Маска Дантеса Буревой Роман

– О, Боже! – воскликнула Ксения. – Кто-нибудь еще пострадал?

– Об этом ничего не сообщается, княжна. – Прапорщик закончил идентификацию, козырнул. – Не смею больше вас задерживать, господа.

Похоже, гости Андрея Константиновича не вызвали у него подозрений.

– Кабинет-министра уже несколько раз пытались убить, – принялась объяснять уроженцам Лация Ксения. – Один раз это едва ни удалось. Погибли жена и дочь Владимила.

– И кто же устраивает покушения? – спросил Марк.

– Кабинет-министра многие ненавидят.

– Ненавидят? За что?

– Ну, как вам сказать… – Похоже, Ксении не очень хотелось говорить о политике. – За радикальные проекты… Он хочет уничтожить озерные города. Еще до начала карнавалов.

– Уничтожить? Зачем? – удивилась Лери.

– Не знаю! – махнула рукой Ксения, будто хотела вопрос отбить ладонью.

“Все наверняка не так просто”, – включился тут же голос предков.

“Я не занимаюсь этим делом”, – мысленно ответил Марк. И едва удержался от смеха – показалось, что и другие слышат этот диалог со вторым “я”.

Тем временем транспортная лента привезла их на стоянку флайеров. Почти все секторы пустовали, Марк заметил лишь несколько одноместных летучек, среди них возвышался шестиместный красавец-флайер.

– Не удивлюсь, если в этом роскошном корыте имеются бассейн и парильня, – пробормотал Друз, оглядывая флайер князя Андрея. – Габаритами почти не уступает планетолету класса “Сирин”. Четыре пары нагнетателей. Индивидуальный заказ…

– Я бы не прочь искупаться. – Лери просунула руку под локоть Друза. – А ты?

– В Дышащем океане. В проруби с русалкой, – в свою очередь предложил Марк.

И тут же получил от сестры довольно ощутимый тычок в плечо.

– В усадьбе у нас отличная баня с купальней, – сообщила Ксения.

Похоже, неприкрытое кокетство лацийской красавицы ее раздражало.

Бассейна внутри флайера не оказалось. Зато имелись удобные кресла, обитые белой псевдокожей, бар и амортизационное покрытие. Ксения уселась в кресло водителя.

– Я обожаю гостей, – княжна улыбнулась совершенно по-детски. – Но у нас теперь редко кто бывает. Особенно, после несчастья с Сережей.

– Сергей живет в усадьбе отца? – спросил Марк, располагаясь в соседнем кресле.

– Где же еще ему жить? Брат теперь точь-в-точь пятилетний ребенок…

– Как он себя при этом чувствует?

– Неплохо. Много играет. Учится читать. Даже ездит верхом.

– Вам его жаль?

– Он счастлив! – Ксения нахмурилась, дернула рычаг набора высоты изо всей силы.

Флайер взмыл почти вертикально, нагнетатели зашлись на миг в пронзительном визге, потом машину рвануло в сторону, тряхнуло, справа мелькнул серый бок какого-то транспортника. Судя по красному дракону на борту, грузовик принадлежал цинийцам.

– Не так резво, милая! – крикнул Друз.

– Это цинийцы нас подрезали! – заявила Ксения.

Дальше машина пошла более или менее ровно. Вскоре их нагнал Флакк на флайере с “Клелии” и полетел в сотне метров сзади.

Слева от дороги зеленые квадраты лугов чередовались с золотыми полями зрелого хлеба. Нередко посреди поля вздымался гранитный валун, или высилась целая груда камней, безмолвных стражей колосьев. Вдалеке виднелись деревянные дома с островерхими крышами. И нигде ни души. Через несколько минут полета поля сменились густым лесом. Земные хвойные чередовались с местными ивами и лиановыми березами. Потом пошли в основном местные сосны – стройные, как их земные сестры, длинноигольные, как италийские пинии. Многие гиганты светились в сумраке леса – густой лишайник покрывал их целиком, казалось – на ветвях лежит пластами светло-зеленый снег.

Когда-то почти все северное полушарие Китежа (за исключением экваториальной зоны) покрывал огромный ледник. Он сползал медленно, неумолимо, раздавливая непокорные гранитные хребты, сметая папоротники, истребляя живое. Многочисленные обитатели вод и лесов удирали на юг. Тамошние озера и реки, тропические леса и внутренние моря кишели жизнью. Твари теснили друг друга, стремясь выжить. Появились удивительные симбиозы – какой-нибудь лежащий на дне мешок, занятый исключительно пищеварением, срастался с водяными змеями или ящерицами, готовыми служить ему щупальцами. А хватательную роль пасти брала на себя мелкая озерная кошка. Так они выживали. Сотни, тысячи лет. Потом ледник отступил, уполз, оставив после себя пустынный грязный мир. И тут местные флора и фауна разделились. Одни остались в теплых морях и озерах, в лесах, где под пышными кронам легко можно найти пропитание, другие устремились на север по многочисленным рекам, ручьям и протокам, в холодные негостеприимные озера, созданные ледником. Именно тогда русалки (аналоги земных гоменид), ушли в северные воды к самым берегам Дышащего океана. Там и живут до сих пор неразумными тварями. Тем временем на Китеже вслед за ледниковым периодом грянуло потепление. Ливни, грозы, тайфуны, теплые дожди обмывали день за днем намерзшуюся за ледяные тысячелетия планету. Живность плодилась, хищники свирепствовали, в южных районах выживали лишь твари, способные к симбиозу, одиночки гибли. Сгинули и разумные “русалки”, только-только начинавшие умнеть. Их бесчисленные кости и черепа, вмещавшие мозг, почти равный человеческому, усеяли меловые побережья Южного океана. Потом вновь похолодало, полюса оделись в полярные шапки, воды Дышащего океана покрылись льдами, климат стал почти всюду умеренным, и развитие жизни прекратилось. Программа развития завершилась, природа была создана, но царь ее сгинул. Оставалось одно – ждать варягов. И они пришли.

Чем дальше флайер летел на север, тем чаще по обеим сторонам дороги возникали груды камней – раздавленные ледником древние горы. Гранитные обломки напоминали руины невиданных замков. Так менялся пейзаж: камни и лес, лес и камни, и говорливые реки с грудами камней, брошенными в центре фарватера уползающим ледником. А над дорогой мелькали светящиеся голограммы: “Вышеград – 2000 км”, “Блистательный Бург – 5000 км”.

– Мой отец бывал и в Бурге, в резиденции Великого князя, и в Вышеграде. Да и по здешним местам поездил. Только мне казалось, что прежде… двадцать лет назад Китеж был куда более оживленным местом, – заметил Корвин.

– Население тверди быстро сокращается, – призналась Ксения.

– Все идут в озерники? – хмыкнул Друз.

Княжна сделала вид, то не расслышала реплики.

– Наши реки постоянно меняют русла, дороги меняются вслед за ними, – объясняла тем временем Ксения. – Вот смотрите, три года назад Ласковая текла прямиком на север, а сейчас…

Как течет Ласковая “сейчас” княжна Ксения договорить не успела: флайер тряхнуло так, что адаптивные кресла облапили пассажиров, машина перевернулась, ухнула вниз, потом куда-то вбок, вверх, вниз… Марк устал считать пируэты. Наконец простонали амортизаторы, коснувшись земли. Кресла неохотно выпустили пассажиров из своих объятий.

– Что за черт! – Ксения открыла дверцу и выпрыгнула наружу.

Марк последовал за ней: несмотря на усилия адаптивного кресла после такой “мягкой” посадки желудок взбунтовался.

Неподалеку опустился двухместный новенький флайер. Из машины выпрыгнул молодой человек, загорелый и светловолосый, в белом мундире, украшенном золотым шитьем. Внешне он был очень похож на князя Сергея – тот же высокий лоб, прямой короткий нос, пухлые губы, что-то капризно-детское в лице.

– Стас! Опять чудишь! – возмутилась Ксения. – Кто тебе разрешил взять флайер?

– Прослышал, что ты везешь к дядюшке гостей, кузина, среди коих имеется девица замечательной красоты. Вот и захотел познакомиться как можно скорее, – отвечал красавец в белом, одергивая мундир. – Не смог утерпеть.

Друз и Лери выпрыгнули из машины. Лери выглядела безмятежной. Даже румянец не исчез с ее смуглых щек. Зато Друз – тот просто кипел от ярости!

– Орк! Ты что ослеп, парень! Ты же мог нас угробить! – возмутился центурион.

– Ну что вы! Как можно! И в мыслях не было. Я торопился, да… Очень уж хотелось с вами познакомиться. Никакого вреда я не хотел причинить. Да и не мог. Вы, мой дорогой, совершенно не разбираетесь в технике, если говорите подобное, – рассмеялся Стас. – Такие флайеры дают стопроцентную надежность, так что, слава Богу, вам ничего не угрожало.

Друз побагровел: оскорбить его сильнее, чем это сходу сделал Стас, было невозможно. Центурион инженерных войск, служивший на линкоре “Сципион”, не разбирается в технике! Друз не знал, что возразить. Огрызнуться? Выругаться? Но Стас смотрел на лацийцев с таким дружелюбием, что говорить ему гадости казалось нелепым.

– Это мой двоюродный брат Станислав, – спешно представила молодого человека в белом мундире Ксения. – Марк Валерий Корвин. – Корвин кисло улыбнулся. – Его сестра Лери, и ее жених Ливий Друз. Трибун Луций Флакк… – Ксения оглянулась в надежде, что трибун уже посадил свою машинку, и готов присоединиться к компании.

Но флайер с “Клелии” висел в воздухе справа от дороги, а сиреневое облачко магнитной подушки под днищем машины сделалось почти непрозрачным. Это означало, что, несмотря на малую высоту, нагнетатели работают на полную мощность.

– А я не обманулся, наша гостья в самом деле поразительная красавица! – князь Станислав шагнул к Лери, щелкнул каблуками и галантно поцеловал ей ручку. – Черные кудри, светлые глаза! В ваших глазах, мадмуазель, легко утонуть. И я тону!

Лери улыбнулась в ответ.

– И откуда у вас информация о наших персонах, позвольте узнать, князь Станислав? – спросил Корвин. – Обо мне и, главное, о моей сестре.

– Можно просто Стас, – повернулся к нему племянник князя Андрея. – Счастлив познакомиться с вами, милостивый государь! – Юноша пожал руку Корвину. – Сколько вам лет? Двенадцать? Тринадцать?

– Восемнадцать.

– Неужели? – искренне изумился Стас. – Ну, как так можно! Вам надо было непременно сделать коррекцию гипофиза пять лет назад. Куда ж родители смотрели?! А теперь вы так и останетесь недомерком. Увы!

Марк покосился на Лери. При первой встрече он был одного с ней роста, а теперь перерос сантиметров на пять. Ну какой же он коротышка?

“Я прежде считал Друза невыносимым. А этот тип за пару минут доведет кого угодно до белого каления. Друз на него уже смотрит волком. Да и я с удовольствием дал бы ему по шее”, – мысленно рассмеялся Марк. Злость прошла.

– Так я задал вопрос… – напомнил он Стасу.

– Вы же следователь, Морковин, неужели сами не догадались?..

Марк был уверен, что Стас оговорился намеренно.

– Сведения от князя Константина, – сказал Марк.

– Ну конечно! – воскликнул Стас, будто был учителем и хвалил школяра за правильный ответ. – Конечно! Кто же еще! Что ж тут думать?! Кузен прислал мне запись. Я увидел вас и подумал: ах, если бы у меня были такие друзья! Вы, Корвин, и еще Друз… счастлив… безмерно счастлив… – Юноша принялся запоздало жать руку центуриону. – Жду – не дождусь, когда увижу трибуна Флакка. А Лери просто чудо. Ах, Лери, Лери! Лери-а…. – пропел он довольно приятным голосом. – “Озерная фея, чудесная фея, тону в твоих светлых очах”…

Лери вся вспыхнула, едва услышала эту песенку.

– Мы стоим здесь посреди дороги и болтаем ни о чем, – сказал Корвин. – Давайте все-таки доберемся до усадьбы князя Андрея.

– Да, да, нам еще час лету… – засуетилась Ксения. – И Стас, прошу тебя, будь вежлив… Ты же знаешь, как надо себя вести с гостями, – наставляла она юношу, будто дите малое.

– Я – сама галантность, княжна Марья.

“Почему он назвал ее княжной Марьей? – удивился Марк. – Мария – младшая… Перепутал имена?”

– Прекрати! – вспылила Ксения. Похоже, на эту “княжну Марью” она всерьез обиделась. – Сколько раз я просила не называть меня так!

– А что такого? Нет, ты объясни, что такого? Я льщу тебе, глупая, а ты злишься.

Лери первой направилась к флайеру.

– Лери, ну куда же вы! Я в вас сразу влюбился, а вы уходите! Не бросайте меня! – юный князь увязался за патрицианкой следом.

Лери обернулась, смерила Станислава снисходительным взглядом:

– Не стоило поступать так опрометчиво. – Она демонстративно взяла Друза под руку.

– Я все равно вас обожаю! – крикнул Стас ей вдогонку. – Ксюша, возьми меня к себе, у вас же там есть свободное кресло.

– А твоя летучка?

– Бросим здесь.

– Ну уж нет. Переведи свой флайер в режим “ведомого” и лети за нами. И постарайся не столкнуться с Флакком.

Делать было нечего – Стас направился к своей машине. Но по дороге посылал воздушные поцелуи Лери, даже когда патрицианка скрылась из виду.

– Этот ваш родственник, он всегда так себя ведет? – спросил Марк у княжны.

– На самом деле он очень милый и добрый человек! – заявила Ксения. – Но у него несчастный нрав.

“Да уж, несчастный, – прокомментировал голос, – за пять минут он успел обидеть вас троих”.

“Этот человек начисто лишен эмпатии, – отметил про себя Марк, – совершенно не чувствует, как другие относятся к нему и к его словам. Не думаю, что даже на Китеже подобное поведение находят забавным…”

Через час Ксения посадила флайер на просторной площадке нижней террасы усадьбы. На террасу верхнюю, где располагались дом и прилегающий к нему парк, вела широкая лестница, облицованная местным камнем, по цвету напоминающим янтарь. Префект Корвин, отец Марка, прилетая сюда, также оставлял свой флайер на этой площадке. Теперь Марк смотрел на усадьбу двувременным бинарным взглядом, отчего все как будто двоилось.

Пока выбирались из флайера, пока ждали Флакка (он что-то замешкался), Стас, опередив остальных, легко взбежал по лестнице.

– Дядя, дядя! – доносился его голос сверху. – Я встретил их по дороге. Такие замечательные ребята! Наконец-то у меня будут настоящие друзья!

– Стас! Я же просил не спешить… – донесся сверху голос, принадлежащий явно не старику.

– Я – неожиданный человек… Дядя, разве вы забыли?

Марк поднялся на верхнюю террасу. Князь Андрей Константинович в легком светлом костюме стоял у крыльца. За минувшие годы он ничуть не постарел. Напротив, помолодел, кажется. Здоровый, отнюдь не старческий румянец играл на его щеках, вокруг глаз, по-прежнему очень живых, исчезли морщины. Князь Андрей выглядел ровесником своего старшего сына Константина. Лишь длинные седые волосы выдавали возраст. Но теперь они казались париком.

– А, Марк! Рад вас видеть! Помните нашу встречу? – засмеялся Андрей Константинович, шагнув навстречу Корвину. – Мы оба помолодели с тех пор, не так ли?

– Так-то оно так, – согласился Корвин. – Только вы – это по-прежнему вы, а я – это уже не я.

– Неважно. Главное, что вы помните наш разговор. Память – вещь замечательная. Успели оценить?

– А вот и мадмуазель Лери, прекрасная Лери-а, озерная фея… – вновь принялся напевать Стас.

– Помолчи, дружок, – одернул его Андрей Константинович. – Иди, переоденься к обеду, погляди, на что только похож твой мундир! Весь измялся. И опять в пятнах. Право же, ты точно ребенок…

– Уже бегу. Я мигом! “Ты будешь моей, когда-нибудь будешь моей! Лери-а-а-а…” – запел Стас, удаляясь.

– Я не понял, а в каком он чине? – спросил Корвин. Спросить напрямую, как такой человек может служить, гость постеснялся.

– Это домашний мундир, – объяснил князь Андрей. – Все Рюриковичи имеют право на мундир. – И добавил со вздохом. – Хотя бы такой… Он служил, но служба его продлилась всего пару месяцев.

– Дядя, дай я расскажу, как все было, – тут же вмешался в разговор Стас. Оказывается, он лишь сделал вид, что уходит, и едва понял, что речь зашла о нем, немедля воротился.

– Может быть, в другой раз? – попытался мягко возразить Андрей Константинович.

Не тут-то было!

– Вы только послушайте! – Стас ухватил Марка за локоть. – Я решил немного подшутить над своим другом Бертеньевым, тайком привез на крейсер русалку… вы, верно, слышали про наших северных тюленей: внешне они вылитые русалки – хвост, груди, длинные зеленоватые волосы и почти человеческие лица. Так вот, я затащил русалку в кровать мичману Бертеньеву. Не знаю, уж как так получилось, но я перепутал каюты. Вышло, что я подложил русалку не мичману, а капитану Игнатову. А тут мы, как назло, попали в метеоритный поток, не могли совершить прыжок, капитан сутки не покидал рубку, потом отправился к себе совершенно без сил и рухнул в койку. Тем временем в койке капитана тюлень мой успел испустить дух. Не только почил в бозе, но и напустил литров десять зеленой липкой жидкости. Бедняга капитан ухнул в этот зеленый клей и почти полчаса не мог из него выбраться. Комбраслет залепило слизью, Игнатов напрасно скреб узор ногтями – никто не откликался. К тому же дохлая русалка прилепилась к капитану намертво. Наконец кое-как он отделался от гниющей туши, и, как был, в одном белье, весь в зеленой слизи, кинулся в соседнюю каюту. Тут самое смешное… – Стас не выдержал и сам расхохотался. – Соседнюю каюту занимал судовой врач, очаровательная Наталья Григорьевна. Наш капитан за ней ухаживал… И намеривался предложить руку и сердце… Вообразите, наша докторесса открывает дверь, а на пороге… – Стас опять залился хохотом. – Она завизжала на весь звездолет. Да еще влепила пощечину капитану – решила, что кэп так по-дурацки ее разыгрывает. В общем – скандал! Хотели устроить надо мной суд чести, но Игнатов распорядился немедленно списать меня с крейсера. Даже не стали возвращать на Китеж, ссадили на ближайшей станции Звездного экспресса. Без денег. Без сопровождения. Форменное безобразие! Кстати, на базе я повстречал одну совершенно очаровательную певицу…

– Прошу тебя, хватит историй! – оборвал племянника Андрей Константинович. – И не вздумай что-нибудь подобное рассказать Валерию Флакку.

– Он не будет смеяться?

– Даже не улыбнется, – предрек князь Андрей.

Флакк уже поднимался по лестнице, но вряд ли мог слышать их разговор. Стас поглядел на военного трибуна:

– О да! Он вылитый капитан Игнатов. – И пустился наутек. Бегом.

Корвин усмехнулся: даже смелые люди испытывали перед Флакком невольную робость. Особенно когда тот бывал не в духе. А сейчас трибун звездных легионеров был мрачен как никогда. Князь Андрей также нервничал, хотя и старался скрыть. Для этих двух людей, недолго связанных узами родства, нынешняя встреча оказалась первой. Два года они винили друг друга в гибели Эмми. Теперь, благодаря Марку, все разъяснилось.

– Мои соболезнования, трибун Флакк, – начал Андрей Константинович почти официально. – Вы убедились, наконец, что ни я, ни кто другой с Китежа не виновны в гибели вашей сестры.

– Да, я знаком с результатами расследования, – отвечал Флакк. – Надеюсь, князь Сергей полностью поправился.

Хозяин усадьбы изобразил вежливую улыбку:

– Он чувствует себя очень даже прилично, но… пока что он только ребенок. Пятилетний ребенок. И прошу вас, ничего не говорите ему об Эмми.

– А вы…

– Старались не напоминать. Сереже сказали, что он получил опасное ранение на войне. Он не помнит жену, не помнит Психею. Зачем ему знать об убийстве Эмми? К чему вновь переживать этот кошмар?

– Потому что он был ее мужем… – неожиданно повысил голос Флакк. Кажется, слова князя Андрея изрядно его разозлили.

– Вот именно, был… – вздохнул старик.

– Но он все равно узнает, – начал спорить Флакк. Как всякий уроженец Лация, он не верил в личное бессмертие. Жизнь после смерти возможна лишь как память, как добрая слава. А его любимую сестру стерли из памяти мужа, – это походило на новое, пусть и виртуальное, убийство.

– Так пусть узнает как можно позже… – будто нехотя уступил князь Андрей. – Когда его личность полностью восстановится. Никак не сейчас.

– Я увижу Сергея?

– Возможно… Если захотите. Надеюсь, вы погостите у меня подольше. Сейчас на Китеже замечательная пора. Осень только-только подкрадывается. По-летнему тепло, можно и купаться в Светлояре, и яблоки собирать. Повсюду золото листьев. Что говорить – “прощальная краса”.

Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.

– Пожалуйте в дом, господа! – обратился к гостям князь Андрей. – Вам приготовлены комнаты во флигеле. – Хозяин первым направился к дверям.

Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.

Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.

Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.

– Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! – воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. – Что скажешь, Марк? – Он явно ожидал похвалы.

– Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!

– Но это же его родной брат! – с обезоруживающей непосредственностью возразил центурион. – Как я мог что-то скрыть от дяди?! Мы столько лет считали отца погибшим, и вдруг оказалось, что он жив!

– Что ты так шумишь, Марк? – вмешалась в разговор Лери. – По мне, просто отлично, что дядюшка Друза на Китеже послом. Он устроит нам поездку в Блистбург и аудиенцию у Великого князя. Говорят, такого великолепия, как в великокняжеских палатах, нет даже во дворце императора Неронии.

– Он будет следить за тем, что мы делаем. – Довод получился не слишком убедительный. Но Корвин и сам не знал, чем ему так не нравится прибытие на Китеж нового посла. Не нравится – и все. Знакомый голос нашептывал: “Плохо”… А почему “плохо” – не объяснял.

– Не преувеличивай его влияние, – пожал плечами Друз.

– Ты нарушил договоренность, центурион! – вмешался в разговор Флакк. – Впредь… – последовала многозначительная пауза, и Друз невольно опустил голову. – Впредь никогда этого не делай!

Друзья еще не успели закончить разговор, как появился слуга – высокий, подтянутый, с зализанными на висках волосами старик во фраке и шелковых панталонах до колен. Белые чулки обтягивали худые икры. Едва он распахнул дверь, как включилась сирена. Друз кинулся ее отключать. При этом слуга и глазом не моргнул, стоял на вытяжку, ожидая, когда вой смолкнет.

“Затея с сиреной идиотская”, – подумал Корвин, краснея.

– Дорогих гостей приглашают в малую столовую, – сообщил старик с поклоном.

Корвин ожидал увидеть князя Сергея за обедом вместе с отцом и сестрой. Но нет. Андрей Константинович, Ксения, даже Стас – все господа присутствовали. Сергея не было.

– Мой сын ест в детской, – объяснил хозяин, не дожидаясь вопроса. – Ему рано садиться за общий стол.

Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.

– Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, – признался Андрей Константинович. – Затворник. Отшельник. “В забытой сей глуши”.

– Похоже на изгнание, – заметил Марк.

– Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но “латынь из моды вышла ныне”. Настаивать на прежнем смысла нет – можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил – не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.

– Чего ждать? – не понял Друз. – Изменения орбиты? Или планетарного потепления?

– Насколько я знаю, – Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, – аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.

– Отдельные аристократы. И отдельные патриции. “Иных уж нет, а те далече”… Сторонников можно пересчитать по пальцам, – в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.

Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью – почти – ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.

– Я слышал, у вас на Лации все патриции наделены генетической памятью? – спросил Стас. – То есть помнят, что делали их папа с мамой и даже дедушка с бабушкой?

– Это правда, – подтвердил Корвин. – К примеру, мой отец бывал у вас в усадьбе двадцать лет назад. К слову, тут мало что изме…

– И что… все-всё помните? Без исключения? – перебил Стас, глаза его восторженно заблестели.

– Разумеется.

Стас хихикнул, попытался удержаться, но расхохотался еще громче.

– Получается, вы, Марк, должны помнить, как ваша сестра появилась на свет, так, что ли? – выдавил он с трудом сквозь смех.

– Дорогой мой, ты ведешь себя неприлично! – строго заметил Андрей Константинович.

– Всего лишь хочу узнать правду… разве это неприлично, дядя?

“Если парень сейчас прицепится к Друзу, они подерутся за столом”, – подумал Корвин. Ему и самому хотелось надеть фарфоровую супницу на голову Стасу. Но патриций должен уметь сдерживать свои желания.

– Андрей Константинович, – сказал он намеренно громко, чтобы заставить Стаса умолкнуть, – я бы хотел после обеда поговорить с вами об одном старом деле моего отца, оно так и осталось нераскрытым.

– Я в вашем распоряжении, мой юный друг.

Стас вновь захихикал и замотал в восторге головой.

Князь Андрей сделал вид, что не слышит нелепого смеха.

“Любой нормальный человек выставил бы Стаса за дверь через пять минут…А старик к нему снисходителен, – отметил про себя Марк. – Как к сыну… Вот именно, как к сыну. Стас ведь похож на князя Сергея. Если судить по голограммам и портретам. Только выглядит моложе. Но это можно списать на курс регенерации после ранения. Положим, выстрелы из парализатора не прошли бесследно, и под маской дурачка прячется князь Сергей? Тогда понятна нежность старого князя. Хотя нет, нестыковка… Зачем выдавать одного князя за другого? Ложная гордость? Надежда, что состояние Сергея-Стаса изменится, и он сможет, отбросив маску Иванушки-дурачка, вновь стать Иваном-царевичем? Игра масок… Карнавал…”

“Нет, нет, – запротестовал голос предков, – здесь идет другая игра… Будь начеку. И скажи Друзу, чтобы не увечил этого парня”.

Ну, наконец-то! Хоть один дельный совет удосужился дать. А то я заждался твой подсказки!

После обеда князь Андрей привел Корвина к себе в кабинет. Квадратная комната, шкафы с книгами вдоль стен, тяжелые бархатные портьеры – за двадцать лет здесь мало что изменилось. Даже кресло для гостей было тем же самым – поменялась только обивка. Корвин уселся, с удовольствием погладил подлокотники, положил ногу на ногу… И тут обнаружил, что смотрит на расположившегося за столом князя Андрея под другим углом, нежели отец: префект Корвин был куда выше ростом.

“Так и останешься недомерком”, – вспомнил юноша обидную фразу Стаса. Нахмурился.

– Как я успел заметить, поведение Стаса вас раздражает, – предварил хозяин усадьбы первую фразу гостя. – Мне и самому не хватает порой терпения. Но прошу вас… быть снисходительными. Бедный мальчик этого заслуживает…

– Я понимаю… – Корвин сделал значительную паузу.

– Ну и отлично… Отлично. Честно говоря, у меня возникла слабая надежда, что вы подружитесь с моим Стасом.

Корвин отметил местоимение “моим”. Неужели отгадка до неприличия проста?

– На Китеже он почти все время проводит в одиночестве или со стариками. А ему необходима компания сверстников. Племянник готов завести дружбу с каждым. Если вы и ваши друзья его приняли!.. Я даже подумал: а что, если вам взять его с собой на Лаций? Перемена мест пошла бы ему на пользу.

– Сомневаюсь. У него слишком несчастный нрав.

– Нет, подождите, не отказывайтесь сразу, у вас будет время его оценить. Ведь вы, несмотря на юную внешность – мудрец, проникающий в самые глубины человеческой души. Вы способны помочь. Я вам очень признателен, Марк Валерий, что вы раскрыли это дело на Психее. Я и не надеялся, что мы когда-нибудь узнаем правду.

– Признательны? За что? Нерония в ярости, не верит ни Китежу, ни Лацию… И я бы на их месте не поверил. Дело Николы приобрело огласку. Вы получили одни неприятности, когда правда выплыла наружу.

– Вы правы, Марк, и одновременно не правы. Да, затея с анималами стала достоянием галанета. Но это не мои планы, не моя операция. Я всегда был сторонником союза Китежа и Лация. Определенные люди… – старый князь сделал ударение на этих двух словах, – воспользовались моей привязанностью, воспользовались молодостью Сергея и его амбициозностью и задумали авантюру с захватом живых кораблей неронейцев. Теперь те же люди… подчеркиваю – те же – доказывают, что во всем виноват Лаций и покойная княгиня Эмилия. Чтобы загладить свой провал, интриганы клянутся в любви к Неронии. Но я – по-прежнему сторонник союза аристократии Китежа и Лация! – Голос старика зазвенел от гнева. Теперь только стал заметен возраст князя Андрея. Он был стар, безумно стар рядом со своим юным собеседником. – Возможно, я идеалист, но аристократ не может не быть идеалистом.

– У моего отца был друг-идеалист, хотя и плебей, – сказал Корвин. – Двадцать лет назад этот человек оказался в смертельной опасности. Отец отправил его сюда, на Китеж. Под вашу опеку. Его звали… Сергий Малугинский. Имя, разумеется, вымышленное. Но с тех пор мы ничего об этом человеке не слышали. Сын Сергия Малугинского двадцать лет считал отца погибшим. И только совсем недавно выяснилось, что Сергий не погиб. Вы знаете, где он сейчас?

– Знаю, – кивнул князь Андрей.

– И где?

– В озерном городе.

Ответ был ожидаем. Более чем. Именно поэтому Марк не сомневался: князь Андрей солгал. Зачем? Что на самом деле случилось с отцом Друза?

“Убит”, – шепнул голос.

“Нет!” – едва не выкрикнул Корвин вслух.

– Сын никогда не увидится с отцом?

– Выходит, что нет, как это ни прискорбно.

– А хотя бы поговорить им можно?

– Увы… Надо полагать, ваш друг, разыскивающий пропавшего отца – это Ливий Друз.

Марк пожал плечами: глупо отрицать очевидное. Если отец Флакка, бывший командир “Сципиона”, сейчас проживает на Лации, а отец самого Марка погиб много лет назад, то естественно, что третий в компании, Ливий Друз, и есть жаждущий отыскать отца единственный сын.

– Вы можете сообщить Сергию Малугинскому, что его сын здесь, на Китеже?

Андрей Константинович задумался.

– Попробую что-нибудь сделать.

Значит – все-таки жив… Тогда где он? Почему скрывается?

Корвин мысленно уже видел себя остроносой ищейкой, взявшей след. Преступление! Он отчетливо различал его запах. Еще нельзя было сказать – запах крови или запах тайны. Но что-то важное, преступное, связанное с именем Друза, князь Андрей скрывал.

Корвин шел из кабинета, опустив голову, подавшись вперед, будто в самом деле высматривал невидимый след. Остановился внезапно. С террасы доносились голоса. Причем весьма громкие.

Друз и Лери после обеда вышли на террасу. Сюда одна из служанок принесла серебряный поднос с кофе и пирожными на тот случай, если гости недостаточно подкрепились за столом. С террасы открывался прекрасный вид на осенний парк, дул теплый ветерок. На длинном столе, застланном клетчатой скатертью, играли солнечные блики.

Лери опустилась в кресло-качалку, оттолкнулась, скрипнули по-журавлиному ободья.

– Кстати, Лу, хочу тебя предупредить, – Лери хитро прищурилась. – В незнакомые двери здесь соваться опасно.

– В каком смысле? – Не понял Друз.

– Можно исчезнуть. Зайдешь в спаленку горничной и очутишься в чистом поле. Или в лесу. Или на другой стороне континента.

– Откуда ты знаешь? Ты здесь один день… да и тот еще не кончился, – напомнил Друз.

– Не забывай про визит моего отца.

– Хочешь сказать, здесь повсюду нуль-порталы? Ерунда! Еще не созданы нулевки, работающие непосредственно на планете.

– Нет, не ерунда! В усадьбе есть какое-то хитрое устройство для розыгрыша гостей. Вообще на Китеже обожают розыгрыши. В отличие от Лация.

– Кто говорит о розыгрышах?! – выпрыгнул чертиком из коробочки Стас. – Кого разыграем? Княжну Марью? Дядюшку? Или Корвина? Корвина стоит разыграть – уж слишком малыш серьезен! Давайте поедем на север, к Дышащему океану, поймаем русалку, и подложим ее Марку в кровать. Отличный розыгрыш. Неужели не хотите?