Мой первый встречный босс Старр Матильда

10

На следующий день я все-таки пошла в кофейню. И приказ о сдвиге рабочего дня к этому не имел никакого отношения. Просто на следующий день у меня была ночная смена, так что я вполне могла позволить себе спокойное вальяжное утро. Без спешки и беспокойства. Такое чудесное утро, куда отлично вписывается поход в кофейню.

А если начистоту, туда бы неплохо вписался и сон до обеда, и что-нибудь еще столь же расслабленное. Но нет, где там! По неизвестной причине я проснулась рано и безо всякого будильника. Так рано, что еще не имело смысла идти в кофейню. Зато имело смысл перебрать свой гардероб и решить, что надеть.

Что надеть? Серьезно? В мою кофейню?

Раньше я выскакивала из дому в джинсах и в маечке, а иногда и в спортивном костюме, не задумываясь о внешнем виде. Разве что волосы щеткой пригладить, если вспомню. Это же не поход куда-нибудь, а просто кафе в ста метрах от дома! С другой стороны, если у меня свободный день, почему я не могу себе позволить сделать укладку, подкраситься и наконец-таки надеть юбку? Ту, джинсовую, чуть выше колена… В конце концов, я не обязана все время выглядеть как чучело, иногда можно сделать исключение!

В общем, к тому времени, как кофейня открылась, я выглядела так хорошо, что даже становилось неловко: а вдруг я встречусь там с Юрием Витальевичем? Он ведь не подумает, что я расфуфырилась, просто потому что у меня выходной день и я, в конце концов, имею право. Кто-нибудь другой именно так и подумал бы, а он наверняка решит, что это я из-за него! Он же такой неотразимый!

Перебьется!

Я стерла с губ помаду, нанесла вместо нее прозрачный блеск. Растрепала красиво уложенные волосы. Немного подумала, придирчиво глядя в зеркало, и скрутила их в пучок. И, наконец, сбросила туфли на каблуках и надела кроссовки. Но юбку все-таки оставила. Нет, ну хотя бы юбку я могу себе позволить надеть без того, чтобы меня считали очередной охотницей на всяких юриев витальевичей!

В кофейне было почти пусто. Лишь наслаждались жизнью, вкусным кофе и ара залетных посетителей…

А вот раньше я никогда не обращала внимание на посетителей. Наоборот, сразу шла к барной стойке и оттуда бегом к «своему» столику. И старалась еще отвернуться так, чтобы никого не видеть, ревностно охраняя свое одиночество.

Дверь хлопнула, мелодично зазвучала музыка ветра. Я подняла взгляд: зашла довольная парочка. У девушки некоторая лохматость и ненакрашенные глаза. Парень сияет, как начищенный самовар. Даже сомнений нет в том, как они провели ночь. Такие милые и смешные! Я спрятала улыбку в чашке.

Дверь снова хлопнула и снова тренькнула музыка ветра. Пожилой мужчина уселся за столик напротив с большой чашкой чая. У него усталые, но добрые глаза.

И снова, и снова открывалась дверь, заходили и выходили люди. Кофе в моей чашке давно закончился, а я почему-то все сидела и смотрела в окно на дорогу.

Это что же, я здесь кого-то жду? Глупости, делать мне больше нечего!

Я резко встала из-за столика и вышла из кофейни. Вовсе я никого не ждала! И вообще мне тут не по кофейням надо рассиживаться, а делать генеральную уборку…

Отличное все-таки занятие – генеральная уборка. Прекрасно отвлекает и от глупых мыслей и вообще от всего. А главное – к вечеру, когда нужно идти на дежурство, кругом идеальная чистота, а ты готова упасть без сил. Но все-таки наскоро принимаешь душ, закручиваешь еще мокрые волосы в пучок (тут уж не до макияжей и укладок!) и летишь на работу.

Я всегда любила ночные дежурства. Большую часть времени – тихо, спокойно. Если никаких форс-мажоров, то пациенты спят, ну а если форс-мажоры, так они и днем не особенно хороши. Когда все вечерние назначения были выполнены, а пациенты угомонились и легли спать, я уселась на посту с книжкой, которую давно собиралась дочитать. Надеюсь, дежурство будет спокойным.

– Что читаешь? – Катя заглянула через плечо.

Я ответила, ожидая нового вопроса, например: интересно? Но, кажется, мои читательские пристрастия ее нимало не интересовали.

– Я в сестринской посплю? Устала до чертиков. День был просто сумасшедший!

Я хотела уже для поддержания беседы спросить, чем же таким сумасшедшим был отмечен ее день, но, подняв голову, увидела только удаляющуюся спину.

– Конечно, поспи! – пробормотала я вслед, но уверненности, что меня услышали, не было.

Я даже обрадовалась. Одно дело, целый день «шуршать» рядом, изредка перебрасываясь парой слов и то, в основном, по делу, и совсем другое – долгие вечерние разговоры по душам. Вот этого совсем не хотелось.

Время близилось к полуночи. Отделение погрузилось в тишину. Моя напарница видела десятый сон, когда по коридору раздались шаги.

Я не знаю, с каких это пор шаги по коридору стали производить на меня такое впечатление, но я вздрогнула. И когда напряженно выглядывала из-за угла, совершенно точно знала, кого там увижу.

Конечно же, Юрия Витальевича.

11

Я быстро спрятала книгу: вот уж от кого мне не хотелось никаких вопросов по поводу того, что я читаю, да и вообще никаких вопросов не хотелось. Ну не просто же так он шел. Я едва удержалась, чтобы не достать зеркальце и не посмотреть, как я выгляжу. И все-таки удержалась – совершенно безразлично, как я выгляжу.

Для человека, который находится на дежурстве в полночь, я выгляжу вполне адекватно. Вот и достаточно. И все-таки мое сердце почему-то отчаянно застучало.

– Ой, – только и смогла сказать я, когда Юрий Витальевич подошел к посту. Такого я не ожидала. Уж не знаю, как там выглядела я, а он выглядел очень плохо. Бледный, взъерошенный, а главное – он прижимал к щеке платок, через который проступала кровь.

– Что это у вас? Давайте посмотрю!

Я выскочила из-за стола и отняла платок. Через всю скулу шел огромный глубокий порез. Он обильно кровоточил.

– Подождите, сейчас обработаю. Пойдемте в процедурный кабинет, – приказным тоном сказала я.

Если мой босс и был возмущен моим не слишком почтительным поведением, виду он не подал – послушно проследовал куда велено. Я усадила его на стул, достала все необходимое и начала обрабатывать рану. Не слишком приятный процесс, но необходимый.

Юрий Витальевич хмурился, шипел, но молчал. Я посматривала на него с подозрением – он ведь не надумает хлопнуться в обморок? Не то чтобы я подозревала его в излишней впечатлительности, но в моей пратике были случаи, когда крепкого на вид парня пришлось ловить на лету и обмахивать нашатырем – он съехал по стеночке из-за небольшого пореза на пальце.

Лучше отвлечь босса какой-нибудь безобидной беседой.

– Где это вас так угораздило? – спросила я, надеясь, что не нарушила субординацию, а заодно не влезла во что-то очень личное.

Кто знает, может, это какая-нибудь Лидочка ему физиономию расцарапала, чтобы посторонним девицам кофе не носил.

Нет, конечно, на царапину это не было похоже. Да и чего бы кому-то царапать Юрия Витальевича одним пальцем, разъяренная девушка оставила бы всю пятерню. Впрочем, может, она не слишком надеялась на ногти и для верности взяла стекло?

– Да что-то в последнее время авария за аварией, – сказал он, поморщившись.

– И что же вы в травмпункт не поехали? – продолжала я светскую беседу.

Впрочем, ничего удивительного. Если ему не лень тянуться через весь город, чтобы выпить кофе в привычной кофейне, то уж доехать до собственной клиники с собственным персоналом – святое дело. Наверняка если бы была серьезная травма – зияющая рана на груди и кровь рекой, согласился бы на любую помощь, но царапина ж совсем другое дело.

– Откуда я знаю, кто там ночью в этом травмпункте? А здесь работают профессионалы! И наверняка трезвые.

Тут с боссом я бы спорить не стала. Относительно трезвости персонала он мог и не сомневаться.

Я закончила обрабатывать рану, достала из шкафа стерильные пластырные стрип-полоски и заклеила порез, стягивая края. Что ж, вполне достойная альтернатива косметическому шву.

– Только не трогайте. И когда рана заживёт, даже следа не останется.

Да уж. Ни одна симпатичная физиономия от происшествия не пострадает. Ровно? Слегка откинувшись назад и придерживая босса за подбородок, я придирчиво осмотрела свою работу.

Вид моих собственных пальцев на мужском подбородке, совсем рядом с упрямо изогнутым ртом, подействовал на меня, как удар поддых. Дыхание перехватило, внутри что-то екнуло и сладко оборвалось. Я стремительно покраснела и отдернула пальцы, словно обжегшись. Вот же черт, а?! Вроде бы и не имела в виду ничего такого и любовалась не на всю картину в целом, а исключительно на результат своих трудов. А получилось как-то… Слишком лично, что ли.

Босс перехватил мою руку и зажал ее между ладоней. В темных глазах – ни намека на насмешку или веселье. Наоборот, нечто такое, отчего сердце подпрыгнуло, пропустив удар.

– Спасибо вам огромное, вы меня спасли, – проникновенно сказал он.

– Так уж и спасла! – выдавила я, пытаясь незаметно вытащить руку. Не тут-то то было. Сильные теплые пальцы играюче удерживали ее. Вот вцепился. Еще немного, и уже я постыдно свалюсь в обморок. Черт, да что со мной творится-то?! – Там всего лишь царапина. Ничего бы с вами не случилось.

– Ну как же? Я мог истечь кровью… – парировал Юрий Витальевич. Его большой палец легко, словно невзначай погладил мое запястье. О-о-ох… – Или попасть в руки пьяного травматолога с нестерильными инструментами и умереть от сепсиса.

И он снова погладил мое запястье. От волны жара, прокатившейся по телу, стало вовсе нечем дышать. Я решительно высвободила руку.

– Ну, раз вы снова вернулись к юмору, думаю, смерть вам больше не грозит. Так что… – я опять запнулась.

Наверное, невежливо выпроваживать Юрия Витальевича из его собственной клиники? Тем более во второй раз?

– Что, вы снова хотите меня выгнать? – насмешливо поинтересовался босс.

Я пожала плечами, делая вид, что у меня нет ответа. Но на самом деле да! Я хотела его выгнать, потому что в его присутствии обычное рядовое дежурство уже превращалось во что-то… другое. Не очень рядовое и не очень обычное. Но не могу ж я ему так и сказать!

– И что, даже чаем не угостите? – ворчливо осведомился Юрий Витальевич. Для обиженного изгнанника у него был слишком довольный вид. – Разве вы не знаете, что после таких кровопотерь обязательно нужно выпить или съесть что-нибудь сладкое? Вот у вас есть что-нибудь сладкое?

Я машинально кивнула. В сестринской точно лежала открытая пачка печенья. Но вот в чем проблема… Чайник, чашки, сахар – в общем, все то, что было необходимо для чаепития, тоже лежало в сестринской. А еще там лежала и спокойно спала моя напарница Катя, и мне совершенно не хотелось, чтобы она проснулась и обнаружила, какие высокие гости восполняют здесь недостаток углеводов.

12

– А может быть, вы попьете чай у себя в кабинете? – я показала глазами наверх.

Так себе попытка. Скорее, капитуляция.

Ну откуда сейчас у него в кабинете чай? Для того чтобы там появлялся чай, в приемной сидит Лидочка.

Юрий Витальевич даже не ответил на вопрос, продолжая смотреть на меня взглядом человека, который уже приготовился хлопнуться в обморок.

Я вздохнула:

– Ну, хорошо. – Мы дошли до двери сестринской. – Стойте здесь! – строгим шепотом приказала я.

Задача, которая мне предстояла, точно не была простой. Она была сложной и опасной!

Осторожно, будто ниндзя, я пробралась в сестринскую, вытащила из шкафчика чайник, чашки, чай и чертово печенье. Уф-ф-ф… Полдела сделано. Или четверть. Потому что теперь мне со всей этой красотой предстояло вернуться, да так чтобы не разбудить напарницу. И тут навыков ниндзя уже недостаточно. Надо быть ниндзя, жонглером и эквилибристом в одном флаконе.

Ну, с богом!

Катерина тихо сопела во сне. Видно день у нее в самом деле выдался тяжелый. Дзынь! Что-то звякнуло, и на секунду сопение прекратилось. Я замерла, стоя на одной ноге и с трудом сохраняя шаткое равновесие. Но нет, Катя не проснулась. Что-то пробормотала и снова задышала ровно.

Я осторожно опустила ногу, сделала шаг, еще шаг…

До двери я смогла добраться практически без потерь. На пороге меня уже встречала несчастная жертва ДТП. Юрий Витальевич ловко подхватил у меня из рук чайник и чашки. По-моему, никакие углеводы ему не нужны.

– Куда? – спросил он.

Я показала в сторону комнаты отдыха. Не чаевничать же на посту! Особенно если в отделении есть очень симпатичное местечко, больше похожее на гостиную роскошного особняка, чем на больничное помещение. С плазмой во всю стену, с кипой журналов, с мягкими креслами, уютными диванчиками, столиками и воздушными римскими шторами, с кофейным автоматом и автоматом, продающим печенье и шоколадки…

М-да… Автоматами. Мы так и застыли на пороге с чайником, чашками, ложками и печеньем, в которых не было совершенно никакой необходимости. Вот вам, пожалуйста, и кофе семи видов, и чай любой – хоть на травах, хоть без трав, хоть зеленый, хоть черный, хоть серо-буро-малиновый в крапинку. А вместо дешевенького печенья – десяток разных снеков и столько же шоколадок.

Ну как я могла обо всем этом забыть?! Юрий Витальевич проследил за моим взглядом, увидел то же, что и я, и хмыкнул:

– А у вас тут неплохо…

– Вообще-то это у вас!

Я об этом запросто могла забыть, я только начала тут работать. А вот как забыл он? Или не забыл, а нарочно не признался? По лицу босса понять было невозможно. Он уже деловито готовился к чаепитию. Отыскал розетку и включил чайник, делая вид, что все это разнообразие в автомате – совершенно неподходящие для него углеводы.

– Ну, давайте, где там ваш чай?

Я протянула ему пачку, в которой сиротливо болтались несколько пакетиков.

– А может, все-таки… – я бросила робкий взгляд на автоматы.

– Ну что вы! Разве я променяю приготовленный заботливыми руками чай и печенье, которым меня угостили от чистого сердца, на эту казенщину!

Уж не знаю, что он там имел в виду, говоря про заботливые руки, но чай Юрий Витальевич вскипятил сам, сам разбросал пакетики по чашкам, залил их водой и даже спросил у меня:

– Сколько вам сахару?

– Нисколько, – буркнула я. – Без сахара.

Взгляд моего гостя остановился на окне, и какое-то время Юрий Витальевич как-то уж слишком внимательно всматривался в темноту.

Что там еще? Его машине было мало приключений, и сейчас ее кто-то угоняет? Прямо вместе с новым фонарем?

– А точно шрама не будет? – недоверчиво спросил он и осторожно потрогал заклеенную щеку кончиком пальца. И я поняла, что всматривался мой босс ни в какую не в темноту, а в свое отражение в стекле.

– Гарантированно, – как можно убедительнее сказала я.

Еще не хватало, чтобы он отковыривал пластырь, чтобы смотреть, как там все срастается.

– А если и будет, у вас вон целая клиника, как-нибудь подправят.

– Вы об этой клинике? – он очертил пальцем что-то вокруг.

– Об этой, конечно, или у вас есть какая-то еще?

– Нет, в этой очень дорого, я, пожалуй, воздержусь.

Я усмехнулась:

– Так вы же тут хозяин, для вас бесплатно.

– Нет, нет, нет, – запротестовал Юрий Витальевич, – никаких бесплатно! Вот так сделаешь однажды исключение, а потом понабегут. Так и будешь работать бесплатно да по дружбе.

Я притворно вздохнула:

– Эх, а я уже понадеялась, что по блату можно будет что-нибудь подправить.

Он развернулся и с подозрением покосился на меня, а потом наклонился близко-близко и с минуту рассматривал. Я замерла, стараясь не дышать. Что, черт возьми, происходит? Наконец, словно удовлетворенный осмотром, он отклонился.

– Нет, вам ничего менять не надо, у вас все идеально.

Я рассмеялась, чтобы скрыть неловкость.

– А вы разве врач?

Он тут же парировал:

– Чтобы заметить, что вам ничего не нужно менять, необязательно быть врачом.

На это я не нашлась, что ответить, и решила промолчать. В конце концов, можно ведь просто принять комплимент и ничего не говорить.

– К тому же у вас огромный долг за ремонт автомобиля, так что в ближайшее время вы ничего подобного не сможете себе позволить.

Что ж, я уже даже не удивилась. Кажется, начинаю понемногу привыкать.

– Ешьте, пожалуйста, печенье, – невозмутимо ответила я на это. – А то прямо видно, что еще чуть-чуть, и вам станет очень нехорошо.

Он посмотрел на меня подозрительно, словно пытаясь понять, был ли у этой фразы какой-то скрытый подтекст, но я лишь придвинула к нему раскрытую пачку.

13

Юрий Витальевич послушно взял печенье. Попробовал бы он этого не сделать! Я, между прочим, из-за этого печенья рисковала собственной шеей. Более того – репутацией! До сих пор страшно подумать, что было бы, если бы Катя проснулась.

Под моим пристальным взглядом он откусил кусочек… И сразу стало ясно, что что-то не так.

– Что, печенье от чистого сердца вам не очень зашло? – издевательски-сочувственно спросила я. – Понимаю, вы не привыкли к такой демократичной еде. Но, как говорится, чем богаты. А ведь я предлагала…

Но он не дал мне договорить. Поискал что-то глазами, подозреваю – урну, чтобы выплюнуть, но не нашел. Проглотил печенье, поморщился.

– Нет, к демократичной еде я отношусь вполне… демократично, – Юрий Витальевич перевернул пачку и стал вглядываться в надпись, – а вот к просроченной – не очень.

Хм… К этому я была не готова.

– Что, правда просроченное?

Я тоже потянулась к пачке, рассмотрела… обнаружила заветные цифры и почувствовала, что щеки мои загораются. Просроченное – это не то слово. Срок годности этого печенья истек полтора года назад!

Мда… Вот это я понимаю, угостила от всей души. Нехорошо вышло.

– Простите, но я здесь совсем недавно работаю, я не знала, – залепетала я, извиняясь.

Любой приличный человек постарался бы сгладить неловкость, принялся бы заверять проштрафившегося, что ничего ужасного не случилось. Любой. Но не Юрий Витальевич.

– Наверное, зря я сюда явился. В любом другом месте меня бы не пытались отравить. Полтора года! Может быть, мы осквернили какую-нибудь местную реликвию? Может быть, это вообще памятник?

Ну да. Он с удовольствием издевался надо мной, даже когда для этого не было никакого повода. А тут повод был. Да еще какой! Так что нужно приготовиться к новой порции сарказма.

– Не знаю, меня в местные обычаи и ритуалы пока еще не посвящали, – извиняться сразу расхотелось.

Юрий Витальевич покачал головой:

– Ну нет, эту гадость определенно нужно чем-то закусить.

Он встал и направился к автоматам:

– Какой вы шоколад предпочитаете, белый или черный? О, здесь еще есть с начинкой! – Юрий Витальевич в роли официанта был, во-первых, неубедительным, а во-вторых, очень громким.

Того и гляди разбудит тут всех!

– Никакой я не предпочитаю.

Я хотела было ему сказать, что предпочитаю остаться в той весовой категории, в которой и сейчас, поэтому единственная «вредность», которую себе позволяю – это тот самый капучино без сахара. И уж точно не стану есть шоколадные плитки. Особенно ночью. Но потом передумала. Не хотелось, чтобы разговор сводился к моей фигуре.

– Ну, как хотите, – легко согласился он. И отправил в купюроприемник бумажку.

Автомат щелкнул, тихо загудел, снова щелкнул и замолчал. Юрий Витальевич удивленно приподнял бровь, но на всякий случай наклонился проверить, выдала ли машина заказанную шоколадку. Но нет, шоколадки не было, вообще ничего не было.

– Это что же у вас тут такое творится?! Несчастных больных травят просроченной едой, грабят, отбирают деньги! – Он снова бросил взгляд в окно на свое отражение. – Я уже даже не уверен насчет сепсиса.

– Это у вас творится, а не у нас, – устало вздохнула я. – Нажмите на кнопку сдачи. Он вернет деньги, и вы попробуете еще раз.

Но, кажется, я была слишком хорошего мнения об этом автомате. После нажатия на кнопку сдача не появилась. Вообще ничего не появилось. Как будто автомат решил, что на этом его работа выполнена. Мол, его дело взять деньги, а что там в витрине лежит, его совершенно не касается. Может, это вообще просто так себе образцы и лежат они исключительно для красоты.

Теперь уже возмутилась и я. Поднялась со своего места и направилась к Юрию Витальевичу, оскорбленно зависшему у автомата.

– Какую вы шоколадку выбирали? – решительно спросила я.

– Вот эту, – ткнул он пальцем в монстра в яркой обертке.

Оу-у… Такой шоколадки хватит, чтобы накормить все отделение. Похоже, с углеводами у моего босса и впрямь беда.

Я нажала на кнопку с соответствующим номером, и шоколадка с грохотом упала вниз.

– Ну вот, пожалуйста, – я наклонилась, чтобы скорее достать покупку и уже покончить с этим со всем.

Единственное, чего я не учла, это что Юрий Витальевич сделает то же самое. В общем, мы синхронно нагнулись, с размаху столкнулись лбами и, отлетев друг от друга, рухнули на ковер. Какой-то там закон физики не подвел, а вот ковер подвел. Не знаю, как босс, но я приземлилась очень неудачно. Тряхнуло так, что искры из глаз посыпались.

– Ой-ой… – выдохнула я, когда смогла говорить, и потерла ушибленное бедро. – Всегда знала, что нельзя есть сладкое на ночь! Из-за вашей шоколадки я покалечилась!