Правитель мертв Папсуев Роман

— Чего ты смеешься?

— Так, — Дженни замялась. — Вспомнила анекдот.

— Какой?

— Э-э-э… Ну… Встречаются два соседа, один у другого спрашивает: «Знаешь, какое чучело у себя на огороде Васька поставил?» «Нет, — отвечает сосед. — Какое?» — «О, такое страшное, такое страшное, что птицы вернули весь урожай за прошлый год».

Олег прыснул. Ловко вывернулась, молодец.

— Вы русские? — спросил водитель. В его голосе чувствовалась неприязнь.

— Частично, — ответил я. — Не надо, приятель, не относись к нам так. Мы сочувствуем чехам — не мы вводили сюда танки.

Водитель молча посмотрел на меня, потом отвернулся и сосредоточился на дороге, Я вздохнул и посмотрел в окно…

Даже в плохую погоду Прага потрясает своей красотой. Старинные дома, фасады стиля модерн с лепниной, средневековые башни, набережная Влтавы, Вацлавская площадь. Город-сказка, город, который всегда радовал меня своим горделивым, средневековым спокойствием. Он красив в любое время года и величав во все времена, со дня своего основания.

Мы доехали до отеля за тридцать минут, Я расплатился с водителем чешскими кронами, которые незаметно создал по пути, Водитель, несмотря на то, что получил солидные чаевые, даже не помог нам вытащить сумки из багажника, тронул козырек своей кепки и, сев в машину, умчался прочь.

Я вздохнул, Стоит быть представителем одного народа, чтобы другой народ тебя не любил? Лучше не принадлежать ни к одной нации, как, например, в моем случае, Я мог назваться кем угодно, а в свое время мог менять внешность так, что и азиаты, и негры, и индейцы принимали меня за своего. Теперь на это способна Дженни, я же, получив статус Короля, просто остался космополитом. Печально, но что тут поделаешь, у Королей есть свои преимущества.

Я взял сумку и пошел ко входу в гостиницу. Дженни с Олегом последовали за мной…

— Ты можешь мне объяснить, что мы тут делаем? — услышал я голос Олега.

Я умывался в ванной, отчетливо слыша голоса за полуоткрытой дверью.

— Мы ищем одного человека, — ответил Олегу спокойный голос Дженни,

— Это настолько важно, что мы за пару часов снялись с места и улетели в Прагу?

— Да.

— Я ничего не понимаю. Что это за Толя?

— Неважно, Олег. Это мой старый друг.

— Насколько старый?

Пауза.

— Очень старый.

Тишина, только звук льющейся воды.

— Он твой любовник?

Я тихонько хмыкнул. Олег мне начинал нравиться.

— Нет, Олег, и, пожалуйста, не задавай глупых вопросов.

— Это не глупые вопросы, Женя. Что происходит? Я чувствую, что ты втягиваешь меня в какую-то авантюру.

— Я не втягиваю тебя туда, куда ты не захочешь втянуться.

— Да? Ты даже не спросила, хочу ли я лететь с вами.

— А ты не хотел?

Пауза.

— Ты прекрасно знаешь, что, если ты попросишь, я пойду за тобой хоть на край земли.

Тишина. Мне надоело подслушивать эту мелодраматическую сцену, я выключил воду, взял полотенце и вышел из ванной. Дженни и Олег стояли возле кровати, на которую мы побросали сумки. Олег посмотрел на меня с вызовом, Дженни отвернулась.

Вытирая руки, я молча оглядел их, потом сказал:

— Если ты хочешь, чтобы он был полезен, скажи ему обо всем сейчас.

Дженни сверкнула на меня глазами.

— Что скажи? — непонимающе спросил Олег, взглянув на Дженни.

Она же смотрела на меня.

— Он еще не готов, — наконец сказала она.

— Не готов? К чему? — вновь спросил Олег.

— Прекрати молоть чепуху, — спокойно заявил я. — Ты прекрасно знаешь, что он готов. Выкладывай ему все, как ты хотела.

— Да что происходит, черт возьми! — воскликнул Олег. — Объясните, что происходит!

Дженни потупилась. Я видел, как ей трудно. Раскрыть парню глаза на мир — это непросто. Надо ей помочь.

— Присядь, Олег, — спокойно сказал я.

— Зачем? — заупрямился он.

— Делай, что тебе говорят, — резко проговорил я, и он сел на край кровати.

Бросив полотенце на спинку стула, я сел в кресло и попросил Дженни выйти.

— Думаю, у меня лучше получится, — объяснил я.

Дженни спорить не стала. Когда дверь за ней закрылась, я откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Задавай вопросы, — сказал я Олегу. — Уверен, что у тебя их тысяча.

Олег тоже сложил руки на груди, пристально глядя мне в глаза. На его широкоскулом лице заходили желваки.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Вопрос номер один, — констатировал я, — Ответ — я Король.

— Какой еще король? — удивленно спросил он.

— Фигура. В шахматы играешь?

— Ну.

— Так вот. Я — Черный Король. Оба слова титула — с большой буквы.

Олег нахмурился.

— Это все, что ты хотел мне сказать? — мрачно спросил он.

— Это ответ на вопрос, который ты мне задал, — уточнил я. — Ты не удовлетворен ответом?

— Конечно, нет. То, что ты сказал, не имеет смысла.

— Напротив. Смысл именно в том, что я сказал.

— Играешь словами?

— Нет, говорю правду.

Мы помолчали.

— Хочешь развернутый ответ? — спросил я наконец.

Олег пожал плечами. Он хотел развернутый ответ.

— Хорошо, давай я объясню тебе все более понятным языком.

Я сделал паузу, глядя в глаза Олегу. Он ждал.

— Я бог. — Шоковая терапия, как всегда. — Точнее — полубог. Я видел этот мир с начала времен, с появления здесь человека, видел расцвет и падение древних цивилизаций, иные я создавал сам, Я знаю все языки этого мира, включая и забытые. Я бессмертен в человеческом понимании, я черный маг, обладающий определенными силами, прямо скажем — немалыми, я — вечный страж, существо, охраняющее этот мир от Белых. Время от времени они пытаются захватить мир, который мы называем Доской Атл, а вы зовете Землей. Одно время нас было много, потом я остался один, один играющий на этой Доске Ферзь… Потом я погиб, и мое место заняла Дженни. Совсем недавно я вернулся, но уже Королем…

Олег молчал, его глаза широко открыты, в них застыло изумление. Я замолчал, предоставляя ему возможность переварить услышанное.

— Так… — сказал, запинаясь, он. — Выходит, ты не человек?

— Почему же? Я человек, большую часть жизни я был человеком, а теперь я более человек, чем когда-либо, потому что потерял способность к трансформации. Скажем так. В основе своей я существо другого порядка, но, по сути, все же человек.

— Я не верю тебе, — вдруг сказал Олег. — Все это звучит как бред сумасшедшего. Зачем вы дурачите меня?

— Мы тебя не дурачим, — спокойно сказал я и прямо на его глазах создал сигарету.

Олег уставился на мои пальцы, в которых я держал «Мальборо», видимо, пытаясь рассмотреть устройство, с помощью которого я показал такой фокус. Я же в это время невозмутимо поднял руку и из кончика моего указательного пальца вырвался яркий огонек. Совершенно ненужное действие, но весьма эффектное. Я прикурил и, выпустив клуб дыма, посмотрел на вытянувшееся лицо Олега. Мне внезапно стало его жалко. Так же выглядел Коля, когда я сказал ему, кто я такой.

— Это… Это что, фокус какой-то? — спросил Олег.

— Нет, Олег, это не фокус. Если ты мне не веришь, могу поднять тебя к потолку и немного там повертеть. Это намного проще, чем создать сигарету, поверь. Хочешь?

— Нет. — Олег по-прежнему пребывал в шоке. Вновь повисла неловкая пауза.

— Мне надо покурить, — внезапно сказал Олег, шаря по карманам.

Я создал еще одну сигарету и кинул ему. Он поймал ее, с недоверием повертел в руках, потом достал зажигалку и прикурил.

— Это «Мальборо», — сказал он, затянувшись.

— Практически не отличается от настоящего, правда? — спросил я, самодовольно улыбаясь. — Когда я был Ферзем, у меня такое не получалось.

Олег снова затянулся, я обратил внимание, что руки у него дрожат. Сквозь клубы дыма он глянул на меня и спросил:

— Зачем я вам нужен?

— Не знаю, — честно ответил я. — Дженни считает, что ты можешь пригодиться. Она думает, что в тебе скрыт источник Силы — энергии, которая могла бы помочь тебе стать Фигурой.

— Это… правда?

Я поджал губы.

— Ну, в общем, да. Просто этот источник в тебе спит, и разбудить его мы можем, только если ты этого захочешь.

Олег задумался,

— А эта… энергия… Если я ее разбужу, что изменится?

— Все. — Я выпустил дым и посмотрел ему прямо в глаза. — Изменится все.

— Но… Что я смогу делать?

Я нагнулся вперед, сверля его взглядом.

— Олег, пойми одну простую вещь. Хоть мы и играем, это не игра. Если ты будешь относиться к Игре, как к игре, ты очень скоро умрешь. Ты понимаешь меня?

— Нет, — ответил он.

— Ладно, поймешь потом. — Я вновь откинулся. — Просто запомни, что я тебе сказал. Что касается твоего вопроса… Ты будешь обладать определенными силами, которые поставят тебя чуть выше в иерархии человечества: ты получишь умение создавать вещи, ты усвоишь основы простейшей магии, ты сможешь видеть то, что не видят другие, чувствовать то, что другие не чувствуют. Короче говоря, ты станешь магом. Черным магом.

— Таким, как ты?

Я прищурился. У этого парня чересчур большие амбиции. Это плохо.

— Нет, до меня тебе не дорасти. Прости, но чтобы обладать такими силами, тебе нужно было родиться не здесь и не человеком.

Олег потер лоб. Внезапно он вспомнил.

— А Женя? Она…

— Она Ферзь, — сказал я. Потом добавил — Моя Королева.

Он дернулся, словно его ударили.

— Так она… Она тоже не человек?

— Да. Она не человек, — подтвердил я, в душе ощущая себя садистом.

Олег встал и прошелся по комнате.

— Подумать только, — пробормотал он.

И тут я решил его припугнуть. Я понимал, что, узнай об этом Дженни, она бы меня убила, но рискнуть стоило.

— Олег, ты должен забыть о ней. Она существо высшего порядка, у вас с ней все равно ничего не получится. Если я разбужу в тебе источник Силы, ты будешь нашим помощником, будешь помогать нам в магических делах, но… ты должен забыть о своих чувствах. Став нашим помощником, ты должен думать только об Игре. Ты понимаешь?

Конечно, это низко и подло, но чувства к Дженни заставили меня наступить на горло собственным принципам. В любви и на войне все средства хороши, Я искренне сомневался, что Олег клюнет на мои нравоучения, а тем более — что мгновенно забудет о Дженни, Более того, он мог пойти к ней и выдать меня с головой, рассказав об этом разговоре.

Олег не ответил, меряя шагами комнату, Он, казалось, не слушал меня, поэтому я немного успокоился, потушил окурок в фирменной пепельнице на тумбочке и вновь сложил руки на груди.

— Повторяю, — сказал я спокойно. — Мы можем разбудить в тебе Силу, только если ты этого захочешь. Если ты предпочтешь жить, как жил, не забивая голову играми и прочей метафизикой, — ради бога. Мы просто оставим тебя в покое.

Олег остановился и посмотрел мне в глаза.

— Шахматы? — спросил он, — Почему шахматы?

Я пожал плечами.

— Честно говоря, это не шахматы… Шахматы — всего лишь игра, которую я в свое время придумал. То, во что мы играем, намного сложнее шахмат, поскольку Фигуры автономны.

— Ты придумал шахматы? — удивленно спросил он.

— Да.

Окурок обжег Олегу пальцы, он потушил его и снова сел на кровать, обхватив голову руками.

— Кого вы тут ищете? — спросил он.

— Белого Ферзя, — ответил я. — Во время последнего Прорыва мы упустили его.

— Прорыв? Это что такое?

— Это Партия, которая начинается задолго до самого Прорыва. Белые концентрируют силы для захвата этой Доски, мы обнаруживаем всплеск Силы, определяем место Прорыва, потом отправляемся туда и гасим его. Это часть Игры. Мы защищаемся, они нападают. Белые начинают и проигрывают — вот моя философия.

Я улыбнулся. Олег потер подбородок.

— А этот… Белый Ферзь… Что он может сделать?

— Он может изменить все. Всю жизнь на Земле, — ответил я. — Он может принести на Землю новый порядок, который в результате станет концом этой Доски.

— Какой порядок?

— Это долго объяснять, — сказал я. — Белые — сторонники порядка, статики, регресса. Это все, что тебе надо знать.

— А вы — сторонники чего?

— Хаоса и развития, — мне начинал надоедать этот разговор.

— То есть войн, катастроф, эпидемий и других напастей, валящихся на человечество? — В его взгляде вспыхнул гнев.

Ого. Агрессия?

— Ты примитивно мыслишь, — сказал я. — Не мы заставляем человечество воевать, не мы насылаем эпидемии, не мы контролируем природу. Человечество — само себе хозяин, оно вольно поступать так, как ему заблагорассудится. Мы лишь следим за тем, чтобы хаос, в котором оно живет, оставался хаосом. Иначе наступил бы регресс. Деградация. Ты понимаешь меня? Полная статика. Если Белые захватят эту Доску, это и произойдет. Они будут контролировать вас, они запретят войны, они запретят загрязнение окружающей среды, они запретят все, что противно их морали и является источниками хаоса.

— Так что же в этом плохого? — недоуменно спросил Олег.

Я потер лоб.

— Ты не понимаешь. Они запретят все это. Не вы решите, что все, хватит воевать, хватит губить природу, хватит классовой несправедливости. Понимаешь теперь? Можешь называть нас силами зла (как тебе угодно), но мы — за свободу выбора, мы хотим, чтобы, развиваясь, человечество самостоятельно дошло до всего. Не пользуясь чужими подсказками. Хаос всегда был, есть и будет источником развития, вся история этого мира — подтверждение моих слов. Мы лишь пассивные наблюдатели. Прошли те времена, когда я, например, мог активно участвовать в историческом процессе, теперь прогресс достиг той точки, когда в дела человечества вмешиваться нецелесообразно.

Олег, кажется, понял. Наконец-то! Силы в нем, может, и много, но ума поменьше, чем у Коли — тот схватывал все на лету, Олегу же приходится все раскладывать по полочкам. Может, когда мы разбудим в нем Силу, он изменится? Поумнеет?

Сейчас он сидел, медленно качая головой.

— А если я откажусь? — спросил он. Я пожал плечами.

— Мы отпустим тебя на все четыре стороны.

— Но если я начну рассказывать о том, что ты мне только что сказал?

— Не начнешь, — спокойно сказал я. — Есть такой трюк, называется «стирание краткосрочной памяти». Я этот трюк люблю.

— Угрожаешь? — насупившись, спросил он.

— Еще нет, — усмехнулся я. — Еще есть трюк, который называется «убийство, выглядящее, как несчастный случай», Этот трюк я не люблю, но могу исполнить.

Олег молча смотрел на меня.

— Вот это — угроза, — пояснил я.

Он усмехнулся.

— Спасибо за объяснение. Мы снова замолчали.

— Так вы, значит, силы Зла… — медленно проговорил он. — Кому вы служите? Дьяволу?

Я вздохнул. Да, все очень запущено. Мне не хотелось касаться устройства мира и теологических вопросов, но, судя по всему, придется.

— Олег, я прекрасно понимаю, что долгие годы тебе в голову вдалбливали созданные человеком понятия, которые нисколько не отражают истинного положения вещей. Силы Зла, Силы Добра… — я покачал головой. — Вечные вопросы, на которые у человечества нет ответов, и которые оно само придумало, чтобы несколько облегчить себе жизнь. Зло? Можешь называть нас так. Добро? Можешь так называть Белых. А можешь и наоборот… Все равно. Для нас, Фигур, нет ни добра, ни зла. Есть только Черные и Белые, Две равнозначные играющие стороны. Есть концепция бытия, созданная Белыми, и есть наша концепция, наши принципы, которых мы придерживаемся, играя на этой Доске или на любой другой.

Олег, сложив руки на груди, молча слушал, нахмурившись и нервно постукивая пальцем по своему плечу.

— То есть ты хочешь сказать, что нет ни добра, ни зла? Но ведь, например, убийство — это определенно зло?

— Неужели? — Я холодно посмотрел ему в глаза. — Представь себе ситуацию. В двадцатых годах этого века какой-нибудь безумец убил бы человека, которого мир запомнил как Адольфа Гитлера. Как ты назвал бы это? Злом? Или спасением миллионов людей?

Олег покачал головой.

— Ты берешь нереальные ситуации. Никому не дано знать, кем бы мог стать убитый человек…

— Хорошо, — перебил я его. — Представь себе более реальную ситуацию. Есть человек, чей-то сын, чей-то брат, чей-то друг. Человек. Он — насильник, убивший пятьдесят детей. Его приговаривают к смертной казни. Ты — за или против?

— Конечно — за, — сверкнул глазами Олег.

— Почему? Ведь это убийство.

— Не-е-ет. Это правосудие! — В глазах Олега я прочел торжество человека, который нашел слова, кажущиеся ему абсолютной истиной.

Я усмехнулся.

— Ты можешь выбрать любое слово, но суть от этого не изменится. Это насильственное лишение человеческого существа жизни. Самое четкое определение для данного явления — убийство. Надеюсь, с этим ты спорить не станешь?

Олег опустил глаза.

— Существует масса нюансов, о которых мы могли бы с тобой проговорить до ночи. Я понимаю, что это тяжело, но ты должен абстрагироваться от того, что знал раньше. Мой тебе совет — не забивай себе голову вопросами морали, философии, теологии и прочей метафизики — они слишком сложны и мешают работе… Простота восприятия — это тоже дар.

Олег молча сидел, по-прежнему глядя в пол.

— Ну, так что? — спросил я наконец. — Ты согласен или нет?

Олег удивленно посмотрел на меня и сказал:

— А тебе не кажется, что мне нужно дать время подумать? Решение-то непростое, оно может изменить всю мою жизнь.

— Это правда, — кивнул я и поднялся, — Так что пойди погуляй, посмотри Прагу, подумай, а мы с Дженни займемся делами.

Олег рассеянно кивнул и взял куртку. Я вышел вместе с ним, закрыл номер, и мы спустились в холл, Проводив его до выхода, я развернулся и отправился к бару, где и нашел Дженни.

— Ну, как все прошло? — спросила Дженни, когда мы поднялись в номер и я запер дверь.

Я пожал плечами.

— Истерики не было, признаков приближающегося сумасшествия я тоже не заметил. Он воспринял все, что я говорил, как информацию, Что, безусловно, хорошо.

— Он согласился на Пробуждение? — В ее голосе я почувствовал напряжение.

— Пока нет, сказал, что ему нужно время подумать.

— Где он сейчас?

— Гуляет, думает… Не знаю, — Я уселся в кресло и закинул ногу на ногу.

— Что ты ему сказал?

— Практически все. Некоторые моменты я упустил, но это и несущественно. Я обрисовал ему ситуацию в целом, не вдаваясь в метафизические подробности. Пришлось ему все долго объяснять, он не очень умен.

Дженни поморщилась.

— Мог бы обойтись без последнего замечания.

Я кивнул.

— Мог бы. Но не стал. Вообще-то мы потеряли массу времени. Надо срочно проводить определяющий Сеанс и выяснить не приблизительное, а точное место расположения Белого.

Дженни уселась на кровать, туда, где несколько минут назад сидел Олег.

— Точное месторасположение? Каким образом? Ты знаешь процедуру?

— Ну, в общих чертах. Практики не было семь тысяч лет.

— Хорошо, давай.

Прошло два часа. Я потратил немало энергии, немного устал, но результат все же получил. Белый Ферзь здесь, в городе, его сигнал четкий и не расплывающийся. Настолько четкий, что даже подозрительно. Неужели он снял блокировку? Неужели хочет, чтобы мы его нашли? Ему что, жить надоело?

В любом случае понятно, что вскоре предстоит схватка. Мне удалось засечь конкретное место его нахождения: сейчас он сшивался где-то в районе Пражского Града.

Мы стали собираться. Я наколдовал оружие — два пистолета «Glock», шесть обойм, бронежилет, аналогов которому этот мир не знал (для Олега), потом обулся, надел плащ и посмотрел на Дженни. Она тоже выбрала длинный плащ, полы которого успешно скрыли ножны с Экскалибуром. От пистолетов она отказалась, сказав, что скорее они понадобятся нам с Олегом. Я пожал плечами, и мы вышли из номера…

Оставалось только найти друга моей подруги. Друг моей подруги. Я хмыкнул. Забавное словосочетание.

Друга искать не пришлось — он стоял недалеко от гостиницы, на углу улицы Панска и На Прикопе, прислонившись к столбу, и меланхолично смотрел на проходящих мимо людей. Я его понимал — нелегко, когда тебе говорят, что объективная реальность не совсем такая, как тебя всю жизнь учили. Мы подошли к нему, я хлопнул его по плечу, отчего Олег дернулся, будто я ударил его током.

— Пойдем, дружище, — бодро сказал я. — Есть работенка.

— Послушай… — начал он. — Я тут подумал…

— Не сейчас, Олег, — сказал я. — Обсудим твои мысли позже.

Олег пожал плечами и вздохнул. Мы пошли к Староместской площади, лавируя между потоками туристов и горожан. В это время, когда осень в самом разгаре и Прага преображается, туристов много, очень много, целые толпы ходят по улицам города, от достопримечательности к достопримечательности, фотографируя и снимая на камеру памятники культуры.

Мы шли к Пражскому Граду мрачные, не зная, что нас ждет впереди. Я нес сумку, в которой лежали пистолет и бронежилет, выискивая укромное место, где я мог бы экипировать Олега. Дойдя до Староместской площади, я тут же повел его в магазин «Кристалекс» и попросил продавца указать нам, где находится туалет. Дженни осталась снаружи, разглядывая Тынский Храм, памятник Яну Гусу, у которого толпились студенты и туристы, и астрономические часы на Староместской ратуше.

Зайдя в чистенький туалет, я проверил, все ли кабинки пусты, потом расстегнул сумку и молча сунул Олегу пистолет и три обоймы. Он непонимающе посмотрел на «Glock» и спросил:

— Зачем это?