Купидон стреляет трижды Славская Ирина
– Эта больная кому-нибудь под машину кинется.
– Оно тебе надо? Знаешь, сколько ее оформлять придется? Придется спецбригаду вызывать. Потом ждать, когда ее оформят. Пусть погуляет еще на свободе.
– Тогда пошли отсюда от греха подальше.
– Выпустили шизиков на волю.
– Точно.
– В дурдоме, наверное, день открытых дверей.
Они докурили и вошли внутрь. Надо было ехать на вызов… Вот тут и приехала та машина, которую она караулила. Она не разглядела, был ли муж внутри. Но номер машины был тот, в который они с розовой девкой запрыгнули. Тома представила, как муж сидит внутри, такой несчастный и напуганный. Она решила его спасти. Во что бы то ни стало…
– Посади меня…
– Зачем?
– Посади меня, – страшным замогильным голосом говорила дежурному она и угрожающе надвигалась на него всей своей громадной тушей.
– За что я вас посажу, женщина? Идите домой! – пропищал от страха дежурный.
Он бы и более грубо ей мог ответить. Но его смущал дуршлаг веселенькой расцветки на голове.
– Посади меня…
И дежурный решил от греха подальше посадить ее временно в обезьянник. Пусть с ней другие разбираются. А то эта психическая тут дел натворит. Все на вызовах. Кто его от нее защитит? Некому. Он реально оценил свои физические данные и ее возможности и решил больше не сопротивляться такому искреннему желанию тетки посидеть в клетке.
Только когда Тома очутилась внутри, она поняла, что там нет ее бедного мужа, но есть злыдня фифочка в розовом. Правда, на голове у фифочки красовалась не розовая богатая шевелюра, а реденькие беленькие волосы. Просвечивала кожа головы. И стало этой тетке жалко фифу, которой уже кто-то выдрал с корнями все волосы.
Розовая, увидев свою оппонентку, попыталась спрятаться в угол за толстую соседку. Но толстая ее за спину не пустила, решив, что та хочет нанести ей коварный удар в спину. Розовая поняла, что ей конец…
– Пусик где?
– Кто?
– Муж мой где?
– Не бейте меня. Я правда его не знаю…
– Где мой муж?
– Его сразу отпустили. Разобрались во всем и отпустили.
– Наверное, он дома уже, – с улыбкой успокоилась тетка.
Мужа ее менты отпустили сразу, еще когда поехали на адрес. Отстегнули от наручников розовой фифочки и указали на выход. Девица в халате говорила про убийство. А мужик слезно просился домой, к любимой жене, к своей Томе. Вот и отпустили его. Пожалели убогого. Ему еще предстоит с разъяренной женой объясняться. Мужик трусцой побежал к магазину, радуясь свободе.
Смотрит, а на дороге их сумка стоит. Жена, наверное, устала тащить и бросила поклажу. Это был битый жизнью и женой дядька. Он шустро подхватил покупки и поскакал в магазин рассчитаться и кое-что прикупить к столу.
К приходу жены он решил подготовиться. Оказалось, что он все так же горячо любит свою жену. Свою Томочку. И она его тоже любит. Вон как за машиной мчалась, не отставала. Чем до жути напугала ментов. Пусик стал гордиться своей женой. Его у любовницы предполагаемой отбить хотела. Он сейчас дома богатый стол к ее приходу накроет, и они вдвоем посидят, молодость вспомнят…
Тому, разобравшись во всем, отпустили. Пришел какой-то мужичок при погонах и стал разбираться с теми, кто за решеткой.
– Говорить по очереди. Сначала ты, с посудой на голове.
Тетка стоит, выпучив глаза. К кому обращается этот большой начальник?
– Говори. Нечего глаза тут пучить… Дуршлаг на башку зачем надела?
Когда ее с обеих сторон толкнули тощая и толстая, она поняла, что это к ней обращается строгий начальник. И вспомнила, что был у нее в руках дуршлаг. Только она думала, что его в погоне потеряла. Ан нет. Хоть дуршлаг сберегла…
– Он бежать мне мешал.
– На голову-то зачем нацепила?
– Так удобней было бежать… Он в руках мешался.
– Логично. Голову не жмет?
– Нет.
– Снимай.
– Хорошо.
– Иди домой. И скажи спасибо, что я сегодня добрый. А то определили бы тебя с таким довеском на голове в дурдом и все…
– Спасибо.
Начальник открыл решетку и выпустил тетку. Она быстро попрощалась и помчалась на радостях домой. Надеясь, что ждет ее в квартире живой и здоровый муж…
Таким же образом полицейский начальник разобрался с остальными обитателями обезьянника. Всех отпустил домой. Нечего им здесь делать. Сейчас толпу с происшествия привезут. Массовая драка. Обезьянник надо было освободить для мигрантов…
Розовая заказала такси, и они поехали к Грише все вместе. Зефирка, чтоб забрать у любовника свои деньги. А толстая соседка – проконтролировать, чтоб не было между розовой и ее Гришей разврата… Григорий ехал и думал, что завтра надо с квартиры съемной съехать. Иначе толстая соседка его добьет…
Мы же тем временем сидели у Маринки дома. Деньги пересчитали. Там была вся сумма, что взял у нее Гриша. То ли это ее деньги, то ли он со всех баб трясет одинаковые суммы.
– Хорошо, что деньги хоть вернули.
– Как ты вообще на него клюнула? Не видела, с кем связалась? – спросила Мара у Киры.
– Ты знаешь, Мара. Я вот не смогла бы отличить мошенника альфонса от нормального мужика, – попыталась я вступиться за Кирюху.
– И деньги бы ему дала? – ехидно спросила Мара.
– Нет уж. Тут уж фигушки им. Я вообще считаю, что мужикам свои деньги женщина не должна давать ни при каких обстоятельствах. Любовь любовью, а деньги они сами должны зарабатывать.
– Поэтому к тебе альфонсы и не приклеиваются.
– Да как сказать? Было дело, – загадочно высказалась я.
– Что у тебя тоже был альфонс? – удивилась Кира.
– Не был, но приклеиться хотел. На халяву пожить за мой счет один такой рассчитывал, – и рассказала им про сына тети Гали.
– Обалдеть, как много стало таких мужиков, – удивилась Мара.
– Я раньше вообще не встречала таких. Знала, конечно, что существует такой контингент. Но сама с ними никогда по жизни не встречалась. Это впервые. И за последний месяц уже второй раз с такими сталкиваюсь…
– И не советую встречаться. Ничего хорошего.
– Совсем ничего? А в постели?
– Тоже так себе, – призналась Кира.
– А зачем же ты с этим Гришей встречалась?
– Думала, он меня любит. Семью хотела.
– Дурят этой любовью нашего брата наглые мужики. Знают наше больное место, – высказалась Маринка.
По сути, я с ней согласна. Она права. Морочат своей любовью нам голову мужики. Раскусили они, что для женщин эти слова много значат. Мужики просто скажут: люблю и все. Думают, что после этих слов и посещения загса женщина уже перешла в их полное владение. И эксплуатируй ее и в хвост и в гриву, делай с ней что хочешь. Она твоя. А вот и нет. Фиг вам. Национальное индейское жилище вам… И ежей на воротник…
Домой пришла поздно. Стала рассказывать все маме.
– Сколько развелось этих альфонсов. Тьма. Почему? – мама удивляется нынешним реалиям.
– Не хотят работать. Проще женщине на шею запрыгнуть и жить за ее счет.
– Но почему? Теперь намного легче заработать деньги. Это раньше кайлом махали. А теперь просто мозги подключай и все…
– Не могут. У них мозгов хватает только на то, чтобы присосаться к кому-то и жить за чужой счет. Всегда были в обществе паразиты. Просто об этом не говорили.
– Ну да. В советское время не принято было язвы общества обнажать. А были и женщины легкого поведения, и альфонсы…
– Так что ничего нового мы не изобрели. Все это было много тысячелетий до нас. Люди не меняются…
– Хорошо, что Кире деньги вернули. Она куда их дела?
– В банк положила.
– Он в полицию на нее заявление не напишет?
– За что? Она сняла деньги свои кровные и положила их же на счет. А о том, что она Григорию занимала и у него их забрала, мы договорились молчать. Да не будет он с ней связываться. Себе дороже…
– Новую жертву найдет?
– И очень быстро. Бабы – дуры…
– Все?
– Все поголовно. И я в том числе…
– Иришка, откуда такое самобичевание? Что-то не нравится мне сегодня твое настроение.
– Сама от себя в шоке. Хотя и люблю себя до одури. И тебя люблю, и папку, и Петьку оболтуса, и даже шерстистого помоечного Грейса.
– Гав.
– Дурак ты, конечно, ленивый, Грейсюта. Но любовь – штука такая. Логике не поддается…
На этих словах и разошлись, смеясь, по своим комнатам спать…
На следующее утро у меня был праздник. Боря проявился. Поперся все-таки трудоголик в гаражи химичить. Не вытерпел праздного бездействия. Или деньги кончились. А к деньгам он привык. И без них жить уже не может…
Вот теперь настало время его там прихлопнуть. Захлопнуть мышеловку. Я сразу же созвонилась со следователем. И ровно через двадцать минут гаражи были оцеплены полицией. Ворота вскрыты. Все сделали быстро и четко. Захват гаражей прошел успешно. Взяли Борю на горячем. Он только работать начал, химик недоделанный…
В общем, взяли Бориса за потрепанные крылья, сняли с жердочки петушка и увели в соседний курятник. Читай в полицию. Для того, чтобы поставить на путь исправления, по которому они со своей сестрицей пойдут дальше, в светлое будущее. И будет у них одежда в полосочку и небо в клеточку. Или он проявит свое благородство и будет выгораживать свою сестрицу? Думаю, что будет. Так он меньший срок получит. Да и на воле ему кто-то нужен. Должен же кто-то ему передачки с воли слать. На себя все возьмет. Не из благородства, нет. Простой расчет сработает…
Следователь вообще молодец. Привязал Бориса ко всем пяти трупам основательно. Не подкопаешься. Дело оформлено так, что не развалится в суде. Экспертиза подтвердила, что от его чертовой наркоты померли пять человек. Так что сидеть Борису не пересидеть…
Вечером в кафе пришел следователь. Сияет, как новенький тульский самовар. Небось, ему теперь от начальства пряников полный кулек насыпят. Не только премию должны выдать, но и в звание повысить…
– Как дела? Теперь Борис от тюрьмы не отвертится? – спрашиваю для проформы.
– Столько доказательств. Еще с поличным взяли, прямо в лаборатории. Никак ему не отвертеться. Везде его пальчики, готовая наркота расфасована.
– А телевидение помогло?
– Они все на камеру сразу стали фиксировать. А он даже не сразу сообразил, что попался. Стоял, как замороженный.
– Видела я репортаж.
– Как я там?
– Красавец. Хоть завтра к награде. Его кто-то крышует?
– Он ничего не сказал. Про крышу пока молчит. А может все проще и нет ее. Иначе бы нас уже теребили.
– Побоятся теребить. Резонанс слишком большой у этого дела. Наружу вышла информация. Под ковер уже не заметешь…
– Припаяют ему сполна. Теперь дело в шляпе. Но как ты его вычислила?
– Агентура сработала.
– Какая агентура?
– Над которой ты смеялся. Бабки и дети. Самая лучшая агентура на свете – это местное население.
– Ну, чума. Как они его выследили?
– Поставили на пост номер один, к бабке одной, камеру для наблюдения.
– Где камеру взяли?
– Места знать надо.
– У нас в полиции такого оборудования нет. А если и есть, то фиг дадут. Не допросишься. Запарят рапорты и прошения разные писать.
– Я вам еще подарочек подготовила.
– Какой?
– Еще одно доказательство, снятое скрытой камерой. Внутри гаража. Там все. Как он в гараж заходит, как его открывает, как работать начинает, как расфасовывает.
– Как внутри? Вы внутрь заходили?
– Нет, не заходили. Зачем? Камеру специальную на гибком шланге спустили в вентиляцию. Оттуда и снимали.
– И как видео?
– Получилось отлично.
– Давай, – протянул руку. Ждет.
– Сейчас не могу дать. Сначала видео покажут киношники, они мне за это платят. Потом они вам его передадут. Извини, но мне тоже людям платить что-то надо. Они работали. Время свое тратили. Людей надо поощрять.
– Так сама же говоришь, что тебе помогали бабки и дети. Какие им деньги?
– А им, по-твоему, денег не надо? А тому, кто техникой обеспечил? Камеры – не дешевое удовольствие. Он что, морковку сырую грызть должен? Этот человек тоже на вознаграждение рассчитывал. Ты же получил премию? А они чем хуже? Времена советские прошли. За грамоту и вымпел нынче только лохи трудятся…
– Понятно. Только как я это оформлять буду…
– Как информацию, полученную от анонимного источника. Или от СМИ. Вам виднее, как это лучше оформить. Мое дело было помочь застукать Бориса.
– Давно ты его вычислила?
– Да сразу. Он не сильно прятался. Наглый и борзый…
– А почему мне не сказала? Почему за нос водила?
– Ты парень горячий. Сразу его брать бы кинулся. Так?
– Ну так. Взяли бы, а потом бы раскололи.
– А если не раскололся бы Борис? Молчал бы как партизан. Что бы ты сделал?
– Отпустил…
– Вот именно. У нас задача была какая?
– Какая?
– Привязать его к наркоте, чтоб не отбрыкался в суде присяжных. Что мы с тобой и сделали. И нас с законченным делом можно поздравить.
– Его еще посадить надо. Надолго.
– Сколько лет ему дадут?
– Не меньше одиннадцати. Если по максимуму, то пожизненно.
– Главное, чтоб он по амнистии не вышел. А то даст ему небольшой срок наш самый гуманный суд в мире. Мы же гуманные в этом плане до безобразия…
– По таким статьям амнистия не положена. Не пятьдесят третий год, когда убийц и марафетчиков пачками бездумно выпускали.
– Пусть бы получил побольше и отсидел все от звонка до звонка…
– Будет сидеть, я сказал, – гордо, подражая голосом Глебу Жеглову, сказал следователь.
Ну что же. Ему есть чем гордиться. Такое дело большое раскрутил. Накрыл наркоторговца с поличным…
Вечером пришла домой с работы. Накрыт праздничный стол. Петька сидит на кухне счастливый. Мама тоже. Интересное кино…
– По какому случаю гуляем?
– Так наркобарона же сегодня утром взяли. Весь двор гудит.
– Бабульки разболтали?
– Они самые.
– Болтун – находка для шпиона. Что народ говорит?
– Так по телеку все показывают. По всем каналам крутят.
– Как ты думаешь? Он надолго сядет? – маму интересует, чтоб не было у нас наркотиков во дворе.
– Может, повезет и дадут пожизненное. Все-таки пять человек умерли от его наркотиков.
– А мент сможет доказать? Он же тупой, – высказался Петька. Как все подростки, он любит судить о людях в черно-белых тонах.
– Не настолько тупой, чтоб такое дело профукать и не довести до суда. Даже если бы он захотел, такое громкое дело ему начальство просрать не даст.
– А вдруг? Ты же его не знаешь…
– Он поумней многих полисменов будет. Ему хватило ума прислушаться к чужому мнению. И потерпеть немного. Гордыню свою поприжать. А это говорит о способности ясно мыслить.
– Ну да. Основную-то работу для него другие сделали.
– Мне попадались такие менты, которые голос разума вообще не слышали. Им говоришь, а они свое талдычат. Этот хоть слушать умеет…
– А сестра Бориса сядет?
– Думаю, что он ее выгораживать будет.
– Почему?
– Давай рассуждать логически. Поймали его одного в лаборатории. Значит, нет смысла ему ее сдавать. По сговору лиц они больше получат.
– Ее привязать никак не получится?
– Не получится. Если она сама не признается. Или он от злости ее не решит сдать. Но это навряд ли. Не такие они тупые, чтоб самим себе с пола срок поднимать.
– Он молчать будет, чтоб ему кто-то с воли грев слал, – высказался Петька.
– Откуда такие мощные познания в тюремной лексике? Колись…
– Мишка друганом стал.
– Какой он тебе друган? Таких друзей за хрен да в музей. Он урка готовый. Нет у урок друганов. Есть лохи. И ты один из них. И мы с мамой для них такие же. Для них все, кто не они – лохи…
– Не правда. Он меня уважает.
– Петька, запомни. Нет у уголовников понятия дружбы. Как только ему будет выгодно тебя использовать, как туалетную бумагу, он тобой подотрется. И про твою помощь забудет. И про то, что ты друг тоже. Тем более там у папаши не одна ходка была. Рецидивист…
– Это не так…
– Погоди. Скоро они тебя будут склонять на какую-нибудь авантюру. Ты не вздумай поддаваться. Посмотри на их жизнь. И подумай, хочешь ли ты так жить? По тюрьмам скитаться. А там, кстати, вонь ужасная…
– Откуда сведения?
– Вот удивил ты меня своим наивным вопросом. Бывала я там. По делу приходилось туда пару раз пройти. Там, скажу я тебе, та еще обстановка в камерах.
– А я и не собираюсь с ними в разбоях участвовать.
– Они тебя втемную могут попытаться использовать. Если в тюрьму сядешь, то на кого пса оставишь?
– Да не собираюсь я с ними ни в чем участвовать. И не думал даже.
– И не думай. И ничего никогда у своего Мишки не бери. Ни в долг, ни насовсем. Ни на время, ни навсегда. Никогда не бери. Платить придется по самой высокой цене.
– Совсем не брать?
– Совсем. Никогда эти люди ничего просто так ни для кого не делают. Обязательно потом тебя заплатить заставят. Не так, так этак…
– И что теперь? С ним не общаться?
– Просто дистанцируйся. Находи предлог, чтоб с ним не общаться. Не друг он тебе. Совсем не друг. Запомни это. Он будущий разбойник. По стопам своего отца пойдет в тюрьму. Династия, черт их дери. Да и Грейс к нему настороженно относится. Ты заметил?
– Заметил. Рычит, когда он подходит. А пару раз чуть не тяпнул.
– Вот. Собака умнее тебя. Она чувствует плохие намерения твоего дружка по отношению к тебе. И предупреждает.
– Разве собаки понимают людей?
– Вот ты даешь. Ты биологию изучал?
– Ну…
– Палки гну. Сам тогда должен знать, что человек в стрессовых ситуациях выделяет определенные гормоны. Собака чует, что запах человека изменился. Страх чует, злобу, вранье…
– Ну, вы хватили. Вранье-то как он учуять может.
– Английские ученые доказали, что при вранье человек выделяет гормоны стресса. Научно доказанный факт. А у собаки нюх в тысячу раз тоньше человеческого. Так что любые изменения в настроение человека Грейс учует. А он Мишку твоего на дух не переносит.
– Почему вы так думаете?
– Сам посуди. Много людей ты знаешь, облаянных твоим псом?
– Мало.
– А Мишку твоего он не только облаял, но и укусить пытался. Дважды. Если мои слова ни о чем тебе не говорят, то послушай своего умного пса.
– Да понял я, понял… Давайте праздновать.
В общем, поговорили по душам. Петьке наставлений надавала. А то ишь, нашел себе среди разбойников друзей. Посмеялись. Радостно на душе так стало. День прожит не зря. Злодея наказали. А завтра немца навещу…
С утра пораньше стала собираться в больницу. Накрасилась. Причесалась, нарядилась. Не знаю почему, но мне захотелось быть сегодня красивой. Еще вчера решила навестить Александра и немца нашего помоечного. Может, просто почувствовала себя женщиной, а не просто женой…
– Здравствуй, Генрих.
– Здравствуй, Ирина.
– Как твое самочувствие?
– Сказали, что нормально.
– Кто сказал?
– Врач и медсестра.
– А ты сам как думаешь?
– Голова пока еще побаливает. А так хорошо.
– Скоро выпишут?
– Еще неделю будут наблюдать.