Право первой ночи для Лорда Тьмы Коротаева Ольга

Возрастные ограничения 18+

© Коротаева Ольга

© ИДДК

Пролог

Чувствую тычок в спину и съёживаюсь от неприязни и страха. Сказать в ответ ничего не могу, как и другие девушки, которых ведут, как скот, по широкому пустому коридору. На голых стенах скачут солнечные зайчики, в узкие окна без стёкол дует холодный ветер, под туфельками хрустит песок. Слышны тягостные вздохи, сдержанные всхлипы.

За мою руку держится самая младшая из нас. Я ощущаю, как дрожит несчастная, но даже утешить её не в силах. Никому не сбежать, но девушки упрямо жмутся ко мне, надеясь на мои способности. Увы, я такая же игрушка ненавистного врага, как и они. Моя магия против силы воинов всё равно, что роза против острого меча.

Перед высокой дверью, изготовленной из тяжёлого бука, нас останавливают. Девушки тут же сбиваются в кучку за моей спиной, будто пытаются отсрочить страшный момент. Что нас ждёт внутри? Ничего хорошего.

Мужчина в доспехах, надетых на чёрные безликие одежды, стучит в дверь и, услышав разрешение войти, открывает её. Двое провожатых следуют по пятам, бесцеремонно поторапливают и расставляют руки, загоняя нас внутрь, будто овец.

– Девушки прибыли, мой лорд! – громко и подобострастно объявляет тот, кто ещё несколько минут назад придирчиво и внимательно осматривал каждую из нас.

До сих пор помню противные прикосновения его жёстких рук к бёдрам и груди. Гад! Не артефакты он искал, а банально ощупывал нас в самых интимных местах. Но перед тем, что ждёт нас впереди, это пустяки. Мелкая неприятность перед страшным позором.

Двери закрываются, отсекая от нас бессердечных стражей, но девушки не вздыхают с облегчением. Как и я, они затаивают дыхание и, не моргая, глядят на двух мужчин. Один из них, восседая на единственном диване, покачивает серебряным кубком работы киннетийских мастеров и с ленивым интересом рассматривает нас. На лорде сюртук из дорогого сукна глубокого изумрудного оттенка, облегающие брюки, которые подчёркивают развитую мускулатуру его ног, а сапоги… Кажется, они из настоящей кожи василиска.

Только сильнейшие лорды Тьмы носят такие. Неужели это тот самый лорд, который потребовал от невест Гельерии право первой ночи? Узурпатор вверг вельеров в шок, установив чудовищные правила после того, как поработил наши земли. Лорд Тьмы, который теперь будет править от его имени в нашей велье, получает каждую из молодых жён до мужа.

Судя по сальному взгляду, этот лорд перепробует всех. И начнёт с Лизии, яркая внешность которой для северян особенно привлекательна. А ещё он часто посматривает на меня…

Сглотнув подкативший к горлу ком, перевожу взгляд на второго, и спину прошибает холодный пот. Кажется, этому лорду нет дела до стайки перепуганных девиц, что столпились у дверей. Не поднимая головы, он записывает что-то на белоснежном пергаменте так быстро, что большое пушистое перо беспрестанно подрагивает в его руке.

На мужчине только светлая рубаха, остального мне не видно, потому что он сидит, но я уверена, что сапоги у него изготовлены из кожи синего, самого опасного, василиска. Потому что от лорда исходит такая угнетающая магическая аура, что сжимаются внутренности и сердце пропускает удар каждый раз, когда он двигается.

Я не хочу, чтобы он поднял глаза, в животе будто проволока закручивается при мысли, что лорд посмотрит на меня. Милосердная Гетта, молю, пусть лордом наших земель окажется светловолосый сластолюбец, что попивает вино на диване, а не могущественный брюнет, от вида которого хочется бежать без оглядки, не останавливаясь, до родного Лувирина. Запереться в подвалах родового замка, пусть даже лорды Тьмы спалят его дотла…

Но я не могу так поступить, от моего послушания зависит слишком многое. Не только судьба больного отца и благополучие младшей сестры, но и судьбы всех этих девушек. А ещё уверенность в завтрашнем дне наших подданных… То есть тех людей, что ещё не так давно были нашими подданными. Теперь мы все в жёсткой хватке бессердечных лордов Тьмы, чья чёрная магия прокатилась по некогда цветущей земле и погубила десятки тысяч жизней.

Ненависть растёт в груди чёрным комом, сметает страх, заставляет распрямлять спину и выше поднимать подбородок. Да, Тьма победила, но не сломила нас! И не сделает этого впредь.

Хватаясь за злость, которая помогает не дрожать перед лордами, я сжимаю пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Игнорирую панику в зародыше. Нельзя падать духом! В любом случае я среди невест, которых забрали прямо с праздника милосердной Гетты, единственный маг, и должна заботиться о своих подданных в любой ситуации. Даже самой чудовищной.

– Вирг, – отпив из бокала, наконец нарушает звенящую тишину восседающий на диване лорд, – зачем тебе столько?

Тот будто не слышит, отвечает резко:

– Передай это донесение князю.

Сильный и глубокий голос брюнета вызывает у меня толпу мурашек по всему телу. Мужчина откладывает перо и, встряхнув свиток, резко поднимается. Я не хочу видеть его лица, но и взгляд отвести не в силах. Длинные волосы цвета воронова крыла собраны в хвост, открывая высокий лоб. Прямой нос и твёрдые, сурово поджатые губы, квадратный подбородок с заметной щетиной. Последнее усиливает неприязнь: знатные вельеры Гельерии не позволяют себе показываться на людях в таком неопрятном виде.

Не позволяли…

Всё в лорде вызывает гнев и осуждение. Истинный северянин, не знающий слова «приличие». Ненавижу его распахнутую рубашку, обнажающую мускулистую грудь. Его мятые брюки и нечищеные сапоги… Да, они действительно синие!

Я поднимаю взгляд, возвращая его к лицу противного лорда, и вздрагиваю, замечая, что он смотрит в нашу сторону… Кажется, что прямо на меня. В тёмных, как сама ночь, глазах мелькает странное выражение. Холодею при мысли, что для мужчины, возможно, не осталось загадкой моё отношение к его внешнему виду. Да и к нему тоже. Но лишь сильнее выпрямляюсь и гордо отворачиваюсь.

– И всё же, – блондин, дождавшись, когда лорд поставит печать, слащаво улыбается, – неужели ты сможешь один осчастливить столько красавиц?

– Сомневаешься в моих возможностях? – Тон брюнета холодеет так, что моя кожа покрывается пупырышками. – Или предлагаешь свою помощь?

– Зогг с тобой, – смеётся тот. – Я лишь прошу поделиться. Не уступишь мне одну на эту ночь? Вон ту пышногрудую? Или ту, что прожигает тебя презрительным взглядом? Обожаю укрощать строптивых гельериек. Эта, судя по всему, из семьи магов. Может, и сама обладает некой силой. Ум-м… будет забавно! Договорились?

Лорд Тьмы снова смотрит на меня, я чувствую его взгляд так, будто он прикасается ко мне рукой, и от этого растёт чувство омерзения и ярости. Не знаю, как смогу пережить ночь с ним, от одной мысли начинает тошнить, а перед глазами темнеет. Гетта, за что ты так со мной?

– Нет, – сухо отвечает лорд. – Если хочешь право первой ночи, проси князя выделить тебе велью.

– Это скучно, – морщится его собеседник. Снова мазнув по груди Лизии масленым взглядом, он ехидно щурится. – Помимо удовольствия, это принесёт столько забот! Лучше я останусь при князе. Там не так много девственниц, зато они не мечтают перерезать любовнику горло.

– Ты видел всё своими глазами, Ширигет, – не обращая внимания на его слова, кивает на нас Вирг. – Князь прислал тебя за отчётом, но больше моих уверений его заинтересует то, что ты видел своими глазами. Ни один из вельеров порученной мне вельи не отказал своему лорду в праве первой ночи. Моя власть не подвергается сомнению!

– Ах, какой удобный у гельерийцев обычай, – пропустив мимо ушей слова брюнета, Ширигет обмахивается кружевным платочком, – выдавать девиц замуж один раз в год! Такой цветник сразу! – И добавляет с саркастичной усмешкой: – Зато потом целый год воздержания? Так и есть, ведь по доброй воле никто не согреет твою постель. Может, прислать тебе парочку норзиек?

– Тебе нужнее, – парирует Вирг. – Раз ты не берёшь велью, князь отправит тебя в поход. – Уголок его рта дёргается. – На поле боя никто не согреет тебе постель. – И он добавляет безэмоционально: – Не смею задерживать, Ширигет. У тебя, как и у меня, много дел.

– Только дела у нас разные, – печально вздыхает блондин и снова бросает на нас тоскливый взгляд кота, которому приходится уходить от клетки с мышами. – Мои не столь приятны.

Проходя мимо, он щипает Лизию за грудь, и девушка вскрикивает, а я едва сдерживаюсь, чтобы не склеить магией его зогговы сапоги из дорогущей кожи василиска. Вот бы полюбоваться, как этот напыщенный петух рухнет в пол своим идеально прямым носом! Вот только шагает лорд слишком быстро, а для магии нужно время и концентрация.

Может, и хорошо, что нет возможности поддаться эмоциям, – после такой выходки я сама рискую разделить участь невезучего ползающего существа, а мне надо позаботиться о девушках.

Только как это сделать?

– Увести их! – приказывает Вирг стражникам и, остановив на мне тяжёлый пронизывающий взгляд, добавляет: – Эту ко мне в спальню.

Глава 1

День свадьбы

Надеваю плащ поверх роскошного белоснежного платья и бегу по ступенькам вниз.

– Орелия, – спешит за мной нянюшка, – у тебя же свадьба!

– А у них вот-вот случится беда, – кричу не останавливаясь.

– Мариска могла и соврать! Если всё настолько плохо, кузнец обратился бы к вельеру.

– Сама знаешь, к нему идут с проблемой, а не с подозрением. Я быстро проверю и вернусь…

– Волосы растреплются! – причитает она. – Платье испачкаешь!

– Мина, – замираю у двери и улыбаюсь той, что меня вырастила и почти заменила мать. – Я же маг. Что я, с причёской не справлюсь?

– Нехорошо! – Она поджимает губы и качает головой. – Девица перед свадьбой должна замирать в счастливом предвкушении, а не чинить полугнилую кокору!

– Можно я в счастливом предвкушении починю кокору? – смеюсь я и выскакиваю во внутренний дворик.

Так, конечно, дольше, но зато не наткнусь на отца. Он точно не позволит мне в день благословения милосердной богини Гетты идти в деревню. Поэтому дочь кузнеца и проскользнула ко мне тайком. Я крадучись пробираюсь к воротам, за которыми меня ждёт Мариска.

– Почему раньше не пришла? – спрашиваю, пока идём в деревню. – Зачем тянуть до последнего? Мне нетрудно посмотреть, что там на самом деле.

– Батька не велел, – потупляется она. – Говорил, нельзя вас до дня благословения беспокоить.

– Будто он потом бы разрешил, – фыркаю я и невольно краснею при мысли о первой брачной ночи и других последующих за ней.

Сердце начинает быстро биться, и затылок сжимает лёд страха. Нянюшка не раз рассказывала, как положено вести себя вельере после замужества, но это не успокаивало. Я ждала перемен и ужасалась им. И сейчас, когда наступил тот самый день, не могла найти себе места.

– …А сегодня утром пол покачнулся, – заканчивает девушка, и я вздрагиваю.

– Всё настолько плохо?

Мрачнею. Возможно, моих сил не хватит. Но у батюшки каждый день расписан по минутам, и дела все важные и срочные. А что, если кузнец уже обращался к вельеру, а Мариска не знает? Если так, то отец уже проверил крепость основания. Раз помощь до сих пор не оказана, либо легче снести дом, чем пытаться спасти, либо…

Конечно! У других всё обстоит ещё хуже. И это правда. Замок ещё более-менее в неплохом состоянии, но деревушки вблизи Лувирина совсем пришли в упадок. Про те, что дальше дня пути на лошади, думать без содрогания не получается. Отец посвящает два-три дня в неделю только им, пропадая до утра. И это при его проблемном здоровье. С войны вельер вернулся калекой. Но он хотя бы вернулся…

Все беды из-за жестоких норзийцев!

– Батька, я Орелию привела! – со всей мочи кричит Мариска.

– Что?! – Кузнец выскакивает из кузни, объятый дымом, как демон из преисподней. Лицо красное, глаза навыкате, клочковатая борода трясётся. – Зогг тебя побери, девка дурная! Сегодня же день благословения милосердной Гетты! О нет! – Заметив под накидкой белоснежное платье, он валится на колени, молот летит в пыль. – Помилуйте, вельера! Меня ваш отец на гвозди для подков пустит, если узнает…

– Не узнает, – осаживаю я и хитро улыбаюсь. – И о гвоздиках не мечтай. Ты единственный толковый кузнец на тысячу миль вокруг. Я не понимаю, почему ты так легкомысленно относишься к своему дому. Это же и кузня! Мариска сказала, у вас пол ходуном ходит. Неужели ты не обращался к отцу?

– Я хотел, но… – Кузнец, замечая, как я поджимаю губы, торопливо бормочет: – Решил попросить заехать, как будет время. Подумаешь, пол дрогнул разок…

– Я посмотрю. – Обхожу дом, присматриваясь к основанию. Выпустив мерцающий маячок, безошибочно определяю самое опасное место. – Нашла. Кажется, всё не так плохо… Пока. Так, так… Моих сил точно хватит.

– Но вельера, – пытается возразить кузнец, – это опасно и…

– Дай молоток, – требую я.

– Зачем? – моргает он, но протягивает огромный инструмент.

Едва не падаю, ощутив его тяжесть. Понимая, что не удержу, прошу положить в основание дома, ближе к кокоре. Сотворить нечто из ничего невозможно. Но из одного предмета, применив магию, можно сделать другой. Или совместить два, влив материю из нового в старое… Это я и собиралась сделать.

Освободив руки, сосредотачиваюсь на течении силы в металле. Хочется выстроить точную схему магического воздействия. Ювелирная работа, которая не гарантирует результата, ведь мне нужно укрепить сгнившее бревно частью корня, и железо тут подействует лучше всего. Создаю потоки сцепления, а затем закрепляю к уцелевшим волокнам древесины.

– Кажется, получилось, – покачнувшись, устало выдыхаю я.

– С вами всё в порядке? – поддерживает меня под руку кузнец.

– Батька, а дом всё ещё накренён, – обиженно произносит Мариска.

– Конечно накренён, дурёха! – вздыхает он. – Чтобы его полностью восстановить, нужно десяток магов высшей бытовой квалификации. Где их сейчас отыскать? Кто на войне погиб, кого проклятущие норзийцы угнали. Только нашего вельера не тронули, потому что калека. Наверное… У-у, гады черноглазые! Тронь они Фанара или его дочерей, народ бы поднял последние вилы!

Кузнец, тяжело дыша, отворачивается, а дочка его смотрит на меня с восторгом ребёнка, которому посчастливилось увидеть фокус.

– Значит, дом будет стоять, пусть и кривенько?

– Только вам придётся пожить день-другой у соседей, – преодолевая дурноту, предупреждаю я. Всё же сил потребовалось больше, чем я думала. – Чтобы магия прирослась. Всё-таки это одна из основных кокор.

О том, что я успела в последнюю минуту, и дом вот-вот развалился бы, я умалчиваю. Девушка бы разволновалась – вряд ли кузнец уцелел бы в обрушившейся кузнице.

Дурнота отходит, но всё же я понимаю, что потратила много сил. Хорошо, что сегодня от меня требуется только сказать «да» и потом несколько часов сидеть за праздничным столом и улыбаться.

– Вельера, – осторожно зовёт мужчина, – верните, пожалуйста, молот. Ваш отец просил подковы сегодня до церемонии поменять…

– Ой, – прижимаю ладонь к губам.

Молотка уже нет, и вернуть его из бревна я не в силах. Как и кузнец не в силах закончить задание вельера. Я совсем забыла, что наша кобыла вернулась хромой из очередной поездки по деревням. Похоже, нам придётся идти к месту церемонии пешком…

Кузнец хватается за голову, Мариска с интересом разглядывает дом. Я же собираюсь с силами, чтобы выполнить данное нянюшке обещание и быстро вернуться в замок. Мне ещё нужно привести в порядок волосы и платье. И пусть на это требуется не так много сил, как на укрепление гнилой кокоры, всё же хоть какие-то нужны.

Но куда больше усилий потребуется для того, чтобы объяснить отцу, почему кобыла до сих пор хромает.

– Орелия!

Суровый окрик заставляет меня сжаться от ужаса. Медленно поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с отцом. Холодея, подыскиваю слова для оправдания поступка, который наверняка покажется ему безрассудным. Да, повозкой теперь не воспользоваться, но не вмешайся я, произошла бы беда. Как бы это сказать, не напугав впечатлительную Мариску?

– Отец, я…

– Прибыли стражи лорда Тьмы, – с непроницаемым лицом говорит отец, и к горлу подкатывает ком.

Не оттого, что в замок ввалились проклятые завоеватели, а потому что подобное выражение у отца было только один раз – когда мы узнали о гибели моего старшего и единственного брата. Становится нечем дышать, ощущение неотвратимой катастрофы леденит кровь. Я смотрю на вельера, а реальность будто расползается перед глазами.

– Зачем они здесь?

Глава 2

– Я не знаю, Валедия, – отвечаю так, как недавно мне отец.

– Должны же они были назвать цель своего прибытия? – не отступает сестра.

Она нервно подскакивает с кровати и приближается ко мне со спины. В зеркале я вижу её горящие любопытством карие глаза и не сдерживаю вздоха.

– Они ничего и никогда не объясняют, милая.

– Норзийцы вправе заходить в любой дом, вельера, – весело щебечет молоденькая служанка, которая помогает мне привести платье в порядок. – Делать что вздумается, и брать что захочется. Теперь они здесь хозяева…

– Нет, – обрываю её и гляжу строго. – Не хозяева, а завоеватели. Хозяева не будут разорять подданных и не станут выжигать посевы. Вельеры заботились о людях, которые им служили. Норзийцы приносят только боль, горе и голод.

– Истинные северяне, – согласно кивая, вновь щебечет служанка. – Слава милосердной Гетте, до Лувирина воины не дошли, а вот что творили в соседнем Ройепине… страшно подумать! Когда штурмом взяли замок, они всех женщин, даже девочек постарше…

– Куфиска! – вскакивая с места, возмущаюсь я. Убедившись, что служанка замолчала, взволнованно смотрю на свою пятнадцатилетнюю сестрёнку. – Не слушай досужие сплетни, милая. Но знай, что норзийцы очень опасны, даже обычные стражники. Пусть они не обладают магией лордов Тьмы, но стоит вести себя крайне осторожно. А лучше держаться как можно дальше.

Перевожу взгляд на непривычно притихшую служанку. Та по-прежнему сидит на полу и тоскливо смотрит на подол моего платья. Неужели обижается на мою резкость?

– Что с лицом, Куфиска? – мягче спрашиваю я. – Пойми, лучше рассказывать то, о чём ты точно знаешь, чем пересказывать страшные сказки. Да, многим во время войны пришлось перенести жуткие события, но многие из подданных покойного вельера Ройепина сейчас живут в нашей велье. Как и его вдова с дочерьми. Вряд ли им понравится, что ходят подобные слухи…

– Платье, – всхлипывает служанка и показывает на подол, где часть кружева порвана. – Оно пострадало, когда вы вскочили… – Шмыгает красным носом и поднимает голову. В широко распахнутых глазах ужас и жалость. – Плохая примета, вельера. Очень плохая примета!

– Чушь, – фыркаю я и, протянув руку, прошу у сестрёнки: – Дай свой платочек, пожалуйста.

– Ой, а можно я? – тут же оживляется она и складывает ладони в умоляющем жесте. – Ну пожалуйста!

– Чтобы ты оставила меня без одежды? – усмехаюсь я, ничуть не сомневаясь в «способностях» сестры. – Отец запретил тебе применять магию без своего разрешения. – И поворачиваюсь к Куфиске. – Снимай передник. Будем чинить платье!

Валедия и не думает обижаться. Сестрёнка двигается ближе, чтобы наблюдать процесс восстановления кружева. Глаза её горят восторгом, рот приоткрывается – всё же зрелище это не каждодневное. Если уж применять силу, так во благо своего народа. Но сегодня я могу немного отойти от этого правила.

– Оно не новое, ещё нашей матери, – рассматривая разрыв, поясняю я. – Нянюшка нашла рулон в одном из сундуков на чердаке и перешила.

– Красиво, – восторгается Валедия и хмурит тонкие брови: – Сестра, рисунок очень сложный… Я даже не видела ничего подобного. Это сделали ещё до войны?

– Да, – киваю, рассчитывая свои силы, которых осталось крайне мало после истории с домиком кузнеца. Надеюсь, что их хватит, чтобы починить платье. – Его изготовили лучшие мастера из очень далёкой страны, которая называлась Еснолия. Она пала первой, когда северяне начали наступление. Увы, свои секреты мастера хранили рьяно и передавали из поколения в поколение. Тайны изготовления канули в небытиё вместе с островом, который разрушила чудовищная магия лордов Тьмы.

– А когда ты используешь передник Куфиски? – торопится сестра. – Может, всё же помочь? Кажется, ты вымотана…

– Не мешай, – смеюсь я. – Здесь не надо много магии, больше зависит от правильно поставленного рисунка. Мне нужно выстроить очень тонкие линии силы в разрывах, так, как было задумано мастером. И тогда уже пойдут в ход нити передника. Ведь ты знаешь, что…

– Ничего нельзя создать из пустоты, – заканчивает она скучающим тоном и снова оживляется. – Покажи, как ты это делаешь!

– Ну хорошо. – Вздыхаю, ведь на визуализацию требуется сил больше, чем на исполнение, но как можно отказать любимой сестрёнке? – Смотри…

Дружное «Ах!» знаменует окончание моей работы. Я довольно улыбаюсь, пока Валедия придирчиво рассматривает полученное кружево.

– Я не вижу разницы. Орелия, ты уникальный маг!

– Не такой уж уникальный, – качаю головой. – Любой еснолийский мастер заметит разницу…

– Даже я её вижу, – бурчит служанка и обвиняюще указывает на починенный мною кусок: – Он темнее, будто грязный… Ай! – Краснея, прижимает ладони к щекам. – Вельера, простите! Сегодня я не постирала передник. Плохая примета…

Раздаётся стук в дверь.

– Орелия, вельер… Кхе! Попросил проводить вас через нижние помещения. В гостиной расположились стражи, и они не желают удаляться в отведённые им комнаты.

– Хорошо, Неклит, – отвечаю, поднимаясь. Ловлю тревогу во взгляде сестры и мягко улыбаюсь: – Не волнуйся, это лишь предосторожность. Отец не желает, чтобы стражи своим присутствием испортили церемонию в честь милосердной Гетты. Увидимся позже, на празднике.

Целую сестру и выскальзываю из своей комнаты. В замке темно – наверное, отец приказал погасить все файрелы, чтобы я смогла выскользнуть из Лувирина незамеченной.

Внезапно ощущаю жёсткую ладонь на лице и рывок за талию.

Глава 3

От страха немеет лицо, живот леденеет. Хочу кричать, но жёсткая ладонь сжимает рот, в уши врезается шёпот:

– Это я, любовь моя!

Едва не рыдаю от облегчения, расслабляюсь в сильных объятиях жениха, и он убирает руку. Разворачивает к себе, и в полутьме я вижу его блестящие глаза и различаю улыбку. Сартен тянется ко мне, желая поцеловать, но я отталкиваю его и возмущаюсь:

– Зачем так пугать? Я чуть сознание не потеряла! В Лувирине стражи лорда Тьмы, и я подумала…

– Тише, тише, – прижимает он меня к сильному плечу. – Прости, я лишь хотел тебя увидеть.

– Так скоро увиделись бы, – улыбаюсь, прощая его нетерпение. – Осталось не больше часа до церемонии!

Он обхватывает моё лицо тёплыми ладонями, и я не могу оторвать взгляда от светящихся счастьем глаз любимого. Сартен прижимается нежными губами к моему лбу, шепчет:

– Это целая вечность, моя Орелия! – Целует мои веки, приближается к губам, приговаривая: – Моя вельера, будущая милая жёнушка…

Таю в кольце его рук от осторожных прикосновений, чарующих слов. Отвечаю на ласку, позволяя поцелую затянуться. Ведь до церемонии почти час! Можно минутку постоять вот так, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете, за минуту до особого знаменательного события в жизни каждой вельеры…

Ощутив ладонь жениха на своей груди, вздрагиваю и пытаюсь вырваться. До сих пор Сартен не позволял себе заходить дальше поцелуев, но сегодня он необычно настойчив.

– Мы вот-вот станем самыми родными друг другу людьми. – Его горячий шёпот обжигает сильнее огня, заставляет щёки пылать от стыда… и любопытного желания. – Жду не дождусь сегодняшней ночи. Ты же понимаешь, о чём я?

Задирает мне подол, и я ойкаю. Испуганно оглядываюсь, ведь я шла за Неклитом. Слуга наверняка уже заметил мою пропажу и ищет. Но Сартен сжимает объятия сильнее, тихо смеётся:

– Здесь никого, любовь моя. Это я подкупил слугу, чтобы он привёл тебя.

Эйфория от ласк его рук мгновенно тает, в груди ёкает. Мы здесь одни! Файрелы погашены, и никто не знает, что я в этой части замка. Осторожно выпутываюсь из объятий жениха, отступаю.

– Мне пора идти, Сартен. Отец ждёт. Увидимся на церемонии…

– Я тебя отвезу, – снова наседает он. – Слышал, из-за тебя ваша кобыла хромает.

– Откуда знаешь? – изумляюсь я и тут же пытаюсь оправдаться: – Моя вина, но отец наверняка уже укрепил старые подковы магией. К тому же по традиции мы должны прибыть в храм по отдельности.

– Я сам предложил Фанару привезти тебя, – вжимая меня своим телом в стену, почти рычит он, – и вельер согласился. У нас мало времени, Орелия… Позволь же мне немного приласкать тебя!

И снова задирает платье, закрывая мне рот жарким поцелуем, будто не желая слышать возражений. Я пытаюсь вырваться, сердце стучит как бешеное, а мысли прыгают перепуганными птахами.

Как Сартен узнал о том, что я сбежала в деревню, чтобы помочь кузнецу? Замок моего жениха высоко на скале, и даже чтобы спуститься, нужно не меньше нескольких часов. Никто бы не успел доскакать до Айсуга так быстро. Значит, молодой вельер остановился в нашей таверне. Но почему не сказал об этом? Зачем платить слуге, чтобы увидеться тайком перед церемонией?

– Я сделаю это быстро, девочка моя, – хрипло говорит Сартен, развязывая одной рукой тесёмки на брюках.

Ощутив прикосновение другой его руки под юбкой, я едва сдерживаю вскрик. Спина холодеет от понимания, зачем мой будущий муж всё это затеял. Отталкиваю его и хмурюсь:

– Решил лишить меня девственности до церемонии? В замке моего отца?!

От осознания того, что происходит, и возмущения, даже стыдливость растворяется. Отряхиваю платье, ощущая себя так, будто испачкалась.

– Это всё равно случится, – придерживая брюки, злится мужчина. – Мы почти женаты! Орелия, умоляю… – И тут же меняет тон на ласковый: – Обещаю, тебе не будет больно.

– Вот уж никак не могла предположить, – едва сдерживаю горечь обиды, которая так и звенит в голосе, – что мужчина, которого я люблю, сделает из первой брачной ночи посмешище.

– Посмешище? – Лицо Сартена на миг некрасиво искажается от гнева. – Орелия, ты моя жена и должна слушаться своего вельера! Или ты хочешь начать наш брак со ссоры?

– Я не хочу начать его с унижения, – призывая самообладание, терпеливо поясняю я.

– Я люблю тебя и хочу! – вскрикивает он и резкими движениями завязывает тесёмку на брюках. – Что в этом унизительного?

– То, что ты хочешь овладеть мною чуть ли не в подворотне, ещё до церемонии, по-твоему, уважительное отношение? – сдерживая слёзы, шепчу я. – Это и есть любовь? Нянюшка рассказывала, что мужчина должен быть нежен и терпелив. Я ждала цветов на постели, осторожных ласк и…

– Не будет этого! – сердито прерывает он, и я отшатываюсь в ещё большем изумлении.

Всё не так. Я не узнаю своего любимого. Мой Сартен никогда не вёл себя как грубиян. Дрожа всем телом, прижимаюсь спиной к стене и впервые думаю о том, что, может быть, зря так быстро согласилась на брак. Да, он выгоден жителям ослабленного долгой войной Лувирина. Поддержка отца моего жениха поможет пережить наступающую зиму, а мы с Сартеном получили бы часть вельи Айсуга.

Этот союз не только выгоден, между нами возникли настоящие чувства! Так мне казалось… Но сейчас я будто смотрю на совершенно незнакомого мужчину с лицом, которое знаю наизусть. На вельера, который желает обесчестить невесту до церемонии…

По щеке скользят солёные капли, губы немеют, ноги дрожат и подкашиваются.

– Ты прав, – принимаю горькое решение. – Не будет. Я поговорю с отцом… Думаю, нам стоит отложить свадьбу.

Сартен вдруг вздыхает, с лица его исчезает незнакомое мне жёсткое выражение, и я снова вижу своего любимого.

– Прости, – порывисто обнимает он меня. – Я напугал тебя. Это всё из-за вина! Я встретился в таверне с друзьями, мы засиделись до утра… Только не злись. Я сделаю так, как ты хочешь. Цветы, ласки – всё будет. Клянусь!

Выдыхаю с облегчением. Это лишь минутное помешательство, мой Сартен не такой. Он будет самым прекрасным мужем в Гельерии! С улыбкой вкладываю пальцы в его протянутую ладонь и позволяю вести себя к выходу.

– Вот вы где! – бросается ко мне Куфиска, стоит нам выйти в дворик. – Вельер вас обыскался… – Тут она замечает Сартена и, замерев на миг, бледнеет. – Это же ваш жених. До церемонии?! – Качает головой: – Плохая примета. Очень плохая.

– Лошадь у нас плохая, – ворчу недовольно и улыбаюсь Сартену. – Вельер довезёт меня до храма на своей.

По пути на церемонию я забываю обо всех неприятностях. Сердце замирает от предвкушения перемен, которые вот-вот войдут в мою жизнь.

Глава 4

Аметистовые стены храма в ярких лучах полуденного солнца сверкают так, что кажется, они пылают фиолетовым огнём. В украшенных затейливой резьбой арках, скрывая таинство внутреннего убранства, мерно колышутся полупрозрачные ткани. Будто храм живой и дышит. У меня же, как всегда в этом месте, перехватывает дыхание от восхищения и благоговения.

– Приветствую, Орелия!

Раскинув руки для объятий, ко мне уже направляется верховная жрица. Её белоснежные одежды изящно развеваются, хотя нет даже лёгкого ветерка. Их шевелит течение магии милосердной богини. На высоком чистом лбу высокой стройной женщины сияет золотая вязь – метка Гетты.

– Да посетит тебя благословение светлой богини, дитя.

Я прижимаюсь к худощавому телу верховной жрицы, в который раз жалея, что в двенадцать лет золотистое свечение на моём лбу так и не сложилось в такую же красивую вязь, как у неё.

Отец был очень горд, когда магия милосердной Гетты пробудилась во мне. Надеялся, что старшая дочь станет избранной светлой богиней. За несколько месяцев стало ясно, что я не гожусь в жрицы храма. Но проведённое в храме время я запомню как самое безмятежное в моей жизни. И к жрицам отношусь как к сёстрам… Несостоявшимся, увы.

– Ты снова нарушаешь традиции, – добродушно подтрунивает надо мной женщина. – Приехать на церемонию верхом, наплевав на все приметы, восседая в свадебном платье на луке седла своего жениха. На это могла пойти только ты!

– Жизнь в храме научила меня верить в судьбу, предначертанную милосердной Геттой, – с улыбкой отстраняюсь я и смотрю в её лучистые глаза, – а не в глупые приметы людей. Ты сама это не раз говорила, Никилия…

Порыв невидимого течения магии, которой пропитано всё это место, приподнимает полупрозрачную ткань, и я замечаю внутри храма нескольких девушек в белоснежных нарядах.

– Они тоже на церемонию в честь милосердной Гетты? – искренне изумляюсь я. – Никогда не видела сразу столько невест!

Верховная вздыхает, уголки её правильных губ опускаются, взгляд темнеет от невыраженной боли.

– Норзийцы разрушили большинство храмов Гельерии ради камня, из которого они были возведены. Поэтому в этот благословенный день мне предстоит заключить несколько союзов. Не будем медлить… Слышала, Лувирин кишмя кишит стражами Тьмы. Где северяне – там беда.

Она приглашающим жестом приподнимает ткань, закрывающую вход в арку. На миг всё вокруг темнеет, и я вздрагиваю от внезапного приступа страха. Качаю головой, прогоняя минутное сомнение: всего лишь тучка набежала на солнце. Минута, и ярко-зелёные кусты снова заливает ослепляющим светом.

Вхожу внутрь храма и улыбаюсь другим девушкам. Я всё делаю правильно! Не только ради себя, но и ради наших подданных, которым с каждым годом приходится всё хуже. Союз уроженцев двух замков – скального и низинного – выгоден всем.

– Орелия! – подбегает ко мне светловолосая Лизия. – Как я рада, что мы снова встретились! Я так скучаю по нашей жизни в храме. А ты?

Обнимаю её, вспоминая, как в отрочестве мы обе мечтали служить Гетте, но ни у подруги, ни у меня метка милосердной богини так и не проявилась. Золотистое свечение со лба Лизии исчезло без следа, лишив её возможного титула вельеры. Моё же переместилось на предплечье.

– Слышала, ты прискакала на церемонию верхом, – обращается ко мне, чуть смущаясь, невысокая хрупкая девушка. – Это очень смело! Вопреки всем приметам…

Кашлянув, она смущённо замолкает, ещё по-детски пухлые щёки наливаются румянцем. Совсем молоденькая, не старше моей Валедии. Удивительно, что её уже выдают замуж, – почти ребёнок! Но, заметив лёгкое свечение на лбу невесты, поджимаю губы. Теперь всё понятно.

Раньше стать жрицей мечтала едва ли не каждая девочка, сейчас же этого страшатся. Неудивительно, что отец крошки поспешил с замужеством, пока метка на лбу дочери не оформилась в золотую вязь служения богине.

– Смелость ни при чём, – ворчит полноватая девушка с густыми каштановыми волосами. Я узнаю эту невесту, помню её усталый взгляд по недавнему визиту в Лувирин. – Вельер Фанар сбил подковы лошади, когда помогал моему отцу возродить плодородность нашей земли. У Орелии выбора не было… Разве что прийти пешком. – Деглия благодарно улыбается, но губы её дрожат, а тёмные глаза наполняются влагой. – Простите.

– Тебе не за что извиняться, – жму её руку. – Всё в порядке.

– Ой, там за алтарём уже мужчины собрались! – подлетает к нам рыженькая веселушка. От возбуждения у девушки даже веснушки ярче горят на лице. – Отцы, братья… наши женихи… – Хватает молоденькую подругу за руку: – Кирина, пошли!

– Нет, – осаждает их брюнетка и учтиво уступает мне дорогу: – Орелия идёт первой, как дочь вельера Лувирина.

– Орелия идёт последняя, – громко поправляет верховная жрица, и я кивком показываю, что поняла. Никилия командует: – Девушки, встаньте одна за другой. Головы опустить, на мужчин не смотреть и не улыбаться. Ведите себя скромно и мысленно просите благословения милосердной Гетты.

Я приближаюсь к Лизии, которая стоит в стороне и нервно сминает тонкими пальцами оборку платья. Я тоже волнуюсь… Уголки губ дрожат, сердце замирает от радостного предвкушения, ладони потеют. Опускаю голову и следую за девушками. Едва мы минуем вторую арку, и в полотнах развевающихся от несуществующего ветра белоснежных занавесей показывается алтарь, на миг забываю дышать.

Он прекрасен!

Полностью высеченный из огромного куска прозрачного камня, украшенный сложной и изысканной резьбой, чьи витиеватые узоры заключают послания милосердной Гетты, он весь сияет внутри. Свет разбивается о рисунки, наполняя их радужными отблесками, отчего алтарь кажется совершенно нереальным артефактом.

Но я знаю, что это не так. Перед нами лишь красивый камень, а магией его наполняет сила веры верховной жрицы. На челе этой строгой женщины вспыхивает золотистая вязь, когда она воздевает руки к небу. Мне хочется запрокинуть голову и посмотреть вверх, чтобы снова полюбоваться резным потолком, но я лишь наблюдаю сквозь ресницы за Сартеном. Взгляд его суров, губы поджаты, кадык подёргивается.

С трудом сдерживаю улыбку: наверное, мой жених проникается торжественностью момента. Знаю, что он невероятно хорош собой, и многие мне завидуют. Не говоря о том, что Айсуг – единственный замок, который не сильно пострадал от воинов Тьмы. Его так и не смогли взять штурмом, а товары, которые производят айсугские мастера, пользуются спросом. Лувирину повезло меньше. До нас воины так и не дошли, но из-за наполнивших деревни беженцев вспыхнул голод. А потом снова погиб урожай…

– Орелия!

Вздрагиваю и смотрю на жрицу, которая хмурится и недовольно качает головой. Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь прогнать некстати нахлынувшие слёзы. Не время думать о горе, этот день должен быть наполнен радостью. Нужно сосредоточиться на благословении, поэтому я закрываю глаза и мысленно взываю к светлой богине. Сразу же становится легко на душе, а сердце наполняется невероятным ощущением счастья. Так всегда бывает, когда молишься в храме… Во всяком случае – со мной.

Купаясь в лучах милосердной любви Гетты, я слушаю, как Никилия произносит слова благословения. Первая пара, вторая… Приоткрываю глаза, когда звучит имя Лизии. Подруга детства не сводит пылающего взгляда с коренастого мужчины, который отвечает невесте нежной улыбкой. Никто не усомнится, что они влюблены, и я радуюсь за девушку. На женихе чистый, но простой наряд, что указывает на невысокий статус. Скорее всего, он управляющий частью вельи.

Может, и к лучшему, что магия Лизии рассеялась, ведь теперь девушка смогла выбрать мужа по сердцу. Если бы благословение Гетты осталось, то мою подругу детства выдали бы замуж за вельера. А сейчас она светится от счастья, когда верховная жрица надевает на предплечье молодой жены золотистый браслет.

Радуюсь, что муж Лизии достаточно обеспечен, чтобы купить символ брака…