Улица Светлячков Ханна Кристин

Но скоро и его равнодушию придет конец, теперь Талли была твердо в этом уверена. На прошлой неделе она наконец набрала достаточно баллов, чтобы записаться на летнюю стажировку на KTVS – местном телеканале, офис которого располагался в кампусе. Она специально встала в шесть утра, чтобы быть в списке первой. Получив текст для прослушивания, немедленно отправилась обратно к себе и принялась читать его на разный манер – поменяла способ подачи не меньше десяти раз, прежде чем подобрала тональность, на сто процентов соответствующую истории. Вчера на прослушивании она была великолепна. В этом она не сомневалась. Теперь пришло время наконец узнать, на какую позицию ее приглашают.

– Как я выгляжу?

Кейт даже глаз не подняла от «Поющих в терновнике».

– Офигенно.

Талли ощутила вспышку раздражения, в последнее время сделавшегося привычным. Иногда у нее от одного взгляда на Кейт кровь закипала. Сил едва хватало, чтобы сдержаться и не наорать на нее.

А все ее любовные дела. Весь первый курс Кейт сохла по Брандту и его отстойной стрижке. Когда они наконец начали встречаться, реальность не оправдала ожиданий, и все стремительно закончилось. Но Кейт это не остановило. Большую часть второго курса она пробеґгала на свидания то с Тедом (этот ее типа любил), то с Эриком (а этот – явно нет). Ни одной вечеринки в братствах она не пропускала и, хотя никогда не влюблялась по-настоящему в тех придурков, с которыми встречалась, и уж точно не занималась с ними сексом, болтала про них без умолку. Почти каждая фраза, вылетавшая у нее изо рта, начиналась с имени какого-нибудь парня. Хуже того, она уже почти не упоминала их с Талли план вместе работать на телевидении. Вечно ходила на какие-то занятия, совсем с телевидением не связанные. И каждый раз, когда кому-нибудь из девушек в общине парень делал предложение, сломя голову неслась вместе со всеми поохать над кольцом.

Талли это, по правде говоря, осточертело. Она только и делала, что писала статьи, которые университетская газета отказывалась печатать, и крутилась в редакции местного телеканала, где на нее и внимания-то никто не обращал, а Кейт, вместо того чтобы поддержать лучшую подругу после очередной неудачи, как заведенная трепалась про свое очередное свидание.

– Да ты даже не посмотрела.

– А мне и не надо.

– Ты понятия не имеешь, как для меня это важно.

Кейт все же оторвала взгляд от книги.

– Ты репетировала один и тот же репортаж две недели. Я среди ночи пописать вставала – и то слышала, как ты готовишься. Поверь мне, я знаю, что ты на взводе.

– Тогда почему ведешь себя так, будто тебе плевать?

– Мне не плевать. Я просто знаю, что тебя выберут ведущей.

Талли улыбнулась:

– Думаешь?

– Уверена. Ты же чертовски хороша. Станешь первой третьекурсницей, которую выпустили в эфир.

– Теперь-то профессору Уайли придется меня заметить. – Талли закинула на плечо рюкзак. – Пойдешь со мной?

– Не могу. Мы с Джошем идем заниматься в библиотеку.

– По мне, отстойнее свидания не придумать, но каждому свое, конечно.

Талли сдернула с комода солнечные очки и вышла.

Стояла середина мая, кампус был залит солнечным светом. Цвело все, что было способно цвести, трава сделалась настолько густой, что казалось, будто земля между бетонными полосками тротуаров застелена лоскутами ворсистого зеленого бархата. Талли уверенным шагом приблизилась к зданию, в котором располагалась редакция KVTS. Ненадолго задержалась у входа, чтобы поправить намертво скованные лаком волосы, затем вошла в безмолвный вестибюль с практичной, незамысловатой отделкой. Слева на стене висела доска объявлений. Первым делом ей в глаза бросился листок с текстом: «Ищу соседа. Только для курящих траву». Здесь все хвостики с номером телефона уже оборвали, а вот соседнее объявление («Ищу соседа. Предпочтение воцерковленным») пока никого не соблазнило.

Аудитория 214 была закрыта. Даже полоска света из-под двери не пробивалась. К доске, висевшей на стене возле двери, был пришпилен лист бумаги.

ЛЕТНИЕ СТАЖИРОВКИВАКАНСИИ/ОТДЕЛЫ

Новости/Ведущий………………………………………………..Стив Лэндис

Прогноз погоды…………………………………………………..Джейн Тернер

Маркетинг и связи с общественностью……………………Гретхен Лаубер

Новости спорта……………………………………………………Ден Блуто

Планирование эфира……………………………………………Эйлин Хаттон

Поиск/проверка информации…………………………………Талли Харт

Талли окатило волной разочарования, затем ярости. Она рванула дверь на себя, скрылась от чужих глаз в темной аудитории, бормоча себе под нос:

– Чед Уайли, сраный неудачник. Ты настоящий талант в упор не разглядишь – схвати он тебя за яйца, если отыщутся, да стисни их как следует, и то не заметишь…

– Вы обо мне, если я не ошибаюсь?

Услышав его голос, Талли вздрогнула.

Уайли вдруг материализовался среди теней всего в нескольких метрах от нее. Выглядел он неряшливее обычного, темные волосы спутанными волнами падали на плечи.

Скользя кончиками пальцев по спинке стула, он подошел ближе.

– Спросите меня, почему стажировка в новостях досталась не вам, и я объясню.

– Да плевать я хотела почему.

– Правда?

Он постоял с минуту, не отрывая от нее взгляда, не улыбаясь, затем развернулся и пошел между рядами к возвышению кафедры.

Придется поступиться либо своей гордостью, либо своим будущим. К тому моменту, как Талли приняла решение и бросилась следом за Уайли, тот уже успел скрыться в соседнем помещении.

– Ладно, – слова застревали у нее в горле, – почему?

Он шагнул ей навстречу. Талли впервые заметила морщины на его лице, на щеках. Тусклый, падавший сверху свет подчеркивал каждый изъян, каждую неровность на его коже.

– Всякий раз, когда вы приходите на занятие, я вижу, что вы тщательно выбирали одежду, потратили кучу времени на макияж и прическу.

Он смотрел прямо на нее, видел ее. А она видела его. И разглядела в этом неряшливом, запустившем себя человеке того красавца с острыми, резкими чертами лица, которым он был когда-то. Но по-настоящему ее притягивали глаза – карие, блестящие, печальные. Пустота внутри нее отвечала на этот взгляд.

– Ну да. И что?

– Вы знаете, что красивы, – ответил он.

Ни запинки, ни намека на мандраж. Он вел себя спокойно, с достоинством. Не чета тем парням, с которыми она знакомилась на вечеринках в кампусе, в баре за бильярдом – полупьяным и думающим только об одном: как бы пообжиматься с тобой где-нибудь в темном углу.

– Еще я знаю, что талантлива.

– Возможно, однажды будете.

Тон, которым он сказал это, взбесил Талли. Пока она пыталась сочинить едкую остроту в ответ, он подошел к ней вплотную. Она успела лишь в замешательстве пробормотать: «Что это вы…» – прежде чем он поцеловал ее.

Прикосновение его губ, одновременно мягкое и уверенное, пробудило внутри нее что-то тонкое, нежное; ни с того ни с сего она расплакалась. Он, видимо почувствовав на губах вкус ее слез, отстранился, нахмурился:

– Ты женщина, Талли Харт, или девочка?

Понятно, о чем вопрос. Она изо всех сил старалась скрыть свою неопытность, но он раскусил ее, угадал правду.

– Женщина, – солгала Талли, и голос почти не дрогнул, лишь слегка трепыхнулся в начале слова.

Одного поцелуя ей хватило, чтобы понять: каков бы ни был секс на самом деле, то жалкое изнасилование в лесу не имело с ним ничего общего. Она уже не девственница, но от этого только хуже – куда проще быть девственницей, чем вместилищем страшных, болезненных воспоминаний; и все же сейчас, с ним, она впервые чувствовала, что хочет большего.

Впрочем, с Патом она тоже хотела большего.

Нет. Сейчас все по-другому. Она уже давно не та одинокая, несчастная девчонка, готовая среди ночи даже отправиться в лесную чащу, лишь бы заслужить любовь.

Он снова поцеловал ее, прошептал:

– Вот и хорошо.

Поцелуй длился целую вечность, становился все глубже, переворачивал все у нее внутри, заставляя изнывать от желания. Он прижался к ее бедрам своими, и между ног у нее сделалось так горячо, что она позабыла о страхе.

– Хочешь? – прошептал он.

– Да.

Он поднял ее на руки и отнес на продавленный диван, стоявший у затопленной темнотой дальней стены. Положил на комковатые, шершавые подушки и принялся медленно раздевать. Она чуствовала, будто издалека, как расстегивается лифчик, сползают по ногам трусы. А поцелуй все продолжался, раздувая огонь внутри.

Когда на них обоих не осталось одежды, он лег рядом, притянул ее к себе. Пружины дивана просели под их весом, протестующе скрипнули.

– А ты, похоже, не привыкла, чтобы все делали не спеша, Талли?

Она увидела в его глазах отражение собственного желания и поняла, что впервые в жизни не чувствует страха в объятиях мужчины.

– Вот чем ты собираешься заниматься? Делать все не спеша?

Он убрал взмокшие от пота пряди волос у нее со лба.

– Я собираюсь тебя учить. Ты ведь на это и рассчитывала?

Талли почти два часа носилась по кампусу в поисках Кейт. Начала с учебного зала в подвале общинного дома, потом заглянула в большую гостиную, в их с Кейт комнату, даже общую спальню проверила, хотя в четыре часа дня в середине мая там, по понятным причинам, никого не было. Зашла в библиотеку, сунула голову в любимый отсек Кейт, прошлась по читальному залу для магистрантов, где несколько старшекурсников хипповского вида на каждый ее шаг реагировали возмущенным «Тсс!». Она уже почти сдалась, но тут вспомнила про Флигель.

Ну разумеется.

Она побежала по необъятному кампусу к небольшому двухэтажному зданию с островерхой крышей, которое все называли Флигелем. Раз в квартал шестнадцать везучих старшекурсниц переселялись сюда из большого дома. Вечеринки тут не прекращались. Никакого тебе комендантского часа, да и комендантов тоже – почти настоящая взрослая жизнь, только из кампуса уезжать не надо.

Она открыла дверь и прокричала: «Кейт!»

– Она вроде на крыше, – ответили из соседней комнаты.

Талли вытащила из холодильника пару банок газировки и поднялась по лестнице. На втором этаже в дальней комнате было распахнуто окно. Талли просунула в него голову и выглянула на крышу автомобильного навеса.

Кейт, совсем одна, лежала на полотенце в крохотном вязаном купальнике и читала книгу в бумажной обложке.

Талли вылезла в окно и тоже перебралась на крышу, которую все называли Черным Пляжем.

– Привет, – сказала она, протягивая Кейт газировку. – Дай угадаю, читаешь любовный роман?

Кейт повернулась к ней, щурясь на солнце, и улыбнулась.

– «Обещание» Даниэлы Стил. Ужасно грустно.

– А хочешь, про настоящий роман расскажу?

– Ой, много ты знаешь. Ни на одно свидание не сходила за все два года.

– Необязательно бегать по свиданиям, чтобы заниматься сексом.

– Ну, вообще так принято.

– А я не из тех, кто делает так, как принято. И ты это прекрасно знаешь.

– Ага, да, – сказала Кейт. – Типа я должна поверить, что ты с кем-то переспала?

Талли дернула к себе забытое кем-то полотенце и растянулась на нем рядом с Кейт. Уставившись в синее небо и отчаянно пытаясь сдержать улыбку, она сказала:

– Трижды, если быть точной.

– Но ты же ходила узнавать по поводу стажировки… – Охнув, Кейт поднялась и села. – Только не говори, что…

– А ты не говори, что спать с преподами запрещено. По-моему, это не запрет, а просто пожелание такое. Рекомендация. Но все равно никому не рассказывай.

– Ты переспала с Чедом Уайли.

Талли мечтательно вздохнула при звуке этих слов.

– И было офигенно, Кейти. Вот честно.

– С ума сойти. И что ты делала? А он что? Больно было? А страшно?

– Поначалу было страшно, да, – тихо сказала Талли. – Я только и думала, что… ну… о той ночи с Патом. Думала, меня стошнит или я просто сбегу, а потом он меня как поцелует.

– И?..

– И… ну я вроде как растаяла. Я и не заметила, как он меня раздел.

– А больно-то было?

– Немного, но не как тогда.

Талли сама удивилась легкости, с которой могла теперь говорить о ночи, когда ее изнасиловали. Впервые в жизни она вспоминала об этом как о чем-то далеком, о чем-то, что случилось много лет назад, когда она была еще совсем девчонкой. Благодаря нежности Чеда она поняла, что секс – это необязательно больно, что иногда это прекрасно.

– А потом стало совсем хорошо. Я теперь хоть понимаю, про что все эти статьи в «Космо».

– А в любви он признался?

Талли рассмеялась, но в глубине души почувствовала, что это вовсе не так смешно, как ей хотелось бы.

– Нет.

– Уф, слава богу.

– В смысле? Я типа недостаточно хороша, чтобы мне в любви признавались? Любовь для благонравных католичек вроде тебя?

– Он твой препод, Талли.

– А, вот ты о чем. Мне плевать на такую фигню. – Она повернулась к Кейт: – Я-то думала, ты после своих романчиков станешь мне рассказывать, как это все сказочно и прекрасно.

– Я хочу с ним познакомиться, – твердо сказала Кейт.

– Ну, не то чтобы я могла его пригласить на двойное свидание.

– Значит, буду третьей лишней. С ним выгодно будет ужинать, небось и пенсионерскую скидку дадут.

Талли рассмеялась:

– Ну ты и сволочь.

– Вполне возможно, и эта сволочь хочет знать подробности. Все до единой. Можно я буду записывать?

Кейт вышла из автобуса и остановилась на тротуаре, сверяясь с адресом на листке бумаги, который держала в руках.

Все верно, это здесь.

Вокруг сновали толпы народа. Несколько человек задели ее, проходя мимо. Расправив плечи, она пошла ко входу в здание. Какой смысл заранее волноваться? Она и так целый месяц волновалась – и без конца доставала Талли. Убедить ее устроить эту встречу было непросто.

Но в конце концов Кейт использовала безотказное заклинание, выкинула из рукава старый козырь: «Ты что, не доверяешь мне?» После этого оставалось только определиться с датой.

И вот теплым летним вечером она направляется ко входу в незнакомое заведение, похожее на бар, чтобы выполнить важную миссию: уберечь подругу от самой большой ошибки в жизни.

Секс с преподом.

Ну серьезно, каковы шансы, что это хорошо закончится?

Оказавшись внутри «Последнего поворота на Бруклин»[67], Кейт решила, что попала в какой-то другой, доселе скрытый от нее мир. Во-первых, заведение было просто огромное, столиков семьдесят пять, не меньше: мраморные вдоль стен, грубые деревянные в середине. В самом центре располагалась сцена с пианино. На стене возле пианино она заметила загнувшийся по краям, выцветший постер с текстом поэмы Desiderata[68]. «Средь суеты и шума оставайся безмятежным и помни – в тишине найдешь покой».

Здесь уж точно не найдешь ни покоя, ни тишины. Ни кислорода.

В воздухе висело плотное серо-голубое марево, под потолком клубился дым. Курили почти все. Мельтешили красные огоньки сигарет, зажатых между пальцев подвижных, взлетающих в такт разговорам рук. Сперва Кейт показалось, что нет ни одного свободного столика – кругом люди играли в шахматы, раскладывали карты Таро, спорили о политике. Несколько человек сидели на стульях, расставленных вокруг микрофона, и бренчали на гитарах.

Пробираясь вглубь помещения, она разглядела, что на улице за дверью тоже стоят столы и за ними тоже сидят люди, тоже разговаривают, тоже курят.

Талли расположилась за столиком в дальнем углу, где почти не было света. Заметив Кейт, она вскочила и замахала руками.

Кейт протиснулась мимо женщины, курившей сигарету с гвоздикой, бочком обогнула колонну.

И увидела его.

Чеда Уайли.

Он оказался совсем не таким, как она себе представляла. Сидел, лениво развалившись на стуле, вытянув перед собой ногу. Даже в темноте, в дыму было видно, насколько он хорош собой. И совсем не выглядит старым. Разве что усталым, вроде как пресыщенным жизнью. Будто стареющий гангстер или рок-звезда. Его улыбка разгоралась медленно, понемногу оплетая его глаза сеточкой морщин, и эти глаза светились пониманием, которого Кейт никак не ожидала, даже споткнулась от неожиданности.

Он знал, зачем она пришла: лучшая подруга явилась уберечь девушку от ошибки, спасти от коварного соблазнителя.

– Вы, наверное, Чед, – сказала Кейт.

– А вы, вероятно, Кейти.

Она вздрогнула, услышав из его уст уменьшительную форму своего имени. Это послужило напоминанием: Чед тоже близко знает Талли.

– Садись, – сказала Талли. – Я официантку позову.

И ушла, прежде чем Кейт успела ее остановить.

Кейт взглянула на Чеда, тот посмотрел на нее в ответ, улыбаясь так, будто его посвятили в какую-то тайну.

– Любопытное место, – сказала она, чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Вроде бара, только пиво не наливают, – ответил он. – В таких местах люди по-настоящему меняются.

– Я думала, изменения начинаются изнутри.

– Иногда и так. А иногда тебе их навязывают.

В его глазах, когда он произнес эти слова, сгустилась какая-то сокровенная тьма, мелькнуло неясное чувство. Кейт вдруг вспомнила о его прошлом, о блестящей карьере, которую он потерял.

– Вас ведь уволят из университета, если узнают про Талли?

Он подтянул к себе ноги, выпрямился на стуле.

– Вот, значит, как ты собираешься действовать. Ну что ж, мне нравится твоя прямота. Да, уволят. Эту работу я тоже потеряю.

– Вы какой-то адреналиновый наркоман или что? Любите рисковать?

– Нет.

– А раньше вы спали со студентками?

Он рассмеялся.

– Обошлось без этого.

– Тогда с чего вдруг?

Он украдкой глянул на Талли, которая стояла в толпе у эспрессо-бара, пытаясь сделать заказ.

– Не мне тебе объяснять. С чего вдруг она твоя лучшая подруга?

– Она особенная.

– Вот именно.

– А об ее карьере вы подумали? Не будет ведь никакой карьеры, если кому-то станет известно о ваших отношениях. Все решат, что она и диплом получила через постель.

– Ты молодец, Кейти. Хорошо, что за ней есть кому присмотреть. Иначе она пропадет. Она ведь такая… хрупкая, наша Талли.

Кейт сама не знала, что ее расстроило сильнее: это слово, «хрупкая», или то, как он назвал ее – «наша Талли».

– Да она неудержимая, как паровоз. Я не просто так ее зову Талли-ураган.

– Это с виду. Для проформы.

Кейт с удивлением выпрямилась.

– Да она вам и в самом деле небезразлична.

– Ну, это, надо думать, мои проблемы. Что ты ей скажешь?

– О чем?

– Ты ведь пришла, чтобы придумать, как убедить ее со мной порвать? Всегда можно напомнить, что я старый. Ну или зайти с этической стороны, тоже хороший ход, я все-таки препод. Кстати, я еще пью многовато.

– Вы серьезно хотите, чтобы я ей все это сказала?

Он посмотрел ей в глаза:

– Нет, я не хочу, чтобы ты ей это говорила.

Позади них, потряхивая своенравной шевелюрой, к микрофону поднялся молодой человек в затасканных штанах. Представившись Кенни Гореликом, он заиграл на саксофоне что-то джазовое, невыносимо романтичное. На несколько мгновений все разговоры вокруг стихли. Кейт сперва почувствовала, как музыка подхватила ее, потянула за собой. Но постепенно звуки саксофона превратились просто в приятный фон, и она снова посмотрела на Чеда. Он внимательно изучал ее лицо. Она вдруг поняла, как важна для него эта встреча, как важна для него Талли. И это перевернуло все с ног на голову, так внезапно, что Кейт сама себе удивилась. Теперь она волновалась уже не за Талли, а за этого мужчину, которого Талли могла ранить, – а он, откровенно говоря, не выглядел готовым еще к одному удару судьбы. Прежде чем она успела ответить на его вопрос, вернулась Талли в компании официантки с выкрашенными в фиолетовый волосами.

– Ну как, – спросила она, чуть нахмурившись, переводя дыхание, – вы подружились уже?

Первым на нее посмотрел Чед:

– Подружились.

– Вот и славно. – Талли уселась к нему на колени. – Ну что, кто хочет яблочного пирога?

Чед высадил их в двух кварталах от дома, на темной улице, застроенной с обеих сторон неприглядными пансионами, в которых жили студенты, очень мало интересовавшиеся моральным обликом девушек из общин.

– Было приятно познакомиться, – сказала Кейт, вылезая из машины.

Она остановилась на тротуаре, дожидаясь, пока Талли вдоволь нацелуется с Чедом.

Наконец Талли вышла и помахала вслед черному «форду-мустангу».

– Ну? – спросила она, поворачиваясь к Кейт. – Скажи, красавчик?

Кейт кивнула:

– Это уж точно.

– И классный, да?

– Очень классный.

Она пошла было прочь по тротуару, но Талли схватила ее за руку, задержала, развернула к себе:

– Он тебе понравился?

– Конечно, понравился. И чувство юмора что надо.

– Но?

Кейт кусала губу, тянула время. Она не хотела обидеть или разозлить Талли, но не врать же? Друзья не врут. Чед ей и в самом деле понравился, и Талли явно была ему небезразлична; но дурное предчувствие никуда не делось, даже усилилось после знакомства с ним.

– Ну хорош, Кейти, мне страшно уже.

– Я не хотела ничего говорить, но раз уж ты меня вынуждаешь… Думаю, тебе не стоит с ним встречаться. – Прорвав плотину молчания, она уже не могла остановиться. – Ну, в смысле, он же сильно старше. Разведен, дочке четыре года, а он с ней даже не общается. Вы нигде не можете появиться вместе, его за это сразу уволят. Что это за отношения такие? Ты с ним всю студенческую жизнь упускаешь.

Талли отступила назад.

– Студенческую жизнь? Это, что ли, вечеринки в гавайских костюмах, где хлещут пиво литрами? Или свидания с тупыми лузерами типа твоих парней? Да у большинства из них мозгов не больше, чем у табуретки.

– Ну, может быть, мы просто хотим разного…

– Думаешь, я с ним ради карьеры, да? Типа, сплю с ним за оценки? За место на канале?

– А разве нет? Ну, в глубине души? – Кейт тут же поняла, что говорить этого не стоило. – Прости. – Она взяла Талли за руку. – Я не то хотела сказать.

Талли дернула рукой, вырвалась.

– Еще как «то». Ты же у нас мисс Совершенство, отличница, девочка из хорошей семьи. Вообще не понимаю, зачем ты со мной водишься, я же ради карьеры любому дать готова.

– Подожди! – крикнула Кейт, но Талли уже бежала от нее по темной улице, постепенно скрываясь из виду.