Глазами жертвы Омер Майк
– Нелли, ты тут? – забеспокоилась О’Доннелл.
– Да. Я закрылась в ванной.
О’Доннелл снова вздохнула:
– Скажи папе, что они на диване для постиранного.
Это был обычный диван в гостиной, на котором постоянно валялись горы выстиранной одежды, поэтому на нем никто никогда не сидел.
– На диване папа уже смотрел. И теперь там бардак! – Нелли явно радовалась возможности наябедничать.
– Они в третьей стопке слева, под белыми рубашками.
– Пап! – взвизгнула Нелли. – Фиолетовые штаны на диване для постиранного, под белыми рубашками в третьей куче!
Хотя звонок пришелся совсем не вовремя, Холли со странным удовольствием слушала, как Нелли говорит «фиолетовые». Она произносила это слово медленно, старательно выговаривая слоги. От этого у О’Доннелл сладко щемило в груди.
– Я там уже искал! – Приглушенный голос Кайла звучал сердито.
– Посмотри еще! – крикнула Нелли.
– Секундочку, – сказала О’Доннелл, взглянув на Зои и Тейтума.
– Он нашел! – сообщила Нелли. – Спасибо, мамочка!
– Пока, малышка. Анне привет.
Нелли отключилась, и О’Доннелл опустила телефон в карман.
– Вчера я говорила с Мартинесом, – обратилась она к федеральным агентам. – Вернее, я на него накричала. У него нет полномочий рассказывать вам об убийстве, не обсудив это прежде со мной.
– Мы вовсе не хотели нарушать субординацию, – сказал Тейтум.
– Соблюдать ее вы тоже не особенно старались, – парировала детектив. – Впрочем, это уже неважно. Мартинес сказал, что вы оба – те еще занозы в заднице.
– У нас с ним напряженные отношения, – пояснил Грей.
– Но еще он сказал, что вы свое дело знаете и на вас можно положиться. Раньше я расследовала два убийства на почве секса. В одном случае убийцей оказался бывший парень жертвы, в другом – насильник, у которого все пошло не по плану. В подобных расследованиях я уже кое-что понимаю. Однако впервые сталкиваюсь с тем, что преступник пьет кровь жертвы. Или находит время, чтобы надеть на нее украшение перед уходом. Мартинес заверил, что вы можете составить для меня профиль убийцы…
– Мы заняты другим делом, – отрезала Зои.
– Да, делом Рода Гловера, вы говорили. А вдруг он и есть убийца?
– Не похоже.
– Почему?
– Почерк нашего убийцы значительно отличается от почерка Гловера…
Телефон О’Доннелл снова зазвонил.
– Запомните свою мысль, – сказала Холли, с раздражением вынимая телефон из кармана. Звонок был от Ларсена из судмедэкспертизы. Он отвечал за анализ места убийства Кэтрин Лэм. – О’Доннелл.
– Я кое-что нашел.
Детектив выжидала. Ларсен тоже держал паузу. Он любил все контролировать и никогда не давал собеседнику перехватить инициативу.
– И что же ты нашел? – наконец не выдержала О’Доннелл.
– Мы сравнили следы с места убийства.
Вчера он сообщил, что есть следы и левого, и правого ботинка убийцы, сорок третьего размера. Ларсен заверил, что если О’Доннелл найдет ботинки, то он с легкостью докажет их соответствие следам. В суде это будет весомым аргументом.
– Следов осталось много, в разных комнатах. Сегодня я делал их опись и заметил, что один из них отличается. Тот частичный отпечаток, который нашли в ванной. Он не похож на остальные. И он точно оставлен не жертвой. А если ваши ребята не забыли надеть бахилы, то след и не наш.
– Отец жертвы появился там раньше нас, – заметила О’Доннелл. – Может, он заходил в ванную…
Если мистер Лэм бегал в ванную, потому что его вырвало, это можно было легко понять. Как и его молчание по поводу этого факта.
– Ее отец носит сорок первый размер, а эти следы – сорок второго. В общем, мы еще раз проверили все улики – и угадайте, что нашли…
Он правда ждет, что она будет угадывать? О’Доннелл капитулировала сразу:
– Что?
– Помните кровавые пятна по всему дому? Так вот, они сделаны не одним, а двумя людьми. Я отправил снимки специалисту по отпечаткам пальцев, и он это подтвердил. Даже если на руках были перчатки, есть возможность определить принадлежность оставленных следов, и в нашем случае отпечатки значительно отличаются друг от друга.
– Значит, после убийства в доме побывали двое. Оба мужчины?
– Да, на это указывают и размер обуви, и строение кистей рук. Но это еще не все… – Снова последовала многозначительная пауза.
– Что же еще? – опять подыграла О’Доннелл.
– Дело в том, что я решил тщательнее поискать за пределами дома. Если у дверей побывали двое мужчин, могли остаться другие улики. И мы нашли еще один след ботинка сорок второго размера во дворе, а потом еще один след ладони на дверной раме. Не радуйтесь, отпечатков пальцев там нет, но след тоже принадлежит второму посетителю.
– Понятно. Что-нибудь еще?
– Нет, это все.
– Держите меня в курсе, – сказала О’Доннелл и, зная, что он ждет похвалы, добавила: – Отличная работа, Ларсен!
Договорив, она повернулась к федеральным агентам. Зои преобразилась; теперь ею владели нетерпение и азарт.
– Так на месте преступления побывали двое?
– Похоже на то, – осторожно подтвердила О’Доннелл.
– Это объясняет все нестыковки. – Бентли взглянула на Грея. – Если Гловер нашел себе напарника.
– Причем менее опытного, – добавил Тейтум, – кем легко манипулировать.
– Должно быть, второй преступник уже давно фантазировал о Кэтрин. Вот почему они выбрали именно ее. Он с ней знаком.
– И поэтому она открыла ему дверь, – продолжил Тейтум.
– Причем он действовал первым, об очередности они договорились заранее. Возможно, он даже не знал, что Гловер планирует убить жертву.
– И когда тот задушил ее, подельника стала мучить вина. Он накрыл тело одеялом, нашел цепочку и надел Кэтрин на шею.
– А Гловер не забыл прихватить трофей.
Наблюдая за Тейтумом и Зои, О’Доннелл ощутила укол ревности. Когда-то они с напарником были такими же. Джима приставили к Холли, когда ее назначили детективом в отделе убийств. Они работали плечом к плечу четырнадцать месяцев. Тогда О’Доннелл даже не догадывалась, как ей повезло. Она-то наивно полагала, что легкость в общении и работе с Джимом – обычное дело, естественный порядок вещей. Потом Джима повысили и перевели в другой отдел, а ей достался Мэнни Ши. И начался сущий ад. Холли приходилось либо прикрывать Мэнни, либо не замечать то, что он вытворял. Когда его темные делишки наконец вскрылись, О’Доннелл тоже заплатила свою цену. Теперь осталась без напарника – и поделом…
Наблюдая, как Тейтум и Зои заканчивают друг за друга предложения и обмениваются взглядами, значение которых недоступно Холли, она будто возвращалась в детство. Она снова одиноко стоит в школьном дворе и смотрит, как играют другие дети…
– Не хочу нарушать вашу идиллию, – слукавила О’Доннелл, – однако нет никаких доказательств того, что этот ваш Гловер причастен к нашему делу. И я не хочу, чтобы расследование накрылось из-за ваших поспешных выводов.
– Вы правы, – поспешно согласился Тейтум, – но мы можем помочь.
– А если вы начнете подгонять профиль убийцы под своего старого знакомого? – О’Доннелл скептически смотрела на них. Вообще-то помощь не помешала бы, пусть их версия и вышла подозрительно складной…
– Мы займемся профилем второго преступника, – предложила Зои. – Того, что пил кровь. Скорее всего, накрыл жертву тоже он.
– Вы не можете знать это наверняка, – не сдавалась О’Доннелл.
Она поймала взгляд Зои: в глазах профайлера читалась решимость кошки перед прыжком на добычу.
– Мы будем вам полезны.
Честно говоря, О’Доннелл не отказалась бы от любой помощи, какой бы та ни была.
Глава 7
Владеющему собой человеку спать не нравилось. По крайней мере, в эту последнюю неделю, когда он перестал принимать таблетки.
Раньше такие проблемы его не заботили. Благодаря препаратам он отключался на десять, двенадцать, а то и четырнадцать часов в день. Его сон был глубок, словно он погружался в мокрый цемент. И никаких сновидений, насколько он мог судить. Он знал, что остальные люди видели сны, но какой в них толк, если наутро их даже не помнишь?
Теперь же, без своих таблеток, он спал все меньше.
Теперь он помнил сны. В них он словно находился в центре урагана из гнева, страха и похоти. Он просыпался рядом с причудливо скрученным одеялом, а простыни выглядели так, будто он ночью их душил.
Засыпая, он переставал владеть собой. Хотя знал: сейчас это самое важное. Выдержка. Он и раньше терял самообладание, что всегда кончалось трагедией. Больше этому не бывать.
Он давно понял, что выдержка – не свойство характера. Она скорее похожа на костюм. Сценический образ, маскировка для других. Пока изображаешь, что держишь себя в руках, все действительно в твоих руках. Волк в овечьей шкуре – кажется, так говорят. Только разве не этого все добиваются? Чтобы ты прикинулся одной из милых овечек?
Он встал с кровати. Если поспать урывками днем, ночью можно совсем не ложиться. Он взглянул в зеркало. На рубашке пятно. Владеющий собой человек не носит грязных рубашек. Он переоделся и пригладил волосы. Вежливо улыбнулся своему отражению, оно улыбнулось в ответ.
В следующий раз не так широко. Владеющий собой человек так зубами не сверкает. Он улыбнулся одними губами.
Мысленно застегнул пуговицы на своем воображаемом костюме, сделал глубокий вдох и вышел из спальни. Дверь в гостевую комнату заперта. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но решил вместо этого пойти в кухню.
Самое время для чашки кофе: черный кофе теперь ему лучший друг, отгоняющий сон. Не сделать ли сэндвич? Он открыл холодильник в поисках сливочного сыра, купленного в пятницу.
Перед глазами тут же оказались пять пузырьков с кровью. Он успел их наполнить, пока Дэниел не забрал ее себе. От одного взгляда на пузырьки у него потекли слюнки. Живо вспомнился соленый металлический вкус, такой бодрящий, такой непохожий на кровь животных, такой полный жизни… Неужели он не может позволить себе выпить один флакон? Не весь, всего один глоточек, чтобы взбодриться… Выдержка. Эти флаконы не для него.
Он нашел сыр и захлопнул холодильник. Сытный сэндвич и кофе – и полный порядок. Обойдется без крови. Ему и так гораздо лучше.
Три дня назад все было иначе. Его разъедали недуги. Мигрень, боль в горле, тошнота, тахикардия. Врач заверил, что он здоров, но «Гугл» с ним не согласен. Нет сомнений – либо сепсис, либо порок сердца. А врачам и дела нет! Как сказал Дэниел, если не купишь медицинскую страховку на миллион долларов, в этой стране ради тебя никто и пальцем не пошевелит.
Не очень-то и хотелось. Он уже давно выяснил правду. Конечно, ее тщательно скрывали. Однако если вдуматься, все встает на свои места. Почти от любой болезни поможет немного крови другого человека. Это обогащает собственные белые кровяные клетки, укрепляет иммунную систему. Еще лучше, если кровь чистая, по-настоящему чистая.
Жаль, что нельзя было выбрать кого-то другого. Ведь, как сказал Дэниел, «нам нужна самая чистая кровь».
Кроме того, владеющий собой человек заботился не только о себе. И все шло замечательно. С той ночи он чувствовал себя хорошо. На самом деле даже лучше, чем хорошо. Теперь он действительно, по-настоящему здоров. Ему приходится меньше спать, кошмары стали мрачнее, но этого следовало ожидать. Не то чтобы у него был выбор.
Он вдруг осознал, что стоит у открытого холодильника и держит в руке один из пузырьков. Занятно, он даже не заметил, как здесь оказался, – настолько его поглотили размышления. Он откупорил флакон, чтобы понюхать содержимое. Ничего больше.
Пахло самой Жизнью.
Он осторожно поднес флакон к губам. Холодная, она показалась совсем другой на вкус. Не хуже, просто другой. И ничего страшного: осталось еще четыре пузырька.
Он вымыл флакон, затем подошел к двери гостевой комнаты и постучал.
– Да? – Голос звучал рассеянно.
Он открыл дверь. В комнате темно, жалюзи закрыты. Дэниел сидел за столом перед ноутбуком. В белом отсвете монитора его глаза выглядели еще более запавшими, а кожа – еще бледнее, чем обычно.
– Ты не хочешь что-нибудь съесть или выпить?
– Нет, спасибо. – Дэниел посмотрел на него и устало улыбнулся. – Выглядишь намного лучше.
– Я и чувствую себя лучше.
– Лекарство сделало свое дело, да?
Так Дэниел это называл. Лекарство. Единственный человек в мире, который все понял.
– Да, явно помогло. – Он облизнул губы. – Ты уверен, что не хочешь…
– Спасибо, не нужно, – перебил Дэниел. – Ты же знаешь, я не могу.
– Тебе полегчает, если попробуешь.
– Даже не уговаривай.
– Хорошо, – помедлив, ответил человек, владевший собой. – Скажи, если передумаешь.
– Тебя больше не тяготит то, что мы сделали? – спросил Дэниел.
Владеющий собой человек сглотнул.
– Мы же поступили, как должны были?
– Нашей вины тут нет, – подтвердил Дэниел. – Виноваты страховые компании, правда? Если б их волновало здоровье таких, как мы…
– Верно, верно.
– Ты точно в порядке? Вчера ты плакал и повторял, что нам нужно сдаться полиции. Ты меня напугал, приятель…
– Всего лишь забылся на минуту. Теперь я в норме.
– Ага. – Дэниел встретился с ним взглядом.
– Я лучше потом зайду. – Он поспешно закрыл дверь, пытаясь унять колотящееся сердце. Его самообладание – лишь маскировка, и Дэниел видел его насквозь.
На него вдруг навалилась усталость. По-видимому, совсем не спать все же было ошибкой. Сегодня ночью, пожалуй, стоит выспаться. Всего раз. Если б он поспал, то лучше владел бы собой. Тогда не напугал бы вчера Дэниела своим срывом. Он добрел до ванной и открыл шкафчик с лекарствами. Таблетки ждали его там, разложенные в коробочки по дням недели. Он пропустил шесть дней. Наверное, достаточно будет принять сегодняшнюю дозу и не трогать остальные. Он открыл коробочку с надписью «Воскресенье» и вынул одну таблетку.
– Что ты делаешь? – От голоса за спиной он вздрогнул и чуть не выронил лекарство.
Повернулся. Позади него в дверях ванной стоял Дэниел.
– Подумал, что сегодня мне лучше выпить таблетку и выспаться, – произнес он. – Я устал вчера, понимаешь?
– Конечно, конечно, – Дэниел закивал, – хорошая мысль.
– Ты правда так думаешь?
– Почему нет? Сон всем нужен. Хотя… ты уверен? Ты же говорил, что ненавидишь ощущения после этих таблеток.
– От одной вреда не будет.
– Кажется, тебе не нравился зуд в горле? Как будто таблетка царапает глотку…
Это правда. Он тут же вспомнил эти ужасные ощущения. А принять нужно было шесть таблеток. Шесть!
– Я думал, тебе лучше. Думал, ты взял себя в руки, – добавил Дэниел. – Но, возможно, тебе и впрямь лучше выпить свои пилюли. Чтобы владеть собой.
– Я и так владею собой. – Он поймал на себе скептический взгляд. Повинуясь внезапному порыву, вытряхнул содержимое таблетницы в унитаз и спустил воду.
Дэниел одобрительно хмыкнул, а человек, владевший собой, улыбнулся. Приятно слышать дружеский смех.
– Ты просто нечто, ты в курсе? – Дэниел похлопал его по плечу и повернулся.
Глядя, как тот возвращается в свою комнату, он кивнул сам себе. Ему не нужны таблетки. Он владеет собой.
Глава 8
Зои застыла, глядя в окно на дальней стене большого кабинета. Из-за ненастной погоды улица казалась совсем мрачной. Кроме того, из окна открывался вид на здание центра по делам несовершеннолетних, которое и в солнечный-то день вряд ли смотрелось жизнерадостно.
Ей и Тейтуму выделили два рабочих стола в кабинете на четвертом этаже чикагского офиса ФБР. В первые дни с ними общались как с посторонними – вежливо и недоверчиво. Зои и Тейтум не понимали здешних расхожих шуточек, не знали, откуда у некоторых агентов взялись загадочные прозвища. Вскоре после их приезда в Чикаго у одного сотрудника был день рождения. Зои идти не хотела, но Тейтум потащил ее на празднование и заставил проходить утомительный ритуал «тортик-и-открыточка». Ей пришлось стоять там и выслушивать от агента, имени которого она не запомнила, благодарности за торт, на который она не делала взнос. Двадцать минут впустую. А торт оказался так себе.
Сейчас, неделю спустя, она – все еще изгой. Не то что Тейтум. Он выучил все прозвища. С ним агенты охотно перешучивались. Он в курсе всех местных дел. Одна девушка из отдела аналитики даже флиртовала с ним.
Впрочем, все это ровным счетом ничего не значило. Через пару дней они должны уехать. И Зои совсем не хотелось тратить время на болтовню о политике, погоде и играх «Чикаго кабс»[3].
Облегчением стало то, что в выходные кабинет обезлюдел. В ближайшие пару дней он принадлежал только Зои и Тейтуму.
Она вернулась к работе, мысленно отчитав себя за то, что отвлеклась. У них наконец появилась зацепка. Путеводная ниточка. Расслабляться уже некогда.
Перво-наперво нужна музыка. Зои задумалась, просматривая подборку треков. Тейлор, Кэти и Бейонсе ждали своего часа. Неожиданно для самой себя она выбрала альбомы всех троих. Еще секунда – и в плейлист добавлены альбомы «Big GRRRL Small World» веселой Лиззо и «25» Адель. Удивляясь своей легкомысленности, Зои нажала на кнопку «Перемешать треки». Первой песней, заигравшей в наушниках, стала «Peacock» от Кэти Перри. Зои разрешила себе покачивать головой в такт музыке, но очень старалась не подпевать – Тейтум мог услышать.
Затем стала одну за другой снимать фотографии, висевшие на низких перегородках вокруг ее стола. Это были снимки с мест убийств, совершенных Гловером, и Зои хотела освободить от его влияния свой импровизированный кабинет. Не зря О’Доннелл напомнила им избегать любых предвзятых суждений об этом деле. Улики указывали на то, что убийство Кэтрин Лэм совершили двое мужчин. А вот определить их личности пока не удавалось.
Сняв фотографии, Зои собрала разбросанные по столу бумаги. В основном стенограммы: многочисленные опросы всех знакомых Гловера, которые, по большей части, приходились ему коллегами. А также разные документы, по которым отследили передвижения Гловера: три договора аренды, штраф за превышение скорости и банковские выписки со счета на имя Дэниела Мура. Зои снова задалась вопросом, как Гловер сумел создать поддельную личность. Должно быть, ему кто-то помог.
Нет, сейчас не время думать об этом. Новое расследование – свежий взгляд.
На телефон пришло уведомление «Инстаграм». Если не считать двухнедельного увлечения «Фейсбуком» и наполовину заполненного профиля где-то еще, соцсети никогда не интересовали Зои. Но не теперь. У Андреа раньше был аккаунт в «Инстаграме», и когда та уехала, Зои завела свой. Сама она ничего не публиковала, в профиле ее аккаунта _ZBentley не было даже фотографии. Подписалась только на страницу сестры. Андреа обозвала ее маньячкой, хотя Зои не поняла, почему.
Она нажала на уведомление – открылась новая публикация Андреа. Селфи с подписью о ностальгии по тем временам, когда она спала в комнате старшей сестры. Присмотревшись, Зои разглядела на заднем плане плакат с Вайноной Райдер – постер к одному из ее любимых фильмов «Прерванная жизнь», купленный на следующий день после похода в кинотеатр и висящий с тех пор над кроватью. Взгляд Зои скользил по знакомым предметам за спиной сестры: письменный стол, старая лампа, маленькая тумба у кровати. На фотографии Андреа улыбалась, а в глазах стояла грусть, и выглядела она моложе, почти подростком. Зои вдруг затосковала по дому.
Она даже хотела оставить едкий комментарий, напомнив сестре, что та могла бы прямо сейчас спать в квартире старшей сестры. Потом передумала и вместо этого написала: «Скучаю» – и добавила сердечко для убедительности.
Последние пару недель они почти не разговаривали. Зои толком не знала, из-за чего. Они созванивались несколько раз, но разговор не клеился: Андреа мучительно искала тему для беседы, а Зои изо всех сил старалась не испортить все в первую же секунду. Это из-за нападения Гловера на Андреа? Разговор с Зои напоминал ей о той ночи? Или это Зои невольно вспоминала, что из-за нее сестру чуть не убили?
Скорее всего, и то, и другое.
Зои отложила телефон и раскрыла папку с документами. О’Доннелл прислала электронные версии материалов дела, а Бентли распечатала первичный отчет и восемь фотографий с места преступления. Разложила их в два ряда, по четыре снимка в каждом. Тело Кэтрин Лэм, накрытое одеялом и без него. Кровавые следы ботинок. Один снимок спальни, один – ванной. Пятна крови на раковине.
Это был акт садизма: двое мужчин врываются в квартиру одинокой женщины, насилуют и убивают ее. Выглядит как случай беспримерной жестокости. Для Кэтрин, безусловно, все так и было. Однако при внимательном рассмотрении Зои поняла, что преступление не было единой пьесой. Оно состояло из коротких действий, в каждом из которых на первый план выходил один из мужчин.
Кто из них выбрал жертву? Кто продумал нападение? Кто вводил жертве иглу? Каждое действие могло что-то сообщить о преступнике. Обычно детали складываются в единую картину, создавая образ подозреваемого. Но здесь Зои сначала придется кропотливо разделить все, что им известно, на две группы.
В детстве у нее была коробка с любимыми пазлами. В ней хранились два, с Микки Маусом, каждый из сотни фрагментов. Микки-гольфист и Микки-лыжник. Кусочки неизбежно перемешивались в коробке. Когда Зои начинала складывать картинку, ей всегда приходилось сортировать фрагменты. На обороте каждого кусочка были метки, чтобы различать их. Крестики – Микки на лыжах, кружочки – Микки на гольф-поле.
В каком-то смысле это напоминало новое дело. Зои не могла описать убийц, не зная, какие роли они исполняли. Детали преступления нужно разделить. К сожалению, на них нет ни крестиков, ни кружочков…
Зои схватила блокнот и принялась составлять список:
Знакомство с жертвой
Выбор жертвы
План
Раны от иглы
Изнасилование
Убийство удушением
Одеяло, накрывающее тело
Кровавые следы
Трофей
Цепочка
Вчитавшись в список, Бентли задумалась об отношениях между преступниками. У работавших в паре убийц могло быть несколько схем поведения. Иногда они испытывали друг к другу романтические чувства и действовали на равных – но здесь явно не тот случай. Слишком уж отличалось их поведение. Нет, в этом деле один доминировал, а другой был ведомым – типичные взаимоотношения для жестоких преступников. Зои мысленно дала убийцам обозначения: субъект альфа и субъект бета.
За разработку плана отвечал альфа. Вероятно, ему же принадлежала сама идея преступления. Он был предводителем. Жертву выбирал тоже он. Хотя это вовсе не означает, что именно он знал Кэтрин. Возможно, с ней был знаком второй преступник, бета. Альфа выбрал ее, чтобы убедить напарника вступить в игру и затем манипулировать им.
Несмотря на ее решимость забыть о Гловере, Зои не могла не заметить, что поза жертвы и следы удушения походили на его почерк. Женщины, задушенные во время изнасилования. Одновременно изнасилование и убийство. Это признак одержимости, стремления к власти и господству. Характерно для альфы.
Кусая губы, Зои обвела в списке то, что, по ее мнению, относилось к убийце альфа. В наушниках мягкий голос Адель просил предавать ее нежно. В этот момент кто-то похлопал Зои по плечу, вызвав в ней волну раздражения. Она терпеть не могла, когда ее отрывали от работы в середине песни. Выключила музыку и повернулась к Тейтуму.
– Что тебе?
Услышав ее тон, он улыбнулся, при этом удивленно вскинув брови.
– Только что звонила О’Доннелл. Судмедэксперт проделала ту штуку с микроскопом.
– Штуку? – Зои несколько раз щелкнула авторучкой в такт прерванной песне, звучавшей у нее в голове.
– Ну, ты поняла, о чем я. Чтобы найти слюну.
– Флуоресцентная спектроскопия.
– Точно!
– При чем тут микроскоп?
– Так тебе интересно, что она нашла? Или будешь дальше высмеивать мое невежество?
– Что она нашла? – Щелк-щелк-щелк – Зои продолжала истязать ручку.
– Вокруг большой колотой раны обнаружены следы человеческой слюны. Ты была права.
Зои кивнула, щелчки прекратились.
– Он пил кровь.
– Похоже на то. О’Доннелл сказала, что токсикологический отчет еще не готов, поэтому пока нельзя утверждать, что жертве не делали инъекцию.
– Угу. – Зои повернулась к своему списку и вычеркнула «Раны от иглы», написав рядом: «Употребление крови».
– Слушай, я уже есть хочу. А ты не проголодалась?
– Слегка, – рассеянно пробормотала она. – Надо подумать.
– Долго не тяни. Не то я съем свою клавиатуру.
Как только Тейтум ушел, в наушниках снова запела Адель, но Зои не слушала ее и даже не подпевала. Употребление крови. Один из убийц пил кровь жертвы. Вероятно, еще набрал немного про запас.
Вопреки общепринятым убеждениям, человек, пьющий кровь, необязательно сумасшедший. Им определенно владеют крайне нетипичные фантазии; тем не менее в ряде случаев люди, склонные к каннибализму или питью крови, не безумны с медицинской точки зрения. И далеко не все из них совершали убийства.
Психиатры расходятся во мнениях относительно клинического вампиризма, называемого еще синдромом Ренфилда. Одни считают его мифом, другие – реальным заболеванием. Многие специалисты полагают, что употребление крови человеком – не более чем симптом другого заболевания, например шизофрении. Зои не знала точно, где проводились научные дискуссии и описан ли синдром Ренфилда в медицинской литературе, но припомнила исследователя из Атланты, который изучал это явление последние семь лет.
Она нашла адрес его электронной почты в Интернете и быстро набросала письмо. Объяснила, что столкнулась со случаем клинического вампиризма при расследовании, и спросила, есть ли сведения о пострадавших от него в Чикаго.
Затем вернулась к списку. До сих пор она приписывала все проявления агрессии субъекту альфа и допускала возможность, что бета оставался лишь зрителем, наблюдавшим за альфой, но сильно в этом сомневалась. Тот, кто надел на жертву цепочку и накрыл ее тело, не мог забрать трофей. Он чувствовал себя виноватым. Значит, он сделал больше, чем зритель. Он участвовал в нападении. Это, вероятно, означало, что кровь пил именно он. По словам Альберта Лэма, Кэтрин почти никогда не снимала серебряную цепочку. Человек, надевший украшение на жертву, скорее всего, был с ней знаком. Он заметил, что цепочки нет, отыскал ее и надел на Кэтрин.
Зои продолжала делить список, поглядывая на фотографии, чтобы найти подтверждение своим догадкам. Наконец получилось два списка поменьше.
Альфа – выбор жертвы, план, изнасилование и убийство, трофей
Бета – знакомство с жертвой, употребление крови, одеяло, цепочка
А что с кровавыми следами? Судя по отчету полиции, в спальне обнаружили много отпечатков ботинок сорок третьего размера. Видимо, они принадлежали субъекту бета, который искал цепочку. Выходит, большинство следов – его. Он случайно наступил в пятно крови, потому что метался вокруг тела жертвы.
Во всей квартире найден лишь один частичный отпечаток ботинка другого размера. Альфа заметил, что наступил в кровь, и вытер подошву ботинка. Аккуратно, спокойно, помня об осторожности. Он наверняка убивал и раньше. Бета же был новичком.
В животе громко заурчало. Зои проголодалась. Она выключила музыку, сняла наушники и окликнула Тейтума, сидевшего за перегородкой:
– Эй, ты еще хочешь есть?
– Еды… скорее, – просипел он в ответ голосом изможденного в пустыне.
Бентли закатила глаза.
– Ладно-ладно. Только давай найдем кафе посимпатичнее. Мне нужно сменить обстановку.
Глава 9
Желудок мужчины склонен к непостоянству.
Обсуждение кулинарных запросов затянулось в основном по вине Тейтума. Он внезапно ощутил острое желание съесть бургер, поэтому отклонил несколько предложенных Зои кафе, где бургеры не готовили. Когда она раздраженно потребовала решать скорее, бургеры ему уже есть расхотелось.
В конце концов остановились на заведении «Таверна Нико» с неплохими отзывами, включая один пятизвездочный: «Здесь мне сделал предложение Тони, любовь всей моей жизни!!!!!!! Шашлычки-сувлаки очень неплохи».
Свободных столиков почти не оказалось, но один все-таки нашли – в дальнем углу у окна, выходившего на оживленную улицу. Внутри было шумно: разговоры десятков посетителей и звон посуды с кухни смешивались с веселой греческой мелодией, раздававшейся из динамиков под потолком.
К ним тут же подбежал официант – круглолицый мужчина с проседью в волосах и широкой улыбкой под густыми усами. Он предложил попробовать «Особое меню Нико для пар», которое состояло из нескольких блюд. Хотя парой они не были, предложение сочли заманчивым. Тейтум также заказал себе стакан узо – анисовой водки.
– Музыка действует мне на нервы, – пожаловалась Зои.
– А мне нравится, – с улыбкой ответил напарник. – Очень атмосферно.
Читать бесплатно другие книги:
