Человек за чёрной дверью Обухова Лена

Пролог

26 января 2017 года, 16:05

г. Шелково, Московская область

Леха думал, что придется лезть через забор, но оказалось, что на территорию бывшей ткацкой фабрики можно попасть проще: через огромную дыру в одной из бетонных панелей. Ее, очевидно, сделали специально, чтобы без лишних проблем растаскивать бесхозное оборудование и его части, особенно металлические. Николай Иванович – его старший товарищ, который и подбил Леху на эту вылазку, – явно знал об этом больше, чем говорил, потому что означенную дыру в заборе нашел быстро, да и внутри, среди полудюжины строений разного размера и угрюмости, ориентировался довольно уверенно.

– Вы часто сюда залезаете? – поинтересовался Леха, догоняя Николая Ивановича, стремительно шагавшего к самому большому зданию – бывшему основному цеху.

– Не, – мотнул головой тот, не сбавляя темп. – С детства тут все помню. У меня тетка на фабрике работала почти до самого ее закрытия в девяносто пятом. Я тогда еще пацаном был и после школы часто сюда прибегал поглазеть. Да и тетка частенько для меня чего-нибудь вкусное с собой носила. У нее своих детей не было, вот она меня и баловала. Пролом этот в заборе еще с тех пор, только тогда он был гораздо меньше. В него пролезть могли или собаки, или щуплые детишки вроде меня. Это уже потом его расширили.

Леха сделал вид, что поверил. Николай Иванович был не из тех людей, что станут с гордостью трепаться о том, что и где они сперли.

Снег на территории бывшей фабрики, конечно, никто не чистил, поэтому путь от забора до здания занял несколько больше времени, чем можно было ожидать, глядя только на расстояние. Пусть осадков уже с неделю не было совсем, а до того еще неделю с неба если чего и сыпалось, то без особого энтузиазма, ноги все равно проваливались, снег налипал на невысокие сапоги и иногда норовил засыпаться внутрь. Уже темнело, хотя правильнее было бы сказать, что сегодня с утра не особо-то и рассветало, но чувствовалось, что дело идет к вечеру: температура опускалась. Поэтому Леха не вынимал руки из карманов куртки и втягивал голову в плечи. Он еще не вышел из того возраста, когда ходить зимой без шапки кажется верхом крутости. А перчатки он просто постоянно где-то забывал или вовсе терял.

Высокая дверь, к которой они подошли, – или, правильнее сказать, створка ворот, поскольку в этом месте раньше явно был выезд для грузовых машин, – стояла нараспашку, поэтому снег заметало внутрь того пространства, что раньше служило погрузочным залом. Девственно чистый, нетронутый следами, он белел в сгущающихся сумерках, а все остальное огромное помещение уже тонуло во мраке: окна за годы заросли грязью и уже не пропускали свет в достаточном количестве.

Николай Иванович остановился, не торопясь пересекать порог, сначала то ли вгляделся в мрачную полутьму, то ли прислушался к чему-то.

Леха тоже послушно остановился, не торопясь лезть вперед, но недовольно поежился под порывом ветра.

– Чего стоим, кого ждем? – нарочито весело поинтересовался он, чтобы это не прозвучало как претензия.

Он все ждал, когда Николай Иванович повернется к нему и покатится со смеху, заявив, что Леха тот еще лошара, если поверил в рассказанную байку и зашел в желании найти сокровище так далеко. Потому что причина их вылазки на старую заброшку, как эти места называли в интернете, с самого начала не вызывала доверия.

Все началось с пьяного трепа в гараже, где они с Николаем Ивановичем работали. Тот был уже автослесарем со стажем, а Леха только недавно отучился и пришел на свою первую в жизни работу, так что Николай Иванович стал для него кем-то вроде наставника.

В тот вечер они вроде как отмечали грядущий Новый год, хотя из атрибутов праздника у них имелась лишь крошечная плешивая елочка, ютящаяся на краешке стола. Зато «поляну» накрывал сам хозяин гаража. Эдакий «корпоратив».

Вот этот самый хозяин, будучи уже хорошенько «под мухой», и рассказал славную историю родом из девяностых. Мол, он тогда еще был «шестеркой» в одной из местных группировок, которая в том числе «крышевала» постепенно умирающую фабрику. Как водится, случались столкновения и войны как с другими группировкам, так и с ментами.

И вот как-то так однажды вышло, что пришлось им крупную сумму денег прятать, а более подходящего места, чем ткацкая фабрика, не нашлось. Сам он точно не знал, где те деньги схоронили, но слышал краем уха, что выбрали какое-то якобы надежное место «за черной дверью». Да только потом разразилась настоящая война, в которой их группировка проиграла. Почти никто не выжил, уцелели лишь те, кто вовремя свалил, как он. Вернулся в Шелково лишь через восемь лет, когда лихие времена безвозвратно канули в Лету.

– Заделался честным бизнесменом, трижды начинал с нуля, – заплетающимся языком рассказывал хозяин тем, кто еще не дремал мордой в покупном салате. – И каждый раз про те бабки вспоминал. Забрал их в итоге кто или так и лежат? Все ж таки четверть ляма зелени там было…

– И че, не пробовали найти? – поинтересовался тогда Леха.

– Пробовал, – кивнул хозяин. – Но не нашел. Или все же вынесли их, или не те черные двери я проверял.

Николай Иванович в тот раз ничего не сказал. Лехе вообще казалось, что он тоже дремлет, но как выяснилось позже, наставник внимательно слушал. Потом все ходил задумчивый, курил больше и быстрее обычного, из просто немногословного человека превратился в настоящего молчуна. Лишь через три недели после Нового года наконец подвалил к Лехе с неожиданным предложением.

– Знаю я, что это за черная дверь и где она, – сообщил он без предисловий, но Леха сразу понял, о чем речь. История хозяина и у него из головы не шла. – Пойдешь со мной за деньгами?

Так и спросил: «Пойдешь за деньгами?», а не «Пойдешь проверять, там ли деньги?» Как будто знал наверняка, что их еще никто не тронул.

Леха, конечно, выразил сомнение в том, что деньги еще там, если вообще когда-то там были, и все это не пьяные байки мужика, тоскующего по криминальной юности. Николай Иванович на это только хмуро вопросил: «Пойдешь или нет?»

Тут уж Леха просто согласился, решив, что в худшем случае потеряет пару часов времени. А так – чем черт не шутит? Поднять на пустом месте четверть ляма зелени – это ли не мечта? Ну, пусть не четверть, ведь ее придется разделить с Николай Ивановичем, но все равно. Зелень-то за годы в цене только выросла, эти деньги навсегда изменят его жизнь. А ну как повезет? Выигрывают же люди в лотереи, находят клады… Может, и на его улицу солнце решило заглянуть?

Одного Леха не понимал: зачем он Николаю Ивановичу? По доброте душевной тот с ним, что ли, решил разделить столь лакомый кусочек? Вряд ли боялся не унести, это же просто бумажки…

Потому и заставлял он себя сильно губу не раскатывать и делать вид, что ждет, когда наставник расколется и признается, что просто разыграл его.

Но сейчас, заглянув Николаю Ивановичу в лицо, понял, что тот не прикалывается. А его с собой позвал по одной простой причине: потому что боится идти в старое здание один.

Вот только чего тут бояться-то? Тихо, пусто. Хочешь – еще не растащенное бери, хочешь – деньги мешками выноси. Никто не помешает.

И все же Николай Иванович стоял, замерев у порога, слушал тишину и смотрел в пустоту, пока все же не решился вытащить из сумки пару фонарей и шагнуть вперед.

– Дурное это место, Леха, – едва слышно признался он, отдавая ему один фонарь и направляясь к двери в противоположном конце зала. – Так что держи ухо востро и смотри по сторонам. В оба смотри, слышишь?

– Слышу, – кивнул Леха. – А что здесь не так-то? Кого высматривать?

Он все еще придерживался легкого, слегка насмешливого тона, поэтому Николай Иванович остановился и вперил в него тяжелый взгляд.

– Я не шучу, Леха. Много людей здесь сгинуло, как говорят. И еще большой вопрос, кто положил тех ребят, с которыми наш хозяин в группировке состоял. Может, и не война тому виной была.

Теперь уже и по спине Лехи пробежал неприятный холодок.

– А что?

Николай Иванович отвернулся и пошел дальше, бросая по сторонам опасливые взгляды.

– Еще когда я пацаном был, про него уже говорили. И про черную дверь тоже. В основном мужики между собой шушукались, я подслушивал, а потом вдруг и тетка начала меня гнать, велела больше не приходить к ней на работу. После чего и вовсе уволилась, хотя работа, на которой платят, в те времена была на вес золота. Но я и после умудрялся бегать сюда, все хотел увидеть его…

– Да кого?!

– Черного человека. Ну, это я его так про себя называл, а вообще просто говорили, что он из-за черной двери приходит.

– Той самой?

– Думаю, да. Я ее нашел, хотя тут все сделали, чтобы дорогу к тому месту забыть навсегда. Разное говорили про то помещение. Одни утверждали, что там какой-то бедолага свел счеты с жизнью, не выдержав краха Союза. Мол, заперся изнутри, полил себя и все вокруг бензином и чиркнул спичкой. А другие утверждали, что пожар действительно был, но тела внутри не нашли. Мол, на самом деле разверзлись там однажды врата адовы и вырвался наружу грешник – жестокий убийца. Оттого все и опалилось, в том числе и дверь. И как ту дверь ни запирали, человек из-за нее все равно выходил и забирал любого, кто под руку подвернется. Перерезал глотку и утаскивал к себе, где всю кровь из него выпивал, а то и пожирал до последней косточки.

– Да брехня же… – неуверенно протянул Леха, но по сторонам принялся смотреть с удвоенной силой.

– Может, и брехня, – легко согласился Николай Иванович. – Тогда всякая мистика в почете была. Но только человека этого я однажды все-таки увидел. Он действительно был черным – одет… в бесформенный такой балахон с капюшоном. Я видел, как он тащил какого-то мужика, а тот даже не дергался. За ним по полу тянулся кровавый след. Потом они оба скрылись за черной дверью, а я, чуть не наделав в штаны, убежал и больше никогда сюда не возвращался. Никогда.

– Разве что сегодня, – напомнил Леха.

– Очень уж серьезная причина, – буркнул Николай Иванович, ступая на шаткую металлическую лестницу.

Они поднялись, прошли по темным ободранным коридорам, миновали еще один зал с убитым временем и мародерами оборудованием, свернули в еще один узкий коридор, вскрыли какую-то дверь, с трудом вдвоем отодвинули громоздкий тяжеленный стеллаж и нырнули в очередной коридор.

А потом Николай Иванович наконец остановился и объявил:

– Вот она.

Леха добавил свет своего фонарика к лучу, которым указывал направление наставник. Впереди, в конце этого последнего коридора, действительно чернела въевшейся копотью дверь. Петли, на которых должен был держаться замок, пустовали, но полотно уверенно закрывало проем.

Николай Иванович застыл на месте и как будто передумал проверять, сохранилось ли когда-то спрятанное здесь сокровище, поэтому Лехе пришлось проявить инициативу. Он приблизился к двери и осторожно надавил на нее, поскольку открывалась она явно внутрь.

Дверь слегка дрогнула, но не поддалась. Леха толкнул сильнее, а потом и вовсе пнул полотно ногой, но результат не изменился.

– Петли, что ли, проржавели? – предположил он, хотя это было мало похоже на правду.

Более вероятным казался вариант, что что-то держит дверь изнутри. Но что это могло быть? И значило ли это, что внутри кто-то есть?

Леха осторожно постучался и громко поинтересовался:

– Есть кто?

В ответ не раздалось ни звука.

– Отойди, – велел наконец отмерший Николай Иванович.

Он снова достал из сумки лом-гвоздодер, которым они вскрыли предыдущую дверь, вставшую у них на пути, но в этот раз результат у его действий оказался не лучше, чем у Лехи.

– Таран нужен, – предположил тот, задумчиво почесывая затылок. – Засов там или подперто чем, проще всего тараном вышибить.

– Таран я как-то не прихватил, – заметил Николай Иванович, сдаваясь и убирая лом обратно в сумку.

– Да прямо здесь что-нибудь найдем. Лишь бы тяжелое и взяться было за что.

– Ну, давай поищем…

Чтобы сэкономить время на поиски, они разошлись в разные стороны, договорившись созвониться, как только кто-то найдет что-то подходящее.

Лехе не повезло: в том направлении, в котором ушел он, ничего, что могло бы послужить тараном, не нашлось. Все было или хорошо закреплено, или недостаточно тяжело, или категорически неподъемно. Он решил попытать счастья в другом направлении, но, когда снова проходил мимо коридора, в конце которого притаилась нужная им дверь, неожиданно услышал скрип петель и скрежет металла.

– Николай Иванович? – позвал он, углубляясь в коридор и подсвечивая себе дорогу фонарем.

Наставник не отозвался, но пятно света выхватило из темноты почерневшую после пожара дверь, и на этот раз она оказалась приоткрыта. Несильно, ровно настолько, чтобы внутрь мог протиснуться не слишком крупный мужчина.

«Вот жучара, – промелькнула в голове злая мысль, – все-таки решил надуть».

Леха решительно шагнул к двери, намереваясь поймать наставника на «горячем», ведь тот наверняка понял, как открыть дверь, и решил прибрать к рукам все денежки. При таком раскладе не грех будет и побольше себе отжать. В конце концов, Леха и повыше, и в плечах шире, и моложе.

Однако в последний момент парень остановился, так и не толкнув дверь и не нырнув в узкую щель.

За дверью было слишком тихо. Никто не ходил, не шуршал, а в такой тишине звуки наверняка были бы отчетливо слышны. Может быть, Николая Ивановича там нет?

Но если его там нет, то где же он? И кто открыл дверь, если не он?

Живот свело от недоброго предчувствия. Леха посветил фонариком внутрь, но через узкую щель смог разглядеть лишь покрытые черной сажей стены. Из помещения веяло холодом и пахло чем-то мерзким. «Смертью», – почему-то решил Леха, хотя настоящих мертвых пока в глаза не видел, но запах почему-то остро ассоциировался именно с мертвецами.

Леха непроизвольно отступил на шаг и еще немного посветил фонариком. Луч света упал на пол, да так и замер. Только сейчас на грязной, порядком вытоптанной поверхности удалось разглядеть едва заметный след. Старый, высохший, ставший почти коричневым кровавый след, Леха в этом не сомневался. Здесь по полу тащили истекающее кровью тело!

«И как ту дверь ни запирали, человек из-за нее все равно выходил и забирал любого, кто под руку подвернется. Перерезал глотку и утаскивал к себе, где всю кровь из него выпивал, а то и пожирал до последней косточки».

Леха попятился снова, с трудом сглатывая и испытывая отчаянное желание убежать как можно быстрее и как можно дальше, но тело словно увязло в густом киселе и едва могло двигаться.

За приоткрытой дверью наконец раздался какой-то звук, заставивший оторваться от разглядывания разводов на полу и снова поднять свет фонаря к щели. Леха сделал это ровно в тот момент, когда дверь с приглушенным лязгом захлопнулась.

– Лех, смотри, я тут нашел кусок трубы, может быть, он подойдет?

Раздавшиеся за спиной голос наставника и звук его шагов подействовали магическим образом. С Лехи словно спало наваждение, он снова почувствовал собственно тело, сжал фонарь крепче, развернулся и, не глядя на Николая Ивановича, бросился бежать.

– Эй, ты куда? Ты чего? Леха! – неслось вслед, но он и не подумал обернуться или притормозить.

Он путался в поворотах и петлял в коридорах дольше, чем на пути к двери, весь взмок в зимней куртке и почти задохнулся от непривычной нагрузки, но остановился только тогда, когда вырвался из погрузочного цеха на улицу.

Здесь успело почти полностью стемнеть, солнце наверняка уже село, но все равно на улице было не так страшно, как внутри.

Леха обернулся и посмотрел на здание цеха, гадая, почему Николай Иванович не последовал за ним. Неожиданно стало совестно за собственное бегство, за то, что оставил наставника внутри наедине с неизвестной угрозой. Леха даже подумал, не вернуться ли…

Но когда взглянул на темные окна верхнего этажа, ему показалось, что сквозь мутное от грязи стекло он увидел силуэт человека в черном балахоне с капюшоном, скрывающим лицо.

Правда это была или порождение его воспаленного воображения на почве пережитого ужаса, Леха не знал и проверять не собирался. Он снова повернулся и припустил к дыре в заборе, ориентируясь на их с Николаем Ивановичем общие следы.

Больше он не оглядывался.

Глава 1

28 января 2017 года, 07:50

Дверь открылась перед ним сама собой, пропуская на узкую, тускло освещенную лестницу, резко уходящую вниз. Влад спустился, осторожно переставляя ноги, словно опасался, что в любой момент может наступить на что-то или просто зацепиться носком ботинка за препятствие и кубарем покатиться к подножию.

Пахло гарью. Это был старый, прочно въевшийся в стены запах, который не выветрится уже никогда. Он напоминал о пожаре, произошедшем более трех лет назад. Однако сами стены почему-то не выглядели закопченными.

Влад дошел уже до середины лестницы, когда дверь за ним с глухим стуком захлопнулась, оставляя его в кромешной темноте. Пришлось достать смартфон и включить на нем фонарик.

Впереди маячила еще одна дверь. Она висела на петлях немного криво и потому не закрывалась до конца. Сквозь узкую щель на пол падала полоска подрагивающего света. Такой обычно отбрасывает пламя.

Чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди, Влад потянул на себя ручку двери и вошел в небольшое помещение с низким потолком. Еще только обхватывая пальцами холодный металл, он уже знал, что увидит секунды спустя. Знал, но не мог заставить себя остановиться.

Они лежали по кругу, головами внутрь. Линии звезды обращали на себя внимание не сразу, поэтому лишь бесконечно долгие секунды спустя Влад понял, что тела лежат на вершинах пентаграммы. И еще одно покоилось в центре. Это были люди разного возраста, мужчины и женщины. У каждого было перерезано горло, а черная кровь стекала на пол. От ее запаха перехватывало дыхание, а к горлу подкатывала тошнота.

Влад поймал себя на мысли, что испытывает лишь шок и отвращение, но совсем не страх, хотя кровь на полу выглядела совсем свежей, продолжала немного растекаться, что давало понять: этих людей убили недавно, убийца, вполне вероятно, еще где-то рядом.

Услышав за спиной шорох, он резко обернулся, светя фонариком, хотя свет от толстых коротких свечей, расставленных на полу, и так неплохо разгонял мрак. Но туда, где ему послышалось движение, он не доставал. Или просто не мог выхватить из кромешной темноты человека в черном балахоне, скрывающего лицо под объемным капюшоном.

Незнакомец стоял неподвижно, замерев, словно статуя. Он не пытался ни сбежать, ни напасть. Как будто чего-то ждал.

А, может быть, это и не человек вовсе? Просто манекен?

Влад почувствовал непреодолимое желание узнать, поэтому шагнул незнакомцу навстречу. Тот не шелохнулся. Еще несколько шагов – и расстояние между ними исчезло. Капюшон все еще скрывал большую часть лица, но Влад уже видел вполне себе настоящий мужской подбородок. Значит, не манекен.

Рука сама собой потянулась к темной ткани и откинула ее назад. Из горла вырвался сдавленный крик, и Влад почти отпрыгнул назад, наконец задыхаясь от ужаса. На него безучастно смотрели слепые, затянутые бельмами глаза на до боли знакомом лице. На его собственном лице!

Он попятился, зацепился ногой за лежащее на полу тело и упал навзничь, роняя смартфон, но хуже от этого видеть не стал. Его собственная копия чуть шевельнула головой, устремляя слепой взгляд прямо на него. И хотя двойник по-прежнему не двигался с места, Влад старательно отползал от него подальше, пока не уткнулся в кого-то, кто стоял в другом конце помещения.

Увидеть, кто это был, ему не удалось. Стоило лишь попытаться обернуться, как все вдруг поплыло, а сам Влад, судорожно вдохнув, вынырнул из кошмара.

В первое мгновение, как это часто бывало, он не смог понять, почему вокруг так темно, но через секунду вспомнил, что уже больше трех лет его глаза не видят, поэтому оставалось только сосредоточиться на ощущениях, пытаясь успокоить дыхание и молотящийся в ушах пульс.

Ощущения были вполне привычными: удобный матрас под спиной, любимое одеяло сверху, знакомые запахи его квартиры в Шелково, которую он все еще воспринимал как новую, хотя прожил тут уже почти пять месяцев и целую маленькую жизнь.

Рядом кто-то зашуршал, переворачиваясь, после чего поперек его туловища легла рука, а плеча в быстром поцелуе коснулись мягкие губы.

– Все в порядке? – сонно поинтересовалась Юля.

Влад улыбнулся, глубоко вдыхая и окончательно успокаиваясь, погладил обнявшую его руку и заверил:

– Да, просто ерунда какая-то приснилась.

Голос прозвучал слишком хрипло даже для утра, поэтому Влад откашлялся, чтобы прочистить горло.

– Я тебя разбудил?

– Да нет… Или да… Не знаю. Не могу сказать, что я проснулась, – вяло пробормотала Юля.

Похоже, она действительно говорила сквозь сон.

– А который час? – поинтересовался Влад.

– Без понятия. Но еще довольно темно. Можно спать дальше.

Влад молчаливо согласился, продолжая скользить кончиками пальцев по всей длине ее руки, прислушиваясь к дыханию, а заодно и к собственным ощущениям. Прошло уже очень много времени с тех пор, как он регулярно просыпался в постели с женщиной. Пока не успел снова к этому привыкнуть.

– По крайней мере, ты уже не вскакиваешь в ужасе от мысли, что уснула и осталась у меня на всю ночь, – задумчиво заметил он, за что получил едва ощутимый шлепок ладошкой.

– Бе-бе-бе, – как-то совсем по-детски отозвалась недовольная Юля.

За время их коротких отношений, которым не исполнилось еще и месяца, она оставалась у него до утра всего в третий раз. Четвертый, если считать новогоднюю ночь, но ее Влад не мог учитывать в данном контексте, потому что в Новый год Юля все равно вернулась домой первой, ее мать и брат ночевали у бабушки с дедушкой. А в следующий раз Юля позволила себе остаться почти три недели спустя. Впрочем, как – позволила? Умоталась и уснула слишком крепко, а Влад не стал ее будить. Утром она вскочила в панике, переживая, что не предупредила дома о том, что не придет ночевать. Влад успокоил ее, заверив, что предупредил сам, но она все равно торопливо собралась и сбежала в квартиру напротив, в которой и жила. Но, видимо, дома все прошло хорошо, потому что буквально через пару дней она осталась снова, а теперь вот и еще раз.

Влад улыбнулся и осторожно заворочался, обнимая Юлю и вынуждая ее переложить голову ему на плечо, против чего она совершенно не возражала. Наоборот, с готовностью прижалась к нему теснее и теперь дотянулась губами и до его шеи. Сердце снова забилось чуть быстрее, но уже совсем по другой причине.

Однако холодный призрак ночного кошмара все еще не желал отпустить его, поэтому Влад снова заговорил, не желая давать себе даже малейшую возможность уснуть:

– Значит, думаешь, еще слишком рано?

Юля вздохнула, потом зашевелилась, тихо пыхтя, вероятно, дотянулась до телефона, лежащего на прикроватной тумбочке.

– Без пяти восемь, – сообщила она наконец, укладываясь обратно. – Безбожно рано для субботы. У меня сегодня из планов только отвести Семку на день рождения к однокласснику, а потом забрать его оттуда. Но это все не раньше двух часов. Я планировала спать как минимум до десяти.

– А я уже проголодался…

– Ты прямо как Семка, – фыркнула Юля. – Этому тоже вечно не спится в выходные из-за приступов голода. Но у него хотя бы растущий организм. А у тебя какое оправдание?

– А я мужчина в самом расцвете сил, и силы эти требуется постоянно восполнять, – в тон ей ответил Влад. – Как ты относишься к сырникам с вяленой клюквой и сливочным соусом на завтрак?

– М-м-м… Смотря в каком смысле. Если есть, то очень даже положительно. А если готовить, то я пас.

– Как хорошо, что я нанял такую трудолюбивую помощницу по хозяйству, – не удержался он от еще одной подначки.

Юля совершенно не смутилась. Ему даже показалось, что она улыбнулась, но поскольку Влад не мог этого видеть, он не был уверен на сто процентов.

– Насколько я помню, когда мы договаривались об этой работе, ты заявил, что завтраки тебе готовить не нужно, мол, ты и сам с этим справляешься.

– И я от своих слов не отказываюсь! Так что да, я спрашивал, будешь ли ты сырники, если я их приготовлю.

Юля приподняла голову с его плеча и, вероятно, удивленно уставилась на него. Во всяком случае, Владу нравилось думать, что ему удалось ее удивить.

– Серьезно? Ты можешь приготовить сырники?

– Да что там готовить? – криво улыбнулся он. – Открываешь упаковку с заморозкой, ставишь в микроволновку и разогреваешь. Кристина на этой неделе привезла пару коробок среди прочего.

– Читер, – фыркнула Юля, снова кладя голову ему на плечо. – А я и не знала, что Кристина опять приезжала.

– Ты была на занятиях. Она заскочила буквально на час, привезла еды, как будто я тут голодаю, выпила со мной чашку кофе и уехала.

Юля удивленно хмыкнула, но промолчала, пояснила свою реакцию только тогда, когда Влад спросил.

– Просто это означает, что в январе она приезжала уже трижды, хотя мне казалось, что раньше она делала это не так часто. Если не считать того времени, когда она у тебя жила.

– Я тоже удивился. Она дольше едет туда-обратно, чем остается у меня. Возможно, снова ссорится с Олегом. Или просто он, как всегда, занимается своими делами, а она ищет, как убить время.

– Наверное, – протянула Юля.

Ее голос все еще звучал сонно, хотя с Влада сонливость окончательно слетела, пока они болтали. И как бы ни было хорошо лежать в обнимку, нехорошие мысли все еще терзали мозг, поэтому срочно требовалось его чем-то занять.

– Пойду в душ схожу, – объявил Влад, медленно выбираясь из-под одеяла, чтобы как-нибудь неловким движением не задеть Юлю. – А потом приготовлю завтрак.

– Звучит волшебно…

Ему снова показалось, что она улыбается, и где-то в глубине души знакомо кольнуло. Ему хотелось бы увидеть ее улыбку. Хотя бы один раз.

Усилием воли Влад прогнал эти мысли, поскольку они расстраивали даже больше, чем воспоминания о неприятном сне.

В ванной он первым делом плеснул в лицо холодной воды, чтобы взбодриться и привести хаотично мечущиеся мысли в порядок.

Подвал снился ему уже не в первый раз. После новогодних каникул, как только Юля плотно занялась организацией грядущей стажировки в Испании, а Игорь – его водитель и телохранитель – вернулся наконец с затянувшегося больничного после тяжелой травмы головы, Влад отправился в чудное местечко под названием «Озерки». Судя по информации, добытой для него главой службы безопасности их семейного холдинга «Вектор», именно в этот населенный пункт Влад заезжал в день аварии, лишившей его зрения. Заезжал, хотя совершенно туда не собирался, направлялся совершенно в другое место. Но, встретив по дороге голосовавшую на обочине женщину, почему-то изменил планы.

Он не помнил, что и почему тогда произошло. Единственное, что удалось восстановить с помощью сеансов гипноза, – это встречу с незнакомкой, которая сначала попросила довезти ее до ближайшего населенного пункта, а потом каким-то образом уговорила сделать крюк в добрых четыреста километров. Кончилось все тем, что та женщина погибла при загадочных обстоятельствах вместе с шестью другими постояльцами местной гостиницы. Следствие признало трагедию несчастным случаем, утверждая, что все постояльцы погибли в пожаре, возникшем по причине неисправности старой электропроводки, но Горин выяснил для Влада, что в легких жертв совсем не было следов дыма. Это означало, что погибли они еще до того, как пожар начался, но других подробностей той истории выяснить не удалось.

У самого Влада не возникло и крошечного проблеска воспоминаний, даже когда он услышал рассказ Горина. Ему пока не удалось вспомнить, присутствовал он при той трагедии или уехал раньше и почему в итоге, вернувшись на трассу, с которой свернул, почти сразу съехал с дороги и врезался в дерево.

Но оставалась ниточка: в пожаре выжила одна женщина – администратор гостиницы. Чтобы найти ее и поговорить, Влад и отправился в Озерки вместе с Игорем, сказав Юле, что ему нужно пройти плановое медицинское обследование в Москве, из-за которого придется покинуть Шелково на пару дней.

Найти женщину не составило труда: Горин снабдил его именем, адресом и даже номером телефона ее сына, с которым женщина жила. Тот категорически не хотел давать матери трубку, но, когда на его пороге появился хорошо одетый слепой мужчина с охранником, так легко отказать уже не смог. А когда дело дошло до неплохих денег в обмен на короткий разговор, он колебался не дольше пяти секунд.

Правда, Владу это не сильно помогло. Женщина не горела желанием рассказывать о том дне, ссылаясь на пережитый стресс и провалы в памяти.

А потом она, вероятно, разглядела его лицо. И практически впала в истерику, на чем общение закончилось. Причины такой реакции Влад не понимал, мог лишь предположить, что женщина его узнала. А стало быть, видела в тот день.

Вот только почему она так испугалась его? Ответа на этот вопрос Влад не знал до сих пор.

После провального общения с единственной выжившей Влад решил побывать и на месте трагедии. Игорь проводил его и как смог описал, как гостиница – а вернее, то, что от нее осталось, – выглядит сейчас. Оказалось, что здание, хоть и серьезно обгорело, устояло. Влад, естественно, потребовал завести его внутрь, где достал папку с листами белой бумаги и простой карандаш.

Озарение пришло не сразу, но в итоге кончик карандаша все-таки принялся плясать по бумаге, оставляя на ней штрихи, постепенно складывающиеся в очередной «пророческий» рисунок. Впрочем, услышав его скупое описание из уст Игоря, Влад пришел к выводу, что это скорее образ из прошлого.

Его рука изобразила пентаграмму и шесть тел в ней. Сам он никогда не видел, что рисует, даже в собственном воображении, словно рука в такие моменты двигалась по собственной воле. Но Влад предполагал, что образ, являющийся ему с тех пор во снах, очень похож на рисунок. Проанализировав такой сон в первый раз, он пришел к выводу, что это не экстрасенсорное виденье, случающееся с ним время от времени, а обычное воспоминание.

Он был в том подвале, который теперь ему снится, и видел мертвые тела в пентаграмме. Поэтому в его сне нигде нет следов пожара: Влад был там до того, как он начался. А запах гари – это уже новое воспоминание из недавней поездки.

Одно оставалось категорически непонятным: почему, стягивая капюшон с головы незнакомца, он каждый раз видит самого себя. Слепого себя.

Стоя под прохладными жесткими струями воды, Влад мысленно перебирал имеющиеся у него в руках кусочки головоломки, но пока они не желали складываться в единую картину. Слишком многое отсутствовало. Как незнакомой женщине удалось уговорить его отвезти себя в ту гостиницу? Что с ней в итоге произошло? Мог ли вид мертвых тел произвести на Влада такое шокирующее впечатление, что это стало причиной амнезии, через которую не смог пробиться даже гипноз? Если он стал свидетелем преступления и смог уехать, почему не вызвал полицию? А если вызвал, почему никто не пришел к нему с вопросами, когда он очнулся от комы? Что стало настоящей причиной его аварии? Совпадение ли, что в Шелково, куда привели его рисунки, ему повстречалась сестра той женщины, что села к нему в машине на трассе? И что в этом городе происходят убийства, в которых маньяк оставляет труп внутри пентаграммы? Как все это связано с Юлей и предсказанием Ночного Смотрителя, посулившего ему смерть семнадцатого марта?

Вопросов было слишком много, а времени оставалось все меньше. Январь подходил к концу, а это означало, что маньяк-убийца, помешанный на городских легендах, скоро нанесет еще один удар. Удастся ли его остановить? Владу было несложно сосчитать, что семнадцатого марта должно произойти шестое убийство. Значит ли это, что он и станет шестой жертвой, если не уедет из города раньше или маньяка не поймают на пятом убийстве? В этом ли его «миссия»: остановить убийцу раньше, чем тот доберется до него?

Ведь должна быть причина, по которой рисунки привели его в Шелково как раз перед первым преступлением! Ему хотелось в это верить.

Глава 2

30 января 2017 года, 18.40

– Значит, вот тут пиши: «С моих слов записано верно», ставь дату и подпись.

– Вот тута?

– Тута, ага, – сквозь зубы процедил Соболев, глядя на парня перед собой с некоторой брезгливостью.

Тот был очень медленным и соображал крайне туго. Вероятно, вообще до сих пор не понял, что по пьяной глупости зарезал приятеля – или, скорее, собутыльника, – и теперь капитально так присядет на несколько лет. На глуповатом лице, испорченном ранним увлечением алкоголем, застыла какая-то почти детская растерянность, хотя судя по документам, новоявленному убийце было уже двадцать три. Впрочем, мозгов у него, скорее всего, и к тридцати не прибавится. Откуда?

И парень-то, по сути, был не виноват в том, что таким уродился. Вероятнее всего, жертва пьяного зачатия и такого же воспитания. Капитан Соболев за свою карьеру повидал немало ему подобных. Да и жертва, собственно, ничем от него не отличалась. Они вполне могли и местами поменяться, просто фишка в этот раз так легла: тому повезло меньше, чем этому.

Занимаясь такими делами, Соболев ловил себя на разных темных мыслях о том, что некоторым людям лучше просто не появляться на свет. Приходилось заставлять себя не углубляться в эти размышления.

Простую фразу парень, конечно, написал с четырьмя ошибками, а над подписью и вовсе долго пыхтел, как будто не знал, как именно она должна выглядеть. Когда его наконец увели, Соболев тяжко вздохнул и растер лицо руками, после чего его усталый взгляд зацепился за доску, на которой они собирали краткую информацию по основному текущему расследованию – серии убийств по мотивам местных городских легенд.

Если бы кто-то его сейчас спросил, он не смог бы ответить, с какими убийствами лучше иметь дело: подобными бытовыми, которые расследуются за полдня, но при этом случаются с завидной регулярностью, убивая в тебе самом веру в человечество, или с сериями изощренных маньяков. Такие могут попасться всего-то пару раз за карьеру, но их можно так никогда и не раскрыть.

Приглушенно скрипнувшая дверь заставила Соболева встрепенуться. В кабинет вошел Петр Григорьевич Разин, с которым они делили и рабочее пространство, и некоторые дела. Коллега был старше на тринадцать лет, а потому по большей части равнодушен к происходящему и невозмутим. Впрочем, дело могло быть не в более внушительном стаже, а в особенностях характера.

– Ну что, Андрей, закончил? – поинтересовался Петр Григорьевич, пряча какие-то документы в их общий сейф. – Может, по домам?

– Может, – кивнул Соболев, тоже собирая бумажки, лежащие перед ним на столе, в стопку и размышляя, стоит ли сегодня добить всю бюрократическую волокиту по нелепому делу или оставить ее на завтра. – А может, еще немного задержусь.

– Да ладно, завтра со свежей головой все в пять раз быстрее оформишь, – махнул рукой Петр Григорьевич. – У меня тоже кое-что осталось, но я лучше утром. Валька обещала сегодня на ужин сациви сварганить, не хочу опаздывать.

Соболев подавил еще один тяжелый вздох. Его дома с сациви никто не ждал, да и с блюдами попроще тоже: с женой они давно разбежались, а новых постоянных отношений ему завести так и не удалось. Сплошь эпизоды и краткосрочные романы до первого аврала на работе.

Так что объективных причин откладывать на завтра то, что еще можно сделать сегодня, не было, но Петр Григорьевич уже так соблазнительно натягивал на себя куртку, что Соболев все-таки решил: утро вечера по-любому мудренее.

Он даже успел встать из-за стола и потянуться, когда дверь кабинета снова скрипнула, на этот раз пропуская внутрь Михаила Велесова – молодого, но очень толкового, как Соболев теперь понимал, следователя.

– О, хорошо, что вы оба здесь! – с энтузиазмом заявил он, проходя сам и пропуская смутно знакомого мужчину.

И сразу стало понятно, что не сложилось ни у Соболева с более мудреным утром, ни у Разина с сациви.

– Петр Григорьевич, задержитесь, пожалуйста, – подтвердил Велесов эту догадку и добавил: – И нам еще Логинов понадобится. Андрей, набери ему. Кстати, вы помните Евстахия Велорьевича?

Велесов указал на немолодого мужчину в очках, вошедшего вместе с ним. Тот сдержанно улыбнулся и кивнул полицейским, а Соболев сразу вспомнил, почему его лицо кажется знакомым.

Несколько месяцев назад, в сентябре, когда произошло первое убийство, к ним заезжала группа каких-то исследователей, специализирующихся на всякой чертовщине. Тогда их было трое: двое мужчин и красотка. Два имени Соболев не запомнил, а вот Евстахий Велорьевич Нурейтдинов врезался ему в память.

В тот раз необычные консультанты предложили свою помощь в расследовании, но Велесов отказался. Попросил только предоставить информацию по значению пентаграммы, если исследователи ее найдут. Насколько Соболев знал, Нурейтдинов потом связывался с Велесовым и сообщал ему о результате своих изысканий, но сам он в мистическую подоплеку так и не «въехал».

И вот теперь, судя по всему, Велесов решил обратиться к Нурейтдинову снова, а тот даже приехал. Как только к ним присоединился Дмитрий Логинов – судмедэксперт и эксперт-криминалист по совместительству, работающий в том числе и над делом маньяка, сразу стало понятно ради чего.

– Как вы все, вероятно, знаете, в сентябре я анализировал символы, пытаясь понять назначение пентаграммы, в которой вы обнаружили тело девушки, – тоном профессионального лектора начал Нурейтдинов.

– Вероятно, знаем, – недовольно буркнул Петр Григорьевич, который сейчас наверняка гораздо больше думал о ждущем его дома сациви, чем об убийствах. Он даже уже надетую шапку не стал снимать, словно давал окружающим и обстоятельствам понять, что он тут ненадолго.

Нурейтдинова это замечание и неприветливый тон не смутили и не сбили с мысли. Ну точно бывший преподаватель!

– Прежде всего, хочу обратить ваше внимание на то, что традиционно пентаграмма считается защитным символом. Его используют во время совершения ритуалов, связанных с призывом различных демонических сил. По сути, это защитный круг, а делящая его на секции звезда и добавленные в эти секции символы обычно призваны или усилить эту защиту, или осуществить призыв. Потому что во время ритуала ты можешь либо находиться внутри круга, не подпуская демоническую сущность к себе, либо в центр круга ты призываешь саму сущность, чтобы она не смогла его покинуть.

– Вы это все сейчас на полном серьезе говорите? – осторожно поинтересовался Логинов, растерянно крутя седеющей головой и глядя то на следователя, то на Соболева, то на необычного лектора.

– Я описываю, как это видят люди, совершающие подобные ритуалы, – спокойно пояснил последний. – И как это выглядит в соответствующих практиках.

– Давайте просто дадим человеку рассказать, – попросил Велесов, неловко улыбаясь. – И не будем забывать, что мы имеем дело с сумасшедшим, который может верить во что угодно.

Логинов согласно кивнул и дал понять, что внимательно слушает.

Нурейтдинов тем временем подошел к доске и указал на распечатку фотографии с места преступления, произошедшего больше трех лет назад и скрытого кем-то неведомым, но очень влиятельным. В тот раз на полу тоже была начертана пентаграмма, но вместо одного трупа полиция обнаружила семь.

– В этом случае как раз использовался классический круг призыва. Эта пентаграмма открывает дверь конкретному демону, который может войти в наш мир ровно в этом месте и на этом же самом месте должен остаться, пока не будут реализованы цели призыва. Кровь на вершинах пентаграммы, скорее всего, служила усилением контура, а жертва, находившаяся внутри, предназначалась самому демону в качестве подношения. Так что здесь использован достаточно классический подход.

– С какой целью? – снова подал голос Петр Григорьевич, но на этот раз звучал он заинтригованно.

– Как правило, демон призывается для порабощения и служения, – все с тем же спокойствием пояснил Нурейтдинов.

– А это вообще возможно – подчинить демона? – жадно поинтересовался Велесов.

Соболев покосился на него и насмешливо добавил: