Отдам босса в хорошие руки Ручей Наталья

Глава № 3 Лев

После свадебной суеты хочется тишины, но такое ощущение, что праздник меня догоняет.

Дома я едва успеваю расположиться на диване с книгой, как начинает разрываться мой телефон. Взглянув на того, кто так упорно меня добивается, я долго игнорирую звонки, но надежда, что услышу что-нибудь новое, заставляет ответить.

– Лева, привет, – мурлыкает Настя в раскатах очередной клубной музыки, – скучаешь? А здесь так тебя не хватает!

За полгода, что мы знакомы, Настя легко усваивает, что я предпочитаю на завтрак, и демонстрирует это – в тех редких случаях, если остается на ночь в моей квартире. Быстро осознает, что бесполезно подбрасывать в ванную помаду или пудреницу, потому что домработница безжалостно отправит их в мусорный бак, не обращая внимания на бренд и цену. Ей хватает ума провернуть только единожды номер с забытыми серьгами у меня под подушкой, не плакать по утраченному подарку от бабушки, а утешиться новым и понять, что в следующий раз его может не быть.

Но она никак не хочет смириться с тем, что у нас разный ритм жизни и разные интересы. Единственное, где они пересекаются, – это постель.

Ее интересуют тусовки, ночные клубы, подружки и обсуждение перспективных для них кандидатов. Мне не доставляет удовольствия отсиживаться в вип-зоне очередного модного клуба и своим спокойствием сигнализировать намеченным жертвам, что здесь безопасно.

У нас не те отношения, чтобы играть в «неразлучников». По сути, у нас нет отношений – только секс, который обоих устраивает. Я могу не думать о чувствах, возможных изменах и о том, как снять напряжение, Настя – о ценах на дорогие ей безделушки и о том, что диплом о высшем образовании можно как-нибудь применить.

Она молода, красива, умеет подобрать одежду, которую мне с нее хочется снять и на которую хочется выделить новые деньги. В ее далеко идущие планы не входит превратиться во влюбленную дурочку, и мне нравится ее прагматизм.

У нее один недостаток: она все еще пытается приучить меня расслабляться по-современному, не желая понять, что дикий шум и суета после рабочего дня меня раздражают. Как и пустые звонки без причины.

– Может быть, ты приедешь? – заводит она старую песню. – На этот раз мы с девчонками нашли такой крутой клуб, что я сразу подумала: тебе бы понравилось!

– Ты ошиблась, – прерываю поток описания бара, музыки и танцпола. – Желаю хорошо отдохнуть.

– Не хочешь меня увидеть? – заходит она с другой стороны. – Всего часик потусуемся, а потом сразу к тебе.

– Я уже у себя, – говорю холодно, потому что, похоже, там уже выпито столько коктейлей, что с первого раза до нее не доходит.

Не знаю, то ли она мгновенно трезвеет, то ли у нее четко срабатывает интуиция, но Настя наконец соображает, что ее трюк опять провалился и я не горю желанием мчаться по вечернему городу за женщиной, чтобы получить взамен вкус пьяного поцелуя, тащить ее на себе и наблюдать, как она отключается на соседней подушке.

– Хорошо, милый, – щебечет Настя, – тогда сегодня я отдыхаю с девчонками, а потом терпеливо жду твоего звонка!

На том и прощаемся.

Но зря я надеюсь наконец отдохнуть. Стоит опять прикоснуться к книге, как поступает звонок от одного из водителей лимузина.

– Все в порядке, – слышу доклад. – Вашего друга доставили в аэропорт.

– Отлично, Костя, спасибо.

– Вот что значит любовь! – продолжает делиться водитель. – К моменту, как мы подъехали в аэропорт, ваш друг уже мог сам стоять и ходить. Так бодро пошел, выйдя из лимузина… любо-дорого посмотреть.

– А бежать не пытался?

– Нет, – уверенно отвечает водитель.

– Никакие тайные знаки не подавал?

– Нет, Лев Николаевич, мы внимательно смотрели, как вы и просили. Более того, он пробовал пройти проверку документов без очереди. Сделал попытку перенести невесту через турникет на руках. Все конфликты улажены. Самолет удачно взлетел.

Мне нравятся люди, которые любят и хорошо делают свою работу, поэтому после звонка я еще раз пополняю счет водителя.

Книгу читать больше не хочется.

Отчего-то накатывает тоска, но, решив, что это из-за друга, которого неожиданно потянуло в сторону стабильности, поэзии и женщин с первыми морщинками, отмахиваюсь.

В отличие от помощницы Пашки, я давал ему шанс.

Кстати, о помощнице…

Все же я не чудовище, поэтому утром даю ей фору в десять минут. Намеренно иду не через боковой вход, который выводит к правому крылу офиса и, соответственно, моему кабинету. Не торопясь, пересекаю шоурум, расположенный на первом этаже, и заодно мысленно делаю пометки, что в некоторых отделах пока не выставлен новый ассортимент, а информационный стенд об акциях спрятан так надежно, как будто нам стыдно или за скидки, или за стенд.

Заметив мой взгляд, один из работников уже спешит перенести стенд к входу. Понятно, что старые клиенты и многие строительные бригады, которые работают не от нашей компании, в курсе, что именно у нас можно найти и заказать все, что нужно для ремонтных и отделочных работ, по приятной цене. А вот новых нужно еще подтолкнуть.

Перед тем как уйти, окидываю взглядом шоурум, обдумывая, кого и с кем поменять местами, чтобы освежить впечатления. Возможно, стоит взять в зал еще одного человека. В данный момент справляются, но с натяжкой.

К тому же мы подумываем над тем, чтобы протестировать услугу: изготовление мебели на заказ. Неплохо бы изучить спрос непосредственно у клиентов. Дальше уже будет необходимо не только прикинуть, а все рассчитать, но пока автор этой идеи планирует месяц жариться на островах.

Иными словами, свадьба к убыткам не только у «молодых».

Поднимаюсь по главной лестнице на второй этаж. По мере того, как миную зону отдыха и отдел закупок, замечаю, как за прозрачными перегородками происходит непонятный ажиотаж. Слышатся девичьи восклицания, топот каблуков, начинаются странные перебежки между столами, а потом дружная стайка сотрудниц подбегает к двери, чтобы мне радостно сообщить:

– Доброе утро, Лев Николаевич!

Улыбки, поток обаяния, лояльность к руководству, одеты, словно у каждой после работы свидание. Одно удовольствие смотреть на сотрудников, которым настолько нравится наша компания.

Даже удивительно, что Пашка и Макс, каждый день пребывая в таком цветнике, соблазнились на «кактусы». Не то чтобы я ратовал за романы между сотрудниками, как по мне, наоборот – это лишь мешает работе, но при таком выборе я бы мог их хотя бы понять.

– Доброе, – отвечаю, кивая сотрудницам на ходу.

Отдел продаж состоит из мужчин, возможно, поэтому их не так легко отвлечь спонтанным появлением руководства. С удивлением замечаю среди них женщину в сером костюме, который странно пошит, и потому непонятно: то ли он добавляет ей килограмм пять, то ли успешно скрывает лишний десяток. Хотя, если его цель – отвести внимание от лица, которое я в данный момент не вижу, или же от небрежного, наспех сооруженного пучка на голове, норовящего того и гляди рассыпаться, он с ней успешно справляется.

Нет, правда, иных причин заставить женщину надеть бесформенный скафандр мышиного цвета я просто не нахожу.

Из-за закрытой двери слов не слышно, но женщину слушают с большим интересом. Она сидит спиной к входу и не за столом, а подле него, периодически обводит взглядом весь коллектив и что-то негромко внушает.

Возможно, это новый важный клиент, который выдвигает жесткие требования, потому что лица у менеджеров серьезные, сосредоточенные, многие что-то записывают в блокноты. Ладно, потом разберемся. Или лучше пусть мне поможет в этом разобраться помощница моего заместителя. Вот и проверим, пришла ли она и в курсе ли, кто из посторонних может в данный момент находиться на территории офиса.

Ожидаемо тишиной встречают мое приближение кабинеты айтишника и бухгалтерии – они отличаются не только матовыми перегородками, но и добротными дверьми. Айтишник выдвинул такое условие, потому что частенько днем спит, причем прямо в офисе, а работает ночью.

Марина Ивановна, главный бухгалтер компании, заявила, что ее документация не для того, чтобы ее мог каждый увидеть, пусть даже и через стекло. Хотя подозреваю, настоящая причина заключается в том, что в отличие от скромного айтишника, выбившего себе кресло-трансформер, она в силу опыта «пробила» для своей уставшей спины комфортный диван и теперь проводит на нем куда больше времени, чем за рабочим столом.

Но к обоим сотрудникам у меня нет претензий относительно их работы. А как, когда и в каких условиях они с ней справляются, меня мало волнует.

Кабинет коммерческого закрыт: видимо, Макс тщетно надеялся, что, увидев вместе с любимой дочерью и его, теща тут же заявит, что у нее уже все в порядке, она не болеет и намерена так же держаться и дальше, и выставит обоих из дома.

Но это ладно. Меня удивляет другое: приемная моего заместителя также закрыта на ключ. И это после моего вчерашнего предупреждения не опаздывать.

Распустил свою подчиненную Пашка. Моя помощница себе такого не позволяет. Помимо того, что отлично разбирает документацию и составляет вменяемый план на неделю, ее голос действует магически даже на тех, кто всем недоволен с рождения, а еще она мастерски заваривает сотню сортов травяного чая.

За два года ее работы у меня ни единой претензии.

Это не помощница, а само совершенство. И она бы никогда не позволила себе так открыто проявить неуважение к своему руководству. А опоздания… Смешно! Неприемлемо! Она всегда приходит раньше меня. И да, в свете последних событий самое главное – она бы никогда не додумалась хоть как-то лезть в мою личную жизнь, даже с вопросами.

– Смело, – замечаю я, еще раз дернув закрытую дверь.

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

И не могу поверить глазам, когда замечаю Снежану – собственную помощницу, неторопливо семенящую по коридору со стаканчиком кофе.

– Доброе утро, Лев Николаевич! – восклицает она, чуть ускоряется, заметив мой взгляд на часы, и буквально сражает меня неуместным вопросом: – Вы с мамой уже пообщались?

Жестокое открытие понедельника: совершенства не существует, даже в обыденных мелочах. Все, что было до этого, – иллюзия, везение и случайность.

Но так я думаю ровно минуту. Приблизившись ко мне, помощница качает стаканчиком с кофе, позволяя рассмотреть лейбл ближайшего ресторана, и дает четкое пояснение:

– Ваша мама ожидает вас в кабинете. И она… мгм… мягко говоря, немного не в духе. Зная, как благотворно на нее действует кофе именно из этого ресторана, я вызвалась его принести.

Мне не нужно спрашивать о том, что волнует меня больше, чем чашечка кофе для мамы.

– Во время моего двадцатиминутного отсутствия, – докладывает помощница, – звонки принимала Ольга из отдела закупок. У нее приятный голос, который часто отмечают клиенты, она вежлива и расторопна. Уверена, что обошлось без эксцессов.

Снежана довольно скупа на похвалу, серьезно и ревностно относится к своей работе, поэтому я легко принимаю ее пояснения.

– И еще, – продолжает она, видимо желая вернуть себе титул «офисное совершенство» прямо здесь и сейчас, – травяной чай из тибетских трав, который вы особо отметили в прошлый раз, уже настоялся и у вас на столе.

Н-да… Пашке в первую очередь надо было не жену себе выбирать, а помощницу. И если первый пункт уже (или пока) изменить невозможно, то со вторым я могу и помочь. А то у моего заместителя какие-то странные представления о хороших специалистах.

Глава № 4 Лев

– Доброе утро, Лев Николаевич! – подскакивает светловолосая девушка, стоит открыть дверь приемной.

– Доброе, Ольга.

Набором штата у нас занимается Пашка, оформлением – бухгалтерия, сам я в эту область не лезу, да и попросту не хватает на это времени. Но несложно сложить два и два, с учетом того, что имя своей временной сменщицы мне минуту назад называла помощница.

Смежная дверь приоткрыта, и я даже отсюда слышу тяжелые вздохи, которые специально для меня подготовлены.

– Ольга, ты свободна, спасибо, что подстраховала, – раздается сухой голос Снежаны.

– Я м-могла бы еще немного… – провожая меня взглядом, с какой-то странной заминкой выдвигает предложение девушка. – Здесь так много звонков, что…

Мне казалось, что работа в отделе закупок также предполагает частое общение по телефону. Смысл так биться за то, чтобы поднимать трубку здесь? Но у меня нет возможности всерьез задуматься об этой странности, потому что из моего кабинета слышится еще один вздох моей матери, на этот раз более громкий и нетерпеливый, а моя помощница уже отвечает:

– Спасибо, Ольга, думаю, сегодня твоя помощь больше не понадобится. Я справлюсь одна.

Вот и отлично.

Терпеть не могу вносить коррективы в то, что меня более чем устраивает.

Толкаю дверь своего кабинета и, не поддаваясь на провокацию матери, которая при виде меня старается преобразить скуку в скорбь, приветливо улыбаюсь.

– Доброе утро, – использую фразу, которую слышал сегодня десятки раз и на которую можно ответить лишь тем же.

Но нет.

Легкий путь не для мамы.

Она кокетливо проводит ладонью по тщательно уложенным темным локонам, еще раз вздыхает – не так громко, как раньше, потому что я близко, можно дать легким и отдохнуть, и печально мне отвечает:

– Да какое там доброе!

Постучав, в кабинет входит моя помощница. Расщедривается на улыбку, что с ней случается редко, и ставит на стол перед моей матерью дымящийся стаканчик с кофе.

– Как вы любите, Зинаида Викторовна, – рапортует Снежана. – С перцем чили, без сахара.

– Спасибо, – благодарит ее мама, бросает взгляд на стаканчик и неохотно замечает, делая первый глоток: – Впрочем, теперь утро действительно чуточку лучше.

Снежана оставляет нас один на один.

Мне хватает взгляда на мать, чтобы догадаться о цели ее визита. Жаль, что я не могу так быстро вычислить ее информатора.

Но то, как она подготовилась к встрече, сомнений не оставляет: кто-то уже проболтался о Пашкиной свадьбе.

У матери очень живое лицо, и сейчас ей довольно трудно так долго удерживать на нем скорбь, чтобы соответствовать образу. Грустные вздохи, глоток любимого кофе с таким видом, будто только он и может спасти ее от внезапной депрессии. Ну и самое главное, если я вдруг не замечу намеков на траурность этого дня – черное платье, вопреки любви исключительно к светлой одежде.

– Мам, – целую ее в щеку и тут же улавливаю очередной тяжкий вздох, – какими судьбами?

– И ты еще спрашиваешь?! – восклицает она удивленно, но понимает, что выбыла из образа человека, которому уже ничего не поможет, и добавляет уныло: – У кого-то действительно что-то меняется в судьбах, грядут удивительные перемены, а у меня…

Пока она выдерживает паузу, во время которой я должен проникнуться, раскаяться и пообещать черт-те что, я успеваю занять свое место и насладиться изумительным чаем. Все же это настоящее мастерство – не испортить вкус, не просто залить сбор горячей водой, а заставить травы раскрыться и отдать цвет и силу, которая в них накопилась.

– Ты себе просто не представляешь, как тяжело, когда ничего не меняется, – вздыхает мама, запивая горечь признания не менее горьким напитком. – У меня вообще в последние годы такое ощущение, что моя жизнь – сплошной день сурка!

– Фильм с одноименным названием, помнится, был интересным, – говорю я. – Тянет на ностальгию?

– Ностальгия – о прошлом, – отмахивается мама даже от такого предположения. – В прошлом я уже сделала все, что могла. Я тянусь к будущему! Но такое ощущение, что только я и тянусь! А такие физические экстремальные растяжки в моем возрасте уже вредны для здоровья, тебе так не кажется?

Мне кажется, и в последнее время все чаще, что моя мать и отца женила на себе, прибегнув к методу эмоционального шантажа. Он не выдержал и попался. Теперь, имея возможность ежедневно любоваться добытым трофеем, она надеется повторить этот опыт на мне.

– Ты выглядишь великолепно, – говорю без лукавства, потому что многие дают моей матери меньше лет, чем прописано в паспорте. – Поэтому можешь позволить себе все, чего хочешь.

– Если бы… – вновь вздыхает она.

Я мог бы долго играть в эту игру, но телефон принимается настойчиво вибрировать. Важный звонок, так что…

– Если тебе так тоскливо, – намеренно провоцирую раскрыть ее уже карты, – может, подберешь себе какой-нибудь тур? Думаю, папа мог бы выкроить время и тоже отдохнуть от работы. Подумай, куда бы тебе хотелось поехать.

– К примеру, на острова? – Цепкий взгляд в мою сторону. – Куда там отправился Паша с женой?

– Если тебе хочется отдохнуть именно в этой компании… – пожимаю плечами.

И выдержка матери изменяет.

Она решительно отодвигает стаканчик с кофе, разворачивается ко мне всем корпусом и укоризненно произносит то, что я уже слышал полгода назад, когда брачными узами обзавелся первый мой друг.

– Я не хочу кому-то завидовать – это противное чувство! Я хочу, чтобы ты внял приятному опыту своих лучших друзей, остепенился и тоже женился! Хочу, чтобы у меня наконец появились внуки! А ты…

– А я бы поспорил насчет приятного опыта, – привожу весомые аргументы. – Пашка женат всего один день – там еще ничего не известно. Макс женат месяцев шесть, но детей пока не предвидится, так что свадьба не обязательно их гарантирует.

– Согласна! – неожиданно соглашается мать, но прежде, чем я успеваю подумать, что на этот раз тоже успешно отбился, горячо добавляет: – Согласна на внуков без свадьбы!

Раньше мама настаивала, что дети должны рождаться в браке, что это должен быть обдуманный поступок и к нему нельзя подходить легкомысленно. Приводила в пример папу, себя и еще много наших знакомых семей. Было это, когда я имел глупость познакомить родителей с первой девушкой, с которой начал встречаться, и мама тогда испугалась, что я собираюсь жениться, потому что я влип, а девушка «залетела».

С той девушкой мы расстались, что часто случается с первой любовью, уже много лет она замужем за другим, у нее все-таки появились дети, и не от меня, а от мужа. Казалось бы, страхи прошлого позади, можно расслабиться, но теперь мама боится не того, что я сделаю ее бабушкой.

Теперь она опасается, что к внукам готова, мечтает о них, а они не хотят появляться!

Я знаю о том, как сильно она хочет менять памперсы крикливому малышу и высматривать на лице сморщенного крохи собственные черты. Но все же ее заявление, что можно обойтись без пышной церемонии на зависть соседям, коллегам и партнерам отца, и перейти сразу к пеленкам, звучит для меня как сенсация.

И пока я ее перевариваю, мать решает усилить эффект:

– Можно даже несколько сразу, – предлагает она на полном серьезе. – Все равно не тебе их рожать!

Заверив мать, что всерьез подумаю над этой замечательной новостью, получаю счастливую улыбку и допуск к работе.

– Мне пора, – говорит она тоном человека, довольного тем, что выполнил сложную миссию, бабочкой вылетает из кабинета и расщедривается на похвалу: – Снежана, спасибо за кофе. Он изумительный. И вообще, день чудесный!

Дверь за матерью закрывается, и я тоже с ней мысленно соглашаюсь. Обычно она не вмешивается в мою личную жизнь. И довольно долго соблюдала нейтралитет – так, намекала, что была бы не против, чтобы в моей жизни появилась женщина, с которой я снова захочу ее познакомить.

Но стоило Максу жениться, и фонтан ее желаний как прорвало. А сейчас еще Пашка…

Но ничего, мать как вулкан – поволнуется, выплеснет энергию и опять успокоится. Главное – не подогревать ее «угли». А так как это не в моих интересах, два моих лучших друга уже женились, а с остальными моими приятелями мать знакома, но не пересекается, вряд ли в скором времени ее так же сильно тряхнет.

Я погружаюсь в работу и выныриваю из нее только спустя пару часов, когда дверь кабинета распахивается и в него врывается Макс. В глазах лихорадочный блеск, черные волосы взъерошены, на лице блуждает странная улыбка, как в первые дни после свадьбы. Он молча падает в кресло для посетителей и принимается глубокомысленно рассматривать потолок.

– С возвращением, – говорю я, отрываясь от документов. – Как съездил?

Макс переводит расфокусированный взгляд с потолка на меня, бессвязно мычит, машет ладонью, пытаясь что-то мне пояснить, а потом все же вспоминает слова:

– Она беременна!

– Теща?

Макс минуту пораженно молчит, а потом взрывается хохотом.

– Нет, – доносится его ответ через приступы смеха. – Соня, моя Соня беременна!

– Ясно. – Пока друг пытается успокоиться, звоню помощнице, чтобы принесла успокоительный чай. – Хотя с учетом цели поездки и твоего состояния по возвращении моя версия не была такой уж смешной.

– Да уж. – Кивнув с благодарностью Снежане, которая оставляет чай и незаметно удаляется из кабинета, Макс делает пару глотков, но снова весело фыркает. – А, кстати… «Ясно» – это все, что ты можешь сказать?

– Поздравляю, – взяв паузу на размышления, выдаю я, и, судя по довольному виду друга, угадываю с подобранной фразой. – И да, спасибо, что опоздал на работу и не встретился с моей мамой.

– Зинаида Викторовна снова пыталась уговорить тебя наконец-то жениться? – понятливо хмыкает Макс. – По-моему, она единственная из твоего близкого круга, кто еще не оставил эту идею.

– Она понизила ставки. Жена не обязательна. Главное – внуки.

– С таким серьезным подходом, как у тебя, это такой же дохлый номер, как и женитьба. Не твое это.

Не то чтобы я рвался обзавестись штампом, кольцом и женщиной, которая вместо ходьбы по клубам будет ждать меня дома. Не могу сказать, что в свободное время блуждаю по детским магазинам, рассматривая ползунки и игрушки. Но мысль, что в моем случае это вообще «дохлый номер», немного царапает.

А может, просто плохие ассоциации. Неудачное слово. Да и синонимы немногим получше – бесперспективный, нулевой вариант.

Некстати вспоминается оброненная Пашкой фраза, что Алла не берется за безнадежные случаи.

И вот как-то…

Одно дело, когда не хочешь ты сам. Другое – когда те, чье мнение не безразлично, считают и искренне верят, что у тебя ничего не получится.

К счастью, я вышел из возраста, когда делаешь что-то с единственной целью – доказать что-либо другим.

Но раз уж вспомнил…

Не мешало бы проверить, появилась ли наконец, и если появилась, то чем занята та, которая помогла окрутить двух моих лучших друзей и тем самым оживила вулкан по имени «мама», который мне теперь предстоит потушить.

Я даже не особо удивляюсь, когда обнаруживаю приемную своего заместителя также закрытой. Видимо, кто-то решил, что раз непосредственное руководство в отпуске, можно тоже прогуливать. Как будто нет другого руководителя, который может это проконтролировать!

Нет, раньше я действительно не лез в вотчину Пашки, да и помощницу его толком рассмотрел лишь на свадьбе. Но она же не могла не знать, что в нашей компании есть генеральный! Хотя вчера и общалась так, будто меня не узнала.

Двери других кабинетов снова начинают распахиваться, то и дело мелькают улыбчивые лица выглядывающих сотрудниц. Но сквозняк, похоже, только в том крыле офиса: дверь, которую я караулю, по-прежнему заперта.

А в приемную, между прочим, звонят! И это может быть важный клиент. Да что там – я уверен, что это важный клиент, по пустякам в приемную заместителя не трезвонят! Вполне вероятно, что в данный момент из-за чьей-то халатности срывается крупный заказ, и теперь…

Но, к моему удивлению, звонок прерывается после второго сигнала. А секунду спустя, еще к большему моему удивлению, я слышу неподалеку приятный женский голос, который вежливо сообщает:

– Доброе утро. Приемная заместителя генерального директора «Ваш комфорт».

И голос этот я узнаю.

После вчерашних-то намеков, что из-за меня и без того долгий отпуск моего заместителя может продлиться.

Неужели красотка все же решила чуть поработать? Теперь понятно: ее руководителя нет, она заскучала, взяла переносной телефон и отправилась к девчонкам поделиться свежими сплетнями, перечислить, с кем танцевала и какие пошлости ей шептали на ушко. Скольких я вчера видел с ней? Пятерых, если не ошибаюсь. Хотя нет, потом был плотный потный мужик в пиджаке и какой-то пугливый мальчишка в очках.

Семеро – и это только те, которых я случайно заметил! А потом я ушел, она оставалась…

Да там было столько мужиков, которые были не против покрутить помощницу Пашки под музыку, что ее рассказ займет целый день! И хотя у нас плана нет, просто сильная мотивация, все равно недопустимо отрывать ценных сотрудников от работы! Забьет им голову своей болтовней!

Иду на голос, решительно настроенный разогнать женский клуб, и неожиданно оказываюсь у двери айтишника. Приветливо распахнутой двери. Обычно закрытого логова. И там нет никаких женщин, кроме одной – в сером костюме, том самом, непонятных размеров.

Именно эта женщина и болтает по телефону. А Тихон, айтишник, время от времени лениво следит за каким-то процессом на мониторе и с куда большим усердием купает в чашках два пакетика чая. После кивка женщины благосклонно добавляет в чашки по ложечке сахара и не обращает внимания на то, что вторженец не только чувствует себя вольно на его территории, но и упирается бедром в его стол. Да что там упирается – практически на нем восседает!

И зрение меня не обманывает: это тот самый стол, к которому запрещено приближаться даже уборщице, чтобы посягнуть на вечную пыль!

И айтишник, и женщина так увлечены каждый своим процессом, что моего появления даже не замечают. И к лучшему. Зато у меня появляется время, чтобы переварить удивительный факт: эта женщина в ужасном бесформенном костюме с пугающим пучком на голове и эффектная брюнетка в огненном платье, которую я вчера был готов нести на руках до ближайшего номера, – один человек. А еще я успеваю заметить, что женщина не только отвечает на вопросы звонящего, но и активно подсовывает айтишнику лист бумаги и ручку.

И что это значит? Просит написать его какое-то заявление? Тот отмахивается, пытается спрятать лист бумаги под потрепанным жизнью блокнотом – видно, ему не очень претит это подписывать. Хм, что же там? Не заглянешь…

– Да Тихон! – закончив разговор, обрушивается на него с обвинением женщина. – Поверь, ничего в этом страшного нет. Ты просто заполнишь анкету, а потом я…

– Так! – сообразив, в чем здесь дело, выдаю свое присутствие двум заговорщикам.

Они синхронно вздрагивают и оборачиваются.

– Доброе утро, – пытаются так же синхронно сбить градус моего недовольства.

– В мой кабинет, – говорю я, глядя в округлившиеся глаза Пашкиной помощницы. – Немедленно.

И выхожу первым, не дожидаясь ее, чтобы немного остыть по дороге. Подрывная деятельность практически у меня под носом!

Ежу понятно, для каких целей эта анкета. И ясно теперь, что именно она вещала утром менеджерам по продажам. Но если менеджеров хватает и их есть на кого заменить, то здесь…

Хорошо, что Тихон сопротивляется. Это я вовремя их нашел и вовремя понял, чем они занимаются.

Это же надо…

Помощница Пашки не успокоилась, лишив меня моего заместителя. Теперь она решила женить и тем самым уменьшить производительность одного из самых ценных специалистов компании!

Нет уж, айтишника я ей не отдам!

Глава № 5. Алла

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В принципе, я на этом и раньше не раз спотыкалась, но впервые из-за моей доброты у меня буквально уходит пол из-под ног.

Может, дело в том, что прошлые мои заслуги на поприще добра были не такими глобальными? Потому и откат был попроще.

Ну подумаешь…

Спасла в детстве котенка, отказалась его кому-нибудь отдавать и выдержала две недели бойкота от всех членов семьи. А спасеныш избрал именно мою обувь, чтобы точить свои зубы и когти, и именно мою комнату, чтобы своими царапинами на обоях, шторах и покрывале расписаться: «Здесь был кот! Точно был! Отвеча-а-ю!»

Что еще?

Узнав о грядущем сокращении, уступила свое первое место работы сотруднице, с которой практически не общалась, но которой было нужнее, потому что она из другого города и ей надо было платить за квартиру. А она потом с большим удовольствием всем рассказывала, что я по-идиотски провалила испытательный срок. И хихикали даже те, кто знал о моей настоящей причине ухода.

Так-так-так…

Согласилась присмотреть за рыбками подруги, пока она съездит в отпуск, две недели честно за ними ухаживала, хотя заезжать к ним было не по пути, кормила куда сытнее, чем говорила подруга. Многие мои подопечные даже прилично поправились, а то были такими полупрозрачными, что я некоторых из них даже не замечала. Идиллия. Все хорошо. Все отлично и, казалось бы, без последствий. Но в день приезда хозяйки рыбки решили, что не хотят со мной расставаться, и, выпрыгнув из аквариума, совершили массовое самоубийство.

Подруге я подарила светильник, где также плавали рыбки. Хорошие рыбки, необидчивые, ручные, которых даже можно погладить и которых совсем не нужно кормить. Но в знак окончательного примирения мне в следующий отпуск подруги пришлось две недели следить за питоном, который занял место в свободном аквариуме.

Было еще несколько незначительных мелочей, за что обязательно прилетало. Но давненько, вот я и расслабилась. Иначе бы не взялась за это дурацкое анкетирование. И правда, какое мне дело, что у компании в этом году небольшой юбилей? У генерального есть секретарь – путь бы она и думала, чем порадовать руководство.

Может, ему и не хочется знать, что больше всего ценят сотрудники и почему работают именно здесь. Может, ему неинтересно слышать поздравления и пожелания.

А может – и с каждым шагом, приближающим меня к кабинету генерального, я все больше склоняюсь к этой мысли, – с некоторыми анкетами он уже ознакомился.

Может, случайно нашел один из бланков, которые испортила Катерина? В первой анкете она клятвенно обещала, что ее производительность увеличится, если она хоть раз увидит генерального без одежды. Когда я забраковала эту анкету, во второй она согласилась оставить на генеральном носки. А в третьей, под вдохновением от его посещения офиса, согласилась, что достаточно просто видеть его каждое утро. Можно даже в брюках и в пиджаке. Но уж тогда без носков и на голое тело!

Пришлось дать Катерине время остыть после встречи с кумиром. Ее анкеты я вроде бы выбросила, но через шредер не пропустила, так что…

Или до генерального дошли слухи о том вопросе, который был в анкете бухгалтера? Понимаю, сама была в шоке. Приличная, взрослая женщина, и вдруг в примечаниях интерес: как генеральный относится к леопардовым бикини на одиноких, симпатичных женщинах с аппетитными формами и хорошим окладом?

Пришлось выдать и ей второй бланк. А вот куда делся первый…

Да и другие девчонки, узрев генерального, который обычно не балует своими визитами, написали в анкетах такую ересь, что я еще дважды печатала бланки. Влюбленные дурочки, честное слово. Мужчины куда адекватней – расписали и плюсы, и минусы, на которые обратили внимание. Внесли дельные предложения, которые могут помочь увеличению прибыли.

Тихон, уверена, преодолеет дневную лень и тоже напишет что-то вменяемое. Несколько интересных идей, которые были озвучены, я обязательно покажу Павлу Ивановичу, когда он вернется.

Правда, в том случае, если доживу до его возвращения.

Так, стоп…

А я доживу! Во-первых, не могу позволить себе уволиться, это дело чести, в конце концов. Ну а во-вторых, не хочу подставлять шефа. Мало того, что в анкете никто не задал ему ни вопроса, как будто его личность менее интересна, чем генерального. Не хочу, чтобы на юбилей компании он услышал: «Поздравляем! У вас больше нет вашего помощника! Теперь работайте сами!»

Человек после медового месяца вообще-то вернется. Ему нельзя так расстраиваться и брать сверхурочные.

Все, хватит себя накручивать. Не может откат прилететь так стремительно.

Возможно, генеральный просто хочет узнать, как вчера все закончилось. Он же пропустил все веселье. И потом, ни с одним тираном долго не проработаешь, а Снежану с ее должности и строительным краном не сдвинешь.

Он добрый. Просто мы – все остальные, кто не Снежана, – с ним мало знакомы.

«Ни шагу назад!» – напутствую себя у приемной. Игнорирую явное неодобрение секретаря генерального и открываю дверь главного кабинета, где царит такая мертвая тишина, что давит на барабанные перепонки.

Вхожу.

И тут же хочу именно это и сделать, то, что себе запрещала, – хотя бы малейший шажочек назад.

Потому что генеральный выглядит так, как будто не только примерил на себя роль моего палача, но и подобрал место казни.

И если я правильно читаю по лицам потенциальных убийц, то это: «Здесь, сейчас и без права на последнее слово!»

– Присаживайтесь, – говорит он тоном, которым зачитывают пожизненный приговор.

Послушно иду к скамье подсуди… тьфу ты.

Незаметно, пока генеральный смотрит мне в переносицу, поправляю перекрутившуюся юбку, чтобы замок был не сбоку, а спереди, и присаживаюсь на стул.

А теплый, несмотря на то, что солнце не попадает, а в кабинете кондиционер, – видимо, до меня здесь уже кто-то чалился.