Кровник Пучков Лев

ГЛАВА 15

Итак, рыжий Исрапи бухнулся на колени в паре метров от левой передней дверцы «Лендровера», вздел руки к небу и очень набожно заорал дурным голосом:

— Ааалллах акбар! Вуааллах акбар!

Один из подтянувшихся вслед за рыжим к нашей тачке — смуглый, как негр, пожилой «дух» в красивом зеленом берете (по всей видимости, старший) — быстренько сообразил, что имеет место какая-то заморочка, и жестом остановил остальных. Затем он потыкал в нашу сторону указательным пальцем левой руки, и боевики, быстро рассредоточившись в две шеренги, направили на нас с Тэдом стволы.

Для того, чтобы обезоружить пузана Исрапи, пребывающего в состоянии аффекта, вызванного радостью встречи со старым знакомым, мне нужно было всего лишь резко открыть дверь, кувыркнуться к рыжему и сдернуть у него с плеча автомат. Однако за то время, которое необходимо для выполнения такого трюка, восемь стволов успели бы разнести нашу тачку в клочья — вместе с содержимым.

Ну уж нет. Зря, что ли, три дня на ремонт потратили?!

— Мы что, опять будем участвовать в застолье? — поинтересовался Тэд, близоруко щурясь на коленопреклоненного Исрапи (повернуть голову вправо и взглянуть на зрачки стволов, направленных в нашу сторону, он пока не удосужился). — Почему этот человек так рад встрече с тобой? Он что — обязан тебе жизнью?

— В некотором роде, — ответил я, кисло улыбаясь. — Когда мы виделись в прошлый раз, я забыл пристрелить его. Вот он и радуется. У тебя фотопленка осталась?

— А что? — удивился Тэд. — Зачем тебе фотопленка? Вообще, есть пять катушек, НЗ.

— У тебя будет прекрасная возможность запечатлеть уникальные кадры, — пообещал я Тэду. — Что называется, вживую: стерилизация, затем скальпирование с последующим сдиранием кожи со всего тела и, в завершение, медленное поджаривание меня на костре.

— Ну и шутки у тебя, Боб, — укоризненно нахмурился Тэд. — Ты вообще невежда, — выйди, поприветствуй своего друга, подними его. Что сидишь, как статуя?

— Да я бы вышел, старина, — согласился я и сожалеюще развел руками. — Только боюсь, вон тем парням может не понравиться моя двигательная активность…

Обратив наконец внимание на восемь дульных срезов, красноречиво глядящих на нас, Тэд присвистнул и изменился в лице:

— Что это они? — прошептал он. — Смотри, они на нас оружие направили. Это же нарушение мер безопасности!

— Да вот и я про то же! — сокрушенно пробормотал я и, повинуясь жесту пожилого «чеха», растворил дверцу и начал выбираться из салона.

Рыжий пришел в себя и резво вскочил с колен, внимательно наблюдая за моей высадкой.

— Только тихо-тихо, золотой ты мой! — предупредил он и, сняв автомат с плеча, удобно ухватил его, удерживая ствол кверху. — Сделай хоть одно резкое движение, артиллерист, я тебя махом продырявлю!

— Ну что ты, Исрапи, — как можно! — укорил я рыжего, самостоятельно растопыривая ноги и упирая руки в правую заднюю дверцу. — Можете не обыскивать, у меня, кроме ножа, ничего нет, — я достал из нагрудного кармана куртки свой нож и положил его на крышу на расстояние вытянутой руки.

— Мужики! — торжественно воскликнул Исрапи. — Вот этот козел в прошлом году взял семью Зелимхана в заложники! Представляете?

Мужики, по всей видимости, представили, так как около сорока секунд с их стороны раздавались охи, вздохи, причмокивания и другие проявления эмоционального плана.

— Ну-ка, Якуб, Гехи, — обыщите его, — распорядился пожилой чеченец, дав соратникам время вволю поудивляться. — Только аккуратнее. Может, у него что-то интересное есть…

— Нет, нет! — прикрикнул Исрапи на отделившихся от толпы двух «духов». — Вы автоматы снимите — он может автомат отобрать!

— Да брось ты, Исрапи, — возразил один из тех, кто собирался меня обыскивать. — Он что — Терминатор, что ли?! Обыкновенный человек. Смотри, худой, невысокий…

— Это с виду он обыкновенный! — воскликнул Исрапи, возбужденно потрясая автоматом. — Ты, Якуб, не видел, как он Руслана Кирзоева убил: бац ногой — и труп?

— Ну, ну, — буркнул Якуб и перевел автомат за спину. — То-то, я гляжу, ты с прошлого года до сих пор не отошел, все еще под впечатлением…

Приблизившись ко мне, Якуб и его напарник сноровисто произвели обыск, вытащив из карманов все, что там было, и свалив содержимое на капот «ленда». Затем они перешли к правой передней двери автомобиля и жестами пригласили британца оставить салон.

— Что расселся — давай вылезай! — прикрикнул Якуб на Тэда, видя, что британец растерянно улыбается и пожимает плечами, не собираясь выбираться из машины.

— Мужики, он англичанин, — объяснил я. — По-русски ни бум-бум. Можете документы проверить. Я у него гид-переводчик, — и сообщил Тэду, что неплохо было бы выбраться из машины и позволить себя обыскать, чем вызвал у него, как обычно, бурю негодования.

— Не понял. Ты что — не спецназовец? — спросил пожилой, недоуменно переводя взгляд с меня на Исрапи. — Ты же сказал, что он — спецназовец. Ты ничего не перепутал?

— Ну что ты, Алдат! — вскрикнул Исрапи. — Ты спроси его самого — пусть скажет! — И набросился на меня:

— Ты что, артиллерист, несешь, а? Тебе что, жить надоело? Ну-ка, расскажи людям, кто ты такой. Да побыстрее!

— Я в марте уволился по состоянию здоровья, — соврал я, искренне косясь на пожилого «чеха». — Эмигрировал в Англию. Там у меня бабушка — пресс-секретарь министерства иностранных дел. Теперь работаю в редакции газеты «Гардиан» специалистом по освещению локальных конфликтов. Вот, коллега захотел прошвырнуться по Чечне, — я кивнул на возмущенно бормотавшего ругательства британца, которого вовсю обыскивал Якуб с напарником. — А я согласился его сопровождать. И вот мы здесь…

Исрапи смеялся довольно долго. Он хохотал, захлебываясь и тыкая в мою сторону пальцем, приседал и бил себя по коленям. Я заметил, что соратники рыжего недоуменно переглянулись, а стоявший рядом пожилой «дух» досадливо нахмурился.

— Если он англичанин, то я — испанский летчик, — выговорил наконец Исрапи, справившись с приступом дикого веселья и вытирая слезы. — Ну и мастер ты пиздеть, артиллерист, — обратился рыжий ко мне. — Может, у тебя и ксива есть английская?

— Пожалуйста, — я кивнул на кучку своих вещей на капоте. — Можете прочитать.

Якуб вытащил из кучки пластиковую карточку моего удостоверения и некоторое время шевелил губами, пытаясь расшифровать латинские буквы.

— Роберт Дэниэл, — подсказал я ему. — Подданный ее величества королевы Елизаветы. Шлепнете меня — будет международный скандал. Вот так.

— А-а-а-а! Вон оно что! — задумчиво протянул Исрапи, зловеще прищурившись. — А я-то думаю, почему ты такой бесстрашный? Как это ты посмел по земле Старого Мачкоя ездить? По земле, в которой твой труп давно гнить должен! А ты, оказывается, англичанин! И ты думаешь, что это защитит тебя от пули, идиот?! — Рыжий нервно дернул ртом, направил ствол автомата мне в живот и скомандовал хрипло:

— Ну-ка, сука, отойди от машины! Сейчас я тебе докажу, что пуля главнее иностранного подданства… Отойди, я сказал!

— Стой! — вмешался пожилой, жестом приказав мне оставаться на месте. — Ты что творишь? — обратился он к Исрапи, хватая его автомат за ствол и отводя в сторону от моего живота. — Грохнешь этого, придется убрать второго, — пожилой кивнул в сторону Тэда. — Не слишком ли жирно — два англичанина за один присест?! Начнут искать, выяснят, что пропали в зоне ответственности нашего отряда… Весь Мачкой-Артан знает, что они в нашу сторону поехали!

— Да я тебе задницей клянусь, что он спецназовец! — отчаянно крикнул Исрапи, три раза гулко бухнув себя кулаком в грудь и выставив обличающий перст в мою сторону. — Ну ты сам подумай. В ноябре прошлого года он берет в заложники семью Зелимхана, проходит каких-нибудь семь месяцев и на тебе — английский подданный! Такое что — бывает?

— Короче, что вы спорите? — вмешался один из семерых «духов», до сей поры безмолвно наблюдавший за перепалкой. — Давай отвезем их к командиру, пусть он решает… Скажет пристрелить — пристрелим. Отпустит — значит, так и надо. Его обидчик, пусть сам с ним и разбирается.

— Ты прав, — после недолгой паузы согласился пожилой чеченец. — Поедем на базу, там разберемся. — Остальное воинство одобрительно загудело.

«Ну, слава Богу!» — мысленно воскликнул я и украдкой перекрестился, хотя никогда в Бога не верил.

Исрапи досадливо сплюнул и повесил автонат на плечо.

— Тогда хоть свяжите его, — бросил он пожилому, глядя в сторону. — Он крайне опасен. Его надо спеленать по рукам и ногам, а то, пока доедем, он двадцать раз всех передушит!

— Это можно, — согласился пожилой и кивнул стоявшему неподалеку от меня Якубу:

— А ну тащи из моей машины веревку. Свяжите его…

Спустя пять минут колонна из двух «Нив» и «Лендровера» не спеша двинулась по узкому шоссе, ведущему мимо Старого Мачкоя куда-то в лес, в котором располагался отряд моего старого знакомого Зелимхана Ахсалтакова.

Тэда разместили в одной из «Нив», а меня, спеленав по рукам и ногам наподобие психбольного, запихнули на переднее сиденье «ленда», за рулем которого восседал симпатичный молодой «дух» с казацким чубом. Исрапи, заметив, что меня помещают в «ленд», поспешно занял место на заднем сиденье. Не пожелал расставаться со старым приятелем! Рядом с Исрапи восседал сосредоточенный Якуб, которому перед отправкой пожилой «чех» чего-то шепнул. По всей видимости, усомнился в лояльности рыжего по отношению к моей загадочной персоне.

Я рассеянно смотрел в окно и любовался пейзажем — рад был, что Исрапи не расстрелял меня на месте. О том, что со мной будет через сорок минут, размышлять не хотелось.

Особисты рассказывали, что, судя по слухам, на земле Старого Мачкоя меня хотят. Страстно и нетерпеливо. Что якобы на руках у селян имеется мой фоторобот, достаточно схожий с оригиналом. И под этим фотороботом компьютерным текстом выведено: «Голова эта стоит пятьдесят тысяч баксов». Для простого селянина, да по военному времени, сумма очень даже ничего… Вспомнилось вдруг лицо Ахсалтакова в тот момент, когда он, уходя с семьей по жирной грязи, обернулся. И как-то самопроизвольно заползла в душу светлая грусть, которую вредный Исрапи, наклонясь вперед и обдавая меня жарким дыханием, весьма активно усугублял:

— Зелимхан сам о тебя руки марать не станет, — пообещал он. — Нет, он у нас оратор — соберет отряд, толкнет полуторачасовую речь об оккупантах, ага… Может, даже прикажет свезти тебя в село, там тоже народ соберет и начнет опять речь толкать. Зло должно быть наказуемо — так Аллах распорядился. — Исрапи вздел ладошки к потолку, быстро пробормотал слова молитвы и продолжил свои размышления по поводу моей близкой кончины:

— Ну вот, а потом он даст команду тебя расстрелять. Хи-хи… Расстреливать тебя буду я — имею право, это я тебя узнал. Информация-то какая пришла? Будто бы из Мачкой-Артана два иностранных журналиста в нашу сторону едут. Алдату было приказано просто проверить личности. Без меня он нипочем бы тебя не узнал — ты, сучара, довольно сильно изменился, козел. На фоторобот свой не похож, гнида… Расстрелять тебя я имею право. Из-за тебя, скотина, я столько унижений вытерпел от Зелимхана! Ага, уму непостижимо…

Я глянул в зеркало. Якуб и шофер деликатно прятали улыбку, хотя, в принципе, на их реакцию распалившийся рыжий не обращал никакого внимания — настолько был увлечен предполагаемой перспективой разделаться со мной.

— В общем, я поведу тебя на расстрел, — Исрапи злорадно поцокал языком и сладострастно замычал. — Но! Но я расстреляю тебя не сразу, что ты! Такому ловкому бойцу надо воздать почести, какие он заслуживает, родной мой! А как же иначе? Так вот, сначала я тебя раздену догола и привяжу к дереву — раком привяжу, — рыжий сделал паузу, видимо, давая мне проникнуться, представить себе, как это будет выглядеть. — Ага, догола и раком, — продолжил Исрапи, решив, что я в достаточной степени представил картину грядущих испытаний. — Потом я выебу тебя в задницу, артиллерист… Ты понял? Прямо в зад! Ты понял, э?

С левой стороны сзади раздалось хихиканье — я покосился на зеркало и обнаружил, что Якуба скрутил приступ смеха.

— Э, э — ты чего смеешься? — сердито прикрикнул на соратника Исрапи. — Что я такого смешного говорю?

— Нет, нет — что ты! — Якуб с трудом подавил веселье и сделал серьезное лицо. — Просто я представил себе, как ты его будешь в задницу драть, а он будет рожи корчить… Вот я и думаю — наверно, смешно будет!

— Ну ладно, приходи посмотреть, — милостиво разрешил Исрапи. — Может, на пару его оттарабаним. Так вот, — продолжил Исрапи, — после этого я сделаю тебе «вертолет» и буду так держать, пока из тебя дерьмо не повалит… Ты хорошо позавтракал? — вдруг озаботился рыжий. — Перед отъездом из Мачкой-Артана тебя покормили? У нас гостей принято хорошо кормить…

— Да, я славненько позавтракал, — подтвердил я. — Съел три шашлыка, выпил две чашки шурпы, две лепешки навернул — у меня аппетит хороший…

— А ты после этого три кучи говна навалил? — вкрадчиво поинтересовался Исрапи. — Навалил или нет?

— Не-а, — решил я не разочаровывать рыжего. — Я вообще ходить по-большому завязал с некоторых пор. Не царское это дело… — Якуб побагровел и надулся, как пузырь, водила совсем отвернулся влево и подрагивал плечами — я стал считать, загадав, что если Якуб взорвется на счете двенадцать, то мне повезет…

— Ну вот и прекрасно, — успокоился Исрапи. — У меня сходишь — гарантию даю. В моих руках и не таких понос прохватывал. А когда ты навалишь, я заставлю тебя жрать твое говно!

Якуб взорвался, не дотерпев и до двенадцати.

— Ты что опять ржешь?! — возмутился Исрапи. — Что я смешного сказал?!

— Да представил, икх! Представил себе, как он будет, икх! Ой, икота напала, — Якуб поморщился и ударно икнул раз восемь подряд.

— Ну-ка, останови, — попросил он водилу. — Тут неподалеку есть ручей — Икх! Надо. Икх! Тьфу, останови!

— Какой останови! — вскинулся Исрапи. — Тут до базы ехать с полчаса — не потерпишь, что ли?

— Что же мне — икх! По-твоему, помирать, что ли? — сердито застонал Якуб и прикрикнул на водилу:

— Останови, я сказал! Икх!

Водила пожал плечами, покосился на Исрапи и остановил машину. Якуб вывалился из салона и быстренько потопал в лесополосу, забирая влево от дороги.

«Нивы», шедшие впереди, немного проехав, тоже остановились.

— Ну чего там у вас? — вылезая из головной машины, крикнул пожилой командир.

— Да вот, на Якуба икота напала, — недовольно пояснил Исрапи, также выбираясь из салона на дорогу. — Всю дорогу ржет, как конь, а потом икает, умник…

Аккуратно высунув голову в раскрытое окно, я оглядел округу. Справа по курсу виднелись дворы. Вот он, Старый Мачкой, колыбель моей тревоги. Слышался собачий лай, звуки работающих тракторов, то ли дизелей — короче, мирный летний гомон небольшого села. Меня очень скоро провезут минуя Старый Мачкой прямиком на базу отряда Ахсалтакова, которого может хватить кондрашка при встрече со старым знакомым — от радости, естественно. Только радость та будет мстительной и злобной. Да уж…

Я засунул голову обратно и, наклонившись к водиле, оглядел часть территории слева от дороги.

— Что качаешься? — водитель незлобиво отвесил мне затрещину. — Сядь нормально, англичанин!

— И посмотреть нельзя! — обиделся я. — Перед смертью грех человека обижать — Аллах накажет.

— Нечего смотреть, — буркнул водила, поправляя свой роскошный чуб. — Сиди тихо, не касайся светлого имени своими вонючими губами, а то я тебе их отрежу.

Я сел прямо и задумался. То, что я увидел слева, неожиданно повернуло течение моих мыслей в несколько иное русло. Так, так… Метрах в двустах впереди слева к шоссе, по которому мы ехали, примыкала грунтовка, уходящая прямиком на развилку у Двойного ручья. Замечательное местечко! От этой развилки по любой из четырех самостоятельных дорог можно добраться до заставы 47-го полка. Путь отсюда до развилки и от развилки до заставы займет минут двадцать — двадцать пять — дорога сухая и ровная, без особых колдобин. Так, так…

«О-е!» — как говорит Тэд… Я даже вспотел от посетившей меня мысли. Разумеется, это далеко не самый лучший вариант. Более того, при ближайшем рассмотрении шансы на благоприятный исход настолько малы, что даже смешно становится. Однако, как ни прискорбно, другого варианта у меня нет. Если я не попытаюсь воспользоваться этим, рассчитывать более не на что. Сейчас вернется Якуб, сядет в машину, и мы проедем мимо этой грунтовки. И через двадцать пять минут будем на базе. Вот он, кстати, идет, вытирая лицо…

Дождавшись, когда Якуб подошел достаточно близко, я обратился к Исрапи, который начал усаживаться в салон:

— Предлагаю обмен, Исрапи! — Я сказал это очень громко, почти крикнул — водила даже вздрогнул и недовольно поморщился.

— Рот закрой, ублюдок! — Исрапи больно стукнул меня по макушке. — Сиди и не дергайся, индюк! Я тебя не слушаю.

— Чего на чего? — живо заинтересовался Якуб, слышавший мое предложение.

— Да слушай ты его! — досадливо воскликнул рыжий. — Он тебе наговорит!

— Так что за обмен? — подбодрил меня Якуб, усаживаясь в машину. — Давай, выкладывай.

— Вы только не смейтесь, мужики, — предупредил я. — Это на полном серьезе. Короче, предлагаю в обмен на наши жизни хорошую партию оружия. Гарантия — стопроцентная!

— Ну-у-у-у, англичанин, — это ты залупил! — разочарованно протянул Якуб. — Оружие в Англии?! Ну, спасибо! Давай, поехали! — Якуб похлопал чубатого по плечу. — Надо же, а…

— Стой! — отчаянно крикнул я. Водила, успевший стронуть машину с места, от неожиданности резко нажал на тормоз, и нас всех бросило вперед. — Оружие здесь в двадцати минутах езды! — выпалил я, втянув голову в плечи, так как разразившийся ругательствами Исрапи пожелал огреть меня по кумполу и уже протянул руку. — Здесь, здесь оружие! — быстро повторил я, опасливо косясь на застывшую в тридцати сантиметрах от моей головы мясистую длань, обильно покрытую рыжей шерстью…

— Что ты сказал? — переспросил Якуб. — Где оружие?

— Надо свернуть налево, — пояснил я. — Вон дорога, которая к шоссе примыкает, видите? По ней мы как раз выберемся куда надо. Ей-богу, не вру, мужики! Хотел бабки сделать на этой партии. Собственно, из-за этого и увязался за журналистом — что я, дурак, что ли, просто так рисковать? Мы как раз ехали туда, я хотел проверить, на месте ли… Вот, — и оглянулся посмотреть, отчего это мои сатрапы сзади не реагируют на столь сенсационное сообщение.

Исрапи и Якуб пристально смотрели друг на друга, однообразно наморщив лбы, и синхронно жевали каждый свою нижнюю губу. Первым паузу прервал Исрапи:

— Врет, собака! Клянусь Аллахом — брешет! Что за оружие такое? Откуда? Нет, не может быть! Этому козлу верить нельзя — уж я-то знаю…

— Может, проверить? — усомнился Якуб. — Двадцать минут езды… В любую сторону, куда ни поедь, — наша территория. До ближайшего блок-поста федералов — минимум час езды.

— Слушай, я тебе задницу на память подарю, если он не брешет! — убежденно воскликнул Исрапи, потрясая мясистыми дланями. — Ты бы видел, как он прикидывался возле дома Зелимхана — ну, перед тем как его семью в заложники взять. Ногу волочил, в грязи, сучара, вывозился, трясся, паразит, как припадочный — весь такой несчастный… Короче, ну его — поехали! Пусть свои байки про оружие Зелимхану расскажет.

Якуб задумчиво покрутил головой и кивнул за окно.

— Давай с людьми посоветуемся — вон, как раз Алдат идет. — От головной машины к нам быстро шел пожилой «дух» в берете, бормоча на ходу что-то сердитое.

— Вы что тут, консилиум проводите? — ядовито поинтересовался он, подойдя к «ленду» и заглянув в салон. — То икаете, то стоите! Что дурака валяете?

— Вот, англичанин предлагает нам партию оружия, — невозмутимо сообщил Якуб. — В обмен на их свободу. Говорит, двадцать минут езды отсюда.

— А я говорю, что он брешет, — так же невозмутимо заявил Исрапи. — Вообще лучше бы я его там, на месте, пристрелил. Помяни мое слово — хлебнем мы лиха, если поверим ему. Я вот один раз поверил…

— Двадцать минут, говоришь? — прищурился Алдат. — Хм… До ближайшего блок-поста федералов минут сорок езды.

— Час, — поправил Якуб. — Минимум час. За двадцать минут он нас никуда завести не может. Это сто процентов. Я предлагаю проверить.

— Ну что ж… — Алдат пожал плечами. — Почему бы и не проверить? Мы в своем районе… Где, ты сказал, оружие? — обратился он ко мне.

— Я пока не говорил — где, — возразил я. — Если я скажу, вы обещаете, что не отвезете нас на базу? Если обещаете, тогда давайте договариваться.

— Ну, ну, излагай, — подбодрил меня Алдат, забираясь в салон и тесня Якуба и Исрапи, отчего последний недовольно начал ерзать локтями, выкраивая себе жизненное пространство. — Если мне покажется, что есть смысл с тобой связываться, я тебе дам гарантию. Давай, выкладывай — подробно и в деталях.

— Бывшая застава 47-го полка, — выложил я. — В середине марта ее сняли. Знаете?

— Знаете! — передразнил Исрапи. — Из-за нас ее и сняли. Мы предупредили, что закопаем там всех…

— Тихо ты, базлан! — урезонил рыжего Алдат и кивнул мне:

— Дальше.

— Так вот, — продолжил я, глядя честными глазами на Алдата через зеркало. — Последний начальник заставы, который сидел там три месяца, — мой кореш. За эти три месяца мы с ним припрятали на заставе столько изъятого оружия, что хватит полк экипировать! Я, собственно, за этим сюда и приехал. Если бы не вы, сейчас уже проводил бы ревизию…

— На заставе, говоришь? — мудро прищурился Алдат. — На заставе… Ну-ну, — и коротко хохотнул. Я бы даже сказал — с ноткой торжества.

— Только не надо думать, что вы туда приедете и сразу возьмете то, что надо! — предупредил я. — Там так спрятано, что с миноискателем не найдешь. Солдаты по нему ходили, саперы ходили и даже не подозревали, что у них под ногами. А еще я приготовил сюрпризик — установил мину. Если кто нахрапом полезет, все, что там есть, сдетонирует. Будет очень шумно.

— А что там есть? — поинтересовался Алдат. — Десяток автоматов?

— Много, много, — убеждающе кивнул я головой. — В частности: тротиловых шашек в общей сложности что-то около ста кг; «мухи» — штук сто пятьдесят, мы не считали точно; «шмели» — десятка полтора; автоматы с «ПББС» — двенадцать штук; гранаты — несколько ящиков; мины — не помню сколько, несколько десятков комплектов радиовзрывных устройств…

— Ой врет! Ну врет, — неуверенно пробормотал Исрапи. Повисла гнетущая пауза. Я покосился назад и почти физически ощутил вожделение, застывшее в глазах моих захватчиков. Оно, судя по всему, потихоньку растапливало лед недоверия к моей персоне — тем более что, кроме Исрапи, никто из присутствующих не общался со мной ранее и на практике не испытал, что я за фрукт.

— А там, наверно, уже ничего не осталось? — попробовал сопротивляться Якуб. — Твой друг, наверно, все оттуда забрал? И потом, там же работали саперы — снимали минно-взрывные заграждения после того, как заставу убрали. Их еще спецназ охранял — все шло под нашим наблюдением. А потом мы им слегка дали жару.

— Мой друг не мог там ничего забрать, — я извернулся как сумел, едва не вывихнув шею, и подмигнул Якубу левым глазом. — Потому что сюрприз устанавливал я, и только я могу его разминировать. И это я в тот раз прикрывал со своими бойцами группу разминирования. Кстати, напрасно вы нас тогда обстреляли — половину мин так и оставили, не успели снять. Там после марта кто-нибудь подрывался?

— Насчет мин — это точно, — заметил Алдат. — В начале апреля корова забрела туда и наступила на мину — полбока вырвало. Наши там не ходят — опасно.

— Ну вот и ладушки, — констатировал я. — Значит, мой склад на месте. Если бы он рванул, там воронка была бы метров в двадцать, а от коровы даже рогов не осталось бы! Размещение оставшихся мин я помню — пройдем спокойно. Ну что, будем договариваться?

Трое на заднем сиденье задумались, морща лбы. Водила, безмолвно слушавший весь этот бред, вдруг досадливо крякнул и сказал по-чеченски:

— Слушайте, вы тут перепираетесь полчаса — есть, нет, — а ехать всего двадцать минут. Давно бы уже слетали и посмотрели бы. Нет, так нет. А есть — заберем. И этого идиота тоже заберем — независимо от результата, — он кивнул в мою сторону. — Командир будет рад выше крыши: и обидчика поймали, и кучу оружия привезли… Тебе, Алдат, орден дадут!

Алдат смущенно крякнул и порозовел — я в зеркало заметил.

— Мне орден без надобности, — отказался он. — Я не за орден воюю…

Опять воцарилась пауза — ребятишки соображали. Я отвлеченно смотрел в окно, делая вид, что ничего не понял, и подгонял под схему создавшейся ситуации наиболее оптимальные варианты действий в тот короткий промежуток времени, который должен был определить мою дальнейшую судьбу.

— Ну давай, что ты хочешь, — наконец милостиво вымолвил Алдат. — Только конкретно.

— Конкретно, так конкретно, — согласился я. — Короче, так: приходим, раскапываем это местечко — там метра полтора глубины, а далее идет здоровенный погреб. Затем я показываю вам оружие — сверху посмотрите. После этого вы отходите на триста метров, к погребу подъезжает на нашей тачке мой журналист, я разминирую устройство, прыгаю в тачку, и мы отчаливаем. Идет?

— Мудрый ты, однако! — саркастически заметил Исрапи. — А если ты не разминируешь эту игрушку? Тогда мы все взлетим, как только туда полезем!

— Хорошо — пусть двое из вас оставят оружие, снимут разгрузки и сидят со мной рядом, — предложил я. — А остальные отойдут на триста метров. Потом, когда я разминирую погреб, они вместе со мной могут спуститься вниз и ощупать каждый угол. Идет?

— А ты не боишься, что эти двое помешают тебе уйти? — усмехнулся Алдат. — Стукнут по черепу — и привет.

— Он не боится, — буркнул Исрапи. — Он любых двоих или троих удавит за четыре секунды — волк!

— Я верю в вашу порядочность, — искренне соврал я. — Вы же бойцы сопротивления, люди чести.

— Пфффф, — поперхнулся рыжий Исрапи и закрыл морду ладошками. Якуб, Алдат и чубатый водила озадаченно покрутили головами и смущенно спрятали глаза.

— Гхм… Кхм… — прокашлялся Алдат и махнул рукой. — Ладно, уболтал, языкастый. Если врешь, я отрежу тебе яйца и заставлю их сожрать, усек?

— Ага, усек, — легко согласился я. — Вам врать — себе дороже! Поехали, что ли?

— Да, сейчас поедем, — сказал Алдат и наклонился к водиле, делая вид, что инструктирует его о порядке движения. — Сможешь сделать так, чтобы их тачка проехала метров двести и заглохла?

— Запросто, — ответил чубатый, — и, подыгрывая Алдату, потыкал пальцем куда-то в сторону села, а потом влево. — Как только он выйдет, сразу топливо солью — на карбюраторе далеко не укатит.

— А датчик? — Алдат кивнул на панель.

— У них компьютер сломался, — сообщил водила. — Ни один датчик не пашет! Ха! Наши мастера из Мачкой-Артана их чинили — панель можно выкинуть.

— Хорошо, сделаешь так, — Алдат хлопнул водилу по плечу, вылез из салона и, бросив нам:

— Все, погнали, — направился головной «Ниве»…

Проехав по шоссе двести метров, колонна свернуло влево и запылила по грунтовке. Я отвлеченно созерцал панораму чеченского ландшафта и практически не думал о том, чем мне предстоит развлечь почтенную публику спустя двадцать пять минут. Все рассчитал, что тут думать? Шансы практически равны нулю. Оставалось лишь надеяться на чудо.

До сих пор мне фартило, а потому я лелеял надежду, пусть весьма слабенькую, что и на этот раз сбоя в программе не будет..

Рассказывая «духам» про заставу 47-го полка, я приврал лишь самую малость — по поводу склада с оружием. Естественно, там не было никакого склада. Остальное в моем повествовании было правдой.

Когда заставу сняли, я со своими бойцами обеспечивал прикрытие группы разминирования под управлением хорошего парня и мастера своего дела инженера-майора Толика Матюкова. Группа работала ударно и до начала столкновения с «духами» Ахсалтакова успела частично снять, частично уничтожить мины в трех секторах вокруг заставы.

Излазив все вокруг, инженер озадачил своих парней, а я обеспечил надежное наблюдение. После этого мы с Толиком очень пристойно пили водочку и точили лясы, не забывая, однако, о деле. Да, водочку прихватил с собой Толик (всего лишь четыре бутылочки) для того, чтобы, как он выразился: «Скучно не было».

Скучать нам не пришлось: я едва пригубливал, чтобы не обидеть инженера, а он заправлял стаканами и очень скоро дошел до кондиции. Когда Толик напивается (вся группировка об этом знает), он начинает развлекаться всевозможными способами.

В тот раз инженер велел своим бойцам выкопать ямку объемом в куб, уложил туда ящик ржавых «Ф-1», снятых с растяжек, пару неразорвавшихся авиабомб, которые еще с прошлого года бесхозно валялись в лесополосе, и сказал:

— А сейчас начнется фейерверк, это будет салют в честь российских женщин к дню Восьмого марта, — и с шутками-прибаутками вкрутил в одну из гранат запал. Затем проколол в крышке ящика дырочку и просунул в нее проволоку, которую предварительно продел в ушко чеки. Сведя усики чеки, захлопнул ящик и разогнал всех по траншеям. Перекурив, Толик вывел проволоку из ямы на полметра, сделал на конце петельку и засыпал яму песком.

Зловещая петелька, блестевшая на солнце, сиротливо покачивалась среди свежезатоптанного песчаного квадрата.

Измерив расстояние от места предполагаемого взрыва до ближайшей траншеи, Толик блаженно прищурился и весело оповестил всю присутствующую публику:

— А сейчас в честь дня Восьмого марта состоится акробатический этюд! Все ложатся на дно окопов, а я разбегаюсь, дергаю за проволочку — и тоже падаю в окоп! То-то будет хорошо, то-то будет весело!..

Я было попытался возразить, что Восьмое марта уже давно прошло, и начал отговаривать товарища по оружию от рокового шага — не в том состоянии был Толик, чтобы развлекаться акробатическими этюдами. Но тут очень своевременно появились «духи» Ахсалтакова и начали прицельно долбить из пулеметов метров с трехсот, да с семи направлений разом!

Заняв позиции, мы некоторое время поогрызались, но очень скоро к предыдущим семи добавились еще четыре огневые точки, а потом «духи» совсем оборзели и стали лупить по заставе из двух минометов.

Задачу пасть смертью храбрых на бывших позициях заставы 47-го полка нам никто не ставил — район уже негласно перешел под контроль отряда Ахсалтакова, а потому мы с Толиком, коротко посовещавшись, моментально пришли к консенсусу и, погрузив бойцов под броню, дернули оттуда во все лопатки.

Позже Толик высказывал желание вернуться на эту заставу и завершить разминирование, а заодно попробовать осуществить свой идиотский трюк. Но, как это частенько бывает, то времени не хватало, то более важные заботы одолевали. В общем, остался один минный сектор и сделанное ловкими руками Матюкова сооружение, которому суждено было тихо гнить под мрачным небом Ичкерии. Судя по всему, никто на заставу не лазил — только злополучная корова, про которую упомянул предводитель контрольной группы «духов» Алдат. Местные жители прекрасно знают, что из существующих на вооружении у федералов мин и комбинаций из них примерно половину могут снять только специалисты, а процентов тридцать вообще не подлежат извлечению — вот и не лезут куда попало…

Спустя двадцать минут лесополоса с обеих сторон грунтовки несколько поредела — мы добрались до разрушенного КПП заставы. Головная «Нива» остановилась в двухстах метрах от первой линии позиций. На дороге валялись бетонные блоки, столбы, рельсы — короче, необъездная преграда. Алдат вылез из машины и, полюбовавшись некоторое время на искореженные обочины, усеянные сплошь и рядом подозрительными ямами, помахал нам рукой — дескать, выходите.