Вспомнить всё, или Снежный танец Дубровская Жанна

– Я рад, что цветы понравились. Удивительно, они пережили перелёт, поездку в такси, прогулку по морозцу, но выглядят хорошо. Это новый морозоустойчивый сорт, выведен совсем недавно селекционерами моей фирмы. Я назвал его в твою честь. Ты разрешаешь?

– Ты серьёзно? Конечно, я согласна, – Ирина произносила эти слова уже с кухни, где ставила тяжёлый букет в напольную вазу. Захваченная бурей эмоций, связанных с неожиданным приездом Евгения, она не сразу поняла, что забыла все правила гостеприимства и заставляет гостя стоять в прихожей и удивляться её манерам.

Евгений и в самом деле стоял на том самом месте, где его покинула Ирина и мял в руках кожаный портфель, рассеянно изучая замысловатые завитки на коридорных обоях.

– Евгений, прости. Я… всё так неожиданно… проходи в гостиную и будь как дома. Ты голоден? Есть салаты, курицу планировала завтра, но если захочешь – я приготовлю, это быстро.

– Мне бы не хотелось нарушать твои планы. Я совсем не голоден, но, если ты настаиваешь, я обошёлся бы небольшой порцией салата, любого, на твой выбор.

Спустя четверть часа на журнальном столике в живописном беспорядке раскинулись тарелочки с салатами, нарезками, бутербродами. В креманках теснилось разноцветье лечо и маринадов. Вино, разлитое по бокалам, в свете декоративных свечей, напоминало розы, привезённые Евгением.

– За встречу? – сквозь линзы очков на Ирину внимательно и как-то по-доброму смотрели глаза Евгения, они были чайного цвета. Вместо ответа Ирина смущённо улыбнулась и поднесла бокал к губам. Опыт общения с мужчинами при таких вот романтических обстоятельствах был минимальным, и Ирина не знала как себя вести и о чём разговаривать. Да, её называли хорошей журналисткой и прочили ей славное будущее, но когда дело касалось чувств, Ирина превращалась в робкую девочку, не выучившую урок и вызванную к доске строгой учительницей.

– В какой гостинице ты остановился? – после нескольких глотков вина Ирина немного приободрилась и переместила свой взгляд с паркета на журнальный столик. Снова взглянуть в глаза Евгению она пока не решалась, зато смогла рассмотреть его правую руку, державшую бокал. Кисть была значительно крупнее, чем у неё, пальцы, длинные, с трапециевидными ногтями, выдавали в госте артистическую натуру, хотя Ирина всегда старалась относиться со скепсисом к расхожим клише, вроде этого. Характер человека не может зависеть от строения его пальцев. Но рука Евгения Ирине понравилась, было в ней что-то, притягивавшее взгляд. Какая-то гармония, соразмерность членов, скрытая сила и эротизм. При этой мысли Ирина опять смутилась.

– А ведь я в некотором смысле бомж. Вышел из самолёта, и сразу к тебе. Так хотелось увидеть девушку, пишущую необыкновенные письма. Про гостиницу-то я и не подумал. Может быть, ты посоветуешь, где в вашем городе можно переночевать за разумную плату? Я здесь впервые, и совсем не ориентируюсь в заведениях сферы обслуживания.

Ирина взглянула на часы – половина двенадцатого ночи. Как же быстро пролетело время, а ей казалось, что Евгений только-только вошёл в квартиру, и она только-только начала к нему привыкать, принимать его запах, выдерживать его взгляд. Решение пришло мгновенно, и Ирина подивилась собственной смелости:

– Евгений, на улице ночь, города ты не знаешь. Зачем искать гостиницу, у меня две комнаты, поэтому я не вижу никакой проблемы, если ты останешься. Докучать тебе я не буду, чувствуй себя как дома, и потом – завтра мой день рождения, и ты среди приглашённых. А утром, если пораньше встанем, я покажу тебе город. Соглашайся, – Ирина улыбнулась, и на её щеках появились задорные ямочки, увидев которые, Евгений понял, что ни сил и ни желания спорить с зеленоглазой красавицей, у него нет.

…Утро следующего дня выдалось солнечным и морозным. Зима не спешила сдавать завоёванные позиции и впустить в город юную весну. Тяжёлые снеговые шапки гнули к земле ветви деревьев, блестя в лучах утреннего света.

Ирина поставила будильник на семь утра, чтобы успеть приготовить завтрак до того, как проснётся Евгений, но едва она открыла глаза, как услышала лёгкий шум, доносившийся с кухни. Ирина оделась, пригладила расчёской свои длинные волосы и пошла на кухню, чтобы посмотреть, что же там происходит.

Евгений стоял спиной к Ирине и колдовал над туркой. В воздухе плыл аромат свежесваренного кофе.

– Доброе утро, – Ирина села на табурет и сладко потянулась. Это движение было на уровне безусловного рефлекса, каждое утро, прежде чем выпить чашечку кофе, она, словно кошка, выгибала спину, только что не мурлыкала от удовольствия. Но сегодня следовало забыть об этой привычке, потому что в шоколадных глазах Евгения вспыхнул и погас огонёк, который смутил Ирину. Похоже, что её симпатия к Евгению была взаимной.

– Доброе утро, Ирина. Ничего, что я здесь расхозяйничался? Ты сама призывала чувствовать себя как дома, а дома я привык вставать рано и готовить завтрак. Такова участь холостяка – накорми себя сам, или останешься голодным.

– И всё же в одиночестве есть свои плюсы. Например, никто не поучает тебя как надо жить, никто не испытывает ревности и беспокойства, если ты задерживаешься на работе. Разве нет? – Ирина лукаво улыбнулась и отхлебнула глоток обжигающего кофе. Евгений не надел сегодня очки, и его глаза пристально наблюдали за Ириной, минуя призму стекла. И Ирине было и радостно, и немного не по себе от того, что она читала в глазах гостя. Наверное, это были просто её фантазии, а на самом деле ничего не было. Просто она соскучилась по мужскому вниманию, просто ей хотелось кому-то верить, чувствовать свою нужность, ощущать себя вновь желанной. Боже мой, но именно желание было в глазах Евгения, ошибиться в расшифровке его взгляда было нереально. Это невозможно: таять под взглядом Евгения, словно восковая свеча, и растворяться в собственном восторге от сознания своей женской магии притяжения!

– Согласен лишь отчасти. Иногда действительно излишняя опека утомляет, но осознание того, что тебя ждут дома и что у тебя есть надёжный тыл в лице жены и детей, даёт стимул жить дальше, борясь с невзгодами. И тогда карьера и блага мира наполняются смыслом, ты работаешь и живёшь ради родных людей, и это счастье.

– Но у тебя была семья, у тебя взрослая дочь, тебе есть ради кого жить и трудиться…

– Да, дочь и родители – это те люди, ради которых я готов создавать материальные ценности, но сердце просит чего-то большего, я скучаю по замечательному чувству влюблённости, по полёту души, по романтике. Даже если это расходится с рациональным видением мира, свойственным людям, занятым в бизнесе. Да, я привык считать деньги, я привык работать по двенадцать часов в сутки, но это не значит, что мой мир ограничен какими-то рамками, я готов впустить в свою жизнь весну.

– Я рада за тебя, – Ирина еле смогла сдержать вздох разочарования. Евгений говорил с ней только как друг, раскрывая тайны своей души. Ирина подумала, что, испытывай он хотя бы малую долю симпатии, он не решился бы рассуждать на эту тему в её присутствии. Жаль, потому что Евгений нравился Ирине всё сильнее, взгляд его тёмных глаз будил в ней женщину, настоящую амазонку, готовую сразиться за его любовь.

Её размышления были прерваны телефонным звонком, звонила Ольга, решившая поздравить подругу с Днём рождения и спросить, на какое время назначено празднование. Настенные часы показывали восемь часов, за окном рассвело, и Ирина вспомнила про своё обещание показать Евгению город. Начать знакомство она решила показом своих фоторабот, выставленных в местном выставочном центре. Фотографии, выставленные в галерее, были её гордостью, они иллюстрировали, каких профессиональных высот достигла она в своём хобби.

Евгений залюбовался работами Ирины, её пейзажами и документальными снимками, на которых она запечатлела своих земляков во время празднования Дня города. Оказалось, что и Евгений увлекался в своё время фотографией на вполне приличном уровне, и его работы также демонстрировались в одной из галерей Москвы, поэтому его тонкие замечания знающего человека пришлись весьма кстати.

Следующим звеном импровизированной экскурсии стали старинные улочки с постройками 19 века, с резными балкончиками, вензелями и колоннами. Когда прогулка по историческим местам подошла к концу, Евгений поцеловал Ирине руку и поцеловал бы ещё куда-нибудь, сделав поцелуй немного интимнее, но Ирина отстранилась и начала шутить, что явилось неожиданным манёвром как для Евгения, так и для самой Ирины. Просто в определённый момент она ощутила неудобство и желание сбежать от своего спутника. Несмотря на то, что вблизи него мечтала о поцелуях и ласках, о романтике, прогулках под луной и бог знает каких ещё глупостях. Но что-то неодолимое заставляло её отстраняться, сохранять дистанцию и уходить в юмор от его целомудренных попыток ухаживания.

Ирина знала, откуда бралась эта настороженность и напряжённость, парализующая её тело – это были последствия акта насилия, которое совершила с ней компания пьяных ублюдков, посланцев Андрея, её бывшего жениха. И хотя душу грела мысль о том, что насильники получили немалые сроки, всё равно Ирина никак не могла абстрагироваться от негатива и боли, от воспоминаний и отчаянного страха перед близостью с мужчиной. Мужчиной, который стал ей небезразличен. Артём Панюшкин был единственным мужчиной, который прикоснулся к Ирине со времени изнасилования. Но тогда она была пьяна своим успехом на телевидении и бокалом коньяка, разбавленным кофе, выпитым почти залпом. А теперь, потеряв статус и побывав в больнице, имеет ли она право надеяться на взаимность? Даже не так: имеет ли она право чувствовать самой? Тяжело, ох тяжело ты, испытание, как же трудно тебя пройти, забыть прошлое и радоваться новой любви! А любовь цвела в её сердце и не желала мириться с табу, которое сама себе создала Ирина. Неужели всё самое светлое, что ещё осталось в её душе, будет низвергнуто в пропасть, где обитали страхи и сомнения?!

Малая стрелка часов основательно клонилась к цифре три, когда Ирина и Евгений вернулись в Иринину квартиру. Спустя пять минут прибежала Ольга, увидевшая их в окно, и помогла Ирине соорудить праздничный стол. Под каждую тарелочку была подложена тканая салфетка, по краям стола девушки поставили по декоративной свече – это было единственное освещение в комнате.

День рождения проходил очень весело, Ольга со своим женихом Владимиром много шутили, провозглашали забавные тосты, стараясь отвлечь Ирину от раздумий. Им по мере сил помогал Евгений, но было заметно, что он, как и Ирина, находился не совсем в своей тарелке. Неожиданно, в самый разгар веселья, Владимир предложил сотрапезникам отправиться в его загородный дом и там продолжить праздновать, намекнув при этом, что Ирину ждёт сюрприз. Ольга с восторгом согласилась, Евгений также был не против, и под общим нажимом Ирина согласилась.

Рядом с домом Владимира суетились какие-то люди. Сначала Ирина подумала, что это грабители, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что мнимые воришки разжигали уличные фонари, освещавшие подъезд к дому и налаживали странные приспособления, незнакомые Ирине.

– Владимир, что происходит? – Ирина удивлённо озиралась по сторонам. Яркая иллюминация окон говорила о том, что в доме готовились к встрече гостей.

– Ирин, я же говорил: тебя ждёт сюрприз. А я всегда выполняю свои обещания – это первый закон бизнеса. Дорогие гости, – обратился Владимир к своим спутникам, – Проходите в гостиную и чувствуйте себя как дома.

В тёплой и уютной комнате тихо мерцали многочисленные свечи, создавая романтическую обстановку. Антикварная мебель погружала в атмосферу 19 века. Тяжёлые бархатные портьеры были перехвачены витыми лентами с большими кистями. Огромный мраморный камин был жарко растоплен, отчего комната не казалась декорацией к постановке классической английской пьесы, а выглядела вполне обитаемой, несмотря на то, что сам хозяин бывал там очень редко.

Овальный стол на двух трёхпальцевых ажурных ногах был восхитительно сервирован изысканными блюдами, которые после весьма скромного угощения в доме Ирины казались сказочно изощрёнными и дорогими. Ирина порадовалась за подругу, которой предстояло стать хозяйкой столь гостеприимного дома, а Ольга вела себя очень спокойно – так, будто она привыкла к подобной роскоши, хотя её маленькая однокомнатная квартирка никогда не знавала подобных пиров.

И, конечно, наступил такой момент, когда Ирину попросили почитать её стихи. Стихи у Ирины имели самобытный ритм, но они были очень искренними, даже интимными, поэтому ей прощали их своеобразие. Ирина всегда очень стеснялась читать стихи, даже свои, поэтому уговаривать её нужно было долго, однако на этот раз согласие было получено очень скоро, просто Ирине хотелось, чтобы Евгений услышал голос её сердца через доморощенные строчки её стихов. И она прочла своего «Стрелка»:

«Мне пробила сердце твоя стрела.

Опустел колчан, но дело злое сделано.

Нежность под ребром гнездо свила

И крепка надежда святой верою.

Ах, зачем ты погубил девицу юную,

Ты зачем пленил сердечко нежное?

День и ночь я о тебе всё думаю

И храню стрелу твою под сердцем бережно».

Раздались аплодисменты, и Ирина посмотрела на Евгения. Она очень хотела, чтобы этот взгляд выглядел беглым, но, встретившись с Евгением глазами, она утонула в океане его восторга и удивления. Ирина никогда не говорила ему, что пишет стихи, поэтому эмоции Евгения были очень искренними, а его восхищение чтицей отчётливо читалось в глазах. И тогда Ирина, вдохновлённая реакцией Евгения, прочла свои «Ступени»:

«Отцвели в саду моём и сникли розы.

Мы с тобою вместе их растили.

И лежат на лепестках дождинок слёзы.

Сад уснул под слоем снежной пыли.

Ты придёшь, и вздрогнут половицы,

Заскрипят ступени под ногами.

А уйдёшь – им долго будет сниться,

Как они в любовь играли с нами.

Стает снег, и реки разольются,

Побегут ручьи по бездорожью.

И шаги твои в мой дом опять вернутся,

Увлекая в небо за собою».

Тишину, повисшую в гостиной, первым нарушил Евгений:

– Как хорошо ты пишешь, Ирина. Стихи очень сердечные, ты пишешь, словно дышишь – так же легко. Я не слишком хорошо разбираюсь в современной поэзии, но когда-то увлекался поэзией «Серебряного века». Знаешь, в твоих стихах столько же романтики и чувства.

– Ириш, – взял слово Владимир, – Мы все тут в курсе, как ты любишь всё живое, и это несправедливо, что у тебя до сих пор никого нет, – тут он многозначительно посмотрел на Евгения, который немного смутился. «Поэтому мы с Оленькой решили подарить тебе вот эту корзинку», – и Владимир протянул Ирине небольшую корзиночку, прикрытую шалью. Ирина отодвинула платок и всплеснула руками – на дне корзинки испуганно хлопал глазёнками котёнок скотиш-фолда.

– Володь…у меня слов нет… он такой милый. Спасибо!

Ну, если быть совсем точным, это не совсем он, вернее, даже совсем не он, а она. Знакомься – Принцесса Вильгельмина Вторая.

– Почему вторая? – спросила Ирина, рассматривая подарок.

– Откуда мы знаем? Нам так сказали в питомнике. А вот, – и Владимир взял с журнального столика какие-то бумаги, – документы на твою Принцессу, она у тебя родовитая девушка.

Вполне закономерно, что взгляды по крайней мере троих присутствующих в комнате людей ещё несколько минут были прикованы к маленькой корзинке с котёнком, поэтому робкие движения рук Евгения, вынувших небольшую бархатную коробочку из нагрудного кармана рубашки и возвративших её на прежнее место, остались никем не замеченными. А жаль, потому что подчас именно мелочи меняют нашу судьбу.

Постепенно эмоции стали более сдержанными, подарок был обласкан и покоился на коленях хозяйки. Наконец, взгляды женщин обратились на Евгения, и они обе вскрикнули от восторга, увидев в его руках гитару.

– Милая Ирина, я, к своему стыду, оказался не слишком готовым к твоему празднику, но позволь исправить свою ошибку. Позволь мне подарить романс, сочинённый на твои стихи, набросок которых я случайно увидел вчера.

– Ой, как здорово, Ириш, ещё никто не писал песен на твои стихи! Конечно, Евгений, пойте, мы все очень ждём! – и Ольга, скромно сложив на коленях руки, изобразила живейшее внимание и восторг, чем вызвала улыбки у всех присутствующих.

И Евгений запел, да так, что Ирине казалось, будто её сердце то сжимают, то разжимают невидимые руки:

«Омыта утренней росой,

Ты по тропинке шла навстречу,

Играя русою косой.

Мой друг, тебя я не замечу.

Привыкла ты стяжать любовь

У юных отроков безусых.

О, как моя играет кровь

При виде прядей безыскусных!

Не дам я власти над собой

Той, что привыкла к этой власти.

Мне безразличен облик твой!

Хотя сгораю я от страсти!

Лишь шаг разъединяет нас,

Ты пахнешь ландышем сребристым.

Как жаль, что не могу сейчас

Прильнуть к власам твоим струистым.

Прошла, безмолвна, как всегда,

И флёр рассеялся в тумане.

О, если б мог я иногда

К руке твоей припасть губами.

Смешон порыв моей любви –

Я не дерзну тебе открыться.

И снова буду ждать зари,

Чтобы богине поклониться».

Затихли последние аккорды, голос Евгения отзвучал, А Ирина молчала, точно околдованная. Она была ошеломлена и очарована Евгением. Кто бы мог подумать, что столичный профессор так проникновенно поёт! И ещё это его увлечение фотографией и поэзией «Серебряного века», обожаемой Ириной! Казалось, судьба не просто так свела их на сайте знакомств, возможно, у неё были определённые планы относительно Ирины и Евгения. А какой у Евгения красивый баритон: бархатистый, отличного тембра, искренний. И как он хорошо чувствует музыку! И Ирина слегка покраснела, представив себя на месте девушки, которой была посвящена песня, но тут же себя одёрнула, назвав глупой мечтательницей.

Молчал и Евгений. Неожиданно для него эта долговязая девушка с длинными каштановыми волосами, к которым хотелось прикоснуться, чтобы удостовериться в том, что они прекрасны от природы, а не путём хитроумных манипуляций, так вот: эта девушка стала ему близка. Евгений разместил свою анкету на самом популярном сайте знакомств по совету товарища, нашедшего таким образом замечательный способ развлечься в обеденный перерыв. Разместил, ни на что, особенно не надеясь, и уж тем более на что-то серьёзное, но игра в слова затянула Евгения и привела в этот провинциальный городок с его незамысловатым укладом жизни. И разве мог он предположить, что ему по-настоящему понравится девушка, которую он знал по семи десяткам коротеньких сообщений. Которая как-то обходилась без него все эти годы и которая, возможно, так же, как и он, искала на сайте острых ощущений. Евгений понимал, что три вещи, которые обязан был сделать каждый уважающий себя мужчина, он уже сделал: родил ребёнка, посадил дерево и построил дом. У него было всё: деньги, известность, возможность жить так, как ему заблагорассудится, но он готов был отказаться от всех этих благ ради зеленоглазой провинциалки, сидевшей напротив и не решавшейся взглянуть ему в глаза. О, эти милые провинциалки, вырождающийся вид честных и чистых созданий, живущих без прикрас и фальши! Евгений никогда не был ни ханжой, ни циником, но достаточно хорошо знал жизнь, чтобы его могли обвести вокруг пальца. Нет, Ирина и вправду была смущена, этот робкий румянец и смятение чувств не способна сыграть даже самая опытная актриса. И взгляд Евгения потеплел – нет, Ирина вполне искренна в своём неумении скрыть чувства.

Был в комнате ещё один человек, наблюдавший за зарождением симпатии между Евгением и Ириной: Ольга, как лучшая и единственная близкая подруга Ирины, не могла оставаться равнодушной к тому, что наблюдала. Она радовалась за Ирину и негодовала на Евгения за его чрезмерную выдержку. Ольге очень хотелось, чтобы у Ирины всё сложилось в её непростой личной жизни, чтобы она была счастлива хотя бы вполовину её, Ольгиного счастья. Ирина давно отмолила у судьбы счастье быть любимой и любить самой – своими потерями, всей своей жизнью. И ростки симпатии, в этом Ольга была уверена, должны были развиться в прекрасные побеги настоящего чувства – всеобъемлющего и заполоняющего душу самыми радостными эмоциями.

Если бы Ирина умела читать чужие мысли, она бы несомненно порадовалась за себя, однако в действительности Ирина очень сомневалась в том, что понравилась Евгению. Разве после «столичных штучек», одетых с иголочки и знавших себе цену, она, с её каштановыми локонами, никогда не знавшими укладки и ножниц парикмахера, могла вызвать у состоятельного москвича серьёзное чувство? Разве её скромная кофточка, без притязаний на дизайн и простенькая юбочка, могут сравниться с изысканными нарядами «светских львиц»? Или всё же дело не в антураже и Евгений сможет разглядеть в ней свою судьбу? Сомнительно, конечно, но почему же нет… И Ирина уже безо всякой опаски взглянула в глаза Евгения, искавшие её глаза. Евгений ободряюще улыбнулся, и сердце Ирины растаяло окончательно.

Праздничный ужин подходил к концу, приглашённый официант принёс десерт. Ирина сидела счастливая, убаюканная прекрасным вином и открытой симпатией Евгения, которую тот не считал нужным скрывать, когда за окном раздались оглушительные залпы петард, и огромные всполохи салютных выстрелов озарили гостиную. Ольга, схватив Ирину за руку, увлекла девушку из гостиной.

– Ну что, подруга, по-моему, Евгений от тебя без ума. Во всяком случае, я склонна расшифровывать его поведение как прелюдию к рождению настоящего чувства. А ты как думаешь?

Ирина остановилась на пороге дома и, наблюдая за раскрывавшимися зонтиками салюта и вдыхая морозный воздух с дымной отдушкой, улыбалась, глядя на подругу: «Я была бы самой счастливой на земле, если бы это было так, как ты говоришь».

– Ириш, тут и раздумывать нечего. Он – твой, от макушки до пяточек, можешь мне поверить. Бери его, пока он горяченький.

– Ох, Оль, только бы не обжечься. Я так боюсь совершить какую-нибудь глупость, которая его отпугнёт.

– Ириш, твои глупости, как ты их называешь, способны только привлечь. Ты так чиста и мыслями, и душой, что любой будет счастлив владеть таким сокровищем.

– Девушки, – на пороге дома материализовался Владимир, – а сейчас я приглашаю вас в сауну, купальники найдёте в комнате отдыха. Только, снегурочки вы мои, смотрите не растайте, я за вас отвечаю. Если что, окунайтесь в бассейн.

– Вовочка, ты самый лучший мальчик на свете! Наверное, именно поэтому я так тебя люблю. Ты необыкновенный!

– Согласен, принцесса. Ну, идите грейтесь, сауна готова.

Предбанник был освещён сотней пылающих свечей. Ощущая себя средневековыми принцессами, девушки переоделись и отправились в парилку, из которой тут же с визгом выскочили, обжёгшись горячим паром.

– Ну, Володька, вечно натопит так, что искры из глаз сыплются. Сколько раз ему говорила, а он твердит – чтобы полноценно отдохнуть и расслабиться, нужно поддерживать экстремальную температуру. Экстремал, блин, сердце однажды прихватит – узнает, где раки зимуют!

Вторая попытка укротить банный жар оказалась более удачной, тела постепенно адаптировались к горячему пару, и девушек охватила приятная нега расслабленности.

Скрипнула дверь, и в сауну вошли мужчины. Владимир и Евгений были облачены в чудовищные красные шорты с нарисованными божьими коровками и выглядели комично, несмотря на подтянутые фигуры людей, регулярно посещающих фитнес-центры. Правда, у Владимира слегка обозначился животик, но фигура Евгения была вне всякой критики – его молодецкий стан украшали красивые кубики натренированных мышц. Ирина изо всех сил сдерживала себя, чтобы не смотреть на красивое тело Евгения слишком пристально и с слишком большим интересом. Хотя Андрей был на несколько лет моложе Евгения, по сравнению с последним, он выглядел засушенным комаром и пародией на мужчину, настолько Евгений был полон внутренней и внешней мужественности.

Сравнив Андрея с засушенным комаром, Ирина внутренне хихикнула и поняла, что капкан его власти над ней ослаб. Исчезло обаяние зла, рок, который преследовал её весь последний год. Взбудораженная выпитым «мартини», Ирина решила немного охладить разгорячённое тело и пошла к бассейну, Евгений последовал её примеру, поэтому никто из них не видел, как из помещения сауны исчезла другая влюблённая парочка.

Вода оказалась немного прохладной, но очень скоро Ирина привыкла, согрелась и от души поплескалась в большом котловане безумно дорогого бассейна, оснащённого мощным джакузи и тремя режимами подогрева. Евгений сидел на бортике бассейна, опустив ноги в голубую водную прохладу, и наблюдал за чудачествами Ирины. Он первым нарушил молчание:

– Знаешь, на острове Райатеа, Таити, есть цветок, тиаре Апетайи, он имеет прекрасный белый бутон и расцветает на рассвете на горе Темехани. Аборигены считают, что увидеть процесс рождения тиаре – большая удача. Сорванный цветок быстро вянет, поэтому им можно любоваться лишь на расстоянии. Я считаю большой удачей, что встретил тебя, Ирина. С некоторых пор ты – мой тиаре, моё счастье и богатство. Но ты так хрупка и нежна, словно истинный тиаре, и я боюсь разочаровать или обидеть тебя нечаянно.

Ирина промолчала и так же без слов стала подниматься по ступеням, ведущим из бассейна. Неожиданно её нога скользнула вдоль ступени, и Ирина потеряла равновесие. Реакция Евгения была мгновенной – он подхватил Ирину, и они оба обвалились в воду, высоко подняв множество брызг. Бассейн не был слишком глубоким из-за племянницы Владимира, которая в силу своего невеликого возраста любила плескаться на мелководье, поэтому в нём можно было находиться, касаясь ногами дна. Евгений так и не выпустил из своих объятий Ирину, и они какое-то время молча стояли в воде, глядя в глаза друг другу. Евгений первым прогнал прочь оцепенение и приник губами ко рту Ирины, в то время как его руки скользили по её влажному телу.

Словно яркая вспышка нереального света, калейдоскопом ужасных образов вернулась память, и Ирина вспомнила, как чьи-то чужие руки сжимали её больное тело, покрытое синяками и ссадинами. Ирина как-то сразу поникла, съёжилась, придавленная воспоминаниями. Она не издала ни звука, просто мягко отстранилась от Евгения и, сопровождаемая его растерянным взглядом, так же молча поднялась по ступеням бассейна и вышла из сауны.

Из гостиной доносились тихие голоса. Проходя мимо, Ирина заглянула в комнату. Возле камина, на ковре, сидели, обнявшись, Владимир и Оленька и едва слышно переговаривались между собой. Влюблённые настолько были поглощены друг другом и своей беседой, что не заметили Ирины, и она могла спокойно, без объяснений, отправиться в одну из гостевых комнат, которую обычно занимала, бывая с визитом в доме Владимира.

Ирина провела полубессонную ночь. Она ворочалась на кровати, обрывочный, с долгими промежутками бодрствования, сон то захватывал её в свои объятия, то снова отпускал, оставляя на откуп въедливым мыслям о Евгении, и её, Иринином, будущем. Как возможно было примирить родившееся чувство к Евгению с отвращением, которое возникало, едва он пытался её приласкать? Это отвращение было сродни условному рефлексу, оно существовало помимо её рассудка. Умом Ирина понимала, что может вполне доверять Евгению, но что-то тёмное, непознанное, дремавшее внутри неё и просыпавшееся лишь в момент близости с мужчиной, говорило ей: «Беги скорее, спасайся». И самое обидное, что это нечто было сильнее всех доводов разума.

Утро нашло Ирину впавшей в лёгкое дремотное состояние, однако едва слабые лучи солнца коснулись её лица, как Ирина проснулась. Она хотела немного понежиться в постели, но дверь резко распахнулась, и в комнату влетела Ольга.

– Доброе утро, артистка ты моя. Ну, что ты там вчера такое отмочила, если твой Женя чуть свет помчался в аэропорт? Почему он так спешно покинул наш гостеприимный кров?

– Евгений уехал? – слегка дрогнувшим голосом переспросила Ирина и, увидев утвердительный кивок Ольги, отвернула своё лицо к окну, чтобы совладать с эмоциями. Глаза затуманили запоздалые слёзы, и Ирина промямлила: «Оль, я его больше никогда не увижу».

– Ты его оттолкнула? – догадалась Ольга.

– Да, но я не нарочно, правда. Он мне очень понравился, но всё случилось как-то очень быстро, да ещё вы с Владимиром зачем-то создали нам интим. Он потянулся ко мне, а я просто молча ушла. Я так боялась сорваться, но слава Богу, сдержалась.

И день за днём побежала ручейком обычная жизнь. В этой жизни не было особой романтики, в ней не было и писем от Евгения – казалось, он просто вычеркнул Ирину из своей жизни. Почтовый ящик был заполнен пустым, никчемным спамом; сначала Ирина огорчалась, видя вместо столь желанной весточки от Евгения это многообразие вульгарных заголовков, а потом привыкла и даже почти перестала проверять свою почту. Если Евгений имел бы намерение довести своё видение ситуации до Ирины, он сделал бы это уже давно.

Оленька вышла замуж за Владимира, она была самой красивой невестой, которую когда-либо видела Ирина и самой счастливой. Свадебный букет, брошенный Оленькой, скользнул по рукам Ирины в грузные объятия тётушки Ольги. «Что ж, всё правильно», – решила Ирина и влилась в обыденную серую жизнь, которую вела до встречи с Евгением. Единственным отличием от прежней жизни было отсутствие в ней и Оленьки, которая после свадьбы переехала за город и обосновалась на даче Владимира. Телефона в деревне, на окраине которой отстроился Владимир, не было, поэтому подругам оставалось довольствоваться редкими звонками по мобильному телефону, да ещё более редкими встречами.

Ох, как непросто оказалось быть запертой в пустой квартире без права переписки и невозможностью пообщаться с лучшей подругой, излить той горечь собственной жизни, выплакать одиночество. Ирина понимала, что слезами и жалобами не вылечить её израненную жизнь, но иногда так хотелось встать на четвереньки и повыть по-собачьи про свою собачью, как ей казалось, жизнь.

Работа выжимала Ирину без остатка, как рачительная хозяйка выжимает лимон до последней капли. Сил попробовать начать всё с нуля, поискать суженого где-то ещё, у Ирины не оставалось – она едва доползала домой, ложилась пластом на диван и крутила в уме заезженную пластинку о своей несчастной доле. Иногда у неё даже не доставало сил покормить кошку. Нужно было что-то менять, но что и как – это был ещё тот вопрос.

Ответом на чаяния Ирины явилась случайная встреча с бывшей же детдомовкой Олесей Доброхотской. Ирина знала Олесю по интернату, та была на год или два старше её и в разы предприимчивее, поскольку к тридцати с небольшим годам имела в собственности гламурный журнал с приличным тиражом, представленный во всех знаковых торговых точках города, где продавали одежду. Случилось так, что у Олеси сломалась машина, а поскольку та очень спешила на ответственную презентацию, то оказалась в «дамском такси», за рулём которого сидела Ирина. Слово за слово, и вот Ирина уже рассказала вкратце Олесе свою проблему с трудоустройством по специальности, Олеся задумалась и нашла выход – пригласила Ирину в свой журнал штатным корреспондентом. Попросила лишь об одном – изменить имидж, причём радикально. Насчёт одежды и обуви – тут Ирина была с Олесей полностью согласна, но отрезать свои любимые каштановые локоны, перекрашивать оставшееся «богатство» в белый цвет – казалось Ирине средневековым варварством. Однако Олеся не была бы успешной бизнесвумен, если бы не могла отстоять свою точку зрения, и спустя пятнадцать минут Ирина уже думала и рассуждала, как её будущая начальница. И не потому, что была слаба духом, а потому, что модный мир, в котором ей отныне необходимо было вращаться, имел свои жёсткие законы, и если она хотела быть удачливой в своей профессии, она должна была жить по этим законам.

Поэтому Ирина безропотно рассталась со своими роскошными волосами в одном из лучших салонов города, сменила их колер на яркий блонд. Она также сделала профессиональный make up и в своих самых лучших одеждах явилась в офис к Олесе. Та оценивающим взглядом цепких серых глаз осмотрела Ирину и вынесла вердикт «сносно». И сразу приступила к делу.

– Ириш, у меня есть для тебя поручение. Если справишься, то считай, что прошла испытательный срок. Через два дня в Москве состоится выставка «Индустрия красоты». В рамках выставки ожидается показ модной одежды Валентины Шлях. Твоя задача – взять у неё небольшое интервью. Поедешь вместе с Костиком, нашим фотографом. Если нароешь эксклюзива, выплачу премию. Всё поняла?

– Да, а что ты подразумеваешь под эксклюзивом?

– Валентина – очень закрытый человек, интроверт, интервью даёт редко и только по своему швейному делу. Разговорить её очень сложно, но если тебе удастся, ты невероятно вырастешь в моих глазах, твой рейтинг достигнет поднебесной высоты. Теперь поняла?

– Поняла, – Ирину вновь охватил азарт, который она когда-то давно испытывала, получая непростые задания от своего телевизионного шефа.

– Вот авиабилеты, приглашения на выставку и показ и фирменный бейдж. Да, и возьми вот этот конверт, в нём средства на представительские расходы, потратишь на платье. Вкус у тебя есть, а с деньгами, судя по всему, туго. И не возражай, если ты не забыла, здесь я командую парадом. Так что вперёд и с песней. Я в тебя верю, потому что у нас, интернатовских, есть то, чего нет у других – закалка и воля к победе. Чао!