Девушка, которая играла с огнем Ларссон Стиг
Чего только не было куплено: два дивана модели «Карланда» песочного цвета, пять мягких кресел с низкой посадкой, два круглых лакированных столика из березы, журнальный столик «Свансбу», а также несколько причудливых столиков марки «Лак». В отделе полок и шкафов ей приглянулась пара закрытых гарнитуров и две книжные полки, а также тумба для телевизора и закрытые полки. Этот список пополнили трехстворчатый гардероб «Пакс нексус» и два небольших комода «Мальм».
Выбору кровати Лисбет отвела много времени и в конце концов остановилась на широченной «Хемнес» с матрасом и всеми полагающимися принадлежностями. На всякий случай она купила кровать поменьше модели «Миллехаммер» в гостевую комнату. Лисбет не рассчитывала когда-либо принимать гостей, но, имея гостевую комнату, почему бы не обставить и ее?
Ванная в новой квартире ей досталась полностью оборудованной, включая настенный шкафчик, полки для полотенец и стиральную машину, оставшуюся от прежнего владельца. Единственное, что она докупила, была корзина для грязного белья.
Кухня, напротив, требовала меблировки. Взвесив все «за» и «против», Лисбет приобрела массивный кухонный стол из бука марки «Росфорс», поверхность которого покрывало толстое закаленное стекло, и четыре ярких кухонных стула.
Конечно, ей нужна была мебель для кабинета, и она, раскрыв глаза, разглядывала «рабочие установки» с замысловатыми приставками для компьютеров и клавиатуры. Наконец покачала головой и остановилась на обычном письменном столе «Галант», облицованном буком, с наклонной поверхностью и скругленными углами, а также шкафе для бумаг. Особенно долго она выбирала стул – в нем ей придется провести немало часов, – и наконец выбрала самую дорогую модель «Верксам».
Под конец Лисбет совершила завершающий круг и сделала приличный запас простыней, наволочек, полотенец, покрывал, одеял, подушек, столовых приборов, кухонной посуды, кастрюль, разделочных досок, а кроме того, три больших ковра, несколько настольных ламп и солидный ассортимент канцелярских принадлежностей, в частности папок, корзин для бумаги, ящиков и прочего.
Закончив путешествие по отделам, Лисбет направилась со своим списком к кассе, где расплатилась карточкой, выписанной компанией «Уосп энтерпрайзис» на имя Ирене Нессер. Доставку и сборку мебели она тоже оплатила. Все вместе стоило ей чуть больше девяноста тысяч крон.
К себе в район Сёдер Лисбет вернулась около пяти часов вечера и успела заглянуть в магазин домашней электроники Аксельссона, где купила восемнадцатидюймовый телевизор и радиоприемник. Уже под самое закрытие она проскользнула в магазин электроприборов и приобрела пылесос. Универсам «Мариахаллен» был открыт, и Лисбет купила щетку и ведро для мытья полов, моющие средства, мыло, зубные щетки и большую упаковку рулонов туалетной бумаги.
В результате этого бешеного магазинного разгула Лисбет страшно устала, но была довольна. Запихав мелкие покупки в «Ниссан», она как сноп свалилась на верхнем этаже кафе «Ява» на Хорнгатан. Подвинув к себе газету, оставленную на соседнем столике, уяснила, что правящей партией по-прежнему являются социал-демократы и что ничего существенного за время ее отсутствия в стране вроде не произошло.
Она была дома около восьми вечера, в темноте выгрузила из машины все, что загрузила, и подняла в лифте в квартиру, на которой значилось «В. Кюлла». Скинув все в одну кучу в прихожей, вернулась в машину и потратила полчаса, прежде чем смогла припарковаться в соседнем переулке. Дома она пустила воду в джакузи, в которой чувствовали бы себя вполне просторно не меньше трех человек.
Ей вдруг пришел в голову Микаэль Блумквист. Лисбет не вспоминала о нем несколько месяцев, пока ей не попалось в глаза его письмо сегодня. Интересно, он сейчас дома или вместе с Эрикой Бергер?
Через секунду она глубоко вздохнула, повернулась лицом вниз и ушла с головой под воду. Положив руки на грудь и крепко сжав соски, задержала дыхание на три минуты, пока не почувствовала боль в легких.
Редактор Эрика Бергер покосилась на часы, когда Микаэль Блумквист появился с пятнадцатиминутным опозданием на освященный традицией редакционный совет, заседания которого проходили в десять утра каждый второй вторник месяца. На этих заседаниях обсуждалось приблизительное содержание следующего номера, а также планировалось вперед несколько номеров «Миллениума».
Микаэль Блумквист извинился за опоздание и пробормотал что-то в свое оправдание, но этого никто не слышал и уж во всяком случае не запомнил. Кроме Эрики, участниками заседания были секретарь редакции Малин Эрикссон, совладелец и художественный редактор Кристер Мальм, репортер Моника Нильссон и занятые неполный день Лотта Карим и Хенри Кортес.
Микаэль Блумквист сразу отметил, что семнадцатилетней практикантки среди присутствующих нет, но что группа пополнилась совершенно незнакомым лицом, сидящим за столом для совещаний. Это было тем более странно, что Эрика не допускала посторонних к обсуждению будущих номеров «Миллениума».
– Это Даг Свенссон, – представила Эрика мужчину. – Он внештатный журналист. Мы собираемся прибрести его текст.
Микаэль кивнул и пожал руку мужчине, голубоглазому, коротко подстриженному блондину с трехдневной щетиной на щеках. Ему было лет тридцать, и он выглядел явно хорошо тренированным.
– Каждый год мы обычно выпускаем два-три тематических номера, – продолжала Эрика. – Вашу вещь я хочу дать в майский номер. Типография принимает наши заказы до двадцать седьмого апреля. Значит, у нас есть три месяца на подготовку текста.
– А о чем текст? – спросил Микаэль и налил себе кофе из термоса на столе.
– На прошлой неделе Даг Свенссон принес мне аннотацию, и я пригласила его на редакционное заседание. Может быть, сами расскажете? – предложила Эрика.
– Доставка секс-услуг, – сказал Даг Свенссон, – то есть торговля сексом и девочками. У меня материал главным образом по поставкам из Прибалтики и Восточной Европы. Мой первоначальный замысел – написать об этом книгу. Вот почему я обратился к Эрике, ведь у вас теперь свое небольшое издательство.
Все оживились. В издательстве «Миллениум» до сих пор вышла только одна книга – прошлогодний «кирпич» Микаэля Блумквиста, разоблачавший финансовую империю миллиардера Веннерстрёма. В Швеции книга выдержала шесть изданий и была переведена на норвежский, немецкий и английский языки. Сейчас заканчивался перевод на французский. Цифры продаж были просто невообразимыми, принимая во внимание, что материал уже был известен по бесчисленным газетным публикациям.
– Размах нашего книгопечатания не столь уж большой, – осторожно вставил Микаэль.
Даг Свенссон улыбнулся:
– Знаю. Но ведь у вас есть свое издательство.
– Есть более крупные, – возразил Микаэль.
– Безусловно, – согласилась Эрика Бергер. – Но мы уже год обсуждаем, не создать ли нам издательскую нишу помимо нашей основной деятельности. Эту тему мы уже затрагивали на двух заседаниях правления, и все были настроены позитивно. Мы пришли к соглашению об издательской деятельности малого объема – три-четыре книги в год, главным образом репортажного характера. Другими словами, решили выпускать типичную журналистскую продукцию, а это – хорошая книга для начала.
– Доставка секс-услуг… – повторил Микаэль Блумквист. – Расскажите.
– Я уже четыре года копаю в этой области. Я влез туда с подачи моей подруги Миа Бергман. Она занимается криминологией и гендерными исследованиями, раньше работала в совете по предотвращению преступности и проводила расследования по обвинению в сексуальной эксплуатации.
– Я с ней встречалась, – вмешалась вдруг Малин Эрикссон, – брала у нее интервью два года назад, когда она сделала сообщение, содержащее сравнительный анализ того, как в судах рассматриваются дела мужчин и женщин.
Даг Свенссон кивнул и улыбнулся.
– Да, это вызвало недовольство, – сказал он. – Но вот уже пять или шесть лет она исследует доставку секс-услуг. Это нас и познакомило. Я писал очерк о торговле сексуальными услугами в Интернете, и мне подсказали, что она кое-что знает об этом. А она действительно знала. Короче, мы начали работать вместе – я как журналист, а она как исследователь; часто встречались, а через год съехались. Она пишет докторскую диссертацию и весной будет защищаться.
– Значит, она пишет докторскую, а ты…
– А я пишу популярную версию на основе диссертации и моих собственных «раскопок». Кроме того, готовлю короткую версию в виде статьи, которую уже отдал Эрике.
– Ладно, вы работаете единой командой. И каков же ваш сюжет?
– Наше правительство ввело закон, запрещающий приобретение сексуальных услуг, наша полиция следит за тем, чтобы закон соблюдался, и наши суды, осуждающие преступников, вовсю заседают. Клиентов, покупающих секс-услуги, мы называем секс-преступниками, потому что покупка сексуальных услуг карается законом, и наши средства массовой информации публикуют тексты, выражающие моральное возмущение в связи с этим. Вместе с тем Швеция принадлежит к числу стран, покупающих наибольшее количество проституток, приезжающих из России и Прибалтики, на душу населения.
– И вы можете подкрепить это цифрами?
– Это отнюдь не секрет и даже не новость. Ново здесь совсем другое. Мы встречались и разговаривали с дюжиной девушек вроде героини фильма «Лилия навсегда». Большинство из них в возрасте пятнадцати-двадцати лет, из неблагополучных семей, родом из восточноевропейских стран. Их заманивают в Швецию обещанием какой-то работы, но попадают они в когти отпетой секс-мафии. То, что пережили эти девушки, не идет ни в какое сравнение с «Лилией навсегда», на их фоне фильм – просто развлечение для семейного круга. Точнее говоря, пережитое этими девушками не годится вообще ни для какого фильма.
– Ясно.
– На этом сфокусирована диссертация Миа, но не моя книга.
Слушатели в ожидании затаили дыхание.
– Миа брала у девушек интервью, а я систематически изучал поставщиков и потребителей.
Микаэль улыбнулся. Он никогда раньше не встречал Дага Свенссона, но сразу понял, что это журналист близкого ему стиля, пристально вглядывающийся в суть дела. Для Микаэля одно из основных журналистских правил гласило, что в любом деле есть те, кто несет ответственность, the bad guys[12].
– И вы добыли интересные факты?
– Могу, например, привести документированные доказательства, что один чиновник министерства юстиции, привлекавшийся к разработке закона о покупке секс-услуг, сам использовал по крайней мере двух девушек, попавших сюда через посредничество секс-мафии, причем одной из них было пятнадцать лет.
– Вот это да!
– Уже три года я отдаю часть своего рабочего времени этой теме. В книге будут описываться конкретные покупатели секса. Например, трое полицейских, один из которых работает в военной службе безопасности, а другой – в отделе полиции по борьбе с проституцией; пять адвокатов, один прокурор и один судья. Кроме того, трое журналистов, один из которых опубликовал несколько заметок о секс-торговле. В частной жизни он развлекается играми в насилие с несовершеннолетней проституткой из Таллинна. Вряд ли речь здесь идет об играх по обоюдному согласию. Я собираюсь назвать их всех по имени, ведь у меня все задокументировано.
Микаэль Блумквист даже присвистнул, и улыбка сошла с его лица.
– Раз уж я снова стал ответственным редактором, то хочу тщательно просмотреть, как задокументирован материал, – сказал он. – В прошлый раз моя халатность в отношении источников стоила мне трех месяцев тюрьмы.
– Если вы решите публиковать мой очерк, то получите любую документацию, какую пожелаете. Но у меня есть условие, при котором я соглашусь продать свой материал «Миллениуму».
– Даг хочет, чтобы мы издали его книгу, – разъяснила Эрика Бергер.
– Точно! Нужно, чтобы публикация произвела эффект разорвавшейся бомбы, а сейчас «Миллениум» – самый незапятнанный и независимый журнал в стране. Сомневаюсь, что у нас нашлось бы много других издательств, способных набраться храбрости и выпустить книгу такого рода.
– Итак, не только статья, но и книга, – подытожил Микаэль.
– По-моему, это замечательно, – воскликнула Малин Эрикссон, а Хенри Кортес что-то одобрительно пробурчал.
– Бремя, связанное с публикацией статьи и книги, принципиально разное. В первом случае ответственность ложится на Микаэля, а во втором – на автора, – заметила Эрика.
– Я знаю, – заверил Даг Свенссон. – Меня это не тревожит. Как только книга выйдет из печати, Миа заявит в полицию на всех тех, кого я называю в книге поименно.
– Представляю, какой переполох начнется, – заметил Хенри Кортес.
– Но это еще только половина материала, – продолжил Даг Свенссон. – Я также постарался разобраться с сетью, или хотя бы ее частью, которая зарабатывает на секс-торговле. А это значит, что речь идет об организованной преступности.
– И кого вы там нашли?
– В том-то и дело, что секс-мафия – это убогая кучка шестерок. Уж не знаю, чего я ожидал в начале своих поисков, но почему-то все мы – во всяком случае, я – введены в соблазн представлять себе «мафию» шикарной бандой, затесавшейся в верхи общества и разъезжающей в элегантных лимузинах. Скорее всего, этому способствовали американские фильмы. Ваша публикация о Веннерстрёме, – Даг Свенссон покосился на Микаэля, – показывает, что такое вполне может быть. Но Веннерстрём в каком-то смысле исключение. Я-то наткнулся на шайку грубых садистов, ни на что не годных, едва умеющих читать и писать, полных кретинов в организационных и стратегических вопросах. В какой-то степени они связаны с байкерами и другими, чуть более организованными кругами, но в целом секс-торговлей пробавляется какая-то кучка придурков.
– Это отчетливо прочитывается в вашей статье, – заметила Эрика Бергер. – У нас есть законодательство, полицейский корпус, органы правосудия, ежегодно получающие миллионы из налоговых отчислений для того, чтобы разобраться с секс-торговлей… А в итоге они не могут справиться даже с кучкой каких-то недоумков.
– Это неслыханное нарушение прав человека, и девчонки, которые в это втянуты, находятся на столь низкой ступени общества, что правовая система их не замечает. Они не голосуют, почти не говорят по-шведски, если не считать словарного запаса, необходимого им по роду занятий. Девяносто девять целых и девять десятых процента всех преступлений, относящихся к секс-торговле, не предаются огласке, о них не заявляют в полицию, а если и заявляют, дело до суда обычно не доходит. Это наверняка самый крупный айсберг в шведском криминальном мире. Будь это ограбление банка, о подобном отношении к происшедшему даже подумать было бы нельзя. Я пришел к заключению, что такую ситуацию не потерпели бы ни дня, если бы правосудие действительно хотело бы с ней покончить. Насилие над несовершеннолетними девчонками из Таллинна и Риги не относится к числу проблем первостепенного значения. Шлюхи есть шлюхи – это компонент системы.
– Да об этом каждый дурак знает, – заметила Моника Нильссон.
– Ну, что скажете? – спросила Эрика Бергер.
– Мне нравится, – откликнулся Микаэль Блумквист. – Эта публикация поднимет волну, а разве не ради этого мы когда-то запустили «Миллениум»?
– Ради этого я и работаю до сих пор в нашем журнале. Ответственный редактор должен время от времени делать сальто, – сказала Моника Нильссон.
Все, кроме Микаэля, засмеялись.
– Он единственный, кто стал ответственным редактором по глупости, – заметила Эрика Бергер. – Мы пустим ваш материал в майский номер и одновременно издадим книгу.
– А книга готова? – спросил Микаэль.
– Нет, – ответил Даг, – готова подробная аннотация, но книга написана лишь наполовину. Если вы согласны на ее издание и готовы выдать мне аванс, я мог бы работать над ней все свое время. Исследовательская работа уже почти закончена. Осталось лишь кое-что изменить – главным образом подтвердить то, что я уже знаю, – а также встретиться с покупателями секс-услуг, которых я собираюсь выставить на обозрение.
– Давайте сделаем так же, как с книгой о Веннерстрёме, – предложил Кристер Мальм. – Одна неделя необходима для создания макета книги, две – для печати тиража. Встречи с секс-потребителями проведем в марте и апреле и подготовим пятнадцать завершающих страниц. Значит, рукопись должна быть полностью готова к пятнадцатому апреля, так что мы успеем проверить все источники.
– А как насчет контракта и тому подобного? – спросил Даг.
– Я еще ни разу не готовила контракт на книгу, так что сначала поговорю с адвокатом, – сказала Эрика, сосредоточенно сморщив лоб. – Но я предлагаю оформить вас на четырехмесячный проект с февраля по май. Повышенных ставок у нас нет.
– Ладно, я согласен. Мне нужна стабильная зарплата, чтобы я мог сконцентрироваться на работе над текстом, не отвлекаясь, – отозвался Даг Свенссон.
– Что касается гонорара, то наше основное правило – делить прибыль, оставшуюся после вычета всех расходов на публикацию, пополам. Вам это подходит? – спросила Эрика.
– Да это просто потрясающе! – согласился Даг.
– Теперь переходим к распределению обязанностей, – продолжила Эрика Бергер. – Малин, я предлагаю тебе быть редактором тематического выпуска. Это будет твоей главной работой начиная со следующего месяца. Ты будешь работать с Дагом Свенссоном и редактировать его статью. Лотта, для тебя это будет означать, что с марта по май ты станешь исполнять обязанности секретаря редакции. Ты сможешь работать на полную ставку, а Малин или Микаэль, если надо, окажут тебе помощь.
Малин Эрикссон согласно кивнула.
– Микаэль, я хочу, чтобы ты был редактором книги, – начала Эрика и взглянула на Дага Свенссона. – Микаэль – классный редактор и, как никто, умеет анализировать информацию, хотя и не любит выставлять свои способности напоказ. Он посмотрит под микроскопом каждый слог в вашей книге, в каждую деталь вцепится, как ястреб. Мне льстит ваше намерение издать книгу у нас, но у «Миллениума» есть специфические проблемы: враги, которые спят и видят, как сжить нас со свету. Уж если мы высунемся с публикацией, она должна быть стопроцентно безошибочной. Погрешности недопустимы.
– Да и я не хочу ничего другого, – согласился Даг.
– Хорошо. Но сможете ли вы продержаться всю весну, когда у вас все время будут стоять над душой и постоянно критиковать ваш текст?
Даг ухмыльнулся и взглянул на Микаэля:
– Заметано.
Тот кивнул.
– Раз уж мы планируем тематический номер, нам нужно больше статей. Тебе, Микаэль, я хочу поручить заметку об экономической стороне секс-торговли. Каков их ежегодный оборот в кронах? Кто главным образом зарабатывает на секс-торговле и где оседают деньги? Возможно ли, что часть денег попадает в государственную казну? Моника, тебя я прошу заняться обзором по сексуальному насилию в целом. Обратись в дежурные кризисные женские центры, пообщайся с учеными, врачами и представителями власти. Вы двое и Даг даете основные тексты. Хенри, я хочу, чтобы ты взял интервью у подруги Дага Миа Бергман, самому Дагу этого не следует делать. Подготовь ее портрет: кто она, какова область ее исследований, каковы их выводы. Кроме того, ознакомься с полицейскими расследованиями и изучи конкретные случаи. Кристер, фотографии за тобой. Не знаю, как это все проиллюстрировать. Подумай сам.
– Ну, для иллюстраций это простая тема. Без проблем.
– Я вот что еще хотел добавить, – вмешался Даг Свенссон. – Среди полицейских есть исключительно добросовестные. Можно получить интересный материал, если взять интервью у кого-нибудь из них.
– А у вас есть фамилии? – спросил Хенри Кортес.
– И номера телефонов, – подтвердил Даг, кивнув.
– Отлично, – подытожила Эрика Бергер. – Тема майского номера – торговля сексуальными услугами. Основной лейтмотив в том, что поставка секс-услуг – преступление против прав человека, а значит, организаторов и исполнителей надо вывести на чистую воду и установить с них спрос как с военных преступников, как с участников эскадронов смерти, как с палачей. За дело!
Глава 5
Среда, 12 января – пятница, 14 января
Эппельвикен казался чужим и незнакомым, когда Лисбет впервые за восемнадцать месяцев подъезжала к нему на взятой в прокате «Ниссан Микра». С пятнадцати лет она не меньше двух раз в год приезжала в приют, куда поместили ее мать, после того как случилась «Вся Та Жуть». Хотя она редко там бывала, Эппельвикен занимал особое место в жизни Лисбет. Именно здесь ее мать прожила последние десять лет и, наконец, скончалась от кровоизлияния в мозг всего лишь в сорок три года.
Ее звали Агнета София Саландер. Все последние четырнадцать лет жизни она страдала от многократных слабых кровоизлияний, которые привели ее к неспособности заботиться о себе в повседневной жизни. Временами мать становилась некоммуникабельной и с трудом узнавала Лисбет.
Мысли о матери порождали ощущение беспомощности и беспросветного мрака. В юности Лисбет часто мечтала, что мать выздоровеет и у них наладятся какие-то отношения. Но разумом она понимала, что этому не бывать.
Мать была маленького роста, худенькой, но отнюдь не такой щуплой, как Лисбет. Можно сказать, что она была по-настоящему красивой и хорошо сложенной, прямо-таки как сестра Лисбет.
Камилла…
Думать о сестре Лисбет не хотелось. Есть в этом какая-то ирония судьбы, что она и ее сестра так поразительно непохожи, при том что они двойняшки, появившиеся на свет с интервалом двадцать минут.
Лисбет была первой, а Камилла – красивой.
Из-за полного несходства казалось невероятным, что они зародились в одном и том же чреве. Если бы не какой-то дефект в генетическом коде Лисбет, она могла бы стать такой же потрясающей красавицей, как сестра.
И, возможно, такой же глупенькой.
С раннего детства Камилла была общительной, всеми любимой отличницей в школе. Лисбет же оказалась тихой, замкнутой и неохотно отвечающей на вопросы учителей, что не замедлило отразиться на ее оценках самым неблагоприятным образом. Уже в младших классах Камилла старалась отделаться от Лисбет; дошло до того, что девочки ходили в школу разными дорогами. Как учителя, так и одноклассники обратили внимание на то, что сестры не общаются и рядом никогда не садятся. Начиная с третьего учебного года они учились в параллельных классах. С двенадцати лет, когда случилась «Вся Та Жуть», они воспитывались в разных приемных семьях. С тех пор как им исполнилось по семнадцать лет и их встреча закончилась синяком под глазом у Лисбет и разбитой губой у Камиллы, Лисбет понятия не имела, где сейчас находится сестра, и даже не пыталась это выяснить.
Любви между близняшками Саландер не было.
Лисбет считала Камиллу лживой, испорченной девчонкой, склонной манипулировать людьми. Впрочем, судебное решение о психическом отклонении от нормы относилось именно к Лисбет.
…Она поставила машину на парковке для посетителей и застегнула на все пуговицы потрепанную кожаную куртку – шел дождь. Направляясь к главному входу, остановилась у той самой садовой скамейки, где в последний раз сидела с матерью восемнадцать месяцев назад. В тот раз поездка в Эппельвикен была незапланированной; они заехали по пути на север, собираясь помочь Микаэлю Блумквисту в преследовании расчетливого, но параноидального серийного убийцы. Тогда мать была в беспокойном состоянии и словно не узнавала дочь, но все же не хотела ее отпускать. Она крепко держала Лисбет за руку и недоуменно смотрела на нее. Время уже поджимало. Лисбет вырвала руку, обняла мать, и они с Микаэлем унеслись прочь на мотоцикле.
Похоже, директриса Агнес Микаэльссон была рада видеть Лисбет. Она приветливо поздоровалась и проводила девушку в кладовку, где они нашли картонную коробку. Лисбет подняла ее и почувствовала, что там веса не больше двух килограммов.
Не слишком много скопила мать за всю свою жизнь.
– Я не знала, что делать с вещами твоей мамы, – сказала директриса, – но я всегда интуитивно чувствовала, что ты когда-нибудь сюда заедешь.
– Я уезжала далеко отсюда, – пояснила Лисбет.
Она поблагодарила за то, что коробку сохранили, отнесла ее в машину и покинула Эппельвикен навсегда.
В начале первого Лисбет вернулась к себе в квартиру на Мосебакке и внесла коробку с вещами. Оставив ее в кладовке в прихожей, снова вышла.
Открывая дверь подъезда, она увидела полицейскую машину, медленно проехавшую мимо. Лисбет остановилась и опасливо взглянула на представителей власти, появившихся рядом с ее местом жительства. Но полиция не проявила подозрительных намерений, и Лисбет решила про себя: «Пусть катятся колбаской…»
Время после обеда она провела в магазинах «Хеннес и Мауритц» и «КапАль» в поисках новой одежды. Закупила кучу самой обычной одежды – брюк, джинсов, кофт и носков. Дорогая фирменная одежда ее не интересовала, но она почувствовала явное удовольствие от того, что может не задумываясь купить разом полдюжины джинсов. Экстравагантнее всего она отоварилась в магазине нижнего белья «Твильфит». Сначала опять накупила базовую подборку трусиков и бюстгальтеров, а еще через полчаса робкого блуждания поддалась соблазну и купила комплект, показавшийся ей «сексуальным», если не сказать «порнографическим». Раньше Лисбет и в голову не пришло бы покупать такое. Примеряя этот комплект дома вечером, она почувствовала себя донельзя глупо. Зеркало отражало загорелую татуированную девчонку в каком-то бредовом наряде. Лисбет сняла это белье и выбросила в мусорное ведро.
В обувном магазине «Дин ску» Лисбет купила пару крепких зимних сапог и две пары туфель. Под настроение она приобрела еще пару черных сапожек на высоком каблуке, делавшем ее на несколько сантиметров выше. Под конец облюбовала теплую зимнюю куртку из коричневой замши.
Оставив дома покупки и подкрепившись кофе с бутербродами, Лисбет поехала возвращать машину в агентство около Рингена. Домой она шла пешком, а потом, поздно вечером, сидела на подоконнике, глядя на воду залива Сальтшё.
Миа Бергман, докторантка в сфере криминологии, резала чизкейк и украшала его сверху малиновым вареньем. Сначала она протянула порции Эрике Бергер и Микаэлю Блумквисту, а потом взяла себе и Дагу Свенссону. Малин Эрикссон решительно отклонила предложенный десерт и довольствовалась черным кофе, поданным в оригинальных старинных чашках в цветочек.
– Этот сервиз мне достался от бабушки, – пояснила Миа, заметив, что Малин рассматривает чашку.
– Она панически боится разбить эти чашки и достает их только к приходу особо важных гостей, – заметил Даг Свенссон.
Миа улыбнулась.
– Я росла у бабушки несколько лет, и этот сервиз – единственное, что у меня от нее осталось.
– Какие славные! – восхитилась Малин. – У меня-то в кухне стопроцентная ИКЕА.
Интереса к кофейным чашкам с цветочками Микаэль Блумквист не разделял, зато чизкейк притягивал его взгляд все сильнее. Он уже подумывал, не ослабить ли ремень на одну дырочку. Эрику Бергер, очевидно, мучил тот же соблазн.
– Ну просто нет сил, хотя мне стоило бы воздержаться от десерта, – сказала она, виновато покосившись на Малин, но решительно взялась за ложку.
Вначале планировалось устроить простой рабочий ужин, отчасти чтобы закрепить начатое сотрудничество, а с другой стороны, продолжить обсуждение тематического номера «Миллениума». Даг Свенссон предложил собраться у него дома и скромно поужинать. Но Миа Бергман приготовила такую вкусную курицу в кисло-сладком соусе, какой Микаэлю в жизни не приходилось пробовать. За ужином были выпиты две бутылки красного испанского вина, а к десерту Даг Свенссон припас «Талламор Дью»[13]. Все согласились, а Эрика Бергер сглупила и отказалась. Даг достал рюмки.
Даг Свенссон и Миа жили в двухкомнатной квартире в Эншеде, южном пригороде Стокгольма. Они встречались год, а потом решились и съехались. В Эншеде они жили уже год.
Все собрались в шесть вечера, но до десерта, поданного в половине девятого, не было сказано ни слова о том, что было целью их встречи. Микаэль при этом понял, что Даг Свенссон и Миа Бергман ему нравятся и что их общество ему приятно.
Наконец Эрика Бергер направила разговор в нужное русло и заговорила о том, что они планировали обсудить. Миа Бергман принесла отпечатанный экземпляр своей диссертации и положила на стол перед Эрикой. Название работы было неожиданно ироничным – «From Russia with love»[14], что, естественно, напоминало название классического романа Яна Флеминга об агенте 007. В подзаголовке стояло: «Поставка секс-услуг, организованная преступность и ответные меры общества».
– Следует различать мою диссертацию и книгу, которую пишет Даг, – начала она. – Книга Дага – крик возмущения, направленного против тех, кто наживается на трафикинге[15]. Моя диссертация содержит статистику, личные наблюдения, цитаты из законов и анализ того, как общество и суды обращаются с жертвами.
– То есть с девушками.
– Молоденькими, обычно пятнадцати-двадцати лет, из рабочих семей, малообразованными. Довольно часто это выходцы из неблагополучных семей, и в той или иной форме они подвергались насилию уже в детстве. Их заманивают в Швецию с помощью лжи и дутых обещаний.
– И занимаются этим торговцы сексом.
– В этом отношении есть гендерный момент, и ему я уделяю внимание в диссертации. Это большая редкость, чтобы роли участников распределялись так четко: девушки – жертвы, мужчины – преступники. За исключением нескольких случаев, когда именно женщины получали доход от торговли сексом, ни одна разновидность противозаконной деятельности не содержит гендерных предпосылок для преступлений.
– И все же, насколько я знаю, в Швеции довольно жесткое законодательство в отношении трафикинга и торговли сексом, – заметила Эрика.
– Да это же курам на смех. Точной статистики нет, но примерно несколько сотен девушек ежегодно перевозят в Швецию для занятий проституцией, то есть для предоставления своего тела систематическому насилию. С тех пор как был введен закон, карающий за трафикинг, обвинения доходили до суда считаное количество раз. Первый раз это произошло в апреле две тысячи третьего года, когда судебное разбирательство касалось одной придурковатой бандерши, хирургически сменившей пол. И, разумеется, ее оправдали.
– Погодите, мне кажется, ее осудили.
– Да, признали виновной в содержании борделя, но оправдали по обвинению в трафикинге. Дело в том, что девушки, бывшие ее жертвами, дали свидетельские показания в ходе расследования, а потом уехали обратно в Прибалтику. Власти пытались их вернуть для выступлений в суде, даже подключили Интерпол. Их искали несколько месяцев, но не смогли найти.
– А что с ними случилось?
– Ничего. Телевизионная программа «Взгляд изнутри» решила провести собственные поиски и послала своих репортеров в Таллинн. В результате всего пары часов интенсивного поиска они обнаружили, что две девушки живут со своими родителями, а третья перебралась в Италию.
– Другими словами, таллиннская полиция оказалась не слишком эффективной.
– После этого была еще пара случаев, закончившихся обвинительными приговорами суда, но они относились исключительно к лицам, арестованным за другие преступления, или же к столь придурковатым прохвостам, что их не могли не задержать. Закон – это только дымовая завеса, он не применяется.
– Ясно.
– Все дело в том, что преступление здесь – грубое насилие, часто сопровождающееся телесными повреждениями, тяжкими увечьями и угрозой убийства, а в некоторых случаях и незаконным насильственным заточением, – пояснил Даг Свенссон. – Будни многих девушек состоят в том, что их, сильно накрашенных и одетых в мини-юбки, отвозят куда-нибудь на виллу в пригороде. Проблема в том, что у них нет выбора: либо они едут и трахаются с пьяными мужиками, либо рискуют быть избитыми и искалеченными сутенером. Сбежать они не могут: не зная языка, законов и порядков, они понятия не имеют, куда им обращаться. Домой им тоже не уехать: первым делом у них отбирают паспорта, а в случае бандерши их заперли в квартире.
– Похоже на лагерь для рабов. А девушки что-то получают за работу?
– Не без этого, – вмешалась Миа Бергман. – В утешение за мучения им кое-что достается с барского стола. Приходится отпахать несколько месяцев, прежде чем им разрешат вернуться домой. Случается, что они увозят с собой изрядную сумму денег – двадцать, а то и тридцать тысяч крон, что в российской валюте целое состояние. Но при этом они обзаводятся тяжкими привычками к алкоголю или наркотикам, а также к стилю жизни, когда деньги мгновенно проматываются. Из-за этого вся система функционирует на самоокупаемости: какое-то время спустя девушки возвращаются к старому ремеслу, можно сказать, добровольно подчиняясь своим мучителям.
– А каков годовой доход в этой области? – спросил Микаэль.
Миа Бергман покосилась на Дага Свенссона, подумала, а потом ответила:
– Трудно дать правильный ответ на ваш вопрос. Мы много раз считали и пересчитывали, но многие наши цифры приблизительны.
– Ну, хотя бы грубая прикидка.
– Ладно. Известно, например, что бандерша, осужденная за сводничество и оправданная по обвинению в трафикинге, за два года вывезла тридцать пять женщин из Восточной Европы. Они пробыли здесь разное время: от нескольких недель до нескольких месяцев. Во время судебного разбирательства установили, что за два года они заработали около двух миллионов крон. Это значит, что вклад каждой девушки – почти шестьдесят тысяч крон в месяц. Из этой суммы нужно вычесть примерно пятнадцать тысяч на поездки, одежду, жилье и прочее. Живут они далеко не в роскошных условиях, ютятся в тесноте в какой-нибудь квартире, арендуемой бандой. Из оставшихся сорока пяти тысяч у них забирают от двадцати до тридцати тысяч. Половину суммы берет себе главарь банды, а остальные распределяются между прочими пособниками: шоферами, охранниками и другими. Девчонкам достается десять-двенадцать тысяч крон.
– А если в месяц?..
– Допустим, на шайку работают две или три девушки. Тогда они приносят доход почти двести тысяч в месяц. Каждая группировка состоит в среднем из двух-трех человек, живущих за счет этого. Таков примерный бюджет у насильников.
– И сколько человек заняты этим… я имею в виду, если взять по максимуму?
– Можно считать, что в каждый конкретный момент существует примерно сотня девушек, в той или иной степени ставших жертвами сексуального рабства. Это значит, что общий оборот во всей Швеции каждый месяц достигает почти шесть миллионов крон. При этом речь идет только о девушках, задействованных через трафикинг.
– Ну, просто мелочь…
– Да, мелочь. И чтобы получить эту, в общем-то, небольшую сумму, почти сотню девушек насилуют. Меня это приводит в ярость.
– Объективное исследование в ваших словах трудно различить. Но если на одну девушку приходится три бандита, значит, за счет этого бизнеса в целом кормится пятьсот-шестьсот человек.
– Вероятно, меньше. Я думаю, примерно три сотни мужчин.
– Не такая уж неразрешимая проблема, – отметила Эрика.
– Мы принимаем законы, возмущаемся в средствах массовой информации, но почти никто никогда не говорил с проституткой из Восточной Европы и понятия не имеет, как она живет.
– А как это все осуществляют на практике? Не так уж легко вывезти из Таллинна шестнадцатилетнюю девушку, чтобы это осталось незамеченным. И что происходит после ее приезда сюда? – спросил Микаэль.
– В начале исследования мне представлялось, что делом заправляет какая-то невероятно хорошо организованная группа, что-то вроде мафии, каким-то искусным образом переправляющая девушек через границу.
– А оказалось иначе? – спросила Малин Эрикссон.
– Их деятельность хорошо организована, но понемногу я поняла, что речь идет о нескольких мелких плохо управляемых группах. Какие там костюмы от Армани и спортивные машины, забудьте о них! Обычная банда состоит из двух-трех членов, половина из них – русские или прибалты, а половина – шведы. Главарь выглядит так: сорок лет, сидит в нижней рубашке, пьет пиво и чешет пузо. Он без образования, может считаться социально неполноценным, и всю жизнь его преследуют проблемы.
– До чего романтично!
– У него допотопный взгляд на женщин, он склонен к грубому насилию, часто пьян и врежет всякому, кто будет перечить. В банде царит кулачное право, и подчиненные часто боятся его.
Мебель, купленную Лисбет, доставили из ИКЕА через три дня, утром в половине десятого. Два парня недюжинной силы пожали руку блондинке по имени Ирене Нессер, заговорившей по-норвежски. Затем они сделали несколько челночных поездок вверх-вниз на тесном лифте и стали собирать столы, шкафы и кровати. Дело спорилось у них в руках; чувствовалось, что они занимались этим и раньше. Ирене Нессер спустилась в магазин «Сёдерхалларна» и купила греческой еды на вынос, а потом позвала всех на обед.
К пяти вечера парни из ИКЕА закончили, а Лисбет Саландер смогла снять парик и походить по квартире, прикидывая, будет ли ей хорошо в новом доме. Кухонный стол оказался слишком элегантным, чтобы быть в ее вкусе. Комната, примыкающая к кухне, вход в которую был как из холла, так и из кухни, стала ее новой гостиной, где разместились современные диваны и группа кресел вокруг журнального столика у окна. Спальней она осталась довольна. Осторожно уселась на край кровати «Хемнес» и пощупала матрас.
Зайдя в кабинет, откуда открывался вид на Сальтшё, Лисбет сказала себе: «Отлично. То, что надо. Здесь можно и поработать».
В сущности, она не знала, над чем будет работать, да и в отношении мебели у нее зародились некоторые сомнения, когда она огляделась.
«Ладно, там видно будет».
Остаток вечера ушел на распаковку и раскладывание приобретенного. Лисбет застелила постель, разложила полотенца, простыни и наволочки в бельевой шкаф. Потом открыла пакеты с одеждой и развесила все в гардеробах. Хотя она накупила массу всего, места оставалось еще много. Поставив где надо лампы, Лисбет занялась кухней: разместила кастрюли, каждодневную посуду и столовые приборы в кухонных шкафах.
Окинув голые стены критическим взглядом, она поняла, что не хватает постеров, картин или чего-нибудь подобного – того, что обычно висит у людей. Наверное, горшок с цветами тоже не помешал бы.
Следующими на очереди стояли коробки, привезенные с Лундагатан. Лисбет рассортировала книги, журналы, вырезки и записи, относящиеся к старым расследованиям, хотя их-то, вероятно, стоило выбросить в мусор. Широким жестом она выкинула старые поношенные кофты и дырявые носки. Неожиданно наткнулась на фаллоимитатор, все еще нераспакованный. Лисбет криво усмехнулась – этот дурацкий подарок на день рождения она получила от Мимми, целиком и полностью забыла о его существовании и даже ни разу не попробовала его. Теперь она решила исправить ошибку и поставила игрушку на комод у кровати.
Тут Лисбет задумалась. Вспомнив Мимми, она почувствовала укол совести. Целый год они были близки, а потом Лисбет предпочла ей Микаэля Блумквиста и даже ничего не объяснила, не попрощалась и не сказала, что уезжает из Швеции. Точно так же, не попрощавшись и не известив, она рассталась с Драганом Арманским и девицами из «Перстов дьявола». Они, возможно, решили, что она умерла, или просто забыли о ней – она в этой группе никогда не была центральной фигурой. Она просто-напросто повернулась спиной ко всем. Лисбет вдруг вспомнила, что не попрощалась с Джорджем Блендом на Гренаде, и подумала, уж не ходил ли он искать ее на пляже. Ей пришли на ум слова, сказанные как-то раз Микаэлем Блумквистом о том, что дружба строится на уважении и доверии. «Я разбрасываюсь друзьями, – рассудила она. – Интересно, как там Мимми? Может быть, мне дать о себе знать?»
Поздним вечером и ночью Лисбет сортировала свои бумаги в кабинете, устанавливала компьютер и блуждала по Интернету. Проверила, как окупаются ее вклады, и обнаружила, что за прошедший год стала еще богаче.
Ставший рутинным контроль за компьютером адвоката Нильса Бьюрмана ничего интересного в его корреспонденции не выявил, и Лисбет сделала вывод, что он оставался в предписанных рамках.
Она не нашла никаких признаков поисков опекуном контактов с клиникой в Марселе. Похоже, что Бьюрман свел свою профессиональную и личную жизнь к нулю. Электронной почтой он пользовался редко, а если и выходил в Интернет, то главным образом посещал порносайты.
Где-то ближе к двум часам ночи Лисбет отключилась от Сети. Пройдя в спальню, она разделась и положила одежду на стул. Потом пошла в ванную помыться. Там, в углу у входа, было зеркало от пола до потолка. Лисбет долго разглядывала себя, сначала присмотревшись к угловатому лицу с неправильными чертами, затем к новой груди и большой татуировке на спине. Это были красивые очертания длинного извивающегося дракона, сделанные красной и зеленой тушью, начинавшиеся у плеча, продолжавшиеся через правую ягодицу и заканчивавшиеся на бедре. Пока она путешествовала, ее волосы отросли до плеч, но в последнюю неделю на Гренаде Лисбет взяла ножницы и коротко подстриглась. Волосы все еще торчали в разные стороны.
Внезапно она подумала, что в ее жизни произошло – или происходит прямо сейчас – какое-то серьезное изменение. Может быть, все дело в том, что она внезапно стала обладательницей миллиардов и ей не нужно считать каждую крону? Или мир старших наконец-то вторгся в ее мир? А может быть, смерть матери означала конец ее детству?
За год путешествий она избавилась от пирсинга в нескольких местах. В частности, в клинике в Генуе ей убрали кольцо из соска на груди по чисто медицинским соображениям перед операцией. Затем убрали еще одно, на нижней губе, а на Гренаде – кольцо, сидевшее на левой половине половых губ. Оно только и делало, что натирало, и она сама не знала, для чего ей его насадили.
Лисбет открыла рот и вывинтила колышек, которым ей проткнули насквозь язык семь лет назад, а потом положила его в мисочку на полке у раковины. Во рту стало как-то пустовато. Итак, кроме сережек в ушах, у нее оставалось лишь два пирсинга: одно кольцо в левой брови и второе – в пупке.
В конце концов она ушла в спальню и заползла под новое одеяло. Оказалось, что купленная ею кровать – просто гигантских размеров и что ей нужна лишь малая часть всей поверхности, как будто она лежала у края футбольного поля. Лисбет обмотала одеяло вокруг себя и долго лежала, размышляя.
Глава 6
Воскресенье, 23 января – суббота, 29 января
Агентство «Милтон секьюрити» разместилось на трех верхних этажах пятиэтажного офисного здания около Шлюза. Лисбет Саландер поднялась на лифте из гаража на пятый этаж. Ступив в темный коридор, она машинально взглянула на свои часы и отметила, что сейчас десять минут четвертого в ночь на воскресенье. Ночной дежурный всегда сидел у пульта охранной сигнализации на третьем этаже, и Лисбет знала, что на пятом этаже наверняка будет одна.
Она в очередной раз изумилась, как профессиональное охранное агентство может быть столь беспечным в отношении собственной безопасности.
За прошедший год коридор пятого этажа мало изменился. Сначала Лисбет подошла к бывшему своему кабинету – небольшому кубу со стеклянной дверью, куда ее поместил в свое время Драган Арманский. Дверь оказалась незаперта. Уже через несколько секунд Лисбет могла сделать заключение, что в ее комнате ничего не изменилось, если не считать картонной коробки с бумажным мусором, выставленной у двери. В комнате были рабочий стол, стул, корзина для бумаг и пустая книжная полка. Из технических средств стоял только старый компьютер «Тошиба» 1997 года с ничтожным по объему жестким диском.
Похоже, Драган никому не передал эту комнату, что, с одной стороны, можно было трактовать как добрый знак, но, с другой, ничего особенного это не значило. Для конуры площадью около четырех квадратных метров трудно найти какое-то разумное применение.
Лисбет прикрыла дверь и потихоньку пошла по коридору проверить, не заработался ли здесь какой-нибудь полуночник. Но она была одна. Остановившись у кофейного автомата, налила капучино в пластмассовый стаканчик и пошла дальше, к кабинету Драгана Арманского. Дверь она открыла пиратской копией ключа.
Как всегда, кабинет Арманского поражал непереносимо идеальным порядком. Лисбет быстро обошла его, заглянула на полку и села за письменный стол.
Включив компьютер, она вынула компактный диск из своей новой замшевой куртки и вставила в дисковод. Затем запустила программу «Асфиксия 1.3». Программу она написала сама, и ее единственной функцией было снабжение браузера «Интернет Эксплорер» на жестком диске компьютера новой, современной версией. Эта процедура заняла всего пять минут.
Закончив, Лисбет вынула компактный диск и перезапустила компьютер вместе с новой версией «Эксплорера». Обновленный браузер вел себя так же, как его предшественник, был чуть больше по объему, но работал на микросекунду медленнее. Все параметры оставались прежними, включая дату инсталляции, так что от нового файла не осталось и следа.
Лисбет набрала FTP-адрес сервера в Голландии и получила окно с промптом. Дав команду копирования, она написала имя «Armanskij/MiltSec» и нажала ОК. Компьютер тут же начал копировать жесткий диск Арманского на сервер в Голландии. Часы на экране показывали, что этот процесс займет тридцать четыре минуты.
Пока шло перекачивание, Лисбет достала запасной ключ к столу Арманского из декоративной вазы на книжной полке. Следующие полчаса она провела, штудируя папки, лежавшие в верхнем правом ящике письменного стола, где всегда хранились текущие и срочные дела. Когда компьютер пискнул в знак завершения операции, она вернула папки в точности на их прежние места.
Лисбет выключила компьютер, погасила настольную лампу, прихватила пустой стаканчик из-под капучино и покинула агентство «Милтон секьюрити» точно так же, как зашла в него. На часах было четыре двенадцать, когда она вышла из лифта.
Домой на Мосебакке Лисбет вернулась пешком, включила свой «Пауэрбук» и подсоединилась к серверу в Голландии. Там она запустила копию «Асфиксии 1.3». Когда программа была запущена, открылось окно, где спрашивалось, какой жесткий диск открыть. У Лисбет был выбор из примерно сорока дисков, стоявших по списку. Просматривая этот список, она прошла мимо диска «Нильс Бьюрман», который обычно проверяла примерно раз в два месяца. На секунду она поколебалась у дисков «Мик. Блум./лэптоп» и «Мик. Блум./рабочий кабинет». Эти диски она не открывала больше года и даже подумывала, не стереть ли их вовсе. Однако из принципиальных соображений решила сохранить их: когда-то она вскрывала компьютеры в поисках информации, и теперь было бы глупо стирать то, что, может быть, понадобится в будущем. То же самое касалось и ресурса «Веннерстрём», который она уже давным-давно не открывала. Человек с этим именем был мертв. Последней иконкой в списке была «Арманский/Милт. Сек.». По времени создания она стала последней.
Лисбет могла клонировать его жесткий диск когда угодно ранее, но не давала себе труда сделать это, потому что работала на «Милтон» и имела доступ к информации, которую Арманский хотел бы скрыть от внешнего окружения. Ее вторжение в его компьютер не имело злого умысла: Лисбет просто хотелось знать, над чем сейчас работает агентство и как идут его дела. Она кликнула мышью и открыла папку с новой иконкой «Armanskij HD». Проверив жесткий диск, поняла, что все файлы на месте.
За компьютером Лисбет просидела до семи утра, читая докладные Арманского, финансовые отчеты, электронную почту. Под конец она задумчиво кивнула и выключила компьютер. В ванной почистила зубы, а потом пошла в спальню, разделась, бросив одежду прямо на пол, заползла в постель и проспала до половины первого пополудни.
Ежегодное отчетное собрание правления «Миллениума» происходило всегда в последнюю пятницу января. Среди присутствующих были кассир издательства, внешний ревизор и четыре совладельца: Эрика Бергер (тридцать процентов), Микаэль Блумквист (двадцать процентов), Кристер Мальм (двадцать процентов) и Харриет Вангер (тридцать процентов). На собрание также пригласили секретаря редакции Малин Эрикссон, как представителя персонала и председателя профсоюза издательства. Членами этого профсоюза, кроме нее, были Лотта Карим, Хенри Кортес, Моника Нильссон и Соня Магнуссон – менеджер по маркетингу. Малин впервые принимала участие в заседании правления.
Собрание началось в четыре часа и закончилось часом позже. Большую часть времени заняли доклады об экономическом состоянии дел в издательстве и отчет ревизора. Доклады свидетельствовали о стабильной экономической основе «Миллениума», в особенности по сравнению с кризисной ситуацией, в которой предприятие находилось два года назад. Ревизионный отчет продемонстрировал, что издательство получило прибыль в размере двух миллионов ста тысяч крон, из которых примерно миллион составил доход от продажи книги Микаэля Блумквиста о Веннерстрёме.
Читать бесплатно другие книги:
