Моё настоящее имя. Истории с биографией Улицкая Людмила
В оформлении переплета использована картина Андрея Красулина
Книга публикуется по соглашению с литературным агентством
ELKOST Intl.
© Улицкая Л. Е.
© Бондаренко А. Л., художественное оформление
© ООО “Издательство АСТ”
Свое подлинное имя человеку дано узнать только после смерти, когда ангел вкладывает ему в руку белый камень с его настоящим именем.
Людмила Улицкая
- То, что мне казалось легким,
- Оказалось очень сложным,
- То, что мне казалось сложным,
- Оказалось невозможным.
- То, что было невозможным,
- Посмотри – в моей руке!
Моё настоящее имя
Об имени
вот я – какая из меня люся какая улицкая – не знаю кто…
на ладони будет белый камень с настоящим именем а паспортное будет
написано на сером камне на немецком кладбище где мама с бабушкой
а пока пусть будет псевдоним какой угодно и к этому ночная невнятная молитва
я не люся улицкая это какие-то чужие корябые как стекляшки звуки
особенно не людмила
откуда взялась людмила я знаю – когда я родилась мой шестнадцатилетний дядька витя ухаживал за деревенской девочкой людмилой и он принес в дом это случайное имя
и его на меня налепили
и я так и не знаю своего настоящего
где-то мелькнула “евгения” в отчестве потом в фамилии второго моего мужа отца моих сыновей
все там случайное как броуновское движение…
еще до того как я поссорилась с любимой биологией и еще не выросла из личиночной неосознанности еще болталась в первичном океане воспроизводства – бедная девочка как несуразно и негармонично вырастает тело и не догоняет его душа – полжизни провела в плену незыблемой и ложной идеи непременного размножения продления себя… и только к исходу лет начинается понимание того какое потемочное существование обещает первобытный бульон с кишением яйцеклеток и спермиев
и биология с которой я тогда еще не поссорилась
говорила настойчиво и безапелляционно – пора, пора, пора…
и уже шелковый лоскут образец узорчатой ткани с итальянской выставки лежит под ногами и я стою на нем рядом с существом мужского пола и священник водит нас вокруг маленького столика прикинувшегося на время аналоем и это действие называется венчанием и это было со мной а не с кем другим и кусочек узорчатой ткани хоть сейчас могу достать из комода и показать тогда мне казалось что постоять на узорчатом лоскуте и обойти вокруг шаткого столика необходимое условие деторождения
тогда я была еще людмилой
востребовано природой было некое существо мужского пола для продолжения иллюзии собственного пребывания и после выполнения этого природного задания —
родились двое детей с отцовской быстротой реакции ловким юмором несколько жеманным жестом губ в смехе и с половинной долей моих наследственных черт разделенных причудливо и избирательно между обоими сыновьями: старшему сметливость и целеустремленность младшему артистизм и способность плавать неизвестно где в его случае в музыке
не навек случился тот человек – на двенадцатилетие
а потом я ушла
из этого египта с праздником одиночества
и некоторой невесомости освобождения
с нулевой отметки начинается все новое
потом начинается новый узор жизни
нарисованный другим человеком с крепким и негнущимся именем
с безукоризненным движением рук умного без всякого напряжения эгоцентрика
с безошибочным глазом и природным равновесием здорового молодого животного
не тронутого сомнениями в своей полной состоятельности
оказывается изредка имя попадает в цель и не надо ждать иного подлинного
можно понемногу пить тихими вечерами
когда муж андрей уже свое отпил и отгулял
а я на старости лет догоняю до хорошего градуса под вечер
и ночью пишу слова а он за стенкой давно спит на чистом полу на бамбуковой циновке
совершенный в своем роде в полноте искренности и неозабоченности
таков какой есть и ничем иным не может и не хочет быть кроме как самим собой и все это в движении карандаша-руки-плеча-камня и бумаги на которой и я означала дни и ночи
пока клавиатура не победила страшную белизну бумаги
происходит освобождение от старания от умения от намерения и тогда только тогда возникает это “сейчас-сейчас не вчера и не завтра” и девочка плачущая по серой кошке с которой ее насильно разлучили и возвращающийся в воркуту как будто на родину человек прозревающий в длинной дороге что никакой родины не бывает а есть только окно из которого видно первое дерево и веревка на которой сохнет под ветром ветхое белье раскидывая рукава и штанины и спит тело в теплушке забыв куда и зачем оно стремилось о чем мечтало на стыках рельс стонет вагон и летит неизвестно куда
Аминь
с этой сегодняшней ночи мне хочется писать только так
только так но этому нельзя научиться для этого надо разучиться…
мама запрещала называть бабушку иначе чем леночка – так маме хотелось сохранить ее молодость но сохранилась только фотография мы втроем сидим на круглоспинном диванчике молодая бабушка юная мама и я пятилетняя бабушке сорок восемь или около того много моложе чем я сегодня и сбоку видна лампа белая фарфоровая столбиком в лилово-розовых модерно-выдуманных цветах которая сейчас светит мне на подушку
крупная статная ширококостная большегрудая бабушка леночка с короткой шеей плотными ногами и хвостиком кудрявых волос подколотым на шее как тогда носили и в шляпе
в ее старости я сама коротко стригла эти седеющие кудряшки и маму тоже стригла
кудрявых стричь легко промахи ножниц не видны…
зубы прекрасные до старости и смех обнажающий ровный ряд “сплошных” как толстой придумал для вронского зубов
она хорошо смеялась особенно когда приходила к ней нездоровой толщины сестра соня тоже крупнозубая но у той еще были большие темно-красные ногти на толстых пальцах…
надо дарить девочкам подарки бабушкина сестра соня мне подарила вязаное платье малиново-лилового небывалого по тем простецким временам цвета – привезла после войны с рижского взморья я запомнила взлетающее слово взморье
в этом платье я постановочно обнимаю в фотоателье другую соню – прабабушку с отцовской стороны
на фотографии мне года три
как жаль что теперь фотографий почти не стало
телефоном снимают на минутку
никогда не остается на стене и в альбоме и вообще нигде никаких следов кроме как в облаке но туда мы не заглядываем
самая ранняя семейная фотография моего прапрадеда исаака хаимовича гинзбурга висит на стене на этой фотографии он старик в кипе следовательно даже если его и крестили когда брали в школу кантонистов то к старости он вернулся в лоно иудаизма после двадцати пяти лет солдатской службы
георгиевский крест который он получил за взятие плевны в 1878 году я в дошкольном возрасте вытащила во двор похвастаться и он ушел навсегда из дому…
молодых фотографий исаака нет и быть не могло – фотоателье еще не народились
с возрастом у евреев всегда путаница никогда не знали как мальчика записать на два года раньше или на три года позже
много софий в семье кроме этой прабабушки – еще мать моего деда якова которая жила в ленинграде в пятидесятых годах у своей дочери раи
она никогда не ела конфет а собирала их чтобы отправить в лагерь сыну якову моему деду
не знаю доходили ли до него эти конфеты…
в конце жизни эта прабабушка соня жила на остоженке у своего внука сани ревзина одного из первых в стране лингвистов…
путаются эти семейные линии одни обрывки
еще была другая сонечка со сложным родством
тетка бабушки лены годами была младше племянницы
что бывает когда дочери уже начинают рожать а матери еще не кончили
эти племянница и тетка вышли замуж за двух братьев и прожили почти всю жизнь одной семьей в одной квартире
сонечка была высокого роста полногрудая на длинных ногах
немного сутулилась и домработница говорила у елены марковны фигура городская а у софьи львовны деревенская
фраза загадочная я бы сказала как раз наоборот
домработницы вербовались из бежавших от колхозов девчонок
у бабушки лены была своя формула жизни – новую домработницу отдавали в вечернюю школу где она заканчивала седьмой класс а потом выходила замуж за милиционера или домоуправа часто бывало лимитчика и взамен себя присылала из той же деревни младшую сестру либо соседскую девчонку и так далее
я помню четырех таких девочек
застолье на каляевской в большой столовой еще не разделенной пополам поперечной стеной при разрастании семьи было многолюдным
сколько человек собиралось за обедом ужином праздником на еврейскую пасху и на новый год: прадед хаим его сыновья боба и юлик невестки леночка и сонечка и их дети мируша витя и шурик
трое детей на две пары
при двух выросших мальчиках вити и шуры – две их русские жены таня и тамара
моя мама мируша со своим мужем моим отцом женей и я
мои двоюродные братья еще не родились получается двенадцать
двенадцатая я люся
за пасхальным столом правил мой прадед хаим
маленький беленький со слезящимися бледно-голубыми глазами он читал на незнакомом языке стихи как мне казалось
это и были стихи из торы таинственный язык
и маца на пасху особый кусочек мацы (афикомон? или в этом роде) прятали а я его искала находила и мне за него давали подарок-выкуп не помню точно какой
нет один подарок помню часы – дядя витя подговорил меня попросить в виде выкупа часы
ты что с ума сошел – изумилась я – часы ясное дело не детская драгоценность но это был заговор и я попросила часы
и прадед надел мне на руку часы в виде коробочки на кожаном тонком ремешке прадед был часовщиком и собрал из разного старья такие часики которые в общем кое-как тикали
тикали недолго я вышла во двор стали играть в нечто вроде кругового волейбола один мальчик прицелился и ловко бросил мяч прямо в часы они разлетелись и только коробочка на ремешке осталась на моей семилетней руке а все пружинки и колесики высыпались на землю вместе со стеклом
после моего рождения в нашей семье пошли мальчики только мальчики мои двоюродные юра и гриша троюродный олег
потом у этих мальчиков еще четверо мальчиков плюс моих двое алеша и петя и у алеши трое марк лукас и лаврик итого двенадцать мальчиков и после них одна девочка петина дочка марьяна названная в память не дожившей до внуков моей мамы сильные были женщины в семье
а пол определяется носителем Y-хромосомы то есть мужчиной
кажется у народов живущих в тяжелые военные времена всегда рождается больше мальчиков
только не в нашей семье
как я могла забыть и как важно что я вспомнила
когда отмечали еврейскую пасху в какой-то момент все подходили к входной двери
и приоткрывали ее чтобы ангел вошел
надо это проверить в последовании песаха
а то всё слова и слова
а здесь прекрасное действие – тихо входит ангел
за деньги покупают керосин и мороженое я точно знала
потому что мы с прадедом ходили в керосиновую лавку он с бидоном побольше а я с маленьким
а потом мороженое покупали – всё за деньги
я еще не поняла что деньги нужны чтобы на столе стояла еда
но уже знала что деньги нужно давать в долг соседям
к бабушке ходили к маме ходили и ко мне когда выросла ходят одалживать
но я до сих пор не знаю в точности
что такое одалживать и занимать
в каком случае дают в каком берут
мы считаемся богатыми евреями и обычно даем
это роскошь богатства
позже пришло понимание что деньги нужны
для спасения жизни
а еще позже понимание что есть вещи
которые ни за какие деньги не купишь
а спустя еще какое-то время мне умные люди объяснили
что все жизненные проблемы
которые разрешаются “путем денег” —
вообще не проблемы а расходы
на этом месте сделала открытие
когда отдаешь в долг нельзя рассчитывать на то что вернут
потому надо давать ровно столько
сколько не жаль потерять
но давать не в долг а просто так мне нравится больше
денег я боюсь и не умею с ними обращаться
но они ко мне хорошо относятся
и всегда более или менее были есть и наверное будут – времени жизни уже меньше чем денег
я люблю когда они есть в кармане
деньги дают некоторую прочность и уверенность
впрочем вполне ложную
да про разбитые часы
я пришла домой в великом горе зареванная
положила на стол остатки часов и пошла доплакивать
на бабушкин круглоспинный диванчик
там от слез и заснула
прадед часовщик почти слепой
вытащил длинную фарфоровую коробочку
в которой лежали тонкие железочки
поковырялся с ними и положил починенные часы на то же место
только трещинку на стекле не смог убрать
я проснулась – часы тикали
дед-то считался слепым
и я поняла как он всех обманывает
и потрясена была не столько ожившими часами
сколько вскрывшимся обманом:
деда, так ты не слепой
Аминь
я смутно знаю что будет потом —
немного моего “я” сохранится
но только лучшая отредактированная часть
остальное вычистится и отлетит как пыль
а внешне я останусь на себя прежнюю похожей
но тоже отредактированной
знаю что останется детское выражение лица
которое долго чуть ли не до конца на мне лежало
и руки кисти останутся
и свобода движения которая
только к старости во мне проснулась
обычно бывает наоборот
но меня неуклюжесть всяческая покидала с годами
как покидает меня теперь память на то
что произошло недавно
и по мере ее растворения улучшается слух
но только на музыку которую к старости стала слышать
а детские и женские высокие голоса хуже
всего воспринимаю
внук лаврик звонит каждый вечер
и писк его голоса не очень мне внятен
а может быть, без хронологии…
- Прогулка в Тимирязевке
- вот так отложив перо
- от клавишей оторвавши пальцы
- оставив узор как есть
- зажатым в двойные пяльцы
- увидеть вдруг под собой мир
- как космонавт Гагарин былой кумир…
- душа не говорит словами ни с кем
- ни с вами и ни с нами
- лишь оговорками и снами
- ведет свой тайный разговор
- и всё про вздор про вздор про вздор
- посылают еще сигнал который не понимаешь
- и шлют еще повтор повтор
- но стоит забор
- через который ничего не перекидаешь…
- доброе утро медленное как забытый сон
- складываю буквы в слова
- варю андрею суп
- пишу письмо ем и пью
- слова и слова до вечера
- в перерывах смотрю на клен из спальни
- и на липу из кабинета
- от десяти до двенадцати одолевает слабость
- потом до двух тутуола или хаджимурат
- сон нейдет до четырех
- считаю от одного до ста и обратно
- сны важнее яви но не запоминаются
- и снова доброе утро медленное как забытый сон
- складываю буквы…
- вот такие дорожные наблюдения —
- прошла пять километров всего-то
- вся страна тимирязевка
- валежник сухостой гнилые пни
- днем комарья тучи
- вечером светляков огни
- так было всегда —
- прекрасные мы и злые они
- в одном котле в одном говне
- эти меньшие братки качаются в тимирязевке
- а старшие братки живут на кипре у моря
- где пирс чист и воздух душист
- там кагебист здесь кагебист
- в тимирязевке гниет палый лист
- поваленные стволы беспризор безнадзор
- кроты выглядывают из нор
- это родина моя мой позор
- тот гавел у которого не кадиллак самокат
- а у кого кадиллак – скорей всего вор и кат
- сложена как венера толстовата на наш вкус
- ей бы сесть на диету гимнастический курс
- для похудания спортивный контроль
- сбросить вес доволен будет гермес
пришел денег одолжить захарка
сын юры моего покойного первого мужа
умершего в тридцать шесть лет
но я от него ушла лет за десять до его смерти
захарка мой крестник а юра крестился незадолго до смерти
мы были тогда в плену христианства
не могу сказать что очень сладком но притягательном
в двадцатые годы прошлого века
дети интеллигентных родителей
так точно вступали в комсомол
до беспартийности надо было дорасти
сколько-то лет тому назад иду по двору с катей
а навстречу люда
говорю знакомьтесь
это катя вторая жена моего первого мужа
а это люда пятая жена моего второго мужа
такая открылась формула в восьмидесятых
наши родители разводились иначе – насмерть
раннее утро в постели
сладкие часы никуда не спешу
карантинная свобода от дел
домоседство
но болит сердце по утрам
и днем болит тоже
но не замечаю по занятости