Урок шестой: Как обыграть принца Хаоса Звездная Елена

– Если приличная, то без любовника, или неприличная с любовником, или…

– Дэя!

– Приличная – она с любимым. – Одна Бездна ведает, что на меня нашло, но остановиться я почему-то не могла. – А если любимый, то…

Лорд Эллохар вдруг очутился недопустимо близко, а я оказалась скована его руками, и магистр хрипло простонал:

– Я не могу без тебя… – Он обнял так сильно, я и вздохнуть была не способна. – Не могу, Дэя… – и почти рык, – не могу…

И замер, тяжело дыша и сжимая меня в болезненных объятиях.

– Я любил Василену, Дэя, – он вновь заговорил хриплым срывающимся голосом, – но я мог жить без нее… Мне достаточно было знать, что она счастлива, что жива и живет, мне этого хватало… А сейчас – не могу даже представить, что ты останешься не со мной.

Ощущая, как неистово бьется его сердце, насколько тяжелым стало дыхание, я попыталась вырваться, но вместо того, чтобы отпустить, лорд Эллохар вдруг снова простонал:

– Сначала просто симпатия, невнятная, едва ощутимая и странная мысль ночью: «Почему я думаю о ней?». Почему? Постарался забыть в ту же ночь. Почти не вспоминал наутро… но когда снова пришла ночь, мне снились твои глаза, Дэя… – хрип, и с рычанием: – Мне снились твои глаза, Дэя, и я утонул в них.

Поднявшийся ветер бросил в нас разноцветные лепестки соцветий, овеял, словно играясь, и умчался прочь, а Эллохар с трудом продолжил:

– Я же знал, чья ты… Знал с самого начала, еще тогда, когда в твоих глазах при взгляде на Тьера прятался лишь страх. Знал, – глухое рычание, – все знал… Но все чаще ловил себя на мысли, что вспоминаю о невзрачной адептке Академии Проклятий.

Тихий злой смех, и издевкой над самим собой прозвучало:

– Я так долго оправдывал интерес к тебе заботой о невесте друга… Перед самим собой оправдывал… Я сам себя обманывал, Дэя, я так старательно себя обманывал, а обмануть не смог.

О, Бездна, и что мне с этим делать?! Что мне делать с этим признанием и этими чувствами?..

– Магистр Эллохар… – начала я.

Отпустил в то же мгновение. Отпустил, отошел, отвернулся и теперь стоял спиной ко мне, глядя куда-то перед собой.

Где-то там, словно в другой жизни, слышался звон ударов боевых топоров, громкая музыка, далекий смех. Там, где-то… а здесь тишина, лед отчаяния, и мое бессилие сделать хоть что-то. Я просто не знала, что делать… Хотелось развернуться, уйти и никогда больше не слышать, хотелось забыть и не вспоминать, хотелось все что угодно, только бы не стоять здесь, чувствуя себя виновной. В чем?!

– Я знал, что любить – это больно, но не знал, что настолько… Боль убивает меня, Дэя, но боль ничтожна в сравнении с ревностью… Знать, что ты с ним, что он обнимает тебя, прикасается к твоей коже, целует волосы цвета спелой вишни… Знать и заживо сгорать без возможности очнуться от кошмара… – усмешка и злое: – И вот ты на моих глазах обнимаешься с дроу и делишь с ним бокал на двоих! Я же убью его, Дэя! Я не сдержусь и просто убью!

И как назло в ночи раздался голос Юрао:

– Дэя!

Магистр Смерти медленно обернулся на крик. Медленно, но в каждом его движении читалась угроза, и я испугалась за партнера, испугалась настолько, что, подбежав к лорду Эллохару, преградила ему путь, просто чтобы удержать.

И если есть поступки, о которых мы горько сожалеем годами – это был он, тот самый поступок.

– Даррэн, пожалуйста, – взмолилась я.

И услышала хриплое:

– Повтори!

Я вздрогнула, попыталась отойти… Рывок, и как тогда в таверне в Мирах Хаоса, я оказалась прижата к дереву, а лорд Эллохар, склонившись, прорычал:

– Повтори…

И я повторила:

– Прокляну ведь.

Но он расхохотался. Это был злой издевательский смех, и, не дав даже опомниться, лорд Эллохар вдруг прохрипел:

– От любых твоих проклятий, Дэя, есть один очень действенный метод, милая, следует просто закрыть твой рот!

Я сжалась, с ужасом осознавая, как он прав, и уже чувствовала его дыхание на своем лице, и…

– Дэй, ты больше не пьешь! – раздался совсем рядом наглый голос Юрао. – Определенно не пьешь.

Замерла я, возблагодарив Бездну, застыл от ярости лорд Эллохар, а Юрао Найтес продолжил:

– Я тебе больше скажу, Дэй, сам пить больше не буду, ибо ты не поверишь – до гномов напился!

Не поверила и полузадушенным голосом переспросила:

– Это как?

– Это? – Юр хмыкнул. – Танцевал-танцевал с тобой, а ты оп – и стала гномом, и таким бородатым, скажу я тебе.

Помолчал немного, потом спросил:

– Дэй, у меня опять разгул видений по пьяни, или ты тут с Эллохаром целуешься?

И так как я промолчала, а магистр Смерти и вовсе хранил молчание, Юрао продолжил:

– Слушай, не то чтобы я против… Да я вообще дроу, у нас с верностью туго, но, Дэй, я же тебя знаю, ты себе этого просто никогда не простишь.

В следующее мгновение меня отпустили.

Просто отпустили.

Вспыхнуло синее пламя.

Когда всполохи огня угасли, мы с Юрао стояли одни в парке, только сердце мое стучало так быстро, что казалось, его все слышат.

– Да, – мрачно произнес Юрао, – это уже серьезно.

А я, как стояла прислоненная спиной к дереву, так и сползла вниз и, закрыв лицо руками, тихо заплакала, просто не смогла сдержаться.

– Дэй, – Юрао мгновенно присел рядом, обнял за плечи, – Дэя, ты испугалась?

– И… испугалась, – пробормотала я сквозь слезы.

«Жалко его», – подумала про себя. И страшно очень, за себя и за Риана, и жалко, до боли жалко… И я не знаю, что делать, и…

– Я не знаю, что мне делать, Юр, – едва слышно прошептала, стараясь перестать всхлипывать, – не знаю… я…

– «Я», не «я», вставай уже, частные следователи сопливыми не бывают, – он заставил подняться, протянул платок и жестко добавил: – А теперь нос вытри и на меня смотри.

Кивнув, я продолжала всхлипывать, и слезы не останавливались.

– На меня посмотри, – рыкнул дроу, а едва я перестала реветь, мрачно произнес: – Ты давай еще винить себя начни, Дэй!

Я всхлипнула, винила ведь, хоть и вины не чувствовала.

– Дэя, он взрослый матерый лорд, Дэя! – прошипел Юрао. – Он женщин вдоль и поперек знал, когда тебя еще в проекте не было! Нашла кого жалеть и по кому слезы лить!

И я плакать перестала, даже сама не знаю почему.

– Уже лучше. – Юрао отобрал у меня платок, сам вытер мне лицо и добавил не менее жестко: – Эллохар по тебе конкретно с ума сходит, Дэй. Ты не видишь, а он тебя жрет глазами. Прекращай жалеть, Дэй, просто прекращай. Поговори с Тьером, пусть мужики сами между собой разбираются, хватит пытаться сгладить ситуацию, сама видишь, куда все катится.

С тяжелым вздохом тихо призналась:

– Я не могу, Юр…

Партнер неодобрительно покачал головой, затем уверенно сказал:

– Когда подкатывают к моей женщине, Дэй, и не важно, какая она по счету из любовниц, я разбираюсь сам, всегда. Потому что моя. Потому что я мужчина и в состоянии обеспечить безопасность женщины, которая делит со мной постель. Постель, Дэя, даже не сердце. Поговори с Тьером, это не твоя проблема – его. Потому что ты его женщина и он вправе тебя защищать. Это не долг и не обязанность, Дэй, это его право.

Забрав платок обратно, я вытерла лицо, постаралась успокоиться и тихо попросила:

– Давай уйдем.

– Со свадьбы? – догадался Юрао и тут же ответил: – Э, нет. Ну вернет тебя Нурх в академию, ну поревешь пару часиков, пока от усталости не заснешь, и разве это выход?! Здесь сейчас самое веселое начнется, так что прекращаем жалеть матерого серого волка и идем веселиться. В конце концов, Дэй, когда еще выпадет побывать на такой свадьбе? Мы даже еще боевые пляски не видели!

Я улыбнулась, улыбка вышла слабенькая и жалкая.

– На будущее, – Юр обнял за плечи и повел к ресторации, – когда тебя целовать пытаются, нужно орать, Дэя. Громко, требовательно и грозно.

– А что? – решила уточнить я.

– Мм-м, что орать? Орать нужно что-то вдохновенное.

– Например? – И кто мне скажет, почему я улыбаюсь.

– Например: «Пожри меня Бездна».

– А почему «меня»?

– Ну, – дроу усмехнулся, – потому что твой целователь как минимум такому повороту событий искренне удивится.

– А максимум?

– А как максимум передумает тебя чокнутую целовать, тебе же лучше, согласись.

– Согласна. – Я уже улыбалась.

И мы пошли к ресторации, когда я вдруг уловила краем глаза неясное сияние. Стремительно обернувшись, увидела, как угасает синее пламя, и поняла – Эллохар все слышал! Первое что ощутила – страх за Юрао, магистр его и так не особо любит, а уж теперь…

– Дэй, – партнер подтолкнул к ресторации, – идем.

В тревожном настроении вернулась я на свадьбу, и как отражение моих чувств начался «Брагш» – свадебный танец гнома-воина. Выглядело это так – под ритмичные удары все тех же боевых топоров о все те же щиты господин Ойоко начал свой танец-бой, нападая на невидимого врага и нанося ему удары.

– Одна из древнейших традиций, – сообщил мне Юрао, наклонившись и практически крича в ухо, так как шум стоял невообразимый. – Танец мужа и воина, вроде как отгоняет злых духов от семьи.

– Или демонстрирует врагам, чего с ними сделают в случае чего, – вставила я.

– Или так, – согласился Юрао и, понаблюдав пару минут, добавил: – Слушай, а мне на месте врагов уже стало бы боязно.

– Я и на месте духов устрашилась бы.

Сначала все молчали, затем как-то постепенно начали хлопать и топать в ритм мелодии. Танец захватывал и околдовывал своей простотой, силой, смыслом, каким-то диким очарованием, и я сама не заметила, как захлопала вместе со всеми. И когда мелодия стихла, а воздух перестал дрожать от напряжения, я вдруг поняла, что мне уже легче и спокойнее как-то.

Затем был танец невесты. Красивый, мелодичный, такой спокойный и плавный, а потом всех пригласили за стол – значит, уже наступила полночь.

За стол рассаживались согласно расставленным табличкам – для каждого свое место. Мое, как и предположил Юрао, оказалось рядом с лордом Эллохаром, вот только, несмотря на попытку партнера сесть между мной и магистром, я была быстрее.

– Дэй, что творишь? – прошипел Юрао.

– А я не уверена в сдержанности магистра по отношению к твоей жизни, – пришлось сообщить мне.

Лорд Эллохар к началу застолья опоздал – появился, когда все уже за четвертый тост пили. Я его присутствие ощутила порывом ветра за спиной, а когда обернулась, он уже садился, не глядя на меня. Но едва ко мне подошел подавальщик, чтобы, как и всем, наполнить бокал, магистр произнес ледяным тоном:

– Леди не пьет.

Он даже не взглянул на юношу, но тот отошел мгновенно.

– Сок? – невозмутимо предложил темный.

– Да, спасибо, – настороженно ответила я.

– Правило первое, – взгляд на меня, усталая усмешка, – при дворе императора не позволяй никому, кроме Тьера, ухаживать за тобой. Под «ухаживать», – он наполнил мой бокал, – имеется в виду все, что касается обеспечения твоего комфорта.

Юрао взглянул на меня, на Эллохара, но промолчал и, повернувшись к своему соседу – почтенному гному, начал с воодушевлением обсуждать какой-то семипроцентный банковский вклад.

Поднялся один из семи приглашенных старейшин, пожелал молодым достатка, за этот тост выпили стоя, а едва сели, магистр продолжил:

– Ты совершенно не умеешь танцевать. Но проблема даже не в умении – в движениях, ты скована настолько, что это привлекает внимание. Тебе необходимы уроки танцев.

Подали маринованное мясо в грибном соусе – вкусное наверное, и аромат был восхитительный, а есть… есть почему-то уже не хотелось.

– И да, – лорд Эллохар взял блюдо, самолично переложил несколько кусочков мяса в мою тарелку, – еще одно правило – при дворе не позволяй никому обращаться к тебе на «ты», это признак того, что ты допускаешь человека в свой второй круг.

– Лорд Эллохар, я не темная леди, – тихо напомнила ему.

– Это не означает, что ты личность второго сорта, – мрачно сообщили мне.

С этим спорить было сложно.

Вновь появились подавальщики, наполняя бокалы уже заметно подвыпивших гостей – ко мне даже не рискнули приблизиться. Эллохар молча налил мне сок, затем, возвращая кувшин на место, небрежно заметил:

– Ты очень бледная.

– Вы рядом.

Магистр не ответил. Прозвучал следующий тост, в котором одна почтенная гнома пожелала молодым… благосостояния, принесли новое блюдо – салат из лесной зелени с лесными же орешками, но едва подавальщики отошли, лорд Эллохар вдруг протянул руку, схватился за ножку моего стула и без усилий придвинул меня со стулом к себе. Даже Юрао застыл от такой наглости, а магистр переставил мои столовые приборы ближе ко мне и невозмутимо спросил:

– Ты поняла, что произошло с Тесме?

Вопрос оказался неожиданным, но что такое вопрос в сравнении с поведением?!

– Магистр, верните мой стул назад, – нервно попросила я.

Последовал злой ответ:

– Нет.

Юрао поднялся, подошел ко мне, наклонился и спросил:

– Тебе в академию не пора? Завтра вставать рано.

– Пора, – не скрывая радости, подскочила с места.

– Здорово. Идем, провожу. Перед Ойоко за тебя извинюсь. – Партнер при этом почему-то выразительно смотрел на лорда Эллохара.

Мы покинули ресторацию особо никем и не замеченные. На пороге Юрао свистнул, подзывая Нурха, и едва кентавр подъехал, дроу помог мне сесть в повозку, сам подошел к вознице, что-то ему сказал, а после долго стоял на пороге и махал мне рукой, пока Нурх, все ускоряясь, вез меня в противоположном от Академии Проклятий направлении.

Покружив по городу, Нурх вдруг набрал свою запредельную скорость и помчал меня по главной дороге. Спустя головокружительное, но очень непродолжительное время мы оказались у ворот академии.

– Госпожа Риате, вы там как?

– Нурх, вы очень быстрый, – призналась я, пережидая, пока голова кружиться перестанет.

– Тем и живем, – весело ответил кентавр.

Я вышла из повозки, пожелала вознице «Всего кошмарного», направилась к воротам и, лишь когда взялась за кольцо на калитке, поняла, что здесь что-то не так. Что-то совсем не так!

– Нурх! – вскрикнула я, обернувшись.

Но увидела перед собой высокую каменную стену.

– Иллюзии – первый дар, которым я овладел, – послышался чуть насмешливый голос магистра Эллохара.

Я очень медленно повернулась на голос – как выяснилось, привез меня Нурх никак не к академии, мы были в южной части Ардама, по крайней мере, цветущие персики, как и очень дорогие съемные коттеджи, находились именно здесь. А еще я вдруг поняла одну вещь – мне больше ничуть не жаль лорда Даррэна Эллохара.

– Вы что, издеваетесь? – чувствуя, что начинаю срываться, спросила я.

Магистр сидел за круглым столиком, напротив имелось пустое кресло, видимо, для меня. Столик находился под сияющим деревом, озаряющим все вокруг мягким розовым светом – еще одно порождение Хаоса, и тоже безумно дорогое. А на столике располагались бутылка и два бокала. И это вино… золотистый цвет я уже видела.

– Я просил пообедать со мной, – четко проговаривая каждое слово, произнес Эллохар.

На мгновение закрыла глаза, тяжело вздохнула, а затем, глядя на лорда, уверенно, а главное, вплетая энергию во все четыре сопутствующих потока, произнесла сложное, но крайне действенное:

– Эрвено эсшаа каве энторхагэр!

Мой голос разнесся по саду и смолк, поглощенный пением ночных птиц, цикад, урчанием далекой нежити. Порыв ветра подхватил лепестки соцветий, и в какое-то сказочное мгновение на нас словно падал цветочный снег…

Но это не радовало, ничего уже не радовало.

– Проклятие четвертого уровня «Холод», – слишком спокойно относительно данной ситуации произнесла я, – блокирует любые проявления эмоций. Я использовала четыре потока из восьми – до утра вы не будете чувствовать практически ничего.

Магистр сидел и мрачно смотрел на меня.

Затем с усмешкой спросил:

– Как и ты?

– Откат есть практически всегда, – была вынуждена признать. – Полностью избежать его удается только при произнесении проклятий первого уровня, но «Холод» к ним не относится.

Меня бы удивил следующий вопрос Эллохара, если бы в данный момент я могла удивляться:

– И что будет, если станет известно, что адептка использовала проклятие?

– Меня отчислят. – В этом состоянии мне даже подобное оказалось безразлично.

Чуть вздернутая бровь, а потом усталое:

– Нет у тебя совести, Риате.

Я прошла к столику, села в ожидающее меня кресло и спокойно ответила:

– С вами о ней приходится забывать, как и о правилах приличия.

– Как тогда, когда заперла меня в конторе? – Усмешка, но скорее над собой.

– Да.

Проклятие было крайне неприятным, и теперь меня все сильнее сковывал холод безразличия. Безразличным становилось все – сад, ветерок, ночь, магистр Эллохар, мое здесь нахождение.

– Подло, Дэя, – лорд Эллохар скрестил руки на груди, – ты ведь прекрасно осознавала, что мне подавить проклятие труда не составит.

– Но откат подавить невозможно, – безразлично напомнила я.

– В курсе.

Мы помолчали, затем, чуть подавшись вперед, магистр вдруг спросил:

– Ты сказала «я использовала четыре потока из восьми», а если бы использовала все восемь?

– Воздействие продолжалось бы сутки. – Так странно практически ничего не чувствовать, совсем…

– Да? Хм… а если с той формулой закрепителя?

Представила. В моем состоянии размышлять было просто, и, мысленно разложив схему проклятия на составляющие, я рассчитала потоки и спустя несколько минут ответила:

– Более четырех суток.

Лорд Эллохар задумался, постукивая пальцем по поверхности столика. Судя по всему, проклятие он уже подавил и успешно, мне оставалось лишь позавидовать.

– Еще вопрос, следы данного проклятия можно обнаружить у… высшего лорда?

– Нет, – я ответила сразу, затем пояснила: – Глаза темных фактически не обладают влагой, признаки обнаружить соответственно практически нереально, если не знать, что искать.

– Вот как? – на меня с интересом посмотрели. – Когда вернутся твои эмоции?

– К рассвету.

Сверкнула улыбка лорда Эллохара, и практически мгновенно вспыхнуло синее пламя.

Это было странное место – яркое освещение, белоснежная каменная кладка с вкраплением оникса, что прямо указывало на бесполезность произнесения проклятий, и капельки алой крови с темным отливом. Правда, мне была доступна лишь часть стены, остальное увидеть не позволил лорд Эллохар, удерживая за плечи и не давая возможности повернуться.

– Я же просил не усердствовать! – прозвучал злой голос магистра.

– Просили, но…

Испуганные оправдания Эллохар оборвал язвительным:

– Вы же знаете, как я «люблю», когда мои просьбы игнорируются. У вас минута.

Забавно, мне даже не было любопытно, что там происходило за эту минуту. Я стояла и равнодушно смотрела на стену.

– Такая ты мне не нравишься, – вдруг произнес Эллохар.

– Мне все равно, – безразлично ответила.

Прошло указанное магистром время, и директор Школы Искусства Смерти развернул меня к присутствующим. В ярко освещенном каменном мешке присутствовали шесть адептов Смерти, два лорда с нашивками тайного сыска и один обнаженный до пояса, прикованный к стене лорд из человеческой аристократии.

Внезапно я ощутила руки Эллохара на талии, и его губы, скользнувшие от моего виска вниз, затем прозвучало чуть хриплое:

– Когда Тьер берет след, уйти от него практически невозможно, вот и эта мерзкая гадина уйти не смогла. Посмотри на лорда внимательно, Дэя, именно он передал сведения о том, где и с кем будет встречаться Тьер. Помнишь таверну, полную умертвий?

Я кивнула.

– Ты имеешь возможность видеть того, кто виновен в гибели тридцати восьми ни в чем не повинных граждан империи. Вопросы?

– Один: вы еще долго будете дышать в мое ухо? Неприятно.

Меня медленно отпустили. Стало полегче, и я смогла задать второй вопрос:

– Вы привели меня сюда посмотреть в глаза «мерзкой гадине»?

– Риате, ты меня пугаешь, – тихо признался магистр.

– Откат, – лаконично ответила я. – Так зачем?

– Перенес?

– Да.

Забавно, что присутствующие переводили взгляд с меня на лорда Эллохара по мере того, как мы говорили, словно следили за перекидываемым мячиком.

– Проклятая Бездна, – пробормотал магистр. Затем не мне: – Кейсар, объясни, я с ней такой не могу разговаривать.

Порыв ветра за спиной – лорд Эллохар направился к выходу. Вслед ему понесся сдержанный вопрос:

– Насколько я могу быть откровенен?

– Абсолютно, – не оборачиваясь, ответил директор Школы Искусства Смерти. – Риате обладает абсолютным доверием, как моим, так и лорда Тьера.

Равнодушно добавляю:

– Именно поэтому узнаёт обо всем последней и исключительно собственными стараниями.

Магистр остановился. Шумно выдохнул, развернулся, и в пыточной, а это была она, прозвучал вопрос:

– В чем дело, Дэя?

– Вам краткий список причин моего состояния или полный? – безразлично поинтересовалась я.

И магистр остался. Мрачно посмотрел на меня, затем кивнул тому высокому и темнокожему полудроу, которого назвал Кейсаром.

– Госпожа Риате, – начал тот, делая шаг ко мне.

Развернувшись к лорду, я задумчиво произнесла:

– Дроу. – Потом добавила: – А любовниц сколько?

Темная кожа полукровки приобрела серый оттенок, но он почему-то мне ответил:

– Девять.

– А-а-а… – равнодушно протянула я. – Магия Исключительной Правды.