Месяц за Рубиконом Лукьяненко Сергей

– Хорошо, – сказал я. – Спасибо за подготовку, Ана. Спасибо, что помог определить профиль, Валь.

Учетчик даже растрогался.

– Удачи в работе, Макс. Я горжусь, что помог тебе найти себя.

Он протянул руку, неуверенно похлопал меня по плечу.

– Не забывай мои… уроки, – сказал Ана. – Ты можешь за себя постоять, но… будь осторожен. Ты… очень важен для нас. Нас всех.

Старший страж говорил, очень аккуратно подбирая слова, но я понимал недосказанное.

«Не умри! Ты символ восстания, которое я хочу поднять. Ты должен жить, чтобы стать легендой!»

Я ни секунды не верил в его планы. Но Ана стал мне почти другом, и я кивнул.

– Постараюсь. Слушай, хотел задать вопрос…

– Время, время! – сказал Валь нетерпеливо.

– Ты рассказывал, что однажды на Сунерде у тебя был случай… – Я запнулся. Стоит ли говорить при Вале об убийстве Прежнего… – Как ты справился?

– Время! – Учетчик совсем уж занервничал. Даже начал толкать меня к экрану.

– Нашел корень, – быстро ответил Ана. – Всегда есть корень, понимаешь?

– Ты смерти моей хочешь? – завопил учетчик. – Немедленно! В экран!

Ана едва заметно развел руками.

Я кивнул. Выхода не было, учетчик уже паниковал. Видимо, приказы тактика выполняются без промедления.

– Счастливо оставаться, – сказал я и пошел к экрану. Серое зеркало слабо светилось, пахло озоном.

Кажется, кроме Аны, никто по мне скучать не станет.

Да и ему, похоже, я больше нужен как символ, чем как друг.

Как-то быстро я закончил школу…

Экраны у Инсеков различались лишь формой и размером.

А вот размещались они в совершенно разных местах.

Этот висел в полуметре над полом – я кувыркнулся и упал, успев подставить руки лишь из-за нечеловеческой реакции. К счастью, под экраном были настелены упругие жесткие маты, вроде спортивных.

Да кто ж так делает? Можно и убиться ненароком…

Я присел, озираясь.

Большое помещение в кирпичном здании. Стены неоштукатуренные, кирпичи красные, выщербленные. Окна закрыты матовым стеклом, сквозь которое угадываются решетки. Какие-то металлические столы, что-то вроде здорового верстака, наваленные вдоль стен без видимой системы железяки: трубы, детали каких-то устройств, медные или бронзовые листы. Кирпичные перегородки закрывали часть помещения, но в них были широкие проемы, сквозь которые виднелось то же самое – железяки, окна, столы…

Под потолком тусклые электрические лампы без абажуров. Лампы самые простецкие, накаливания, даже не газосветные.

Гараж? Ангар? Мастерская?

И никого!

Я напрягся, пытаясь почувствовать Гнездо… то есть Форт.

Слабый-слабый отзвук. Где-то далеко, ощутить могу, а на контакт выйти – нет.

– Эй! – крикнул я. – Шутка такая, да?

Может быть, я на Земле?

Поднявшись, я сделал несколько шагов. Притяжение вроде как земное. Воздух… ну, пахнет, как в городе. Словно где-нибудь у железной дороги или завода, чувствуется какая-то гарь, нефтяная или угольная.

Сердце слева забилось чаще, сердце справа сохранило свой ритм. Как мой организм с этим управляется – ума не приложу.

В состоянии Защитника я, наверное, смог бы проанализировать состав воздуха и точно понять, земной он или нет. Но это не такой простой процесс, и мне потребуется гора органики для перестройки тела.

Я вспомнил Шогар, и меня слегка замутило.

– Кто здесь? – снова позвал я.

И с облегчением услышал шаги. Даже сейчас, без усиленных чувств Защитника, я мог отличить приближение Измененных на слух. Они иначе ходят, легче и с какой-то другой скоростью переставляют ноги. Будто тратят на движение меньше времени, чем человек, а потом на долю секунды замирают.

Из-за одной из перегородок вышла жница.

На мгновение я оцепенел.

Мне показалось, что это Дарина.

Такая же юная, стройная, с короткой стрижкой, сиреневым отблеском в глазах.

Но это все обычно для жниц.

А вот лицо действительно было похожим. Изменение вообще не меняет только лица куколок, а на жниц накладывает какую-то легкую общность, не более того. Значит, в человеческой жизни эта жница напоминала Дарину, а мутация добавила общего. Вот только волосы цветом слегка уходили в рыжину, а глаза оказались скорее темно-синими, чем фиолетовыми.

– Ура! – негромко сказала жница. – Ура! Вы не ушиблись?

Она подбежала ко мне, виновато развела руками.

Все раздражение как-то сразу исчезло. Да, это не Дарина. Но в ней тоже было очень много человеческого: в голосе, мимике, поведении.

– Ничего, – сказал я, хоть и собирался только что возмутиться тем, как повесили экран. – Что с экраном?

– Если ниже вешать, то питание слабеет, – ответила жница, словно оправдываясь. – Энергетический фокус вынесен в подвал, там толстые перекрытия из железобетона. Я притащила маты, но потом стража забрала часть для тренировки. Я спорила, но они не послушали…

Я молчал, глядя на нее.

В тренировочном лагере жницы были какие-то замотанные, как и стражи. Говорили четко и по делу, лишней болтовни себе почти не позволяли. А эта напомнила мне Дарину – и на миг стало больно.

– Меня зовут Эми, – жница потупилась. – Это чтобы вы знали, на кого жаловаться.

– Не буду я жаловаться, – ответил я. – Я Макс.

– Знаю. Мы вас уже больше суток ждем. Вы разведчик-морф?

Я кивнул.

– Можно? – Она протянула руку, я вздохнул, взял ее ладонь. Ощутил гладкую ровную кожу. Жница так же бережно ощупала мои пальцы.

– Словно человеческая, – сказала она с восторгом. – Здорово… Извините.

– Да ничего, – я осторожно убрал руку. – Где это мы?

– Трисгард.

– А точнее?

– Бранири, крупный портовый и железнодорожный узел в кредитном государстве Мондхилд.

Названия звучали в меру вычурно, но как-то по-человечески.

– Что такое кредитное государство? – спросил я. И пояснил, заметив недоумение в ее глазах: – Меня не успели подготовить. Совсем. И я не чувствую Форт. Он далеко?

– Далеко, – кивнула Эми. – Вы хотите есть? Пить?

Я подумал и с надеждой спросил:

– Кофе у вас есть?

Жница просто расцвела.

– Есть! Я люблю кофе. Сделать? Идемте! И я вам расскажу…

Вот чего мне не хватало на Саельме – так это кофе. Не знаю, почему с их изобилием хороших продуктов этот напиток не входил в рацион. Может быть, считают, что детям кофе вреден? Ха-ха три раза…

Вслед за жницей я прошел в следующий «отсек» помещения. Тут железяк валялось поменьше, зато имелся высокий деревянный шкаф с продуктами. Я с удивлением обнаружил среди них и унылые государственные рационы, которых на Земле наелся до тошноты, и разноцветные банки и коробки с очень соблазнительными картинками. Был и холодильник со стеклянной дверцей, на полках стояло молоко, лежали пакеты с мясом, еще какие-то скоропортящиеся продукты. Рядом с небольшим столом, накрытым старомодной скатертью из темной ткани, – четыре табуретки. Я присел на одну.

– Где-то поблизости Продавец? – спросил я, кивая на продукты.

– Да. И у местных покупаем…

Жница торопливо взяла устройство, похожее на кофемолку: цилиндр, крышка сверху… Кофемолкой эта штука и оказалась. Эми включила ее в розетку причудливой треугольной формы, но в общем-то узнаваемую. Нажала клавишу, машинка загудела. Жница при этом смотрела на меня с полнейшим восторгом.

– Вы тут ждали морфа, я вижу, – сказал я.

– Очень, очень ждали! – Она осеклась. – Я как дура себя веду, да?

– Ну… как человеческая девушка, – осторожно ответил я.

– А я не стесняюсь, – с ноткой упрямства сказала Эми. – Мы же все люди, верно? И, может быть, снова станем людьми. И сражаемся за людей. Надо помнить, кто мы есть, гордиться этим!

Она высыпала смолотые зерна в ситечко самой обычной гейзерной кофеварки с изображением чашечки кофе на металлическом боку. Залила воду из стеклянного кувшина. На отдельном столике стояла плитка с таким же странным шнуром и треугольной нагревательной поверхностью.

– Треугольники в моде? – спросил я.

– Это местное поверье, вроде пользы для здоровья. Все, связанное с приготовлением пищи, приводят к такому дизайну… а вы не знали, Макс?