За пеленой лжи Горская Евгения
Нина согласно покивала.
Он положил руки на руль и помедлил.
В среду Нина куда-то отлучалась.
У него планировалась встреча с заказчиком. Обсуждать предстояло технические подробности, Нине при таких разговорах делать было нечего, и он поехал один. Встреча не состоялась, заказчик позвонил, едва Виктор отъехал от офиса, долго извинялся и каялся, что сегодня встретиться никак не может.
Когда Виктор вернулся, кабинет Нины оказался заперт. А когда он толкнулся в очередной раз и дверь открылась, Нина решила, что он только что подъехал. Он не спросил, где она была. Сначала просто молча ее обнимал, а потом они заговорили о чем-то постороннем.
Он тогда просидел у нее в кабинете до конца рабочего дня. Впрочем, до конца работы оставалось не так уж много, час или чуть больше.
Тогда он не спросил, где она провела время, потому что это не имело никакого значения. Сейчас он хотел это знать, но спросить отчего-то не рискнул.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что будешь мстить?– сжав руль, спросил Виктор.– Помнишь, ты мне так сказала? В первый день.
– Помню,– Нина откинулась на сиденье.– Я ничего конкретного в виду не имела. Мне хотелось вышвырнуть Юльку из квартиры. Хотелось как-то отравить ей жизнь… Но уж точно я не собиралась ее убивать. Я не хотела, чтобы она умерла. Я хотела, чтобы она мучилась. Ты теперь меня разлюбишь?
– За что?– поразился он.
– Ну… за то, что я стерва.
– Ты не стерва!– он протянул руку и погладил ее по щеке.– И вообще… Я не разлюблю тебя, даже если ты кого-нибудь убьешь.
Она благодарно потерлась о его ладонь.
Жизнь потеряет смысл, если Нины не будет рядом.
Странно, что он еще недавно этого не понимал.
Пару лет назад ему казалось, что он влюбился в свою соседку. Та была молодая, веселая, улыбалась ему кокетливо и с легким вызовом. Девушка была студенткой и снимала квартиру на пару с подругой. Виктор пару раз сводил ее в ресторан, пару раз она осталась у него на ночь, а потом он поймал себя на том, что старается побыстрее захлопнуть дверь в свою квартиру, чтобы случайно не столкнуться с очаровательной соседкой. С ней было смертельно скучно.
К счастью, девушка ему не надоедала, к частым свиданиям не стремилась, а потом и вовсе куда-то исчезла. Наверное, нашла квартиру получше.
С Ниной все было по-другому. С ней он мог разговаривать или молчать, думать о работе или о чем-то еще, и даже скучать, но при этом он знал, что без нее и работа, и что-то еще станут ему совсем неинтересны.
Под легким ветром на стекло падали желтые листья. Когда Виктор тронул машину, листья слетели.
Он надеялся, что сегодня Нина от него не уедет, но она опять не осталась ночевать.
В ванной лилась вода, на кухне шумел чайник, и звонок Илья расслышал не сразу. Пока доставал телефон из висевшей в прихожей куртки, звонки прекратились. Он не успел посмотреть, кому понадобился на ночь глядя, как телефон зазвонил опять, и он с удивлением увидел, что звонит Нина.
– Здравствуй, Ниночка,– Илья вернулся с телефоном в кухню, бросил в чашку пакетик чая, залил кипятком.
– Илья Никитич, убили Юлю. Вы знаете?
– Нет. Как это убили?..
– Из пистолета. Кто убил и почему, неизвестно. Я решила вам позвонить, а не Любови Васильевне.
– Правильно решила,– похвалил он и прислушался. Вода в ванной продолжала течь.
– Юлю убили пятого числа. Тело нашли шестого. При ней не было документов, поэтому ее опознали только вчера. Опознала сестра. Маша. Вы ее видели, она была вместе с Юлей на похоронах.
Илья снова прислушался.
– Я перезвоню через несколько минут, не возражаешь?
– Нет, конечно.
Нина отключилась. Он подошел к двери в ванную.
– Любочка, я выйду минут на десять, покурю.
– Кури на балконе!– крикнула жена.
Курить Илья бросил лет двадцать назад. Снова начал, когда сын заболел.
– Прогуляюсь немножко,– не согласился он.– Я минут на пять-десять.
Несмотря на то что уже стемнело, народу во дворе оказалось много. На детской площадке шумели дети, у соседнего подъезда сидела компания молодых людей. Совсем молодых: либо старшеклассники, либо студенты младших курсов.
Молодые люди потягивали что-то из банок и негромко переговаривались.
Когда-то молодой Илья с компанией тоже сидел по вечерам на лавочке. Потом в этом дворе рос его сын.
Тогда Илья знал почти всех соседей, сейчас не знал почти никого. Старые соседи поумирали, разъехались, и двор, в котором он прожил всю жизнь, казался чужим.
Он прошел под аркой, вышел на улицу. Та тоже казалась чужой. Вполне европейской, но чужой. За стеклами кафе улыбающиеся люди потягивали вино, такие же довольные веселые люди шли навстречу. Молодая пара на самокатах обогнала лью.
Во время его молодости люди были другие, они не потягивали на улице напитки. Они редко ходили в кафе, а на самокатах не ездили вовсе.
Он достал телефон и вернулся во двор.
Детей на игровой площадке уже не оказалось, он прислонился спиной к качелям.
– Нина…
– Я узнала об убийстве от Маши,– быстро заговорила Нина.– Маша– это Юлина сестра.
– Вы поддерживаете отношения?– удивился Илья. Он только сейчас впервые узнал, что у Юли есть сестра.
– Ничего мы не поддерживаем! Просто… так получилось. Сначала мне позвонила Маша, а потом уже из полиции. Я поехала в квартиру, отперла полиции дверь. Илья Никитич, полиция может к вам прийти.
– Понимаю. Спасибо, что предупредила.
– Как Любовь Васильевна?
– Так себе. Доброй ночи, Ниночка.
Илья похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет. Отошел от детской площадки и закурил.
Соседка из его подъезда вынесла крохотного уродца, опустила на газон. Люба говорила, как называется эта порода собак, но он забыл.
Илья кивнул соседке, бросил окурок в урну, поднялся в квартиру. Жена уже вышла из ванной и лежала в постели.
– Читаешь?– ласково спросил он.
– Ложись,– она подняла очки на лоб, отложила книгу.
Илья взглянул на обложку. Читала жена, как обычно, какую-то дамскую муть. Он однажды попробовал прочитать что-то подобное, но дальше нескольких страниц не продвинулся.
– Ложись, поздно уже. Тебе завтра рано вставать.
Было еще совсем не поздно, начало одиннадцатого. И вставать завтра рано ему не требовалось, у него лекция только в двенадцать.
Обычно он ценил, что Люба о нем заботится, а сейчас это почему-то вызвало раздражение.
Наверное, потому что жена старательно делала вид, будто в их жизни ничего не произошло, и в этом было что-то ненормальное.
– Мне сейчас звонила Нина,– сказал Илья.– Юлию убили. К нам может прийти полиция.
Люба на секунду прикрыла глаза и тоскливо усмехнулась.
– Кому могла понадобиться эта дура?
Они оба знали, кому могло понадобиться, чтобы Юлии не стало.
– Сам удивляюсь,– усмехнулся Илья.– Убийцу пока не нашли.
– Ложись,– снова позвала Люба.– Мне без тебя неуютно.
Он вовремя вернулся домой, по подоконнику застучал дождь.
Под тихий мерный стук Илья заснул быстрее, чем ожидал.
12 октября, среда
Ольга Николаевна разрешила на работу не выходить, но Маша злоупотреблять хорошим отношением заведующей не стала и, встав по будильнику, отправилась в детский сад.
В хорошую погоду она обычно доходила до сада пешком, в дождь и холод подъезжала две остановки на автобусе. Сегодня погода была отличная, а идти не хотелось.
Она остановилась около остановки, достала телефон, посмотрела на часы. Можно было и не смотреть, она знала, что времени до начала работы достаточно.
Телефон зазвонил, когда она еще не успела убрать его в сумку.
– Слушаю,– сказала Маша, отходя от остановки.
Помимо Маши автобуса ждала только еще одна женщина лет сорока. У нее были светлые волосы и большие очки в пластмассовой оправе. Она совсем не походила на жену Геннадия, но отчего-то показалась Маше похожей на Нину. Наверное, оттого, что равнодушно и брезгливо смотрела мимо Маши.
– Это Анатолий,– представилась трубка.– Мне с тобой поговорить надо. Удобно, если я сейчас подойду?
– Нашли убийцу?– шепотом спросила Маша, покосившись на женщину на остановке.
– Пока нет. Так я подойду?
– А по телефону поговорить нельзя?– Из-за угла показался автобус.
– Нежелательно,– решил участковый Анатолий.
– Я иду на работу,– быстро сказала Маша.
Автобус остановился, она вслед за женщиной в очках вошла в салон. Народу в автобусе было немного. Он редко заполнялся до отказа, и местные жители постоянно боялись, что маршрут отменят.
– Освобожусь только вечером.
– Тогда до вечера,– попрощался он.
Маша сжала телефон, поднялась с сиденья, на которое успела сесть, и подошла к двери. За окном ветер гнал по тротуару желтые листья.
Когда двери снова открылись, она вышла и сразу затыкала в телефон, вызывая Анатолия.
– Я не пойду на работу,– сообщила Маша.– Я передумала.
– А… неприятностей у тебя не будет?
– Не будет!– вздохнула она.– У меня уже есть неприятности.
– Ты где?– осторожно спросил он.
Маша назвала остановку.
– Сейчас подойду.
Он отключился. Маша села на лавочку и стала ждать.
Через дорогу виднелся недостроенный квартал новостроек. Когда дома заселят, город совсем перестанет отличаться от Москвы.
Анатолий не подошел, подъехал. Серая «Киа» остановилась около остановки, Маша, вздохнув, села рядом с участковым.
Анатолий посмотрел на нее и улыбнулся, а она неожиданно почувствовала себя некрасивой и убогой, хотя одета была не хуже других на этой улице и некрасивой не выглядела, просто самой обычной.
Чувствовать себя убогой ей не нравилось, и она отвернулась от Анатолия.
Участковый молча тронул машину, проехал квартал, свернул. Еще раз свернул и остановился у старого парка.
Когда-то Маша с подружками почти каждый вечер гуляли в этом парке.
– Прогуляемся?– повернулся он к Маше.
– О чем ты хотел поговорить?– она не стала вылезать из машины.
Она злоупотребляет добротой заведующей, у нее нет времени на пустые прогулки.
– Ты уверена, что у сестры было завещание?– вздохнул он.
– Уверена!– опешила Маша.
Мало того что жена Геннадия смотрит на нее как на человека второго сорта. Теперь еще участковый, который казался понимающим, своим, ей не верит, будто она мошенница какая-нибудь.
– Я уверена!– прошипела Маша, стараясь не заплакать.– Я его видела!
– Понимаешь, завещание не зарегистрировано ни в одной нотариальной конторе.
– Я его видела!– отрезала Маша.– Я что, буду сейчас всех обманывать, да?!
– Ну что ты злишься? Я не говорю, что ты обманываешь, я хочу разобраться.
– Завещание было! Я его видела!
Юля показала завещание, когда они приехали к ней с похорон. Они купили по дороге бутылку вина, из дома заказали пиццу и вдвоем помянули Геннадия.
Тогда Юля достала лист бумаги и показала Маше. Семья гражданского мужа сильно обидела сестру, и Юля была твердо намерена получить все, что ей причитается.
– Завещание было написано на бланке?
– Нет,– покачала головой Маша.– Напечатано на простом листе. Но там стояли печати, я точно помню. Там было написано, что все свое имущество Гена завещает Юле.
– Вроде бы имущества у него немного.
Маша промолчала.
– Квартира действительно принадлежит жене, я проверил.
Маша снова промолчала.
– Не хочешь прогуляться?
– Не хочу!– отрезала Маша.– Отвези меня к детскому саду.
Она опаздывала ненамного, на полчаса.
Ее разбудил будильник. Нина так давно просыпалась раньше звонка, что успела забыть мелодию вызова, которую когда-то поставила, и не сразу поняла, что за навязчивое треньканье раздается над ухом.
Со сном, который ей привиделся, расставаться было жалко. Во сне Гена, не тот, которым был в последние годы, а прежний, сильный и жизнерадостный, звал ее, стоя наверху каменной лестницы.
– Иди сюда,– звал он Нину.– Иди скорее.
Идти надо было быстрее, потому что лестница могла обрушиться. Нина точно знала, что лестница скоро исчезнет.
– Не могу!– крикнула Нина.
Залезть на ступени не получалось. Они были высокие, а Нина отчего-то не могла поднять ногу.
Гена спустился, протянул ей руку. Вложить в его ладонь свою ей помешал будильник.
Она уже забыла то состояние веселого счастья, которое вернул сон.
Вставать так рано необходимости не было. Она отключила будильник, полежала, зарывшись под одеяло, поняла, что больше не заснет, и нехотя поднялась.
Встала только потому, что хотелось поскорее оказаться рядом с Виктором. Если бы его не было, она бы весь день пролежала под одеялом. Время, когда она чувствовала себя счастливой и очень себе нравилась, Нина почти забыла. Она слишком долго мучилаь от чувства вины перед больным мужем и ненавидела Юлю, из-за которой нравиться себе не могла. Она тогда с большим трудом заставляла себя вставать.
Нина сварила кофе, медленно его выпила, сварила еще. Сидеть в тишине было скучно, она пошла в прихожую за телефоном, чтобы включить какую-нибудь музыку. Телефон зазвонил, когда она взяла его в руки.
– Не разбудил, Ниночка?– виновато спросил Илья Никитич.
– Не разбудили,– улыбнулась Нина.– Я рано встаю.
– Я вчера как-то растерялся,– признался бывший свекор.– Расскажи поподробнее, что с Юлией?..
Ей не хотелось вчера уезжать от Виктора. Она уехала только для того, чтобы позвонить свекру. Звонить при Викторе Нина не хотела.
– Илья Никитич, я все, что знала, уже рассказала. Правда. Хотите, дам вам телефон Юлиной сестры?
Нина подошла к окну. Росшие под окном клены полностью облетели, серый унылый дом напротив ничего, кроме тоски, навеять не мог, и она повернулась к окну спиной.
– Дай, пожалуй,– согласился свекор, помолчал.– Нина… Откуда Юлия вообще у вас взялась? Как вы ее нашли?
Илье Никитичу так же, как и Нине, хотелось, чтобы в окружающей жизни царила гармония, а ее воцарению нераскрытые убийства не способствуют. Если убийство касается кого-то достаточно близкого, конечно.
Впрочем, смерть сына тоже гармонии не прибавляет.
– Юля работала у кого-то из маминых знакомых.
Идея взять сиделку принадлежала маме. Родители при каждой встрече с тоской смотрели на измученную Нину.
– Ему не нужна сиделка,– сначала отказалась Нина.
Гена не был лежачим больным. Ему хватало сил, чтобы разогреть себе еду. Ему не хватало сил, чтобы перестать думать о своей болезни и заняться хоть чем-то, что можно делать не выходя из дома. Например, анализировать и комментировать текущие события. Раньше у Гены это отлично получалось.
Нина несколько раз ненавязчиво предлагала мужу начать работать, но Гена обижался, вспыхивал, и все такие предложения заканчивались ссорой.
– Ты совершенно меня не понимаешь!– цедил Гена.– Лучше прямо скажи, что я тебе надоел!
– Геночка, ну зачем ты так?– ныла Нина.– Ты же знаешь, как я тебя люблю!
– Любила бы – понимала! Хотя бы попыталась понять!
Она только и делала, что пыталась его понять.
– Илья Никитич, простите, я не хочу думать, кто и зачем убил Юлю! Мне все равно, кто ее прежние хозяева!
– Понимаю. Прости, Ниночка.
Свекру было не за что просить у нее прощения. Прощения должен был просить Гена, но он не попросил.
– Сбрось телефон сестры, пожалуйста.
Нина отправила эсэмэской номер Маши, поставила телефон на подзарядку.
Слушать музыку расхотелось.
Она торопливо допила кофе, оделась и на метро поехала на работу. Не заходя к себе, толкнулась в кабинет Виктора и с облегчением прислонилась к двери, увидев, как он, оторвавшись от компьютера, ласково ей улыбается.
– Не уезжай больше,– Виктор, подойдя, втянул ее в кабинет.
– Не уеду,– Нина уткнулась в его плечо.
Он был намного ниже Геннадия и всего на пару сантиметров выше ее. Когда-то для Нины не существовало невысоких мужчин.
Сейчас не существовало мужчин, кроме него.
– Как жаль, что я тебя встретила только сейчас,– прошептала Нина.
Они были знакомы уже лет пять, но он не стал ее поправлять.
Анатолий послушно поехал назад по знакомым улицам. У ближайшей к детскому саду автобусной остановки Маша попросила:
– Останови здесь.
Выбравшись из машины, она заспешила к калитке сада, потом пошла медленней, а после остановилась.
В супермаркете напротив остановки работала бывшая Юлина подружка Вера Филиппова. Когда-то сестра с Верой учились в одном классе, очень дружили, шептались, сидя в маленькой Юлиной комнатке, и гоняли Машу, когда та к ним заглядывала.
Когда Юля поступила в медучилище, Вера стала приходить реже, а потом и совсем перестала.
В этот супермаркет Маша заходила редко, продукты они с мамой покупали ближе к дому. Она зашла сюда взять бутылку воды в середине лета, когда возвращалась с работы. Стояла мучительная жара, жарко было даже по вечерам, и Маше очень хотелось пить.
Сидевшую за кассой Веру она узнала сразу, отчего-то обрадовалась и робко спросила:
– Вы меня не помните? Я Маша…
– Машка!– радостно ахнула Вера.
Маша успела забыть, что Вера постоянно чему-то радовалась. Вера радовалась, а Юля при этом кривилась и смотрела на подругу как на ненормальную.
– Как жизнь-то?
Покупателей в тот вечер было немного. Маша, стоя у Веры за спиной, рассказала, что работает в детском саду, что сестра живет в Москве и видятся они нечасто.
Потом Маша вспомнила, что Вера училась на парикмахера, и удивилась, что видит ее за кассой.
– Ой!– махнула рукой Вера.– Пандемия проклятая! Клиентов не было почти, парикмахерская наша закрылась. Мне тут место предложили, я и пошла. Пусть маленькая зарплата, зато стабильная. А в парикмахерской никаких гарантий не было.
– Ты же хорошим мастером была,– пожалела Маша.
– Что же теперь делать! Старые клиентки мне звонят, я их обслуживаю,– понизила голос Вера.– Хочешь, тебя постригу?
– Хочу,– засмеялась тогда Маша.
Она так и не собралась постричься, волосы уже ниже плеч.
Маша перешла дорогу, решительно направилась в супермаркет. Сегодня Веры на кассе не было.
Взяв тележку, Маша проехала с ней между рядами полок с молочкой, увидела молодого человека, с хмурым видом раскладывающего на полки продукты.
– Извините, Вера Филиппова сегодня работает?– спросила Маша, с тоской ожидая услышать, что парень никакой Веры не знает.
– Сейчас позову,– не глядя на Машу, буркнул парень, оттолкнул тележку с продуктами и медленно куда-то ушел.
Веселая запыхавшаяся Вера с небрежно сколотыми на затылке рыжими кудрявыми волосами появилась через несколько минут и, увидев Машу, радостно всплеснула руками.
– Ой! Как хорошо, что это ты! А я уж испугалась, что покупатели жаловаться будут.
Кудри у Веры были свои, природные. Раньше она распрямляла волосы, а Юля ее от этого отговаривала.
Маша обрадовалась, видя доброе улыбающееся лицо, но почему-то заплакала.
Сегодня у Ильи была всего одна пара. Он прочитал лекцию и, не зайдя на кафедру, поехал домой.
Ему очень не хотелось, чтобы полиция явилась в его отсутствие. Люба и в обычной жизни не любила общаться с чужими одна, Илья старался быть дома, даже когда они вызывали электрика, а уж разговор с полицией мог стать для жены настоящим испытанием.
Так повелось давно, много лет назад. Они вместе ходили с маленьким Геной в поликлинику, потом он, а не Люба, являлся на родительские собрания в школу. Гена учился хорошо, что-то неожиданное на родительском собрании услышать было невозможно, но жена обычно встречала его тревожными глазами, и Илья ее успокаивал, рассказывая, что в школе сына хвалят.
Это была игра, и она обоим нравилась.
Гена не был трудным ребенком, и никакого особого беспокойства Люба испытывать не могла, с интеллектом у нее было все в порядке, тревожные глаза были просто частью игры.
Игра перестала нравиться, когда в семью пришло горе.
– Илюша, Геночка ведь поправится, правда?– хватала Илью за руки Люба.
– Будем надеяться,– старался Илья ее успокоить.
– Мы живем в двадцать первом веке… Ну неужели нет хороших лекарств!
– Конечно есть.
Жена веселела, включала телевизор. А Илья ловил себя на том, что смотрит на нее с изумлением. У нее было медицинское образование, и она не могла не понимать, что вылечить сына нельзя. Можно только продлить ему жизнь на несколько месяцев или лет.
Читать бесплатно другие книги:
