

Авриль поглядела на поросенка.

– Для Сириуса найдем что-нибудь другое.

У Малыша уже закрывались глаза. В волосах серебрился иней.

– Дадим ему один бутербод. С вареньем.

Они прижались друг к другу и тут же провалились в сон.

Авриль показалось, что она спала несколько секунд – не дольше, чем моргаешь, не дольше, чем падает звезда, чем целуешь в лоб ребенка.

Ее разбудил шум.

50

Авриль открыла глаза. Снег прекратился. Озябшие стволы деревьев стояли в брызгах лунного света. Бесконечный покой окутывал мир, но безмолвие инея нарушил внезапный треск. Авриль уже слышала шум, только что.

Малыш с поросенком спали под спасательным одеялом.

Неужели Дарий здесь?

Авриль медленно встала, сжав в руке нож, и осторожно вышла наружу.

Было светло, почти как днем. Снег хрустел под ногами.

Впереди на его девственной белизне она заметила темный след. Дрожа от холода, девушка подошла ближе и приложила рядом руку. Перед ней чернел огромный отпечаток лапы. Какое еще живое животное могло оставить этот след? И главное, где оно сейчас?

Вдруг сзади раздался крик Малыша.

Авриль побежала к лагерю.

Их было двое. Две темные фигуры, скрытые огромными меховыми пальто до пят и капюшонами. Одна тянула верещавшего поросенка за поводок, другая подняла Малыша за талию. Малыш брыкался и лягался. Он извернулся и впился зубами в схватившую его руку. Из-под складок одежды вырвался женский крик:

– Жорис, он кусается! Сопляк меня укусил!

– Черт, да заткни его, Мэгги, – выругался тот, что боролся с поросенком.

– Отпустите его! – громко приказала Авриль.

Тени обернулись на девушку, но ни Малыша, ни поросенка не выпустили.

– Тише, спокойно… – прошептал запыхавшийся парень.

– Вы от Дария? Вы Черные Звезды? – спросила Авриль.

Парень замотал головой:

– Нет. Нет. Мы не хотим вам зла.

Авриль могла поклясться, что уже видела их лица на Дубе.

– Нам нужна только свинья, – добавил парень.

Малыш стал рваться снова:

– Нет, только не Сириус! Только не Сириус!

Девушка в меховом пальто едва его удерживала.

Животное визжало, вращало глазами, натянув поводок и вжавшись в землю, будто хотело туда зарыться.

– Отпусти мальчика.

Девушка помотала головой:

– Я его не отпущу. Пока не бросишь нож.

Авриль видела в руке у девушки заточенный кусок жести, острый как бритва.

– Этого не будет, – холодно ответила Авриль. – Отпусти мальчика сейчас же.

Они молча стояли друг против друга. Только сбитое дыхание да тихое повизгивание поросенка прерывали оглушительную тишину леса.

Парень с девушкой переглянулись.

Парень снял капюшон. Бледное лицо, заросшее бородой. Ему было от силы лет двадцать.

– Ладно, – сказал парень, скорчив подобие улыбки. – Мы не желаем вам зла. Времена тяжелые, и надо помогать друг другу. В конце концов, такой свиньи и для четверых довольно много? В любом случае мы с Мэгги всё бы не съели. Не пропадать же такому чудесному мясу, правда? Мы вам зла не желаем. Нет, мы с Мэгги не такие. – Он кивал, будто убеждая сам себя.

Авриль не шевелилась.

– Я скажу тебе правду, – продолжил парень. – Да, верно, мы были в команде Дария. Потом дошли до того особняка, но тебя не нашли. Дарий послал нас догнать тебя и схватить. Но нам плевать. Мы не желаем тебе зла.

– Жорис говорит правду, – подтвердила Мэгги. – Мы с ним, потому что нам идти больше некуда. До сих пор было что есть, но теперь мы подыхаем с голоду. С Черными Звездами покончено. Со всем покончено. Я сомневаюсь, что сам Дарий до сих пор в это верит. Или он спятил.

Парень добавил:

– Когда была еда, мы держались с ним. Мы просто хотим есть, как и вы. Все хотят есть. Уже сколько недель мы жуем одни корни да траву. Ну а мясо мы уже сто лет не ели, так, Мэгги?

Девушка кивнула. Лезвие в ее руке дрожало у самого горла Малыша. Мальчик больше не двигался. Он сверлил Авриль взглядом.

Жорис облизал пересохшие губы.

– Мы голодны. А эта свинья, черт побери, это подарок небес! Ну а раз так, то им можно и поделиться, верно? Мяса слишком много для вас, слишком много для нас. Но для четверых – самое то.

Так как Авриль молчала, парень продолжал:

– Если вас устраивает, я могу сам зарезать свинью. Я знаю, как это делается. Когда я был подростком, то всё это видел. У моего деда была ферма. Он знал, как правильно делать, и показывал мне. Я мяса не испорчу, обещаю.

– Поделим еду и ничего не скажем Дарию, – добавила Мэгги. – Клянемся, ни слова про то, что видели тебя.

Животное издало жалобный стон, будто всё понимало. Авриль знала, что девушка без колебаний перережет Малышу глотку, стоит ей только дернуться.

– Времена для всех тяжелые, – вздохнул Жорис. – Надо помогать друг другу. Ведь мы похожи. Мы не звери, верно? Мы люди, братья. Мы умеем делиться. Нам необходимо делиться.

Авриль терзали и слова Черных Звезд, и умоляющие глаза Малыша. Девушка вдруг представила себя птицей, парящей в вышине над землей. Она увидела четверых людей, затерянных посреди холодного мира, чьи желудки мучает голод и страх. Четыре человека, которые не знают, суждено ли им дожить до утра. Чем они отличаются от поросенка, зябко дрожащего на ледяном камне? Парень ошибается. Может быть, когда-то люди и считали себя другими, потому что всё принадлежало им. Они имели власть над жизнью и смертью других видов. Но теперь люди сами вынуждены выживать. Сейчас все они похожи, все впятером. Нет никакой разницы между животным и человеком.

– Мне этот поросенок больше брат, чем вы, – выдохнула Авриль. – И делить нам нечего.

Слова ее стали сигналом.