Код возвращения Корецкий Данил
— Что вы, Петр Георгиевич! Все сделаем в лучшем виде! Разрешите идти?
— Идите!
Горемыкин машинально взял миниатюрную чашечку, но она была пуста.
— Макс! Иди сюда! Скорее!
Зов Анны застал Карданова в детской комнате. Вот уже больше часа Макс занимался с сыном. Времена, когда он мог просто возиться с маленьким Томом на полу, бороться, складывать кучу-малу, играть в железную дорогу или другие игрушки, понемногу уходили в прошлое. Тому шел уже шестой год, следовало готовиться к школе. Поэтому сейчас они с мальчиком занимались счетом.
— Смотри, у тебя пять палочек, я забираю две, сколько осталось? — Макс ловко манипулировал красными пластмассовыми палочками.
— Тли?
— Правильно, три. А если прибавить три?
— Макс! Иди же! — вторично донесся до слуха Карданова голос супруги.
— Что там стряслось у тебя, милая? — Макс пружинисто поднялся с ковра, потрепал Тома по густым непослушным волосам и вышел в гостиную.
Жена сидела перед телевизором и, подавшись вперед, впилась взглядом в огромный плоский экран. С порога Макс не сразу сумел определить, что за фильм она смотрит, но то, что это был российский канал, становилось понятным с первого взгляда. Карданов подошел ближе и остановился за невысокой спинкой плюшевого кресла. Его руки плавно легли на покатые плечи жены. Анна вздрогнула от неожиданности и обернулась.
— Сколько раз я просила, чтобы ты не подкрадывался ко мне!
— Извини, я не нарочно. Когда-то меня учили передвигаться бесшумно. Привычка осталась. — Карданов, склонившись, чмокнул Анну в макушку. — Что это ты смотришь?
— Что-то очень похожее на твои рассказы о прошлой жизни, — Анна указала на яркий экран телевизора, на котором в этот момент появилось лицо мужчины. Затем камера чуть отъехала назад, захватив в ракурс еще двух мужчин и часть какого-то помещения.
Обстановка показалась Карданову знакомой. Он обошел кресло и опустился на край подлокотника. Ну конечно! Отдельная кабинка для ужина напоминала одну из таких же в «Маленьком Париже» в Тиходонске. Карданов почувствовал, как на его правом виске запульсировала тоненькая жилка.
Мужчина, сидевший во главе стола, показался ему знакомым. Тахир! Не настоящий, но очень похожий. Усы, разговор, манеры. Актер мастерски исполнял роль человека, много лет назад убитого в Тиходонске. Именно в такой кабинке «Маленького Парижа»!
События на экране развивались стремительно, и Макс был поражен той реалистичностью, с которой они воспроизводились. Все именно так и случилось в действительности. Двое парней в черных масках ворвались в ресторан и, прежде чем Тахир и его спутники успели среагировать, изрешетили их пулями!
Из руки одного убитого на экране мужчины выскользнул пистолет, и оператор взял его крупным планом. Затем оружие накрыла чья-то рука. Пальцы сомкнулись на рукоятке. У Карданова перехватило дыхание. Он знал, что эта рука могла принадлежать только одному человеку. Ему самому! Камера пошла вверх и сфокусировала изображение на лице актера.
Анна изумленно обернулась к супругу.
— Ведь это ты! Да, Макс? То есть, конечно, это актер, но он похож на тебя! Это фильм про тебя?
Карданов только кивнул головой, не отрывая глаз от экрана телевизора. Он знал, что произойдет дальше, и это произошло, будто кто-то прямо сейчас считывал информацию из его головы, передавая ее на экран в прямом эфире. Двойник Макса с испуганным лицом, диалог между ними, выстрел, пулевая рана в переносице.
Макс зажмурился, почувствовав, как его сознание раздваивается. Он сидел в кресле рядом с женой в богатом лондонском доме и одновременно участвовал в перестрелке в Тиходонске, причем семь лет назад! Так где он на самом деле?
Макс поднес пальцы к вискам и энергично растер их. Нет, все в порядке, он в своем доме в Лондоне. Но кто тогда там? Ерунда, просто кино!
— Как они узнали? — Анна взяла его за руку. Вторая половинка сознания вернулась на место. Он просто смотрел кино. — Как они узнали, Максик?
Карданов слышал ее, но не мог ответить. Он услышал странную музыку, прекрасную и печальную, которая звала куда-то и чего-то требовала. В его сознании появилась какая-то странная, еще не оформившаяся до конца мысль, и он старательно пытался ухватить ее суть. Ничего не получалось, а ведь это было нечто важное. Но что? Откуда-то появилось ощущение глубокой тоски. Очень глубокой, всепоглощающей.
— Макс! — Анна взяла его за плечо и слегка встряхнула. — Макс! Что с тобой? Ты меня слышишь?
— У Веретнева я встречался с одним писателем и рассказал ему про свою жизнь. — В ушах появился какой-то посторонний звон, и Макс, взяв из рук жены пульт, убавил звук. Но тем не менее он прекрасно слышал все, что сопровождало изображение. — Он расспрашивал подробности, потом несколько раз приходил ко мне. Я не думал, что действительно напишет… А видишь… как получилось.
Карданов говорил медленно, с расстановкой, будто каждое слово давалось ему тяжело. Анна поднялась на ноги и уступила супругу место в кресле. Макс не стал сопротивляться. Голова его откинулась на спинку.
— Принести что-нибудь выпить, Макс?
— Да, виски. Со льдом.
Анна поспешно вышла из комнаты, и Карданов слышал, как она спустилась вниз по лестнице. Макс снова перевел взгляд на экран телевизора. События на экране сменились — теперь на месте перестрелки работали следователи. Этого Макс не видел. Автор сценария реконструировал события. А скорее всего, собирал дополнительный материал.
Фильм далеко выходил за рамки его рассказа. И все же снятый в России материал фактически воспроизводил его биографию. Щемящее чувство тоски в душе увеличивалось и множилось с каждой секундой. Головная боль отступила, прошла и пульсация в области виска..
Анна вернулась через минуту. В одной руке она держала широкий, до половины наполненный светло-желтой жидкостью стакан, в другой — вазочку со льдом.
Макс жадно отхлебнул виски — раз, другой. Стакан опустел.
— Ты даже не положил лед. — Анна опустилась рядом с ним на корточки. Поставила вазочку на пол. — Что тебя так расстроило, Макс? — участливо поинтересовалась она.
— Не знаю, — честно ответил Карданов. — Тоска… Анна… Это как со сном, наверное. Я мысленно вернулся в свое прошлое и будто бы пережил те события заново. — Макс натянуто улыбнулся. — Ну вот. А я хотел написать автобиографическую книгу на эту тему. Видишь, опоздал. Ее не только написали, но успели и фильм по ней снять. И главное, ты заметила, как точно они актера похожего подобрали. Как двойник…
При последнем произнесенном слове голос Карданова снова сорвался. Двойник! Макс помнил, как он создавался. Помнил занятия у Спеца, особую подготовку: ему нужен был двойник. Так решили наверху, и так было сделано в реальности. И потом он убил его!
Карданова захлестнуло чувство ярости. Сколько же эти сволочи экспериментировали над ним! Как с подопытным кроликом. Макс с силой швырнул стакан в каминную доску, с хрустальным звоном разлетелись осколки.
Анна испуганно вскрикнула:
— Что с тобой, Макс?!
— Нет, нет, ничего. Я действительно разволновался! Макс натянуто улыбнулся и провел ладонью по щеке супруги.
— Какое-то странное состояние. Будто я потерял что-то и никак не могу найти. Потому что не знаю, что я потерял. Ты меня понимаешь?
Анна кивнула, хотя на самом деле мало что поняла из его слов.
— Выключить телевизор? — только и спросила она.
— Нет. Давай досмотрим.
— Но если ты волнуешься…
— Нет. Я уже успокоился.
Действительно, он спокойно досмотрел серию до конца.
— Хороший фильм. Только очень тяжелый. Во всяком случае, для меня.
Макс встал.
— На днях надо съездить к матери, — совершенно неожиданно добавил он. — Я давно собирался посмотреть ей в глаза…
Больше он ничего не сказал и, оставив жену в полной растерянности, стремительно покинул гостиную. Анна молча смотрела ему вслед. Телевизор все еще работал, передавали какую-то дурацкую и навязчивую рекламу. Анна переключила канал.
Уитем, юго-восточная Англия,
семьдесят километров
на северо-восток от Лондона,
28 сентября 2004 года, 10 часов
11 минут по местному времени.
Самое знаменитое растение Британии — вереск. За городом взгляд то и дело упирается в вересковые пустоши. Прославленный Бернсом вересковый мед продается в сувенирных магазинчиках, есть даже вересковые ликеры и виски. По сути своей это неприхотливый низкий кустарник. Холмы, заросшие вереском, выглядят будто покрытые коричневым ковром, а в период цветения преображаются в широкую цветовую гамму: белый — сиреневый — фиолетовый. Британские пчелы вьются над вереском, как отечественные над клевером.
— Тебе нравятся здешние пейзажи? — спросил Макс, двумя пальцами придерживая чуткий, послушный руль.
— Мне все здесь нравится, — ответила Анна. — Здесь другая жизнь. Нет хамства, суеты, мелочности. Англичане никуда не спешат, они приветливы, доброжелательны. Вежливо улыбаются, пытаются помочь, возвращают забытые вещи.
Они миновали дорожный указатель с надписью «Уитем». Макс снизил скорость.
— И старость здесь имеет благопристойный вид, — продолжала Анна. — На улицах не увидишь тяжело ковыляющую с палочкой старушку, инвалида на костылях. Они ездят в колясках с моторчиками по тротуарам. В дождь надевают пластиковый колпак, получается микроавтомобильчик.
— Я видел, — кивнул Макс.
— А вон посмотри! Разве скажешь, что это старики?
Макс повернул голову. Мужчина и женщина в джинсах, сапожках и кожаных куртках подъехали на огромном черном мотоцикле к магазину, сняли шлемы и вразвалку вошли внутрь. Им было далеко за шестьдесят. Так они привыкли жить сорок лет назад, так живут и сейчас. Язык не повернется назвать их стариками.
— Ладно, сейчас посмотрим, стала ли моя мамаша настоящей англичанкой. Только узнаю дорогу!
Роскошный «Астон-Мартин» притормозил у дорожного ресторана на въезде в городок, Макс вошел внутрь. Колокольчик на двери ресторана мелодично зазвенел, хозяин поднял голову и посмотрел на высокого широкоплечего мужчину в дорогом твидовом костюме. Он спросил что-то у барменши, та принялась объяснять, оживленно жестикулируя, потом достала из фартука блокнот, вырвала оттуда листок и что-то нарисовала. Мужчина взял бумажку, поблагодарил и вышел.
— Кто это был, Бонн? Что он хотел? — спросил хозяин. Он сидел с калькулятором и кипой счетов за свободным столиком, наблюдая в окно за белой машиной, которая быстро удалялась по шоссе.
— Он спросил, как проехать к поместью Лиз Уотерфорд, — сказала барменша.
— Уотерфорд, Уотерфорд… — пробормотал хозяин. — А-а, вспомнил. Вдова лондонского адвоката. А кто он ей? Сын?
— Не знаю. Она же совсем одинокая, и к ней никто не ездит, — задумалась барменша. — Мы бы видели ее сына. К тому же разве стал бы сын спрашивать дорогу?..
— Верно, — согласился управляющий, продолжая разглядывать давно опустевшее шоссе. — Но машина у него, конечно… Высший пилотаж. На моей памяти здесь такие еще не проезжали.
— Что за машина?
— «Астон Мартин». Она стоит двести тысяч фунтов. Он восхищенно покачал головой.
— А хоть бы и миллион, — вздохнула барменша, возвращаясь к стойке. — Нам-то что с этого?
Вдруг она издала удивленный возглас.
— Что случилось? — Хозяин вскинул голову. Барменша подняла со стойки новенькую пятидесятифунтовую купюру и стала разглядывать ее на свет.
— Похоже, это чаевые, — наконец сказала она.
Макс подъехал к двухэтажному каменному дому с увитым плющом фасадом, по ровной дорожке пересек аккуратно подстриженную лужайку, нажал кнопку звонка. Дверь открыла немолодая темнокожая служанка.
— Вам кого, сэр? — Она внимательно посмотрела на пришельца.
— Я хотел бы увидеть миссис Уотерфорд, — сказал он. Негритянка взглянула через его плечо на застывший у ворот дорогой автомобиль и пригласила нежданного гостя в холл.
— Как вас представить?
— Скажите, что… Просто знакомый, из Лондона. Через несколько минут из комнаты вышла маленькая, сохранившая стройность пожилая женщина в брюках и свободной рубашке спортивного покроя. Очки. Аккуратно уложенные седые волосы. Бывший агент нелегальной разведки СССР, оперативный псевдоним Птица[4].
— Добрый день, — сказала миссис Уотерфорд, наклонив голову. — Чем могу быть полезной?
Макс не отвечал. Он не помнил лица матери. Детские воспоминания были стерты начисто, зато в памяти мелькало давнее фото — там, где счастливые супруги Томпсоны с маленьким Максом позировали на фоне Виндзорского дворца… Он узнавал и не узнавал эту постаревшую даму. И совершенно не знал, что сказать. Пауза затягивалась.
— Кажется, произошло недоразумение. — Миссис Уотерфорд вежливо и сухо улыбнулась. — Вы отрекомендовались моим знакомым из Лондона… Но я вас не знаю. Кто вы?
Макс уже открыл было рот, чтобы ответить, когда в распахнутую дверь ворвался Том, следом быстро вошла Анна.
— Ой, простите, — с улыбкой сказала она. — Том выскочил из машины и побежал… Он не может усидеть двух минут на месте. Здравствуйте.
Но миссис Уотерфорд, кажется, не услышала ее слов. Она во все глаза смотрела на мальчика, довольно выглядывавшего из-за ног отца. Ее строгое холодное лицо вдруг изменилось, поплыло, словно восковое, глаза покраснели, рот открылся. Маленький Том нахмурил черные брови и, дернув Макса за штанину, спросил:
— Па, почему эта старушка так смотрит? Макс взял его на руки.
— Это… это ваш сын, мистер? — прозвучал тихий голос миссис Уотерфорд.
— Да, — сказал Макс.
— Он очень похож на…
— Да, мама. У меня сохранилось одно наше старое фото… Когда-то я был точно таким.
— Макс?!
Миссис Уотерфорд покачнулась. Служанка тут же оказалась рядом, она проводила ее к креслу, но хозяйка уже взяла себя в руки и отказалась садиться. Достав из рубашки платок, протерла зачем-то очки и снова водрузила их на нос.
— Я могла сразу догадаться, — медленно проговорила она. — Ты так похож на своего отца.
— А мой сын похож на меня. Ведь так и должно быть, правда?
— Да, да. Но это так неожиданно. Я не думала, что когда-нибудь увижу тебя.
— А я всегда на это надеялся. И говорил об этом жене, — он взял за руку молодую женщину. — Правда, Анна?
— Да, много раз, — кивнула та. Миссис Уотерфорд на секунду замялась.
— Видите ли… м-м-м… — начала она. И осеклась.
Все присутствующие, кроме маленького Тома, ощущали скованность и неловкость. Макс вынул что-то из кармана и мял в кулаке. Это был бриллиант, один из сотен драгоценных камней, добытых в Антибе. Он собирался подарить его матери. Сверкающий кристаллик мог существенно изменить ее жизнь.
— Может быть, вы поужинаете у меня? — напряженно спросила миссис Уотерфорд.
Макс покачал головой. Он не испытывал никаких чувств. Эта женщина предала родину и своего маленького сына. Но родину трудно обидеть, а брошенный на произвол судьбы ребенок получил от сиротской судьбы все, что положено. И зачем он сюда приехал?
— Нет. Я заехал только поздороваться. — И все?..
— Да. Когда-то я очень хотел узнать свое настоящее имя, но теперь это не имеет значения. Прощай!
— Постой! Постойте! Макс!
Прижав руки к груди, Птица смотрела, как Макс со своей семьей направляется по дорожке к стремительной белой машине. Макс разжал ладонь с зажатым в ней бриллиантом и опустил его обратно в карман. Достал пульт управления. С легким жужжанием пригнулась спинка. Макс усадил маленького Тома в закрепленное сзади детское креслице, застегнул ремешок безопасности. Анна, смеясь, подобрала с земли маленькую сандалию.
Хлопнули дверцы. Машина плавно тронулась с места. Из окна на миссис Уотерфорд смотрел сероглазый мальчуган, как две капли воды похожий на ее сына. «Астон Мартин» быстро набрал скорость и скрылся вдали.
— Мне кажется, ты зря затеял эту поездку, — сказала Анна. — Вы чужие люди.
— Пожалуй, — кивнул Макс. — Но у меня остро возникла такая потребность.
— И тебе стало легче?
— Не знаю. Я очень странно себя чувствую.
— По-моему, на тебя дурно подействовал этот сериал! — Анна вздохнула. — Воспоминания о страданиях всегда травмируют психику.
— Да, пожалуй. Но я вернусь в Россию, — неожиданно произнес Карданов вполголоса.
Он сам с удивлением услышал эти слова. Только что он хотел предложить супруге остановиться у уже знакомого милого ресторанчика и выпить по чашечке кофе, чтобы утолить жажду.
— Что?! — вскинулась Анна.
— Я вернусь в Россию. Я должен.
— Не может быть! — Анна не поверила своим ушам. Ее голубые глаза округлились от ужаса. — После всего того, что там с тобой делали?! Тебя лишили детства, сознания, памяти, чуть не убили, хотели посадить в тюрьму. Зачем тебе возвращаться?
— Я должен это сделать. — Макс не отрывал от дороги оцепеневшего взгляда.
— Ты просто устал. Это ностальгия. Зря я позволила тебе смотреть этот фильм! Ничего, сейчас приедем домой, ты примешь ванну, отдохнешь и придешь в норму.
Бумаги с требованием ареста и экстрадиции Макса Томпсона-Карданова пришли из французской штаб-квартиры Интерпола в Скотленд-Ярд в конце дня, поэтому на исполнение к детективам Майку Аркитону и Стивену Броди они поступили утром следующего дня. Дело было не срочным: объект уже пять лет оседло жил на одном месте, имел дом и семью. И вряд ли рискованным: Макс характеризовался положительно и вел себя очень спокойно.
Поэтому Аркитон и Броди не очень спешили. Они вначале позволили себе выпить по чашечке кофе, а затем, скрупулезно следуя инструкциям, все же надели кевларовые пулезащитные жилеты и получили оружие. Классический шик английских полисменов — не носить револьверов — уходит в прошлое, вытесняемый реалиями двадцать первого века. Сейчас уже не обойдешься только авторитетом констебля да резиновой дубинкой. Потому что британское чопорное спокойствие и уважение к власти основательно размыто правовым нигилизмом и бешеным нравом волны эмигрантов из стран «третьего мира».
Когда безоружные полисмены втроем прибыли успокаивать обкурившегося наркотиками араба, тот зарезал всех троих. Реальная опасность вытесняет консервативные традиции, поэтому у Букингемского и Виндзорского дворцов полицейские вооружены пистолетами, а у резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, 10 — вдобавок и автоматами.
Вот почему детективы Аркитон и Броди спрятали под пиджаки небольшие, но толстые десятизарядные «глоки», которыми пользуются практически все полицейские Европы, и захватили наручники. Потом они сели в служебный «Ровер» и поехали в Смитфилд производить арест, который, в принципе, не представлял сложностей, но, как и любая полицейская акция, мог таить неприятные и опасные неожиданности. И лучшим способом избежать осложнений является сохранение внезапности.
Макс вышел на утреннюю пробежку, как всегда, в восемь тридцать. И почти сразу наткнулся на мистера Голдсмита, степенно прогуливающегося со своей собакой.
— Здравствуйте, мистер Томпсон! — Все должностные лица и соседи знали его под официальной фамилией, указанной в метрике.
— Здравствуйте, мистер Голдсмит! — удивленно остановился Макс. Должно было случиться нечто неординарное, чтобы респектабельный англичанин оторвал от дела другого респектабельного англичанина. Даже несмотря на то, что Голдсмит был эмигрантом из Польши, а Карданов-Томпсон — эмигрантом из России.
— Может быть, это не мое дело, — деликатно начал Голдсмит и придержал за поводок рвущегося вперед пса. — Но моя жена заметила, как в дом миссис Добсон вошли двое посторонних мужчин и провели там довольно много времени, — он указал на коттедж напротив дома Макса. — Миссис Добсон очень словоохотливая женщина, но она ничего не рассказала об этих мужчинах.
— А какое отношение это имеет ко мне, мистер Голдсмит?
— Потому что на другой день один из этих мужчин заходил к нам и расспрашивал о вас.
— Обо мне?! — удивился Карданов. Он мгновенно напрягся. Зрачки его глаз сузились.
— Да, о вас. Высокий такой, представительный, в темном костюме. Он представился полицейским и показал свои документы. Он действительно полицейский.
— А что он спрашивал? — В голове Карданова тревожно зазвенел колокольчик. В том, что им интересовался Скотленд-Ярд, ничего хорошего не было и быть не могло. Чего бы они ни хотели.
— Да ничего особенного, — мистер Голдсмит пожал плечами. — Просто интересовался, кто вы, откуда прибыли, как давно. Наверное, это какое-то недоразумение. Но я решил рассказать вам об этом. Ведь из дома миссис Добсон очень удобно наблюдать за вашим домом. А коренные британцы никогда не предупредят соседа об опасности.
Мистер Голдсмит чуть заметно подмигнул. Это тоже было совершенно невероятно. Скорее, у него просто дернулось веко.
— Спасибо за беспокойство, мистер Голдсмит, это какое-то недоразумение, — как можно небрежнее бросил Макс. — Скорее всего, меня с кем-то спутали.
— Да, скорее всего, так, — согласился Голдсмит, и у него еще раз дернулось веко. — Передавайте привет вашей очаровательной супруге, мистер Томпсон.
— Непременно. — Прервав пробежку, Макс зашагал в сторону своего дома, краем глаза продолжая наблюдать за мистером Голдсмитом. Но он увлеченно убирал в пластиковый мешочек продукты жизнедеятельности своего экзотического пса.
Макс поспешно принял душ, переоделся, взял кредитные карточки и деньги. Достал из потайного отделения стола американский паспорт на имя Роберта Смита. Потом прошел в обеденный зал и снял со стены старинную, богато инкрустированную индийскую трость, в которой был замаскирован четырехгранный стилет.
В совпадения он не верил. Вряд ли его с кем-то спутали.
Спустившись в гараж, он сел в «Мерседес» и выехал на улицу. Тщательно проверился, но ничего подозрительного не обнаружил. Это его не успокоило: дистанционное наблюдение так просто не обнаружишь!
Когда он выезжал с тихой респектабельной Старой улицы на Большой Восточный проспект, навстречу попался серый «Ровер». Стивен Броди рассмотрел за синеватым стеклом «Мерседеса» знакомый профиль.
— Это он! Томпсон! — сказал Стивен напарнику. — Незаметно развернись и пристраивайся сзади!
Тот так и сделал. Но Макс настороженно контролировал обстановку вокруг и заметил этот недвусмысленный маневр.
— Черт! — Он прибавил газу, но «Ровер», не приближаясь и стараясь оставаться незаметным, держался на одном расстоянии как привязанный. За рулем сидел профессионал слежки. Оторваться не удастся, надо перехитрить преследователей!
«Мерседес», набрав скорость, спокойно шел в своем ряду. Куда может ехать в это время респектабельный и состоятельный джентльмен? Он не служит в частной конторе, не состоит на государственной службе, не занимается бизнесом. Он рантье, и ему нет необходимости спешить по делам. Но зато он может ехать за покупками, чтобы приятно удивить супругу. Да, точно! Мистер Карданов не подозревает ни о какой слежке, он спокойно едет за покупками!
У ближайшего универсама Макс запарковал автомобиль и с тростью в руках быстро нырнул в магазин. «Ровер» заехал на парковку минутой позже и пристроился рядом с «Мерседесом». Детективы не пойдут за объектом в многолюдное место. Они будут ждать его здесь. Потому что, во-первых, они не представляют, как можно бросить дорогую машину, во-вторых, универсам имеет только один выход.
Но Макс собирался нарушить стереотипные представления. «Мерседес» не дороже собственной шкуры. А в любом магазине есть задние двери для приема товара, которые обычно не принимают в расчет, но которые вполне можно использовать.
Пройдя через торговый зал, Макс нырнул в служебные помещения, не обращая внимания на удивленные взгляды персонала, отыскал черный ход и выскочил наружу. Пройдя между домами, он оказался на пустыре, на котором расчищалась территория для очередной стройки.
Начал накрапывать дождь. Подняв воротник легкого осеннего пальто и опираясь на трость, Карданов широкими шагами энергично двигался по пустырю в сторону автострады. Прохладные капли падали на разгоряченное лицо. Он не столько убегал от полицейских, сколько спешил в Россию. Зачем? Что он там забыл? Для чего ему нужна эта страна, которая принесла ему в свое время столько бед и несчастий? Страна, которая, по большому счету, и не была его родиной? У Макса не было ответов на эти вопросы. Ужасно болела голова. Жилка на правом виске вновь начала пульсировать.
Тем временем детективы несколько раз обошли «Мерседес» со всех сторон, позаглядывали внутрь. Кабина была пуста. Ни футляра с очками, ни барсетки, ни связки ключей. Это было подозрительно. Британцы не боятся оставлять мелкие вещи в машине: здесь не станут разбивать из-за них стекло, да и носить все с собой как-то не принято.
— Он ушел! — догадался Аркитон. Стивен, посмотри в магазине!
Через десять минут Броди вернулся, обескураженно разводя руками.
— Клиент вышел через черный ход, — сообщил он, стараясь не встречаться взглядом с напарником. Но тот тоже чувствовал вину и не стал упрекать товарища.
— Да, мы обмишурились, — только и сказал Аркитон. И, достав рацию, соединился с дежурным.
— Объект раньше нас выехал из дома, мы его не застали, — сообщил он приукрашенную правду. — Судя по некоторым признакам, он скрылся. Предлагаю объявить розыск.
— Принято, — буднично ответил дежурный. Его дело маленькое: принять сообщение, доложить его начальству, исполнить указание. И все. Давать оценку действиям детективов ему не положено. А те, кому положено, эту оценку дадут. И вряд ли она будет положительной.
— Вот тебе и приличный человек, — не удержался все же Аркитон.
— Никуда он с острова не денется, — с преувеличенной бодростью сказал Броди. — Сейчас перекроют вокзалы, паромную переправу, аэропорты.
Таким образом полицейский подбадривал сам себя. Если все, что написал Интерпол о разыскиваемом, — правда, то поймать его будет ох как нелегко!
На автостраде машины идут под сотню и не останавливаются, поэтому Макс прошел вдоль дороги несколько километров, пока не добрался до парковки. На огромной заасфальтированной площадке стояли сотни автомобилей. Легковушки разных классов — вся Англия, кроме Лондона, пользовалась экономичными малолитражками, Шотландия и Уэльс тоже экономили на бензине. Встречались, хотя и нечасто, непривычные здесь машины с левым рулем, выдающие туристов с континента. Отдельно стояли огромные грузовики — пожиратели дорог. Разномастные автомобили, разношерстная публика. В дороге все европейцы одеваются аскетично и выглядят соответственно. Макс в тонком кашемировом пальто и со своей раритетной тростью среди них выглядел как лондонский денди среди богатяновского сброда.
Жизнь на парковке бурлила. Здесь можно было передохнуть, пообедать в ресторанчике, выпить кофе в баре, купить свежую газету, поиграть на игровых автоматах, посетить туалет и даже принять душ. Но Макса ничто из перечисленных радостей не интересовало, для него это была всего-навсего убогая пересадочная станция по пути в большую и светлую жизнь. Он зашел все-таки в бар, взял маленькую чашечку кофе, выпил ее мелкими глотками. А сам присматривался к окружающим, вслушивался в их разговоры, впитывал каждой порой своего тела то, что может ему помочь в движении к главной цели. Проще всего угнать любую подходящую машину. Неброскую, недорогую, лишь бы крутились колеса.
Среди жующих и пьющих людей прошло оживление, все подняли головы, уставившись на экраны закрепленных под потолком телевизоров.
— … разыскиваются за ограбления и убийства, — поймал Макс окончание фразы. На экране появились две черно-белые фотографии молодых мужчин с небритыми угрюмыми лицами. Внизу бесконечной строкой бежали номера телефонов.
Полицейское объявление закончилось, люди в баре оживленно переговаривались, обмениваясь мнениями. В тихой благопристойной Англии такие объявления дают нечасто. Значит, эта троица наделала бог знает чего. А значит, заградительные мероприятия полиции включены на полную мощность. Вот невезение! Идея угнать автомобиль рассосалась сама собой.
— Что это передавали? — раздался женский голос за спиной.
— Похоже, что ищут беглых преступников, — не очень уверенно ответил мужчина.
Карданов с широкой улыбкой обернулся.
— Приятно услышать родную речь, друзья! Это было объявление о розыске опасных преступников. Но не беглых. Впрочем, дела это не меняет, надо соблюдать осторожность!
Молодая пара за соседним столиком переглянулась.
— Неужели и здесь такое случается?
— Конечно. Но реже, чем в России. Женщина махнула рукой.
— Там вообще ужас! К счастью, мы уже пять лет живем в Германии.
— Какое совпадение. А я пять лет живу здесь.
— Действительно совпадение. Я Гоша, это Валя.
— А я Макс.
Они разговорились. Кто, да что, да откуда, да как. Туристы из Германии ехали на побережье, Макс ненавязчиво попросил подвезти его до Дувра. Гоша заметно обрадовался. В осложненной обстановке помощь знающего язык и местные обычаи соотечественника не могла быть лишней.
У бывших русских был серо-серебристый «Опель-Астра» с левым рулем и немецкими номерами. Макс подумал, что если бы они возвращались на континент, это было бы большой удачей. Но счастливые совпадения выпадают только в кино да не слишком правдивых книжках. В жизни удача никогда не идет навстречу, больше того — так и норовит ускользнуть из рук.
Через два часа Гоша и Валя высадили Макса возле дуврского порта, помахали рукой, и серебристый «Опель» скрылся в конце чистой, вымощенной булыжником улицы.
А он неторопливо осмотрелся. Слева, в лабиринте причалов, отдыхали сотни белоснежных парусных и моторных яхт. Прямо находился порт с пассажирскими паромами и комфортабельными теплоходами. Справа, в отдалении, сгрудились неказистые рыбацкие суденышки. Поколебавшись, Макс направился к ним.
Москва,
30 сентября 2004 года,
11 часов 40 минут.
— Устала, все надоело, — капризно заявила Галина, критически изучая свое отражение в зеркале. — Вот уже грудь отвисает и задница не такая упругая. Хорошо, если еще год-два нас здесь продержат. А дальше что? И хорошее отношение Стаховского не поможет, он обязательно найдет кого-нибудь помоложе. Уверяю тебя.
— Ты сгущаешь краски, Галчонок. И у тебя все в порядке, и у меня.
Маша одним движением сбросила розовый кружевной бюстгальтер, сдернула с вешалки другой — очень открытый черный. Но не надела: отвела назад плечи, выпрямила спину, замерла, всматриваясь в зеркало. Грудь торчала вперед, соски задорно смотрели вверх.
— Гляди! Разве отвисает? Нет, лучше, чем у многих молодых! Мужикам нравится, а значит, все в порядке.
— А если разонравится? Тогда что?
— Не брюзжи! Все будет нормально. Чего заглядывать на десять лет, если мы не знаем, что будет завтра? Кстати, тот француз просил привести подружку, пойдешь?
— Групповик?
— По-моему, он имел в виду товарища.
— А как они платят?
Маша пожала плечами и надела бюстгальтер.
— Да как обычно. Наши самые щедрые. Они вообще бабок не считают.
— Давай пойдем, раз от наших богачей предложений не поступало.
— Ну почему же, — Маша лукаво стрельнула глазами. Стаховский человек не бедный, и он уже сделал ей предложение. Пока о постоянном содержании.
— Мне недавно звонил один старый друг, — вдруг сказала Галина, как будто переборов какие-то внутренние колебания. — Он с друзьями собирается приехать в Москву, хочет остановиться у меня.
— Кто такие?