Я, следователь… Вайнер Аркадий

Лист дела 66

Я проснулся поздно, но не было бодрости, легкости, желания работать. Очень хотелось повернуться на другой бок, накрыться повыше одеялом и спать, спать до вечера. А потом сесть в поезд, устроиться поудобнее на верхней полке и проспать до самого дома. И там, проснувшись, понять, что все эти дни были просто сном. И ничего, ничего не было. Что можно встать, пойти на службу, оформить отпуск и ехать на море, лежать на песке и слушать, как скрипят старые скалы и густо поют сосны, а вечером ходить на набережную пить молодое кислое вино из пивных кружек, которые почему-то называются в Коктебеле «бокалами». А транзисторы накаляются от бешеных ритмов шейков и твистов, и острые девичьи колени светятся из-под мини-юбок, и вся жизнь прекрасна и легка.

Я вспомнил вечер, когда сидел в тусклом кабинетике солнечно-гайской милиции, а за окном парень пел под гитару:

Показалось мне это бесконечно далеким, будто все происходило не три недели назад, а в какой-то другой моей жизни. И вот сейчас я стою «без коня и без меча» и решаю — идти или не надо…

Враки это. И нечего мне решать — и идти мне пока просто некуда. Все равно надо ждать ответа междугородной. Я повернулся на другой бок и решил спать дальше.

Я уже почти заснул, но какая-то бодрствующая мыслишка все барабанила в висок, как назойливый гость. Я сел на кровати, поджал под себя ноги и стал думать о том, что мне мешает спать. Решение проблемы было где-то рядом, оно кружилось в мозгу подобно случайно забытому слову. Я представил себе, что формирование идей в мозгу похоже на движение электронов в атоме вещества. Если электрон перескакивает на новую орбиту — появляется вещество с новыми свойствами. Но для этого необходим импульс энергии, иначе электрон не перескочит, и ничего нового не будет, не преобразуется идея. А пока все идеи обращаются по старым орбитам. Их держит невидимая плотная преграда. Нет импульса…

Так я и сидел на кровати. Долго сидел. Как йог, накрывшись одеялом, поджав под себя ноги, зажав лицо руками и медленно раскачиваясь — вперед-назад, вперед-назад. Пока не уснул.

И когда я проснулся, то понял, что есть еще одна дорога. Должна быть! Обязательно должна быть! И если она есть, то это не просто дорога, а целая автомагистраль.

Я судорожно одевался, не попадая ногами в брюки. Выскочил из гостиницы и через десять минут был в горотделе милиции.

— Да, альтернатива у нас жесткая, — недовольно сказал Круминь. — Или Бандит восемнадцатого числа сбежал из Риги…

— Или?..

— Или ему просто надоела Ванда, и он по-прежнему рыщет здесь.

Я покосился на Круминя:

— А если он Ванду и не думал бросать?

— Спокойно, — ухмыльнулся Круминь. — Я позаботился: она не останется без присмотра…

Я покачал головой:

— Нет, Янис. Все-таки я думаю, что его здесь нет. Посуди сам — хоть он и выкрутился из милиции после скандала, оставаться в городе под именем Сабурова стало опасно.

— Это верно, — согласился Круминь. — В любой момент из Тбилиси могли сообщить, что он самозванец.

— В том-то и дело: милиция начала бы искать его самого.

— Может быть, именно поэтому он и сбежал тайком от Ванды? — наморщил лоб Круминь.

Я помолчал, потом медленно, прощупывая опорные точки своей мысли, стал рассуждать:

— Нет, Янис, нет, дорогой мой… Тут что-то не то… Понимаешь, Янис, я ведь не первый день иду за ним… И мне кажется, что я его уже неплохо знаю. Это не просто оголтелый убийца. Он страшен тем, что продумывает каждый свой шаг. И намного вперед. Поэтому до сих пор у него все так точно получается… Понимаешь, он по-своему талантлив… И его роман с Вандой — вовсе не командировочные радости…

Круминь перебил меня:

— Постой. Ты говоришь, что после скандала в ресторане он испугался… Однако он спокойно жил у Ванды еще несколько дней. Это раз. А во-вторых, если он такой умник, как ты полагаешь, то зачем ему надо было уезжать от Ванды тайно: ведь он же командировочный, сказал, что дела закончились, и — с приветом, пишите письма!

— Тайно… — повторил я. — Тайно… А почему тайно? Это Ванда считает, что тайно. Янис, мы послушно тащимся за ее дурацкой бабьей версией. Тайно — потому что не распрощался с поцелуями! А может, поцелуев не было потому, что он очень спешил? А? Почему же он заспешил? Почему восемнадцатого, а не тринадцатого, скажем?!

Я повернулся к дежурному горотдела:

— Включите нам сводку за восемнадцатое… Дежурный нажал кнопку на оперативном пульте, в который был вмонтирован магнитофон, и из динамика послышалось:

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА О ПРОИСШЕСТВИЯХ ПО ГОРОДУ ЗА 18 СЕНТЯБРЯ…

Первое. Пропажа ребенка…

— Дальше! — сказал нетерпеливо Круминь.

Дежурный нажал клавишу, прокручивая ленту магнитофона.

…Мошенник под видом золотых колец продал…

— Дальше!

…Из ларька похищено семь бутылок портвейна «Алабашлы»…

— Дальше!

…Преступник дважды выстрелил…

— Стоп! — закричали мы с Круминем в один голос. — Обратно!

Дежурный отмотал ленту магнитофона:

…И двадцать пачек папирос «Беломорканал». Розыск ведет десятое отделение милиции.

Четвертое: Разбойное нападение. В 19 часов 50 минут при инкассации продовольственного магазина № 17 Рижского горпищеторга (улица Суворова, дом 32) совершено вооруженное нападение на инкассатора с денежной сумкой. При выходе охранника и инкассатора из магазина преступник дважды выстрелил в них из пистолета, тяжело ранив обоих. После этого стал вырывать денежную сумку из рук инкассатора. В этот момент охраннику удалось достать оружие и открыть огонь по нападающему.

Преступник перебежал через улицу и скрылся в расположенном напротив магазина проходном дворе дома № 29. Данных о ранении преступника нет.

С места происшествия изъяты две стреляные гильзы пистолета «ТТ». Приметы нападавшего устанавливаются.

Поиск преступника ведет уголовный розыск горотдела милиции…

Пятое: кража голубей…

— Вот почему он заспешил, — сказал Круминь и выключил магнитофон.

Лист дела 67

Инкассатор Валдис Балодис — маленький, желтый, с остро торчащим вверх носом — был укрыт простыней до подбородка. На голове накручен огромный марлевый тюрбан, будто он собирался на маскарад и попал вдруг случайно в больницу. Он не мог повернуть голову в мою сторону и поэтому все время скашивал на меня огромный фиолетовый, затекший сгустком крови глаз. И от этого мне становилось жутко, потому что я все время боялся, что он сейчас умрет. Лопнувшие от жара, запекшиеся губы еле шевелились, и, чтобы расслышать его шепот, я все время наклонялся к нему, и передо мной страшно мерцал фиолетовый глаз.

— Ритуся только первый год в институт пошла, а Янис — в школе, в восьмом классе. Я ведь так мечтал их в люди вывести.

Потом он что-то шептал по-латышски. Я погладил простыню там, где была очерчена его рука, и сказал:

— Не волнуйтесь. Все страшное уже позади, вы скоро выздоровеете, и все будет по-прежнему.

Он прикрыл веки и чуть слышно прошептал:

— Нет, не будет. Я и так был больной, с фронта два тяжелых ранения привез. А этот фашист проклятый…

Балодис долго молчал, потом зашептал, но так, будто советовался сам с собой:

— Я же ведь не мог отдать эти деньги, они чужие. Там много денег, я бы за всю жизнь их не выплатил.

Он скосил на меня налитой кровью глаз.

— Я не знаю, как удержал сумку. Я ведь совсем слабый, и он уже выстрелил в меня. Этот бандит был такой сильный, и все дергал и дергал из-под меня сумку, когда я упал. А я держал ее, и он бил меня по голове, пока я не потерял сознание. Он был ужасно сильный…

Большие мутные слезы текли у него по щекам. И я вдруг почувствовал, что если бы встретил сейчас Бандита, то просто застрелил бы его. Пускай меня потом судят. Балодис сказал — фашист. Хуже фашиста, потому что эта гадина жрала все время наш хлеб!..

Я приехал в милицию и спросил, не пытались ли найти отпечатки пальцев на инкассаторской сумке. Пытались, но пригодных к идентификации не нашли.

Я смотрел на порванную, лопнувшую по швам брезентовую сумку, всю в черных пятнах засохшей крови, и думал о том, какая неожиданная сила отчаяния и долга вдруг пробудилась в маленьком тщедушном Балодисе, если Бандит не смог ее вырвать. К делу была приложена фотография изъятых из разорванной сумки и заактированных денег.

Я смотрел на эти мятые пачки разноцветных бумажек и не мог понять, как можно за них убить человека. На них можно купить автомобиль, за них будет ласкать Линаре, за них можно не ходить на работу, за них можно целый год жрать одну черную икру. Что еще? Пожалуй, все. Больше ничего не придумаешь. За них убили молодого веселого парня Женю Корецкого, за них лежит под простыней, похожей на саван, усохший, крошечный Валдис Балодис и шепчет: «Когда я упал, он все бил меня по голове… Он был ужасно сильный…» А в соседней палате стоит пустая койка, на которой лежал умерший позавчера охранник Миронов.

И все из-за листочков плотной разноцветной бумаги, которые могут дать так немного. Ведь деньги сами по себе становятся силой лишь тогда, когда люди уславливаются, что именно вот эти конкретные бумажки имеют силу. Я вспомнил, как пару лет назад известный в Москве валютчик Коротов за минуту до обыска — когда уже позвонили в дверь — выбросил в мусоропровод большой сверток с долларами и фунтами. Мы сбились с ног, разыскивая этот сверток, потому что, по нашим расчетам, валюта у него должна была быть дома. А тем временем семилетний сын дворничихи добыл из мусорного бака этот сверток, раздал приятелям ассигнации, и они устроились играть на них в «пьяницу» и «акулину».

— А мы думали, что это древние деньги, — объяснили потом пацаны.

То, что для нас старое, для них — уже древнее…

Я приобщил к делу, вещественные доказательства — инкассаторскую сумку и фотоснимок находившихся в ней денег.

Лист дела 68

Патроны от пистолета «ТТ». Они все время удерживали мое внимание. И о них я думал, слушая протокол допроса охранника Миронова. Я опоздал на два дня. Если бы я успел с ним поговорить, он наверняка рассказал бы мне много, много важного. Но он позавчера умер. Осталась только магнитофонная запись его допроса.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА охранника Миронова

(магнитофонная запись в присутствии работников 2-й городской больницы гор. Риги 3. Силиня и М. Перконса).

…Я, охранник инкассаторской машины Николай Миронов, вместе с инкассатором Владисом Балодисом приехал в магазин номер семнадцать перед самым закрытием…

…Медленно крутились кассеты магнитофона, еле доносился до меня тихий прерывистый голос. Я напряженно вглядывался в прозрачные диски, как будто сквозь голос умершего человека хотел прорваться в реальные события, уже ушедшие в прошлое.

А диски крутились, крутились, сливаясь в косой осенний дождь, вечерний сумрак на малолюдной улице, в освещенный вход магазина, из которого появились Балодис и Миронов…

…Прохожих было мало, слева от нас шла по тротуару какая-то женщина, а справа — молодой высокий мужчина… когда он поравнялся с нами, то неожиданно поднял руку, и я услыхал два выстрела… Валдис сразу же упал лицом вниз и подмял под себя сумку… меня очень сильно ударило в живот… я упал… потом что было — помню плохо… Я только видел, что он бросился к Балодису и стал тащить из-под него сумку… а Валдис ее не отпускал… он бил его пистолетом по голове… Я уже был почти без памяти, но все-таки вытащил свой пистолет из кобуры… стал стрелять в него с левой руки… правая отнялась совсем… Грабитель повернулся ко мне и навел пистолет… Я подумал: вот моя смерть пришла… но его пистолет только щелкнул, а выстрела не было… я еще раз в него выстрелил… он повернулся и побежал через улицу…

Голос Миронова затих совсем, потом в шипящую тишину пленки ворвались крики: «…Кислород! Дайте кислород!..»

Я тряхнул головой. Кассеты магнитофона крутились с тихим шипением, я задумчиво смотрел на них.

— Это все. Больше он в сознание не приходил, — сказал Круминь.

Лист дела 69

У Бандита, видимо, кончались деньги. Сознавая безнадежность этого занятия, я все время пытался прикинуть, сколько у него денег было и сколько он потратил. Как только деньги кончатся, он кого-нибудь убьет. Теперь дорога каждая минута. Каждая минута может стать непоправимой. Среди людей бродит бешеный волк. Загнать его в капкан мне пока не удается.

Я вспомнил, как старый следователь Вадим Иванович Машкин однажды сильно удивил меня. Он протянул зажженную спичку Панову и Синицину, те прикурили, и Машкин задул огонь. Потом зажег новую спичку и прикурил сам. Я рассмеялся. Машкин покосился на меня и сказал:

— Мог бы и не ржать. От одной спички третьему прикуривать не дают.

— Это почему же? Спички дешевые?

— Дуралей. С фронта обычай. Пока двое прикуривают, можно успеть прицелиться. Вот третьего-то и убивают…

…На инкассаторов, конечно, напал Бандит. «Почерк» его. Способ нападения, приметы, вид оружия — пистолет «ТТ», исключительная дерзость — все говорит за то, что здесь побывал Бандит.

Ну, а вдруг я ошибаюсь? Вдруг я помчусь по следу другого преступника, руководствуясь старыми представлениями о «своем» Бандите? Тогда я неизбежно окажусь в тупике. И нового не поймаю и старого упущу.

Нет. Мне нужны непреложные доказательства того, что я не попал на чужой след. Надо сравнить патроны, найденные в Крыму и в Риге.

Надо спешить. Бандит прикурил уже дважды. Я обязан успеть прицелиться первым…

ПОСТАНОВЛЕНИЕ о назначении баллистической экспертизы.

Гор. Рига

Я, Следователь, рассмотрев материалы уголовного дела № 4212 по факту убийства Е. К. Корецкого и уголовного дела № 781 о разбойном нападении на инкассатора, установил:

В обоих случаях преступник применил, судя по стреляным гильзам, обнаруженным на местах преступлений, огнестрельное оружие типа пистолета «ТТ».

В связи с этим необходимо проверить, не совершены ли оба преступления при помощи одного и того же оружия.

Принимая во внимание, что по делу необходимо получить заключение специалистов, постановил:

Назначить по настоящему делу баллистическую экспертизу, на разрешение которой поставить вопрос: «Из одного и того же либо разного оружия стреляны пули и гильзы, изъятые с мест преступлений в Крыму и в Риге?»

Следователь

Лист дела 70

Янис Круминь сказал:

— Не знаю, утверждать не могу, но, судя по тому, как ловко он воспользовался проходным двором, похоже, что работал местный…

Я почти не слушал его, стоя у окна, иссеченного дождевыми каплями, и все время раздумывая об убийце. Я вспоминал распростертое на траве тело Жени Корецкого, красные глаза капитана Астафьева, окаменевшую Тамару Ратанову, маленького Балодиса с залитым кровью лицом и судорожно зажатой в руках инкассаторской сумкой. Я пытался представить себе ползущего по грязному тротуару Миронова, с пистолетом, пляшущим в левой руке, с отнявшимися уже ногами. И никак не мог увидеть его лица, и от этого не мог больше ни о чем думать. А лицо Миронова все никак не появлялось, расплывалось, крошилось, будто я лепил его из застывающего гипса. От этого было так тяжело, что я негромко застонал.

— Что с тобой? — спросил Круминь.

— Ничего. Сердце немного колет.

— Возьми таблетку валидола, помогает.

— Спасибо, не надо. Уже прошло. У тебя фотография Миронова есть?

— Есть. А зачем тебе?

— Дай-ка посмотреть…

Он протянул мне фотоснимок — курносое лопоухое лицо на потрескавшейся тусклой бумаге. Таких на каждой улице — тысяча. А теперь будет 999. Убили человека.

Круминь сказал:

— Ты допрос дворника лучше прочитай…

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА Густава Крастыньша (Копия из уголовного дела № 781)

…Дом № 29 по улице Суворова, который я обслуживаю и в котором живу со своей семьей, имеет проходной двор, выходящий на улицу Раценис. Восемнадцатого сентября, примерно в половине восьмого вечера, после ужина, я вышел на улицу Суворова, прогулялся до угла и вернулся к своему дому уже по улице Раценис. У ворот я встретил знакомого — Черницкого Сигизмунда, который шел из бани. Мы остановились и несколько минут разговаривали. Я заметил, что около тротуара, рядом с нашим домом, стояла светлого цвета «Волга». В ней никого не было, но мотор работал. Я еще подумал, что, наверное, шофер отошел к киоску за сигаретами. Мы с Черницким поговорили и разошлись.

Я вошел во двор и почти сразу же услышал два выстрела, а следом за ними — еще три или четыре. Они доносились с улицы Суворова. В ту же секунду во двор с улицы Суворова вбежал мужчина высокого роста в сером костюме. В руках у него был пистолет. Он пересек двор и, не обратив на меня внимания, выбежал на улицу Раценис. Через несколько секунд я услышал шум отъезжающей машины.

Я побежал за ним на улицу и, выглянув из ворот, увидел удаляющуюся «Волгу». Ту самую, что стояла около нашего дома. Машина скрылась в направлении вокзала. Я вернулся во двор, куда уже подоспели работники милиции. От них я узнал, что бандит напал на инкассаторов. Я рассказал им все, что видел.

Номер той машины я не запомнил. Цвет ее был светлый, а точнее сказать не могу, не приглядывался.

Записано с моих слов правильно. Крастыньш

Допрос произвел следователь Перконс

Лист дела 71

Бандит просил по телефону «маслят». Значит, патроны у него на исходе. Неизвестно только, что ответил ему иногородний абонент. Но самое непонятное — откуда взялась «Волга»? Сначала я подумал о машине Корецкого, но потом отбросил эту мысль. Линаре категорически утверждала, что никакой машины у ее замечательного кавалера не было. Нет, машина Жени осталась где-то между Крымом и Ригой.

И вдруг я вспомнил про автомобильный номер, который Бандит возил с собой в портфеле. Я набрал телефон уголовного розыска:

— Пришлите мне текст сводки о происшествиях по городу за 17 и 18 сентября…

ОТДЕЛ МИЛИЦИИ РИЖСКОГО ГОРИСПОЛКОМА

СВОДКА о происшествиях по городу за 18 сентября

… п. 6. Угон автомашины.

Между 14 и 18 часами от дома № 7 по Первомайской улице с места постоянной стоянки неизвестным лицом угнана автомашина «Волга», государственный номерной знак No ЛА 96–75, светло-серого цвета, принадлежащая гражданину Дулицкому Н. В., проживающему в квартире 21 по указанному адресу.

Розыск ведет городской отдел милиции…

Лист дела 72

Я чувствовал, как меня душит время. Его почти совсем не осталось. Надо было успеть, надо опередить Бандита.

Позвонил начальнику телефонной станции и устроил ему жуткий скандал. В научно-техническом отделе обещали до вечера закончить экспертизу патронов. Успеть, успеть! Как писал Лист на партитуре: «Играть быстро. Еще быстрее. Как только можно быстро! И еще быстрее…»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ

…В результате исследования экспертиза установила:

1. Три стреляные гильзы из коробки с надписью «Солнечный Гай» и две стреляные гильзы из коробки с надписью «Рига» — однотипны и представляют собой гильзы от пистолетных патронов типа «ТТ».

Сказанное в равной мере относится и к пулям.

2. Совокупность особенностей следов, обнаруженных на тех и других боеприпасах и совпадающих между собой, дает основания для категорического вывода о том, что боеприпасы, изъятые с места происшествия в Солнечном Гае и в Риге, — стреляны из одного и того же оружия, а именно — пистолета «ТТ»…

Лист дела 73

Все совпадало. Больше сомнений нет — это дела Бандита. Но я очень удивился, когда узнал, что «Волгу», угнанную им перед нападением на инкассатора, нашли на следующий день. Бандит почему-то бросил ее в Олайне — в двадцати пяти километрах от Риги.

Я позвонил хозяину «Волги» — Дулицкому, попросил срочно приехать ко мне.

Он оказался чопорным сухопарым человеком в больших роговых очках. Прямо с порога Дулицкий напористо сказал:

— В чем дело? Ведь моя машина уже найдена?

— Здравствуйте, Николай Васильевич, — сказал я вежливо. — У меня есть к вам важный вопрос…

— Да-да, — небрежно ответил Дулицкий, и я заметил удивление и неудовольствие в спокойных глазах Круминя.

Дулицкий сказал:

— Я ведь обычно держу мою машину в моем гараже… — и стал многословно, с большим достоинством объяснять мне, кто он такой и как возмутительно было со стороны «этих мошенников» угонять именно его, Дулицкого, личную автомашину. Он все время говорил «в гарАже», «из гарАжа», «около гарАжа», и меня это почему-то злило, может быть, еще и оттого, что он непрерывно употреблял слово «мое» в сочетании с разными существительными. Дулицкий умудрился вмонтировать это слово даже в шутку: «Я, видите ли, возражаю, когда в моей машине ездят без меня». Не знаю почему, но он произвел на меня впечатление человека, который носит в кармане две пачки сигарет — хорошие для себя, а плохие — для «стрелков». Может быть, поэтому я сказал неприязненно:

— Шутка неплоха, но если бы вы, Николай Васильевич, лучше позаботились о замке на руле…

Дулицкий сразу перебил меня:

— О замке должен заботиться автозавод. А ваша забота — простите меня, конечно, — чтобы мошенники оставили этот замок в покое.

Неудовольствие, накопившееся в Крумине за время разговора, вылилось, как это обычно и случается, не в самую лучшую форму.

— Ну, знаете, — сказал он возмущенно. — При таком отношении… мы вашу машину в следующий раз искать не станем!

Дулицкий окинул его презрительным взглядом и с уверенностью, с сознанием своего «полного права» сказал:

— Что значит «не станете»?! Вы за это зарплату получаете! Как это «не станете»? — и угрожающе подняв палец, отчеканил — Станете!..

Отвернувшись в сторону, я пробормотал себе под нос:

— Станем, станем…

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА Я. В. Дулицкого

…Восемнадцатого сентября я, как всегда, был на работе, где пользуюсь служебной автомашиной. Моя «Волга», в связи с ремонтом гаража, стояла на улице рядом с моим домом.

Мой рабочий день заканчивается в семнадцать тридцать, и в восемнадцать часов я уже был возле своего дома. Здесь я сразу обнаружил отсутствие моей машины. Последний раз я ее видел в четырнадцать часов, когда уезжал из дома после обеда. Значит, ее угнали между четырнадцатью и восемнадцатью часами, о чем я и заявил в милицию.

Утром девятнадцатого сентября в Олайне, недалеко от железнодорожной станции, нашли «Волгу». Меня сразу же вызвали туда, и я увидел свою машину. Однако номер с нее был украден, а сама она, к моему удивлению, была сверху — вся крыша и боковые обводы — перекрашена в белый цвет. Причем сделано это было явно на скорую руку, небрежно и в один слой. Это все для меня совершенно непостижимо — зачем надо было перекрашивать мою машину и похищать с нее номер.

Подозрений против кого-либо я не имею. Я вообще не мог предположить, что кто-нибудь сможет угнать мой автомобиль: помимо электрической «секретки», она была снабжена великолепным нестандартным замком. Однако вор непонятным мне способом вырубил замок, а секрет в электрической схеме каким-то образом обошел.

Вопрос. Не обратили ли Вы внимания на спидометр? Следствию важно знать, сколько наездил угонщик.

Ответ. Да, естественно, сразу же. Угонщик проехал всего около ста километров.

Протокол мною прочитан, дополнений и замечаний не имею — Дулицкий.

Допрос произвел Следователь

Лист дела 74

Я вышел с Дулицким на улицу и внимательно осмотрел его машину. Белая краска была грубо нанесена на верхнюю часть кузова, кое-где она уже лупилась, в отдельных местах смазалась или засохла потеками. Личинка замка была вырублена аккуратно, и размер отверстия в двери был больше ее диаметра всего на миллиметр.

— У вас ничего не пропало из машины?

— Вроде бы ничего. Ах, да! Исчезла из багажника моя новая камера, которую я купил для запасного колеса.

По лицу Дулицкого было видно, что он хочет вернуться со мной в кабинет, чтобы я внес в протокол его заявление о пропаже камеры. А я долго ходил вокруг машины, пытаяеь сообразить, где Бандит успел, пускай плохо, но все-таки покрасить машину.

— Вы говорите, что пропала камера?

— Да. Бесследно пропала моя новая камера.

Вот тут-то я, наконец, понял. Пропавшая камера, пистолет с набалдашником и баночка с краской в портфеле Бандита, перекрашенная машина — как бетонные шпалы легла под рельсы моей догадки. Пистолет был, видимо, кустарно изготовленным, но очень эффективным пульверизатором. Шлангом с двумя штуцерами он соединял его с вентилем туго накачанной камеры, заливал краску в «набалдашник»— и краскопульт готов. Пожалуйте бриться! Жидко разводя краску и покрывая ею автомобиль в один слой, Бандит за час-полтора перекрашивал машину.

Теперь все ясно. Он загонял краденый автомобиль в ближайший лес, ставил краденый номер, быстро красил низ или верх машины, чем разительно менял ее внешний вид. А дальше ехал уже совершенно спокойно. Точно так же он поступил с машиной Дулицкого. Он, наверное, давно высмотрел, когда приезжают в магазин за выручкой, и поэтому сразу после обеда угнал «Волгу». До Олайне — двадцать пять километров, а он наездил около ста. Значит, угнав машину, он выехал за город, перекрасил ее и вернулся к вечеру в Ригу. Краска, судя по прилипшим песчинкам и пыли, даже не успела высохнуть. Но ему было наплевать: на этой машине Бандиту нужно было проехать всего один раз.

Проходной двор он тоже присмотрел заранее. Очень возможно, что его выбор поэтому и пал на магазин номер семнадцать. Он оставил машину на улице Раценис с работающим мотором и, когда вырвать сумку не удалось, пробежал через двор, сел в нее и удрал в Олайне. Но если он просто хотел скрыться, то ведь ахать в Олайне глупо! Проще было бросить машину где-нибудь на соседней улице или в любом переулке. Ведь просто глупо же было мчаться в Олайне!

— Не понял? — строго спросил Дулицкий.

Я не заметил, как последние слова произнес вслух.

— Это я не вам, — я попрощался с Дулицким и пошел к себе.

— Может быть, усилим оперативный поиск в районе Олайне? — предложил Круминь. — Может, он там где-то окопался?

— Не-ет… — покачал я головой. — Оставлять нам такие маршрутные стрелы — это не в его стиле… Кстати, мы получим когда-нибудь ответ с телефонной станции? Надо же узнать наконец, куда он звонил!

Круминь снял трубку, набрал номер и с невозмутимым лицом сказал что-то по-латышски. В жесткой отчетливости его фраз я почувствовал недвусмысленную угрозу. Положил трубку.

— Сейчас нам позвонит сам начальник, — сказал он спокойно.

— Не пройдет и трех суток? — съехидничал я.

— Я думаю, не пройдет и пяти минут, — ласково заверил Круминь.

Я достал из чемоданчика уголовное дело, раскрыл его на заключении баллистической экспертизы, снова прочитал: «…боеприпасы из Крыма и из Риги идентичны». Сказал Круминю:

— Это не осечка. У него кончились патроны, Янис… Только поэтому он не застрелил на месте Миронова. И по телефону он просил «маслят»…

— И ты думаешь…

— Я думаю, что у нас совсем мало времени, Янис. Как только он достанет патроны, он снова кого-нибудь убьет…

Зазвонил телефон. Круминь снял трубку, ответил что-то по-латышски, показал мне глазами на селектор и включил его. В динамике раздался громкий голос: «…разговор по талону с абонентом в городе Львове…»

В ГОРОТДЕЛ МИЛИЦИИ, СЛЕДОВАТЕЛЮ (На Ваш запрос № 147 с)

Рижская междугородная телефонная станция сообщает, что 17 сентября в 22 час. 30 мин. с индивидуального телефона номер 3-99-89 состоялся междугородный разговор в кредит, по льготному тарифу с абонентом в городе Львове гр. Березко (индивидуальный номер 5-37-54).

Зам. начальника Рижского телефонного узла Верниекс

Лист дела 75

Я сразу же позвонил в центральную билетную кассу:

— Скажите, на железнодорожной станции Олайне останавливаются поезда дальнего следования на Львов?

В трубке на мгновение раздался шорох и сухое потрескивание, затем девушка там, далеко, на другом конце провода, почему-то вздохнув, сказала:

— Да. По вторникам, четвергам и субботам в 21.15 останавливается поезд № 12 Ленинград — Рига — Львов.

Я посмотрел календарь: 18 сентября был четверг. Вот так!

Оказывается, был смысл мчаться в Олайне!.. Сегодня — суббота. Надо ехать в Олайне, а оттуда, по-видимому, во Львов. В Риге мне больше делать нечего. Здесь я опоздал. Надо успеть хотя бы во Львов.

Я отправил телеграмму начальству, чтобы высылали деньги во Львов, у меня уже почти ничего не осталось. Круминя я попросил пересылать мою почту в львовскую милицию:

— Может быть, придет письмо из Гагры. Не потеряй, пожалуйста, — сказал я ему.

— Как можно! Если будет, сразу отправлю авиапочтой…

Я заехал в гостиницу, заплатил по счету, поднялся в номер, собрал вещи и присел на свой маленький чемоданчик — перед дорогой. Мне нужна была удача.

Вроде бы все.

Встал, подошел к двери, но все-таки вернулся и быстро набрал номер.

— Элга, здравствуйте, это я. Да-да. И до свидания. Я уезжаю во Львов. Пока ничего. Ну, ладно. Спасибо вам за все. Я буду вас очень долго помнить, — и, не дожидаясь ответа, аккуратно положил трубку на рычаг, вышел из комнаты, бегом спустился по лестнице и сказал себе: «Это тоже этап жизни. И он пройден навсегда».

У подъезда гостиницы разбитная старушонка, лихо крутанув вертушку с лотерейными билетами, предложила:

— Купите билетик. Поставите тридцать копеек, а выиграть можете «Волгу» за шесть тысяч…

— Я в азартные игры не играю, — я сел в машину и помчался в Олайне…

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА Ядвиги Стасюнене

Страницы: «« « ... 678910111213 » »»