Рейд. Оазисы Конофальский Борис
«Вот оно как. Значит, она не просто сотрудница банка Людмила, значит, она Люська-проказа, скупает всё, что выгодно, даже если оно и краденное».
Впрочем, верить всякой бабе, которая поносит другую бабу – дело неразумное. Геодезист давно уже не верил никому просто так. И поэтому с Людмилой из банка он захотел встретиться, поговорить. Может, и разговор сложится. Может, что интересное получится.
Горохов попрощался с торговкой булками и пошёл дальше по улице. А мимо опять проехал грузовичок, поднимая пыль. Где-то в переулке открыта дверь: свет, играет музыка, говор.
Пьяно смеются весёлые женщины. Пара мужиков грузят в квадроцикл сети для саранчи, хотя уже поздновато – сети ставят в сумерках, пока солнце не зашло. Впрочем, в каждом оазисе свои правила лова саранчи.
Где-то вдалеке хлопнул пистолетный выстрел. Горохов остановился. Стал поближе к стене дома, мимо которого шёл. Подождал. Нет, больше не стреляли. Да, город жил именно ночью.
Он подумал, что лучше ему поспешить найти ночлег. Ему вовсе не хотелось попасть под глупый шальняк в ночных разборках пьяных старателей с бандитами.
Пьяная бабёнка так забавно ругалась с каким-то мужиком, что Горохов увлёкся перипетиями беседы и чуть не проскочил мимо. В темноте дома мало отличимы, а никакого огня около «Столовой» не было. Хорошо, что это здание тут самое большое и у него есть окно – настоящее окно со стёклами, выходящее прямо на улицу, а не куда-нибудь во двор.
Горохов подошёл к двери и, взявшись за ручку, потянул к себе. Нет. Попробовал ещё раз, вложив силу. Глупо. С первого раза было понятно, что дверь заперта. Она ещё и хорошо уплотнена от жары и пыли, она не сдвинулась и на полмиллиметра от его усилий.
Он попробовал стучать. Сначала костяшками пальцев в лист железа, но сам едва расслышал свой стук. Он постучал стволом обреза – даже так не вышло хорошего звука. Дверь уплотнена, там внутри и вовсе никто бы не услышал. Тогда он подошёл к окну и хотел заглянуть внутрь, прежде чем стучать в стекло.
Приложил руку к стеклу, чтобы свет от лампы на соседнем доме не мешал, и вплотную приблизил лицо к стеклу.
Он приблизил лицо к стеклу, носом его коснулся… и замер. Нет, он не разглядывал что-то в темном помещении, он замер от неожиданности и даже, кажется, испуга…
Давным-давно ночью в степи он видел, как в темноте красным отблеском отсвечивают круглые глаза дроф. Птичьи глаза казались яркими красными кружками на фоне черноты. Он испытывал весьма неприятное чувство, когда в кромешной ночной мгле вспыхивал такой ровный, круглый огонёк. Горохов тогда был ещё молод, неопытен и брался за оружие без разговоров. Он тогда ещё не знал, что так «бликуют» глаза многих животных в темноте.
Вот и сейчас он увидал точно такое же, только глаза были совсем не круглые. За стеклом окна глаза были вполне себе человеческие. И «бликовали» в них только зрачки, но были они не красные, как у дроф, а белые, как у… Да ни у кого он такого не видел за всю свою жизнь. Глаза смотрели на него белые, вернее, светло-светло серые. Яркие, чёткие, а над ними лоб нависает тяжёлый, эти ужасные глаза смотрят из глубины черепа, не отрываясь и не мигая. Их он хорошо разглядел. Запомнил их. А нижняя часть лица тёмная совсем, черт не различить, размыта она, словно подбородок чем-то изъеден. Губ почти не видно, они просто черны и, кажется… что-то говорят ему. Конечно, он не слышит через стекло. Но по неуловимому движению нижней челюсти, по меняющимся очертаниям щёк он разобрал то, что эти губы ему говорили. Это нечеловеческое лицо сказало ему всего одно слово:
«Уходи».
Горохов был не из тех, кому нужно что-то повторять дважды. Правильно он разобрал слово или неправильно – он выяснять не собирался. Может, и вообще ему никто и ничего не говорил. Нет, нет. Он точно выяснять не будет. Он отпрянул от стекла, развернулся и пошёл прочь отсюда.
К дьяволу всё это. Он подумал, что попросится на ночь к Валере. Да, это был ещё тот тип, тоже, мягко говоря, необычный, но лучше с ним, в его грязной хибаре, чем… Чем вот с таким вот, что он только что видел. Да, он готов был слушать заикание Валеры хоть до утра, а заодно отдать ему медикаменты в погашение долга.
Это решение ему показалось самым здравым на тот момент.
Ещё не дойдя до дома Генетика Валеры, Горохов понял, что там что-то происходит. Дверь дома хлопала, там кто-то суетился, разговаривал озабоченно. Говорящих было несколько. Геодезист даже хотел постоять и присмотреться, понять, что происходит, но из разговоров понял, что кто-то истекает кровью, и пошёл поглядеть на происходящее.
Он приблизительно предполагал, что это вообще было, и не ошибся.
Помимо Валеры там было три человека. Промысловики. Двое из них ранены. Один из них лежал на полу почти без сознания, его быстро раздевал Генетик и ещё один мужик, тряпки у него все пропитаны кровью, видно, хорошо его достали. Валера уже держал наготове шприц. Ещё один сидел на табурете рядом. Левая рука в крови, но не забинтована даже. Он её прижал к груди, пытаясь передавить вены, чтобы кровь не шла, но кровь всё равно капала с пальцев и стекала по руке в края пыльника. На коленях боевая винтовка. Как только Горохов появился в дверях, так он схватил винтовку, направил её на геодезиста. И винтовочка не на предохранителе.
– Тихо, брат, тихо, – Горохов поднял обрез к потолку. – Я к Валере. Видишь, у меня рука… Я тоже был ранен. Я у него спросить хотел.
А палец-то у мужичка на спусковом крючке. Очень неприятное дело, учитывая, что в воздухе помимо запаха крови витает острый запах спиртного.
– Андрей Николаевич, – Валера встал, от волнения даже не заикается, – я сейчас очень занят. У человека тяжёлые ранения. Очень тяжёлые.
– Всё понял, ухожу, завтра зайду, хочу поговорить насчёт руки и насчёт долга, – говорит Горохов. – А вам, мужики, пережить эту ночь.
– Да-да, завтра, Андрей Николаевич, завтра заходите. Мужики ему ничего не ответили, им было не до того.
Он вышел из убогого домишки Генетика на ночную улицу. Посмотрел на часы. О! Уже час ночи.
Симпатичная бабёнка из банка сказала, что в четыре утра от управы городского головы к буровым уходит машина. Три часа осталось. Не так уж и много. Он идёт по улице, смотрит по сторонам. Везде люди, кто-то работает, кто-то веселится. Главное – не попасть в разборки. Он старательно обходит всех, кто, как ему кажется, может представлять опасность. И вскоре добирается до управы. Её ни с чем не перепутаешь, на ней есть вывеска. А ещё тут нет развлекательных заведений и магазинов, тут почти нет людей, вокруг тихо. Он заходит за угол и садится у стены. Душно, но он застёгивает пыльник на все пуговицы, закутывается. Лучше помучаться от жары, чем от клеща. А в том, что они тут есть, геодезист не сомневается. До четырёх почти два с половиной часа, можно и поспать.
Где-то один за другим хлопают два ружейных выстрела. Заголосила женщина, но это далеко. Весёлый городок Губаха, что ни говори. Его обрез под рукой. Он закрывает глаза.
Прямо над ним табличка:
«Компания Буровые Савинова. Транспорт в 4:00».
Глава 9
Должность Геннадия Сергеевича Севастьянова – начальник экспедиции, он в кампании «Буровые Савинова» на этом участке самый главный. Судя по кабинету, по столу и креслу, человек этот очень важный. Он смотрел на Горохова и молчал, уже по лицу видно, что «начэксп» – человек неприятный. Лицо у него больше пьющего человека, чем страдающего проказой. Уж на антибиотики и витамины начальник экспедиции точно заработает. Но в кабинете и намёка на запах спиртного нет. Да, неприятный тип, жёсткий и холодный, но другие начальниками экспедиций не становятся. Когда у тебя в подчинении сотня людей и имущества на миллионы, когда вокруг тебя поганая степь с дикарями-людоедами и прочей дрянью, а ты ещё отвечаешь перед заказчиками и акционерами, хорошим человеком быть очень трудно. Вернее, хорошему человеку стать начальником экспедиции практически невозможно.
– Геодезисты мне сейчас не нужны. Карта уже готова. Участки давно выбраны. Капай песок – качай воду. – Он помолчал, рассматривая Горохова. – На буровую пойдёте?
– Начальником буровой? – Горохов, кажется, уже согласен и на буровую.
– Мастером. Сначала мастером. Зарекомендуете себя – назначу начальником смены. Вакансия есть.
Горохов молчит, по нему видно, что это совсем не то, на что он рассчитывал.
– Другой работы вам сейчас предложить не могу. У меня среди своих людей есть желающие занять эту должность. – Твёрдо говорит Севастьянов. Горохов не удивился бы, ели бы он добавил: «Не нравится – катись отсюда».
Входит секретарша. Тёмные волосы зализаны, ни одного волоска не торчит. Накрашенные губы, накрашенные ногти. Зад у неё роскошный, ноги… Горохов смотрит на её ноги. Она носит юбку до колен. Надо же, тут, на краю карты, есть женщины, которые носят юбки.
– Спасибо, Альбина. – Говорит хозяин кабинета, ворочаясь в баснословно дорогом массажном кресле.
Красивая женщина ставит перед Севастьяновым чашку. По запаху догадаться не трудно – кофе. Ну, начальник экспедиции может себе позволить. А вот для Горохова кофе нет. Горохову кофе Альбина не принесла. И чай не принесла, воду тоже. Ну, понятно, это чтобы он знал своё место.
– Так идёте мастером? – Спрашивает Севастьянов, беря чашку.
– На какую вышку?
– На «девятку». Работали на такой? – Начальник экспедиции отпивает из чашки, он даже не смотрит на Горохова. Ему, кажется, всё равно, что тот делает.
– «Девятку» все знают. Работал на ней. – Говорит геодезист. – Правда, почти всегда начальником, а не мастером.
– А что у вас с рукой? – Лениво спрашивает Севастьянов.
– Зацепили дарги по дороге сюда.
Севастьянов смотрит на него внимательно. Не поймешь, верит или нет. Нет, больше на эту тему он не говорит. Он наслаждается кофе и креслом, покачивается в нём.
– А еще на каких вышках работали? – Спрашивает «начэксп» теперь, не отрывая глаз от геодезиста.
– На «двойке» и на ТВСе.
Вот это, кажется, заинтересовало начальника, ТВСы – агрегаты сложные, это машины для глубокого бурения:
– И где же вы бурили, используя ТВС?
– На западе, за рекой, – говорит Горохов.
Геодезист думал, что Севастьянов сейчас начнёт его расспрашивать про работу на том берегу, в тех страшных местах, но Севастьянов снова отпивает кофе и ставит чашку на стол:
– ТВСов у меня для вас нет, начнёте с должности мастера на «девятке». Согласны?
– Ну, у меня выхода другого нет. Вот только мастером с моей рукой… – говорит Горохов с сомнением.
– Мы начинаем демонтаж четвёртой вышки через девять дней, хочу, чтобы вы уже были готовы к тому времени. – Теперь Севастьянов говорит как начальник, ему уже плевать на мнение и здоровье Горохова. – Получите бригаду и начнёте демонтаж, начальник участка введёт вас в курс дел.
Горохов соглашается. Он кивает.
– Альбина, – говорит Севастьянов в коммутатор, – подготовь стандартный контракт. Господин Андрей Николаевич Горохов идёт на должность мастера на четвёртую вышку.
Начальник экспедиции Севастьянов кидает удостоверение геодезиста на стол и откидывается в кресло, берёт чашку с кофе. Всё, разговор закончен.
Но Горохов не уходит, он прячет своё удостоверение в карман и стоит у стола. Севастьянов ждёт, что будет дальше, и геодезист говорит ему:
– У меня тут возникала проблемка…
– Аванса не будет, – сразу прервал его Севастьянов.
Эта тема сразу закрывается. Тут не сорвёшься.
Да, было бы странно, если бы «начэксп» сказал ему сейчас что-нибудь другое. Горохов лезет в карман пыльника, кроме гранаты там две пластиковых баночки, у одной из них рифлёная крышечка. Именно её он и достаёт. Привстаёт и ставит на стол перед Севастьяновым эту банку:
– Мне пришлось бросить в песках мотоцикл, когда меня ранили. Думаю, что он ещё там. Дарги содрали с него всё что можно, но пользоваться мотоциклами они ещё, слава Богу, не умеют. В общем, мне нужен транспорт, чтобы съездить туда и забрать его.
Севастьянов берет баночку, крутит крышку:
– Она уже открыта?
– Там не хватает всего несколько штук. – Горохов знает, что всё равно начальник её возьмёт, сульфадиметоксин в этой дыре всем необходим, иначе рожа скоро начнёт покрываться буграми. – А ещё мне нужен человек, – Горохов показывает на свою левую руку. – Сам я не управлюсь.
«Начэксп» потряс банку, послушал, как гремят в ней таблетки, затем открыл стол и набережно кинул в него лекарство. А оттуда достал рацию, включил её:
– Бабкин, приём.
– Да, Геннадий Сергеевич. – Донеслось через секунду из рации.
– Сейчас к тебе придёт новый наш мастер…
Он указывает пальцем на Горохова, пытаясь вспомнить, уже забыл его имя, Горохов догадывается:
– Горохов.
– Горохов. Дашь ему грузовик и кого-нибудь в помощь. Проконтролируй, что бы до ночи всё вернул, если не вернет, доложишь мне.
– Понял, Геннадий Сергеевич.
Банка сульфадиметоксина в Соликамске стоит рубля полтора, а тут… может, в два раза больше. Но ему не жалко. Главное теперь – найти мотоцикл. Он попрощался с начальником и пошёл из прохладного кабинета.
А дело у Севастьянова было поставлено грамотно. Горохов только выходил из его кабинета, а у красивой секретарши Альбины был уже его контракт на руках.
Ему только подписаться оставалось. А Альбина и вправду была очень приятной женщиной. Корректная, вежливая и, кажется, умная. Всё объяснила, хотя этот контракт был стандартным, во всех экспедициях он одинаковый.
Да, всё тут было чётко. Бабкин встретил его, поздоровался за руку, мужичок был толстый, с пузом. Загадка, однако. Сколько нужно есть, чтобы в такой жаре иметь лишний вес. Тут, на юге, толстяки – это редкость.
– Вам какой грузовик нужен?
– Полутонник, мне мотоцикл забрать, я его в песках бросил, когда меня ранили. Желательно с манипулятором.
– Вам мотоцикл погрузить и привезти?
– Да. – Кивнул Горохов.
– Хорошо, дам вам «квадру» с кузовом, вон они, берите серый. – Бабкин указал на стоящие под навесом электрические квадроциклы.
Этот болван, кажется, не понял Горохова. Ну, допустим, в кузов квадроцикла мотоцикл влезет, но он весит двести кило, как Горохов его туда без манипулятора закинет?
А толстый Бабкин сразу понял взгляд геодезиста. Он усмехнулся и сказал:
– Да вы не волнуйтесь, всё будет в норме, сейчас всё решим…
Он быстро пошёл вдоль ангаров и остановился у одной двери, отворил её и крикнул в темноту:
– Тридцатый, на работу!
Повторять ему не пришлось. Тут же в проёме появился почти голый двухметровый великан. Горохов рот раскрыл. Это был точно такой же бот, какого геодезист видел вчера, когда он убирал улицу с огромной лопатой.
– Тридцатый, сегодня твой бригадир… – Бабкин указал на Горохова, когда пятнистый силач подошёл к ним.
– Горохов, – сказал геодезист.
– Твой бригадир Горохов. До ужина работаешь с ним.
– Да, он мой бригадир… – Послушно сказал великан.
– Выполняешь его распоряжения. А как начнёт темнеть, прекращаешь работу и идёшь на базу.
– Директива принята к исполнению.
– Всё, лезь в кузов. Поедешь сейчас в пустыню с бригадиром.
Горохов стоял немного растерянный. Он не был готов к такому.
– Да вы не волнуйтесь, он ваш мотоцикл уложит в кузов, – продолжал Бабкин и опять усмехался, видя его растерянность, – они ребята крепкие.
– Да, но я не знаю, как им… Руководить.
– Руководить ими просто. Простые директивы: копай, неси, поднимай, таскай это, клади сюда… Ничего сложного, главное – не задавать им сложных алгоритмов, иначе они начинают путаться.
– Понял. Не задавать ему сложных алгоритмов.
– Эй, тридцатый, не в тот кузов… Вылези, – тут же кричал Бабкин, – видите, им всё нужно указывать точно.
– А вода, еда… Кормить его надо?
– Нет, ничего не давайте, он выпил положенные ему шесть литров воды, до вечера ему хватит, корма тоже. Просто пусть работает. Кстати, он может работать на самом пекле, с ним ничего не будет.
– Отлично, – Горохов смотрит, как здоровяк лезет в кузов квадроцикла. – То есть людей скоро на буровых не останется.
Бабкин тут стал серьёзен, теперь он говорит уже без своей этой усмешки:
– Инженерные должности и должности ИТР, кажется, ещё побудут, а с рабочими… Ну, наверное…
– То есть, с мозгами у них пока не очень?
– Пока… Пока да…– Говорит Бабкин. – Но они каждый год новые, улучшенные появляются.
– Каждый год? – Удивляется Геодезист.
– Ну да, это уже третье поколение.
– А на севере о них ничего не знают. Только слухи ходят.
– Тут, на юге, считают, что пока северу об этом знать не следует. – Всё ещё невесело говорит Бабкин.
– Вот как, и кто же так считает? – Интересуется Горохов как бы между прочим. Он достаёт сигареты, предлагает одну Бабкину.
Бабкин вдруг замолчал, посмотрел на Горохова странно и, кажется, продолжать разговор ему совсем не хотелось. Сигарету не стал брать.
– А если я захочу такого приобрести, к кому мне обратиться? -Продолжает геодезист, закуривая.
– Я не знаю… – Сразу заявляет Бабкин. – У нас такими делами руководство занимается. Я только выдаю, я кладовщик.
– Да? Ну, спасибо, – Горохов жмёт ему руку и идёт к выделенной ему машине, в кузове которой уже расположился великан.
Он садится в седло квадроцикла, включает питание. Машина нестарая, всё, вроде, работает, даже рация на нём есть, сразу нашла волну сама. Аккумулятор «под завязку». У него одна рука, но и одной рукой он с управлением справится. Справа от руля удобный чехол, туда как раз и поместился обрез.
Шесть часов утра. На улице ещё прохладно, тридцать три всего. За спиной вцепился в борта кузова здоровенный, почти голый пятнистый детина с маленькой безволосой головой. Прекрасно. Осталось купить воды, тогда можно ехать.
Он поднял руку в знак прощания Бабкину, который всё ещё смотрел на него, и выехал с территории склада. Поехал в Губаху.
Глава 10
Нужно было купить воды, а может, и поесть. Есть он не хотел, но может так выйти, что поесть придётся.
У одной из лавок он остановился. Прежде, чем принять решение, ему нужно было осмотреть свой новый транспорт. Он присел около него, стал рассматривать проводку. Нет, халявы не будет. В компании, видно, тоже не дураки. Квадроцикл на электронной блокировке. Можно, конечно, залезть в коробку, но где гарантия, что, как только ты не откроешь её, тут же не появятся парни из службы охраны экспедиции. Или просто крепкие ребята из людей пристава. В общем, на этом квадроцикле далеко от Губахи не отъехать. Нет, это было бы слишком просто.
Горохов встаёт и взглядом встречается с Тридцатым. Тот смотрит на него.
– Я купить воды, – говорит геодезист Тридцатому.
– Вода – пить. – Сразу отзывается тот.
– Любишь воду?
– Вода – пить. – Тридцатый смотрит на него своими маленьким глазами.
«Да, на даргов совсем ты не похож, только кожа такая же. У них бороды густые, волосы закрывают голову, а у этого десять волосин. Как он на жаре не теряет сознания от перегрева? Непонятно».
– А Бабкин сказал тебе воды не давать.
– Вода – пить…
– Да ты, дружок, балагур, с тобой в дороге не соскучишься.
Горохов пошёл к лавке, там прохладно, там заправляет мальчишка лет двенадцати:
– Вы, дядя, воды хотите или поесть?
– А что у тебя есть из еды?
– Паштет и хлеб, квашеный лук, попкорн и горох в рассоле. А вода у нас холодная. Лучшие цены в городе.
Бедняцкая еда. Видно, тут затовариваются работяги, когда едут на буровые.
– А из саранчи-то хоть головы убрали?
– Убрали, дядя, всё оторвали: и головы, и ноги, и крылья. Хороший паштет, сами такой едим, – говорит пацан.
Он, скорее всего, врёт, но Горохов соглашается:
– Порцию паштета, хлеб, попкорн и воду, два литра.
– Воду холодную?
– Самую холодную.
Мальчишка всё делает быстро, быстро кладёт на прилавок еду, завёрнутую в солому из пустынной колючки, ставит сразу запотевшую баклажку с водой:
– С вас восемь копеек. И баклажку не забирайте.
Горохов отсчитывает деньги, потом решает, что даст пацану гривенник:
– Сдачу себе оставь.
– Себе? – Не верит пацан. – Мне? Честно?
– Честно. – Говорит Горохов. – А ты видал, кто у меня в кузове сидит?
– Ну, видал, – говорит мальчишка, которого больше интересует сдача. Он даже не взглянул в окно. – Бот там у вас.
Ну, для него это, видимо, обычное дело.
– Их тут прорва, – продолжает пацан, спрятав деньги. Видно, с родителями заработанным он делиться не собирался.
– Прямо прорва?
– Да их на буровых тысячи работает, старых и новых моделей, и у городского головы они тоже имеются, – продолжает мальчишка.
– А у тебя нет случайно? – Горохов улыбается.
Мальчишка смеётся:
– Откуда у меня, они дорогие.
– Дорогие? И сколько стоят?
– Старая модель стоила восемьдесят, ну, я так слышал, а новые, как у вас, и того дороже.
– Да, дороговато. И кто же их продаёт?
– Да все.
– Ну, кто все-то? Назови хоть одного.
– А вы что, купить думаете?
– Ну, может быть. Штука-то неплохая. Вот ищу, у кого купить.
– Ну, доктор Рахим продаёт.
– Доктор Рахим один? Ты же говорил, что все их продают.
– Ну, Ахмед ещё, – говорит мальчишка, но уже как-то нехотя.
– А ещё кто?
– Ну, Валера Генетик. – Парню, кажется, этот разговор не нравится, каждый ответ нужно клещами тянуть.
– Валера Генетик продаёт ботов? – Удивляется Горохов.
Тут пацан и вовсе замолчал. Стоит и думает, глядя на геодезиста, что не нужно было незнакомцу всё это рассказывать.
– Да ты не волнуйся, – говорит ему Горохов, улыбаясь, – я о нашем разговоре никому ни слова…
Он переливает воду к себе во флягу, а ту, что не влезла, медленно выпивает. Вода холодная, такую сразу залпом не выпьешь. Зато она прекрасно охлаждает. Мальчика молча ждёт, пока Горохов закончит. Когда тот забирает еду, он радуется, что незнакомец уже уходит.
А бот так и сидит в кузове. Таращится на стену магазинчика.
– Ну, что, поехали? – Спрашивает его геодезист, усаживаясь на водительское кресло.
Бот даже не соизволил взглянуть на своего бригадира.
– Да, уж… Ты, брат, не из тех болтунов, что изводят людей в дороге своими длинными рассказами. – Сказал Горохов и включил питание.
Тридцатый опять ему ничего не ответил. Сидел в кузове и держался за борт. Так они и поехали. Горохов натянул респиратор и очки. Пыль, поднимаемая ветром с барханов и вездесущая песчаная тля, летели им навстречу, но Тридцатому было всё равно. Горохов обернулся, чтобы взглянуть на него. Нет, ни тля, ни пыль ему не мешали. Он сидел в кузове, всё также крепко вцепившись в борт.
Барханы на месте не стоят. Они словно волны катятся туда, куда их гонит ветер. Только медленно. За неделю местность в степи изменяется до неузнаваемости. Но Горохов, почти всю свою жизнь проведя в пустыне, знал, как искать там что-либо. Большая двадцатиметровая дюна, с которой в него стреляли, послужила ему ориентиром, всё остальное – глазомер и чёткое позиционирование по солнцу. Он остановил квадроцикл задолго до нужного места.
– Ну, где-то тут. – Сказал он Тридцатому, оглядываясь по сторонам.
– Копать, – ответил тот.
– Копать-копать, только нужно сначала найти место поточнее.
Буранов, кажется, не было, рисунок барханов изменился, но несильно. Где-то тут ему пришлось бросить сумку. Но её он отыскать и не думал, её точно дарги забрали, слишком много там было ценного, даже не считая денег.
Его беспокоила одна вещь. Он прошёл пару шагов, лёг на склон бархана, стал всматриваться в огромную кучу песка, что возвышалась на западе. Он боялся, что дарги опять сидят на этой дюне. С неё простреливалась вся местность вокруг, и ему очень не хотелось бы получить ещё одну пулю с того же места. Нужно было быть осторожным.
– Эй, Тридцатый, иди сюда, – позвал он бота.
Тот, вылез из кузова и, не пригибаясь, приблизился к нему. Если на дюне кто-то сидит, то он обязательно увидит его голову, этот гигант был ростом выше бархана, на котором лежал Горохов.
Но геодезиста это не волновало. Мало того, ему было интересно, что будет, если Тридцатый получит пулю.
– Иди туда, – сказал он ему, указывая на дорогу вдоль бархана.
Так его точно будет видно, если кто-то есть на дюне, неминуемо здоровяка заметят.
– Копать песок? – Спросил тот.
– Копать песок.
– Лопата…
– Нет лопаты, мы не взяли лопату, руками капай.
– Руками. – Тридцатый показал свои огромные руки.
– Руками.
– Там? – Тридцатый указал на северный конец бархана.
По прикидкам Горохова мотоцикл должен был быть там под песком.
Читать бесплатно другие книги:
