Гувернантка для монстра Орланд Лилия

Глава 1

– Согласны ли вы, лорд Брэмор, взять в жёны эту женщину?

Мощный голос жреца разнёсся под сводами. Акустика в храмах всегда поражала моё воображение. Но не в этот раз.

Сейчас мои нервы были напряжены до предела, а взгляд из-под фаты цепко высматривал малейшие прорехи в ограждении. То есть в гостях.

Центральный проход был для меня закрыт. У двери стояли два широкоплечих охранника, обтянутые тесными сюртуками. Мой опекун не доверял моему благоразумию.

К сожалению.

– Да, согласен, – голос лорда раздался совсем рядом.

И я вздрогнула. Обдумывая план побега, совсем забыла, что жених стоит по правую руку от меня. Очень неудачно стоит, загораживая боковой выход, неприметную маленькую дверцу, которая…

А кстати, для чего она нужна?

Ни разу не видела, чтобы боковой дверцей кто-то пользовался. Хотя она и была в каждом храме. А может как раз для такой ситуации? Когда невесте позарез нужно сбежать с венчания.

У меня оставалось очень мало времени, а решения всё не было.

– Согласны ли вы, леди Веспер, взять в мужья этого мужчину?

А теперь времени совсем не осталось.

Судорожный вдох. Удар сердца, ещё один, и я понимаю, что выхода нет. Напрасно я тешила себя иллюзией, когда убеждала, что нужно только выбраться из дома. Что уж в храме-то или по дороге к нему у меня будет полно возможностей сбежать.

Опекун и жених позаботились, чтобы у меня не появилось ни одной.

– Леди Веспер? – переспросил жрец, и я поняла, что дальше тянуть уже невозможно.

У меня нет выхода.

Всё это было предопределено.

Мне остаётся только смириться и принять неизбежное.

Ещё один вдох, как прощание с жизнью, и ответ, который так не хочется произносить:

– Д-д…а…

Такое короткое слово, но я не успела его закончить. Слева от меня что-то загремело, падая на пол, и это привело меня в чувство. Я повернула голову.

Служка уронил ритуальную чашу, в которой мы с будущим супругом должны будем омыть свои руки в знак чистоты наших помыслов. Ритуальная чаша оказалась медным тазом, который, ударившись о каменные плиты храма, зазвенел почище колокола.

Но это всё было неважно, потому что служка, который должен был выйти из магической завесы, запнувшись, открыл моему жадному взгляду… ещё одну дверь. Он просто не успел её закрыть, а после стало уже не до того, и образовавшаяся на долгое время брешь в завесе не позволила ей скрыть то, чему должно было оставаться скрытым.

Решение пришло мгновенно.

А то, что произошло следом, не заняло и нескольких ударов сердца.

Я бросила букет в лицо жениха, и когда он, растерявшись, поймал цветы, толкнула в грудь, заставляя отшатнуться. Подхватила юбки и помчалась мимо служки, наклонившегося поднять чашу и теперь ошалело смотревшего мне вслед.

Я уже была перед дверью, когда под сводами раздался зычный голос:

– Держите её!

Ну уж нет, дудки, теперь вам не дамся.

Я даже не оглянулась, скорее скользнула в узкий проём и закрыла дверь за собой. С моей стороны проход оставался, но я надеялась, что преследователям понадобится время, чтобы открыть дверь из венчального зала.

Поэтому не стоило терять драгоценные секунды.

Я рванула вперёд, в какой-то узкий коридор, где едва могли бы разойтись два человека. А уж мои пышные юбки заполняли его полностью.

Храм изнутри оказался совсем не похож на свои парадные залы. Здесь стены покрывал обычный серый камень, никакого мрамора и позолоты. Навстречу мне никто не попадался, и я была благодарна богам за эту безлюдность. Если нет свидетелей, некому будет показать, в какую сторону я побежала.

Тем более коридор разветвлялся на целых три прохода.

Я выбрала левый, довершись скорее интуиции, нежели здравому смыслу. Хотя мне и показалось, что центральный и правый более… нахоженные, что ли, то есть обжитые. Но детали я уже не рассматривала.

Левый проход был узким. Моё платье шелестело по стенам, наверняка обтирая пыль и паутину. Но мне было всё равно. Не я выбирала венчальный наряд, как и самого жениха. А если бы могла выбирать, то лорд Брэмор никогда не стал моим суженым.

Впереди раздались голоса, и я замерла, вжимаясь в стену. Если они пройдут сюда, я окажусь как на ладони, мне некуда спрятаться.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я просила, неизвестно о чём и неизвестно кого. Мольба так и не оформилась во что-то конкретное. Но, похоже, меня услышали, потому что голоса исчезли так же внезапно, как и появились.

А я выдохнула, только сейчас осознав, что всё это время задерживала дыхание.

Коридор разветвлялся ещё несколько раз, и каждый я выбирала левый ход. Постепенно по обеим сторонам стали появляться помещения, явно служебные. В одном стояли какие-то ящики, в другом резко пахло копчёностями. У меня свело судорогой желудок, напоминая, что я ничего не ела с вечера. Но останавливаться не стала. Не хватало ещё из-за куска окорока попасться в руки опекуну или жениху.

Меня даже передёрнуло от подобной перспективы.

А потом в помещениях стали попадаться люди. Прачки, гладильщицы, кажется, швеи. Только женщины. Они видели меня, но молча опускали глаза, возвращались к работе, словно не замечая, как будто позволяли сбежать.

Не знаю, скольким невестам до меня это удавалось, но я была благодарна этим безмолвным женщинам.

А потом по коже мазнуло свежим ветерком, и мне захотелось смеяться в голос – неужели у меня всё-таки получилось?

Дверь была приоткрыта, я лишь чуть толкнула её и оказалась на улице. Глубоко вдохнула прогретый за день воздух с лёгким запахом прелой листвы и остолбенела. Из-за угла храма вышел лорд жених, к счастью, так и не ставший моим мужем.

– Далеко ли собралась, дорогая жена? – похоже, Алфорд Брэмор не разделял мои взгляды на наше бракосочетание.

– Я вам не жена! – от злости сцепила кулаки.

– Разве? – Издевательски протянул он. – А я слышал, как ты ответила «да» там, в храме.

Отчаяние резкими толчками подступало к горлу. Он прав, кажется, я успела дать своё согласие.

Но неужели всё зря? Неужели мне придётся стать женой этого отвратительного жестокого мужчины? Делить с ним постель? Принимать его ласки, больше похожие на наказание?

Нет!

Только через мой труп!

– Спускайтесь, милая супруга, мы ещё не закончили, – Брэмор протянул мне ладонь, делая шаг вперёд.

И в этот же момент он чуть покачнулся, поскользнувшись на опавших листьях, ещё мокрых после недавнего дождя. И это всё решило.

Я сделала вид, что нехотя подчиняюсь и собираюсь идти к нему. А сама…

Как там учила наставница?

Собрать пальцы в фигуру, делая движение ими и одновременно запястьем, и сразу послать мысленный приказ.

Лорд Брэмор сделал ещё один шаг вперёд, а я двинулась ему навстречу и мощно толкнула, используя вес своего тела. Чуть сама не упала, но с удовлетворением заметила, как неудавшийся муж поехал на спине по ледяной дорожке, в которую я превратила мокрые листья.

И, не дожидаясь, пока он поднимется на ноги, бросилась прочь.

– Стой, глупая девчонка! Тебе всё равно от меня никуда не деться! – кричал он, пытаясь подняться на ноги.

«Это мы ещё посмотрим», – подумала я и припустила ещё быстрее.

Свернула за угол храма, пробежала небольшой сквер, скользнула в узкий переулок между двумя домами. Я петляла по улочкам, пока не увидела кэб. Не дожидаясь, пока пожилой кэбмен спустится, чтобы помочь, сама распахнула дверцу и забралась внутрь.

– На улицу Хризантем, – скомандовала опешившему от такой прыти вознице.

А сама прислонилась к стене, тяжело дыша. Всё же бегать в свадебном наряде – то ещё испытание.

Улицу Хризантем назвала наугад. Она была достаточно удалена от центра, чтобы выиграть немного времени. Я не была глупой девчонкой, как утверждал мой жених, и понимала, что кэбмена найдут и допросят. Разумеется, пожилой мужчина расскажет, где меня нашёл и куда отвёз.

Так что за краткие минуты пути мне нужно придумать план.

До появления в нашем особняке Алфорда Брэмора жизнь не казалась мне чем-то ужасным. По-своему я даже была счастлива.

Родителей почти не помню. Они погибли, когда я была совсем крохой. Говорили, на карету напали монстры и разорвали всех, кто там был. В детстве я верила в это и боялась чудовищ. А нянькам было удобно укладывать меня спать. Но сейчас понимала – монстров не существует. Скорее всего, родители погибли от рук разбойников.

Меня взяли к себе тётя и дядя – младший брат отца. У них не было своих детей, и тётушка заменила мне мать. Вот только тётя Эдна тоже умерла. Мне было десять, у меня открылся дар. И я даже пыталась лечить тётушку магией, отдавая ей свои силы. Но то ли сил не хватило, то ли умений… тёти Эдны не стало.

Дядя Уберт отправил меня в пансион для магически одарённых девочек. Все девять лет я не покидала стен этого учебного заведения и вернулась в столицу лишь три месяца назад.

Дядя Уберт внимательно меня оглядел, как товар, заставив смутиться, а потом велел показать, чему меня научили. Я засветила магический огонёк и зажгла свечи в гостиной, опередив прислугу. Дядя одобрительно хмыкнул и сообщил, что завтра приедет портниха, чтобы сшить мне новый гардероб.

И завертелось – балы, вечера, приёмы, балы…

Целый месяц я была дебютанткой, окунувшейся в новый, незнакомый мне прежде мир. Где носила роскошные наряды, вокруг меня вились галантные кавалеры, приносили напитки и приглашали танцевать.

Сопровождавший меня повсюду дядя сидел в углу и наблюдал. Иногда мне казалось, что он похож на паука, который сплёл паутину и теперь поджидает свою добычу. Вот только я и не представляла, насколько окажусь права.

Оказывается, все эти балы, все эти наряды служили единственной цели – выгодно продать меня. Выдать замуж, конечно же. Но суть от этого не меняется.

Дядя Уберт ждал самого богатого, самого родовитого, того, кто даст за меня больше остальных. И дождался… Алфорда Брэмора.

– Анна, спустись, у нас гость, – дядя не отправил служанку, сам заглянул в мою мастерскую, окинув критичным взглядом. И кажется, остался доволен.

Я тоже бросила взгляд в зеркало – ни одного пятнышка краски. Иногда увлёкшись, я могла перепачкаться. Но не в этот раз.

Поправила волосы, разгладила складки на подоле и пошла вниз. Тогда я ещё не знала, что моя жизнь расколется на до и после.

Лорд Брэмор не понравился мне сразу. С первого поцелуя, когда он обслюнявил мою руку. И только привитые мне идеальные манеры помогли не скривиться от отвращения.

– Счастлив познакомиться с вами, Анна, – сказал мне тогда Алфорд.

И я ответила:

– Я тоже, лорд Брэмор.

Вот только это была неправда…

Он начал являться почти каждый день. Приносил цветы или конфеты. Приглашал меня в театр, на прогулку или сопровождал на пленер, чтобы любоваться, как я рисую.

Опекун поощрял эти ухаживания. И через неделю я не выдержала.

– Дядя Уберт, – я застала его утром, когда он оканчивал завтрак. – Нам нужно поговорить.

– Доброе утро, Анна, – ровным тоном произнёс дядя, откладывая газету в сторону.

– Так не может больше продолжаться! – стараясь сдержать эмоции, ровным тоном произнесла я. – Вы должны отказать лорду Брэмору от дома. Я не хочу, чтобы в свете его считали моим женихом.

– Вот как? – опекун нарочито удивлённо приподнял одну бровь, и я поняла, что он отнюдь не на моей стороне. – Ты уверена, что это я тебе что-то должен? Что это не ты должна быть благодарной за то, что я дал тебе? Что у тебя есть право голоса?!

С каждой фразой его голос становился всё выше. И в конце концов, он уже кричал на меня. Его лицо краснело, на шее и висках набухли вены. И я испугалась, что дядю сейчас хватит удар.

Но он вдруг резко замолчал. А когда продолжил, от его голоса веяло таким могильным холодом, что я обхватила плечи руками, стараясь согреться.

– Анна, лорд Брэмор вчера попросил у меня твоей руки, и я дал согласие. Свадьба состоится в середине осени. И это не обсуждается. Будь хорошей девочкой и подготовься к торжеству. Портниха прибудет на следующей неделе. Кроме свадебного платья, закажи новый гардероб, какой полагается замужней женщине… – он сделал паузу, оглядев меня сверху до низу, как будто оценивал стоимость будущего гардероба, а потом снова вернулся к газете.

Словно ничего и не было. Ни этой вспышки. Ни сообщения о скором замужестве.

Я стояла на месте, не в силах двинуться. Словно в меня ударила ледяная молния и заморозила, превратила в статую.

– Но, дядя Уберт… – несколько секунд спустя я всё же отмерла и попыталась отговорить опекуна от опрометчивого шага. До этого момента я была искренне убеждена, что он, несмотря на холодность, всё же любит меня и желает мне счастья. – Лорд Брэмор – отвратительный и жестокий человек. Я не хочу за него замуж…

– Анна, – после недавней вспышки гнева дядя был на удивление спокоен, – я не спрашивал о твоих желаниях. Как твоему опекуну, мне лучше известно, что тебе нужно. Поэтому иди, готовься к свадьбе.

У меня на глазах выступили слёзы, но усилием воли я не позволила себе разрыдаться. Только не на глазах у опекуна и слуг.

Я вернулась в свою комнату и все последующие месяцы до самой свадьбы думала только о том, как избежать навязанной мне судьбы и нежеланного замужества.

И вот этот миг настал…

Столица шумела и жила своей бурной жизнью. Я шла вдоль канала, почти прижимаясь к гранитной набережной. А мимо меня сновали экипажи. Конные и механические, появившиеся совсем недавно и значительно уступавшие лошадям в тяге.

Ещё во дворах я вывернула свою короткую отороченную мехом мантию наизнанку, чтобы свадебная белизна моего наряда так не бросалась в глаза.

Портниха долго сопротивлялась, но я сумела настоять на тёмно-серой подкладке. И теперь почти не выделялась из потока людей, спешивших по своим делам. Особенно, когда белоснежный подол платья заляпался осенней грязью.

Долго бродить по улицам было нельзя.

Кэбмена скоро найдут, и он покажет, где меня высадил. Нужно уйти как можно дальше от того места. А лучше – уехать.

Я прошла ещё немного вдоль канала, перешла по каменному мосту, украшенному бронзовыми статуями горгулий, нырнула в подворотню, минула её насквозь и оказалась посреди широкого проспекта.

В нескольких шагах от меня располагалась большая стоянка кэбменов. Я дошла до последнего в очереди, чтобы не привлекать внимание своей нетерпеливостью, которая свойственна только аристократам.

– На улицу Лотосов, – велела я щуплому старичку и закрыла за собой дверцу.

Возница причмокнул губами, и лошадка зацокала копытами по мостовой.

Улица Лотосов располагалась на другом конце города. Пока доберусь туда, должна придумать план. Теперь уже пора признаться: я не верила в возможность зайти так далеко и не придумала, что делать дальше.

Взгляд цеплялся за пробегавшие за окном здания, названия улиц, номера домов. А в уме я перебирала знакомых, которые могли бы хоть чем-то помочь мне.

Получалось, что практически все, кого я знала, были одобрены дядей Убертом и наверняка донесли ему, если бы я сейчас вдруг показалась на пороге дома и попросила о помощи.

У меня были деньги. Пачку бумажных ассигнаций – всё, что удалось скопить из выдаваемых мне карманных денег – я прикрепила булавками к чулку. Одна из них то и дело расстегивалась и принималась колоться. Внутри кэба я могла оценить возможность оставить на одну булавку меньше и решила не рисковать. Лучше пусть колется, чем потеряю все деньги. И тогда побег будет обречён, когда мне уже оставалось не так много до свободы.

На улице Лотосов, так ничего и не придумав, я покинула кэб. Ни к чему привлекать внимание возницы бестолковым жонглированием адресов.

Может, найти какую-нибудь неприметную гостиницу и затаиться там на пару дней? Пока дядя с женихом не перестанут искать меня на улицах столицы.

Приняв решение, я почувствовала себя лучше. Теперь у меня был план действий. И я крутила головой по сторонам, в поисках подходящей гостиницы.

Порыв ветра взлохматил мою и без того пострадавшую от побега причёску, захлопал подолом свадебного платья. Я подхватила юбки, прижимая к ногам, пока редкие здесь прохожие не заметили чего лишнего.

А затем увидела листок.

Это был обыкновенный листок бумаги, на каких пишут объявления. А потом расклеивают на специальных досках. Он уже достаточно измялся и промок и вряд ли мог привлечь внимание своим содержимым, если бы в глаза мне не бросилась знакомая фраза:

«Агентство по найму мадам Л. Овсянки».

Точнее я знала только имя. Лилель Овсянка – так звали одну из учениц пансиона. Она училась на два года младше меня. Мы почти не общались. Но однажды я помогла ей избежать несправедливой мести одной из аристократок. Нет, я не собиралась напоминать Лилель о каком-то долге, потому что не считала, что она мне что-то должна. Ведь тогда я поступила по совести.

Но что если мне удастся найти работу где-нибудь подальше от столицы?

Это будет отличным решением вопроса – где спрятаться от дядюшки и жениха. Окрылённая новым планом действий, который мне нравился гораздо больше предыдущего, я прочитала адрес: улица Водяных лилий.

И направилась туда.

Глава 2

Агентство по найму явно переживало не лучшие дни – краска на вывеске выцвела, а само дерево перекосилось от дождей и солнца.

Я постояла у двери. Потом, глубоко вдохнув и набравшись решимости, воровато оглянулась и постучала. Не стоит стоять снаружи – кто-то может меня заметить.

Но ждать пришлось довольно долго, я даже постучалась ещё раз, прежде чем дверь резко распахнулась, и недовольный голос сварливо произнёс:

– Ну кто ещё там?

Я рассматривала мадам Овсянку и не узнавала. Лилея не кончила курса, потому что после смерти родителей ей пришлось покинуть пансион и взять управление делами в свои руки. Точнее долгами. Ходили слухи, что господин Овсянка разорился на каких-то махинациях с мехомобилями и покончил с собой. А его жена не вынесла позора и бедности и тоже умерла.

Я мало интересовалась сплетнями, поэтому помнила детали той истории довольно смутно. Но сейчас, глядя на Лилею и не узнавая её, подумала, что в них была высокая доля правды.

Овсянка выглядела старше меня, хотя ей должно исполниться лишь восемнадцать. У неё был нездоровый сероватый цвет лица и тёмные круги под глазами. Она была одета в старое шерстяное платье и застиранный поварской фартук.

Я успела лишь подумать, что, может, и зря пришла сюда, непонятно на что надеясь. Как вдруг лицо Лилеи просияло.

– Анна? Анна Веспер?! – воскликнула она удивлённо и бросилась меня обнимать.

Я чувствовала себя неловко и ждала момента, когда можно будет отстраниться и войти внутрь. Всё же меня разыскивали.

Но Лилея будто и не думала меня отпускать. Пришлось самой сделать шаг вперёд, заставляя её попятиться в дом.

– Как же я тебе рада, – произнесла она со слезами на глазах, когда наконец отстранилась.

– Я тоже рада тебя видеть, – не стала проявлять неделикатность и напоминать, что мы никогда не были настолько близкими подругами, чтобы обращаться друг к другу на «ты».

Всё же мне нужна была её помощь.

– Ой, что же я держу тебя в прихожей, – наконец опомнилась она, перестав меня рассматривать и пригласив пройти.

Я поднималась вслед за Овсянкой по скрипучей деревянной лестнице и рассматривала дом. Он явно помнил лучшие времена. Моё первое наблюдение, что дела идут не очень, подтверждалось и затёртыми обоями на стенах, и отсутствием ковра на ступенях, а главное тем, что мне открыла сама хозяйка, не послав кого-нибудь из слуг.

Похоже, слуги в этом доме отсутствовали.

Вряд ли здесь я найду помощь.

Лилея привела меня в такой же старый кабинет, который наверняка принадлежал ещё её отцу, и уселась за большой письменный стол с исцарапанной столешницей.

Мне она предложила стул напротив. Прежде чем сесть, я окинула сиденье внимательным взглядом. Платье, конечно, пришло в негодность, но мне не хотелось ещё и извалять его в пыли. Заметив это, Овсянка покраснела.

– Извини, Анна, мне пришлось рассчитать слуг. В данный момент это самая… приличная комната в доме. Его тоже придётся выставить на продажу, если я не выполню какой-нибудь заказ…

Лилея вновь стала той взрослой и серьёзной женщиной, что меня встретила.

Мне стало неловко, что я веду себя столь вызывающе.

– Это ты извини, – я стянула с ладоней перчатки, умирая от смущения и не зная, чем занять руки.

– А ты как здесь оказалась? – Овсянка наконец опомнилась и перешла к сути.

Я глубоко вдохнула и быстро произнесла:

– Мне нужна работа.

Потрясённое выражение её лица лучше всяких слов говорило, что такого поворота Лилея не ожидала. Я даже усмехнулась, до того забавно она выглядела.

Но опомнилась Лилея снова первой.

– Думаю, разговор нам предстоит небыстрый, поэтому предлагаю перекусить. Если тебя не смутит простота моего быта, конечно… – добавила она, краснея.

Я убедила мадам Овсянку, что в данный момент меня сложно чем-то смутить, и последовала за ней.

Лилея привела меня в кухню, которая, кстати, сверкала чистотой, хотя, как и остальная часть дома, выглядела старой и потрёпанной.

Длинный стол по центру был выскоблен до светлого дерева. Кастрюли и сковородки, развешанные на крючках, блестели. Печь белили давно, но на ней не было и следа копоти.

А на плите побулькивал чугунок, распространяя по кухне ароматы чечевичного супа.

– Садись, – предложила Овсянка.

Я сняла мантию, бросила её вместе с перчатками на скамью и осталась в свадебном платье от лучшей столичной портнихи. Впрочем, мой забег по улицам столицы почти уничтожил старания модисток. И я даже почувствовала мстительное удовлетворение, что если меня и поймают, то бракосочетание придётся отложить – ведь платье нужно шить заново.

За последние сутки я так проголодалась, что чечевичная похлёбка показалась мне творением шеф-повара лучшего столичного ресторана.

А может, и вкуснее.

И пусть в этом супе не было и следа мяса, я уплетала ложку за ложкой, почти забыв об изысканных манерах. Хозяйка дома поглядывала на меня с одобрением и не торопила. Но я уже твёрдо решила, что доверюсь ей. Поэтому, как только мы покончили с похлёбкой, и Овсянка заварила чай, я начала свой рассказ.

Я поведала Лилее всё без утайки и попросила о помощи. Мою историю Овсянка выслушала, не перебивая, потом долго молчала. Она хмуро крутила за ручку чайную пару, отчего блюдечко тоненько позвякивало. Но, кажется, Лилея этого вовсе не замечала.

Наконец она подняла на меня взгляд. Лицо бывшей соученицы выдавало сомнения и мучительное раздумье.

– Есть у меня один вариант… – произнесла она словно нехотя, – но я не знаю…

– Говори, – я подалась вперёд от нетерпения и была готова встряхнуть Овсянку, чтобы она перестала тянуть кота за усы.

– Пришла мне заявка на гувернантку для девочки из Греноя, – Лилея усмехнулась, глядя на моё нахмуренное лицо, а я пыталась сообразить, что за Греной, и не могла.

И тут меня осенило – если я никогда не слышала об этом месте, то и опекуну с женихом оно вряд ли известно. А значит, и найти меня там будет сложно.

– Только странная эта заявка… – попыталась меня образумить Овсянка, – там сказано, что соискательница должна обладать силой духа, умением мыслить нешаблонно и не верить в суеверия, а ещё…

– Это как раз про меня! – уверенно произнесла я, не давая Лилее возможности возразить. – Пиши в Греной, что гувернантка скоро будет.

Овсянка всерьёз взялась за мою подготовку к поездке. Мы срезали драгоценные камни, которым было украшено платье. И Лилея отнесла их вместе с горностаевой накидкой знакомому скупщику. Заплатил он много меньше, зато это гарантировало нам конфиденциальность. А возможность не быть пойманной до отъезда в провинцию стояла для меня превыше всего.

Я поселилась в доме Лилеи и почти не выходила на улицу, предоставив ей полную свободу действий. Овсянка подобрала для меня скромный гардероб, подходящий гувернантке. А также необходимые книги и учебники. Всё было поношенным, но выглядело весьма достойно.

Легенду она тоже придумала мне отличную – не подкопаешься.

Я стояла перед зеркалом и репетировала:

– Родом я из Ельсбурга, это на той стороне перевала. Из семьи небогатых дворян. Мои родители и все родные давно умерли. Я окончила курс гувернанток в небольшом пансионе и решила попробовать счастья в столице. К сожалению, мне не удалось найти там работу, но в агентстве по найму мадам Овсянки была ваша заявка. И я поняла, что это именно то, что мне нужно…

– Милорд, – перебила меня Лилея, – не забывай произносить «милорд». Лучше после каждого предложения. Они это любят. И ещё не смотри им в глаза. Прямой взгляд могут себе позволить аристократки, а ты скромная учительница.

– Спасибо, Лилея, – за эти несколько дней я поняла, как повезло, что мне встретилось то объявление. – Что бы я без тебя делала…

– Агентству мадам Овсянки тоже повезло, – подмигнула она. – Я хорошо заработаю на этом заказе и сохраню дом. – И мечтательно добавила: – Может, даже горничную найму…

– Всё хотела спросить, а почему мадам Овсянка? Ты же не замужем… – я замолчала, осознав бестактность своих слов – что если Лилея вдова?

– А-а, – легко отмахнулась Лилея, и я выдохнула, – это для солидности. Госпожа не стала бы заниматься этим делом. К мадемуазель мало доверия. А вот мадам – в самый раз.

Она легко улыбнулась. И я подумала, что действительно – наша встреча была счастливым случаем для обеих.

Перед отъездом оставила Лилее половину из денег, что были у меня с собой. Овсянка пыталась отнекиваться, но я не стала слушать.

– Без тебя я бы пропала, – сунула ей в руки мешочек. – Тебе нужны эти деньги. А у меня теперь есть работа и убежище. Пусть у нас обеих всё будет хорошо.

– Пусть всё будет хорошо, – эхом повторила Лилея и крепко меня обняла.

А ровно через два дня она провожала меня на экспресс.

Чтобы не привлекать лишнее внимание к гувернантке, путешествующей первым классом, мы решили купить билет во второй. Точнее Овсянка сначала пыталась сэкономить на третьем, но тут уж я воспротивилась. Почти сутки сидеть на жёсткой деревянной скамейке бок о бок ещё с двумя женщинами – ну уж увольте, это вряд ли мне по силам.

Пусть второй класс был дороже, но там, по крайней мере, у меня было отдельное сиденье и возможность встать и пройтись, не боясь, что моё место тут же займут и придётся бродить по вагонам в поисках свободного кусочка скамейки.

– Ну ладно, – согласилась Овсянка после долгих споров, – пусть ты и бедная, но дворянка. Вы любите комфорт и готовы за него отдать последние деньги.

Про себя я подумала, что Лилея очень точно охарактеризовала моё отношение к деньгам и комфорту.

Поезд отходил поздним вечером.

Столичный экспресс поражал воображение. Вереница красных вагонов с небольшими окошками терялась во тьме за краем платформы. Перрон был полон отъезжавших и провожающих. Овсянка помогла нести тяжёлый саквояж, в котором лежал мой новый гардероб, а я тащила сумку с книгами.

Начало состава было отведено для пассажиров первого класса. Здесь царил порядок. Вещи таскали носильщики, а пассажиры и провожающие мирно беседовали у своих вагонов.

В середине ехал второй класс. Тут было шумно. Меня иногда толкали, но тут же извинялись. В общем-то, мы с Овсянкой почти без труда сумели найти мой вагон и отдали билет служащему в красивой красной с серым форме.

В конце поезда царила толчея. Пассажиры толкали друг друга, возмущённо кричали. До меня донеслось несколько оскорблений.

Я передёрнулась. Правильно, что настояла на втором классе. Здесь мне будет спокойнее.

Лилея пожелала мне удачи, ещё раз обняла на прощание и попросила написать, как только устроюсь на новом месте. Видно было, что ей не хочется со мной расставаться.